...Я попала в Последнюю Реальность?

Прошло ещё два года. Теперь мы с Джоном учились в восьмом классе. Наши отношения почти не изменились: мы всё так же подшучивали друг над другом, но в этих шутках уже не было той прежней остроты. Всё стало проще, спокойнее, привычнее. Сегодня был Олимпийский день — мой самый ненавистный день в году. Вся школа занималась исключительно спортом, забыв про учёбу. Прыжки в длину, скакалки, футбол, настольный теннис, вышибалы и ещё куча всяких «развлечений», от которых меня едва не передёргивало. Для кого-то это был праздник, но только не для меня. Когда учитель сообщил, что уроков сегодня не будет, весь класс ликовал. Я же недовольно насупилась, пытаясь игнорировать радостные крики одноклассников. Я ненавидела спорт. Любой. Прыжки, бег, физические нагрузки — всё это казалось мне не просто ненужным, а настоящей пыткой. Единственное, что я ещё могла терпеть, — это гимнастика, и то с огромной натяжкой. А если меня заставляли пробежать километр на время, я начинала обдумывать способы симулировать внезапную болезнь. Джон, конечно, отнёсся к Олимпийскому дню совершенно иначе. Для него это была возможность выплеснуть свою нескончаемую энергию, да и, честно говоря, он явно любил внимание. Сегодня он выглядел вполне довольным, в своей спортивной форме — серых шортах и белой футболке. Каждый класс соревновался друг с другом. Девочки играли в вышибалы, мальчики — в футбол, а затем нас ждали прыжки в длину и эстафета. — Ну хоть вышибалы обошли стороной, — пробормотала я, опускаясь на стул и демонстрируя всей позой своё недовольство. Но, как на зло, первой дисциплиной оказались именно прыжки в длину. А потом — беговая эстафета. — Прекрасно, — мысленно взвыла я, уже начиная сочинять в голове матерные комментарии. — Эй, Оль, — позвал Джон, выдернув меня из потока жалобных мыслей. — Чего тебе? — мрачно спросила я, повернув голову в его сторону. — Ты хоть раз прыгала в длину? — с усмешкой спросил он, покачивая головой. — Ага, пять раз… во сне, — буркнула я, закатив глаза. На удивление, он не стал продолжать. Просто усмехнулся и протянул мне руку. — Ладно, посмотрим, на что ты способна. Уверен, ты как всегда всех удивишь. Я подозрительно посмотрела на него, но всё-таки поднялась. День тянулся мучительно долго. Прыжки оказались не такими ужасными, как я ожидала. В детстве я часто играла в классики, и навыки, похоже, никуда не делись. Но вот эстафета… я думала, что там и останусь. Когда я наконец добежала до финиша, моё дыхание сбилось, а в боку так кололо, что я едва могла стоять. — Ты точно выживешь? — усмехнулся Джон, явно наслаждаясь моими страданиями. — Если меня не убьёт ещё одна пробежка, то, может быть, — прохрипела я, тяжело дыша. И всё же самое ужасное ждало впереди. Когда нас отвели на последний этаж, где младшие классы прыгали через скакалки, я поняла, что всё только начинается. — Нет… — мысленно простонала я, глядя на ряды скакалок, разложенных на полу. Скакалки я ненавидела больше всего на свете. Даже больше, чем бег. Но выбора не было. Когда наша очередь подошла, я взяла скакалку с таким видом, словно шла на казнь. Джон, конечно, не упустил шанса подбодрить меня: — Давай, Оля! Покажи, на что ты способна! Я ничего не ответила, сосредоточившись на том, чтобы не опозориться. И, к моему удивлению, я прыгнула больше, чем ожидала. Целых двести раз за пять минут! Правда, лицо горело, а в боку так кололо, что я едва стояла, но я справилась. — Удивлён. Ты ещё двигаешься? — Джон присвистнул, когда я буквально рухнула на скамейку. — Ещё одно слово — и я задушу тебя этой скакалкой, — прохрипела я, судорожно пытаясь отдышаться. После этого нас наконец отпустили на перерыв. Я залпом выпила полбутылки воды, чувствуя, как мышцы горят, а лёгкие требуют покоя. Всё, что я хотела, — это поскорее пережить этот день и никогда больше не вспоминать о нём. Когда наш классный руководитель объявил, что следующим уроком у девочек будут вышибалы, а у мальчиков — футбол, я была готова расплакаться прямо на месте. Вместо этого я уронила голову на стол, всем видом выражая своё «счастье». — Отлично, — пробормотала я, погружаясь в мрачные мысли. — Может, повеситься где-нибудь на скакалке… Джон, проходя мимо, тихо захохотал, явно наслаждаясь моими страданиями. — Сколько будет матчей? — наконец подняв голову, спросила я у учителя, полная тихой надежды, что это мучение скоро закончится. — Шесть без перерыва, — ответила она, как ни в чём не бывало. — У мальчишек три. Стук. Моя голова снова упала на стол, сопровождаемая громким, почти театральным скулежом. — Что за дискриминация… — простонала я. Джон сел рядом и, словно старый друг, который уже не удивляется моим драматическим выходкам, похлопал меня по плечу: — Ничего, переживёшь. — Ты так говоришь, будто у меня есть выбор, — буркнула я, пытаясь не вглядываться в стены, которые вдруг показались мне клеткой.

***

Когда нас всех отвели в отдельный корпус, специально отведённый для физкультуры с разными залами, нас начали разделять. — Так, те, кто не могут участвовать в футболе или вышибалах из-за проблем со здоровьем, будут играть в настольный теннис, — объявила наша классная, зачитывая списки. — Остальные будут участвовать в футболе и вышибалах. Мальчики остаются здесь, девочки идут наверх. Вы играете против параллельного класса, а если успеете, то и с седьмыми или шестыми. Я быстро подняла руку, решив попытать удачу. Возможно, если грамотно надавить на жалость учителю, мне удастся избежать этих мучений. — А можно мне в настольный теннис? — склонив голову набок, спросила я как можно более невинным тоном. Учитель бросила на меня выразительный взгляд. — Нет, Оля, у тебя со здоровьем всё в порядке. Я почувствовала, как мой гениальный план терпит крушение. Но так просто сдаваться я не собиралась. — Ну, у меня зрение плохое, — попробовала возразить я. — Без очков всё размыто, это не считается? Учитель прищурилась, явно не впечатлённая моими аргументами. — Если ты видишь, где мяч, этого достаточно. Иди наверх. Я тяжело вздохнула, поняв, что избежать своего назначения мне не удастся. Джон, стоявший неподалёку, тихо рассмеялся. — Ладно, Оль, не унывай. Это же вышибалы, не великая битва за мир, — подкинул он, идя в свою сторону. — Великая битва за мои кости, вот что это, — пробормотала я, волоча ноги вверх по лестнице. Поднявшись по лестнице и зайдя в просторный зал, нас разделили на группы и начали объяснять правила. Учитель громко и чётко диктовал, куда можно бить мяч, а куда — нельзя. На этих словах все мы пытались сосредоточиться, хотя я была уверена, что почти никто из нас не будет следовать этим инструкциям. — Всё это важно, — промелькнуло в голове, — но кто вообще будет следить за тем, куда летит мяч, если есть шанс попасть в кого-то? Правила особо не интересовали никого, кроме пары человек, да и меня, потому что я больше всего беспокоилась о возможных травмах. Все остальные веселились, переговаривались, смеялись, будто всё это было просто забавой. Я же понимала, что избежать участия в игре не получится. Так или иначе, я буду стоять на поле, ловить мячи и стараться не быть выбитой. Но внутренне я была готова к худшему, потому что совсем не чувствовала себя в форме. Моя нервозность отразилась на каждом движении, будто напряжённость в воздухе была во мне. Первые, с кем нам предстоит сыграть, будут ребята из Б класса. Мы не ожидали от них особого сопротивления, хотя, конечно, и у нас, и у них не было групп поддержки. У нас не было парней, поддерживающих нас, как и у них девочек, которые бы стояли на стороне команды. Но это казалось не таким важным в момент, когда мяч уже оказался на поле и предстояло начинать. Скосив взгляд на остальных игроков, я почувствовала, как внутреннее напряжение растёт. Всё что мне оставалось, это надеяться, что игра пройдет хоть как-то и без серьёзных последствий. Первая игра была выиграна нами, хотя это было больше благодаря нескольким активным игрокам, чем всей команде. Остальные либо не получали мяч, либо не могли им толком управляться. Моя роль в этом была вполне ясна — я ловила мячи и уворачивалась, как могла, потому что выбивать людей я вообще не умела. Но хотя бы кидать мяч я могла, хоть и не всегда точно. Всё прошло быстрее, чем я ожидала. И, несмотря на свои слабости в этой игре, я почувствовала облегчение, что мы не проиграли. Вроде бы даже получила небольшое удовлетворение от того, что сумела хотя бы немного поучаствовать в процессе. Но и напряжение не уходило, и я снова была наготове: ведь следующая игра не за горами. А если быть точнее, то игра начиналась прямо сейчас. Следующими были седьмые классы. Вот тут уже пришлось действительно попотеть. Мне приходилось больше уклоняться и пытаться отбивать мячи рукой, если удавалось. Всё усложнялось моим ростом, который преследует меня ещё с прошлой жизни — уклоняться и вовремя реагировать было не так уж и легко. — Да куда вы так кидаете?! — мысленно прикрикнула я, подпрыгнув, пытаясь отбить мяч, который летел в сторону нашей команды противников. Я ещё и прыгаю низко, а они пуляют мяч в потолок! Да и ловить его одной рукой было больно и неудобно. Поэтому я и одела плотные перчатки с креплением на середину предплечья — неприятные случаи уже были. Либо вывих запястья, либо опухшие места после удара, оставляющие болезненные ощущения. Стараясь уклоняться от мячей, но и пытаться ловить их, я перебегала с одного края поля на другой, чувствуя, как дыхание становится тяжёлым. Вот мяч летит в меня, но не прямо — ближе к ступням и голени. Понимая, что поймать его в такой позе не получится, я уже готовилась уклониться. — Оля, лови мяч! — вскрикнула капитан нашей команды. Но я её проигнорировала, ловко отступив в сторону. Извини, не в мою смену. Игра против седьмого класса продолжалась. Мяч летал со страшной силой, и каждый раз я старалась максимально избегать попаданий, но не всегда успевала. Мои нервы были на пределе, но я держалась. В этот момент капитан нашей команды, Мишка, снова выкрикнула: — Оля, на тебе мяч! Почему ты не ловишь?! Быстрее, хватай его! Я сделала вид, что не слышу её, сосредоточив внимание на движении мяча и пытаясь оценить, куда он полетит. Не было смысла бросаться на мяч, если шанс поймать его был минимален. Я чувствовала, как раздражение накапливается в груди, но продолжала двигаться, избегая прямых столкновений с мячом. Михаела не переставала кричать, и я слышала её голос, хотя старалась его игнорировать. Её замечания всегда были направлены на меня, как будто это я была причиной всех неудач в нашей команде. Это бесило. — Оля, почему ты всегда игнорируешь мои приказы?! Я же сказала — ловить мяч! Почему ты не можешь сделать то, что тебе говорят? Я вздохнула, почувствовав, как мои плечи сжимаются от раздражения. Эта игра стала не только физической борьбой с мячом, но и с самой собой, пытаясь сдержать желание накричать на неё в ответ. — Мишка, я не могу ловить всё подряд! У меня просто нет шансов, если мяч летит в ногу, а не в руки! — процедила я, но голос у меня предательски дрожал от злости. Мишка, не слушая моё оправдание, снова сделала жест, указывая на мяч, летящий в мою сторону. Она не понимала, как сложно уклоняться от мячей и при этом пытаться что-то сделать, чтобы помочь команде. Я чувствовала, как каждая её команда ранит мою самооценку, и чем больше она кричала, тем больше я теряла терпение. Это не была обычная игра. Это стало личным сражением. Потом, когда мяч снова летел в мою сторону, я почувствовала, как внутри меня что-то срывается. Я сделала шаг назад, посмотрела на Михаэлу и просто отвернулась, решив, что больше не буду обращать на её слова внимания. Играть я буду по своему, не под её давлением. В следующий момент, когда мяч подлетел слишком высоко, я уже приготовилась к тому, чтобы уклониться, когда Мишка снова выкрикнула: — Лови, Оля! Ты что, не можешь нормально играть? Сжатые кулаки, обострённое чувство несправедливости — я почувствовала, как накатывает волна эмоций, но вместо того чтобы дать волю гневу, я просто отвернулась и сделала резкий рывок в сторону. Мяч пролетел мимо меня, и я услышала, как Мишка раздражённо фыркнула в ответ. Но я уже не обращала внимания. В этот момент мне не было важно, что она думает. После проигрыша нашей команды в игре против седьмого класса, напряжение оставалось в воздухе. Даже те, кто ещё не был полностью вымотан, чувствовали, как усталость проникает в каждый мускул. Замены начались, и часть из нас, кто ещё был в состоянии продолжить игру, осталась на поле. Все стояли в ожидании нового соперника — шестого класса. Я знала, что если мы проиграем и тут, то на этом всё закончится для нас. Но как-то не по себе стало при мысли о следующей игре. Состояние моё было не из лучших. Вытянутая спина от напряжения, дыхание сбивалось после очередной гонки по полю, а руки болели от попыток ловить мяч и отбивать его. — Шестой класс! — крикнул учитель, указывая на ребят, стоящих напротив нас. Из их команды выходили физически более подготовленные ребята, и я знала, что нам предстоит серьёзная битва. К этому моменту я чувствовала, что у меня нет сил. Тело было на грани. Я искала в себе хоть какие-то резервы, чтобы не попасть в неловкое положение, но внутреннее напряжение только усиливалось. Против шестого класса нам не будет так легко. Как только игра началась, мяч взмыл в воздух, и я инстинктивно прыгнула в сторону, стараясь уклониться. Это было уже не просто бегать и уворачиваться, а буквально борьба за каждый шаг, за каждое движение. Мечтала, чтобы игра закончилась как можно скорее. Шестой класс оказался далеко не таким мягким, как предыдущие. Они играли жестко, мяч летел с такой скоростью, что я едва успевала уклоняться или отбивать его, даже с учётом своих перчаток. Мои ноги словно не слушались, а сердце стучало так, что мне казалось, я не выдержу. — Оля, давай! — услышала я голос Мишки. Конечно же, она снова не упустила шанс отчитать меня. — Что ты стоишь, мяч летит прямо в тебя! Я чуть не сорвалась. Проклятая Мишка! Я сама знала, что нужно делать, и если бы я могла, уже бы давно поймала этот мяч. Но в этом состоянии я не могла ничего сделать. Задержала дыхание, мысленно отбросив её слова, и попыталась сосредоточиться. Мяч летел прямо на меня. В ту секунду я почувствовала, как мои силы уходят. Прыжок, уклонение, руки, болящие от усилий… и мяч оказался вне моей досягаемости. — Ты что, издеваешься?! — сорвалась Михаэла. Не было сил переживать её упрёки. Всё, что я могла, это просто надеяться, что скоро эта игра закончится. — Нахуй иди! Командирша тут нашлась. — выкрикнула я ей, не скрывая раздражения. Мишка замолчала на секунду, но я знала, что её раздражение не исчезло. Она смотрела на меня с такой яростью, как будто я была причиной всех наших неудач. Это дико бесило. Почему она не понимает, что я и так на пределе? Сердце стучало в груди, мышцы болели, а я уже не чувствовала ног. Взгляд Мишки из-за того, что я не поймала мяч, будто резал меня на части. Я повернулась и в очередной раз сосредоточилась на поле, но вместо того чтобы сосредоточиться на игре, я только думала о том, как хочу ей всё выложить. Хочу закричать на неё, что она не понимает, как сложно мне. И вот я снова начинаю терять контроль. — Почему ты не можешь играть нормально?! — услышала её голос за спиной, но на этот раз я не могла сдержаться. Я резко обернулась, злясь, как никогда раньше. — Да ты задолбала уже! — выкрикнула я. — Я не могу прыгать, как кенгуру, и ловить мяч, когда он летит в меня с такой скоростью! Ты думаешь, мне легко, что ли?! Она замерла, но тут же снова открыла рот, чтобы ответить. И в этот момент я просто не выдержала. Всё, что я чувствовала, вырвалось наружу, как буря. — Чего ты орешь? Если ты такая крутая, то сама и играй! Или лучше молчи, если ничего полезного не можешь сказать! — вырвалось у меня, и я, наконец, почувствовала, как осталась без сил. Волнение, злость, напряжение — всё это разом унесло последние капли моей выдержки. Мишка стояла с открытым ртом, словно не веря своим ушам. Я знала, что ей не понравится мой ответ, но мне было уже плевать. Я отодвинулась от неё и продолжила двигаться по полю, стараясь сосредоточиться на игре, но в голове звучали только её слова. Она тихо засмеялась, но смех был не весёлым, а издевательским. — Ах вот как, значит? Ну ты-то точно команда, Оля. Отлично играешь! — её голос прозвучал ещё более язвительно, и я почувствовала, как снова закипаю от ярости. Но теперь мне было пофиг. Я уже не могла думать о том, что она скажет или подумает. Просто продолжала бегать, прыгать, и пытаться держать мяч под контролем, даже если уже почти не оставалось сил. Когда игра закончилась, я даже не смотрела на Мишку. Всё равно мне было понятно, что она продолжит цепляться, и мне просто не хотелось вникать в её слова. Игры для меня сейчас стали не столько физической борьбой, сколько нервной войной. Шестой класс уже был готов выйти на поле, и я почувствовала, как напряжение снова нарастает. Сердце колотилось, а ноги будто не хотели меня слушаться. Я почувствовала, как мне не хватает сил для последней игры. Нет, я просто не могла продолжить. Внутри меня росло чувство, что если я сделаю ещё хотя бы один шаг, то сдамся окончательно. Мишка снова что-то кричала, и я уже не слушала. Мне не было важно, что она думает или что она скажет. Я не могла больше продолжать эту игру, этот цирк, этот бесконечный поток давления, который она на меня вешала. Вдруг мне стало ясно, что если я останусь, то сойду с ума. Я повернулась и пошла к выходу с поля, чувствуя, как её взгляд пронизывает меня, но я больше не могла ничего делать. Хоть мне и было стыдно за своё поведение, я больше не могла держаться в этой напряженной атмосфере. Оставив всё позади, я спустилась вниз, к тем, кто уже отдыхал. И вот я оказалась среди тех, кто не участвовал в игре, лежали на скамейках или болтали друг с другом, не принимая участия в этом бесполезном соревновании. Я могла дышать свободно, и мне уже не нужно было бояться получить травму или услышать очередной упрёк от капитана. Я опустилась на скамейку, уставшая, но чувствовавшая лёгкость, которой мне не хватало на поле. Мишка и её команда наверху меня не заметили, и это было лучшей частью. Я устала от их упрёков, от давления, от того, как мне не давали спокойно дышать. Я откинулась на спинку скамейки, закрыла глаза и просто почувствовала, как тяжесть сходит с плеч. Даже если они не поймут меня, я знала, что теперь мне не нужно больше бегать и делать то, что от меня хотят, пока я не готова. Мне нужно было время, чтобы перевести дыхание. От лица Джона: Я стоял в самом центре поля, пытаясь поймать взгляд нашего капитана. Он раздавал указания, махал руками и, как мне казалось, абсолютно не замечал, что половина команды уже устала. Но я был не из тех, кто жалуется. В конце концов, футбол — это движение, азарт, а не бессмысленная гонка за мячом. Мяч летел в мою сторону, и я тут же сделал рывок вперёд. На бегу чувствовал, как мышцы напряжены, как лёгкие наполняются холодным воздухом зала. В этот момент я будто отключился от всего остального, сосредоточившись только на том, чтобы перехватить мяч у игрока из параллельного класса. — Джон, пас! — крикнул кто-то сзади. Я фыркнул, не отрывая взгляд от мяча. Пас? Нет уж, это не мой стиль. Я ловко обошёл соперника, пробросив мяч между его ног, и помчался к воротам. Вот он — момент, ради которого я сюда пришёл. Почувствовать, как адреналин бурлит в крови, как вся команда смотрит на тебя, а противники понимают, что шансов у них нет. Мой удар был сильным, точным, и мяч с глухим стуком влетел в сетку ворот. — Да! — выкрикнул я, вскинув руки. Но радость длилась недолго. Уже через минуту противники начали новую атаку, и я снова погрузился в игру, забывая обо всём, кроме поля и мяча. Это было как танец, где каждый шаг, каждый удар имеет значение. В перерыве я опустился на скамейку, облокотившись на колени. Пот стекал по вискам, а в ушах всё ещё гудело от напряжения. Парни вокруг обсуждали тактику, шутили и подначивали друг друга, но я молчал. Взгляд сам собой скользнул к лестнице, ведущей наверх, туда, где девочки играли в свои вышибалы. Я думал о том, как там Оля. Она ненавидела такие игры. Я знал, что она наверняка сейчас проклинает всё на свете, уворачиваясь от мячей. Эта мысль вызвала на моём лице лёгкую улыбку. Оля всегда умела превратить даже самое простое дело в драму. И пусть иногда это раздражало, но было и в этом что-то забавное. — Джон, готовься, ты снова в нападении! — крикнул капитан, вырывая меня из мыслей. Я кивнул, чувствуя, как адреналин снова нарастает. Ну что ж, пора снова выйти на поле.

***

Игра возобновилась, и я снова оказался в центре событий. Наш капитан требовал слаженной игры, но лично мне было наплевать на тактику. Для меня футбол — это импровизация. Мяч оказался у меня в ногах, и я, не тратя время, бросился вперёд. Соперники пытались меня остановить, но я легко обходил их, наслаждаясь каждым моментом. Я уже был у ворот, когда кто-то из команды соперников жёстко столкнулся со мной. Я едва удержался на ногах, но мяч всё же остался у меня. Быстро оценив ситуацию, я пробил по воротам. Удар был точным, но вратарь каким-то чудом отбил мяч, заставив меня стиснуть зубы. — Хорош, Джон! — выкрикнул кто-то из нашей команды, но меня это не утешило. В следующий раз я не промахнусь. После финального свистка, когда наша команда выиграла, я чувствовал лёгкое удовлетворение, но в голове всё ещё крутилась мысль о том, что Оля могла вляпаться в какую-то передрягу. Она из тех, кто привлекает проблемы, как магнит. Когда все начали расходиться, я не удержался и пошёл к лестнице, ведущей в зал, где играли девочки. Поднявшись наверх, я увидел, что там всё уже закончилось. Оля, к моему удивлению, сидела у стены с каким-то парнем из параллельного класса. Она выглядела раздражённой и усталой. — Ты решила сдать позиции? — спросил я, подойдя ближе. Она посмотрела на меня, слегка прищурившись. — Я не играла с шестым классом. Надоело, — буркнула она, не поднимая головы. — Вот это настрой, — я ухмыльнулся, присаживаясь рядом. — Не ты ли говорила, что надо быть сильной и всё такое? Она фыркнула, отворачиваясь: — Легко говорить, когда тебя никто мячами не забрасывает. Я усмехнулся, оглядывая её измотанный вид. Несмотря на её упрямство, она действительно выглядела так, будто прошла через целую войну. — Ладно, героиня, — сказал я, похлопав её по плечу. — Давай-ка лучше идём вниз, я угощу тебя из автомата. Оля посмотрела на меня с недоверием, но всё же поднялась на ноги. — С тебя два батончика, — сказала она с видом победителя. — Наглая ты, — усмехнулся я, направляясь к выходу. Иногда мне казалось, что наша…дружба — это сплошная игра. Только правила мы каждый раз придумывали заново.