Демон моего сердца

На самом деле это дело было Рамару довольно хорошо знакомо. Может не на таком уровне, но он, во-первых, большую часть жизни был наёмником. Во-вторых, с детства кое-что понимал в том, что такое интриги. Рамар редко распространялся об этой стороне своей жизни, но Маркус знал, что его изгнанию из отцовского дома сопутствовала какая-то замысловатая история, связанная с его братом. Шахматная партия, которую он не смог выиграть, потому что был слишком юн и наивен. Рамар оставался честным и довольно прямолинейным, но наивным больше не был. В последующие несколько часов, пользуясь наводками Валенсии, они обыскали все закоулки дворца, чтобы действительно собрать замечательный компромат: на всех троих участников борьбы за трон. — Элокристо привёл войска, чтобы устроить военный переворот, — поделился Рамар открытиями с Валенсией и другими советниками, когда они все снова встретились в бальном зале. Он умолчал, что за этим открытием стояло увлекательное путешествие по полному трупов саду, в процессе которого пришлось убить не меньше десятка валаскес — у Маркуса до сих пор слегка дымился орб. — Тут его солдат едва ли не больше, чем наших. Во дворце есть настоящие слуги? Потому что те, которые с острыми ушами, кажется, все поголовно планируют покушение на принца. — Это не удивительно, — Валенсия нахмурилась. — Консетар поступил с любовником действительно подло. — Прелесть моя, ты ещё не разучилась сочувствовать? — Коралл подняла бровь. Валенсия нахмурилась ещё сильнее и промолчала. Маркус вспомнил ещё одну историю. О том как, по слухам, Валенсия обратилась к церкви. Это были рассказы из серии тех, которые никогда не находят подтверждения, потому что такие люди как Валенсия просто не оставляют вживых кого-то, кто мог бы это подтвердить. Но поговаривали, что когда-то в жизни тайного канцлера существовала некая девушка, которая значила для неё слишком много, и мнения расходились в том, кто из них кого приказал убить. — Что ж, — приподняв бровь Коралл оглядела собравшихся. — Тогда решение, предполагаю, очевидно? Мы поддержим законного наследника, принца Консетара. Есть идеи, как предотвратить покушение? — Покушение, безусловно, следует предотвратить, — согласился Рамар и Коралл засияла улыбкой. Маркус заподозрил, что Коралл ожидала от Рамара такого согласия. Он даже немного забеспокоился о влиянии этой женщины на своего друга, когда Рамар произнёс: — Но я бы не стал забывать, как Консетар относится к своим союзникам. Не знаю как вы, а я бы не хотел оказаться выкинутым на помойку, как Асарэль. На несколько секунд наступила задумчивая тишина. — Что ты предлагаешь? — спросил после паузы Эшран, который давно уже перестал отстаивать идею поддержки Элокристо. — Сразу хочу сказать, что считаю твою оценку ситуации неверной. Наших солдат тут не меньше, но обучены они лучше. — И всё же я не хотел бы доводить дело до военного противостояния, — Рамар потёр подбородок. Эшран устало вздохнул и закатил глаза. Рамар всё время старался не доводить дело до военного противостояния. — Я за систему противовесов, — после долгого размышления, сказал он. — Постараемся помирить Консетара с Асарэлем до такой степени, чтобы они больше не пытались убить друг друга. У Асарэля мало шансов добиться реального влияния, сейчас он может мечтать только о мести. Но он должен понимать, насколько это важно для его народа. И если нам удастся снова сделать его фаворитом, он будет нам благодарен. Ну, в теории… — А если будет недостаточно благодарен, у нас будет Элокристо, который всегда готов завершить переворот. Рамар кивнул. — Как ты собираешься это сделать? — поинтересовался Маркус. — О, — хором ответили Валенсия и Коралл, и переглянулись. — Исходя из всего сказанного вами, — продолжила Коралл. — … у нас есть несколько идей, — закончила Валенсия за неё. «Идеи» двух этих опасных женщин вертелись в основном вокруг писем и прочих мелочей, которые Рамар с компанией насобирали, пробираясь по заброшенных крыльям дворца. Особое место во всём этом занимала серьга, которая, если верить лежавшей рядом записке, была подарена Асарэлю принцем Консетаром, а затем грубо брошена обратно наследнику в лицо. Маркус сомневался, что людей такого склада прошибёшь сентиментальным письмом, но когда заикнулся об этом Динаре, та лишь задумчиво и мечтательно улыбнулась в ответ. — О, — откликнулась она. — У сильных мира сего сложные отношения с таким понятием как любовь, — помолчала и добавила: — к тому же это хорошее доказательство того, что будущий монарх в сговоре с эльфами, а Асарэль — его тайный шпион, так что никто из них не сможет просто проигнорировать это обстоятельство. — А что насчёт валаскес? Думаешь, они хотели посадить на престол своего ставленника? — Думаю, это было программой максимум. Им было бы вполне достаточно окончательно развалить Каледос и сожрать его по кусочкам. — Как не изящно, — Маркус насупил нос. — Зато правдиво, — Динара вздохнула. На аудиенцию, венчавшую вечер, Рамар отправился в одиночестве. Остальным оставалось лишь скрестить пальцы и надеяться, что всё пройдёт удачно. Однако к тому времени даже самая подозрительная Валенсия признала, что угроза в целом нейтрализована. Асарэль осознал перспективы и обещал проследить за безопасностью принца в случае, если Гроссмейстер выскажется за него, Элокристо был пристыжен предъявленными ему доказательствами его предательства и соглашался подождать более удобного момента — в обмен на такое же положение при будущем императоре. — Это всё очень хлипкая конструкция, — заметил Маркус, наблюдая, как Рамар возвращается из-за закрытых дверей, за которыми проходила финальная часть переговоров. — Как и всё хорошее в этом мире, мой дорогой. Как и всё. Рамар подошёл к ним и с торжествующим видом оглядел соратников. — Готово, — сказал он. — Мир восстановлен. По крайней мере, пока. Нам дают право военного прохода через Каледос. Коралл шумно выдохнула и Рамар тут же обратил взгляд на неё. В этот момент грянула музыка и пары шурша длинными широкими юбками хлынули в зал. Рамар, продолжая улыбаться, склонился в поклоне и протянул руку Коралл. От внимания Маркуса не укрылось, как слегка порозовели её щёки, когда она вложила свою руку в её ладонь. Коралл прекрасно танцевала. Маркус не особенно удивился, узнав, что Рамар от неё не отстаёт. Он несколько секунд наблюдал за парой, искренне радуясь за друга и наслаждаясь красотой. Потом прерывисто вздохнул, отвернулся и побрёл прочь, в сторону выхода из дворца. Маркус тоже хорошо танцевал. Хотя вряд ли кому-то пришло бы в голову этим поинтересоваться, а если бы кто-то из девушек об этом и спросил, он всё равно бы отказал. Это было ещё одно бесполезное умение в его коллекции, он прекрасно знал, что ни один мужчина никогда не выставит себя дураком настолько, чтобы прилюдно с ним танцевать. Мужчины не танцуют друг с другом, в конце концов. Он не заметил, как вышел из здания и остановился только ощутив, как свежий морозный воздух ударил ему в лицо. Маркус моргнул, привыкая к полумраку и тишине после шумного освещённого зала. Колючие снежинки падали на его нежную кожу, всё ещё не привыкшую к северным морозам. Звуки музыки доносились из зала, который теперь отчего-то казался чужим, как будто Маркус был там совсем лишним. Он сделал несколько шагов вперёд и снова остановился, только чтобы понять, что оказался на той самой площади, где уже был во время первого визита Рамара в Каледос. Никто не ждал холодов, даже таких мягких, когда вода едва-едва превращалась в лёд, так что фонари и окна были украшены свежими цветами, которые теперь покрывались маленькими сугробиками и медленно увядали. Людей было гораздо меньше, чем внутри, но всё же достаточно много, они стояли кучками тут и там, негромко переговаривась о своих делах и вряд ли думая о том, что империя только что едва не развалилась на части. Это были простые горожане, которых не стали бы приглашать на бал, и которые вышли на улицу в эту зимнюю ночь чтобы получить свою толику праздника. А по другую сторону плошади находилась колонада, на которую Маркус уже таращился прежде, во время прогулки с Камилом. Тогда, больше года назад, мысли о том, что когда-нибудь Эшран приведёт его в это место, казались Маркусу невозможно глупыми. Они были настолько чужими, насколько могут быть только два человека рождённые и воспитанные среди разных народов, отстаивающие противоположные ценности и опасающиеся друг друга, как олицетворения всего, что угрожало их привычному миру. Маркус сильнее прикусил губу, подумав о том, как много изменилось за этот год — и насколько мало. Казалось он прожил целую жизнь, и в то же время вернулся к началу. Он снова стоял здесь один, и собственные мысли и чаянья казались ему невозможно глупыми. Маркус уже собирался было развернуться и пойти прочь — он не знал куда, прогулки по ночному городу всегда заканчивались для него головной болью и провалами в памяти на утро, но это был проверенный способ сделать что-то, когда не можешь сделать совсем ничего. Он наполовину обернулся и охнул, столкнувшись с чььим-то тёплым, массивным телом. — Ты не танцуешь? Эшран стоял невозможно близко и снежинки медленно оседали на его золотистые кудри, на широкие плечи и красивое лицо. На нём не было обычного мехового плаща, и он смотрелся непривычно в этом каледосском камзоле — непривычно, и ещё более красиво, чем всегда. — Что? Эшран, всё это время смотревший на Маркуса так же внимательно, как маг смотрел на него, теперь медленно перевёл взгляд ему за спину. — Я спросил, не хочешь ли ты со мной потанцевать, — уже немного рассеяно повторил он. — Но… Это он? — Он — кто? Эшран не ответил. Он на мгновение снова перевёл взгляд на Маркуса. Поймал его руку и потянул, как показалось магу к центру площади. — Эшран, мы не можем танцевать на площади, тут полно людей. Мы будем толкаться и… и все это люди будут СМОТРЕТЬ как танцуют двое… Маркус не договорил, потому что центр площади остался позади, и они оказались под сводами мраморной колонады. Эшран повернулся к нему лицом и наклонившись почти коснулся губами его губ. — Ты… не обязан этого делать, — пробормотал Маркус ему в губы, чувствуя горячее дыхание Эшрана на своём лице и борясь с желанием закрыть глаза и просто отдаться тому, что вот-вот произойдёт. — Я помню, в Кровале, — тихо сказал Эшран не отодвигаясь ни на миллиметр. — Я помню, что тогда ты этого хотел. Маркус тихонько застонал. Он всё-таки закрыл глаза, когда губы Эшрана коснулись его губ, и не заметил, как его руки оплели плечи командора, притягвиая ближе к себе. Этот поцелуй не был яростным или страстным, как это бывало почти всегда. Но он был нежным и долгим, и ощущение губ Эшрана, его вкуса на губах, заполнило для Маркуса всё. Поцелуй ещё длился, когда Эшран осторожно перехватил его руку и медленно закружил по плошади под тихие звуки музыки, доносившиеся из дворца.