Непригодный для Академии Владыки Демонов ～Сильнейший в истории владыка демонов-прародитель перерождается и идёт в школу потомков～

Это было тёмное небо. Место, скованное кромешной тьмой без единого лучика света. Бездна сердец сестёр-богинь. То, что происходило у них в голове. Мой голос поглощался тьмой и моментально исчезал. Я окликал их вновь и вновь, но мои слова не достигали их ушей. Они неподвижно стояли в тёмном небе. Пучине кромешной тьмы, глубинах полных уныния и мрачности сердец… Колёса отчаяния разрывали сердца сестёр, издавая глухой клацающий звук. Их магические глаза… Их божественные глаза… Наблюдали мерцание гибнущего мира. — …Простите… — словно в бреду, сказала Миша. Шестерня грабителя вгрызалась в её сердце и заставляла его вращаться. В сопровождении жуткого клацанья что-то понемногу разрушалось. — …Что не создала его добрым… Полились её чувства. Желание девушки, которая была богиней созидания Милитией. …В мире нет злодеев. …Не факт, что те, кто совершает зло, изначально несли в себе злобу. …Что их изменило? Что изменило его или её? …Самое главное — это причина. …Самое главное — это источник злобы. …Война, предательство, отчаяние, утрата, гнёт, жестокое обращение… Этот список можно продолжать бесконечно. …Я назвала это трагедией. …Злодеев с рождения не существует. — …Не существовало… …Имею ли я право судить их, кто и какое бы зло не свершил? …Прозванный душегубом мужчина, погубивший двести тысяч, начал с того, что его предал друг. …Однако дьяволоподобные родители обращались с этим другом, как с куклой, и он утратил веру в других. …Однако даже эти родители стали дьяволами по какой-то причине. …Цепь злобы продолжается без конца, и мир всегда движется к своей погибели. …Является ли злоба их виной? …Нет, я уверена, что у неё где-то есть источник. …Я стала искать. …Место, где скрывается грех. …Пристально взглянула на мир. На очень долгое время. …И возвращаясь всё дальше, дальше и дальше назад, …Я наконец нашла источник злобы. …Оказалось… что его создала я сама. …Я создала этот мир, в котором нет добра. …Таковым было начало мира, дальше которого вернуться нельзя. …Место, где скрывается грех, который нельзя ниспровергнуть. …Если начать выяснять, откуда берётся злоба, то в итоге выяснится, что всё ведёт ко мне. …Так как я могу судить других? …Когда сама сделала такими их сердца. …Этот мир вечно охвачен пожаром войны, и все, сгорая в нём, кричат. …Посреди колышущегося пламени всегда бушуют грусть, гнев и ненависть. …Кто убил это малое дитя? …Кто разлучил этих возлюбленных? …Кто отнял родителей у этого ребёнка? …А ответ всегда один. …Это была я. …Простите. …Простите. …Простите. …И сколько бы сотворившая это я не повторяла эти слова в своей душе, всё тщетно. …Мои слова всегда поглощала тьма. …Разве может хоть кто-то простить виновницу злобы? …Я ведь должна была унаследовать чувства своей матери и пожелать добра от всей души. …Так почему же в мире настолько много злобы? …Из-за шестерней порядка? …Нет, явно не из-за них. …Всё-таки сотворила это я. …Неужели где-то во мне… — Неужели где-то в моём сердце было крошечное семя злобы? …Призывающий конец свет мерцает с такой жестокостью. …Уничтожающее мир «Солнечное Затмение Апокалипсиса». …Вот настолько велика моя злоба. — Если бы только я была непорочна… …Если бы моё сердце было настолько чистым, что в нём не было и тени сомнений, …Возможно такой трагедии бы не случилось. …Я сама виновата в том, что не заметила шестерни порядка. …Если бы только я заметила их раньше, …Если бы я заметила их во время сотворения мира, …Я бы смогла создать более добрый мир. …Нет. Даже если бы я их и не заметила бы, …Но желала более доброго мира, …Никто бы не проиграл шестерням. — Прости меня, Саша. …Прости. — Я даже не смогла исполнить твоё банальное желание увидеть мир. …Ведь, — В мире столько грусти и злобы. Миша повернулась к Саше. Та плыла по тёмному небу, обняв руками коленки. Её божественные глаза были закрыты и казалось, что она спит. — …Недостаточно, — сказала Миша. Божественные глаза Милитии могли видеть землю через «Солнечное Затмение Апокалипсиса». Мало-помалу собирался свет «Ла Сэнсии», объединяющий чувства смертных со всего мира. — Разрушения гораздо больше созидания, а злоба и ненависть гораздо сильнее любви и доброты. Поэтому «Ла Сэнсия»… — из глаз Миши потекли слёзы. — …никогда и ни за что не сможет остановить «Эйн Эял Навэрва». Таков порядок мира. Саша праздно открыла божественные глаза. — …Миша… — она не спеша протянула пальцы и вытерла слёзы Миши. — Не плачь. — …Угу… — Я видела сон. Саша медленно встала на ноги. — …Какой? — Очень странный. В нём я разнесла судьбу в пух и прах. Но без чуда этому сну никогда не стать явью, — словно насмехаясь над собой, сказала Саша. — Я спасла землю, будучи богиней разрушения. Но ведь подобное не должно быть возможно. Воистину странный сон… — В левом глазу Саши проявился «Божественный Глаз Апокалипсиса», а в обоих глаза Миши «Божественные Глаза Бытия», и они взглянули друг на друга. — Помоги мне, Милития, — с сильной решимостью в голосе сказала Саша. — Хватит с меня отчаяния. Все остальные там бьются и, пока я плачу, ни Рэй, ни Миса, ни учитель Эльдмэйд — никто не сдался. Если я только и буду, что бояться и реветь здесь, все засмеют меня. Словно отвечая на волю Саши, в её божественных глаза собралась магическая сила. — Если для того, чтобы разнести судьбу в пух и прах, нужно чудо, то я сама свершу его, — взяв Мишу за руку, девушка-богиня разрушения сказала: — Если мир не улыбается, то я заставлю его сделать это. Поэтому я прошу тебя, Милития, — увидев полное решимости выражение лица Саши, Миша слегка улыбнулась. — Бейся вместе со мной. Может порядок мира всегда и приводил к одному и тому же исходу, но, возможно, сегодня всё будет иначе. Я не знаю и не могу ручаться за это, но мне так кажется. — Аверню, — Миша крепко сжала её руку, тесно переплетя с ней пальцы. — Спасибо. Я тоже не буду сдаваться. — Давай остановим «Солнечное Затмение Апокалипсиса», — смотря в божественные глаза Миши, сказала Саша. — Вернём всё на круги своя, Милития. Если мы не будем существовать одновременно, то «Солнечное Затмение Апокалипсиса» не произойдёт. Сразу оно, может, и не исчезнет, но если его мощь хоть немного уменьшится, то у Рэя с остальными обязательно должно получиться остановить его «Ла Сэнсией». Миша дважды моргнула, а затем кивнула. Они встали спинами друг к дружке и взялись сзади за руки. Всё это происходило у них в голове. В реальности же они были скованны магическими кругами-шестернями. Пытаясь вложить магическую силу, Миша вдруг подняла голову. Будто, что-то услышав. — Сколько бы ты их не звал — всё без толку. Твой голос их больше не достигнет. Взрывное пламя полностью перекрыло мне поле зрения. Раздался смешанный с шумом голос, и я взглянул на льющееся передо мной божественное бушующее пламя. «Тёмно-пурпурные Магические Глаза» стёрли бесчисленные всполохи божественного пламени. Эквис парил в воздухе глубин бездны лазурных небес богов, целясь в меня из огненных пушек, выстроенных рядами. — …Миша, — останавливая льющееся божественное пламя «Бено Евном», я направил магические глаза в бездну их сердец и вновь и вновь взывал к ним «Ликсом». — …Саша. — Пора бы тебе уже понять, что богини разрушения и созидания, в которых вживлены мои шестерни, не в состоянии воспринимать тебя, инородное тело мира. Массированный обстрел огненными пушками прекратился. Эквис принял крестообразную позу и начал вращать шестерни своего тела. И лишь из-за этого его огромная магическая сила стала увеличиваться ещё больше. Пять шестерней, использовавшихся для «Римнета», подчинились ему и нацелились на меня, словно собираясь использовать свои зубья вместо клинков. — Их невозможно пробудить. — Хе-ха-ха, если это блеф, то ты идиот, но если ты всерьёз, то смажь шестерни своей башки, Эквис. Они у тебя проржавели и толком не крутятся. Он направил на меня пальцы и в сопровождении жуткого звука выстрелил одной огромной шестерёнкой. Я принялся рисовать магический круг, чтобы перехватить её. — Увы, но Саша у нас соня и ей всегда тяжело вставать по утрам. Ну а её близкая младшая сестрёнка, видимо, решила ей подыграть. Безумно вращающаяся шестерня рванула ко мне и глубоко вонзилась в моё тело, рассекая выпущенные мной «Джио Грейз» с «Джирастом». — Всё точно так же, как перед нашим обычным походом в академию. Мою основу рассекло, и вытекла кровь владыки демонов. Я вогнал «Авиастан Джиару» в точку, которая слегка проржавела от крови, и выпустил внутрь шестерни «Равия Гиг Гаверизд». Огромное множество пурпурных молний обратили шестерню в пепел. — Ну а ты не выглядишь настолько внушающим отчаяние, как говоришь. — Ты не понимаешь. Шестерни уже начали вращаться. А отчаяние находится как раз среди надежды. Следующими тремя шестернями он выстрелил уже в сторону земли. Они подрезали глубины бездны. Погребённая в землю огненная роса окутала шестерни и увеличила их магическую силу. Чем больше огненной росы он отнимает, тем больше гибнет жизней, которые должны циркулировать. Нельзя позволять ему продолжать усугублять ситуацию. — Продолжай защищать, инородное тело мира. Ты — сын того самого Селиса Волдигода. Но что он спас? Что в итоге смог защитить мужчина, желавший воцарения гармонии до такой степени, что бросил умирать собственную жену? Я бросился на опустошающие землю шестерни, позволив им повредить свою основу, подверг их коррозии кровью владыки демонов и обратил шестерни в пепел «Авиастан Джиарой» и «Равия Гиг Гавериздом». — Он защитил меня и гармонию. Передав свою гордую волю, мой отец защитил всё. Даже сейчас, в этот самый момент. — Ошибаешься, этот утратившийся силу мужчина ничего не смог защитить. Позади Эквиса собрался света и снова появилась огромная шестерня. А затем ещё одна. — Таков его финал. На огромной шестерне появился магический круг «Римнета», в котором была изображена расположенная в Мидхейзе лавка кузнечного дела и оценки «Солнечный ветер». — Их некому защищать. Что будешь делать, непри… У Эквиса перехватило дыхание. Резко подпрыгнув, я сжал обеими руками пурпурные молнии и нарисовал в общем счёте двадцать магических кругов извергшимися справа и слева пурпурными молниями. Они соединились между собой, и огромные магические круги наложились друг на друга в два слоя. — «Равия Гиг Гаверизд». Двухслойная магия разрушения покрыла Эквиса барьером пурпурных молний, которые столкнулись друг с другом и вызвали внутри барьера невероятное разрушение. Бушующие молнии и вспышки от них окрасили мир в пурпурный цвет. — …Это ты ошибся, Эквис. Надежда находится как раз среди отчаяния. Разнёсся оглушительный громовой раскат, и вскоре свет стал постепенно рассеиваться. Однако… Эквис был в полном порядке. На его шестерёночном божьем лике так и не появилось ни одной царапины. — Тогда узри своими магическими глазами миг, когда начнёт вращаться отчаяние. Шестерни, клацая, завращались. Изображённую в «Римнете» лавку кузнечного дела и оценки охватило взметнувшееся бушующее пламя…