Переплетено

{∆}

«ἀποκάλυψις»

I.V

1 мая 1776 года.

Время подходило к десяти часам утра, и вскоре стрелка перешагнула очередную отметку. Немыслимых размеров часовня возвышалась над каменным городком, со своей высоты открывая вид на живописный мост. Стоящий в полумраке силуэт гепарда, одетого в стильную для тех лет рубашку, продолжал наблюдать за проезжающими по улицам каретами и прогуливающимися зверьми различных размеров. Чувствуя, как разум охватывает вызванная несправедливостью злость, Адам Вейсгаупт на несколько секунд прикрыл глаза. Устало выдохнув, он прислушался и обратил внимание на прибывших гостей, которыми являлись его собственные сторонники. Обернувшись к ним, зверь увидел двенадцать зверей различных видов, что учились в его университете. Именно они должны были стать той силой, что остановит происходящий в мире беспредел. На сей раз первая крайне политизированная лекция, в которой учитель объявит о своих планах, должна была состояться совсем скоро. И Адам был абсолютно уверен, что может доверять тем, кого растил буквально с детства.

***

22 июня 1778 года.

Деревянная дверь отворилась, и, оставив позади себя хмурые вечерние улицы, внутрь многоэтажного дома вошёл облачённый в серый балахон силуэт. Тигр, хищным взглядом окидывая соседние квартиры, неторопливо поднялся на второй этаж, пока не остановился возле двери с надписью IV. Раздался тихий стук, и вскоре полотно приоткрылось, а выглянувший гепард протянул вперёд руку, которую гость крепко пожал, надавив большим пальцем на костяшку среднего. Убедившись, что студент пожаловал с деловым разговором, Адам впустил его внутрь, сразу же захлопнув за ним дверь. Повернувшись к открытому окну, хозяин дома мгновенно подошёл и прикрыл его. Убедившись, что стены звукоизолированы достаточно, а все двери и окна хорошо укреплены, Вейсгаупт посерьёзнел и обратился к прибывшему гостю. — Здравствуй, Бенедикт. Для какого разговора ты пришёл? — Меня и моего друга беспокоит ваша излишняя доверчивость, учитель, — гость снял капюшон и сразу перешёл к делу. — Вы собираетесь объединиться с вольными каменщиками, и в нашем кругу становится много чиновников. К тому же барон фон Книгге вызывает у меня опасения. Вы уверены, что слияние и доверие к ним будет хорошей идеей? — А, вот оно что, — кивнув, заговорил гепард. — Я уверен в этом. Нам нужна сила, нужна политическая власть, дабы наши преобразования могли пройти максимально безболезненно для общества. Я не приемлю кровопролития. И не стоит считать их врагами. В нашем ордене нет чужаков, только друзья, с которыми тебе ещё предстоит познакомиться. — Вот, значит, как, — печально отозвался тигр. — Вооружённые пророки всегда побеждают невооружённых. А параноики живут дольше и лучше, ведь всегда на шаг впереди своих врагов. — Стремление к войне приводит лишь к её затягиванию, — парировал хозяин дома. — Но и миром ничего решить не удастся. Иллюминатов просто закроют, как и всех наших предшественников, — заявил Бенедикт. — Или мы искореним чернь, или она уничтожит нас. Вы знаете, сколько глупцов радовались, когда повесили моего деда? А я видел это своими глазами. Меня заставили на это смотреть... — Краус. Я понимаю, но... Мы не можем уподобляться им. — Конечно, — согласился тигр. — Мы должны стать хуже них, если правда хотим построить лучший мир. И раз вы полагаете, что создаёте благо, на самом деле ведя интеллигенцию к костру, я не собираюсь принимать в этом участия. Вы разочаровали меня, учитель. Ошибки предшественников, видимо, ничему вас не научили. Чернь понимает лишь язык силы, а потому я, чтобы сохранить свою жизнь, более не участвую в вашей организации. И моего друга, Джейкоба, вы также не увидите, пока не одумаетесь от своих наивных фантазий. — Тогда что же ты собираешься делать? — спросил Адам. — Ждать, — лаконично ответил Бенедикт. — Я продолжу помогать другим, нести свет, но иными способами. — Ты хочешь не просто избавиться от грязи, но и отомстить простозверинам? — уточнил слегка взволнованный гепард. — Это не месть, учитель, а очищение. Нельзя вот так просто перевоспитать всех граждан. И дело не только в монархах да церквях. Замени одних на других - ничего не поменяется. Толпы черни готовы сменить своего хозяина так же легко, как муравьи путают новую королеву со старой. После этих слов, тигр совершил изысканный поклон, нисколько не изменившись в лице. — Вы правда помогли мне, стали духовным отцом... Ваше учение будет жить, но методы я использую уже свои. Жаловаться на нас бесполезно, мы покинем это королевство и начнём наш путь в другом месте. — Ты совершаешь ошибку, мой дорогой ученик, — спокойно указал Вейсгаупт — Возможно. Но только время может разрешить, кто из нас на самом деле прав, мой дорогой учитель. Я любил вас и продолжу любить. Но сейчас пришла пора нам расстаться, — заявил Бенедикт, накинув капюшон и развернувшись. Прежде чем покинуть комнату, он сложил пальцы треугольником и сухо произнёс: — Мы никогда напрямую ничего не трогаем. Только влияем. Предлагаем. Намекаем. Всё остальное особь сделает сама, если посчитает нужным.

***

18 марта 1781 года.

В огромном помещении университета, дополнительные комнаты которого были обустроены под место собраний новой политической силы, стало оживлённо. Восемьдесят различных по своим размером зверей, принадлежавших к социальному классу интеллигенции, после долгих проверок собрались в этом месте с целью выслушать очередную проповедь признанного в научных кругах учёного-философа, который стал куда развязнее в своих речах. Над стоящим у трибуны средних лет гепардом высилась сливочного цвета каменная стена с выгравированным рисунком пирамиды, по обеим сторонам которого застыли две симметричные совы. Когда лидер нового движения прикрыл глаза и сложил пальцы треугольником, все преданные ему лица, видевшие в нём нового спасителя, синхронно поступили так же. Выдохнув, а затем опустив одну ладонь на созданную ранее рукопись будущей конституции и другую - на книгу Бытия, Адам серьёзно осмотрел слушателей, прежде чем начать свою речь: — Дамы и Господа! Я собрал здесь выдающихся учёных, видных чиновников, мыслителей, и самое главное - амбициозных зверей. Долгие века мы терпели унижения и боль за то, что выделялись из общего потока. Наших предков жгли на кострах, пытали и выкидывали вон с научных должностей! А всё потому, что инквизиция, прикрываясь благодеянием, своими пороками попирает нашу веру! Они, сотрудничая с королём, управляют гражданами, чтобы превращать свободных особ в настоящих рабов! Притеснение лисиц, невыносимый труд лошадей, дискриминация по отношению к женщинам... Всё это существует лишь потому, что король со своей свитой не обладает должным умом, отчего и происходят беды в нашем мире! Я знаю, что производство нуждается в рабочей силе, но для этого больше не придётся подчинять иных зверей! Моими коллегами были продуманы устройства, которые способны работать вместо нас, не потребляя при этом ничего, кроме топлива. Подобные механизмы нужны нашему социуму и нам самим, ведь они позволят экономить затрачиваемые ресурсы, а значит, и ускорить прогресс. Больше не будет притесняемых, не будет рабов - все станут господами. Прекратятся войны и всякие преследования со стороны церквей, нам более не придётся забиваться по щелям, словно тараканам. Образование станет доступно всем, ресурсы станут доступны всем, и никто не останется несчастным, ведь все окажутся свободны... Согласитесь, разве это не прекрасный мир?! Всевышний создавал нас такими. В Раю не было места для боли и страданий, не было места для страха и раздора! Эти же еретики, твердящие о своей праведности, попрали данные нам Святые Заповеди, превратив мир в царство грязи и порока! Но совсем скоро мы с вами создадим новый, лучший мир, где будут жить только добрые, ответственные, а главное, образованные звери! После этих слов по залу, залитому солнечными лучами, разнеслись восторженные хлопки, что заставили говорившего слабо улыбнуться.

***

7 июля 1787 года.

Облачённый в серый балахон бизон стоял возле каменной стены, вместе со своим близким другом наблюдая, как горит громадное здание университета, возле которого возвышалась бронзовая статуя совы. Средний по размерам зверь сжал в кулаки руки, прекрасно осознавая, что места, в котором он провёл большую часть своей юности, отныне больше нет. Множество зверей поместили в тюрьмы, часть из них оказались повешены, сам же Вейсгаупт был вынужден покинуть город, будучи преданным собственными союзниками, работавшими на две стороны. Тигр, ожидавший подобного исхода, лишь с печалью осознал, что оказался прав. С этого момента в его сознании стойко закрепилась мысль, что невозможно достичь пepeмeн миpным пyтём. Понимая, что с Джейкобом они остались совершенно одни, Бенедикт был готов к тому, чтобы нанести первый удар выстроенной глупыми зверьми системе. Положив руку на плечо своему другу, тигр посмотрел на него и спокойно произнёс: — Мы изменим этот мир, ведь всё то, что нами было посеяно, совсем скоро принесёт свои плоды. Divide et impera, мой друг.

***

«После Мартина Лютера Кинга приходит Малколм с винтовкой.»

[C0unç1L]

13

———

10 Августа 1792 года.

Городскую площадь охватил густой дым. Всюду разносился звон лязгающих мечей и грохот ружейных выстрелов, которые перекрывали раскатистые артиллерийские залпы. Императорский дворец горел, отбрасывая в синее вечернее небо сотни искр. Везде лежали тела убитых стражников и повстанческих сил, к числу которых присоединились уставшие от монаршего гнёта обычные граждане. Разрывались снаряды, под натиском которых рушилась великая стена. Пламя от подожжённого дворца высилось настолько, что увидеть его можно было на другом конце города, где и находился особняк. Молодой тигр, облачённый в чёрную рубашку, мрачно наблюдал из окна за медленным угасанием старого порядка, и взгляд его казался слегка печальным, хоть повод и был скорее радостный. Оставались считанные мгновения до поры, когда восставшие силы из числа военных, объединившись с гражданскими, возьмут дворец, закрепив тем самым могущество Совета. Тем временем передвигаемая двумя рабами карета остановилась перед воротами, и два крупных зверя тотчас раскрыли их. В глаза ударила вспышка, отразившись силуэтом пламени в чёрных зрачках. Сидящий внутри молодой волк с ужасом наблюдал, как под тёмно-синим небом пылал величественный дворец, отбрасывающий ввысь столб чёрного дыма и сажи, от которой звери вдалеке издавали жуткий хрип, смешавшийся с шумом войны. Почувствовав, что он и сам начинает задыхаться, юноша накинул на голову капюшон, а затем, молча сойдя с кареты, плотнее сжал большую, полностью заполненную сумку. Зверь положил лапу на пояс, к которому был закреплён длинный клинок, а затем тревожно оглянулся, хоть и находился в достаточно защищённом месте. — Ждите здесь, — приказал он своим подданным, прежде чем быстрым шагом двинуться по сухой земле к дверям особняка. Скрипнула дверь, и хмурый взгляд упал на стоящего возле камина тигра, который сжал в кулак лапы, о чём-то глубоко задумавшись. — Здравствуйте, сэр. Я принёс всё, о чём вы просили, — начал говорить волк, поставив мешок на землю и раскрыв его перед обернувшимся зверем. Внутри лежало множество спасённых от сожжения рукописей и книг, слегка скомканных и потёртых, но ещё читаемых. — Ты молодец, Коинт. Я знал, что на тебя можно положиться, — мягко улыбнувшись, произнёс тигр. — Рад видеть тебя живым и здоровым. На улицах сейчас неспокойно. — Почему граждане восстали? — спросил юный гость. — Чем им не угодил король, если он намеревался реформировать государство, сделав его более демократичным и либеральным? Почему они пошли вместе с военными? — Знаешь, в жизни бывает так, что когда ты не можешь сделать выбор самостоятельно - начинаешь следить за действиями авторитета, более опытного и умелого, — произнёс стоящий на фоне горящего дворца безрадостный тигр. — Минувший год замечательно показал, что из себя представляет эта самая демократия и власть большинства. Стоило нам объявиться, как общество сменило парадигму на ту, что предписали мы. И ежели после нас возникнут другие движения, они начнут точно так же фокусировать мнение большинства, тем самым направляя его в угодную себе сторону. Чины всегда зверьми даются, а звери могут обмануться. — Но почему они такие? Как можно вестись на подобную чушь?! — возразил Коинт. — Вся эта демократия, свобода, равенство - ведь простые жители ничего из этого не получают. Ни во время единовластного правления короля, ни во время правления сената жители не получают ничего из обещанного, и всё равно продолжают наступать на те же грабли в желании найти путь к эгалитаризму. Почему, отец?! — Потому что так предрешено самой природой. Мы были зверьми, ими и остались. Вся эта неприкрытая фальш о том, что наша воля - достичь прощения у Бога, - лишь выкрик с трибуны от лица пирующих священнослужителей еретических сект, которые лишь пред взором паствы прикрываются благими побуждениями и нравственной возвышенностью, нередко утаивая ото всех свои смертные грехи. Как бы ни шла эволюция, у неё всегда будут изъяны, и у нашей цивилизации самым омерзительным является один - устоявшееся в головах зверей стремление к радикальному консерватизму. Во имя сохранения своего места звери готовы лизоблюдствовать перед вышестоящими, отыгрываясь на более низших в иерархии. Они боятся признать, что высоконравственные с их точки зрения лица также являются нарушителями заповедей, о которых бесконечно твердят. А всё почему? — Потому что они боятся всего нового? — А боимся ли мы? Безусловно, — спокойно рассудил тигр. — Потому что мы все - животные. Мы несовершенны. И единственный способ нам выиграть эволюционную гонку, став совершенной цивилизацией - превозмочь свои слабости. Всем страшно, и мне в том числе. Однако наше братство продолжает двигаться сквозь пепел вперёд, поскольку оно не сравнимо с толпой черни, что сейчас прорывается в дворец лишь потому, что послушалась каких-то сторонних ораторов. Они - дрожащие твари, которым требуется поддержка авторитетов, чтобы начать действовать. Мы же те, кто является этими авторитетами. Их мораль - мораль рабов. Наша же мораль - мораль господ. Но так или иначе, мы все нужны этому старому миру. До той поры, пока он не погиб. А это, уверен, произойдёт очень скоро. Произнеся последнюю фразу, тигр вновь уставился в окно, наблюдая за тем, как медленно догорал дворец и опускались лезвия гильотин, под одобрительный глас толпы отсекая головы тем, кто когда-то был ими почитаем и любим. — Общественное мнение легко меняется. Достаточно лишь подставить нужных авторитетов, чтобы направить чернь куда угодно. Зверьми, в том числе и нами, движут идеи, ради которых мы готовы убивать и умирать. Достаточно пары брошенных фраз, и эти создания сделают что угодно, не боясь положить даже свои жизни. Это очередное несовершенство и фундаментальная ошибка нашего несправедливого мира, который, уверен, мы скоро сделаем справедливым. — Справедливым? — переспросил Коинт. — Да, сын мой, — представитель кошачьих повернулся в его сторону. — Каких-то несколько месяцев назад мы прокричали на улице о свободе, тем самым намекнув каждому живущему, что ответственность за собственную жизнь лежит только на нём, и нет у идеи никаких границ. Следом мы провозгласили равенство, подчёркивая принцип, что всякий зверь имеет равные шансы в этой жизни. Затем громко заявили о братстве, дабы звери присоединились к нам в мечте построить лучший мир на заре нового века. Но глупцы не стали прислушиваться к нашему предложению. Год за годом, век за веком они продолжают обвинять царей в своих неудачах, снова и снова трубят о несправедливых условиях труда, совершенно игнорируя тот факт, что каждый получает то, на что трудился. Чернь, независимо от своего социального статуса беспросветно глупа, но гораздо страшнее то, что её это устраивает. А посему единственный способ спасти нашу цивилизацию - направить каждого в нужном направлении. Это единственно верный способ, и не имеет значения, через какие потрясения придётся пройти всем нам - нынешняя цель оправдывает любые средства. У них был выбор присоединиться к братству и вместе построить лучший мир, который они проигнорировали в силу своего добровольного невежества. Вместо того, чтобы читать, толпы радуются, когда на площади сжигают рукописи и вешают тех, кто пытался их вразумить. Как ни посмотри, а Suum cuique. — Но, отец, они же ведь тоже звери! Разве наше братство готово положить столько судеб ради нашей цели? — Именно, Коинт. Они тоже звери. И они сами ответственны за то, что их ждёт. В любой момент они могут одуматься и принять верное решение, ибо воля каждого зверя всегда остаётся свободной. Они и только они виновны во всех бедах, что их настигают. Виновны и мы в своих неудачах, поскольку поддаёмся невежеству, эмоциям и предрассудкам. Будущее остаётся в наших руках. И если выдрессированные лизоблюды вместе со столь же безрассудными государями не понимают, в какую бездну ведут наш мир, мы им это покажем. И пусть братство только набирает силу, уверен, скоро под нашим контролем будет весь мир.

***

22 Августа 1998 года.

Леопард сел в кресло, поставив кружку с кофе на небольшой столик. Перед взором его предстал распростёршийся за огромным окном величественный Зверополис - надёжный оплот свободы, где происходит практически всё, начиная от преступлений и беспросветной бедности, заканчивая роскошными особняками и безвозмездной благотворительностью. Послеполуденная жара успела ослабеть, и в комнате, даже несмотря на выключенный кондиционер, застыла освежающая прохлада. В тишине раздался тихий шелест бумаги, и вскоре распечатанный лист оказался перед глазами зверя.

Принципы и цели «Совета»: Данные принципы были сформированы отцами-основателями «Совета» Бенедиктом Краусом и Джейкобом Монтьери в 1778 году:

1. Цель оправдывает любые средства. 2. Главной обязанностью члена братства является соблюдение свободы воли других. Необходимо оставлять подсказки для всех зверей, даже если ума тех окажется недостаточно, чтобы понять их. 3. Разрешать разврат, алкоголь, любые виды умерщвления рассудка, допускать всё то, что ранее было запрещено. 4. Имитировать благотворную деятельность, убеждать общественность в соблюдении демократических ценностей, даже если это является ложью. 5. Завладевать крупными отраслями экономики, банковским и юридическим делом, и пр. 6. Подкупать любых авторитетов, собирать армию сторонников, а на случай кризиса - и частные военные формирования. 7. Выискивать среди черни разумных и благородных граждан для пополнения рядов «Совета», давая им незаметные на первый взгляд подсказки. Договариваться с интеллигенцией и стараться убедить её членов перейти на сторону братства. 8. Позволить гражданам самостоятельно вершить свою судьбу. Создать библиотеку, к которой будет иметь доступ каждый, но никогда не сообщать никому об этом. В то же время продвигать в общий поток деструктивную информацию. На первых порах экономики внедрить капиталистический уклад, согласно которому каждый получит то, над чем трудится. 9. Построить величественный город, объединив разрозненные королевства. Путём дворцовых переворотов и прочих интриг овладевать чужими землями и использовать их как источник природных ресурсов до той поры, пока не придёт время создания Мирового Государства. 10. Для рассеивания внимания черни всегда обвинять определённые виды зверей или социальный класс. Создавать подложные документы, сеять вражду между вероисповеданиями и политическими убеждениями. В случае подозрения на деятельность «Совета» убеждать общественность в том, что за заговор отвечает кто угодно, но не Совет. 11. Загонять государства и граждан в долги, не нарушая при этом их свободы воли. Заставить чужие земли зависеть от решений «Совета». 12. Использовать любые звериные слабости для финансового обогащения как агентов братства, так и его ключевых фигур. Полученные средства распределять по своему усмотрению, однако минимум 30% следует вкладывать в благотворительные сферы, например, медицину. 13. Максимально сократить школьную программу, но в то же время создавать альтернативные источники знаний, к коим смогут пробраться лишь излишне пытливые умы. 14. Позволить всем промышлять коррупцией, бандитизмом и прочими деструктивными деяниями, но вскоре наказывать их. 15. Не допускать дискриминации по отношению к членам своего братства. Судить зверей только по их поступкам, а не национальным, классовым или другим признакам. Чернь же необходимо разделять и ссорить между собой, для чего требуется всюду озвучивать противоречащие друг другу позиции, имитировать плюрализм мнений и конкуренцию, даже если все «враждующие» авторитеты находятся под одним крылом. 16. Допускать к участию в братстве любого подходящего зверя, независимо от его размера, национальности, вида, пола, вероисповедания или рода. Предоставить новым членам защиту, а также доступ к сокрытым от общественности знаниям. Во избежание предательства, заполучить компрометирующие его материалы, даже если они являются фальшивыми. 17. Медленно закладывать костяк идеального государства, куда согласно принципам отбора попадут только подходящие граждане, как и произошло в ветхозаветном писании о «Ковчеге Ноя». 18. Контролировать прессу и использовать её для разделения граждан на противоборствующие стороны. 19. Участвовать во всех мировых конфликтах ради погружения воюющих сторон в выгодное для «Совета» уязвимое положение. Тайно применять дипломатию, договариваться со всеми на выгодных для братства условиях. В случае отказа допустимо устранить помеху. В случае согласия щедро наградить и выполнить данное обещание. 20. Отвлекать массы на различные несущественные проблемы, которые создают агенты «Совета». Продвигать халтурное искусство, использовать личную жизнь кумиров и простых зверей для различных сенсаций, разоблачений и других посредственных «сплетен». 21. Обучаться вплоть до глубокой старости. Тот, кто читает правильные книги, всегда будет управлять тем, кто их не читает. 22. Сокращать население некачественными продуктами питания, развязыванием локальных и глобальных конфликтов, распространением смертельных болезней и финансовых кризисов. Прибегать к любым иным методам для достижения текущей цели. 23... Не успел леопард дочитать, как раздался тихий стук, который сидящий в кресле зверь узнал бы из тысячи. — Входите, — произнёс он. Дверь открылась, и в зал вошёл высокий шакал, на морде которого не вырисовывалось ни крупинки эмоций. Дэвид был как всегда немногословен и безэмоционален, что и роднило его с леопардом, поскольку они не любили тратить время на бессмысленные разговоры и зачастую общались исключительно в рамках поставленных задач. — Маркус, я пришёл сообщить, что организация «Древо природы» была уничтожена. Наши агенты устранили всех её членов, включая основателей. Всё прошло согласно плану, и теперь никто не может помешать нашей деятельности. — Дерево должно крепнуть. Оно обязано расти, хех, — процитировал девиз соперничающей организации леопард. — Однако если заразить корень, то вскоре дерево погибнет. Это хорошая новость, хоть мне и жаль тех зверей. У них был шанс перейти на нашу сторону, но тот лемур оказался слишком самоуверен. Однако, отмечу, что они были достойными противниками. Чего стоит один только Мианд... В этот момент раздался звонок, и леопард вынул из кармана мобильный телефон. — Это Флеминг. Он редко звонит, тем более на этот телефон. Полагаю, у него случилось что-то важное. Подожди немного. Шакал кивнул, безрадостно смотря на сидящего товарища. Повернувшись к окну, он о чём-то глубоко задумался. «Как ни посмотри, а диалог - обыкновенный троянский конь. В большинстве своём современные интернет-переписки и телефонные разговоры оказались лишь способом найти смысл жизни в иллюзиях и до дрожи примитивном гедонизме. Веселье затмилось липким потоком суррогата, отчего все глубоко погрязли в сетях собственных иллюзий. Подобные пустозвонные речи, приукрашенные личными «неисправимыми» страданиями или разбавленные приторностью смешных картинок, зачастую не несут никакой пользы. Более того, они отнимают самый ценный ресурс для всех религий, языков и народов мира - время. В отличие от денег, власти или связей, кто угодно и в любом обществе знает о том, что этот ресурс не подлежит восстановлению. А посему, прожигание своей жизни в подобной сети - способ погаснуть, не успев даже как следует разгореться...» — подумал он.

***

Тихий стук туфель эхом отдавался в тишине коридора, по которому средних лет шакал торопился на важную встречу. Открыв деревянную дверь, он поприветствовал сидящих за круглым столом зверей из двух разных фракций. Справа от него находились представители Совета, в то время как слева расположились гости из Убрингтона, называющие свою организацию древом природы. Среди них выделялся молодой слон, в молчаливом и скромном поведении которого шакал видел своего собрата. — Прошу прощения за опоздание. Такого больше не повторится, — произнёс Дэвид, на что все лишь закивали. — Пожалуйста, садитесь, мистер Кросс, — ответил состарившийся лемур в измятой чёрной рубашке. Шакал молча сел на своё место, никак не отреагировав. — Итак, господа, раз все в сборе, предлагаю обсудить условия нашего сотрудничества, — подвёл к теме Маркус. — Я слышал, что в Убрингтоне послевоенный упадок экономики. Неужели оставшиеся в вашем распоряжении хвалённые С.Ф.П. не могут с этим ничего поделать? — Могут, — сказал лемур. — Кризис в районах - наших рук дело. Мы заставили граждан заболеть, чтобы продать им лекарство. — Разумная тактика, — рассудил Джейкоб Барнс. — СООП ещё не под вашим контролем? Полагаю, сейчас спецслужбы могут неслабо подпортить планы. — Могут, — произнёс более молодой лемур. — Однако мы минимизировали все риски. О них можете не беспокоиться. — Это хорошо, — задумчиво произнесла Эмилия. — В таком случае, предлагаю обсудить условия сделки. — Верная мысль, — подтвердил Джейкоб. — Чем наш Совет может быть вам полезен? — Вам должно быть известно, что наше государство достаточно слабо на текущий момент, поскольку война нарушила логистику. Как вы знаете, основной трафик товаров проходит через Зехаусдер, с которым у нас достаточно натянутые отношения. Так как руководство этого города не желает идти с нами на контакт, а также не пропускает никого из нас, наше предложение заключается в том, чтобы вы развязали там переворот, благодаря которому к власти придёт лояльный нам и вам лидер. Тем более повод для гражданской войны уже имеется, так как Зехаусдер проиграл локальную, в которую втянул и нас, — произнёс бегемот Шонтан Райс. — Нам ведь и необязательно устраивать там гражданку, чтобы убедить их пересмотреть своё отношение к другим городам, — приподняв бровь, подметил Джейкоб. — Договор подписан. Город полностью в нашем распоряжении. Как там говорилось... — Vae Victis, — произнёс до этого момента молчавший Дэвид. — Да, именно, — подтвердил лис. — Зехаусдер заполнен излишне патриотичными и гордыми зверьми, которые неизбежно поднимут мятеж, — мрачно рассудил старый лемур. — Вопрос здесь лишь в том, кто окажется первым. Полагаю, тот и победит. — Вы хотите сделать грязную работу нашими руками? — нахмурившись, переспросил лис. — Джейкоб, не стоит впадать в ярость из-за глупых предубеждений, — перебил его холодный голос Дэвида. — Мы не чернь, чтобы делать поспешные выводы. И нам нужно проявить уважение к нашим гостям. — Спасибо, — произнёс состарившийся лемур. Дэвид внимательно осмотрел всех со стороны организации «Древо природы»: слева направо от него расположились зебра, два лемура, бегемот, белка, волк, и сидящий позади всех огромный слон, который первым бросился в глаза. Он ничем не выделялся в глазах других, но для шакала, знакомого с этим взглядом, этим выражением и этой мимикой, всё стало явным. Слон не скрывал свою причастность, но и не кичился ею по тем или иным причинам. «Ты ведь такой же, как и я?» — мысленно прошептал Дэвид, теряя нить делового разговора, поскольку разум пронзила вспышка воспоминаний:

———

Розовое небо покрыли облака, и во дворе детского приюта этим приятным октябрьским вечером царило спокойствие. Маленький леопард сидел на качелях, с лёгкой грустью наблюдая за тем, как в сотне метров от него сошлись трое зверят. Вначале они о чём-то ожесточённо спорили, а после перешли в рукопашный бой, избивая друг друга. Посмотреть на такое зрелище пришёл девятилетний шакал, что мягко придержал качели со своим одногруппником. — Привет, Марк, — тихо поздоровался он. — Почему они начали драться? — задал вопрос леопард, явно опечаленный таким положением дел. — Потому что я так решил, — безэмоционально ответил Дэвид, слабо подталкивая качели с другом. — Зверей оказывается легко убедить в чём-либо, заставить пойти наперекор своим принципам. Достаточно лишь заразить корень, и растение неизбежно погибнет. Если я захочу, они убьют друг друга, но мне ни к чему излишнее внимание. Я лишь хотел показать тебе, что ключ можно подобрать к кому угодно, и любая мечта осуществима. Помни, скоро я вытащу нас с тобой из этого проклятого места. Можешь не сомневаться. В конце концов, стену легко обрушить... — И всё же ты прав, друг. Нужно только позволить треснуть фундаменту.

\М О Н С Т Р/

\$$$$/

\/

***

Полицейский отчёт за 27/12/1984 по делу инцидентов детского приюта «Малыш Томми».

Напоминаю, что чуть более года назад, ноябрьским вечером, в приюте «Малыш Томми» произошёл серьёзный пожар, унёсший жизни одиннадцати сотрудников учреждения и пятерых детей старшего возраста. Вскрытие показало, что смерть наступила не от удушья или ожогов, как принято было полагать, а от множественных колото-резанных ранений. Помимо прочего в крови всех погибших было обнаружено незначительное содержание лёгких наркотических веществ, хоть определить это и удалось не сразу в силу серьёзного повреждения как тел, так и самого здания. К слову, оружие, а также источник вещества на месте преступления найдены не были, что свидетельствует о попытке сокрытия следов. У следствия есть предположение на этот счёт. Один из сотрудников не выдержал несправедливости, с которой столкнулся, добыл запрещённые вещества, подсыпал их в пищу и убедил сотрудников убить друг друга, о чём сообщают и другие похожие преступления. На такой расклад намекает и то, что множество детей вместе с одним из воспитателей пропали без вести. Что касается мотива... Современное расследование показало существенные нaрушения со стороны руководства учреждения «Мaлыш Тoмми», включая физичeское, мoральное и cекcyальное насилие над подопечными, которое происходило под курированием районного прокурора и других высокопоставленных лиц. Пять лет назад был подан иск, однако вскоре дело было закрыто по неизвестным нам причинам, а истец был вынужден покинуть район. Также замечены экономические преступления, связанные с исчезновением выделенных на детей денежных средств и отсутствием у подопечных гарантированных государством товаров. Были и проблемы с надёжностью, поскольку три года назад проверка выявила нарушения пoжарной бeзопасности, что, как мы видим, и привело к печальным последствиям. Нельзя не отметить, что все погибшие были так или иначе причастны к бесчинствам, например, трое детей в возрасте 14-ти, 15-ти и 16-ти лет являлись главными исполнителями «создания компромата». О замысле организаторов учреждения можно лишь догадываться, однако рискну предположить, что цель заключалась в последующем шантаже выпускников, чтобы они продолжали платить деньги за молчание. Последующие преступления: Через два дня после пожара погиб отсутствовавший на момент инцидента директор учреждения, захлебнувшись в ванне. Спустя месяц на асфальте нашли тело районного прокурора, покончившего с собой. Позднее из табельного оружия застрелился майор пoлиции, покрывавшый преступления. Сотрудник СБЛС, предположительно замешанный в закрытии иска, свернул шею. Адвокат, выигравший дело пять лет назад, погиб в автокатастрофе девятнадцатого декабря прошлого года. Шестого января, подавившись едой, умер бухгалтер, ответственный за распределение средств на подопечных. Следующей жертвой оказалась судья, вынесшая оправдательный приговор. Она пришла в здание суда, со слезами на глазах попросила у всех прощения, а затем покончила с собой, вскрыв вены. Позже всех погибла заместитель директора, которая попыталась покинуть город, но оказалась на рельсах метрополитена в тот момент, когда приближался поезд. Все эти смерти не случайны, и я, с вашего позволения, продолжу расследовать текущее дело. Хоть обвиняемых больше не призвать к ответственности, так как они мертвы, мы всё ещё можем найти тех, кто за всем этим стоит.

Составитель отчёта: Кевин Шоуден.

***

24 ноября 1983 года.

Девятилетний шакал шагал по длинному белоснежному коридору детского приюта, бездушно наблюдая за тем, как в конце изнывает от боли истекающий кровью молодой зебра. Позади доносились крики и треск пламени, но Дэвида они совершенно не беспокоили, ведь он отвёл от себя все подозрения. Вынув из кармана скомканный плакат, юный шакал расправил его и безэмоционально осмотрел. Наверху жирным шрифтом красными буквами выделялась надпись: «Малыш Томми приветствует тебя в нашем маленьком саду!». Посередине виднелся рисунок радостной циветты, выряженной в повседневную одежду, совершенно не напоминавшую те лохмотья, в которые здесь облачали детей. Фальшь и лицемерие, как и всегда. Короткий взмах спичкой, и вскоре бумажный лист загорелся, а образ счастливого зверя начал медленно чернеть. — Ты... Ты же монстр! — выкрикнул зебра, пальцем указывая на приближавшегося к нему шакала. — Молчал бы уж. Издеваться над своими братьями меньшими под камерой - это разве поступок правильного зверя? — бездушно парировал тот. — Нас заставили! — Кто тебя заставил? Неужели у тебя не было выбора? — продолжил давить медленно надвигающийся зверь. — Выбор есть всегда, но ты избрал подчинение. Нет в жизни ничего невозможного. Есть лишь цена, которую предстоит заплатить. И сейчас ты платишь за своё решение. Только твоя жалкая натура виновата в твоей судьбе, и никто больше. — Ты... Как?! Как ты, чёрт возьми, это сделал! — кричал раненный зверь, указывая на лежащие повсюду трупы. — Ты ведь заставил их! — Я? Увы, нет. Эти звери - монстры, готовые перебить друг друга. Я лишь выпустил их на свободу, — мрачно ответил Дэвид. — И тебе не стоит считать меня чудовищем. Я намного хуже всех вас вместе взятых. С этими словами, шакал раскрыл пасть парализованного от ужаса зверя и просунул внутрь скомканный горящий плакат. Почувствовав боль в руке, он безэмоционально смахнул пламя со своего меха, а затем отошёл в сторону, наблюдая, как единственный выживший мерзавец в этой комнате страдает за всех. — Ненависть легко разгорается между зверьми, как только они собираются вместе. Я лишь подлил немного масла в огонь, — с безразличием пожав плечами, объяснил шакал. — Выбор есть всегда. Кто чего-то хочет, тот ищет способ. Кто не хочет - ищет оправдания. Мой отец был ужасен. Будучи военным, он хотел воспитать в своём сыне качества сверхзверя, а потому не стеснялся прибегать к любым методам. Я ненавидел его настолько, что подстроил его смерть. Однако сейчас до меня дошло: лишь благодаря ему я остаюсь жив. Если бы не он, меня бы задавили так же, как и вас. Наша реальность беспощадна. Но такие, как мы, - ещё более жестокий ответ для неё. Именно этому учил меня мой отец, когда закончил освоение программы С.Ф.П. Однажды мы с ним встретимся в аду, где в благодарность я пожму ему руку, а затем уничтожу самого дьявола, волей которого в мире вершится зло. Но сначала в ад попадёшь ты. После этих слов юный зверь забрал последний окровавленный нож и, развернувшись, направился на улицу, где в ужасе стояли ошеломлённые дети, испытавшие на себе столько же страданий, сколько и сам Дэвид. Однако в отличие от них, он не был обычным зверем, а являлся дьявольской сущностью, которая скрывалась в живом и хрупком детском теле. Юный Кросс оказался настоящей функцией, безжалостной и расчётливой, способной ради результата пойти на всё.

***

14 января 1984 года.

Сидящая на заправленной кровати тигрица закрыла ладонями лицо, скрывая за теми медленно скатывающиеся по щекам слёзы. Глаза её были прикрыты, а в горле застыл ком, отчего не удавалось проронить ни слова. Напротив районного судьи стояли двое подростков, безэмоционально созерцающих её печаль. Шакал был одет в горчичного цвета пальто, а шею его покрывал чёрный полосатый шарф, в то время как хмурый леопард стоял в красной куртке, ранее скрывавшей голову под длинным капюшоном, который был недавно снят. — Итак, вы понимаете, что совершили? — продолжал давить Дэвид, стремясь как можно сильнее сломать механизмы психологической защиты жертвы, навязав ей свою волю. — На моих глазах произошло тридцать семь изнасилований. Одна из жертв не выдержала стыда и вскоре перерезала себе вены, а руководство только подкупило врачей, чтоб те поправили в справочках причину смерти. — Мы ходили в обносках, питались чем попало, пока директор продолжал раскатываться по курортам и покупать себе дорогие украшения. Ведь он знал, что в случае чего поверивший доводам защиты, а не обвинения суд укроет его и от иска налоговой, и от иска неравнодушных граждан. Так у вас ведь всё устроено, я прав? Рука руку моет? — спросил леопард. — Я... Я не знала, — прошептала тигрица, прежде чем разрыдаться ещё сильнее. — Если бы только я знала... Дала бы этим ублюдкам пожизненное. — Но вы не знали правды. Вы не поверили. Полагали, что иск имел экономическую выгоду для обвинителя. Из-за вашего бездействия тридцать шесть особей будут жить в постоянном стыде и страхе. И это только те, которых видел я. А что происходило до моего попадания туда, и что творилось в других отделениях? Кто в этом виноват? Кто закрыл дело, позволив издевательствам продолжаться? Кто поверил продажному прокурору? Кто поверил сотруднику СБЛС и подкупленным свидетелям? — безрадостно вопросил шакал. — Но что я могла сделать?... Они же все единым хором доказывали, что ничего нет. Я же не могла из головы это взять. Даже если бы я знала правду... Как я могла доказать? — А не нужно никому ничего доказывать, уважаемый судья, — заговорил уже Марк. — Ваш закон держится на деньгах и фантазии. Вы следовали букве закона, считали себя правой... Вот только эти буквы пишут те, у кого есть деньги и власть. Понимаете? Это система. Находясь в ней, нельзя решить проблемы подобного рода. Вам следовало поступить так, как поступаем теперь мы - не слепо верить, а начать действовать более эффективно. Но из-за вашего безрассудства пострадали дети. — Что же... Что же мне делать? — чуть ли не испуганно, с заметным в голосе волнением проронила она. — Что хотите, — спокойно бросил хладнокровный шакал. — Эти сломанные судьбы на вашей совести, мисс Шейк. Что хотите, то и делайте с этой информацией. Нам всё равно. Мы своё дело сделали. После этих слов Дэвид отвернулся от взрослой женщины, которая разрыдалась ещё больше. — Идём, Марк. Совесть накажет её лучше, чем мы. Нам пора. Леопард повернулся к нему, надел капюшон, и вдвоём они покинули спальню, направившись к выходу и оставив совершившего ошибку зверя наедине с презрением к самому себе. В последний раз окинув взглядом расшторенное на кухне окно, Кросс осмотрел заснеженные улицы и бледные многоэтажки, прежде чем натянуть на морду шарф. ———

— Осталась последняя цель.

———

***

15 Марта 1983 года.

Восьмилетний шакал сквозь открытое окно наблюдал за подъехавшей к соседней дороге бригаде скорой помощи. В нескольких метрах от старого автомобиля лежало тело уже другого, взрослого шакала, оставившего на асфальте кровавый след. Морда зверя оказалась столь сильно изуродована и деформирована, что Дэвид больше не замечал в ней примет своего отца. Холодным взглядом продолжая впиваться в выбежавших зевак и медиков, младший Кросс не чувствовал вины за содеянное, поскольку ненавидел своего отца. Жестокого и властного, способного идти на любые жертвы, но, справедливости ради, достаточно умного. «Что ж, вот ты и создал монстра, которого так хотел. Вот только монстр тебя же и поглотил, не оставив даже костей. А чего ты ожидал? Что я буду тебя благодарить? Ты прав. Я благодарен тебе. Ведь побывав в самом аду, я больше не боюсь ничего. Ни боли, ни смерти, ни жизни... Ты сделал меня таким, отец. За это я тебя ненавижу, но ценю. Правда искупивший свою вину ты нравишься мне больше. И всё же звери странные... После чужой смерти печаль и гнев быстро забываются, а хорошие воспоминания остаются. Возможно потому мы и продолжаем жить, сохраняя лучшее. Ты был гораздо добрее, даже обнимал меня когда-то, по паркам развлечений водил. Но эта программа... Она раскрывает глаза. Заставляет чудовище во мне стремительно крепнуть, разрывая личность когда-то беззаботного ребёнка. И совсем скоро этот монстр вырвется на свободу, разрушив старый мировой уклад со всей его порочностью, бездарностью и глупостью. Монстр, выращенный тобой... Возможно потому и стоит тебя благодарить... Только поэтому», — подумал шакал, задёрнув штору.

***

13 апреля 1984 года.

На чистом, практически безоблачном утреннем небе виднелся бледный полумесяц, который изредка скрывали медленно плывущие облака. Девятилетний шакал стоял на оживлённом мосту, наблюдая за тихим течением воды. Зубы его сдавливали трубочку, по которой неторопливо поступал томатный сок. Чуть более младший леопард стоял рядом, смотря на своё искажённое угрюмое отражение. Он тяжело выдохнул, прежде чем опереться на ограждение, а затем устремил взгляд к голубому небу. — Как думаешь, хуже ли мы тех зверей, если так же хладнокровно убили их? — задал вопрос юный Маркус. — Да, друг, мы хуже их. Намного, — произнёс шакал, вынув трубочку изо рта. — Но нас с тобой это едва ли беспокоит. — Ты прав. Я не испытываю жалости ни к жертвам, которых мы спасли, ни к организаторам. Мы всего лишь функции, которые выполняют поставленную перед ними задачу. Как калькуляторы, — задумчиво рассудил леопард. — И всё-таки мы отомстили за всех. Почему? Выждав несколько секунд, шакал допил сок, сжал коробку, а затем с лёгкой тревогой объяснил: — Потому что справедливость должна вершиться холодным умом и тёплым сердцем. Системы не терпят ошибок, а потому для выстраивания лучшей, нам необходимо убрать всю грязь. Я бы мог устранять преступников по одному, но зачем пилить дерево, когда можно заразить его корень? Вместе мы возвысимся над грязью и возьмём под свой контроль всех. Города будут нам подчиняться, а преступников ждёт заслуженное наказание. Ведь таков закон мира: каждый получает то, над чем трудится. — Хм, и правда звучит интересно. Думаешь, получится? — Получится. Вскоре они оба затихли, потому что мимо прошёл зверь, чья морда была скрыта за капюшоном зимней куртки. Покрытая перчаткой лапа вынула небольшую записку и незаметно положила её в карман верхней одежды шакала. «Кто ищет, тот найдёт», — мысленно произнёс зверь, хищно улыбнувшись. Не оборачиваясь, он направился дальше, оставив детей позади. Теперь выбор оставался за ними, так как они сами должны были найти путь к Совету, дабы последний не нарушил их свободы воли. У подсказок было множество ключей, и если информация правдива, такому зверю, как Дэвид Кросс, удастся их найти.

——— Спустя тридцать лет.

Опершись об ограждение моста, слегка состарившийся шакал пронзил безжалостным взглядом тихую водную гладь. Сжав зубами трубочку, он начал втягивать в себя холодный томатный сок, чувствуя, как тот медленно стекает по горлу. Маркус тем временем встал рядом, оставив позади себя единственный автомобиль - принадлежавший им. По прихоти двух зверей, один из самых густонаселённых городов Анималии был вынужден перекрыть транспортный поток, парализовав всякое движение. Это была поистине необъятная власть, о какой никто другой не мог даже мечтать. — Всё-таки ты испытываешь те же чувства, что и я? — задал вопрос также состарившийся леопард. — Я приношу зверям эмоции, благодаря тому, что делаю. Однако мне самому до них нет особого дела. Всего лишь проверяю своё могущество. Как же так получилось, что по твоему и моему хотению перекрыли один из самых важных городских маршрутов? — Просьбу того, кто настойчив, всегда исполнят, — рассудил Маркус, прежде чем обернуться, посмотрев на старый кабриолет, двери которого были небрежно распахнуты. — Сегодня и правда тише, чем обычно. Но мне кажется, это место вызывает у тебя определённые эмоции. — Возможно ты и прав, — прикрыв глаза, произнёс шакал. — Однако наша власть - лишь кирпичик, под которым находятся миллионы подобных ему. — А под ними фундамент. Основа всего. — Хех, — отпив из трубочки, шакал изобразил улыбку. — Представь высокую кирпичную стену. Каждый расположенный ниже кирпич держит все те, что находятся выше. Если ты внезапно выбьешь один из кирпичей, то все находящиеся ниже него останутся, а остальные упадут. Но какой бы ни была стена, под ней также существует фундамент. Что он из себя представляет? — В сущности, абсолютно такой же кирпич, только большой, — ответил леопард. — Но ведь под фундаментом есть земля. Получается, у него тоже? — Да. Каждый кирпич - основа, то есть фундамент для всех кирпичей, расположенных выше. У всего в нашем мире есть основа. Атмосфера не будет существовать без смеси газообразных химических элементов. Без атмосферы не смогут идти дожди, и земля высохнет, отчего погибнут все растения, что вызовет голод, который убьёт зверей. И в конечном итоге не станет общества. Понимаешь, насколько важна каждая крупинка, каждая мелочь? Ведь она является основой для чего-то большего. Потому-то нас и называют «Специалистами Фундаментального Построения», ведь мы можем заменить, поставить или убрать со стены любой кирпич. — Всё взаимосвязано, — задумчиво ответил Маркус. — Спасибо тебе, Дэвид. Но знаешь ли ты, как давно возникло ваше движение? — Скорее степень, — поправил его шакал. — Изначально это было тайное оккультное учение. Секрет заключался в том, что абсолютно всё имеет своё название, и чем больше их у тебя, тем масштабнее твоё мышление, а значит, и значимее возможности. Те, кто знал множество терминов, всегда был выше всех других, начиная от черни, и заканчивая королями. Затем в него внедрили абстрактные понятия в духе «Системы», «Стены» и «Фундамента». Но особенно сильно это повлияло на военную промышленность в двадцатом веке. СФП оказалось настолько много, что многие из них принялись устранять друг друга, желая заполучить всю власть себе. И наши предшественники в Совете также пострадали бы, не будь в их распоряжении таких, как я. Ты ведь помнишь Роберта Коулмана? — Да. С чего ты взял, что он СФП? — Таких легко отличить от обычных граждан по их действиям. Они делают всё поэтапно, незаметно переходя от меньшего к большему. Вот так смотришь на бедного и несчастного зверя, а через три года он подчиняет себе реальность, заполучая то, чего желал. — Хм. Насколько обширное учение у твоей программы? — Достаточно, чтобы открыть целую библиотеку. Даже за год не удастся изучить всё. Но я даю зверям шанс. Потому-то и внедрил в нашем университете отдельную кафедру для тех, кто окажется смекалист. Когда ты или я погибнем, последователи нашей организации будут читать эти записи, и однажды неизбежно вновь возникнут такие, как я. — Хорошие и добрые звери, которые желают построить лучший мир. Не монстры, — серьёзно сказал Маркус. Дэвид лишь мягко улыбнулся. — Не монстры, а существа гораздо хуже их... Выждав несколько секунд, леопард продолжил: — Наш мир - мерзкое место. Множество лицемерных масок носят скандирующие с трибун политики, твердящие о вoенных преступлениях, кoнвенциях и верoломстве. Однако все их лозунги меркнут, когда начинается вoйна. Всем становится плевать на то, как независимо от нaции звери издевaются над живыми и мёртвыми врaгами, потеряв всякую доблесть. Каждый пытается сделать войну честной, игнорируя тот фaкт, что недалеко от него aртиллерия за минуту перемaлывает в фaрш сoтню чьих-то сынoвей. Всем плевать на то, как нaдзиратели ломают вoлю в тюрьмaх, лишая зверя всего, чтобы он чувствовал себя как таракан, которого неизбежно раздавят. Всем плевать на то, что где-то там, в дeтском пpиюте, происходит унижение слабых и беспомощных, и даже уполномоченные по пpавам - коppумпированные лжецы. Никого не волнует, что где-то в другом гoроде гибнут звери, ведь у них-то всё хорошо. Всем плевать на то, что мусор скидывают в одну кучу, засоряя океан, даже когда мы все выбрасываем отходы строго на свои места. Никому нет дела до голодающих зверей на другом конце света, до обездоленных детей, оказавшихся в криминальном районе, или до детей, которые за гроши работают на плантациях и фабриках, поставляя товары для общества потребления. Никого не волнует, что наш мир заживо гниёт, однако когда дело касается их самих, каждый готов внести свой вклад во всеобщее разложение. Так было всегда, так и остаётся. Сильные снова и снова будут избивать и мучить слабых, а слабые начнут отыгрываться на ещё более слабых, и всё это под охи и ахи ребят из ООН. — С детства нас воспитывали в чувстве лoжного герoизма, когда yбийствo другого зверя казалось пoдвигом, — кивнув, заговорил уже шакал. — Однако на деле это такая же пустая фaльшь, часть системы, выстроенной апoстолами вoйны, которые сами никогда не примут в ней участия. Зверят учат, что существуют aбстрактные понятия вроде гoсударства и дeмократии, и даже аргументируют это материалистичной формой, вроде: «Вот же оно, гoсударство, в котором вы живете. Вы здесь родились, здесь учитесь и работаете. Его можно пощупать, вкусить все его достоинства и недостатки. Гoсударство реальное!» Только вот не существует его. Это всего лишь термин, слово, которое изучили для себя звери, чтобы было проще жить. На самом деле наша реальность - мир иллюзий, лжи, фантазий и абстракций. Здесь нет мерзости, потому что всё, что творится в этом месте, - естественный порядок вещей. Если и существует высшая сила, она создала систему, в которой полно ошибок и погрешностей, ведь идеализм - это тоже субъективная система взглядов. Нет идеального и нет мерзкого. Нет доброго и нет злого. Есть только система. Мы не должны судить о том, чего не существует, поскольку это будет лишь игрой нашего воображения. Однако в наших силах изменить фундамент, основу бытия - саму систему. И когда ты поймёшь это, Маркус, тебе станет проще жить. Не будет ни горя, ни печали. Не будет сожаления о жертвах и дешёвых амбициях. Будет лишь система, холодная и бесстрастная. Я мыслю проще: если нужно добиться цели, не должно стоять никаких преград. Однако если меня всё устраивает, то мне незачем подстраивать какую-либо войну, ведь деньги, влияние, власть и эмоции - для меня пустые абстрактные понятия, которые можно потрогать, но которые не имеют никакой ценности. Обычные системы внутри других систем, пустая трата времени, проще говоря. Единственное, чего я хочу, - чтобы одна система, которую ты называешь мерзкой, сменилась другой. Почему? Потому что всем так будет лучше. Иногда разумнее проникнуться иллюзией и поддаться слабости, чтобы обрести силу. Иначе быстро перегоришь, став тенью себя предыдущего. Беспощадность правит этим миром. И только такие как мы, СФП, способны что-то ей противопоставить. Мы ответ на всю жестокость этой реальности. И если обычных жестоких зверей я могу назвать монстрами, то мы в тысячи раз хуже. Они творят меньшее зло ради низших целей, мы способны творить любое зло ради любых целей, как эгоистичных, так и альтруистичных. Они губят судьбы, мы же - миpы.

***

БАНК «SENBROK»

Город Мескрут.

2 декабря 1991.

В огромном помещении было темно. Шаги отзывались гулким эхом, и слегка запачканные в бордовых пятнах туфли переступили через лужу крови. Одетый в изящный чёрный костюм леопард окинул хмурым взглядом мёртвое тело носорога, голову которого двадцать минут назад поразила разрывная пуля, на минуту остановившись возле него. Позади стоящего зверя, отбрасывая всюду оранжевый свет, полыхали упакованные пачки денег, принадлежавшие крупнейшему банку Мескрута и его вкладчикам. Пламя неукротимо прорывалось к потолку, однако отключение противопожарной защиты не позволило сработать автоматической системе тушения, вследствие чего экономика города теперь сгорала вместе с огромным хранилищем национальной валюты. Сложив пальцы в форме пирамиды, леопард мысленно отсчитал минуту, прежде чем услышать, как далеко позади него раздался взрыв, разрушивший несколько запечатанных сейфов с ценными бумагами. «Скоро этот город будет разрушен, а на его месте возникнет тот, что лоялен нам», — без тени радости подумал Маркус, прежде чем искоса взглянуть на небольшой стол, где находился собранный карточный домик. Резкий взмах рукой, затронувший самую нижнюю карту, в одночасье разрушил всю постройку, отчего бумажные прямоугольники разлетелись по округе. Встретившись взглядом с караулящей возле двери группой вооружённых бойцов, представитель кошачьих утвердительно кивнул им, посмотрев на золотые часы, отражавшие яркие отблески пламени, а затем неспешно направился к выходу, оставив позади себя десять трупов и сгорающее будущее разрушаемого города, который, по всем расчетам, прекратит своё существование к концу этого года.

***

Город Убрингтон.

25 марта 1993 года.

«Уважаемые жители Убрингтона! В этот день я вынужден объявить о начале спе...» — тихо шипел голос, доносящийся из старого приглушённого телевизора. Сидящий на заправленной кровати слон по-прежнему был укрыт ночным мраком, хотя на часах уже было утро. Вокруг зверя были небрежно разбросаны книги, которые он всё хотел прибрать, но не мог найти для этого достаточно времени. Нисколько не изменившись в лице, крупный зверь прошептал: «Пора», - прежде чем рухнуть на кровать и прикрыть глаза. Тем временем, облачённый в деловой костюм мэр продолжал свою речь, что зыбким шепотом доносилась до ушей.

.111.

***

11 ноября 1996 года.

За горизонт медленно уходило оранжевое солнце, блики которого отражались на блестящей синей глади воды. У причала был пришвартован корабль. Несколько крупных зверей разных видов медленно подошли к одиноко стоящему в золотистой траве шакалу, направив на того оружие. Когда все заняли свои места, серьёзный главарь банды, которым являлся бегемот, подошёл ближе к Дэвиду. Его брат, чуть менее крупный, последовал за ним. Ветер будоражил шерсть, и порывы его захватывали дух. Посмотрев на колыхающийся флаг Зверополиса, шакал бесстрашно взглянул на владельца этого места. Он был один среди них, но страх оказался совершенно чужд ему. Спокойно выдохнув, Дэвид начал разговор: — У вас никогда не возникало чувства, что всё новое - лишь хорошо забытое старое? — философски вопросил он. — Сколько не проходит лет, а ничего не меняется. Разборки, криминал, драмы - всё то же, что и тысячи лет назад. Вместо мечей мы изобрели пистолеты, но не смогли изобрести систему, которая исправила бы наши несовершенства. Звери хороши в создании оружия и порабощении себе подобных, но совершенно никчёмны в создании справедливого мира. — Ты рассуждать о бесконечном-вечном сюда пришёл, или делать бабки вместе с нами? — вспылил более низкий и худой бегемот. Дэвид выждал несколько секунд, прежде чем вновь вздохнуть и произнести: — Прикажите вашим зверям посмотреть под ноги. Не успел лидер портовой мафии отдать команду, как вооружённые бойцы нагнулись, ощупывая и раскрывая траву. В этот момент мрачный шакал медленно вынул из кармана устройство с двумя кнопками. — Сука! Тут везде бомбы! — практически единогласно выкрикнули звери, схватившись за оружие. Направив его в сторону представителя Совета, они мгновенно нахмурились. — Бессмертным себя возомнил? — грозно спросил лидер преступной группировки, на что Дэвид, держащий палец на нажатой кнопке, отреагировал достаточно спокойно. — Если кто-то сдвинется с места хоть на миллиметр, или пристрелит меня, я отпущу кнопку, и произойдет взрыв. Я не боюсь смерти. А вы? — Да что, блять, с тобой не так-то, сука?! — вопросил заместитель лидера, на которого Дэвид, чей мех под лучами солнца окрасился в тёмно-золотистый, лишь бросил безэмоциональный взгляд. — Позвольте рассказать о занятном случае, который произошел со мной в детстве. Возможно, вам многое станет понятно. Недолго думая, лидер ответил: — Ну, валяй. — Спасибо, — кивнув, начал свой монолог Кросс. — Когда мне было пять лет, мой отец, будучи военным, повёз меня на тихое побережье. Утро было прекрасное: просыпались птицы, поднималось солнце, окрашивая серое небо разноцветными линиями. Когда я вышел из машины, он толкнул меня на землю и, прежде чем я встал, прижал дуло пистолета к моему виску. Отойдя к морю, отец направил оружие в мою сторону, а затем поставил меня перед выбором: снять кулон, который мне подарила мать за неделю до своей смерти, или умереть. Он спросил у меня, что ценнее: своя собственная шкура или принципы, за которые мы так держимся? Я расплакался и попросил его перестать меня пугать, но он продолжал задавать один и тот же вопрос: шкура или честь? Я даже поверил, что он хочет меня убить, а потому слёзно умолял его не делать этого. Стянув в себя вещь матери, я искренне надеялся, что всё прекратится. Однако отец спустил курок. Пуля пролетела в нескольких сантиметрах от моей головы, но я, как казалось, почувствовал её в самом лбу. С того момента он дал мне понять, что ни принципы, ни шкура не имеют никакого смысла. У нас нет ничего, что мы могли бы здесь потерять. А значит, и бороться не за что. — Жуть, — рассудил младший брат главаря. — А нахера ты нас тогда позвал? У тя есть какое-то предложение? — Верно, — кивнул Кросс. — Мне нужно, чтобы вы покинули этот город. — Охуел? — Да, — безрадостно произнёс шакал. — Я дам вам много денег и возможность развивать свой криминальный бизнес в Убрингтоне. Там многим нужны наркотики. И многие могут себе их позволить. Помимо этого, я разблокирую морской путь к одной из плантаций, чтобы вы могли спокойно выращивать и перевозить сырьё. Согласитесь, это довольно выгодно. Главарь банды свистнул, переглянувшись с братом, а следом, почесав подбородок, уточнил: — Сколько? — Пятнадцать миллионов, — моментально ответил шакал. — Да, не дурно. Но какая тебе-то с того выгода? — Нужно, чтобы вы стали моими глазами и ушами. Я должен знать о всей внешней политике города, и морские пути - лучший вариант для небольшого государства, расположенного по соседству лишь с Зехаусдером. В обмен я продолжу платить вам деньги и в меру посодействую. — Так значит, ты тут выебнулся, немного поныл, а теперь требуешь от нас что-то? — Независимо от вашего решения, мы больше никогда не увидимся. Скоро за мной прибудет вертолёт, и в случае попытки атаковать его или убежать я взорву здесь всё. Но если вы откажетесь, вас потянут оперативники. Мы знаем обо всех ваших точках и маршрутах. Однако в случае согласия... Я бы не упускал такую выгоду. — Ты всё равно ответишь за такую подлянку, мразь, — мрачно заявил лидер преступной группировки. — Почему ты пришёл один, а не позвал кого-нибудь? Настолько сильно хочешь умереть? — Если хочешь что-то сделать, лучше сделай это сам. Сейчас нам нужно делать деньги, а не хвататься за оружие. Пока каждый выполняет свою функцию, всё будет работать должным образом. Выбор всё равно за вами, — подметил шакал, посмотрев на оранжевое небо, где показался медленно приближающийся чёрный вертолёт.

***

19 ноября 1997 года.

На борту самолёта было тихо, и даже гул двигателя ощущался очень слабо, отчего расположившиеся в своих креслах звери чувствовали покой и умиротворение. Одетые в стильные деловые костюмы, украшенные золотом и серебром, из окна они созерцали вид на безграничный океан, который, казалось, не заканчивался даже на горизонте. Медленно достав из-под кресла небольшой кейс, волк поднял его и положил себе на колени. Введя код от замка, бывший коррумпированный мэр ныне разрушенного города раскрыл багаж, рассмотрев хранящиеся внутри пачки чистых долларовых купюр. Проведя когтистым пальцем по шершавому покрытию, зверь выдохнул, представляя, как начнёт новую жизнь в Зверополисе под эгидой организации «Совет». Позади догорал опустошённый город, объятый пламенем гражданской войны. Всё было исполнено, как того требовали заказчики. Пришла пора надеяться на их милость, и надежда лишь усилилась, стоило только прозвучать ожидаемому звонку спутникового телефона. Переглянувшись с остальными изящно одетыми пассажирами, ранее бывшими миниcтpaми и влиятельными чинoвникaми, волк, будучи важнейшим лицом ныне разрушенного города, принял вызов. — Я слушаю, — осторожно начал он. — Мистер Эбихт? — спросил шипящий, но знакомый голос, который принадлежал расположившемуся на другом конце провода Маркусу Далласу. — Я рад, что вы покинули город. Как ваше самочувствие? — Приемлемо, — отозвался мэр. — Мы летим в Зверополис. Прибудем, по примерным подсчётам, часа через четыре. — Ошибаетесь, — спокойно ответил дистанционный собеседник. — Не прибудете. Пальцы сжались в кулаки, и ком подступил к горлу. Коротко кашлянув, всё ещё не понимающий своего положения волк переспросил: — Чт... Что вы сейчас только что сказали? На другом конце прозвучал шелест бумаги и наступила небольшая пауза, прежде чем выдохнувший Маркус поникшим и монотонным голосом начал объяснять: — Пятьдесят три случая коррупции, тридцать один случай употребления наркотиков, восемьдесят девять случаев присвоения выделенного бюджета.... — Леопард сделал паузу. — Много же у вас проступков. А мы собираемся построить идеальный мир, где не будет коррупции, пороков, звериных слабостей и прочих деструктивных элементов. Мы намерены очистить планету от грязи как снизу, так и сверху, если вы понимаете, о чём я. Ваша помощь нам пригодилось, вы оказали хорошую услугу, но оставлять вас и ваших приспешников опасно для общества, которое мы скоро построим. — Стойте! Стойте! Погодите! Мы же договаривались! — выкрикнул кто-то из министров. — Мы выполнили ваши указания, подписали договор о капитуляции. Вы... Суки! — Выпустите нас! Выдайте всем парашюты! — приказал уже другой стильно выряженный oлигapx. — И куда вы прыгать будете? В океан? — уточнил Маркус. — На борту достаточно разных наркотиков. Раз вы так их любите... Не хотите напоследок? — Почему...Почему?! — выкрикнул мэр. — Мы же делали всё для вас! — Потому что это реальность. Она беспощадна, — будничным тоном отозвался Марк. — Вам был дан выбор, вы сделали его. Чем вы так недовольны? — Чёрт! — волк схватился за лицо. — У меня ведь жена и дочь, как вы не понимаете? — Не беспокойтесь. Мы уже передали мисс Эбихт видеозаписи с вашими любовными похождениями на стороне. Думаю, после такого она не будет долго горевать о вас, — произнёс леопард, прежде чем монотонно добавить: — А дети... Вы когда-нибудь заботились о них? Заботились ли вы о чужих детях, присваивая себе бюджет? Я вырос в приюте. Там были такие же ублюдки, как вы, жалкие и порочные. Ваши чувства, ваши страсти и стремления, ваши слабости... Они забавны и предсказуемы. Вы думали, что сможете укрыться на борту элитного лайнера, убегая с тонущего корабля в надежде спастись... Но нет, неуважаемый мэр. Из этого самолёта никто не уйдёт живым. — Почему вы это делаете?! Маркус выдохнул и цинично произнёс: — Потому что мы не такие, как вы. Мы не тормозим прогресс, а ускоряем. И для меня ваша никчёмность даже не смехотворна. Вы жалкий, мистер Эбихт. И ваши глупые, примитивные коллеги, напялившие на себя дорогие костюмы, ничего кроме презрения не вызывают. Вы скучны, наивны и безнадёжно слепы, как новорождённые тигрята. Так и подохнете вы вместе с вывезенными из Зехаусдера деньгами, словно тараканы. Ведь титул разумности ни вы, ни ваши миниcтpы, увы, не заслужили. Удачи вам в аду. После этих слов связь оборвалась. Все были взведены, точно пружины. Каждый выглядел напуганным и суетливым, пытался найти решение, спастись из западни. Кто-то даже безрезультатно старался дозвониться до пилота, другие же просто расхаживали по салону, сжимая руки в кулаки, а иногда и складывая их в молитвенном жесте. Но несмотря на затаившуюся надежду, оставленная монстром взрывчатка сработала так же неожиданно, как прогремевший среди ясного неба гром. Крупный самолёт оказался разорван на две части, и те, кого не задело взрывом, вместе с осколками очутились в открытом воздухе, за пару мгновений до смерти приметив носовую часть, что с противным скрежетом устремилась прямо в водную гладь.

***

13 декабря 1997 года.

Ларк-Сити.

Сохранявший деловую улыбку леопард расслабил мышцы в мягком кресле, вдумчиво и со всей внимательностью выслушивая своего собеседника - крыса, что нерасторопно объяснял положение дел. Одет небольшой зверёк был в белую рубашку, в то время как обожжённую половину его морды прикрывала серая ткань. Рядом с ним в стильном чёрном пиджаке стоял молодой хмурый лис, что ладонью обхватил свое запястье, сквозь призму круглых очков осматривая внезапных гостей. Будучи заместителем, этот рыжий зверь расположился максимально близко к руководителю ОПГ, находясь при этом слева от него. — Значит, вам нужна информация о протестных настроениях в городе? Вы хотите воспрепятствовать смене режима? Или наоборот, посодействовать ей? — с лёгкой улыбкой вежливо спросил крыс. — У нас стоит цель поддержать сохранность города, — безэмоционально заявил стоящий возле леопарда шакал. — Как вы видите, мы способны хорошо заплатить. — Оу, это не так важно! — покачал головой руководитель преступного сообщества. — Деньги - это хорошо. Очень даже хорошо. Но как вы думаете, для чего мы всё это делаем, мистер Афтон? — Влияние? — уточнил леопард. — Не совсем, — указал заместитель. — Мы делаем город лучше. — Всё верно, — продолжил уже крыс. — Мафия управляет теневой экономикой города. Мы препятствуем разгулу преступности, кражам, убийствам и рэкету... В общем, выполняем работу полиции, однако уже своими методами. А деньги нам нужны, чтобы наши ребята не отказывали себе в достойном отдыхе. В общем, работаем на своё существование, параллельно защищая город. — В этом мы с вами похожи, мистер Мюррей, — Маркус утвердительно кивнул, поправив рукав своего костюма, который немного смялся. — Именно поэтому для нас и важно знать обо всех настроениях города. Наша организация также следит за порядком, но своими методами и для более эгоистичных целей. — Напомните, как вы себя называете? — вежливо попросил лис. — Название нашего сообщества: «Элемент». Мы не работаем с полицией и не являемся правительственной организацией. Потому никакого нарушения условий омерты здесь нет. — Могу ли я узнать, какие цели вы преследуете? — задал вопрос лидер преступной группировки. «Слишком много вопросов для такой маленькой просьбы», — подумал леопард, ничуть не изменившись в лице. Он уже хотел возразить, когда в дело вмешался шакал: — Наша организация имеет в этом городе свои активы, и мы должны убедиться, что они находятся в надёжных руках, — спокойно и правдоподобно произнёс Дэвид. — Конечно мы желаем власти в этом городе, но, как и вы, только для того, чтобы помочь как себе, так и другим зверям. — Весьма честно. Благодарю, — кивнув, произнёс крыс. — А если мы с вами станем врагами? Не хотелось бы плодить конкурентов. — У нас разные сферы влияния. Стычки маловероятны, — парировал Дэвид. — А насчёт повода... Никому не выгодно. Мы с вами достаточно умные звери, чтобы решать поставленные вопросы мирно. Конфликты ни к чему, нужно строить будущее. — Согласен, — подтвердил основатель ОПГ. — Что ж, мы будем сообщать вам о каждом важном инциденте. — Благодарю, — медленно приподнявшийся Маркус поклонился и, прежде чем развернуться, вежливо добавил: — Будем сотрудничать. Спасибо. Кивнув, крыс переглянулся со своим заместителем. Очевидно, они желали ответов, но загадочные звери из неизвестной организации, чьи мотивы и ресурсы вызывали вопросы, не оставили никаких следов. Леопард направился к выходу, а развернувшийся Дэвид прикрыл глаза, ощутив у своего затылка ствол пистолета. — Обернись, — скомандовал голос лиса, и шакал подчинился. Бросив пустой и холодный взгляд в его голубые глаза, Дэвид на мгновение затаил дыхание, не чувствуя в теле и тени страха. Маркус, тем временем, слабо ухмыльнулся, осмотрев пятерых изящно выряженных зверей, что направили в его сторону огнестрельное оружие. Вскоре слабый, тихий смешок вырвался из его уст, озадачив всех присутствующих. Дэвид продолжал смотреть на лиса, своим чудовищным взглядом вызывая в том разрастающееся чувство беспричинного страха. Посерьезневший дон начал более грубым тоном: — Не работаете с правительством, значит... До вашего прихода я обзвонил некоторых знакомых, которые поведали мне много интересного. Например на вас, господин Хеллинг, есть досье в ФБР, где вы, используя фамилию Кросс, числитесь как агент высокого ранга с немыслимыми полномочиями. — Вижу, у вас хорошие связи, господин Мюррей, — монотонно ответил шакал, уставившись на сидящего зверя. — Я смотрю, вы спокойны. Вам ничуть не страшно? — удивившись, поинтересовался тот. — Мой отец в прямом смысле выбил из меня дурь, именуемую страхом, — слабо пожав плечами, заявил Дэвид. — Увы, никак не могу вернуть её обратно. — А вот вам следовало бы задуматься о том, что будет, если вы убьете нас, — ухмыльнувшись, указал леопард. — Ваша дочка посещает колледж на пятой авеню в окружении двоих телохранителей, которых мы смогли переманить на нашу сторону. Наши приятели ждут от нас звонка в течение часа. В противном случае её просто застрелят. Следовательно, если хоть волосок упадёт с нас, у вас не останется детей. — И это ещё не всё, господин Мюррей, — добавил Дэвид. — Мы находимся на двадцать пятом этаже. В здании напротив расположилась группа снайперов, которая прямо сейчас держит всех на прицеле. Соответственно, ваша жизнь закончится вместе с нашей. — Я... не верю! — услышав это, руководитель группировки нахмурился. — Сами же говорили, что мы из ФБР. Полагаете, агенты этой структуры не могли такое осуществить? — приподняв бровь, шакал вытянул перед собой кнопочный телефон. — Возьмите сотовый, позвоните единственному контакту, если хотите услышать вашу дочь. — Устройство может взорваться! — выкрикнул кто-то из подчинённых. — Исключено, — мрачный шакал покачал головой. — Если умрёт ваш лидер, вы убьёте нас. Нам это невыгодно. В помещении повисла тишина. Липкая тревога охватила каждого, кроме двух рискующих гостей. Держащий взведённый пистолет лис посмотрел на крыса, прежде чем снова окинуть шакала серьёзным взглядом. Приняв устройство, он нашёл нужный номер и дрожащим пальцем нажал кнопку. — Здравствуйте, — вежливо заговорил заместитель, включая громкую связь. — Я хочу поговорить с дочерью. — Папа! — из динамика послышался женский голос, заставивший глаза босса мафии заметно округлиться. — У... Ублюдки... — прошипел основатель ОПГ, сжимая руки в кулаки. — Ну что ж, она будет жить, — посерьёзнев, заявил леопард. — Её доставят в целости и сохранности при условии, что мы покинем это место без каких-либо происшествий. — Прикажите освободить её, прежде чем уйдёте, — крыс ещё сильнее нахмурился. — Мне нужна гарантия, что она останется жива. — Конечно, — согласился Дэвид. — Она находится в бронированном автомобиле, который совсем скоро прибудет сюда. Чтобы все стороны сдержали обещание, мы позвоним на второй телефон, а этот оставим вам. Вы будете говорить с дочерью, мы будем говорить с похитителями. Если убьют нас, то убьют и её. В обратную сторону это тоже работает. Как только откроются двери, она покинет салон, и вам придётся нас отпустить, ведь наверху всё так же дежурят снайперы, которые готовы застрелить и вас и её, разрушив всё ваше криминальное дело. Ни вам, ни нам не нужны проблемы. — Н-невероятно, — прошептал руководитель. — Вы всё так грамотно продумали... — Нам нужны союзники, а не враги, — уже серьёзно произнёс леопард. — Врагов у нас хватает и без вас. Дэвид лишь взглянул на своего друга, прежде чем слабо кивнуть.

***

Тем же днём.

Падал мелкий мокрый снег. Чёрный кадиллак с золотого цвета дисками мчался по заснеженной улице, не превышая установленный лимит скорости. За тонированным стеклом сидел лев, позади которого находились барсук и выдра, что держали посередине небольшую крысу, в сторону которой был направлен ствол. Шакал находился возле центрального входа в окружении пяти спрятавших оружие преступников, безэмоционально изучая их поведение для последующих манипуляций. Когда автомобиль показался на углу, тяжёлый груз упал со всех, кроме Дэвида, поскольку тот изначально был уверен, что его план сработает безупречно. Столь тщательно подготовленный алгоритм не мог не сработать. Кадиллак остановился возле крупного здания, и двери раскрылись. Крыса, облачённая в обыкновенную повседневную одежду, осторожно спрыгнула, сделав несколько маленьких шажков навстречу своему отцу, который мрачно осмотрел Дэвида, задав ему вполне ожидаемый вопрос: — Вы понимаете, что это рушит наши отношения? Шакал лишь развернулся и взглянул на маленького зверя. — А они были построены? — вопросил он. — Разве до вас так и не дошло? — бесчувственно спросил Маркус. — Кто-то из спецслужб сливает мафии информацию. Нам следовало узнать, кто именно этим промышляет. Для того мы и устроили весь этот спектакль. А теперь я задам вам один вопрос... — И какой же? — Жизнь вашей дочери мы обменяли на наши, а вот вашу мы обменяем на информацию, — безжалостно произнёс леопард. — Итак, скажите, кто вас информировал? — Я не стану отвечать, — заявил крыса. — Ну, тогда мы все здесь умрём, — пожал плечами леопард. — Ваше дело будет забыто. — Как и ваше, — цинично бросил руководитель ОПГ. — Что для вас важнее: будущее, или фальшивая честь? — задал вопрос омрачённый шакал. — Как видите, мы не из ФБР и вовсе не связаны с полицией. Омерта не нарушена. Почему бы не назвать имя? Роберт? Адриан? Дэниел? Приметив едва заметную невербальную реакцию во время произношения второго имени, Дэвид сделал мысленную пометку. — Я не буду сдавать своих информаторов, — настоял преступник. — Это и не требуется, — произнёс Кросс, чья провокация сработала. — Вы уже сделали всё, что нужно. Благодарю за оказанную помощь. — Как вы всё это продумали?! — слегка повысив голос, вопросил руководитель группировки. — Не хочу хвастаться и раскрывать все карты, но... В благодарность частично поделюсь нашей уловкой, — ответил апатичный на вид шакал. — Вначале мы методом кнута и пряника переманили телохранителей вашей дочери на свою сторону, а затем дали им указания передать её нам в случае, если наша сделка в силу тех или иных причин сорвётся. Всё время нашего разговора, несмотря на уговор, второй телефон моего коллеги был включён и соединён с одним из наших помощников. Когда на меня наставили пистолет, мой напарник незаметно для всех завершил вызов, что заставило наших агентов действовать и похитить вашу дочь, которую им заботливо передали ваши телохранители. И сейчас, как я и говорил, мы под обзором снайперов. Или вы позволите нам уйти, или же мы все умрём. — Вы свободны, — босс мафии презрительно кивнул, наблюдая, как победивший его противник складывает руки в карманы своего пальто, медленно разворачивается и направляется в сторону автомобиля, тактично обходя маленькую крысу, проявив к ней почтение и вежливость, которые оказались ему присущи. — А знаете, — начал слегка грустный леопард. — Понимаю, что моё слово ничего не стоит, но... Мы вам всё же не враги. Никто вас не тронет, конечно. Однако... Если бы вы согласились, мы могли бы долго и плодотворно сотрудничать. Вы получили то, что заслужили... Разве стоила ваша гордость потери такой прекрасной возможности? Крыса лишь промолчал, пока его подручный аккуратно привёл к нему его заплаканную дочь, которую босс мафии сразу же обнял. — Прощайте, мистер Мюррей. Больше мы не увидимся, — заявил апатичный Маркус, прежде чем также подойти к автомобилю и сесть в него. — Вы монстры... Но скоро вы заплатите за каждую слезу, которую проронила моя дочь.

***

Казино «FIDEL CROWN»

Город Ларк-Сити.

6 июня 1998 года.

Раздался стук, и покрытые перчатками руки пожарного напряглись. Последовал очередной удар ломом, который сбил висевший на дверях замок. Прикрывший респиратором морду рыжий лис безрадостно уставился на выбегающих из крупного здания зверей, что продолжали укрывать лица мокрыми тряпками. Вслед за ними из распахнутых дверей повалил густой чёрный дым, что безудержной волной хлынул на землю. Шестнадцатилетний Джейкоб стоял возле переливающейся огнями пожарной машины, переглядываясь с молодым шакалом, который, почувствовав на языке едкий привкус, также натянул на морду средство защиты. В глазах Дэвида отражался огонь, символизировавший собой идеальную месть. Величественная преступная группировка, орудовавшая на территории второго по размеру города Анималии, несколько месяцев ранее попыталась бросить вызов Совету, за что ей перекрыли доступ к её собственным деньгам, которые сейчас попросту обесценились, как случалось с любыми другими нелояльными Совету активами.

***

15 июня 1998 года.

В слабо освещённом салоне серебристого седана было тихо и комфортно: крепкие широкие плечи леопарда и более худые расслабленные плечи шакала опирались о мягкую поверхность кресел, вызывая в сознании чувство умиротворения. Сквозь закрытые тонированные стёкла едва заметно проникал шум гудения колёс, к которому сидящие внутри автомобиля звери успели привыкнуть. За окнами проносились ночные улицы и ряды уличных фонарей, заставляющих волнистые линии света ритмично проникать в салон. — Думаешь, у нас нет другого выбора? — спросил одетый в горчичный пиджак хмурый шакал. — Джеймс - не та фигура, которую разумно устранять. С его могуществом и амбициями... Нам такие нужны. — Однако мы ему - нет. Он дал понять, что не разделяет нашу идеологию. Считает нас кровопийцами, игнорируя тот факт, что мы делаем благое дело, — ответил облачённый в украшенный золотыми полосами чёрный смокинг Маркус. — Что ж, прискорбно, — Дэвид пожал плечами. — Тогда примерно через неделю будет готов план по его ликвидации. Я лично этим займусь, как СФП высшего ранга. — Хорошо, — ответил леопард. — Я сейчас поеду в тренажёрный зал. Не хочешь со мной? — Нет, — спокойно произнёс шакал. — Я не вижу рационального смысла в усиленном развитии мускулатуры. Объем мышц меня не интересует. Куда чаще я предпочитаю долгие прогулки, йогу и аэробику, способную улучшить кровоснабжение всех частей тела, и в особенности мозга. Огромные мышцы же мне не нужны, их нынешнего объёма вполне достаточно. Тестостерон в умеренном количестве я поддерживаю отлаженным сном и рассчитанными в дозировке препаратами. Для меня важна точность, чтобы ничего не выходило за рамки нормы, ты ведь знаешь. — Понимаю. В чём-то ты даже прав.

***

24 октября 2001 года.

Вечернее небо окрасилось в тёмно-багряный. Частично разбитые окна госпиталя выходили на горящие улицы города. В помещении второй день царил полумрак из-за проблем с электроснабжением. Внутрь проникал холодный октябрьский воздух, что невидимой волной растекался по полу. Дэвид Кросс неторопливо шагал вперёд, пока его подручные, облачённые в защитные костюмы и имеющие при себе передовое вооружение, лучами фонариков рассекали тёмные палаты. Сделав очередной шаг по белоснежному плиточному полу, он бросил пустой взгляд на сидящего у стены носорога, тело которого несколько часов назад поразили пули. Вскоре взгляд зацепился за труп гепарда, лежавший на боку. Рядом с ними располагались и другие звери, давно погибшие. Переступая через лужи крови, шакал приближался к концу коридора, где под разбитым окном, придерживая руку на животе, сидел каракал. Тёмно-зелёная одежда сильно контрастировала с алым заревом, покрывшим мрачные стены госпиталя. Увидев званого гостя в окружении экипированных солдат, представитель кошачьих оскалился, направив в его сторону пистолет. — Зря ты не укрываешься за ними. Легко губить чужие судьбы чужими руками. Я удивлён, как ты вообще осмелился явиться сюда. — Сочту за похвалу, — безрадостно произнёс шакал, подступая ближе. — Где мой сын? — Зачем спрашивать, если скоро умирать? — с сарказмом ответил вопросом на вопрос раненный зверь. — Твой пистолет пуст, иначе ты бы давно выстрелил, раз настолько меня ненавидишь. — Ты ведь позаботился об этом, да? Просчитал абсолютно всё. Ты учёл панику и гнев, учёл количество солдат и их спешку. Оставил небольшое количество патронов в оружии и сейфе, вынуждая конфликтующие стороны перебить друг друга холодным оружием. Можно сказать, что ты полностью обезоружил нас. Как тебе это удалось? Это же... Это не по силам никакому зверю! — А я и не зверь, мистер Крон. Я математическая функция, которая просчитывает все системы. Эмоции и чувства - такая же система, поняв которую, можно предсказать поведение других. По правде говоря, у меня были сомнения насчёт безопасности, однако ваши подчинённые поступили даже глупее, чем я от них ожидал. Вы понимаете, почему в живых я оставил только вас? — Ты ищешь своего сына, хех, — произнёс Эндрю Крон. — Однако даже функция может ошибаться. Александра давно здесь нет. Он сбежал. — Ему только пять лет. Кто был с ним? — Какой-то мальчик из соседних трущоб. Мы пытались разыскать их, перебили всех там живущих, но никого не нашли. Провокация с родителями оказалась невозможна, ведь у него их нет. — Вот как. Ясно, — произнёс шакал, подступая ближе. В его тёмных зрачках отражалось колебание пламени, исходившего от пылающих многоквартирных домов. — А потом ваши солдаты поссорились из-за денег и перебили друг друга. Как наивно. Принцип divide et impera вновь сработал. — Увы, я не успел их остановить. Драка началась и закончилась мгновенно. Ведь ты приложил к этому руку? — Верно. Хотя моя заслуга здесь формальна. Де-факто они сами сделали то, что сделали. Что поделать, если звери любого вида и культуры желают одинаковых вещей. Убрингтон и Зехауздер доживают последние дни. Война разъела этот город и скоро поглотит саму себя. Практически все бегут с тонущего корабля, и это самое адекватное решение. А вот сына моего вам трогать не стоило, мистер Крон. — Так он тебе даже не родной, чего ради него так убиваться? — Не имеет значения сущность механизма. Важен только результат. Дэвид мой биологический сын, но даже будь он приёмным, я бы так же защищал и воспитывал его. Придёт время, и уже он тоже станет функцией, следящей за порядком. Не важно, насколько грязной была кровь, - она всегда имеет право на очищение. — Может и так, — кивнул каракал, прежде чем прокашляться. Взгляд его зацепился за то, как шакал наставил на него пистолет. — Что ж, я проиграл. Тут ничего не попишешь. Даже если ты сохранишь мою жизнь, я навечно останусь инвалидом, потому что мне к хренам перебили ноги. Так что давай! Если считаешь хотя бы меня достойным, то избавь меня от страданий! — Я исполню вашу просьбу, но не потому, что следую навязанным принципам о чести и морали. Мне всё равно, хороший вы зверь или нет, поскольку важен лишь результат. Однако если меня просят оказать услугу, это обычно не тяготит. Поэтому, мистер Крон, желаю нам встретиться в аду, — сказав это, шакал спустил курок, и пуля мгновенно поразила сердце каракала. Повернувшись к вставшим в две колонны бойцам, Дэвид безучастно посмотрел на них. «Горе побеждённым», — подумал он. — Обыщите комплекс. Я свяжусь с другими отрядами. Нужно взять ближайшую область в кольцо. Александр не мог далеко уйти.

***

27 октября 2001 года.

— Папа! — крикнул стоящий в тоннеле маленький шакал, когда из остановившегося чёрного внедорожника, сжимая в руке записку с адресом, вышел Дэвид Кросс. Подбежав к сыну, тот крепко обнял его, прежде чем заметить на другом конце силуэт, облачённый в рванные лохмотья, чьё тело покрывала большая осенняя куртка, скрывающая голову под широким капюшоном. Развернув записку, Дэвид увидел написанный кривым почерком адрес и нарисованный тоннель, а затем посмотрел на уходящий в яркий свет силуэт.

***

18 ноября 2004 года.

Одетый в тёмно-серое пальто Дэвид, заметив на улице столпотворение, попытался протиснуться сквозь ряды высоких зверей, желая рассмотреть, на что граждане обратили свой взор. Предъявив удостоверение ФБР, зверь смог выйти вперёд всех. — Смотрите, он сейчас спрыгнет! — выкрикнул кто-то из собравшейся возле многоквартирного дома толпы прохожих, наблюдавших за тем, как стоящий на крыше молодой, очевидно совсем недавно достигший совершеннолетия выдра повернулся к полицейским и в прощальном жесте взмахнул рукой. Развернувшись спиной, зверь прикрыл глаза. Вскоре его тело медленно и плавно полетело вниз, прежде чем на земле раздался хруст. Стильные окровавленные кеды отлетели в сторону, в то время как верхняя половина упавшего с двадцатого этажа зверя превратилась в бесформенную массу. В толпе зазвучали возгласы и крики, а репортёры продолжали всюду протягивать свои камеры, желая урвать сенсационный материал. Дэвид лишь холодно оглядел мёртвое существо, не чувствуя по отношению к нему совершенно ничего. И даже так, не было в его душе и тоненькой нити радости, поскольку сам шакал не желал никому зла. Дэвид предпочитал следовать рациональным методам и математически верным стратегиям. «Напрасная смерть, бесполезная трата ресурсов», — не изменившись в лице, подумал он. «Ты ведь мог стать успешным, сделать карьеру, исполнить мечту, стать хотя бы счастливым, в конце концов. А что ты можешь теперь? Твои родители и система тратили ресурсы на твое существование, и ты перечеркнул всё это, умножил на ноль. Почему? Разве жизнь не дана нам, чтобы реализовать свой потенциал? Никогда не понимал, чем руководствуются самоубийцы. Чувствами? Нет более бездарного проводника по жизни, чем чувства. Это как отдать лудоману на хранение всю зарплату. Какие же звери всё-таки хрупкие...» Отвернувшись от изувеченного тела, хладнокровный шакал поправил на шее шарф и покинул это место. Звери вокруг него, поверив, что перед ними агент службы расследований, начали расходиться, позволяя взявшему рацию агенту сделать вид разговора о минувшем происшествии, прежде чем раствориться за углом.

***

23 января 2012 года.

В коридоре госпиталя ранним утром стоял полумрак, и лишь несколько ламп освещали плиточный пол и сливочные стены. Натянув медицинскую маску поверх чёрного полотна, подросток в джинсовой куртке покинул врачебный кабинет опустошённым и бездушным. Не успел он закрыть за собой дверь, как из той вышел доктор-гепард, облачённый в отбрасывающий блики белоснежный халат. Один из лучших специалистов, вероятность оплошности которого была крайне мала, был столь же опечален, хоть и понимал, что срок жизни пациента можно продлить. Взглянув на стоящих возле скамейки Дэвида и Александра, выражением он безмолвно дал понять, что на данном этапе развития медицины излечение не представляется возможным. Александр смотрел на своего безэмоционального друга настолько печально, что казалось, будто едва сдерживал слёзы. Подступив ближе, Кросс младший крепко обнял Рэя, уткнувшись в его грудь. — Мы вытащим тебя, найдём средства... — с надеждой в голосе прошептал он, на что Дэвид лишь холодно посмотрел на родного сына и того, кто мог бы стать ему приёмным братом. Приобняв шакала, Рэй лишь выдохнул, чувствуя, как по телу пробегает дрожь. — Мы справимся, — сухо пообещал старший подросток. ^>∆

ОN1 УZНÄЮT ПPÅВДY. И 3Т0 ПRÊK4АÇНО.

"ОN" МÊ4ТB.

∆<^

***

18 февраля 2013 года.

Раздался шелест, и сидящий за партой молодой человек перевернул страницу. Здесь, в этой аудитории, он мог почувствовать себя комфортно, находясь в обществе только самых близких ему зверей. По этой причине подросток нередко был здесь без масок, что сейчас аккуратно лежали на соседних столах. Рядом с Рэем, не издавая практически ни звука, в полной тишине расположился Александр, мысленно читая написанный в другой книге текст. Взгляд его был задумчив, и брови нередко хмурились, заставляя глаза рефлекторно прищуриваться. Читающий текст учебника Форест внезапно почувствовал на себе тёплое дыхание своего друга, расположившегося в соседнем кресле. — Ну, слушай, а ведь так и есть, — дочитав абзац, начал молодой шакал, шариковой ручкой указывая на конкретные предложения. — Смотри. Если личности в самом детстве не привить такие понятия как государство, она окажется примитивна настолько, что станет свободной от рамок и ограничений, накладываемых обществом. Другими словами, как дикарь. Но ведь это означает, что вся материя в мире субъективна. Соответственно, если скрывать от ребёнка что-то нежелательное или «плохое», или просто не дать этому названия, то в его жизни этого не произойдёт. А точнее, он ничего не увидит. Это же гениальная возможность для подмены понятий. Причём методика работает и с пропагандой - достаточно называть взрыв xлoпком, и вроде не так эмоционально тяжело воспринимается. Как думаешь, в этом кроется секрет оптимизма и пессимизма? В определённом наборе знаний и понимании терминов? В подмене понятий, когда что-то хорошее или плохое намеренно раздувается и утрируется? — Хм, — Форест кивнул и начал что-то прописывать в тетради. — Взгляни-ка сюда. Посмотрев на чистый лист, младший подросток приметил выведенные структуры трёх слов, составляющих речевые конструкции, образующие фразу: «Язык - основа всего». — Каждое слово имеет ценность только в связке с другими словами. Но не различными, а проясняющими суть. Это контекст. Без него речь обращается в бессмыслицу. Соответственно, если заменить одно из слов, например, «основа» на «теория», меняется и смысл. То же касается и слова «всего», которое мы можем заменить на «реальность». Тем самым, подставив в конце нужные буквы, мы подправляем смысл и получаем фразу: «Язык - теория реальности». Казалось бы, похожее предложение, но в подсознательном восприятии меняется весь смысл. Жесть, — объяснил удивившийся собственному открытию Форест.

***

6 марта 2014 года.

Безэмоциональный, но явно спокойный шакал сидел на диване, краем глаз наблюдая за перемещением достаточно знакомого индивида, который задумчиво расхаживал по комнате, прижав пальцы к подбородку. Бросая взгляды на Дэвида, тот думал над тем предложением, которое тот сделал ему минутой ранее. Время уходило, однако шакал не торопил и не сетовал на долгую задумчивость, поскольку ценил рациональность. Хоть ему всё ещё было достаточно жаль растрачиваемого времени, он понимал, что уходило оно сейчас на судьбоносное и важное событие. — Послушай, — продолжил Дэвид, чуть сосредоточившись на хозяине дома. — Моё предложение ты услышишь лишь один раз, и убеждать, а тем более навязываться я не стану. Ты сам должен сделать выбор, Форест. Однако я готов выслушать твои вопросы, потому что предполагаю, что они у тебя возникнут. — Почему вы выбрали меня в качестве кандидата? — спросил его собеседник. — Я ничем не отличаюсь от простых граждан. Меня легко спутать с кем угодно. — Как и меня. Ты же не думаешь, что я постоянно прогуливаюсь в пиджаке? — А по вам так и скажешь, — подколол его Форест. Другой бы наверняка оскорбился, но Дэвиду было всё равно. Он лишь задумчиво посмотрел в пол, обдумывая, как сформулировать свои мысли. Однако собеседник перебил его: — Александр - мой друг. Я общаюсь с ним не потому, что он богат, ведь и сам не являюсь бедным. Однако я вижу, что ваша цель требует от меня глубокой отдачи, можно сказать, ответственности. Скажите, зачем мне браться за её, когда можно просто развиваться и наблюдать, как кто-то меняет мир? Ваши взгляды достаточно специфичны, но даже если бы я и мог что-то вам или кому-либо противопоставить, то не стал бы. Лишь потому, что в этом мире я - никто, и не хочу кем-то становиться. Внезапно представитель псовых пронзил Фореста холодным взглядом, прежде чем впервые улыбнуться,приподняв уголок рта. Он среагировал на последнюю фразу, которая оказалась очень близка к его собственному мировоззрению. — Ты и правда не так прост, парень. Что собираешься делать с полученной информацией? — Просто буду жить и накапливать знания, иногда применяя их для чего-то. Возможно, попробую провести несколько экспериментов, связанных с обычными зверьми. Попробую узнать, из какого теста они слеплены, скажем так. Вообще, вы же знаете, что мне осталось жить не так уж долго, чтобы отдавать свою жизнь конкретной цели. Потому-то я уже смирился с тем, что незачем стараться делать то, что не приносит удовольствие. — У кого мечты погибли, тот и сам погиб, — безрадостно произнёс Дэвид. — Ты ведь знаешь, что можешь достичь большего, если только попытаешься приложить достаточно сил. Нет ничего невозможного. Есть только сумма, которую предстоит заплатить. — Философию толкать - не мешки ворочать, — парировал собеседник. — Живейшие и лучшие мечты в нас гибнут средь житейской суеты... — процитировал шакал. — Говорят, что философия умирает, когда становится нечего есть. Но ведь именно она даёт нам причину для употребления еды. Если бы не было философии, как бы ты жил? Да скорее застрелился бы к хренам, учитывая твой смертельный недуг. Именно философия и жизненная цель помогают тебе двигаться дальше, не опуская рук. И ломоть хлеба, который ты суёшь в рот, обретает смысл, а не просто является «топливом для существования». Политика, религия - чем не философия? Звери всегда ищут смысл, они хотят быть чем-то большим, чем тараканами, живущими, только чтобы жить. Кто-то возразит и скажет: «философия твоя закончится, когда ты потеряешь свои деньги», - но ведь они проигнорируют тот факт, что детство я провёл в обыкновенном коррумпированном приюте, где одна лишь философия и высокий прикладной интеллект помогли мне не сойти с ума, а выжечь эту грязь. Лично я, да и ты - уже давно не насекомые. Нас не утихомирить повторным обедом, поскольку мы едим лишь для получения сил в реализации наших идейных намерений. А вот чернь, не спорю, жила и живёт по законам дикарей. Потяни за примитивный рычаг, например, их жажду обогащения, и ты превратишь аборигенов в дешёвую рабочую силу... А вот сможешь ли ты в неё превратить самодостаточного зверя, увлекающегося философией? Нет. Даже если ты отберёшь у него хлеб, этот парень или эта девушка согласится поголодать ради принципов. Ведь тебе тоже знакомо чувство голода, правда, Форест? — Да, — согласился подросток. — Философия развивает ум. Позволяет видеть причины и следствия, узнавать законы мира. Это точная наука, где всякое логичное учение измеряется или оспаривается другой логикой. Благодаря философии ты учишься мыслить нестандартно, перестаёшь быть простеньким винтиком, набив себе цену. Не имеет значения, где ты работаешь. Если ты дворник, читавший Ницше, у тебя два варианта: остаться на этой работе, если она тебя устраивает, или же продолжить обучаться и придумать экстраординарное решение своей проблемы, если такая есть. И не пойми меня неправильно, Рэй. Я говорю это лишь потому, что вижу в тебе потенциал. Ты и я - рабы системы. Но нам суждено видеть то, чего не суждено остальным. А потому, как думаю я, ты поступаешь крайне иррационально, принижая вклад философии в своё прошлое, настоящее и будущее. Меня то это нисколько не оскорбляет, но вот тебя немного жалко. С таким подходом к мудрости ничерта хорошего тебя не ждёт. — Что ж, вы правы, господин Кросс, — признав свою ошибку, искренне подметил парень. — Ошибаешься, — покачал головой шакал. — Платон мне друг, но истина дороже. Она рождается не в споре, а в дружеской беседе. Я всегда готов выслушать критику и контраргументы в свой адрес хоть от бездомного, если он будет логически прав. Потому-то мне хотелось бы вступить с тобой в дискуссию. — Я чувствую себя уставшим, — пожаловался Форест. — Зима же недавно закончилась. А мне всё ещё фигово. — Понимаю. Но не стоит упускать возможность развить свой ум. Я даже готов пожертвовать своим временем ради этой цели, ведь приоритетнее развития для меня нет ничего. Даже будь я бедным и без подсказок Совета - начал бы с развития ума. А если бегать в колесе за одними лишь деньгами, то не найдешь времени, чтобы их зарабатывать. Максимум - гроши, которые тебе кинут те самые стиляги-философы, выряженные в пиджачки. Форест кивнул, согласившись с данным утверждением. Приметив, что собеседник не торопится вставлять своё слово, чтобы не перебивать говорившего, Дэвид решил завершить свою мысль: — Звери боятся смерти, но зачастую они даже и не живут толком. Работают пять дней в неделю, дожидаясь выходных, на которых смогут скрасить своё существование порцией алкоголя и эфиром телепередач. Скажу так, я поощраю труд. Без него твоя философия - лишь пустые мечты, которым не суждено сбыться. Но если ты привык только работать, совершенно не понимая зачем, то, должно быть, ты полагаешь, что «так надо». Хорошо, а если завтра директор твоей фирмы решит провести оптимизацию, уволив тебя, ты тоже будешь утверждать, что так надо? Без труда нет результата, но без понимания труд напрасен. Тот, кто отвергает философию, выбирая необдуманный труд, ничуть не лучше того, кто просто так бьётся головой о стену. Без философии нет жизни, есть только рабское существование. И тот, кто понимает это, легко будет управлять тем, для кого наука о мудрости «не нужна», поскольку такой пустышке можно внушить любые идеи, и она с лёгкостью их съест, как и тот самый хлеб. Ведь она привыкла есть, не задумываясь, для чего ей эта еда нужна. Оттого-то у нас многие подсели на гамбургеры и алкоголь, ведь производители не глупы и знают, что многие потребители в силу своего невежества проглотят всё что угодно, ещё и за добавкой вернутся. — А ведь в чём-то вы правы. Только вот как быть, если «не хватает денег, сил, бодрости»? Что делать, если ты чувствуешь себя уязвимым, слабым и беспомощным? — Получить необходимые ресурсы, — ответил шакал. — О чём позаботился вчера, на то рассчитывай и завтра. У тебя есть всё для начала, кроме стремления. Всё всегда начинается с малого: развитие умножает интеллект, интеллект определяет направление, направление основывает путь, путь порождает результат. Ты, конечно, можешь собираться умиpать, и в таком случае я не стану тебя отговаривать, но разумнее двигаться в направлении жизни и в конечном итоге победить свою болезнь. Хотя бы замедлить её прогрессирование. — Вам ведь лучше меня известно, что в нашем мире нет ничего. Зачем вы стараетесь чего-то достичь? — посерьёзнев, спросил Форест. — Если чего-то нет, то ты можешь стать тем, кто это создаст, — ловко парировал шакал. — Amor fati. — Даже если у нас ничего нет? — У нас есть буквы и числа. Этого достаточно. — Хорошо. Я не могу это опровергнуть. Признаю, здесь вы правы. — Пойми вот что, Форест. Для меня, как, скорее всего, и для тебя, нет нужды в признании. Это лишь эмоции и чувства - я люблю их навязывать, но не люблю испытывать. Твоя депрессия - лишь препятствие. Бесполезная помеха, которую необходимо исправить. И твой разум хорош. Ты умеешь слушать, а также признавать свои ошибки. Я правда ценю это и рад, что у моего сына есть такой друг, как ты. Неразумно считать себя виноватым, поскольку единственное, что тебе и Александру мешает мыслить правильно - излишняя эмоциональность. На самом деле, это проблема многих. Воздействуя на чувства другого зверя, легко заставить его пойти на убийство или самоубийство. Понимаешь, насколько ты уязвим? — Понимаю. И как же быть? Как мне стоит поступить? — Так, как велит тебе твоя воля. Ты можешь согласиться стать одним из нас, и тогда твоё развитие произойдёт намного быстрее, а мы сделаем всё, чтобы вылечить тебя. Либо же можешь отказаться, и тогда всё будет как прежде. Мы с Александром будем принимать тебя в гости, ты сможешь общаться с ним, узнавать что-то из сферы его деятельности, но доступ к нашим секретам будет тебе закрыт. — И это всё? — приподняв бровь, серьёзно произнёс Форест. — Что всё? — переспросил Дэвид. — Это все варианты, которые у меня есть? — улыбнувшись, ответил вопросом на вопрос хозяин дома. — Не вы ли говорили, что нет ничего невозможного? Тогда почему вы предоставили мне всего два варианта, если их намного больше? Хотите сковать меня рамками, испытать на прочность? И даже если так, почему вы полагаете, что я выберу что-то одно? Ведь, как ни посмотри, а наш мир многогранен. Нельзя по кусочку паззла увидеть всю картину, разве нет? Что скажите, мистер Кросс? — Х.. хе.. — Дэвид едва заметно улыбнулся, вытягивая из кармана коричневого пиджака карандаш. — Заставь меня отдать его тебе, но добровольно. Без манипуляций и прочего. — Так ведь любое действие, любое изменение реальности и есть манипуляция, разве нет? Избегать манипуляций - то же самое, что добровольно парализовать себя. Разве это возможно? — Хитро, — подметил Кросс, мягко улыбнувшись. — Да, всё верно. Но как ты сможешь убедить меня добровольно отдать карандаш? — Подкупить, например. — Далеко не всякую вещь можно приобрести за деньги, увы, — возразил шакал. — Вот я сейчас неимоверно богат. Зачем мне ещё деньги? — Тогда можно переубедить словами и доводами. Понять, какую выгоду вы хотите заполучить, а затем удовлетворить запрос, не задушив себя. Вы же сами говорили, что есть корень и дерево. Мне всего лишь нужно обратить взор на корень, т.е. на ваши принципы, а затем использовать это. — Да, только вот я могу и не соглашаться. Что тогда? — Тогда я могу вынудить вас это сделать. Скажем, похитить Александра. — А потом ты снова сам его спасешь, но уже от себя? — приподняв бровь, пошутил шакал. — Хорошо. Это сработает. Но как ты заставишь меня давать карандаш каждый день, добровольно. И так, чтоб я об этом не забывал. — Ну, — Форест отвернулся, взглянув на панораму дневного города. — Можно попробовать заполучить на вас компромат и потребовать приносить каждый день по одному карандашу. — Допустим, ты сможешь найти компромат, только ведь это не добровольно получается. Ты мне угрожаешь. — Да, но кто заставляет вас следовать моим указаниям? Вы в любое время можете перестать приносить карандаш, и тогда сами будете виноваты в том, что произойдёт. Но вы также виноваты и в том, что происходит, когда вы приносите мне карандаш. Проще говоря, условия-то я выставил, но здесь нет нарушения свободы воли. Вы просто сами делаете то, что поможет избежать невыгодных условий. Так кто вас заставляет? — Верно. Лингвистика в понимании СФП - это возможность, манипулируя речью, манипулировать смыслом. Выходит не алкоголизм, а повод расслабиться; нe взpыв, a обычный xлoпoк; не зaxвaт, а ocвoбождeние. Закон свободы воли обходится легко, ведь, как ты знаешь, для избежания наказания нужно всегда заранее предупреждать другое существо о каком-либо будущем действии с твоей стороны. Чтоб это не было очевидно, мы скрываем послания в потоке шума, например, периодически финансируем такие фильмы, как «вpaг гocyдaрcтвa», где упоминаем правду, маскируя её под художественное произведение. То же касается и романов. В потоке шума легко оставить подсказку или донесение, которое смогут увидеть только те, кто имеет контекст, знает так называемый лингвистический ключ - почти то же, что и ассиметричное шифрование в криптографии. Разобрать послание без ключа можно, но для этого требуются сильные высокоинтеллектуальные ресурсы, и нейросети здесь уже не помогут. — Согласен. И ведь чтобы обойти правило свободы воли, нужно дать кому-то шанс, но так, чтобы он не мог им воспользоваться в силу своих слабостей, например, невнимательности, я прав? — Именно. Нaши агeнты используют правило публикации в свободном доступе небольших зарисовок-рассказов, где персонаж, схожий с целью, бывает кем-то убит или схвачен. Нередко такое происходит и посредством отправки по электронной почте тематических, но не явных посланий, например, текста песни «Happy Nation» или любого другого, в котором часто фигурирует слово, в частности, «Murder». Если цель не обращает внимания или не ищет такой материал - ответственность с действующего зверя полностью снята. Её предупреждали, она сама не стала слушать. Если жертва продолжает приносить тебе карандаш, учитывая твой компромат, значит, она делает это добровольно. Никто не мешает ей каким-то образом обхитрить тебя, чего она, в силу недостатка ума, сделать не может. Следовательно, ты не виноват. Это только её проблемы. — Таким образом, недосказанность лучше лжи. Посредством снижения конкретики можно умело манипулировать смыслом, что позволяет безнаказанно обманывать, говоря правду... Фактически софизм, смена логических конструкций на выгодные рельсы, причём так, что почти никто не сможет это расшифровать. Нейролингвистическое программирование в какой-то степени. Подобным образом можно управлять сознанием как одиноких особей, так и целой массовки... — Хех, что правда, то правда, — произнёс Дэвид, прежде чем посерьёзнеть. — Ты всё-таки опасный парень. И нет страшнее зверя, чем тот, которому нечего терять. Надеюсь, ты ещё держишься за что-то. Твоя проницательность хороша, и я боюсь, что нелегко мне с тобой будет, если мы станем врагами. Но, благо, я об этом позаботился. Скажи мне, Форест, какая у тебя мечта? — Спасибо. У меня нет мечты. Я просто существую здесь и сейчас, делая то, что мне по силам. Просто плыву по течению, стараясь не навернуться с лодки. — У тебя есть цели и планы на будущее? — Цели? Едва ли они существуют где-либо, кроме нашего воображения. Сама жизнь - лишь бесконечный путь во вселенной. Беготня по этапам, смена одного мгновения на другое, украшенное симпатичными изречениями и пустозвонными наименованиями. И вы, и я - лишь очередные побеги, оставленные медленно умирающим старым деревом. Когда-то и мы станем такими же величественными и огромными, как эти деревья, но затем высохнут и наши корни. Вопрос в том, как много семян вы успеете после себя оставить до того, как растущее и крепчающее дерево поразит болезнь? А нужно ли успевать? Мне кажется, лучше жить в настоящем моменте. Радоваться прожитым дням, трудиться, отдыхать, развлекаться. В конце концов, мир будет жить даже после смерти нашего Солнца. А мы же... Мы же умрём, потому что здесь мы всего лишь песчинки. — Значит, ты знаком с программой. Видимо, даже лучше, чем Александр и Маркус. Как много времени ты проводишь в библиотеке? Просто уровень явно не начальный. До меня ещё далеко, конечно, но уже отличный результат. — Когда как. Но обычно почти весь день, если не чувствую себя мертвецом. Александр работает целыми днями, а мне банально скучно. Сайты знакомств и онлайн чаты не впечатляют, хотя иногда бывало весело. — Понимаю, — кивнул Дэвид. — Что ж, я не имею права нарушать твою свободу воли по изучению программы. Главное, что ты не сможешь навредить нашему плану. — Да и не хочу. Какая мне разница, если тут что-то изменится? Я просто наблюдатель, который не выходит из тени. А обучение, развитие, общение, видеоигры - это всего лишь способ убить скуку. Вы уж, пожалуйста, освободите Алекса, а то мне некому похвастаться своими достижениями. — Когда ты увидишь его, поверь, ему тоже будет, что рассказать, — сказал Кросс. — Ты сам можешь изменить свою жизнь. Посеешь мысль, пожнёшь поступок; посеешь поступок, пожнёшь привычку; посеешь привычку, пожнёшь характер; посеешь характер, пожнёшь судьбу. Тебе решать, какое будущее тебя ждёт. В видеоиграх, онлайн-знакомствах, криптографии и социальной инженерии нет ничего плохого, но для меня было бы скучно заниматься только этим. — И ведь вы правы... — Дерево растёт благодаря корням. Уверен ли ты, что корни твоего дерева не заражены и не погибли? Ведь погибнет корень - завянет и дерево. — О чём вы? — Эту универсальную формулу можно подогнать под что угодно. Трактовок у неё много, но сейчас я подразумеваю именно амбиции. Сначала погибает корень, то есть мечта, затем слабеет ствол, то есть перестают совершаться действия для её достижения, а после высыхают и ветви, и зверь перестаёт жить. Трупы плывут только по течению. И даже если они едят хлеб, для них тот не имеет смысла. Топливо, чтобы существовать. Но ради чего, если у них нет даже повода? — Ух, это было сильно. Я впечатлён такими метафорами. У вас изысканный творческий язык. — Представь, что по рельсам едет поезд. Впереди развилка и рычаг. К первым путям привязаны пять грешников, ко вторым - один праведник. Кем ты пожертвуешь? Немного подумав, Форест ответил: — Почему бы заранее не позвонить в соответствующие службы и не убедить их отменить поездку или экстренно остановиться? Вы ведь не упомянули в условиях, что выбор нужно делать прямо сейчас. «Предиктор сработал», — прищурив глаза, подумал Дэвид. — Хорошо, а если поезд вот-вот достигнет развилки, и ты не успеешь его остановить? — А вот это сложнее. С одной стороны, праведник ведь может стать грешником, а грешник - праведником. Тем более, как мне подходить к данному вопросу? С утилитарной точки зрения? — На твоё усмотрение. — Ну, слушайте. А ведь с точки зрения логики гораздо проще не дать праведнику скатиться во грех. Зверям трудно меняться, что поможет уберечь праведника, и сократит затраты. Но это не играет на руку грешникам, ведь... получается, что они обречены? «Корректор сработал. Неплохо, ты достаточно внимателен», — подумал шакал. — Получается, что да. Не имеет смысла спасать грешника. Ты его не изменишь. И праведника тоже. Зачем тебе потом тратить ресурсы на перевоспитание грешников, когда ты можешь с меньшими усилиями сохранить добряка в состоянии праведности. Подумай, какова вероятность, что разбойник станет достойным членом общества. Потому, конечно, целесообразнее сохранить одного, но более ценного для системы, в которой ты живёшь. — В чём для вас определяется ценность? — В практической пользе для общества, т.е. в утилитаризме. Какая польза от разбойника, который грабит всех? А какая от благотворителя, который честно зарабатывает и раздаёт деньги нуждающимся? — Теперь понимаю, — Форест кивнул, ошеломлённо смотря на собеседника. — Я не знаю, готов ли был бы пожертвовать пятью грешниками ради праведника. В конце концов, не всё должно оцениваться пользой. Цель-то может оправдать любые средства, но вот характер их уже не оправдает. — Трактовки систем есть разные, и каждый вправе выбрать любую, — подметил Дэвид, присев ближе к кофейному столику, на котором был выставлен ряд костяшек домино. Едва когтистый палец шакала прикоснулся к первой из них, как та толкнула следующую, запустив цепную реакцию. В результате упали все костяшки, опершись друг о друга. Приподняв уголок рта, Дэвид прикрыл глаза. — Упадёт основа, и за ней последует всё остальное... Ты молодец, Форест. Хоть эмоции и мешают, однако, думаю, ты далеко пойдёшь. Я рад, что мы знакомы. Приходи в библиотеку завтра к половине одиннадцатого. У нас будет сеанс группового обучения. Думаю, есть вещи, которые ты имеешь право знать. И ещё, советую подумать о моём предложении. Нам нужны такие, как ты. — Спасибо. Разумеется, я приду. — Тебе спасибо за разговор. Надеюсь, я тебя не оскорбил, — произнёс шакал, взяв наполовину пустой стакан с томатным соком и допив его, прежде чем приподняться с дивана. Поправив свою одежду, он кивнул и направился к выходу. — Борьба всегда была в этом мире, поскольку есть лишь два способа для системы существовать: либо устранить все другие, либо создать новую, объединившись с ними. Борись за свою мечту, если она действительно твоя. Прости, но дела не обойдутся без меня. Хорошего дня тебе, и до скорого. Протянув руку в карман, Дэвид вынул смартфон и быстрыми движениями пальцев набрал десятизначный пароль. Клацнув по иконке приложения, он поставил на чек-листе галочку возле выполненного задания. — Знаешь, чем мне нравятся смартфоны? Удобно, когда все необходимые инструменты помещаются у тебя в кармане. Советую воспользоваться этой возможностью и тем самым повысить свою продуктивность. Метод pomodoro, to-do списки, чек-листы, таймеры и распорядки. Но выбор в любом случае остаётся за тобой. Мне нельзя нарушать твою свободу воли. — Спасибо. До скорого, — подняв руку, попрощался одинокий силуэт в комнате, прежде чем взглянуть на оконное стекло, в отражении которого была лишь тьма. «A vida é assim, e as pessoas vivem num mundo de sonhos», — мысленно произнёс он, услышав, как закрывается входная дверь.

...

8 августа 2014 года.

Одетый в чёрный пиджак подросток стоял возле огромного окна, с высоты сорок девятого этажа созерцая широкие улицы ночного мегаполиса, украшенные бесчисленным множеством огней. Покрытое тучами небо приобрело светло-синий оттенок, отзываясь приметным контрастом среди ярких высоток и неоновых цветов. Подступив к стоящей возле кровати белой деревянной тумбочке, силуэт осмотрел несколько листов формата A4, на нижнем углу которых вырисовывалась печать с изображением совы Минервы и завёрнутой в круг надписью «Арклейский университет», а затем взял лежащий поверх них смартфон. Одно нажатие, и в полумраке комнаты засветился экран. Введя пароль, подросток открыл приложение криптокошелька и опустил руку вместе со смартфоном, дожидаясь обновления данных и оглядывая горящий в соседних многоэтажках свет. Качнувшись с ноги на ногу, он устало выдохнул, прикрыв глаза и обдумывая дальнейшие действия. Тем временем данные из блокчеина продолжали поступать на устройство, и мерцающие на экране числа стремительно обновлялись, пока не достигли пятизначности. Медленно приоткрыв веки, Форест осмотрел смартфон и, осуществив несколько нажатий, повторил анонимный перевод в несколько благотворительных фондов. Устало выдохнув, он погасил экран и направился к заправленной кровати. Несколько мгновений, и силуэт уже лежал на боку, положив устройство на прикроватную тумбу. Перед глазами мерцали ярко-синие высотки, в которых периодически загорались и меркли огни. Не став закрывать окна шторами, подросток прикрыл глаза и попытался заснуть. В конце концов, достаточно скоро ему предстояло становиться лучше, умнеть, думать, адаптироваться.

***

20 декабря 2014 года.

Падал мелкий мокрый снег. Серый BMW в окружении эскорта мчался по перекрытым улицам ночного города, отражая своим глянцевым покрытием разноцветные блики. За рулём сидел чёрная пантера, облачённый в стильный пиджак, сливающийся с оттенком меха. Возле него, пристёгнутый ремнём безопасности, расположился росомаха, владеющий Агентством Национальной Безопасности. Сзади, на левом ряду, сидел мрачный рыжий лис, что сквозь лобовое стекло созерцал плывущие по трассам сопроводительные машины. Справа от него, прижав к подбородку покрытую чёрной резиновой перчаткой руку, находился силуэт, чей капюшон полностью прятал лицо, на сей раз скрытое лишь белой медицинской маской. Он был совершенно бесшумен, и лишь безмолвно глядел сквозь тонированное стекло на яркие огоньки витрин и окон. Руководитель Центрального Разведывательного Управления Зверополиса вопросительно посмотрел на попутчика, прежде чем философски обратиться к нему: — Скажи мне, Форест, что ты видишь за окном? — Город, — не оборачиваясь, ответил силуэт. — Миллионы шестерёнок, работающих вразнобой. — Так и есть, — согласившись, кивнул лис. — Звери тянутся сюда в поисках лучшей жизни: они хотят лёгких денег, семейного счастья, решения своих проблем. Жаждут признания и славы, любят заниматься искусством, ищут способ прожить жизнь на полную, придаваясь любым хотелкам и потребительству. Ими и нами движет надежда, без которой мы все были бы давно мертвы. Однако, не скажу, что лишь они одни такие. Как думаешь, чем мы биологически отличаемся от черни? — Я не знаю, — искренне произнёс попутчик. — Совершенно ничем, Рэй. Мы абсолютно одинаковы с биологической точки зрения. Мой генетический код незначительно отличается от девяносто девяти процентов других лисиц, — ответил Джейкоб, прежде чем сбавить напряжение и расслабиться в кресле. — В этом мире всё переплетено. Если царит бардак внизу, он будет и наверху. Если наверху, то неизбежно наступит и внизу. Это закон самой сути системы. Каждый важен в этом мире, если он помогает ему процветать. Но разве важны разбойники и сумасброды, которые своей никчёмностью приносят лишь хаос? Нет. Таких существ система попросту убирает. Диктаторов свергают, сторонников меньшиств обвиняют в стремлении получить себе больше прав. Действие всегда порождает противодействие, в каком обществе и в каком городе бы ты ни жил. Приходит в толпу черни пророк и начинает оспаривать их традиции, а вскоре его вешают на кресте просто за то, что он хотел сделать мир лучше. Что было две тысячи лет назад, то же и осталось. Посмотри на этих зверей, Форест. Ты видишь, как они живут? Иллюзиями, стандартными алгоритмами и реакциями. Я видел, как молодой парень, наивно веря в существование романтической любви, почувствовал треск розовых очков. Его любимая нашла другого, представителя своего вида, которого «полюбила» всем сердцем. Вот только феерический экстаз от состоявшейся свадьбы неизбежно сменится рутиной. Чувства остынут, а старый «друг» неизбежно забудется. Я пытался его вразумить, говорил ему, что он занимается ерундой, но этот идиот даже слушать меня не стал. Совсем скоро его тело нашли возле моста. Причина смерти - самоубийство. Из-за такой глупости... Понимаешь, в чём здесь мораль? Звери сочинили рамки, законы и признаки, по которым определяют, что есть что. Любовь, как биохимическая реакция, оказывается, вдруг стала выше дружбы, и десятки прекрасных дам и джентльменов оказались в так называемой «френдзоне». Конечно! Давайте мы будем называть нашего партнёра для секса чем-то большим, чем друг! И плевать, что этот друг ради тебя чуть ли шкуру не рвал - половое влечение оказалось «важнее» искренней дружеской любви, отличимой от исполнения программы размножения. И плевать, что секс не относится к любви, а является инструментом продолжения рода. Им это даже не кажется смешным, и они на полном серьёзе верят, что существует какая-то «особая духовная связь», хотя нормальные химики и биологи могут разнести их фантазии в пух и прах. И даже если допустить правдивость их сказок, что можно сказать насчет измен? Неужели достаточно всего лишь встретить более красивого партнера, чтобы перечеркнуть связь со старым? Если да, то о каком высшем проявлении любви может идти речь, раз эти олухи ищут новизну, желают интрижек на стороне, променяв доверенную и уже принятую особу на малознакомого, практически случайно встреченного индивида? А уж как они потом оскорбляют бывших, хах. Тех, кого раньше любили всем сердцем. Ты общался с тысячами зверей. Жал руки политикам, бизнесменам, учителям, даже дворникам. Тебе самому известно почти каждое звериное нутро. Но давай будем откровенны, всё-таки ты уже не маленький ребёнок. Каждый в этом мире так или иначе хочет продолжить род, с кем-то заняться сексом. Именно для того и придумали моногамию, чтобы каждой твари было по паре. В хорошем смысле, конечно же. Но природу тяжело обмануть. А ею заложено, чтобы мы меняли партнеров для секса как перчатки. Именно потому и происходят измены. Всего лишь дело на одну ночь. А столько разбитых судеб... Система моногамных отношений не способна выдержать такую нагрузку. Ведь это примерно как заставить зверя пойти против природы, например, перестать дышать, спать или есть. Ты бы смог? — Ну, судя по усталому виду, он уж давно не спит, — хихикнув, заговорил водитель, чем заставил каждого в салоне слабо улыбнуться. — Хах, таки да, — ответил Форест. — Ну а если серьёзно, то надолго тебя не хватит. Природе трудно сопротивляться. Как и говорилось ранее, будем откровенны. Я не знаю, есть ли у тебя девушка, или парень, или ещё кто-нибудь. Или ты вовсе ярый антисексуал. Это в общем-то не моё дело. Кто как хочет, тот так собственно и дро... Кхм. Вы поняли, господа. Но я уверен, что, включи тебе порнографию, независимо от твоих принципов, взглядов и предпочтений, у твоего организма будет своё мнение на этот счет и своя соответствующая реакция с расширенными зрачками, учащённым дыханием и прочим волшебством биологии. — Джейк, так он ведь из неизвестного для нас вида. По сути как пришелец, инопланетянин. Едва ли наши девушки и уж тем более парни способны его соблазнить, если он вообще на такое способен, — безэмоционально пошутил директор АНБ. — Не знаю, как там инопланетяне размножаются. Но я все равно сильно уважаю тебя, Рэй. И твоя особенность - преимущество, а не недостаток. Честно, с детства любил пришельцев и следил за всякими сенсациями. Их тогда много было, как помню. Каждый обязательно находил в своем дворе осколки летающей тарелки, хотя те оказывались всего лишь забытой лопатой. И вот мы видим настоящего пришельца из иного мира. Конечно, Маркус исследует тебя, вечно берёт какие-то анализы, но мы же не дураки, чтобы мучить живой экземпляр. Тем более после всего пережитого неформально ты давно стал частью нашей семьи. — Приятно слышать. Ну, я не зо... Да, вы правы. Против меня ваши чары бессильны, — улыбнувшись, подтвердил Форест. — А вообще, не сомневайтесь. На моей родной планете всё почти так же. Так что уважаемый Джейкоб сказал верно. Есть у каждого такая слабость. Но она же и отличает нас от скупых на эмоции машин. — Как Дэвид, — лис рассудительно кивнул, прежде чем заметить тень улыбки на морде прикрывшего веки Роберта, а затем слабо ухмыльнуться. — Наверное, даже у машины чувств будет всяко побольше, — ответил росомаха. — Хех, да, — руководитель ЦРУЗ обратился к Форесту. — Ты можешь себя контролировать, сдерживать, но ты не сможешь избежать этой реакции в принципе. Это природа. И именно она заставляет моногамных зверей изменять друг другу. Если даже мы не можем полностью отменить примитивный фактор, будучи просветлёнными, то что говорить о черни? Решение здесь весьма простое: отменить моногамию, разрушить инcтитут брaка, источить всю эту псевдоромантику, вычленив из неё полезные качества, такие как симпатия, привязанность, доверие и взаимное уважение. А что же насчёт страсти? Думаю, немного свободы здесь не навредит. Я не ханжа и на рабскую мораль мне в общем-то так же плевать, как и остальным нашим ребятам. Если зверь хочет так развлечься, мы не будем ему мешать. Но лично мне важен баланс. Я не хочу позволить примитивной или излишне возвышенной личности взять полный контроль. Это как инь и ян. Без одного не будет другого. Главное чтобы всё было добровольно. Мы никогда не нарушим свободы воли другого существа, каким бы статусом, качествами или характером оно ни обладало. Так что не стоит считать нас виновными в возникновении островов, на которых процветают оргии и изнacилования. Таков удел всякой черни, которая вечно славилась необузданной и совершенно бессмысленной жестокостью. Хоть основатель и вздёрнулся в камере, следует помнить, что большинство преступников до сих пор на свободе. И совсем скоро виновных ждут последствия, о которых даже в Библии бoялись писaть. — Согласен, — ответил Форест. — Хотя в наше время как-то не особо есть желание для такого. Особенно зимой. Смотришь в окно и думаешь, как было бы круто встретить лето. Обычно под конец года я чувствую себя хуже, отчего нередко переезжаю в тёплый район, где и остаюсь до весны. Но пока помогаю Алексу, решил временно остаться тут. Да и зима тоже в определённой степени прекрасна. — Понимаю, — кивнул лис. — Но дело не в зиме, Рэй. Несмотря на непогоду, возможности у нас примерно те же. У тебя просто психологические комплексы насчет всего этого. Свои тараканы в голове. Право, конечно, твоё, но советую внимательно выслушать меня. Если природа дала нам возможность периодически испытывать хоть крупицу счастья, почему мы должны себе её запрещать? Возможно сдерживаться, уметь себя усмирять, но не становиться аскетами. Конечно же, властвовать над другими имеет право лишь тот, кто способен властвовать над собой. Мы животные, но мы не дикари. Если я увижу голую сестру, едва ли это заставит меня сойти с ума и броситься на неё. Причем на месте сестры может быть любая девушка моего вида - я не дурак, чтобы поддаваться бестолковому соблазну. У меня правило простое: если такое, то лишь по обоюдному согласию, когда нет других дел, в приятной обстановке, а не в суётной суматохе и грязи, как любит чернь. Разрывать дрожащими руками на ком-то одежду... Это скучно. Полагаю, секс должен быть как ритуал. Плавный, спокойный и продуманный, без умопомешательств, когда придурку сносит башню и он в порыве страсти бесконтрольно выпускает когти или, не дай боже, снимает средство контрацепции. Это дико, примитивно и жалко. Мне нравится по-другому. Как видишь, я не дикарь, думаю о последствиях, таких как ВИЧ, властвую над собой, имею право властвовать над другими. Но что бы там Александр и Дэвид ни говорили, это правда красит жизнь, а не губит её. Так что и тебе незачем подаваться в монахи. Хотя если хочешь, можешь так жить. Мне не принципиально, Рэй. Но зачем? Есть и другие пути... Возвращаясь к теме... Я не женат, но... Никогда не поверю, что моя жена и дети окажутся для меня ценнее моих братьев из Совета, пока они не станут его частью. Почему? Потому что последние всегда были со мной. С подростковых лет, когда я из интереса согласился отредактировать любительский роман, я, оказывается, периодически разговаривал с ныне покойным участником Совета, что узнал лишь к его завершению. Я, кстати, с ним во владении французским упражнялся, поскольку он прекрасно знал этот язык, а мне вот приходилось постоянно извинятся. В то время у меня как раз пиздец творился, и мне подкинули подсказок. Потом, как добился хоть каких-то результатов, предложили принять участие в делах. Ну я и согласился, правда, как и ты, сначала наивно полагал, что чернь исправима. Для эксперимента мне предложили пожить двойной жизнью, будучи обыкновенным студентом. Все иллюзии как метлой смело... Форест понимающе кивнул. — Ребята из Совета - вот мои настоящие друзья. И эту дружбу ценим мы все. Самая чистая, непорочная и красивая любовь, которая только может существовать. А чернь же будет наивно сочинять фантазии и жить в них, боясь выглянуть из своей «платоновской пещеры». Миллион гендеров, с десяток видов любви, психологическое типирование и даже гороскоп: не понимая целых категорий экосистем, эти олухи всё делят, как совет директоров. Пытаются всё упростить и привести к единому стандарту, тем самым лишь усложняя и создавая мизерные проблемы, на которые развитая цивилизация даже не обратила бы внимания. Однако, при всём моём негативе, я не утверждаю, что ненавижу зверей. Ты же сам видишь, что во мне нет ни капли королевской крови. Я говорю как подзаборное быдло и управляю вторым по дикости силовым органом города. Но я стремлюсь к лучшей версии себя, читаю книги, слушаю мудрых зверей и учусь этикету. Я сам добился этого, вырвался из цикла страданий. Каждый день, приходя домой, я видел сумасшедшую мать и забухавшего братца, в очередной раз попавшегося на краже. Видел разборки, угнетение, моральный упадок и вечную боль других. Каждый, абсолютно каждый может стать таким, как мы. Но почти никто не хочет, потому что свои фантазии всегда ближе, чем реальная жизнь. Я наблюдал за тем, как алкоголик, которому помогли добрые звери, купив квартиру и еду, вновь возвращался в круг бесконечных пьянок. Мне довелось видеть страдания матери, собирающей со свалки крошки, чтобы накормить своего сына. Довелось видеть, как дичали звери, обретая безграничную власть, как крепко отец держал свою дочь, которая была давно мертва. Война, голод, разбой, глупость, грубость, воровство - всё это результат несовершенства зверей. Я люблю их, ценю каждое их достоинство, но сейчас это маленькие дети, которым нужны заботливые родители. Таковой и является элита. Мы не монстры, Рэй, мы те, кто хочет остановить всё это. Подумай сам, тебе разве нравится жить в таком загнивающем обществе? Чернь не желает исправляться. Это факт. А факт - вещь упрямая.

———

Разум лиса пронзила ослепительная вспышка воспоминаний.

╭── ⋅ ⋅ ── • ── ⋅ ⋅ ──╮

Очень много лет назад.

╰── ⋅ ⋅ ── • ── ⋅ ⋅ ──╯

Пасмурное утро безрадостно встретило молодого рыжего зверя, студента технологического колледжа, живущего практически в спартанских условиях. Кровать его была расправлена, и скомканное белое одеяло покрывало нижнюю половину тела, которая всё равно продолжала замерзать. Старый термометр на стене указывал отметку в 12 градусов тепла, а потому организм испытывал серьёзный дискомфорт. Установленные в комнате общежития обогреватели были чуть тёплыми, отчего в помещении стоял холод. Из обклеенных скотчем запечатанных окон с ведущей на учебный кампус белоснежной улицы проникали порывы холодного ветра. Администрации заведения было плевать на неисправности оборудования и необходимость капитального ремонта, поскольку она всего лишь предоставляла бесплатное образование, и отсутствие у студентов денег на комфортабельное жильё её совершенно не волновало. Это была система, где каждого зверя пичкали знаниями, желая поскорее от него избавиться и отправить куда-нибудь на работу, сняв с себя всякую ответственность перед гocyдaрством. Преподаватели выполняли свою работу, выпускникам выписывались корочки после нескольких лет ежедневной зубрёжки. Однако все остальные вопросы администрацию не волновали, отчего рыжему лису, облачённому в тёплую одежду, пришлось встать с кровати и растереть закоченевшие руки. Соседнее спальное место оказалось пустым, и всё ещё чувствующий сонливость зверь вышел из комнаты, направившись в ванную, где его ждал более старший серый волк, что сейчас чистил зубы, совершенно позабыв выключить бегущую из крана жидкость, которая с характерным лязгом стекала по трубам. Заметив столь напрасную расточительность, Джейкоб подступил ближе и закрыл кран. — Когда зубы чистишь, стоит выключать воду. Ты совсем не заботишься о природе, — мрачно объяснил он. Услышав в свой адрес критику, не ожидавший такого зверь перестарался и случайно провёл по десне жесткой щёткой, оставив небольшую царапину. Выплюнув в раковину немного смешанной с кровью зубной пасты, волк вновь включил воду, прополоскал ротовую полость и, закрыв кран, рассерженно ответил: — Не умничай тут. От того, что я на две секунды воду включённой оставлю, ни у кого не убудет. — Все так думают и говорят, — парировал недовольный лис. — Представь, сколько воды теряется, когда каждый держит её включённой минуту и больше? Не ты один такой. — Ой, отстань, Барнс. Иди лучше подонимай руководство общаги, какого хрена у нас такое слабое отопление. Я сегодня за ночь раз десять от холода проснулся. «Сам никого не уважаешь, но требуешь уважения. Интересно...» — беззвучно произнёс Джейкоб, струёй холодной воды освежив на морде мех. Взяв лаймовое полотенце, он молча покинул комнату, прикрыв глаза. «Chaque personne a sa propre voie», — пронеслась мысль в его голове.

***

— Но разве для этого допустимо убить всех других? — спросил силуэт, посмотрев на лиса. — А разве допустимо пустить всё на самотёк, позволяя детям взять спички и сжечь дом, в котором мы все живём? — встрял в разговор сидящий спереди директор АНБ. — Чтобы расти вверх, дерево должно отбрасывать гнилые плоды, даже если те хотят жить. Пойми же, Форест, мы не жаждем смертей. Если бы чернь завтра образумилась и начала вместе с нами строить лучшее будущее, проект по её уничтожению был бы сразу же прикрыт. Но ничего не помогает! Вот скольких ты переубедил измениться, общаясь в социальных сетях? Ни одного. Тебя просто высмеяли и раскритиковали, уповая на собственные фантазии. У граждан есть выбор: стать лучше, то есть эволюционировать, или быть отброшенными, как прогнившее яблоко. Они выбирают второе, хоть и не видят этого. Совершенно не ведают, что творят. И вопрос их уничтожения - это вопрос выживания и развития нашей цивилизации. Я не хочу, чтобы глупые генералы развязали третью мировую, раскидав всюду ядерные боеголовки. А ведь именно к этому-то всё и пойдёт, если мы ослабим контроль. Но контролировать вечно не удастся: мы смертны. И не факт, что наши потомки будут такими же благонадёжными. Джейкоб абсолютно прав. Глупец убил себя из-за своего невежества, потому что предпочел следовать за стадом, подчиняясь, а не играя роль подчинения, как ты или мы. Он принял идеологию черни как истину, и жил в своей парадигме, пока та не дала трещину. Если ему хватило сил сбросить себя с моста, дрогнула бы его рука при нажатии ядерной кнопки? Своя рубашка всегда ближе, а он даже её не ценил. Что говорить о чужих жизнях? Когда в организм проникает инфекция, тот сжигает её. Почему у него нет жалости? Потому что это враг. Чернь - такая же зараза. Это вирус, который только и стремится передать свою ДНК и хорошенько повеселиться. На мир, политику, общество ему плевать. Достаточно просто занять позицию авторитета, смешать со своими фантазиями и вуаля: патриот да релокант готов. И неважно, что и тех, и других создают на одном и том же предприятии, именуемом пропагандой. Заметьте, Форест, я говорю о черни, а не зверях. Моё сердце проникается глубоким уважением к каждому достойному, даже если он не состоит в нашем сообществе. Отец, обнимающий умирающую дочь, мать, работающая за гроши, чтобы спасти сына, - они достойны. Да, глупы, но у них есть возможность стать лучше. Когда придёт время, мы дадим каждому из них выбор: право стать частью справедливого мира или смерть - всё зависит от них. Совет предоставляет шанс каждому, но никогда не говорит об этом. Всё, что нужно зверю, чтобы стать лучше - начать это делать. Слушать, вникать, читать между строк. Звери могут прислушаться, но чернь, которая к ним не относится, обречена. Как бы ты ни пытался их переубедить, как бы ни страдал из-за них, это ничего не даст. Меньшинство, а именно звери, будут господствовать над большинством тараканов. А вот кто перед тобой, таракан или достойная личность - покажет время. Но пока что я не вижу у тебя хорошего настроения. Видимо, никому из них твои нравоучения не сдались, как бы грубо это ни звучало. Не кидай жемчуга таракану. Он попрёт его своими грязными ногами. В разговор внезапно вступил сам водитель: — Чернь с презрением отвергает то, чего не может понять и объяснить. Это просто глупо. Букашка смотрит и говорит: «Я не могу понять, откуда берётся ток и что это вообще такое, значит, тока просто нет. Это иллюзия». Ага, «иллюзия»! Ну, да, нажми ещё раз! Посмотрим, — усмехнулся он. — Дурачьё... — Слушай, ты что-то совсем раскис, Рэй, — начал говорить слегка взволнованный лис, приметив, как молчаливый парень мрачно смотрел вниз из-под капюшона. — Неужели тебя расстроили рассказанные мной истории? Или то, что мы не одобряем твои попытки вразумить глупцов?

Karpman Drama Triangle

— Эх, — устало выдохнув сквозь маску, силуэт оттянул капюшон. Водитель странно посмотрел на него, как и в прошлые дни, но не подал вида. — Знаете, господа, это всё слишком сложно. Столько всего навалилось на меня. Если раньше я как-то хотел что-то попробовать, как-то дать шанс, сейчас мне не хочется ничего. Разве что приехать домой и лечь в кровать. Обучение, работа, общение, попытки убеждения и бессонные ночи в чатах меня измотали. Я просто устал. Сегодня удалю аккаунты в социальных сетях и просто буду спать. Долго и глубоко. Надеюсь, несколько дней. Мне уже как-то всё равно, что будет. Ничего не хочется, даже смерти. Вот так вот я себя и чувствую. — Понимаю, — с грустным выражением лица произнёс лис. — Тебе и правда стоит отдохнуть. В таком состоянии ни о каком развитии и работе речи идти не может. Просто пойми, что мы тебе не враги. И если надо, поможем, поддержим. Но спасать чернь - значит бороться с ветряными мельницами. Зачем они тебе? У тебя доступ в лучшую школу города, где учатся достойные звери. Ты можешь записаться в библиотеки, музеи, да даже какие-нибудь религиозные кружки, где мудрецы расскажут больше о каббале или что ты там изучаешь. Неужели тебе этого недостаточно? Мы даже можем поселить тебя в нашем городке, где ты будешь жить в окружении достойных зверей. — Я просто не хочу жертв. Мне нужно найти способ хотя бы дать им шанс. Ну не могу я смириться с тем, что через пару десятков лет численность населения земли сократится в девять раз. Вы правы, с этим нельзя поспорить, поскольку ваши аргументы логичны и подкреплены фактами. И оттого-то мне хреново. Безысходность и чувство надвигающегося конца захлёстывают меня. А ещё я не спал почти двое суток. Точно не помню. Банально не могу уснуть из-за обилия мыслей. — Тебе стоит успокоиться, — мягко улыбнувшись, посоветовал Джейкоб. — Каждому дан выбор. Ты можешь попытаться рассказать о нём, но едва ли это поможет. Просто расслабься, тебя это не коснётся. Мы даже не станем нарушать чужую волю, помни об этом. Зло сожрёт само себя. Глупец пойдёт на глупца, отстаивая свои иллюзии. Это закономерный итог, так устроены природа и эволюция. Не пойми меня неправильно, я не собираюсь тебя жалеть или убаюкивать, но мы с Робертом, Оскаром и Дэвидом к тебе неравнодушны. Ты другой, более развитый и амбициозный. Твой благородный замысел хорош, но у черни принято кусать руку, которая её кормит. Ты не для их мира был создан. Они видят в тебе городского сумасшедшего и шизофреника, потому что ты умнее их. Просто живи в высшем обществе, сходи траву потрогай, что ли, не знаю, отведай замечательное блюдо, пообнимайся с кем-нибудь в школе - должно полегчать. Ты стал пассажиром ноева ковчега, так что тебя такая бытовуха в принципе не должна беспокоить. Я опять же не твоя нянька, но ты мне не безразличен, и если я могу чем-то помочь касаемо реалистичных запросов, можешь обратиться. — Дэниел, проводи, пожалуйста, господина Фореста до его номера, — вежливо попросил росомаха, когда впереди показался мерцающий золотистым светом отель. Остановившись возле многоэтажного здания, пантера кивнул, отстегнул ремень и осторожно приоткрыл дверь, впуская в салон холодную зимнюю стужу. Прежде чем выйти из автомобиля, полусонный Рэй поблагодарил своих попутчиков, а затем снял перчатку и пожал руку сначала лису, а затем и росомахе. Дэниел уже дежурил со стороны заднего сидения, придерживая открытую дверь. Высокий силуэт, чьё лицо прикрывали капюшон и медицинская маска, тихо втянул в лёгкие холодный воздух, а затем направился к главному входу, который переливался золотыми красками. Облокотившись о стойку регистрации, Форест сжал руку в кулак, созерцая узоры на мраморном полу. Пантера предъявил документы, получил ключ и вместе с чёрным силуэтом направился к лифту. Нажав на кнопку, мрачный водитель выбрал третий этаж. Когда кабина тронулась, он со всей серьёзностью заявил: — Надеюсь, у тебя всё получится, парень. Я тоже не хочу жертв, хоть и являюсь частью высшего общества. Удивлённо посмотрев на него, Рэй приподнял бровь, а затем кивнул, склонив голову. Ему пришла в голову идея, достаточно интересная, но сложная в реализации: написать собственную книгу. Дать грaждaнaм пoследний шaнc на cпacение.

———

— Маркус предложил убить его. Что ты думаешь? — спросил сидящий на переднем кресле росомаха. — Александр такое не оценит. Кросс младший взял со всех нас слово, что мы не будем трогать Рэя. Тем более Дэвид не видит в нём угрозы, а он СФП высшего ранга. Такие не могут ошибаться. — А что, если могут? — уточнил Роберт. — Послушайте. При всём моём уважении, но я считаю безумным решением убивать каждого колеблющегося. Парень просто запутался и сомневается, тем более не соображает толком. Я отношусь к нему нейтрально-положительно, а вот то, что Маркус его недолюбливает, - это всем давно известно. Личное мнение не должно стать основанием для объективных суждений и тем более действий. Пусть живёт. Возможно, он проплачется и поймёт, что мы не монстры, а такие же звери, которым суждено спасти этот мир. Даже ценой миллиардов жертв. — Думаю, ты прав, Джейк.

***

1 января 2015 года.

В огромном особняке стояла оживлённая, радостная и завораживающая атмосфера. Сотни почитаемых господ, держа за руки своих матерей, сестёр и подруг, кружились в завораживающем танце, попадая в медленный вальс. Играла классическая музыка, звучал треск раскрываемого шампанского, смешанный с лёгкими и непринуждёнными беседами. Безмолвный силуэт сидел за небольшим столом, обратив внимание на лежащий перед ним нетронутый кусочек торта. Ритмично прокалывая его вилкой, Рэй не чувствовал никакого аппетита. Единственное, что он сейчас употреблял, - слегка подсоленный томатный сок, правда и его распитие затянулось уже на двадцать минут. Сквозь тёмную маску наблюдая за гостями, силуэт приметил, как нему подходит облачённый в стильный пиджак тёмно-серый волк. — О, господин Форест! — радостно произнёс он. — Рад вас видеть, сударь. Вы почему-то редко стали посещать колледж. Что-нибудь случилось? С этими словами представитель семейства псовых аккуратно опустился на пустующий стул. Взглянув на гостя, Рэй пожал плечами и, слегка улыбнувшись, весело заявил: — Кхе, кхе, я заболел. — Тем самым штаммом, что был создан в нашей лаборатории? — уловив шутку, уточнил зверь. — Нет, ещё хуже, кхе-кхе, — Рэй тихо сымитировал кашель. — А вообще, просто немного плохо себя чувствовал в последние дни. Думал, чашечка кофе меня взбодрит, но пока я её приготовил, разбил половину кружек из-за рассеянности. Бессонница мучает. Тяжело учиться. — Понимаю, — отпив немного вина, произнёс волк Оскар. — Но ты не переживай. Потом просто напиши кому-нибудь из одногруппников, они пришлют задания и ответы к ним. Всё что потребуется - просто разобраться в формулах, т.е. почему именно так, а не иначе. Хотя, если хочешь, можешь вовсе не проходить их. Работа у тебя уже есть, инвестиционные активы тоже. По факту образование тут и не требуется, оно просто желательно для общего развития. — Согласен, — немного взбодрившись, Форест кивнул. — Вот вы, как министр образования, что думаете насчёт школ? Зачем их создают? Выполняют ли они свою функцию? — Думаю, да. Задача школ для элитных граждан - прежде всего делать тех лучше. У нас и программа совершенно другая, не такая, как у простозверинов. Что же насчёт достойных граждан из низких слоёв, то обычная школа обучает их базовым навыкам, таким как математика, лингвистика и социализация. Проще говоря, даёт им выбор: стать чернью или быть как мы. Что же насчёт большинства, не побоюсь этого слова, идиотов, то задача школ - превращать их в хороших работников на фабриках и предприятиях. Уже давно наши предки уяснили, что машины да станки-то вроде есть, а вот кто будет с ними работать? Граждане тогда ничего сложнее вил и не держали. Вот и надо было как-то учить их работать с техникой, а заодно предоставить им шанс стать одними из нас. Наступила небольшая пауза, и Оскар, сделав два глотка, посмотрел на плавные движения зверей. — Взгляни на них, Форест. Это элита. Не путай с теми глупцами, которые покупают себе бестолковые дорогие яхты и порабощают граждан ради личной выгоды. Как ни посмотри, а чернь - это не только бедный класс, но и богатый. Она всегда хочет только одного: власти, развлечений, неосознанного потребления. Разве что кто-то на это готов отдать один доллар, а кто-то - миллион. Те звери, которых ты видишь здесь - прежде всего интеллигенция. У них есть свои слабости и пороки, но они с каждым днём становятся немного лучше. Даже когда кому-то из них наступает пятьдесят лет, они продолжают учиться и работать над собой, и более того, их усилия направляются точнее, поскольку опыта становится достаточно для этого. Элита, Рэй, это прежде всего родители, которые воспитывают достойных детей, а не жалкие буржуи. Моральный ориентир важнее наполненного кошелька. А на чём базируется мораль? — На утилитаризме. Пользе для общества. По сути, познаётся интеллектуально. — Верно. Звери собрались, подумали и создали своды правил, которые помогают системе существовать. Мы, как цивилизация, сочинили добро и зло, но на самом деле это вопрос выгоды. За всё хорошее и против всего плохого - принцип как нас, так и черни. Вот только чтобы мы жили хорошо, нужно предпринимать правильные действия. Я, конечно, глубоко опечален тем, что ты пришёл в своей старой куртке, а не в красивом смокинге, но это лишь твой выбор. Главное, что ты стремишься к чему-то. И пусть твоё желание кажется неосуществимым, но в глубине души мы все хотим, чтобы удалось обойтись без жертв. Просто утеряли всякую надежду. Твоё стремление к лучшей версии себя, к более-менее нормальной жизни и отличает тебя от них. Нет ничего плохого в умеренном гедонизме, но глупцы не знают этого самого чувства меры. А те звери, что сейчас перед тобой, они не глупы. Сегодня в честь праздника они немного повеселятся, а завтра пойдут работать над собой и своей мечтой. Что же касается нас и воспитания непослушных детей... Как только наш проект будет завершён, воспитывать больше никого не потребуется. Останемся только мы. Элита. — О чём ведёте беседу, господа? — произнёс крепкий леопард, приближаясь к двум сидящим за небольшим столиком гостям. — Господин Даллас, рад вас видеть, — поприветствовал Оскар, встав и пожав товарищу руку. Форест поступил так же, хотя видел в глазах зверя лёгкое презрение. — Мы обсуждаем структуру Истеблишмента. Что есть элита, как правящий класс должен жить и чему следовать. Здесь, думаю, как и с религиозными особями, всё неоднозначно. Есть истинно верующие, а есть те, кто просто прикрывается верой. Если хотите, можете присоединиться, — ответил волк. — Да, уважаемые коллеги, я бы так и поступил, но меня ждёт моя подруга. Мы же тут не верим в романтическую любовь, я надеюсь? — Конечно, — ответил Рэй. — Я говорю на языке фактов. Если с ними невозможно спорить, значит, нет смысла и пытаться. Да и по правде говоря, неверие в фальшивую псевдолюбовь - одно из мировоззрений, которое я полностью с вами разделяю. Джейкоб объяснял, к чему приводит эта наивность. С тех пор сомнений не возникает. — Я правда рад, что ты становишься чуточку лучше, Форест. Честно и без прикрас, — заявил Маркус. — Кстати, что насчет Дэвида? Ты обучаешься с ним? — Периодически, — ответил силуэт. — Это хорошо. Но могло быть и лучше. Ладно, Рэй, не грусти сильно. Твоя судьба в твоих руках.

***

23 апреля 2015 года.

За массивным приоткрытым окном в золотистом утреннем сиянии застыли освещённые солнечным светом многоэтажные дома. По безмятежному голубому небу едва заметно плыли небольшие малочисленные облака, а с балкона открывался вид на цветущие внизу зелёные деревья. Носящий джинсы и коричневую толстовку молодой человек лежал на заправленной кровати, созерцая экран смартфона, который держал в руках. Рядом с ним на рабочем пластиковом столе находился фиолетовый бумбокс, из которого приглушённо, но достаточно отчётливо разносились слова старой песни:

If something’s on your mind, spit it out and find

The perfect girl

All your truths and dares, do you really care

Just who I am.

Звук был намерено убавлен до минимума, несмотря на то, что квартира была тщательно шумоизолирована. Перед глазами Фореста мерцали буквы сообщений от очередной жертвы, ставшей агрессором. Множество символов, соединяясь друг с другом, образовывали линейные комбинации слов и предложений, содержание которых вынуждало голубые глаза разочаровано закрываться, а слабое чувство озноба расползтись по каждой клетке тела:

———

From: XHdJpSdKsJsFags.

Date: 22 april 2015. Time: 10:40 pm.

Слушай, я тут читаю твои сообщения, и не могу понять, где здесь связь. В твоих словах кроме шизы и СПГС ничего и нет. Ты строишь из себя дохуя просветлённого, несёшь здесь какую-то поеботу, типа такой правильный, а по факту шиз ёбаный. Хуйню тут затираешь, какие-то вопросы задаешь, а как тебе по фактам дают понять, кто соснул хуйца, так ты сливаешься. Попросишь конкретики, и ты сразу с темы валишь, загадками говоришь. Нет бы открыто рассказать, чё ты пытаешься донести, так нет же бля)) Типа я должен догадываться и в твоей мозговой каше разбираться, делать мне блять больше нечего))) Сколько тебе там лет? 12?) Ты своим поведением восьмиклассника напоминаешь или детсадовца. Совсем головой тронулся... Ещё и пapaнoишь, шифpyeшьcя, бyдто тaкая вaжная фигурa, на которую все кoмпpoмaтов сoбрать хoтят, чтоб зacaдить нa нapы, пoд шкoнку зaгнать. Дa кому ты нaхуй нyжeн?) Скoлько таких псевдoинтеллектуалов по ЗП ходят?) Меня в этот мecсенджер дыpявый зaкинул. Вообще неудобный. Короче, живи дальше в своих шизопатичных фантазиях, а я лучше займусь делом и продолжу писать музыку. Тратить время на твои бредни у меня нет никакого желания. Уж извини, но для меня ты такой же хуишко-тян, который вечно носит с собой книгу, которую ни разу не читал. Наслушался в интернете глупостей, а теперь строишь из себя просветителя. Ебать звезда высшего пopядкa, ничего не скажешь. На этом наше общение подходит к концу. Надеюсь, ты перерастёшь этот уровень и начнёшь тратить время не на бестолковую философию, а на более нужные вещи. Чао, милашка.

Вы заблокированы данным пользователем.

~~~

Очередной зверь столкнулся с когнитивным искажением, когда новая информация противоречила уже сформированной системе взглядов. Гораздо легче отрицать что-то, нежели обдумать, обсудить и сделать более обоснованные выводы. Снова Форест столкнулся с отторжением, с неприкрытой неприязнью, которой славился также и Совет. Подросток был зажат между молотом и наковальней, испытывая на себе презрение как со стороны Маркуса и Флеминга, так и со стороны обычных, ничего не подозревающих граждан. Они жили в своем мире, в своей системе взглядов, предпочтений, в своих образах мышления. Их воспитали быть идеальными шeстерёнками cистемы, которые рaботают, не задавая лишних вопросов. Начиная с раннего детства родители прививали им нормы, понятия добра и зла, правильного и неправильного. В школе их воспитывали сверстники и учителя, которые заставляли писать сочинения «под диктовку», отсекая собственное мнение, которое у них отнимают сaнкционные органы, такие как родители или сами учителя. Директору свыше доложили, что нужно привить будущим гpaждaнам любoвь к aлкоголю? В канун нового года на столах будет стоять вначале дeтcкoе шaмпaнcкоe, а в чуть более старших классах - уже настоящее. Вырастая, бывшие подростки попадают во взрослую жизнь, где за ними будут пристально наблюдать установленные повсюду видеoкамеры и живущие рядом дoносчики-соcеди. Зверь любит металл? Очевидно, сатaниcт. Зверь рaзвешивает разнoцвeтный флaг? Сумасшедший извpaт. Зверь отказался поцеловать разноцветный флаг, не навредив ничему живому? Однозначно опacный элемент, по кoтоpому дaвнo плaчет тюpьмa. Так происходило в любом oбществе. Зверей ограничивали в их собственном мнeнии, независимо от возраста, культуры или генетического фактора. Для системы важно, чтобы шестерёнки были достаточно умны для интеллектуальной работы, но вместе с тем оказались глупы настолько, чтобы не осознавать и не признавать плачевности своего положения. А если и находились единичные экземпляры, жeлающие oбpести свoбодy, их отпpaвляли к отмороженным пpеcтупникам, выставив с ними в единый ряд. Впрочем, большинство граждан обывательская судьба вполне устраивала. Они не хотели правды и вечно следовали удобной позиции «сунуть голову в песок», либо же предпочитали верить официальным и неофициальным «экспертам», ведь власти их «никогда не подводили», и по телевизору говорили «только правду». Безответственные граждане полагали, что всё уляжется само собой, что ни на что нельзя повлиять. Им не хотелось тревожить себя размышлениями, ведь всегда кажется, что достаточно протянуть ещё годик-другой, прожить, как привыкли... И ради этого они готовы принять хоть цифровизацию, хоть социальный рейтинг, любой чип и даже печать антихриста. Ведь каждый желает стабильности, противится реформам. Если не Златогрив, то кто? А впрочем, не нужно задумываться. Только наблюдать.

«Хули ты всё умничаешь, сука, ты, чё, пидор?!»

~~~

«Они неисправимы», — снова и снова продолжала крутиться в голове мысль, которую перебивал шум бодрой и весёлой песни. Адреналин заставил организм усиленно разгонять по телу кровь, хоть дыхание и было спокойным. Отложив телефон рядом к руке, испытавший головокружение подросток уставился в потолок. — Не ведают, что творят, — тихо прошептал он, прикрыв глаза. — Что ж, посмотрим.

***

11 июня 2015 года.

За окном успело стемнеть, и в соседних многоэтажных домах загорелся свет. Покрытая чёрной латексной перчаткой рука скользнула по деревянному столу к проводным наушникам, и вскоре те оказались прикреплены к капюшону. Перед глазами мерцал светло-голубой экран, на котором застыли совершенно минималистичные чёрные обои. Введя комбинацию клавиш, Форест увидел, как минимализм сменился наслоением различных окон, в которых значились курсы валют, прогноз погоды для всех крупных городов Анималии, навигационные карты с движущимися маячками, инвестиционные активы, мессенджер со всеми новыми сообщениями и прочая актуальная информация. Наведя курсор мыши на окно с переписками, Форест на мгновение скрыл все остальные окна, отчего на пустых чёрных обоях остались лишь иконки видеоигр, медиаплееров, электронной читалки вместе с корзиной и зашифрованного криптоконтейнера с документами. Ответив на поступившие сообщения, силуэт проверил список транзакций, убедившись, что все необходимые переводы были доставлены. Владея программой, этот парень заметно улучшил свои стратегические и тактические навыки, дистанционно управляя всеми своими проектами, начиная от координации собственной организации, заканчивая консультированием различных движений, экономических и политических сил. Эта работа требовала глубокой внимательности и умения просчитывать определённые вероятности, но если второе Форесту давалось более чем легко, то первое из-за депрессивного состояния и пристрастия к видеоиграм было практически на нуле. Открыв диалог со своим директором, Рэй зашифровал текст и передал его, прежде чем взглянуть на заклеенную изолентой веб-камеру и слабо улыбнуться. Когда рабочий вечер закончился, парень убедился в стабильности выстроенной им системы, перенастроил несколько её шестерёнок, а затем взглянул на недорогие наручные часы, выставив будильник. Тяжело выдохнув, Форест поправил микрофон, а затем открыл видеоигру. Из наушников донеслась тихая и спокойная музыка, которая понемногу усиливалась. «Добрый вечер, Divest91», — встретила его огромная надпись посередине экрана. Вскоре игра загрузилась, и мрачный Форест, чувствуя в своей душе гнев и печаль, предпочёл на время укрыться от них за лёгким удовольствием, как и поступали простозверины в таких ситуациях. Никому из совета не нравились предпочтения молодого парня, однако, следуя принципу свободы воли, они не стали разубеждать его этим заниматься. Тем более он играл достаточно редко и зачастую лишь в стратегии.

***

18 апреля 2016 года.

В тишине стояли два силуэта, хмурым утром всматриваясь в огромный серый памятник. Он состоял всего из трёх гранитных плит, покрытых надписями на шести различных языках. Текст одной из скрижалей озвучивал тревожное послание: «1. Пусть земное население никогда не превышает пяти миллиардов, пребывая в постоянном равновесии с природой. 2. Разумно регулируйте рождаемость, повышая ценность жизненной подготовки и многообразия цивилизации. 3. Найдите новый живой язык, способный объединить народы. 4. Проявляйте терпимость в вопросах чувств, веры, традиций и им подобных. 5. Пусть справедливые законы и беспристрастный суд встанут на защиту народов и наций. 6. Пусть каждая нация сама решает свои внутренние дела, вынося на мировой суд общенародные проблемы. 7. Избегайте мелочных судебных тяжб и бесполезных чиновников. 8. Поддерживайте равновесие между личными правами и общественными обязанностями. 9. Превыше всего цените правду, красоту, любовь, стремясь к гармонии с бесконечностью. 10. Не будьте раком для Земли, природе тоже оставьте место!» — Что думаешь? — спросил молодой шакал, прежде чем схватить воротник своей красной рубашки и прикрыть морду, когда в неё ударил ветер. — Заповеди хорошие. Но какой прекрасной бы ни была идея, реализация имеет свои трудности, — произнёс его друг, облачённый в джинсовую куртку. — Даже если все звери вдруг перестанут размножаться, пройдёт очень много лет, прежде чем численность населения сократится до нужных значений. Боюсь, уже поздно. В 1980-х годах, когда и установили памятник, зверей было почти вполовину меньше. Даже тогда это бы не сработало. — Поэтому нам и приходится действовать, — кивнув, согласился Александр, смотря на своего друга. Повернувшись к нему, он протянул руку. — Ты с нами? — Я с вами в том, чтобы сделать мир лучше, а не чтобы убивать миллиарды живых существ. Если сейчас нет возможности обойтись без жертв, я попытаюсь её создать, — сняв перчатку, заявил Форест, прежде чем пожать шакалу руку. — Должен быть способ. Хоть один.

***

5 июня 2016 года.

В окна тихо постукивал летний дождь, и автомобильные дворники усиленно растирали лобовое стекло. Форест сидел рядом с личным телохранителем, которого ему по просьбе сына пристроил Дэвид Кросс. Телохранителем выступала девушка, грациозная волчица, которая, несмотря на кажущуюся доброту по отношению к своим, имела за плечами серьёзный военный опыт. И хоть задача телохранителя - не ввязываться в конфликты, а защищать свою цель, Рэйл чувствовал, что защитить она его сможет далеко не от одних только городских пьянчуг или барыг, хоть при нём также было нелетальное оружие на подобные случаи. По салону тихо разносился слегка шепелявый голос двух разговаривающих экспертов. — Итак, представительство СБН сообщает, что в Зверополисе набирает популярность относительно новый и очень опасный наркотик, известный как «Красный лёд». Я, Уолтер Чин, совместно с моим коллегой из Ларк-Сити Брюсом Шнайером, будучи экспертами в области химии, попробуем объяснить обычным, не желающим углубляться в точные расчёты гражданам, как действует данное вещество, — начал рассказывать первый голос, более молодой. — Согласен, уважаемый коллега. Но давайте мы сразу предупредим, что любые наркотики - это большое зло, и рассматривать данную информацию следует исключительно в ознакомительном, научном или развлекательном ключе. — Конечно. Итак, Брюс, что вы думаете насчет очередной эпидемии новой заразы? — Её предшественник, известный как «Серый лёд», был синтезирован неким студентом-химиком в 2002 году и представлял собой кристаллический порошок с характерным резким запахом, который мог долго оставаться на руках даже после их тщательного мытья. Изначально вещество планировалось использовать в качестве разрыхлителя, но когда его добавили в пищу, экспериментатор получил серьёзное отравление и с трудом был выведен из коматозного состояния. Как мы знаем, серый лёд обладает сильным подавляющим действием, отчего употребляющий его зверь чувствует не прилив энергии, а, напротив, апатию и усталость. Заметны также суицидальные тенденции и общее развитие психических расстройств, даже если те никак себя не проявляли ранее. Особенно выражено наблюдается так называемый маниакально-депрессивный психоз, отчего с употребляющими зверьми становится трудно контактировать. Также не стоит забывать, что в случае передозировки происходит остановка дыхания, что и становится причиной смерти большинства зависимых. Это был краткий экскурс. Что же насчет новой вариации, то мы видим созданное полевыми химиками вещество, которое оказывает скорее стимулирующее действие на нервную систему. Правда за это приходится платить длительным пассивным и совершенно контрпродуктивным состоянием. В отличие от серого льда, красные кристаллы вызывают не только помутнение рассудка, но и длительное искажение восприятия, отчего употребляющим их несколько месяцев после окончания восстановительного периода нельзя заниматься работой, требующей точности и внимательности, такой как, например, вождение или хирургия. Красный лёд был синтезирован, как мы знаем, в феврале 2014 года химиками преступной группировки, владеющей мрачным районом «Либрем Форест». Его цвет, судя по анализу, вызван искусственным красителем, чтобы отделить вещество от серого льда, который является более стабильным, но не менее опасным и тяжёлым наркотиком. А как считаете вы, уважаемый коллега? Стоит ли нам опасаться доминации этой дряни на теневом рынке?... Автомобиль остановился возле телецентра, и скрывающий лицо за чёрным полотном и медицинской маской парень вышел наружу, будучи встреченным своим телохранителем, которая периодически осматривала окрестности. Возле двери в телецентр стоял молодой, стильно одетый шакал, что приветственно помахал рукой, встретив от Фореста подобный ответ. Взглянув из-под чёрного капюшона на мокрое стекло, Рэйл осмотрел водителя и жестом большого пальца безмолвно поблагодарил его. В помещении было тепло, даже несмотря на распахнутые окна и пасмурную погоду. Облачённый в пиджак горчичного цвета молодой шакал неторопливо ступал по кафельному полу, перемещаясь мимо гражданских работников. Рядом с ним, откинув назад капюшон, шёл его друг, иногда осматривая обстановку, которая не менялась уже как несколько лет. — Представляешь, вчера перед сном подключил старый жёсткий диск и нашёл столько порнушки... Каких только фантазий и фетишей там не было, хех. И что самое обидное - за эти годы я так ни разу и не воспользовался этой коллекцией. Не было нужды, а потом я и вовсе о ней забыл. Хз, как отец не нашёл её и не оставил меня без электроники за такое. — Хах, понимаю. У меня самого на накопителях завалялось всякое. Я же писатель. И лучше тебе, дружище, даже не представлять, что я там писал. Кстати, твой диск не был зашифрован? — Неа, вообще не шарю за криптографию, — ответил Александр. — Научишь? — Да я сам не спец. Лучше к господину Аддинктону обратиться, у них там хорошие инструменты. Но если ты меня пригласил сюда, желая показать нечто крутое, то я попробую помочь. Выждав несколько секунд, Рэй слабо улыбнулся и сформулировал висевшую на языке мысль: — А что насчет твоего отца, то, по-моему, ему всё равно. Думаю, если бы не ваши собрания, он бы о тебе наверняка вовсе забыл. Помнишь же, что он говорил, когда тебе и мне лениво было учиться в школе? — Что-то типа: «Ваши судьбы в ваших руках. Вы или эволюционируете или умрёте под натиском обстоятельств». И всё в общем-то. Никакого ремня, никакого насилия, оскорблений, скандалов. Всего лишь небольшой разговор, который дал нам понять, что никто с нами сюсюкаться в жизни не будет. Жёстко, но действенно. — Да, помню, — улыбнувшись, ответил силуэт. — Так же и с порнографией. Дэвид как робот, но конкретно тебя он ни в чем не ограничивал. Нередко торты покупал и прочие вредные вкусняшки. — Да-да. Кстати, что насчет тебя? Дай угадаю, ты диски шифруешь, чтобы скрыть от чужих глаз свою коллекцию? — Хуже, дружище, — Форест иронично хихикнул. — Я, наверное, самый главный извращенец в этом мире. Вообще не использую порнографию для подобных целей. Но там бывают интересные сюжеты, особенно в фэнтези-лоре, который я люблю. Иногда ищу, иногда прошу написать, иногда сам пишу. А так... Я же оккультист. У меня крыша поехала на всей этой эзотерике со всеми переплетениями и прочей чепухой. Александр на мгновение остановился, обдумывая слова друга. — Подожди, ты решил освоить оккультную вариацию программы? — серьёзно спросил он. Рэй немного замешкался, пытаясь грамотно озвучить мысли. — Ну да, а почему нет? — пожав плечами, спросил он. — Военная и созидательная у меня на приемлемом уровне. Я же не хочу устраивать водовороты, как, например, вы. Мне достаточно и этого. А что насчёт оккультизма - мне просто интересно. Ведь большинство из СФП напрасно забывают об этой вариации, поскольку она самая сложная и почти неприменимая в мирских заботах. — Блин, чувак, это же очень круто! — взяв друга за плечи, Александр быстро встряхнул его, отчего Форест чуть не словил головокружение. Взрывной характер младшего Кросса совершенно не выдавал в нём копии отца, отчего и гуляли определённые слухи, на которые всем, а в особенности участникам Совета, было всё равно. — Расскажи потом о своём опыте, вдруг ты телепортироваться научишься. Рэйл лишь слабо улыбнулся. — Хорошо-хорошо, — рассмеявшись, согласился он. — Но там вроде как нет магии. Так что посмотрим.

***

28 октября 2016 года.

Вечер опустился на улицы, и за окном успело изрядно потемнеть. В просторной и достаточно прибранной квартире продолжалось веселье, устроенное её владельцем, коим был девятнадцатилетний гепард, что сейчас спокойно опустошал бутылку пива, наблюдая за гостями, которые продолжали развлекаться. На заправленной кровати, сжавшись в клубок, лежала уже давно заснувшая пятнадцатилетняя рысь, которую кто-то заботливо укрыл длинной курткой. За кухонным столом, играя в карты, друг напротив друга сидели волк и койот, что периодически переглядывались, изредка бросая взгляды на безмолвный длинный силуэт, который сидел на второй кровати, расположенной чуть дальше первой. Его тело покрывала чёрная куртка, голову скрывал глубокий капюшон, а руки тесно сжимались резиновыми перчатками. В гостинной находились остальные звери, но чем они промышляли, не видел никто. Приметив, что недавно пришедший гость не реагирует ни на что, сидящий в компьютерном кресле гепард, пьющий пиво прямо из горлышка бутылки, поставил ту на деревянный стол и медленно приподнялся. Подойдя к силуэту, зверь оттянул капюшон, и, посмотрев в скрытое медицинской маской лицо, лишь опечаленно спросил: — Почему ты не веселишься, дружище? Пошли, выпьешь с нами! — Не, — Форест лишь покачал головой. — Я не пью из принципа. Да и вообще пришёл сюда по делу. — Да ладно тебе, давай за твоё и моё здоровье! — улыбнувшись, предложил он. — Дело подождёт, давай веселиться. Один раз же живём! Рэй лишь прикрыл глаза, аккуратно убрал руку знакомого со своего плеча и спокойно произнёс: — Мне нужен Эндрю. Можешь дать его номер телефона? — Эх, снова ты какой-то унылый и душный. Пойду что ли форточку открою, — произнёс отошедший к ящику гепард, прежде чем раскрыть телефонный справочник в своей тетради. — Записывай. «Впустить внутрь немного свежего воздуха правда бы не помешало», — подумал Форест, ощущая, как в помещении сгустился едкий запах перегара и тлеющих дешёвых сигарет. В тёмном коридоре зажёгся свет, и через распахнутую дверь туалета все увидели, как к унитазу припал какой-то каракал, очевидно, сильно перебравший с алкоголем. Прищурив глаза, Форест отвернулся от этого зрелища, натянул капюшон и продолжил смотреть в экран телефона. Прошло несколько минут, прежде чем с кухни вышел едва стоявший на ногах молодой тигр. Очередной сошедший с ума зверь натянул улыбку, радостно помахал всем рукой, а затем странно взглянул на мирно спящую рысь. Подступив к ней, он сел рядом, поглаживая её по голове. — Блять, Чикс, даже не думай. Посадят ведь тебя, дурака, — отобразив на морде гнев, произнёс подошедший к тигру гепард. — Пусть спокойно спит. — Да я всего лишь проверял температуру. Сидящий на кровати подросток подумал, что не хорошо выпившей девушке было бы оставаться здесь, в компании нескольких очень пьяных мужчин. — Что здесь вообще пятнадцатилетка делает? Кто её напоил? — встав, спросил он. — Виктор, я, конечно, всё понимаю, у тебя день рождения, но неправильно это всё. — Да ладно, Рэй, чего ты так разнылся? — улыбнувшись, парировал гепард. — Ты слишком преувеличиваешь. Ничего странного мы не делаем, просто отдыхаем. У нас даже наркотиков нет, всё законно. Это Эмили, у неё родители уехали на неделю, а она не захотела оставаться одна. Всё нормально, я ведь трезвый. «Газлайтинг», — подумал Форест. Отвернувшись, он продолжил смотреть в экран, в то время как немного расстроенный тигр отошёл на кухню, прежде чем за ним последовал обстоятельно проблевавшийся каракал. — Почему ты считаешь это отдыхом? Думаешь, алкоголь прибавляет здоровья? — уже серьёзнее вопросил силуэт. — А почему ты не считаешь? Мы просто расслабляемся. Что в этом плохого? — спросил играющий в карты койот. — А что хорошего? Сумасбродство, саморазрушение и моральное истощение. Я ведь тоже выпивал, а потому знаю, насколько это дерьмово, — монотонно парировал подросток. — Вы в пустоту прожигаете свои жизни, губите здоровье, тратите деньги, и всё это ради минутного удовольствия. Уже завтра практически каждый в этом доме будет страдать от похмелья и захочет вновь залить боль алкоголем. Вам самим-то это нравится? Бухло, вечеринки, деградация. Может, вместо пива стоит купить книжку или фруктовый сок? — Ты чего так завёлся-то, Рэй? — возмутился гепард. — Если сам без настроения, так хотя бы не порть его другим. Форест лишь молча выдохнул и присел на кровать. В помещении воцарилась тишина, и пожавший плечами хозяин дома вновь откинулся в игровом кресле. Часы продолжали монотонно тикать, пока на стол падали игральные карты. Так прошло две с лишним минуты, прежде чем пришло уведомление о новом сообщении. Открыв мессенджер, безрадостный Рэй прищурил глаза, читая содержание. «Подними руки, согнув все пальцы, кроме указательных и средних», — передал незнакомец. Написав в чат слово «Ok», Форест заблокировал смартфон и прикрыл глаза. Позади послышался стук, и не запертая на замок дверь дёрнулась, ударившись о стену. Внутрь вбежали несколько вооружённых бойцов, что моментально подняли в помещении шум. Все припали к полу, прикрыв свои головы. Рэй же, не снимая капюшона, осторожно поднял сжатые в кулак руки, прежде чем взвести вверх по два пальца. Направив в его сторону ствол автоматической винтовки, спецназовец сразу же отвёл её. — Служба по борьбе с наркотиками, никому не двигаться! — выкрикнул боец, чью морду скрывал полицейский шлем. Форест аккуратно приподнялся и, обернувшись, взглянул на смотрящего ему вслед гепарда. Он сам не ожидал, что в гости нагрянет полиция, однако поражённое депрессией психологическое состояние настаивало на том, чтобы подросток разорвал связи с другими любым доступным способом. И хоть правоохранителей вызвал не он, а кто-то другой, Рэйл решил воспользоваться этой возможностью, чтобы оставить своих старых друзей, представив им себя как предателя и лжеца. Подойдя к зашедшему вслед за бойцами волку, подросток пожал тому руку, надавив большим пальцем на костяшку, а затем медленно кивнул, прежде чем покинуть квартиру на Патриарших «Не шалю, никого не трогаю, починяю примус», — подумал он, направляясь к лифту, чтобы быстро спуститься с тринадцатого этажа. Войдя в кабинку, мрачный силуэт растворился за створками, уставившись в пол. Рука потянулась к устройству, на котором внезапно возникло сообщение:

«Это Джейкоб. Есть разговор. Тебя подвезёт наш агент. Ищи у подъезда синий Kia Rio. Полицейским говори, что из ФБР. Корочка у тебя должна быть с собой. »

Быстро напечатав слово «хорошо», подросток крепче сжал смартфон, и вскоре был включен режим полёта.

[ Выследили ведь, суки. Хорошо, что операция под контролем моих друзей, а то валялся бы сейчас вместе с остальными мордой в пол, хотя мы все ни в чём не виновны. Сомневаюсь, что Виктор где-то накосячил. Он определённо не из таких зверей. Тогда на что донос? Музыки нет, криков тоже. Ты затеял странную игру, Джейк. Обычно не так меня в школу приглашали. Что ж, посмотрим, что там надумали ЦРУшники. ]

Наступила тишина, и разум погрузился в тяжкие размышления.

— Вы ведь такие же. Хорошие, добрые ребята, которых просто научили жить столь скверно. Я не вижу в ваших деяниях злого умысла, — в пустоту произнёс парень, прокручивая в голове образы всех гостей этого дома. — Мы оба больны, и нам обоим нужно лекарство, хоть мы и продолжаем притворяться, что это не так. Постараюсь вам помочь, но всё зависит от вас самих.

***

Edward Joseph Snowden

[Verax]

...

17 апреля 2017 года.

Утреннее небо приобретало всё более яркие голубые тона, и на горизонте застыли глубокие оранжевые полосы. Внутри помещения кофейни было прибрано и красиво: свет от небольших настольных ламп бодрил разум, насыщая его энергией для творчества, а огромный вид на спокойный океан, напротив, вызывал чувство умиротворения. Наблюдая за другими зверьми, силуэт в тёмной кофте незаметно допивал свой остывший напиток, параллельно клацая по клавишам ноутбука, переписываясь с другими в групповом чате. Так продолжалось примерно двадцать минут, но уже в семь с половиной часов утра к зданию подъехал красный Ferrari, откуда немного спешно вышел бурый медведь, облачённый в деловой костюм. Приметив это, Форест поставил чашку на тарелку, посмотрел на чек, сложил ноутбук в школьный рюкзак и, оставив чаевые, молча направился к выходу. Покинув кофейню на побережье южного района Зверополиса, подросток аккуратно спустился по ступенькам, приближаясь к стоящему возле здания автомобилю, заднюю дверь которого открыл медведь. Молодой шакал спокойно выполз из неё, поправил свой белый смокинг и, подойдя к другу, с улыбкой пожал тому руку. — Рад видеть тебя, Рэй. Мы давно не разговаривали, — начал он, слегка поклонившись, на что более старший подросток поступил таким же образом. — Прости, работа. Времени совсем нет. Надо, наверное, уроки тайм-менеджмента взять. — Да и мне тоже, — улыбнувшись, сквозь маску ответил Форест. — Ладно, куда пойдём? — Да хоть куда. Думаю, стоит просто прогуляться, — предложил Александр.

———

Катаясь и расхаживая по улицам города, друзья обсуждали грядущие выборы, экономическую ситуацию на фондовом рынке и множество других социальных тем. Каждый хотел рассказать, что нового произошло за последний месяц, а потому встреча затянулась до глубокого вечера. Уже ближе к восьми часам, когда небо над побережьем успело немного потемнеть, Форест и Кросс в полной тишине шагали по набережной, наблюдая, как вздымаются волны. Остановившись, они простояли несколько минут, созерцая необъятный в своих размерах океан, рядом с которым они казались очень и очень маленькими. — Я ведь знаю, что скоро всё закончится, Рэй, — помрачнев, заговорил шакал. Его друг повернулся к нему, но вместо внятного ответа лишь ощутил, как Александр подступил ближе и поцеловал его в лоб, точно покойника. Немного отойдя назад, шакал безрадостно осмотрел своего друга, прежде чем опустить взгляд в землю, позволив каплям слёз стечь по щекам. — Твоя болезнь прогрессирует, я видел результаты. Прости, но, несмотря на все усилия, мы не можем отыскать действенное лекарство. Всё ещё высок риск летального исхода. — Я понимаю, — удивившись поступку друга, ответил приподнявший бровь подросток. — Иуда тоже поцеловал Иисуса. Так что это мне нужно было делать. — Но ты ведь и не Иуда. Ты живой мертвец, которому осталось совсем немного. Оттого-то мне и грустно, — парировал шакал. — Прости, что мы так мало общаемся в последнее время. Я разговаривал с господином Далласом, он сказал, что приложит больше усилий для разработки лекарства от твоей болезни. Но я не хочу, чтобы ты переживал из-за этого. В конце концов, не нужно бросаться во все тяжкие и совершать безрассудные поступки. Мы по-прежнему будем пытаться помочь тебе. И ты ведь не забыл, что после смерти только перерождение? Ты никогда не умрёшь. — Спасибо, — ответил Форест, аккуратно приобняв своего лучшего друга. — Я не собираюсь сдаваться. В конце концов, если в мире существует молния, я буду тем «дураком», который попытается её поймать.

\\\

Загадка:

— Три важных человека сидят в комнате. Король, священник и богач. Между ними стоит обычный наёмник. И каждый из них велит ему убить двух других. Кто выживет, а кто умрёт? — Это зависит от наёмника. — Разве? У него нет ни короны, ни золота, ни благословения богов. — Зато есть меч, власть над жизнью и смертью. — Но если правит человек с мечом, почему мы делаем вид, что вся власть у королей? — ... — Власть находится там, куда её помещает вера человека. Это трюк. Тень на стене. И... Очень маленький человек способен отбрасывать очень большую тень. — [ Но тот, кто держит меч, сам следует воле своего авторитета. ]

***

21 мая 2017 года.

21:37

На улицу обрушилась вечерняя темнота, и покрытое тучами небо приобрело тёмные оттенки с ярко-синими узорами. Средних лет зверь стоял на крыше мэрии, созерцая вид переливающегося огнями ночного города. Облокотившись о решеточное ограждение, Дэвид задумчиво прижал висок к своим пальцам. Ветер небрежно колыхал его лёгкую куртку, под которой виднелся горчичного цвета пиджак. Рядом с шакалом на земле стояли два небольших бокала. Дверь на крышу раскрылась, и на улицу вышел облачённый в серый пиджак молодой человек, чьи не прикрытые маской или капюшоном средней длины волосы сейчас аккуратно покачивал ветер. Безэмоциональный парень, не прятавший сейчас своего лица, прошёл мимо чёрного вертолёта, прежде чем окликнуть того, кого мог считать своим приёмным отцом. Шакал обернулся и апатично осмотрел гостя. — Зачем вы звали меня, мистер Кросс? — поинтересовался тот, на мгновение остановившись. — Не хочешь полюбоваться на город? — издалека начал владелец медиахолдинга. — Сегодня правда красиво. Даже для меня. Форест осторожно подступил ближе, также облокотившись об ограждения, будучи готовым в любой момент отпрянуть в сторону. Посмотрев на Зверополис, он слабо улыбнулся, пока шакал продолжал созерцать высотки. — Как жаль, что такая красота будет уничтожена менее чем за десять лет. Весь этот город с большей частью жителей совсем скоро превратится в пепел, — безэмоционально заговорил владелец медиахолдинга. — Вы уверены в этом? — задумчиво спросил опустивший веки Форест, чем обратил на себя пристальный взор собеседника. — Лучший способ предсказать будущее - создать его, — объяснил шакал, продолжая сверлить совершеннолетнего подростка холодным взглядом. — Как дела в университете? Ты ведь заканчиваешь последний курс? — поинтересовался он, снова обратив взор на немыслимый масштаб звериной утопии - места, в котором каждый мог стать тем, кем захочет, если окажется способен заплатить за свою мечту. Прижав палец к подбородку, Рэйл на мгновение прикрыл глаза, позволяя прохладному ветру столкнуться со своим лицом. — Да. По закону Зверополиса я уже полностью совершеннолетний без оговорок и ограничений. Да и университет удалось быстро закончить... Что поделать, если в школе я прыгал из класса в класс, пропуская целые периоды... — Что планируешь делать дальше? Как жизнь свою обустроишь?— уточнил Дэвид. — Сделаешь операцию по изменению внешности? Скажем, чтобы выглядеть как волк. — Не, — медленно покачал головой молодой человек. — Врач сказал, что мне осталось несколько месяцев. Лекарства по-прежнему нет. Мистер Даллас объяснил, что моя болезнь слишком редкая. Возможно она генетическая, вообще хз. — Хех, — безрадостно произнёс шакал, скрестив руки на ограждении. — Зачем же ты тогда ко всему стремился, Рэй? Если ты знал, что шансы невелики... Что тобой двигало? — Скука, — спокойно ответил парень. — Я знаком с программой. Мне, как и вам, известно, что в мире нет абсолютно ничего. Я ни во что не верю, ничему не следую... Просто делаю то, что сам считаю правильным. И плевать на тех, кто против. Я сам определяю свою мораль. — И какова же она? — Просто жить. Делать то, что можешь, чтобы и себя не душить, и другим помочь, — начал объяснять Форест. — Я знаю, что не смогу помочь черни образумиться. В глубине души я так же критикую глупость, как и вы... Но я вижу в гражданах то, что способно им помочь. Потенциал. — Думаешь, их удастся переубедить? — приподняв бровь, Дэвид продолжил сверлить холодным взглядом своего приемного сына. — Нет, — сухо ответил Рэй. — Я пробовал. Они обречены. Но вместе с ними обречён и я. — Хочешь перестать их вразумлять? — Не совсем. Я просто создам рычаг - допишу свою книгу. Если они прочтут её и станут умнее, значит, моя цель будет выполнена. Ну а если нет... — Форест медленно прикрыл голубые глаза. — Что ж, они сами понесут за это ответственность.

«Начитался псевдомудрых цитат, а теперь книжку свою строчишь.»

— Знаешь, — начал неторопливо объяснять шакал. — Звери... они порочны и несовершенны. Любят эмоции, ненавидят правду. Это механизмы с простыми рычагами - только дёрнешь за один, например, за жажду власти, и эти шестерёнки сделают всё, что тебе нужно. Причём без сопротивления, ведь им покажется, что они действуют добровольно. Местами звери жестоки, местами печальны, но заметь, они сами от того страдают. Глупец, что бескомпромиссно властвует над другими, в конечном итоге сам подчиняется своей страсти. К слову, если из зверя реально слепить что угодно, то о какой свободе воли может идти речь? А в том и кроется ответ, что особь самостоятельно должна решить, позволит ли она кому-то что-то там из себя лепить. Методов защиты столь же много, сколь и методов нападения. Тебе следует понять, что, несмотря на слабости зверей, они сами по себе не злые, просто глубоко несчастны. Помимо иллюзий да агрессии в них также встречаются и хорошие качества: милосердие, сострадание, нежность, отзывчивость, вежливость, добродушие, искренность. Те дураки, что тебя отвергли, далеко не глупы. Просто их ещё не вынудили эволюционировать. Когда прижмёт, будь уверен, они вспомнят о твоих словах, признают ошибку и исправятся. Иначе почему сейчас звери осуждают сожжение еретиков? Потому что они меняются, учатся, пусть и очень медленно. А на руинах старого порядка учиться им предстоит куда быстрее. Наш план выстроен так, что подлецы сами друг друга перебьют, праведники же объединятся с Советом, продолжая наблюдать за самоочищением мира. Мы хотим, чтобы жертв было как можно меньше, а потому ценим каждого «прозревшего». Поэтому, Форест, хочу попросить тебя не прекращать свои попытки выискивать среди черни достойных зверей. Оставляй им подсказки, пожалуйста.

「ハルマゲドン」

— Да, конечно, — немного встревоженно согласился парень. — Постараюсь, как смогу. — Хорошо, — лидер Совета посмотрел на город. — Забавно. Я помню тебя ещё размером с мою ногу, а сейчас ты уже стал выше меня... В апреле тебе же исполнился двадцать один? — Да, — подтвердил Рэй. — На своё совершеннолетие я и умру. Как раз тогда, когда у меня больше всего возможностей... — Грустно это, — рассудил шакал. — Я не желаю тебе зла. Никогда не желал. Но и помочь тебе я не могу, потому что Маркус уже делает всё возможное. В разработку лекарства от твоей болезни вложены такие деньги, какие ты даже во сне представить не можешь. Возможно, скоро мы получим результат. Вопрос в том, успеем ли. — Согласен, — Форест мягко улыбнулся и кивнул. — Но я смирился. Моя смерть будет болезненной. Скорее всего придётся выпить яд, чтобы закончить всё быстрее. — Самоубийство, — Дэвид выдохнул, прикрыв глаза. — Возможно, это и правда лучшее решение в твоём случае, но... Постарайся дожить до того момента, когда мы синтезируем менее опасные препараты. — Постараюсь, — пообещал парень.

Наступила тишина, которая продлилась несколько минут.

— Знаешь, Рэй, — вновь заговорил шакал, — группировка «Чёрный Свет» активизировалась. Да и поднятый Сайбером ещё в девяносто восьмом бунт - всё наводит меня на интересную мысль о том, что Миандрий, о котором мы тебе говорили, до сих пор жив. После этих слов парень обернулся к шакалу, и тот поступил точно также, прежде чем едва заметно нахмуриться. — Скажи мне, ты виделся с ним?

———

Разум удивлённого подобным вопросом Фореста пронзила вспышка воспоминаний:

╭── ⋅ ⋅ ── • ── ⋅ ⋅ ──╮

19 марта 2017 года.

╰── ⋅ ⋅ ── • ── ⋅ ⋅ ──╯

Промокший под дождём слон стоял возле автобусной остановки, с лёгкой печалью в глазах осматривая силуэт, облачённый в чёрную куртку. Бросив взгляд на небольшой пластиковый конверт, крупный зверь нащупал в том хранящуюся флешку. — Ты знаешь, что предаёшь свою семью? — тихо вопросил он. — Я не предаю её, а спасаю, Миандрий, — ответил подросток, голову которого от дождя защищал капюшон, в то время как нижняя половина лица была скрыта за белой медицинской маской.

———

— Нет, мистер Кросс. Я не видел его, — правдоподобно солгал Рэй. — Точно? — Вы мне не верите? — парень слабо улыбнулся. — Полагаете, я вас обманываю? — Нет. Мне просто интересно, — спокойно произнёс облокотившийся об ограждение шакал, вновь уставившись на город и поместив правую руку в карман своей куртки. Рэй почувствовал лёгкое волнение, представляя, как на него вот-вот наставят оружие, однако вместо пистолета Дэвид извлёк небольшую бутылку томатного сока, сразу показав её своему собеседнику. — Что ж, Форест, не хочешь выпить? — спросил зверь, чья куртка и мех продолжали колыхаться под порывами сильного ветра. Слегка наклонившись, очень влиятельный шакал подобрал два бокала, а затем подал один из них своему собеседнику. Раскрутилась крышка, и вскоре томатный сок был разлит по двум небольшим сосудам. Безэмоциональный шакал позволил двум бокалам столкнуться, расплескав немного багровой жидкости, прежде чем кивнуть и синхронно с Форестом опустошить их. Вскоре раздался стук - зверь намеренно обронил стеклянный предмет. — Не повредив ягод, вино не приготовить, — спокойно заявил он. — Думаю, тебе стоит понимать, что я на твоей стороне, Рэй. И Александр тоже. Фактически весь Совет поддерживает тебя. Я знаю, что ты осторожный парень, поскольку наша агентура очень много времени потратила на твои поиски. Подставные лица, фальшивые документы, устроенные тобой ловушки - и всё это в восемь лет... Ты такой же, как и я, Рэйл. Всегда был монстром, даже до того, как познакомился с нами. Для тебя все звери, обстоятельства и события - лишь шестерёнки, и ты запускаешь каждую в нужном тебе направлении. Именно потому ты и остался с нами, когда тебе был дан выбор. Форест лишь посерьёзнел и задумался, опустив взгляд в бетонный пол. — Ты монстр, Рэй. Такой же, как Сайбер, Миандрий и я, — продолжил объяснять Дэвид. — Вот только принципы у тебя необычные. Ты никогда не бросаешь своих пешек, не сдаёшь их. Ты способен, но совершенно не желаешь идти на жертвы, отдавать на растерзание кого-либо из своих «инструментов». Ненавидишь глупость, критикуешь чернь, но выступаешь против её вырождения... Можешь рассказать, почему? Что отличает тебя от нас? — Я просто идеалист, мистер Кросс, — найдя в себе силы, заявил парень. — Мне плевать на деньги, на власть, на будущее и прошлое. Даже если эта планета захлебнётся в конфликтах, я к тому моменту уже буду мёртв. Но знаете, что движет мной? Надежда. Я верю, что у граждан есть шанс. Верю, что мы сможем построить идеальный мир, если сплотимся. Именно потому я ни разу никого не убил, а с подставных лиц нечего было брать. Я знаю, что все мои, как вы говорите, «инструменты» остаются в безопасности, так как не знают моей личности. Выпрямившийся парень вновь искоса посмотрел на город, сложив руки в карманы своего пиджака. Прикрыв глаза, он сделал глубокий вдох, прежде чем спокойно продолжить: — Вы неправы, господин Кросс. Я всего лишь тот, кто пытается поступать как лучше. Бывают ошибки, бывают просчёты, периодически я думаю о возможности самоубийства, когда кажется, что выхода нет... Но реальность такова, что даже монстр может совершать добрые дела. В конце концов, если меня не беспокоит собственное будущее - я свободен. Даже сейчас меня ничего не удерживает от того, чтобы перелезть через ограждение и оказаться на земле. Я не ценю свою шкуру, ведь она уже мертва. Какие-то органы ещё функционируют, но и то на одном лишь добром слове. Да даже если бы я был здоров - разве не пофиг? Мы всего лишь биороботы. Бояться за свою жизнь? А она у меня есть? Молодой человек открыл глаза, опустив в пол взгляд и слабо улыбнувшись. — И вы, и я, и все граждане этого города давно мертвы, — продолжил Форест. — У нас осталась только биология и наши амбиции. Пустые, но такие яркие и красочные. Шакал рассудительно кивнул. — Ты боишься смерти? — поинтересовался он. — Раньше боялся, — парень посмотрел на собеседника. — Сейчас нет. Я ведь не доживу даже до конца этого лета. — А если бы ты мог пожить подольше? — Это значит сознательно принять обман. Я бы пошёл на это - выдумал смысл, например, помощь другим, и занялся этим. В конце концов, если кроме лжи у нас нет ничего, так зачем от неё отказываться? Истина в нашем мире всё равно ничего не стоит. Она подобна смерти - её все боятся. Ведь истина и заключается в том, что без самообмана мы мертвы. А значит, у нас ничего и нет. — Философия Сайбера... — прошептал шакал. — Верно. Я читал его предсмертные записки, — разъяснил Форест. — Этот военный был прав. В зверином обществе происходит то же, что и тысячи лет назад. И современные события идентичны тем, что были в доисторические времена. Всё уже было до нас. — Ошибаешься, — сухо произнёс Дэвид. — У тебя просто нет цели. Ты борешься со скукой, забросив свою мечту отказом от насилия изменить мир. Я лично говорил с Сайбером. Он ошибался в своей философии. Как и я. — Почему вы так считаете? — Всё просто, — начал описывать события той встречи слегка состарившийся шакал.

———

╭── ⋅ ⋅ ── ✩ ── ⋅ ⋅ ──╮

Вспышка воспоминаний

Декабрь 2003 года.

╰── ⋅ ⋅ ── ✩ ── ⋅ ⋅ ──╯

Стоящий в окружении десяти вооружённых солдат Дэвид находился в промёрзлом складском помещении, охваченном инеем и хлопьями снега. Его мрачный взгляд был уставлен на полярного медведя, сидящего на пачках долларовых купюр возле фургона, открытые двери которого позволяли рассмотреть установленные внутри взрывные заряды. Придерживая двумя пальцами очередную сигарету, Дилан отрешённо смотрел куда-то в стену, пока бойцы шакала испытывали липкое чувство страха и тревоги, смешанное с предвкушением. Вот только их руководитель, одетый в тёмно-синюю куртку, не ощущал никакого дискомфорта. Расслабив руки, он продолжал стоять, нисколько не изменившись в лице и даже не пошевелившись. — Вот видите, господин Кросс, я использую вашу излюбленную тактику с бомбами и шантажом,— спокойно начал диалог медведь, чувствуя, как сквозь тонкую камуфляжную одежду тело одолевает зимний холод. — Как нетрудно догадаться, мои звери долго наблюдали за вашей организацией и лично вами. И вот, вы думали, что сможете шантажировать меня, а я заявил, что мне совершенно всё равно. Вы умрёте, я умру - ничерта в мире не изменится. Ведь мы все лишь пыль, хоть и называем себя монстрами. — Почему вы так считаете? Вы освоили всю программу? — Только треть. Дошёл до второй степени, — отозвался медведь, взглянув на шакала. — Ваши бойцы могут идти. Ни к чему отнимать их жизни. Вам они всё равно не помогут, ведь я готов похоронить здесь нас всех, если того потребует ситуация. Дэвид, взвесив риск, жестом указал своим солдатам покинуть здание, что те поспешно выполнили. — Признаться, вы смогли меня удивить, генерал Сайбер, — безэмоционально начал шакал. — Я не ожидал, что встречу СФП среднего ранга, способного бросить мне вызов и даже успешно загнать в западню. — Чем незаметней зло, тем оно страшнее, — заявил медведь. — Не беспокойтесь, я не собираюсь вас убивать. Просто хочу поговорить, задать вам пару вопросов. — И каких же? — Для чего вы живёте, мистер Кросс? Если ваша персона давно перешагнула третью степень, почему вам кажется, что мир достоин существования? Разве наши жизни стоят хоть чего-то? Есть ли в нашем мире нечто ценное, или мы просто фантазёры? — Мы фантазёры, генерал Сайбер, — лаконично ответил шакал. — В нашем мире нет ничего, кроме обмана, но этот обман и является нашим миром, ведь мы живём в нём. Любое существование априори возможно лишь в сосуде с подходящими параметрами. Кто задал эти параметры? Возможно, Бог. То существо, что запустило на своём компьютере симуляцию, породившую нас. Но разве иллюзорность - это плохо? — Это означает, что нет реальности, — аргументировал опытный военный. — Верно. Но есть ложь, которую мы можем превратить в реальность. Принято считать, что если вымышленный Бог мёртв, значит, всё дозволено. Соответственно, мы можем создавать реальности из фантазии, вешать ярлыки. Ведь мысли наши обретают очертания материи. — Вздор, — сухо бросил Сайбер, делая затяжку. — Наши действия предопределены, а значит, мы не превращаем фантазии в реальность, а следуем фантазиям, полагая, что это и есть реальность. Ведь как вы можете быть уверены, что ваш свободный выбор не предопределён заранее? — Мир может быть предопределён, согласен, — Дэвид едва заметно кивнул. — Вот только что вас ограничивает выбирать какое-то событие? Предопределено или нет - разве это так важно? Ведь вы живете, можете избрать то, что выгодно лично вам. Может ли быть проблема в том, что выбор предопределен, если вы в состоянии сделать его? К чему эти пустые душевные страдания? Вы живы? Да. Можете в любую минуту самоустраниться? Да. Значит, вы свободны. — Хах, я надеялся, что вы менее наивны. Разочаровываете меня, мистер Кросс, — заявил белый зверь. — Верите в то, что способны из фантазии создать реальность, хотя на самом деле просто следуете предопределённым решениям. — Я строю будущее, генерал, — проигнорировав провокацию, спокойно ответил шакал. — А вот вы, видимо, так и не усвоили главный тезис программы: СФП создают возможности там, где нет ничего. Закладывают фундамент мироздания, находясь в невесомости. — Будущее, значит, — медведь усмехнулся, вновь затянувшись горьким дымом. — Ваше будущее - обыкновенное топтание на месте. Госперевороты, войны, амбиции, стремление удержать власть... Вы такие же, как ваши предки, жившие за тысячелетия до основания Совета. Сколько было таких организаций, стремящихся изменить мир? И все оказались стёрты да забыты... В нашем мире, мистер Кросс, не меняется ничего: все реки, что текут, возвращаются на свои места, чтобы вскоре снова течь. — Книга Екклесиаста, — рассудил шакал. — Теперь понятно, откуда у вашей философии ноги растут. Что ж... Давайте обсудим. Полярный медведь медленно кивнул, потушив сигарету о консервную банку, выступившую в виде пепельницы. — Все реки текут и возвращаются, чтобы опять течь, это правда, — начал объяснять более молодой зверь. — Вот только это уже другие реки. Мир меняется в каждую секунду, и ничего не останется неизменным. Разве были раньше автомобили и самолеты? Умели звери проводить операции на сердце или расщеплять атомное ядро? Екклесиаст говорил: «Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот, это ново», - но это было уже в веках, бывших прежде нас». Да, но ведь тогда было своё, сейчас - своё. И, присмотревшись, легко найти отличия, поскольку мир теперь другой. — Но реки-то не изменились, их сущность осталась прежней, — парировал генерал. — Просто молекулы стали новее, заменили старые. — Вот именно потому они и новы, ведь всё преображается, — привёл довод шакал. — Обыкновенная математика. Если до нас было, скажем, тысяча событий, то они способны скрещиваться в ранее несуществующие комбинации, а те, в свою очередь, уже в свои комбинации. Так работает эволюция, например. Именно потому объекты мира и переплетаются между собой, образуя бесконечные структуры систем. Полярный медведь обдумал сказанное, пристально смотря на своего собеседника, но не чувствуя по отношению к нему ничего. — Вот вы, Генерал, задумываетесь о том, какова же польза особи, трудящейся под Солнцем. А причина проста: жизнь лучше смерти. Ведь жизнь подразумевает выбор, возможность. Эта фаталистичная брехня о том, что всё предрешено, не имеет должных доказательств. А как мы знаем, доказывать должен именно утверждающий. И если, по-вашему, всё бессмысленно, то откуда же берутся результаты? И как цивилизация наша не зачахла до сих пор? — А сколько цивилизаций было до нас? Что стало с ними? — уточнил Сайбер. — И сколько видов полегло на поле эволюции? Полагаете, наши виды не ожидает подобная участь? — Сама эволюция подразумевает изменения, — парировал Дэвид, ничуть не изменившись в лице. — Наши виды существуют поныне лишь благодаря результатам труда наших предшественников. — Вот только имеет ли этот труд пользу, кроме как в наших головах? — задал вопрос Дилан, приподняв бровь. — Не имеет, — согласился Дэвид. — Вот только наши головы и являются прародителями смысла. Вы же сами любите повторять тезис программы, что, пока Господа нет, всё дозволено. Это значит, что дозволено из пустоты создать нечто существующее. — Но ведь если будешь умножать на ноль, нулём это быть не перестанет... — мрачно произнёс медведь. — Это разве так важно, каким является число, если ты способен превратить его в любое другое? Рабочая практика и в политике, кстати. Дайте мне контроль над деньгами города, и мне станет всё равно, кто принимает законы. Как видите, положению программы данные тезисы не противоречат. — Значит, вы держитесь только за иллюзию? — разочарованно спросил генерал. — За реальность, порождённую иллюзией. Ведь если назвать фантазию правдой, ею же она и станет, — ничуть не изменившись в лице, ответил шакал. — Она станет фантазией, на которую повесили ярлык истины, — Сайбер продолжил приводить логичные аргументы. — Не существует реальности, истины и фантазии, — изящно парировал шакал, сохраняя невозмутимый вид. — А если чего-то нет, можно создать что угодно. Нам даны буквы и числа - этого достаточно. — Хах, — Дилан немного улыбнулся и прикрыл глаза, процитировав одну старую книгу: — «Война это мир, свобода это рабство...» Выждав паузу, он посмотрел на спокойного шакала и продолжил гнуть свою линию: — Вы называете фантазию истиной и возводите абстрактные конструкции на фундаменте из уже существующих абстрактных конструкций в виде лингвистики и математики... Другими словами, ваша версия программы держится лишь на вашей логике, которая держится на другой вашей логике. Она фальшива. — А какую вы считаете правдивой? — задал вопрос его собеседник. — Не имеет значения, какую я считаю истинной, ведь у каждой особи свои фантазии, на которых она строит другие фантазии. Если истина и есть, то заключается она в том, что правда у каждого своя, и мы оба утопаем в фантазиях, которые называем явью. — Именно, генерал Сайбер, — продолжил соглашаться шакал. — Мы все живём во лжи. Но я не вижу в этом ничего скверного. Ведь само по себе существование системы невозможно без заданных параметров, а значит, без фантазии мы были бы мертвы. — По-вашему, участь быть рабом матрицы лучше, чем смерть? — Не по-моему, а объективно для системы. А она всегда хочет существовать, ведь её отсутствие означает бессмысленность. Любой механизм создаётся с какой-то целью, например, государства и общины нужны для сплочения разрозненных зверей. В мире нет тех, кто запрещает вам быть в той системе, в которой вы хотите. Даже Бог не способен выбирать за вас вашу судьбу. И с чего вы взяли, что мы рабы иллюзий? Их ценность в том, что они изменимы. Ты не можешь изменить двоичный код объективной реальности, но ты в состоянии сменить свою систему на любую другую - философию, достаток, среду, будущее и прошлое, да даже внешность - ты можешь изменить всё. Это свобода, право на выбор. И не имеет значения, предопределён он или нет, ведь ты в силах его сделать. В силах создать судьбу, которую полюбишь. Вы способны строить собственное будущее, не нарушая будущего других. Вот чем жизнь лучше смерти. Дилан разочарованно выдохнул, осознав, что собеседник не понимает его чувств. — Получается, система цепляется за своё существование, просто чтобы продолжать существовать? — спросил он. — Да. Ведь только так в мире появляются задачи и цели. А ваш нигилизм подразумевает, что отсутствие жизни имеет смысла больше, нежели её присутствие, что в корне неверно, поскольку противоречит логике. — Логике, которую сочинили мы, звери, вместе с числами, буквами и прочей чепухой, — парировал медведь. — Следовательно, вы также сочинили свою логику и уже на её основе выстроили свою философию о бессмысленности моей логики, — рассудил Дэвид, слабо прищурив глаза и укрыв подбородок за воротником своей куртки. — Так кто же из нас, выходит, прав, генерал? — А никто, мистер Кросс, — пожал плечами белый зверь. — Вы живёте в своей фантазии, я живу в своей. Вот и происходят между нами конфликты за наши пустые взгляды. А как нам выбраться в реальный мир? — Этого не требуется, — ответил шакал. — Мы уже в реальном мире, который создаём сами. — Разве иллюзия может считаться реальностью? — А что мешает, кроме ваших бесполезных моральных ориентиров? Если не существует реальности, значит, её место может занять иллюзия. Ведь как ни посмотри, а всё это лишь пустые термины, которые мы сами выдумали, — объяснил Кросс. — Следовательно, в нашем мире существует реальность, ведь мы назвали так порождённую нами иллюзию. — И какова её ценность? — вопросил Сайбер. — Её нет нигде, кроме как в наших головах, — ответил шакал. — Вот именно, — согласился медведь. — Однако именно наши головы и создают значимость таких вещей. Любой определяющий ценность орган автоматически участвует в системе, а значит, и в иллюзии. Исходя из этого, стало быть, иллюзия и есть реальный мир. И он имеет ценность. — Только пока вы живы, — уточнил Сайбер. — В ином случае её нет. — Вот вы, генерал, всё твердите о бессмысленности бытия, так какой же тогда смысл в ваших речах? К чему вся эта проповедь? — парировал Дэвид. — К тому, что я намерен раскрыть зверям глаза, — объяснил Дилан. — Если умру один лишь я, беды в мире не закончатся. Нельзя допускать, чтоб оплакивали погибших. А потому умереть придётся всем. — Значит эта цель - смысл вашего существования? — уточнил шакал. — Скорее повод его продолжать, — кивнул медведь. Наступила минутная тишина, пока каждый обдумывал, что сказать. — Итак, — наконец начал Дэвид Кросс. — Знаю, что мои слова неутешительны, но чем быстрее вы признаете правду, тем выше шанс на что-то хорошее. В программе СФП лежит не только нигилизм да печаль, но и возможности. Мир не может быть ужасен или прекрасен - он такой, каким делаем его мы сами и наше окружение. Хорошо подбирайте знакомых, и проблемы, почти как в старом мультике, вовсе не будут вас искать. Вы сами себе палач, генерал. Недоучка, я бы так сказал. Но и это не беда, поскольку всегда можно стать чуть лучше. Для вас хуже всего то, что вы не собираетесь учиться. Говорите об истине, хотя собрали только половину пазла. Ваша риторика хороша, но правды в ней не больше, чем табака в современных сигаретах, которые вы, к слову, недавно курили.

***

— Так кто всё-таки оказался прав? — настойчиво вопросил подросток. — А никто, Форест, — ответил Дэвид. — В своих фантазиях прав каждый, но объективно мы все дураки. Богатые, бедные, умные, глупые... Так любил говорить Сайбер. Однако объективность не имеет ценности, ведь она непостижима, а значит, правильно будет создать субъективный смысл и жить в нём. Ничего не мешает это сделать. Жизнь подразумевает возможности, а значит, исходя из логики, имеет больше смысла, чем смерть. Соответственно, даже субъективная реальность ценнее нежели отсутствие объективной. Всё зависит лишь от того, в какой системе мы живём. Лично я нахожусь там, где для поддержания существования этой системы нужно истребить чернь. Для меня она как сорняк - не злит, однако делу мешает. Эти иллюзии и есть реальный мир. А всё остальное не имеет ценности, поскольку объективность невозможно понять. Стоит ли о таком беспокоится, когда матрица открывает немыслимые возможности? Буквально весь мир принадлежит тебе, только заплати. Да даже нет разницы между реальным вкусом и иллюзорным - он один. Только последний проще достать. Зачем усложнять? Насытиться ты можешь и тем, и другим. В общем, ничего не потеряешь. А если захочется острых ощущений, ты можешь сменить систему комфорта на систему сопротивления. И вместо общества потребления тебя встретит очередной Зион. — Понятно, — молодой парень кивнул и улыбнулся, прежде чем протянуть состарившемуся шакалу руку. — А если с гражданами удастся договориться и мы все, никого не устраняя, сможем поддерживать существование нашего общего дома, нашей системы.. Вы согласитесь на такие условия? — Да, — шакал спокойно посмотрел в голубые глаза собеседника. — Если это станет возможным, я не вижу причин сопротивляться. В конце концов, важен лишь результат. После этих слов невозмутимый представитель псовых крепко и молча пожал руку Фореста, немного раскачав её.