Демон моего сердца

      — Я когда-нибудь переходил грань?       Маркус моргнул. На мгновение ему показалось, что Эшран вообще не расслышал его последних слов. Но когда он снова поднял веки, командор по-прежнему внимательно смотрел на него, и Маркус понял, что должен что-то ответить.       — Я когда-нибудь переходил грань? — глубокие низкие нотки на дне его голоса выдавали то, что для Эшрана действительно важен этот вопрос. — Возможно, когда всё началось… я знаю, что говорил слова, которые могли действительно ранить тебя… Что…       — Никогда, — быстро перебил его Маркус сделав глубокий вдох. Он снова прикрыл глаза, чувствуя как кровь приливает к щекам. Были вещи, которые он не хотел, не мог говорить вслух. Но он хотел быть честным с Эшраном, хотя бы раз. — Было… Были два случая, может быть, — сказал он наконец и глубоко прерывисто вздохнул. — Тогда, в башне, когда я пришёл к тебе ночью… Ты назвал меня ничтожеством, — Маркус сглотнул и замолк.       — Маркус, — мягко и с каким-то укором произнёс Эшран. — Ты не…       — Это обидело меня, — продлжил Маркус, не обращая внимания на его слова и открыв глаза в упор посмотрел на Эшрана. — Но и возбудило. Я фантазировал об этом половину следующего дня.       Маркус заметил, как командор сглотнул, как по его белому горлу промелькнул кадык.       — Когда ещё? — глухо спросил он.       Маркус снова прикрыл глаза и опять тяжело вздохнул.       — Ещё… в трактире… в ту ночь… — он запнулся и замолк. Почувствовал как колыхнулся воздух, когда Эшран наклонился вперёд и только когда пальцы Эшрана коснулись его руки, открыл глаза.       — Я не хотел тогда причинять тебе боли, — тихо сказал он.       Маркус нервно рассмеялся.       — Боль не при чём. Был момент, когда ты применил ко мне «Тишину».       Лицо Эшрана стало серьёзным, а взгляд — ещё более внимательным.       — Это боевое заклятье. Мне не следовало пускать его в ход в такой момент. Но ты… — Эшран шумно выдохнул. — Больше не было никакого способа тебя обуздать.       — Ну, — Маркус пожал плечами, позволяя своей руке уютно лежать в ладони Эшрана, — я могу понять. Просто… Таким беспомощным и слабым я не чувствовал себя ещё никогда.       — К тебе никогда раньше не применяли Тишину?       Маркус покачал головой.       — Наши Стражи не используют Пыль, забыл? — постепенно возвращаясь к привычному насмешливому тону, напомнил он. — Большинство обезумевших Стражей на дорогах тоже не успевают ничего сказать, прежде чем падают к моим ногам.       — Я больше никогда не сделаю этого с тобой, — не обращая внимания на его тон, твёрдо сказал Эшран.       — Не уверен, что я бы этого хотел, — улыбка сползла с губ Маркуса, когда он посмотрел Эшрану в глаза. Потом он снова глубоко вздохнул, выигрывая время и подбирая слова. — Эта «грань», о которой ты говоришь… Мне нужно заходить за неё, чтобы чувствовать, что она есть.       Эшран молчал и просто смотрел на него, и в какой-то момент Маркус не выдержал и опустил взгляд.       — Тебе не нравится то, что нравится мне, да?       — Я этого не говорил.       Когда Маркус снова посмотрел на Эшрана, тот выглядел немного потерянным, и взгляд его блуждал, но рука продолжала крепко удерживать пальцы Маркуса.       Потом он вздохнул и всё ещё не глядя на мага заговорил:       — Иногда я думаю, что если бы мог, никогда не причинил бы тебе боль. Никогда никому не позволил бы причинить её. Ты хрупкий и ранимый Маркус, куда более ранимый, чем хочешь показать, и я действительно хочу не мучать тебя, а оберегать.       Он сделал маленькую паузу и продолжил:       — Иногда мне кажется, что если я буду вести себя с тобой так, тебе быстро станет скучно со мной.       Эшран осторожно посмотрел на него, но Маркус продолжал молча смотреть ему в глаза. Он на самом деле не знал, что сказать. Эшран был Эшраном, и он уже занимал такую огромную часть его жизни, что Маркус сомневался, что какой бы то ни было поступок командора смог бы его оттолкнуть.       Но Маркус знал себя и знал, что отчасти Эшран прав. Маркус даже не запоминал имена тех любовников, которые были не в состоянии причинить ему боль.       — А иногда, — продолжил Эшран отворачиваясь, и в голосе его прозвучала что-то глубокое и тёмное, от чего по венам Маркуса мгновенно разлился огонь. — Твои желания пробуждают во мне то, в чём я не всегда узнаю себя. Или вернее то, о чём я хотел бы забыть.       Он резко замолк, погрузившись в какой-то собственный жестокий и тёмный мир.       — Эшран… — тихонько позвал Маркус и чуть повернув руку, легонько погладил шрам на его ладони. Эшран тут же вздрогнул и перевёл на него взгляд.       — Иногда я боюсь, что не смогу удержать ту тьму, которая клубится во мне. Которую ты как никто умеешь пробудить. Я боюсь, что причиню тебе настоящий вред.       Маркус сглотнул. Он просто неотрывно смотрел на Эшрана, потому что снова не знал, что сказать.       — Но какую бы ярость ты во мне не будил… Ты никогда не был «ничтожеством», Маркус, я хочу, чтобы ты это знал. Я хотел бы… Хотел бы делать с тобой всё то, что доставляет тебе удовольствие. Но я хотел бы, чтобы всегда, в каждый такой момент, ты знал, что на самом деле значишь для меня. Как я восхищаюсь тобой. Ты умный, ты свободный и ты такой… красивый, — закончил Эшран после небольшой запинки, и взгляд его снова смягчился, превращая сурового Стража с репутацией палача в смущённого новобранца, которым он когда-то был.       — Я думаю, — Маркус сглотнул и крепче сжал в ответ его ладонь. Кашлянул, заставляя себя продолжать: — Я думаю, каким бы ты ни был, Эшран, это всё ещё ты. Что бы ты не делал со мной. Не думаю, что тебе удастся чем-то меня оттолкнуть.       Вопреки его ожиданиям, лицо Эшрана помрачнело, заставляя Маркуса ощутить досаду и подумать, что он что-то сказал не совсем так.       Потом Эшран моргнул, наклонился над столом и поцеловал его, вовлекая в круговорот мимолётных и сладких ощущений, которые тут же смешивались с глубоким желанием и почти неутолимой телесной жаждой. Маркус мягко придержал его лицо, не давая отодвинуться слишком сильно, и когда поцелуй оказался разорван, прошептал Эшрану в губы:       — Пожалуйста, больше не говори таких вещей. Иначе я расплачусь, — он очень старался, чтобы голос не прозвучал слишком искренне, хотя по горлу уже поднимался ком.       — Я вовсе не против тебя утешить, — отозвался Эшран и не думая отстраняться, и продолжая мягко, внимательно смотреть ему в глаза.       Маркус испустил рваный вздох и заставил себя отодвинуться первым. Он взял вилку и сделал вид, что занят раскладыванием еды, хотя голод перестал иметь какое бы то ни было значение.       Вечерело, ветер с гор становился всё сильней, и летняя ночь уже не казалось такой тёплой, как пару часов назад. Но Маркус не чувствовал ничего, кроме тепла этого взгляда, обтекавшего его, и близости Эшрана, которую очень хотелось считать вечной. Прошло несколько минут, а Эшран всё продолжал на него смотреть, и Маркус решился.       — Могу я тоже задать тебе вопрос?