Дорога

      Раннее промозглое утро.       Шоссе затянуло густым как молоко туманом, и поля по обеим сторонам дороги едва различимы под ним. Но это не мешает ему мчаться со скоростью под сто километров в час, уверенно управляя автомобилем. Яркий свет фар кусок за куском выхватывает из тумана ровное асфальтированное покрытие с желтой полосой посередине. Кроме них по этой дороге никто не едет, нет даже фур, которые обычно здесь частые гости. Он сверяется с зеркалами и заставляет машину двигаться еще быстрее, ощущая накатившую на него эйфорию.       Скорость нравится ему. Скорость заводит его. И совершенно не пугает.       До рассвета остается около часа. Солнца еще даже не видно у кромки горизонта, но время ночи истекло, и их ждет новый день. А время перед рассветом будто бы ускоряется так же сильно, как и их машина, прошивающая плотный туман подобно пуле. Экити точно знает, что Кеншину понравится вид восходящего солнца, и было бы неправильно дать ему проспать этот момент.       Он мягко пихает в бок пассажира на соседнем сидении. Тот дремал, укрывшись пледом и подобрав под себя ноги.       Выдохся.       Все-таки, у этого человека есть предел его внутренней батарейки.       Рыжий делает глубокий вдох и выглядывает из-под пледа сонными глазами. Скользнув взглядом по пустынному шоссе, которое едва виднеется под пеленой тумана, он глянул на водителя с привычной настороженностью. - Что-то случилось? - Долго спишь, - Хисоко усмехается, сверяясь с зеркалом заднего вида, продолжая гнать вперед. - Пропустишь самое интересное. - Я удивлен, как ты еще не уснул...       Они проделали долгий путь из одной страны в другую. Буквально несколько часов назад Хисоко трясся на пассажирском сидении самолета, переживая свой величайший страх высоты. Но сейчас, он в весьма приподнятом настроении ехал за рулем, без единого намека на усталость. Должно быть, близость к земле действительно придавала альбиносу сил для дальнейшего путешествия.       Кеншин откинулся обратно на сидение, поправив плед так, чтобы тот укрывал только ноги. Перед тем как уснуть, он попросил Экити не включать печку, чтобы та не мешала монотонным шипением, и в салоне было почти так же прохладно, как и на улице. - Мне нельзя засыпать. Тем более, с таким ценным грузом.       Химура быстро глянул на него, и тут же вернул взгляд на окно, где проносились очертания далеких деревьев и полей. На щеках проступил румянец, а легкая улыбка заиграла на губах. Комплимент он воспринял на свой счет, и Хисоко, не без ликования, указал большим пальцем позади себя. - Там оружия хватит, чтобы захватить какую-нибудь маленькую страну. Сам знаешь, было бы крайне легкомысленно с ним останавливаться, чтобы поспать.       Реакция Химуры бесценна - он одновременно возмущен, и в недоумении от услышанного, и Экити наслаждается этими секундами, как дорогим вином. Но вскоре рыжий взял себя в руки и вновь стал походить на водную гладь, затянутую льдом, через которую ничего не видно, что творится внутри. - Я восхищен твоим мужеством, Хисоко. До места назначения ехать около суток, а это весь день и целая ночь монотонной дороги. И ты будешь ехать все это время без остановки, без перерыва на сон и отдых. Потрясающе.       Хисоко резко поворачивает голову в его сторону. Самодовольной ухмылки и след простыл, вместо нее перекошенный от возмущения рот и льдистые голубые глаза, способные прожечь дыру в чем, или в ком угодно. Бледное лицо покрылось красными пятнами, стоило его крови вскипеть от ярости. - Чего?! Мы так не договаривались!       Теперь ликует Кеншин, и блеск его по-кошачьи зеленющих глаз с головой выдают его. Он давится смехом, прижимая ладонь ко рту. Экити фыркает, закатив глаза. Он все еще негодует, но теперь по причине собственной глупости. Попался в собственную ловушку как ребенок, уму непостижимо. - А если ты все-таки уснешь за рулем? - Тогда мы умрем в один день, и даже смерть не разлучит нас.       Хисоко кисло усмехнулся, немного сбавив скорость. Эта мысль привлекала его, но воображение рисовало куда более красивые картинки, обязательно с участием в перестрелке, и смерти от ран на руках у любимого, что сквозило извращенной романтикой и достойным финалом для двоих наемников, у которых каждый день мог стать последним. Умирать в автокатастрофе, потеряв контроль над своим телом в его планы совершенно не входило. К тому же, когда их обезображенные тела в искореженной машине нашли бы полицейские, никто бы и не подумал, что их связывали узы куда более сильные, чем совместная работа на босса мафии всей юго-восточной Азии.       Химура грациозно перегнулся через подлокотник, дав Хисоко возможность увидеть себя сзади, и проверил груз позади них, спрятанный в сидения и прикрытый темным брезентом. По приказу Кинга именно они должны были доставить его почти через всю страну, пересечь границу с Мексикой, и продать потенциальным покупателям из наркокартеля за кругленькую сумму. Кинг доверял им задания особой важности, и считал, что только эти двое достаточно обучены, чтобы в случае чего выбраться живыми из этой переделки, вместе с оружием и деньгами.       Убедившись в очередной раз, что все оружие и коробки с патронами на месте, Кеншин поправил брезент и повернулся обратно, встретившись взглядом с Хисоко, который мельком поглядывал на него все это время. - За один только вид отсюда я был бы согласен еще раз сесть в самолет.       Голос Хисоко звучал утробно, даже игриво, заставив Кеншина хмыкнуть. Флирт у его напарника всегда был неуклюжим, но Химуре это даже нравилось. По крайней мере, он был предсказуемым хотя бы в этом. - Неужели тебе настолько сильно нравится моя задница, Экити? - Это лучшая задница, что случилась со мной за все годы жизни.       Подтверждением его слов было недвусмысленное напряжение в районе ширинки, и это тоже льстило рыжему. Кеншин был единственным в жизни Хисоко человеком, на которого так бурно реагировало его тело только от разговоров с ним, или просто от его присутствия рядом. Остальных людей Экити либо не воспринимал вообще, всячески игнорируя, либо открыто ненавидел. Только к его мнению, помимо Райана Кинга, он прислушивался, и потому мог нормально работать. Кинг это учел, и сам того не осознавая, сблизил их еще сильнее. - Скоро рассвет. Ты поэтому меня разбудил? - Я подумал, что тебе это понравится.       Химура открыл бардачок, достав пачку сигарет и зажигалку, привычным изящным движением закурив. Салон тут же наполнился запахом табака. - Единственные спокойные минуты, когда все вокруг только начинает оживать после сна, и мощь природы чувствуется острее всего, а ты чувствуешь себя ее частью.       Экити чуть склонил голову, наблюдая за напарником. Порой Химуру одолевало философское настроение, и тогда Хисоко чувствовал себя немного некомфортно из-за разницы в их интеллектах, и взглядах, которыми смотрели на одно и то же. - Ты это из какой-то умной книжки вычитал? - Нет. Взял из головы. - Никогда не видел в этом ничего особенного. Солнце как солнце. - Для того, чтобы мы увидели его, солнечный свет должен преодолеть расстояние в тринадцать миллиардов световых лет за восемь с половиной минут. Сквозь толщу космического пространства, где нет воздуха, где только бесконечность и свет далеких звезд. А так да, ничего особенного.       Экити фыркнул и немного надул губы. Сама цифра в тринадцать миллиардов лет была поразительна. Это было гораздо больше, чем может прожить человек, прежде чем его останки зароют в землю, и уж тем больше, чем рассчитывал прожить он сам. - До сих пор не пойму одного...       Кеншин, зажимавший сигарету между пальцами, и стряхнувший с нее пепел в пустой стаканчик из-под кофе, вопросительно глянул на него. - Почему имея такой уровень образованности, ты... Стал киллером? Ты мог бы пойти в поддержку. Или... В переговорщики, например. - Потому что я верю, что Кинг изменит этот мир... И не хотел оставаться в стороне, пока кто-то делает основную работу.       Экити поманил его пальцем, и Кеншин поднес сигарету к его губам, давая сделать затяжку. За несколько минут они молча выкурили сигарету, и Химура выбросил окурок в стаканчик, убрав его в нишу на двери машины, после чего приоткрыл окно со своей стороны.        Свежий, наполненный влажностью, воздух ворвался в салон вместе с шумом быстро проносящейся под ними дороги. Они молчали, каждый обдумывая свои мысли.       Оба верили в Кинга, и то, что тот делал, ни секунды не сомневаясь в правильности его действий. Организации нужны были деньги, связи, ресурсы, чтобы существовать, и каждый из них пожертвовал всем ради общей цели, чтобы это не было напрасным. Но порой казалось, что у них могла быть и другая жизнь. Куда более скучная и спокойная, которую каждый из них представлял по-своему. Они думали об этом, но никогда бы не пошли на то, чтобы дать воображению физическое воплощение. Это было бы предательством их общей мечты, но мысли на то и были мыслями, чтобы иногда возникать в голове, предлагая убить немного времени на представление того, чего бы у них могло быть, если бы все сложилось иначе. Во всяком случае, никто кроме них об этом никогда бы не узнал.       Химура первым нарушил тишину. - Я бы... Очень хотел заняться музыкой. - Не представляю тебя в скучном фраке, играющем на пианино.       Кеншин рассмеялся. - Почему пианино? - Потому что это единственное, что я помню из занятий музыкой. Самая скучная вещь на свете. Может Цуки и играла на нем хорошо, но разучивать ноты и пытаться их воспроизвести мне совсем не нравилось. Звучало просто ужасно. - Я бы хотел играть на чем-то более мобильном. На гитаре, к примеру. - Ооо, ты хочешь быть рок-звездой? - Почему нет? Это очень драйвовое и разнообразное направление. Даже такой как я смог бы там найти свою нишу. - А я бы посмотрел, как на тебе сидят кожаные штаны.       Едва заметно Хисоко прикусил губу, рисуя в воображении образ любовника, голого по пояс, мокрого от пота, в свете прожекторов и перебирающего струны гитары. Длинные рыжие волосы обязательно были бы растрепаны, и отбрасывали бы пламенные блики, а зеленые глаза дополнительно подведены черным карандашом. Кожаные штаны с заклепками тесно бы облегали худые крепкие ноги, так и провоцируя схватиться рукой какую-нибудь сумасшедшую фанатку за его ягодицы. Или фаната. Такой образ соблазнил бы любого, а билеты на выступление разлетались со скоростью света.       Экити эти мысли резко разонравились и он сбросил скорость, паркуясь на обочине. Кеншин чуть нахмурился, заметив перемену в его настроении, и горящие льдистым блеском глаза дали ему понять, что Хисоко захватило сильное чувство, от которого внутри все цепенело.       Жгучая, и разрушительная в своем порыве, ревность. - Нет.       Кеншин по птичьи склонил голову, рассматривая лицо любовника, который вцепился в руль с такой силой, что костяшки пальцев побелели. - Что "нет"? - На тебя бы в таком виде смотрели толпы других людей. - В этом... И весь смысл, разве нет?       Он осторожно положил ладонь поверх его руки, стремясь успокоить, но Хисоко схватил его за запястье и подался к нему, вжав в сидение. Секунда, и широкоплечий высокий альбинос навис над ним. Жар, шедший от его тела, чувствовался даже сквозь одежду, и был таким плотным, что Химура мог бы его пощупать рукой. - Я не хочу, чтобы тебя таким видел кто-то, кроме меня. Ты мой. И ничей больше.       Пальцы Хисоко впились в кожу на запястье Химуры с такой силой, что грозились сломать кости, и на коже непременно остались бы синяки. Кеншин медленно выдохнул, игнорируя боль и сконцентрировавшись на лице напарника, на котором ревность смешивалась с беспокойством, и даже страхом. Он был оголенным проводом, по которому бежал ток, несший смерть любому, кто осмелится прикоснуться к нему. Экити всегда был сильным, и постоянные изматывающие тренировки сделали его тело способным на такое, от чего у обычного человека кровь стыла в жилах. Особенно, когда к этому подключались эмоции, похожие на вихрь, сносивший все на своем пути.       И сейчас это был тот самый момент. - Мы оба знаем, что это всего лишь воображение. Этого никогда не будет в реальности.       Кеншин старался говорить спокойно, не отводя глаз, чтобы до Экити дошла вся абсурдность ревности к фантазиям, но это не слишком помогало.       Экити врезал по подголовнику раскрытой ладонью, прямо возле его уха. Бессильная ярость, захватившая его, кипела внутри, требуя немедленного выхода наружу. Кеншина это не сильно впечатлило, и он сохранял спокойствие. Кто-то должен был. - Я не стану делить тебя с кем-то. Даже в фантазиях. Особенно в фантазиях. - Экити... - Ты только мой, слышишь?! - Черт, Хисоко, ты делаешь мне больно, прямо сейчас. - Ты тоже. Это невыносимо. Я не хочу, чтобы ты...       Он свел брови, кусая губы и бегая глазами по лицу Химуры. Понимал ли Кеншин, что он для него значит? Понимал ли насколько сильно он дорожил им и боялся потерять? Как его разъедала сама мысль о том, что может появится кто-то, кто встанет между ними и все разрушит в одночасье? - Экити. Я сейчас рядом с тобой, ни с кем-то другим, если ты об этом. Мы ведь говорили об этом, много раз. И я буду с тобой рядом вопреки всему, потому что понимаю, как для тебя это важно. Ты для меня важен с самого детства, и за это время ничего не изменилось. Отпусти мою руку, иначе будешь нажимать на курок за меня.       Гулкое сердцебиение, причинявшее боль, немного стихло, а кроваво-красный туман в голове постепенно рассеивался. Хисоко разжал пальцы, сомкнутые на руке Химуры и тяжело откинулся на водительское сидение, уставившись на пустынную дорогу перед собой.       Кеншин осторожно потер руку, с некоторым сожалением отметив проявившиеся и пульсирующие красные пятна на запястье. Синяки определенно появятся уже днем. - Ты нихрена не понимаешь...       Экити открыл окно со своей стороны, небрежно открыв бардачок и выудив оттуда еще одну сигарету и сунул ее в зубы, покопавшись в кармане в поисках своей зажигалки. Дрожащие от нервов пальцы не давали ему нормально чиркнуть ее и извлечь хотя бы одну толковую искру. Он чертыхнулся и бросил ее на переднюю панель автомобиля, пожевывая фильтр и чувствуя его привкус.       Химура потянулся к ней и с первого раза извлек пламя, поднося его к сигарете. Экити медленно затянулся, выдыхая дым через ноздри, не глядя на рыжего. Тот мягко положил зажигалку обратно на панель и чуть придвинулся к Экити, кожей ощущая как тот дрожит от волнения. - Если хочешь, я поведу машину, а ты отдыхай. - Я не устал. - Экити...       Хисоко отмахнулся от него и втянул еще дыма в легкие, положив ладони на руль. В пальцах окурок медленно горел, тонким шлейфом дыма окутывая его руки и салон. Он явно чувствовал эмоциональный раздрай, мысли, что копошились в его голове не были успокаивающими, и Хисоко так же тлел, как и зажатая меж его пальцами сигарета.       Кеншин оглядел место, где они остановились, заметив, что туман уже не такой густой, как прежде, и постепенно рассеивается, давая возможность полноценно рассмотреть, что было скрыто за ним несколько минут назад. На горизонте неба появилась тонкая красная полоса, возвещая о начале нового дня, но все еще было прохладно и влажный воздух забирался под одежду, заставляя кожу покрываться мурашками.       Но все-таки это не остановило его и он потянулся к пуговицам рубашки, начав одну за другой расстегивать ее, оголяя худощавый безволосый торс. Это действие не осталось без внимания, и Хисоко до этого отрешенно смотревший на дорогу, теперь немного косился на него, все еще пытаясь делать вид, что ему это совершенно не интересно. Не глядя на него, Кеншин шевельнул плечами, вылезая из рубашки и оставив ее лежать за ним на сидении, аккуратно переложил волосы на плечо, прочесав их пальцами. Хисоко хватило ненадолго и он выбросил сигарету в открытое окно, уже полноценно рассматривая торс любовника, словно самую дорогую и захватывающую сюжетом картину.       На шее и груди виднелись нечеткие следы засосов, которые он оставил несколькими днями ранее. Тогда они ненадолго смогли остаться вдвоем, и использовали это время по максимуму.       Мысли изменили русло, подкидывая воспоминания того, как он в нетерпении срывал с Химуры одежду, пуговицы с глухим стуком сыпались на пол, а губы плотоядно впивались в каждый сантиметр открытой кожи. Он немного повозился в кресле, чувствуя напряжение в штанах, от которого сидеть стало неудобно. Заметив это, Кеншин осторожно подался к нему, кладя ладонь на его бедро, размашисто поглаживая напарника, и двинулся наверх.       Когда пальцы слегка надавили на твердую выпуклость на штанах, Экити рвано выдохнул, вцепившись пальцами в руль, сдерживая себя, чтобы очертя голову не откликнуться на этот призыв.       Он все еще чувствовал обиду, и ему не хотелось так быстро оставлять позиции, которые он занял. Но его внимание постепенно сконцентрировалось на маленьких торчащих сосках, которые стали еще ближе, когда Химура придвинулся к нему и начал настойчиво гладить его член через штаны. Приятная дрожь вместе с растущим жаром растеклась по телу и он качнул бедрами, потеревшись о руку Химуры.       Ревность, подобно опасной змее еще шипела и чуть подняла голову, но он постарался игнорировать ее, чтобы окончательно все не испортить. - Ты словно задобрить меня пытаешься. - Не получается?       Кеншин бесстыдно расстегнул штаны на нем и пробрался пальцами к пульсирующему жаром органу, скрытому за тканью боксер, тем самым вырвав из губ Экити глухой прерывистый вздох.       Секс - единственное, что приводило Хисоко в чувство после таких срывов, и Химура безбожно этим пользовался каждый раз, когда дело пахло серьезным скандалом. Это не было честной игрой, но это помогало, и под конец, когда у обоих сил уже не оставалось, Экити не помнил толком о причинах скандала, и о том, что еще его злило. И пусть после этого Химура чувствовал каждый укус на коже и следы от жестких захватов пальцами надрывно ныли от боли, он был готов пойти на это, чтобы напарнику стало лучше.       Химура придвинулся еще ближе к Экити и мягко коснулся его губ своими, уверенно лаская его член рукой, уже чувствуя как сильно намокла головка и уже пачкала ему пальцы сквозь ткань. - Ты обычно не даешь мне это сделать, но я хочу сделать тебе приятно. Можно?       Экити немного нахмурился, ухватив Кеншина за плечо и немного удержав его. - Ближайший душ будет только ближе к полудню... Я грязный. - Мы оба. Но тебя это не слишком останавливает. - Потому что это не то же самое.       Экити немного вжался спиной в сидение, неотрывно глядя на Химуру. Он что, серьезно это сейчас? Человек, который был помешан на чистоте, собирался... - После того раза, когда мы перебрали с алкоголем, я перестал брезговать тобой в принципе. К тому же, удовольствие того стоит.       Ухватив Химуру за шею, Экити требовательно поцеловал его губы, чувствуя каким податливым становится рыжий под его напором. В машине неожиданно стало гораздо теплее, и холодный воздух, тянувшийся с улицы, почти не ощущался. Тишина утра нарушалась лишь их прерывистым дыханием, шуршанием ткани и влажными поцелуями, от которых в голове поплыло у обоих.       Нехотя отстранившись от его губ, Кеншин прильнул к бледной шее, начав мягко облизывать языком бьющуюся жилку на шее. Кожа была солоноватой на вкус, но никакого отвращения Химура не почувствовал. Экити нуждался в нем, в его прикосновениях и ласке, и он не мог ему в этом отказать только из-за того, что до ближайшего дорожного отеля несколько часов пути. Его окутывал запах Хисоко, который он мог бы узнать где угодно. К нему присоединился его собственный, смешиваясь и создавая все условия, чтобы мозг со своими стоп-сигналами отключился, дав свободу инстинктам.       Альбинос прикрыл глаза, ощущая на своей коже влажные губы любовника, и как его мягкие волосы щекочут его шею. Химура всегда начинал с осторожных и нежных ласк, словно боясь сделать Экити больно. Обычно это несколько раздражало, потому что они оба знали, что их тело куда прочнее и выносливее, чем казалось на первый взгляд, но сейчас это было своеобразным извинением, и Хисоко принял это, постаравшись расслабиться и не думать ни о чем постороннем.       Кеншин тем временем залез рукой под его водолазку и оглаживал грудь и торс, приподнимая ткань наверх. - Я люблю тебя, Экити...       Зеленые глаза смотрели на него с нежным обожанием из-под полуприкрытых ресниц. Его это приводило в трепет, и Хисоко предвкушал, как изменит этот невинный взгляд на чистую похоть.       Он зарылся пальцами в рыжие волосы, ухватившись поближе к затылку и надавил сверху, вынуждая Кеншина оторваться от его шеи и приступить уже к тому, что тот задумал, давая без слов понять, что согласен на это. Химура устроился поудобнее и сдвинул ткань трусов в сторону, прильнув губами к его члену.       Оральные ласки Хисоко не любил, и всегда считал это довольно грязным занятием, обычно не позволяя Кеншину делать что-то подобное. Но сейчас он начал понимать, что все это время отказывался от чего-то очень важного в их сексуальной жизни - ощущения от юркого языка, сменявшееся влажным ртом и горячим горлом вызывали гораздо большее возбуждение, чем обычное проникновение.       Поглаживая Кеншина по затылку одной рукой, Экити поднес другую ко рту, закусывая пальцы, чтобы сдерживать слишком громкие стоны и прерывисто дышал, чувствуя что еще немного, и кончит.       Его охватил жгучий стыд за столь скорый финал, но ничего не мог поделать, а отталкивать Кеншина было бы свинством. Он не чувствовал ничего подобного лет с пятнадцати, когда случился их первый раз. Постыдный в своей глупости, пропитанный юношеской неловкостью и дрожью во всем теле от пары прикосновений чужих рук. И сейчас он ощущал то же самое, с ужасом понимая, что вся внутренняя уверенность в собственных силах улетучится, как только их глаза встретятся. - Кен... шин...       Его голос прозвучал выше, чем он рассчитывал, и щеки загорелись пунцовым румянцем. Черт! - Хва... аатит...       Кеншин приоткрыл глаза, взглянув на Хисоко снизу вверх, не отрываясь от своего занятия. Он все понимал, но не собирался останавливаться, только нарастив темп.       Хлюпающие звуки стали громче, и Экити зажмурился, чувствуя, как теряет ниточку контроля над собой, как она рвется и вместе с ней сперма выплескивается прямо в рот любовнику. Тот медленно отстранился, и сделал то, от чего у Экити перехватило дыхание.       Кадык Химуры дернулся, и он услышал, как Кеншин глотает. - Ты... Ты бесстыдное животное, Химура.       Кеншин сощурился и приблизился к замершему Хисоко, целуя того в губы. В его глазах плясали дьявольские искры, и Экити не смог двинуться с места от шока, позволяя ему это делать. - Накажешь меня за это? - Почему... Зачем ты это сделал?       Экити тяжело дышал, не сразу отойдя от шока, все еще не веря, что Химура это сделал. - Потому что я люблю тебя. И свою ревность можешь запихнуть себе в задницу, если ты все еще сомневаешься во мне.       Кеншин легко усмехнулся, и медленно встающее из-за горизонта солнце отбрасывало алые лучи в его волосы, делая их похожими на чистый огонь, о который можно было обжечься.       Демон. Как есть, демон.       Видя блуждавший по нему взгляд голубых глаз, Кеншин улыбнулся Экити и поднес его руку к своей груди, поежившись от приятного контраста прохладного тела и обжигающей теплом ладони. - Ты слышишь мое сердце? Чувствуешь, как оно бьется меж пальцев?       Хисоко чувствовал. Обычно у них не было достаточно времени, чтобы обращать внимание на такие мелочи, и сейчас после странного нового опыта, ему это даже нравилось. - Похоже на... Птицу.       Столько раз он видел, как Химура двигается, и на что способен в экстремальных ситуациях, и привык воспринимать его больше как потустороннее существо, а не человека из плоти и крови. Но вот оно - доказательство того, что он вполне себе человек. С бегущей по артериям красной кровью и сердцем, что быстро трепыхалось в груди.       Он медленно провел кончиками пальцев вверх, коснувшись выпирающих ключиц и шеи, наблюдая как Химура замер, наслаждаясь этими прикосновениями, блаженно зажмурив глаза. Пальцы скользнули по следам от засосов и внутри него вновь зажглось желание наставить новых на этой бледной коже. - У нас есть еще немного времени... - Хорошо.       Оторвавшись ненадолго от тела Химуры, Экити настроил сиденье так, чтобы они смогли расположиться немного удобнее и откинул его назад, в почти лежачее положение.       В нос ударил запах оружейной смазки, тонким шлейфом тянувшийся от груза под брезентом, но вскоре к нему подмешался другой - едва уловимый травяной запах от волос Химуры, и его тела. Кеншин забрался на него сверху, поравнявшись с его лицом. - Мне нравится именно так встречать рассвет. - Не хочешь немного посмотреть? - У меня есть дело поважнее.       Тихо звякнула пряжка ремня и Кеншин почти изящно вылез из штанов, оставшись в черных боксерах. Удивительно, что этот человек, любящий многообразие цвета, для своей одежды выбирал полное его отсутствие. Даже для нижнего белья.       Хисоко устроил свои руки на его бедрах, притягивая рыжего ближе к себе. Да, секс в машине не был комфортным, но это их не особо волновало. Острые колени Кеншина упирались в самый край сидения, а рост Экити не позволял нормально вытянуть ноги, но оба игнорировали это, когда их губы вновь встретились, а руки исследовали тела друг друга.       Он не упустил возможность огладить покрытый редкими рыжими волосами лобок и стянул последнюю деталь одежды с Кеншина, заставив того глухо простонать. Он тоже был возбужден, и горячая намокшая от смазки головка уперлась ему в низ живота, когда он вновь прижал Химуру к себе. На щеках горел пунцовый румянец, а губы были еще влажными от их слюны. - Ты только мой, слышишь? Всегда будешь моим, и ничьим больше.       Экити сомкнул пальцы на его стволе, начав сразу двигать рукой вверх-вниз, а другой ухватился за подбородок Химуры, поднося пальцы к его губам. Постанывая от резко накативших волн удовольствия, Кеншин приоткрыл рот, пуская его пальцы и принялся мягко посасывать их, оплетая языком. Хисоко жадно наблюдал за ним, ловя каждый стон любовника, немного ускоряя темп руки на его члене. Крупные капли смазки пачкали пальцы и капали ему на живот, а проворный язык сделал несколько пальцев достаточно влажными, чтобы те без труда вошли в него.       Огладив кольцо мышц, Экити мягко толкнул в него сначала один палец, а потом сразу второй. Химуру словно прошибло током, он выгнулся, не сдерживая грудной глубокий стон, больше походивший на крик, и будь это их первый раз, альбинос бы подумал, что делает ему больно. Но похотливые искры в глазах Кеншина говорили о том, что процесс ему нравится, а движения бедрами стали более размашистыми, позволяя ему получить максимум ласки с обеих сторон. Сам Экити чувствовал, как и его член налился кровью, готовый к действиям, а внизу живота в тугой узел скрутилось возбуждение. В салоне машины смешались все запахи, откладываясь где-то в глубине сознания, и отныне запах оружейной смазки не будет для него уже таким резким и неприятным.       Вытащив пальцы из Кеншина, он огладил его упругую ягодицу, и сжал пальцы так, что Химура сдавленно вскрикнул, негодующе зыркнув на любовника, но Хисоко слишком долго ждал их близости, чтобы обращать внимания на такие мелочи. К тому же, когда он пристроился головкой между ягодицами и нетерпеливо вошел в Химуру, тот уже не беспокоился о синяках. Оба глухо застонали, уткнувшись друг в друга и принялись двигаться навстречу поглощающему все вокруг удовольствию.       Возбуждение делало боль несущественной и такой далекой, что они не обращали на нее внимания. Кеншин обвил шею Экити руками, так крепко, словно пытался задушить его, а Хисоко уткнулся в его шею носом, дыша запахом его пота и принялся обновлять поджившие засосы со всем рвением и старанием, на которые был способен.       Стекла в машине запотели от их тяжелого влажного дыхания, а встающее на горизонте солнце отбрасывало причудливые тени в салоне, блуждая в их волосах и выделяя крупные капли пота на лицах и телах.       Оба понимали, что каждый их раз может стать последним, а потому между ними не было ни капли фальши или притворства. Стоны никто не сдерживал, и не пытался выглядеть как-то лучше и более пристойно - это был животный, ничем не замутненный секс двоих обреченных на смерть людей. И когда оргазм наконец накрыл их, они смотрели друг другу в глаза, впитывая удовольствие каждой клеткой своего тела, с жадностью подростков, которым никто не мог бы помешать на этом богом забытом шоссе рано утром.