И лишь благодать укажет тебе путь...

      Погасший нес факел в левой руке примерно над головой, освещая дорогу перед собой, а правой подтягивал за уздцы Потока. На верном скакуне воителя мирно лежал в полудреме Венти. Этакую их цепочку замыкал Беннет, у которого тоже в руке был факел. Кромешная тьма ночи рассеивалась от светящего огня, но не настолько далеко, чтобы идти без риска оказаться атакованным. И хотя они уже и давно вышли из ущелья, на них вполне могут напасть дикие звери или выжившие в той резне хиличурлы, одержимые кровной местью… а может, даже люди.       Внезапно Поток затормозил — это сразу почувствовал Венти. Бард без удовольствия приоткрыл глаза и увидел причину остановки: сам Погасший внезапно остановился. Мужчина мрачно молчал, смотря вперёд, и спросонья юноша подумал, что он кого-то заметил и протер глаза, дабы окончательно проснуться. Также подумал Беннет, который уже приготовился и сжал правую руку в кулак. Но это оказалось зря. Погасший повернул голову в сторону и внезапно повел Потока туда.       — Устроим привал, — послышалось из-под шлема.       Венти и Беннет облегченно вздохнули. Возникшее в один миг напряжение как рукой у них сняло. Погасший привел их к небольшой рощице, состоящей из невысоких пихт. Найдя среди деревьев свободную полянку, воин отпустил уздцы и подошел к сумкам, закрепленных на Потоке. Он взял в руки тот, который по виду больше напоминал рулон, развязал с него бечевку и разложил. Это был спальник из светло-коричневой шерсти. Подойдя к Потоку, воин взял в руки ещё один подобный и тоже разложил.       Эти спальники, по словам Мелины, достались Потоку ещё от предыдущего владельца. Скорее всего, предыдущий владелец тоже, с большой доли вероятности, был Погасшей душой, а обычно каждый Погасший имеет при себе в качестве помощницы служанку Пальцев. Отсюда, наверное, у Потока и присутствовало два спальника. Погасший тоже находил к ним применение. Один он отдавал Боку — своему другу, получеловеку и личному портному. А второй приходился случайным встреченным Погасшим, которых на просторах Междуземья воитель встречал… если, конечно, те подходили к нему с мирными намерениями.       Вспомнив о Боке, Погасший издал тяжелый вздох. Он встретил его ещё в начале своего путешествия. Получеловек находился в заколдованном состоянии в виде простого куста и воин, наверное, прошел бы мимо, если тот не отчаянно прокричал бы о помощи. Весьма удивительно, что Бок мог разговаривать на человеческом: все полулюди, которые встречал на пути Погасший, такой особенностью не обладали. Как, собственно говоря, и интеллектом, с помощью которого они могли бы установить контакт с ним.       Но Бок был другим. В некотором роде, пусть он и принадлежал к полулюдям, человечного в нём присутствовало гораздо больше, чем у большинства людей. И кто же знал, что именно он дойдет вместе с Погасшим до конца его путешествия? А ведь их знакомство, по сути, оказалось чистой случайностью…       «Бок… что же с ним случилось?» — в последний раз, Погасший и Бок простились у Древа Эрд. Как только лорд Годфри пал от его руки, воин дал себе краткую передышку и направился туда, куда благодать старательно вела его. Бок лишь сказал, что будет ждать воителя уже как нового повелителя Элдена… не дождался.       — Я соберу хвороста для костра, — прервал его мысли Беннет.       — …Нет, — Погасший встал в полный рост и повернулся к пареньку. — Я соберу, ты подготовь место для костра.       Всё-таки ему ещё нужно довести живым его до города. Мало ли, что в ночном лесу водиться. К тому же с раненой голенью и без меча, он сможет противостоять разве что слабым хиличурлам. Беннет слегка удивился предложению Погасшего, но покорно кивнул.       — Хорошо, будьте осторожны.       Погасший, поджигая факел с помощью одной тлеющей бабочки, отправился собирать хворост, оставив ребят одних с Потоком. Беннет направился к центру полянки и принялся выкапывать руками небольшую яму для кострища. Венти стоял напротив него и наблюдал за кропотливо работающим искателем приключений, при этом не особо спеша ему помогать. Вместо этого бард решил пособирать камушки, чтобы их потом разложить по периметру будущего круга.       Яма вырыта и камешки вокруг неё разложены вплотную к друг другу. Осталось только дождаться Погасшего с хворостом. Беннет устало вздохнул и рухнул у кострища. Паренек осторожно оглядел свою пробитую арбалетным болтом голень. Кровь вокруг раны уже давно засохла, и она сама даже уже не болела. Если признаться честно, он успел и позабыть о ней. Беннет за всё время своих приключений уже давно привык к боли от ран или ожогов. Почти каждый раз в походах он то и дело получал их. В конце концов, ему пришлось просто научиться к ним привыкнуть. Так было гораздо легче воспринимать и так не слишком легкую жизнь…       Вспоминая о сегодняшних неудачах, он мог только грустно вздохнуть. И хотя паренек понимал, что вроде показал себя вполне неплохо и оказался даже полезен Венти и Погасшему, всё равно неудачи заполняли его голову, будто бы нагружая на неё всего больше и больше веса, желая юношу раздавить в лепешку.       Венти, сидя возле задумчивого Беннета, спокойно поигрывал на своей лире. Тихие звенящие звуки инструмента ласкали уши искателя приключений и как-то по-особому его успокаивали. Слыша её, боль в голове медленно отступала и все гонения на неудачи шли прочь. Потихоньку даже стало забываться, что пару минут назад они пребывали в кровавом сражении, из которого им вполне представлялась возможность просто не выбраться и погибнуть. Словно Беннет сейчас вернулся в Мондштадт и в холле гильдии вместе с папами слушал их истории из давней молодости… это ощущение родного дома… места, где так или иначе, но тебя все ждут не дождутся…       — Как нога, Беннет? — спросил Венти, не отвлекаясь от игры на лире.       Паренек сейчас пробудился от сладкого сна. Он обернул свой чуть растерянный взгляд к барду.       — Неплохо… не болит и не кровоточит, да и ядом каким-нибудь не смазана… эх, исчерпал, получается, я свой лимит удачи на этот день… — грустно заметил парень, но затем легко усмехнулся, прикрыв красные от усталости глаза.       Тонкие прозрачные пальцы Венти бойко перебирали струны лиры. Точно живя какой-то своей собственной жизнью, они продолжали играть, когда сам бард внимательно глядел на Беннета.       — Лимит удачи, да? — с приподнятыми уголками губ повторил Венти. Его пальцы нежно прошлись по каждой струнке лиры, чья в свою очередь отдавалась тихими звуками. Он остановился играть, желая подчеркнуть важность своих следующих слов. — Мне лично кажется… что ты вполне удачлив…       Беннет с определенным шоком посмотрел на Венти, думая, что тот явно снова шутит. Лисья улыбка отразилась на лице барда, видно её было даже через призму ночи.       — Ну, знаешь… просто неудачливый человек по логике… не может выбираться так просто из тех ситуаций, в которые ты попадал… взять в пример, нашу сегодняшнюю битву, — Венти небрежно махнул в сторону ущелья. — Сам подумай. В той битве… — юноша иногда замалчивал, стараясь осторожно подбирать каждое слово. — …могло произойти много случаев, где тебя могли гораздо хуже ранить… а ты отделался просто голенью. Согласись, как это назвать, если не удачей?       Венти склонил голову. Бирюзовые глаза барда с любопытством вглядывались Беннета, быстрее желая разузнать каким же будет ответ от юного искателя приключений.       И он не заставил себя долго ждать. Беннет просто незлобно посмеялся.       — Вы говорите прямо как некоторые мои папы… — подметил он, почесывая голову, — может быть вы, да и они, правы… но, с другой стороны, обычно удачливые люди вообще не попадают в такие ситуации, как я… — Беннет пожал плечами и выдохнул.       Венти сдержался от желания парировать слова парня. Ибо его «парирование» могло прозвучать весьма жестоко, а Беннет, хотя тот явно привык к вопросам о смерти, убийствах, уж так его род деятельности тесно связан с такими неприятными вещами, мог… слегка впечатлиться. Как минимум, задуматься о том, чему пока ему не особо следует — слишком пока молод. Но нужно было попробовать хотя бы парню намекнуть…       — Ну… может, они просто об этом умалчивают?       — Умалчивают? — непонимающе переспросил Беннет. Венти ему кивнул.       — Да, умалчивают. Боятся, что засмеют. Знаешь, какие порой люди злые и любящие насмехаться над неудачами других…       Беннет с грустью покивал.       — Да… знаю… — и склонил голову.       «Ох, зря я это ляпнул…» — сразу догадался бард, желая влепить себе пощечину. Действительно, над кем больше насмехаются из-за постоянных неудач, если не над Беннетом?       — Извини, Беннет, не подумал… — поспешил извиниться Венти.       — Ничего, вам-то зачем извиняться? Да и мне уже все эти насмешки вошли в привычку. Если я постоянно буду обращать на них внимание, то каким образом я стану великим искателем приключений?! — с легкой гордостью спросил юноша, усмехаясь.       Первые пару секунд Венти с некой грустью глядел на паренька. Да уж, его судьбе точно не позавидуешь. Кому понравится оказываться постоянно в сложных ситуациях из-за какой-то абстрактной удачи? Впрочем, не такой уж и абстрактной, если эти неудачи на деле происходят. Но не суть. Из-за этого видимо приходиться заодно и изгоем, так как другие бояться, что эта самая «неудача» заразна. Глупо, безусловно, но люди довольно верны своим предрассудкам.       На самом деле, история, в некотором роде, классическая, Венти даже находил её в книгах. Только если в книгах авторы иногда предусматривают это, как возможность отвесить некоторые шутки, то в реальности что-то становится совсем не смешно. Грустно, ибо неудачный человек по не собственной воле таков. Так кто-то решил… но кто? Боги, желающие посмотреть на междоусобные игры смертных? Или сама жизнь так захотела? И ведь ответа нельзя найти…       Однако, бард затем добро усмехнулся. Впрочем, Беннет был решительным человеком. И, как выяснилось, он с улыбкой принимает все те насмешки, что бросают ему другие люди. Такие, как он, спустя некоторое время, становится сильными, гораздо сильнее тех, кто насмехался. Рано или поздно, но мир повернется к Беннету лицом и улыбнется ему. Венти в этом не сомневался.       Пальцы барда вновь прошлись по тонким струнам арфы. Издался первый аккорд, а за ним мигом второй. Венти начал играть новую мелодию, более веселую, чтобы сгладить атмосферу. Беннет проникся ей и стал в такт тихо хлопать себе по колену.       Прошло так пару минут. Из леса начали раздаваться активно шорохи. Венти и Беннет повернулись в сторону звуков, пока Поток остался спокойным и жевал траву, не найдя угрозы. Юноши же хотели убедиться в том, что это не враг. И убедились. К ним шел Погасший, держа под подмышкой множество собранных в кучу сухих ветвей. Он молча прошел к кострищу и кинул ветки прямо в него. Поаккуратнее их разложив, воин поднес и провел факелом по ним. Пару веток зажглись и огонь начал медленно распространяться и по другим, охватывая за собой всё больше.       Факел Погасший убрал из-за ненадобности. Костер разгорелся и не планировал в ближайшее время потухать. Воин присел напротив него и возле Беннета с Венти. Он вытащил три куска мыла. Одно оставил себе, а два передал Беннету. Искатель приключений передал последний кусок Венти.       — Что это? — спросил Беннет. Венти же показался кусок мыла довольно знакомым.       — …Мыло. Чтобы очистить себя от крови, — в качестве примера, Погасший провел мылом по латной перчатке. На месте, где кусок соприкоснулся с доспехом, крови уже не было.       — О! — удивленно вздохнул Беннет и хотел попробовать, но остановился, остановив кусок мыла в сантиметре от своей руки. — А… на кожу можно?       — …На кожу, одежду, доспехи — всё, что угодно. Всё очистится, кроме запаха, — ответил Погасший, продолжая себя очищать.       Венти и Беннет переглянулись, после чего принялись в аккурат повторять за воином. Через минуту, три куска мыла у каждого бесследно иссякли, зато все были теперь чистыми, словно час назад они и не находились в кровавой бойне. Бард, облегченно вздохнув, прилег на траву и сложил руки за головой, расслабленно прикрывая глаза.       — Эх! Хорошо-то как…       Беннет кивнул в знак согласия. А то обильно налипшая кровь хиличурлов на них порядком напрягала. Не то чтобы она мешала передвигаться или ещё что-то, нет. Просто само осознание того, что ты покрыт жидкостью, которое течет в почти каждом живом существе, немного неприятно и даже тошнотворно. Беннет, конечно, старался быть не прихотливым. Искатели приключений далеко не те люди, которым нужно постоянно брезговать от любого им неудобного момента. Кровь на себе — тоже один из подобных моментов, если так подумать. Хотя, справедливости ради, это не то, к чему следует привыкать на постоянной основе.       Погасший после очищения, молча наблюдая за костром, вдруг перевел взгляд на простреленную голень Беннета.       — …Голень, — послышалось от воителя.       Беннет снова вспомнил о своем ранении. Точно, раз уж он в безопасности в лагере, то можно теперь и ею заняться. Он взялся за наконечник и собирался обломать его, но тут оказался остановлен Погасшим:       — …Постой. Давай помогу.       Парень не отказался от помощи. Погасший нашел случайную ветку и попросил Беннета сжать её зубами, что тот сделал. Воин сначала легким толчком отломал торчащий наконечник болта и отбросил его куда-то в сторону. Он взялся за оперение.       — …Зажми сильнее.       Беннет сильнее сжал ветку в зубах. Вкус сырой земли всё больше и больше отдавалась на языке, что, очевидно, не предоставляло особого удовольствия. Но парень старался не обращать на это внимание. Сейчас будет гораздо хуже, чем неприятный вкус…       Погасший, не давая ни себе или Беннету каких-то отсчетов, резко вырвал арбалетный болт. Из освобожденной раны мелкими каплями брызнула кровь, окрашивая алым оттенком зеленые травинки. Красное древко оказалось бесстрастно брошено в костер воителем. Беннет, в момент вынимания болта, негромко промычал от нахлынувшей боли, да и затем быстро успокоился. Весьма стойко выдержал, как сам подумал Погасший.       Беннет вытащил ветку изо рта и бросил её в костер, плюя от земли, застрявшей в зубах. Паренек посчитал, что они щас перебинтуют рану, чтобы потом Барбаре уже в городе её показать, но Погасший протянул ему флягу с неизвестной ему красной жидкостью внутри.       — …Выпей немного. Рана затянется.       Естественно, Беннет и Венти, молча наблюдавший за процессом, сначала не поверили его словам. Им обоим приходилось слышать о зельях, способных восстанавливать некоторые ранения, но это весьма дорогое удовольствие алхимии, оценивающийся в пару тысяч моры за один небольшой флакон. Не слишком оно стоило того, даже несмотря на слухи, что вроде хватает одной капли для восстановления несерьезного ранения и, в последствии, не обрело особой популярности. Однако, попробовать паренек всё же решился. Вдруг сработает? Всё-таки поводов не доверять воителю у него не возникало. Как и сказал Погасший, он немного отпил и закашлялся от необычного вкуса и консистенции, чуть не выронив флягу. Беннета на мгновение покрыло кровавое свечение, слегка осветившее тьму позади.       — На вкус… как кровь… — слегка удивленно и напряженно заметил Беннет, протягивая флягу.       Погасший взял обратно свою флягу. Возможно, вкус действительно специфичен, но к нему легко привыкаешь. По крайней мере, сам Погасший, впервые распробовав жидкость из фляги, довольно быстро привык. Да и другие вроде не жаловались… хотя, смысл жаловаться на специфичный вкус того, что может однажды спасти твою жизнь? Так только глупцы делают…       Венти недоверчиво прищурился от высказывания Беннета, но тут заметил, что его голень… была полностью целой!       — Ого! А ты не врал! — с впечатлением сказал Венти, чьи брови полезли вверх.       Беннет удивленно посмотрел на барда и затем перевел взгляд на свою конечность, после чего и сам шокировался.       — О! — он даже решил потрогать её, чтобы убедиться в правдивости увиденного. — Круто! Такое зелье мне бы пригодилось… Барбаре поменьше пришлось возиться со мной… — как-то грустно произнес он и почесал затылок, погружаясь в воспоминания из недалекого прошлого.       Венти же потирал подбородок, наблюдая за плескающийся жидкостью.       — Дорогая, должна быть, вещица… — задумчиво проговорил он, переводя уже хитрый взгляд на Погасшего, который только что убрал флягу к себе. — Слушай, Погасший, не скажешь где такую добыл?..       Погасший первое время помолчал, раздумывая как ответить барду, да так, чтобы тот отстал. Он, конечно, мог просто сказать, мол: «Не твоё дело» и тому подобное, но это могло повлиять на их будущие отношения. Не практичный вариант.       — …Там, где я добыл — её уже нет, — решил ответить ему Погасший.       Такой ответ, конечно, тоже плохой, но другого воин не успел придумать — сказал первое, что пришло в голову. Венти грустно вздохнул.       — А жаль… с ней можно было столько дел натворить… — бард осекся, — хороших, я имею ввиду, конечно, — спешно он поправил себя.       Беннет согласно покивал, не заметив какого-то скрытого смысла в его словах, а Погасший просто промолчал и перевел внимание обратно на горящий костер. Языки пламени то и дело резко вздымались и опускались, образуя некий завораживающий танец, но опасный если попробовать в него вступить.       Повисло молчание. Весьма неловкое молчание. Казалось, вопрос и последующие слова Венти кардинально поменяли атмосферу в их небольшом лагере. Хотя вроде бы бард просто решил поинтересоваться чудной для него вещицей. Беннет решил взять инициативу на себя и попытаться настроить Венти и Погасшего на какой-нибудь разговор, как вдруг у него протяжным хрипом умирающего животного заурчало в желудке.       Погасший и Венти посмотрели в унисон на него. Беннет решил извиниться:       — Эх-хэх… простите. Давно ничего не ел…       — Хех… — невинно усмехнулся Венти. — После твоих слов, что-то тоже внезапно кушать захотелось…       Погасший осмотрел их обоих, не проговаривая слова, встал и подошел к Потоку. Воин сделал вид, что будто копается у него в сумках, пока на самом деле он вытащил поднос с тремя стейками, переданными ему от Брук и Драффа. Они, конечно, уже давно остыли, но по идее, если Брук действительно хороший повар, то это не должно сильно повлиять на вкус. Да и тем более жаловаться сейчас не в их ситуации.       Погасший пришел обратно к Венти и Беннету. Он снял со стейков белый платок, наглядно демонстрируя им обоим. Голодные глаза юношей, только при виде еды, широко расширились, а их цепкие взгляды уже пожирали стейки целиком. Воитель вытащил три простых клочка льняной ткани. Он выдал по одному вместе со стейком каждому.       — Спасибо, сэр Погасший!       — Ага, спасибо! Мило с твоей стороны… холодная, правда… эй, Беннет, подогреть как-нибудь можешь? — спросил Венти, уже протягивая свой стейк. Беннет помахал рукой.       — Не стоит! У меня обычно вся еда только сгорает… в лучшем случае, подгорает, — произнес он и неловко усмехнулся.       Венти немного задумался над его словами, и всё же оставил стейк при себе. Лучше он не будет рисковать, пусть и пару минут назад бард уверял парня, что тот вполне удачлив…       — Ну ладненько… — неопределенно сказал Венти и вцепился зубами в стейк. Оторвав от него хороший кусок, он начал прожевывать, — М-м! Вкуфно! — с набитым ртом восторженно проговорил он.       Беннет тоже начал потихоньку есть свой стейк, аккуратно и медленно, позволяя организму полноценно насытиться после довольно продолжительной голодовки. Только Погасший не присоединился к их своеобразному пиру. Воин отложил поднос на землю и больше к ней не притрагивался даже пальцем, вернувшись к молчаливому наблюдению за костром. Это заметили Беннет и Венти. Бард решил спросить:       — Погаффий… — он для начала прожевал и проглотил, после чего повторил: — Погасший, а ты чего к еде не притрагиваешься?       — …Не хочется есть, — ответил воин.       — Странно, я-то думал, что после таких кровавых сражений, твой живот будет просто выть от желания поесть… — Венти со смешинкой прищурился на Погасшего.       — …Не будет, — бросил в ответ он.       Погасший взял поднос, подошел к Потоку и сделал вид, что убрал его в одну из сумок. Пройдя обратно к костру, он присел и просто продолжил молчать.       Венти и Беннету в очередной раз пришлось убедиться в нелюдимости и суровости воителя. И они оба были уверены, что Погасший являлся таковым, не просто из-за недоверия к ним или чего-то подобному, а по-настоящему.       Они решили его не отвлекать и продолжили трапезничать молча. Спустя пару минут, в их руках остались только тряпичные платки, которыми они протерли рты от жира. Венти и Беннет решили передать клочки обратно к Погасшему, и воин просто взял, да и выкинул их без лишних слов прямо в костер. Пламя жадно окутало и мгновенно сожрало платки, превращая их в маленькие горстки пепла. Юноши, конечно, слегка удивились, но потом мысленно пожали плечами. Они уже даже начали привыкать к неординарности их общего спутника.       Венти, довольный запоздалым ужином, вытащил лиру и начал на ней тихонько играть. Беннет и Погасший увлеченно слушали его умиротворяющую игру на инструменте. Поток уже давно лег на траву, которую сам ел же пару минут назад, и спокойно посапывал.       — Погасший, — не отвлекаясь от игры на лире, начал Венти, — а ты, собственно, откуда родом? — спросил он.       Беннет тоже заинтересованно повернулся к воину, желая узнать.       — …Издалека, — лишь ответил он.       — Издалека, значит? И насколько далеко это «издалека»?       — …Достаточно далеко, чтобы о том месте ничего не слышали, — решил таким образом сказать Погасший.       У Венти интерес только подогрелся, да вот только, похоже, не выйдет у него расколоть Погасшего о его родине. Скорее всего, тот просто начнет отнекиваться и неважно как бы бард не заворачивал свои предположения в завуалированные слова.       — Ну… вы точно не из Инадзумы… — сказал Беннет, осматривая доспехи.       Весьма верно было подмечено. Как Венти сам помнил, странники из далекого островного государства обычно не носят тяжелые доспехи, явно по виду сравнимые лишь с тяжелыми доспехами из Мондштадта и, полуторные мечи. Чаще всего бард видел их в каком-нибудь балахоне, максимум в легком каком-нибудь доспехе, да и в конической шляпе с широкими полями, которыми они потом скрывали своё лицо, путем наклонения головы вперёд. Ах ну и, конечно, с необычным изогнутым мечом, производящимся лишь там, — катаной.       Погасший на замечание Беннета промолчал. С культурой Инадзумы он лично, очевидно, знаком не был. Единственное, на что приходилось рассчитывать в вопросах про это государство — на познания о стране Тростника. Но сейчас воин решил просто молчать и не пытаться заводить дискуссию по поводу места откуда он родом.       Да и если говорить честно, то как такого дома у него нету. Междуземье, возможно, воин точно не помнил, было его домом, как и для других Погасших душ раньше. Но он, как и все остальные, оказались изгнаны. Погасший также не помнил, как проходил Долгий Поход для него и проходил ли он для него вообще. Причину отсутствия этих важных воспоминаний — он ставил свою возможную смерть. Не те, которые происходили во время его путешествия. А настоящую смерть… которая наступила в один момент когда-то давно. Впрочем, и смерти в Междуземье могли повлиять — откуда же ему этот факт помнить, если он тоже якобы забыл?       Он бы, наверное, продолжал гнить где-нибудь, если благодать его не возвратила к жизни… возможно, в некотором смысле, Погасший являлся живым мертвецом… впрочем, понял он это давным-давно. Спустя многочисленные смерти… живые-то точно не способны её преодолеть. Так часто и так много, как он и некоторые другие.       — Ну что ж… не хочешь рассказывать — ладно. Мы тебя не заставляем… ограничусь «Погасшим из других земель» …       — …То есть?       Зачем Венти было якобы ограничиваться таким… прозвищем?       — Ну, знаешь… я тут подумал, что личность ты интересная. Молчун, могучий воин и бесстрашный охотник на чудовищ. Вон, как того лавачурла убил… а хиличурлы? Да ты от них и мокрого места не оставил… фигурально, конечно же… — усмехнулся он под конец. Однако, Погасший до сих пор не понимал, к чему он это. Венти продолжил: — Хочу про тебя балладу сочинить!       Погасший под шлемом выгнул одну бровь вверх. Балладу?       — …Зачем? — спросил воин у барда.       Венти, будто возмутившись его слову, горячо ответил:       — В смысле «зачем»? Прославлять тебя и твои подвиги, конечно! Сам ведь подумай! Таких людей, как ты, я встречал лишь однажды… храбрых и при этом очень сильных, к тому же без Глаза Бога! Такой ценный материал, уж извини меня за такое сравнение, нельзя пропускать! Да и нам обоим будет выгодно. Тебе репутация, а это влечет за собой больше заказов и денег, а мне славу и тоже деньги на вино!       Говорил он с таким выражением, словно уже представлял как овации на него будут лить рекой. Как толпа будет радостно просит ещё, а он будет продолжать играть им в своё удовольствие. Наверное, действительно нельзя было поспорить с мнением Венти. О Погасшем весьма просто сочинить какую-то эпическую песню, чтобы она затем могла стать известной. И правдивы те слова, что, похоже, обоим это весьма выгодно. Всё же репутация после неё в теории должна появиться, взять в пример Радана, о чьем мастерстве в гравитационной магии чуть ли не слагают легенды. И эти самые легенды прославляют его, как одного из самых, если не самого, сильных полубогов. Правда, всё равно вставал вопрос — стоило ли?       — О, вы правы! Я обязательно приду послушать! — восторженно сказал Беннет, с нетерпением сжав кулаки перед собой.       — Вот! Видишь? И Беннету понравилась эта идея! А ты сам как, Погасший?       Воин, в свою очередь, издал тяжелый вздох. Повезло же ему попасться в такую… компанию.       — …Делай, что хочешь. Мне всё равно, — смирился он.       Лицо Венти просияло, причем буквально от света костра.       — Отлично! Раз уж ты согласился, то надеюсь, что о каждой твоей схватке, я буду узнавать самым первым! Всё же мне ещё пригодится материал…       Погасший промолчал. Венти это воспринял как знак согласия.       Следующие полчаса бард практиковался в написании мелодии для будущей баллады. Беннет же и Погасший в это время, так сказать, разговорились.       — Сэр Погасший, а как вы так сражаетесь… в доспехах при обвешенном оружии и при этом способны делать перекаты, фляки… и я это не говорю о некоторых ваших ударах…       — …Много сражался.       Слегка приврал Погасший. Всё-таки честнее и справедливее звучало: «Спустя много смертей…». Правда, объяснять его слова Беннету в таком случае было бы гораздо сложнее.       Беннет же с интересом кивнул.       — Вот как… значит, если я тоже буду много сражаться, то смогу стать прямо как вы?       — …Не знаю, — честно пожал плечами воин.       Он-то не единственный, кто много сражался и оттачивал таким образом навыки. Таких Погасших было много, но чаще всего, в один момент, они погибали окончательно… ему по-настоящему везло, благодать ни разу его не покидала и постоянно возвращала к жизни при неудачах. Благодаря этому, Погасший стал сильнее и опытнее. Те ошибки, что он совершал в начале путешествия, уже к его концу пропадали либо мелькали крайне редко. Пойдет ли Беннету подобный метод? «Определенно нет!» — как могут сказать многие. Сам же воитель не знал. Бывают разные личности. Погасший это видел на примере своих собратьев. Встречались ему практически все. И благородные воины, и скрытые убийцы, и гениальные волшебники… просто-напросто откровенные чудаки. К последним, он мог выделить одного чернокожего Погасшего, который предпочитал сражаться факелами. На удивление, у того весьма искусно выходило побеждать врагов.       К чему он это? Беннету могла и подойти подобная практика. Учиться в сражениях. Эффективнее учителя, чем сама жизнь, сложновато найти. Да и как известно, лучшая техника боя — техника выживших. Неважно сколько ты махаешь мечом по манекенам, оттачивая удары. Истинные твои навыки проявляются в настоящем бою, там же и выясняется, действительно ли они хороши или же нет.       — …Ты можешь попробовать, но не лезь на рожон, — продолжил воин, обдумав. — Не суйся к сильным противникам, считая, что это поможет отточить твои навыки. Нет. Это приведет тебя только к смерти. Оттачивай свое мастерство постепенно, на тех, кто подходит твоему уровню. Когда же ты будешь полностью уверен — можешь попробовать перейти на новый уровень и сражаться уже с теми, кого ты считаешь достаточно сильными для тебя. Если же понимаешь, что не справляешься — беги и не оглядывайся…       Последними словами был изрядно удивлен Венти.       — Разве бегство — не трусость? — с любопытством спросил бард.       Погасший скептично хмыкнул.       — …Зависит от обстоятельств. Если ты один против толпы, то бежать — это не трусость, а даже здравомыслие и инстинкт самосохранения. Ничего зазорного в этом нет. Но если ты знаешь, что можешь сражаться и при этом помимо тебя с толпой сражаются твои товарищи, то да бегство — это трусость.       — А если один на один? — решил всё-таки уточнить уже Беннет.       — Если же ты сражаешься один на один, то тут зависит от того, кто твой противник. Если монстр, то можно и бежать от него. Но если же ты сражаешься один на один и, по факту, ваша битва — дуэль, то бегство в этом случае будет тоже проявлением трусости, — сказал Погасший.       Конечно, то было его мнение. Ему, конечно, не приходилось бежать от толпы: со всеми противниками Погасший без проблем справлялся, однако, если воину однажды пришлось бы бежать ради выживания — он бы это сделал. Как ему сказал Юра, охотник на Окровавленных пальцев: «Нет ничего позорного в инстинкте самосохранения». Эти слова звучали просто, но почему-то их мало кто понимает, от чего и много ему приходилось видеть смертей, где просто переоценивали свои возможности или недооценивали возможности врага. Оставалось надеяться, что Беннет относился к тем меньшинствам, которые их понимали.       Беннет внимательно слушал Погасшего. Поначалу он был удивлен: вместо категоричного отказа и, возможно, совета заняться чем-нибудь другим, как говорили ему некоторые люди, воин целиком и весьма лаконично объяснил парню что ему нужно делать, дабы стать сильнее. Самое его большое удивление пришло в тот момент, когда Погасший заговорил о бегстве с поля боя. Чаще всего Беннет слышал от некоторых искателей приключений, что с битвы, даже если ты один против толпы, сбегают только трусы, независимо от какой-либо причины. Только вот, эти самые искатели приключений не очень-то походили на тех, кто сражается каждый день. Более того, уже после, более восьмидесяти процентов этих искателей приключений попадались на том, что как раз-таки сбегали с боя, оставляя порой даже товарищей. А теперь сравните их и Погасшего, который ранее покромсал армию хиличурлов на мелкие кусочки, расправился с магами Бездны и преогромным гео лавачурлом, и его слова о том, что сбегать с поля боя нормально в некоторых случаях. Очевидно, Погасший выглядел более солидно, и его мнение тоже.       Как только Погасший замолчал и, похоже, не собирался продолжать говорить, Беннет сказал:       — Спасибо вам за совет! Я его запомню…       Погасший ничего не ответил. Даже каким-нибудь кивком. Впрочем, это уже не было важно. Беннет точно уяснил, что до него хотел донести воин и в будущем впредь будет следовать его словам. Ему-то не страшно: он всё равно предполагал, что рано или поздно, но жизнь его оборвется. А так, следуя словам Погасшего, может у него выйдет стать кем-то большим перед этим. Возможно, ему удастся даже сделать Мондштадтскую гильдию искателей приключений самой известной в Тейвате при таком подходе, кто знает? Он не против проверить.       Венти же до сих пор продолжал играть различные мелодии, в корне порой отличающиеся друг от друга. Он всё пытался подобрать правильную, лучшую для того, чтобы уже по ней сочинять балладу. Всё-таки писать про кого-то, причем того, кто рядом с тобой сидит — большая ответственность. Нужно постараться, чтобы не расстроить его и заодно других слушателей…       В создании собственных песен Венти всегда подходил с должной ответственностью. Наверное, это было единственное дело, к которому он относился довольно серьезно. Ну, как сказать серьезно — такого слова в личном словаре барда не существовало. Однако, если он сочинял бы не слишком хорошие песни, то пришлось ему голодать, ибо это единственный его способ заработка. Но Венти априори сочинял хорошо, даже великолепно. Не зря он — лучший бард во всем Мондштадте. Все отмечали его талант, а те, кто этого не делал, по большей части, просто злостно завидовали ему. Людям всегда сложно принимать, что всегда есть кто-то кто лучше их в каком-нибудь деле. К счастью, в Мондштадте таких было меньшинство… кроме, собственно говоря, бардов. Каждый друг другу завидовал, если находился повод.       У-у… у Хосе новая лютня…       У-у… у Хелен больше слушателей, но она бездарность, вот я…       У-у… у Сансы место просто лучшее, надо её оттуда выгнать…       Все жалобы отличались между собой, но их суть оставалась везде такой же. Венти старался не лезть в эти распри, как и некоторые другие, просто целиком отдавая себя любимому творчеству.       И вот наконец он поймал мелодию, которая показалась ему идеальной. Венти ухмыльнулся. Проиграв её немного начало, юноше уже стало предельно ясно, как она дальше пойдет. Да, именно эта мелодия подойдет для баллады.       Сначала всё пойдет спокойно, начало истории, небольшое знакомство с персонажем, как раз самое то для вступления и подводу к основной части. Основа же будет состоять из двух частей. Первая продолжит идти в таком же темпе, что и вступление, в ней он углубиться в поступки главного героя, то бишь Погасшего. Относительно спокойно, но с нарастающим темпом, что будет подводкой ко второй части. Она же начнется с уже более эпической мелодии, где будут перечисляться хорошие качества главного героя и его более весомые поступки для людей, а в конце перерастет в настоящую героическую, что окажется идеальным завершением.        Осталось только сочинить слова и кое-где подправить, но это уже, пожалуй, в следующий раз.       Лира Венти растворилась в золотых частицах. Разинув рот, бард громко зевнул, немного заодно подтягиваясь, и сказал:       — Ну… не знаю, как вы, а я спать…       — Хороших снов!       — …Спокойной ночи.       Произнесли одновременно Беннет и Погасший. Венти улыбнулся и кивнул, направляясь к своему спальнику. Разложившись на нём, он снял берет с макушки и положил на свою грудь. Прежде чем он закрыл глаза, бард произнес:       — Увидимся завтра!       Через некоторое время от него послышалось негромкое сопение. Беннет и Погасший остались, если можно так выразиться, одни. Воин повернул голову к пареньку.       — …Беннет, иди тоже поспи. Восстанови силы, — в привычной холодной манере сказал он.       Беннет кивнул, решив всё же не спорить с Погасшим. Да и, как сам думал парень, таким образом ему хотелось немного побыть наедине с собой. Всё же такие люди, как он, чаще всего одиночки и не особо любят компанию.       — Хорошо. Вы разбудите меня, когда захотите спать — я покараулю.       Погасший кивнул, но на самом деле не планировал будить ни Беннета, ни Венти. Он-то, в отличии от ребят, редко по серьезному устает, так что всю ночь сможет охранять их сон. А кивнул воин просто, чтобы не в лишний раз объясняться.       Беннет прошел к спальнику и прилег на него. Перевернувшись на бок, парень прикрыл глаза и через пару минут от него тоже послышалось легкое сопение. Заснули быстро, похоже, битва заметно их потрепала и вымотала, особенно искателя приключений.       Теперь из всей группы только он один бодрствовал. Вдалеке мелькали звезды, в один момент одна из них даже пронеслась стрелой по мрачному небосводу, следуя своей определенной цели. Ещё только начало ночи. Погасший обычно чтобы скоротать время — тренировался, отрабатывая на воздухе различные удары с помощью меча. Но это занятие могло наверняка разбудить Беннета и Венти, потому он отказался от своей затеи. Воитель просто решил посидеть у костра. Подумать.       Сколько уже прошло с момента, когда он попал сюда? Два дня? Удивительно. За эти, казалось, жалкие два дня произошло весьма много событий. В большинстве своём, одни битвы, различающиеся между собой только по масштабности. И сегодня произошла одна из самых крупных битв, не только за нахождение здесь, но и за в принципе жизнь Погасшего… по крайней мере ту часть жизни, которую он помнил.       Странно то, насколько хиличурлов было много в ущелье. Действительно никто не обращал на них внимания? Или просто не замечали? Взять того же Тигу… лавачурл пригодился гораздо сильнее всех, кого встречал Погасший в этом месте и, наверное, без проблем угрожал целому городу одним своим существованием. У воина с ним не возникло проблем, хотя и пару раз он по случайности словил от него удары. Всё-таки для своих размеров монстр оказался весьма резв, чего он не ожидал и поплатился тем полетом в воздух. Да и слишком крепким на удивление. Выдержал тяжелый удар зачарованной Грозы Великанов! Впечатляющий результат на самом деле. Нет, определенно по возвращению в город воин должен разузнать о Тиге побольше. Один ли он такой или существует пару подобных ему, или все особи его вида такие… эта информация точно пригодится Погасшему в дальнейшем при исследовании Тейвата.       Опасность, конечно, миновала. Ущелье зачищено, если не подчистую, то на процентов так девяносто уж точно. Но если Погасший не взялся бы за это задание? А если он бы проигнорировал магов Бездны, оставив большую часть хиличурлов в живых? Что произошло бы тогда? Мондштадт оказался бы уничтожен армией хиличурлов? Пришел бы кто-нибудь другой и зачистил бы всё ущелье? Или же нашлись бы те, кто защитил бы город от армии монстров? А может сам Венти…       Воин глянул на спящего барда. Вспоминая то, что он сделал сегодня… одним особым заклинанием или как описать то, как он взаимодействовал с Глазом Бога — не суть, смог разобраться с ещё одной толпой хиличурлов, пришедших, наверное, из Сонного племени. Погасший вспомнил, как он представился ему при ещё первой их встрече…

Я Венти, скромный бард из Мондштадта!

      Ну да… «Скромный бард» способен одним движением разобраться с крупным отрядом хиличурлов… Погасший тоже мог. Но он предпочел не раскрывать все козыри в своем рукаве и расправляться более традиционным методом с монстрами. И всё же… Венти весьма подозрителен. Много чего знает; какой-то непонятный огромный опыт сражений существует, судя по его словам, хотя он выглядит весьма молодо, даже слишком; при этом обладает огромной силой Анемо стихии…       К Венти у Погасшего было много вопросов, но пока донимать ими его он не желал. Пускай спит спокойно. В городе они ещё успеют поболтать. О многом.       Раз уж ему нечем пока заняться, Погасший решил прочесть ещё одну книгу. Он вытащил одну и открыл её.

Мондштадт — государство свободы и поэзии.

      Из названия очевидно, о чём писалось в книге. Видимо он взял её для детального ознакомления с городом и со страной в целом. Всё в ней делилось на разделы. Первым была его история. Чего-то нового в этом разделе он не вычитал, потому перешел сразу к следующему. Дальше говорилось о культуре страны свободы. Большая часть показалась Погасшему неинтересной, кроме некоторых моментов. К примеру, сразу ему попалось на глаз то, что Анемо Архонта Барбатоса ещё среди жителей именовали легендарным бардом. Весьма интересное совпадение… но он пока просто решил оставить этот факт в голове. В остальном же, книга повторялась, по крайней мере, лично для воителя. То, что Мондштадт пестрит идеями свободы, любви к поэзии и вину, мужчина и сам уже давно прекрасно знал. Зато теперь ему стали известны даты популярных праздников, такие как Луди Гарпастум и Праздник ветряных цветов. Правда, именно эти два он уже пропустил, но и пусть. Знание есть знание…       Дальше шли разделы про флору и фауну. Погасший на всякий случай пробежался по ним глазами, но не нашел также ничего нового. Странно. Неужели всю основную информацию о Мондштадте он уже узнал? В принципе, теперь воин достаточно знал о городе свободы, чтобы сойти как за приезжего. Однако, кроилась только одна проблема. Он не особо знал о современной ситуации в Мондштадте. О его прошлом, общей культуре, раньше живших в нём людей ему теперь известно. А вот что насчет настоящего? Что ему известно на сегодня? Он знал, что Ужас Бури нападает. Знал, что некий магистр Варка уехал, оставив какую-то Джинн. И… всё, пожалуй. Остальное — мелочи.       Плохо. Ему следовало теперь ознакомиться с тем, что происходит в Мондштадте сейчас. Погасший принадлежал к искателям приключений. Как говорил Сайрус, точная информация о любых недавних событиях он сможет получать бесплатно, что не могло его не радовать. Значит, по прибытию в город ему нужно будет опросить парочку разведчиков на предмет чего-нибудь интересного. Возможно, Беннет также может поделиться с ним информацией, но это потом. Свой шанс расспросить его сейчас, Погасший упустил, к сожалению.       Костер тем временем продолжал медленно догорать. Языки пламени уже не являлись такими опасными и амбициозными, уже как пару минут назад перестав проворачивать свои попытки вырваться наружу. Словно успокоившись, они грустно трескали, будто осознавая свой скорый конец. Можно, конечно, было сходить за ещё хворостом и подкинуть, но Погасший решил этого не делать. Его беспокоило на данный момент немного другое…       Воин посмотрел вперёд. Размеры костра заметно уменьшились, и он мог увидеть, как Венти находился в спальнике и… спал… мужчина вдруг напрягся.       — …Венти?.. — бард не ответил ему. Продолжал «спать». — Я знаю, что ты не спишь. Не притворяйся.       Ожидаемо для него, из спальника послышался грустный вздох и Венти поднялся, обратив чутка обидчивый взгляд в сторону Погасшего.       — Как ты понял, что я не сплю?       — …По дыханию, — коротко и хмуро бросил воин, вставая на ноги.       Венти удивленно потупил на него. Разве он настолько громко дышит, что его можно услышать? Или же у Погасшего такой чуткий слух? Если вспоминать предыдущие моменты с ним, бард посчитал второй вариант более достоверным. Он встал на ноги, надев берет на голову, пока Погасший продолжал:       — …Почему ты не спишь?       Венти уже собирался ему ответить, но, взглянув на спящего Беннета, который как-то часто стал ворочаться, видимо из-за их разговоров, произнес:       — Не здесь. Иди за мной.       Погасший покорно кивнул, понимая от чего он захотел отойти. Они тихими шажочками вышли из лагеря и пошли в сторону обрыва.       Как только они подошли к нему, бард присел, так что его ноги свисали вниз, и вытащил свою лиру, начиная потихоньку на ней играть. Погасший с нарастающим недоверием всё же встал возле него и невзначай посмотрел под собой. Перед ним располагалась огромная пропасть, дно которой, впрочем, виднелось и представляло из себя побережье Сокола, названное так из-за того, что в небе над ним жители часто замечали пролетающих соколов. Воин видел это место, когда находился у статуи Барбатоса в Долине Ветров, но не шел туда, просто из-за отсутствия там чего-то важного. Мелководные пляжи, расположенные повсюду, и красивые пейзажи бескрайнего океана не то, что его могло всячески заинтересовать.       Очевидно, что если сюда было упасть, то, скорее всего, просто-напросто разобьешься без единого намека на выживание. Это заставило Погасшего сделать длинный шаг назад. Просто на всякий случай, а то мало ли, что произойдет. Венти всё-таки обладал способностью использовать Анемо стихию. Он не удивится, если какой-нибудь «ветерок» попытается его вдруг сдуть.       Бард тем временем продолжал играть, абсолютно не обращая на воителя внимание, будто он здесь и не находился. Погасший, на всякий случай уже сжимая в руке священную печать, спросил:       — …Почему ты не спал?       Венти остановился играть. До этого холодно шепчущий легкий ветерок внезапно затих.       — А чего ты такой напряженный? — бард к нему обернулся и улыбнулся хитрой улыбкой. — Будто мы друг другу кровные враги…       Он видел его насквозь и его недоверие к нему тоже. Неудивительно, Венти уже демонстрировал некоторую проницательность в ощущении эмоций других. Эмпатия, вроде так обзывали эту способность, у него весьма неплохо развита. Впрочем, и Погасший не отставал, прекрасно понимая, что тот скрывает.       — …Отвечай на вопрос, — решительно потребовал воин, уже немного приготавливаясь браться за рукоять своего меча.       Венти грустно вздохнул.       — Да знаешь… просто задумался откуда ты всё-таки. То, что продемонстрировал сегодня… выходит за рамки нашего мира, буду честен… — Погасший оставался спокоен, хотя внутри беспокойство предательски нарастало. Не уж то, он и это знает?.. — ну, лично на мой взгляд. Может, я чего-то в этом мире и не успел повидать, кто его знает? — весьма ловко оборвал напряженную ситуацию Венти и продолжил спокойно поигрывать на лире.       Погасший перестал всё-таки сильно сжимать печать. Беспокойство, как и напряжение, которое он часто ощущал перед началом битвы, отошло слегка, но не до конца. Венти всё равно казался каким-то странным. Он явно чего-то хочет добиться сейчас. Признания? Ответов? Неизвестно.       — …Я уже говорил откуда я родом, — напомнил ему воин.       — Ага, «издалека»! Сразу-то всё понятно становится! — с легким сарказмом и усмешкой проговорил Венти, оборачиваясь к Погасшему.       Но его улыбка спала с уст, и он более спокойно продолжил:       — Я понимаю. Ты мне не доверяешь. И весьма справедливо. Как я сказал тогда, я скажу и сейчас… тебе явно приходилось много повидать и, скорее всего, только плохого, не так ли?       Погасший молчал. Венти же, не дожидаясь ответа, говорил:       — Но поверь… я тебе не враг. Уж не в моих принципах подозрительных людей сразу… скажем так, избивать, желая выпутать истину, хех… Венти прикрыл правой глаз ладонью, а левый на мгновение прикрыл и открыл. Только потом Погасший догадался, что он таким образом ему подмигнул, словно делая на что-то отсылку. Вот только на что именно, воин не понял. Наверное, связанное с Мондштадтом.       Погасший мельком взглянул на священную печать в своей ладони. Затем переведя хмурый взгляд на Венти, который вновь спокойно играл на своей лире, воин через силу, но его убрал.       Погасший взглянул на ночное небо. На фоне возникшего из ниоткуда прохладного успокаивающего ветерка доносились легкие звоны струн лиры, гармонично сливающиеся в единую мелодию. Она звучала как-то печально, но при этом в ней слабо доносились огорчено-воодушевленные нотки, будто пытающиеся придать надежды на лучшее. Однако, потом, когда эти проявляющиеся незаметно нотки надежды пытались разрастись, они резко заканчивались, разбившись в прах, и вновь продолжали тихо шептать. И так повторялось. Раз за разом.       Эта мелодия… навевала ему воспоминания. Некоторые Погасшие делились с ним мыслями. Говорили о том, как их борьба бессмысленна. О том, что первые из Крепости Круглого Стола давно мертвы. Те, кто вел Погасших к победе, уже не были в живых. Отчаяние нахлынуло некоторых и чаще всего затем их охватывало безумие на этом фоне. Обычно, после этого они попадали под влияние проклятой крови и становились Окровавленными пальцами. Вот к чему, порой, может приводить нежелание сражаться…       Впрочем, подобное состояние на мгновение посещало и воина, но часто Мелина его, в некотором роде, подбадривала. Заставляла забыть о доли сомнений, ибо понимала, в том, что делал Погасший у него самого, они не присутствовали. Они появлялись внезапно, точно проклятие, которое проносишь через всю жизнь и затем также пропадали. Сейчас этих сомнений у него нет… как и больше причины сражаться, на самом деле…       И вот, прозрачные пальцы Венти прошлись последний раз по струнам. Они издали тихий огорченный стон и затихли. Погасший посмотрел на молчавшего барда. Ощутив в его взгляде вопрос, Венти тяжело вздохнул.       — Эта мелодия была написана в те времена, когда Декарабиан владел землями Мондштадта… в ней, на мой взгляд, отражено желание вырваться из-под его бурь на сладкую свободу, но… никто не знал, как с ним бороться. От того всякое проявление надежды разбивалось о реальность…       Голос барда тихо звучал, практически растворялся в бесшумных, казалось, потоках ветра. Но Погасший прекрасно слышал в его словах боль. Боль, которую можно только ощутить на своей шкуре. Её нельзя передать поколениям, выражать в книгах или песнях — это только передаст воспоминания о ней и не более. Воин опустил глаза вниз, наблюдая за пробегавшим случайно в этот момент мимо муравьем, после чего спросил:       — …Венти…       Погасший подошел к краю скалы, желая рассмотреть его лицо. Улыбка отсутствовала, что выглядело даже как-то для него неестественно.       — Да?       Бард, не поворачивая головы к Погасшему, собирался сыграть новую мелодию. Гораздо веселую, а то предыдущая пробила на не очень хорошие воспоминания…       — …Ты Барбатос?       Веки Венти испуганно приоткрылись.