Демон моего сердца

      Возвращаться в крепость пешком не стали, но подготовка к перемещению всё равно заняла некоторое время, в ходе которого Маркус оказался предоставлен самому себе. Эшран был по уши занят своими обычными делами, включавшими распределение солдат, патрулей и гарнизонов. Договор, который удалось Рамару заключить с эльфами из освобождённой крепости, был довольно плотным. Учитывая недавний раскол и угрозу нападния извне, они после недолгих переговоров согласились разместить у себя некоторое количество Стражей Эшрана. Рамар надеялся не просто остановить возможный перезахват и разграбление святилища, но и получить от эльфов новые знания о Запределье и о том, что представляет из себя Красная Пыль. Хотя эльфы явно не привыкли к подобным сделкам, они всё же согласились отрядить в крепость Братства нескльких своих «Хранителей знаний», среди которых была и сестра Финраэля. Не то чтобы она хранила много знаний, но очевидно, несмотря на первый прохладный приём, посчитала нужным ввести брата в курс дел.       Организацией всей этой части занимался Рамар, так что он тоже был полностью занят.       В крепость их отправляли порциями, потому что даже небольшая переправка всё ещё требовала усилий десятка магов. Маркус был в первой партии и когда узнал об этом, предположил, что кто-то из командиров решил побыстрее уложить его спать в его собственную родную кровать. Не то чтобы он был неблагодарен, но предпочёл бы отправиться вместе с Эшраном и Рамаром.       Тем не менее, спорить было бесполезно и через пару дней после пробуждения он уже нежился в своей родной ванне, которая казалась ему куда более комфортной, чем эльфийская, несмотря на то, что та тоже была выложена мрамором.       Ученики не пытались его тревожить, только Нави осторожно постучала в дверь под вечер и спросила, нужно ли им собраться в библиотеке утром.       Маркус поразмыслил и кивнул — ему было нечем заняться и он и так в последнее время слишком много спал.       Утренняя встреча была приятной — не только потому, что он, как оказалась, соскучился по своим ребятам, но и потому, что, как выяснилось, они не тратили времени даром. Все включая Нави хорошо продвинулись в управлении своей силой, их атаки стали более выверенными и от того более мощными. Райм, правда, был ощутимо недоволен результатом, и когда Маркус поинтересовался, в чём дело, он на мгновение стиснул челюсти, чтобы затем твёрдо произнести:       — Я видел, что твоя молния легко сносит манекен. Моя — нет.       Маркусу стало неожиданно смешно, но зная вспыльчивый характер Райма, он решил сдержаться.       — Сила заклятья — это не только само заклятье, это и сила мага. Конечно она будет расти со временем.       — У тебя она выросла довольно быстро, — ядовито заметил Райм. — Думаю, ты мог бы убить Динару, если бы захотел.       Маркус слегка растерялся.       — При всём богатстве моих эмоций в отношении этой женщины, я явно никогда не задумывался о том, чтобы её убить, — откликнулся он.       — Но ты бы мог! — с напором сказал Райм.       Маркус вздохнул и посмотрел на потолок. Он не хотел упоминать особые техники Эстера, о которых и так ходило много слухов. Практики, связанные с демонами.       — Давай всё-таки не будем сбрасывать со счетов мои природные способности.       Маркус понял, насколько промахнулся, едва это договорил. Он слишком привык пикироваться с партнёрами, которые были полностью уверены в себе. Маркус никогда не нападал, откровенно говоря, по большей части он защищался, хоть и пытался предать этому изящество фехтовальных выпадов.       — Райм, — вздохнул он, увидев, насколько побледнело лицо младшего мага. — Всё, что я хотел сказать, это что для продвижения нужны тренировки и время.       — Или запретная магия, — напомнил Райм.       Маркусу не оставалось ничего иного, кроме как промолчать.       К тому времени, когда вернулся Рамар, время уже близилось к середине лета. Тут, на севере, оно всё равно было заметно более прохладным чем то, к чему Маркус привык, но по крайней мере теперь у него появились все основания отказаться от многослойных мантий, купленных в Ганд-Ахаре, и надеть одну из тех лёгких туник, которые он привёз с собой из дома. Маркус долго разглядывал себя в зеркале, особое внимание уделяя видневшемуся из-под лёгкой голубой ткани обнажённому плечу. Кожа казалась непривычно белой, хотя не то чтобы это сильно его портило.       В начале первого месяца лета наконец добралась доставка с его покупками, так что несколько дней они со студентами потратили не на обучение, а на распаковку вещей и застилание новых покрывал. Маркус видел, как у девочек заблестели глаза при виде новых вещей и не удержался от того, чтобы принять деятельное участие в развешивании штор и расстановке всяких мелочей. Когда спальня учеников наконец расцветилась разными красками фиолетового и пурпурного, он наконец вздохнул с облегчением и с удовлетворением подумал о том, что ему всё-таки удалось привнести частичку дома в это чужое и неуютное место.       Вместе с тканями, подсвечниками и подставками для книг приехали и новые мантии. Маркус заказывал их без примерки, но намётанный глаз позволил угадать почти все размеры, только у Нави возникли сложности, но Сэн пообещала, что они всё подошьют ночью. Маркус с любопытством наблюдал за тем, как суетится стайка учеников, всё ещё похожих на кучку обеспокоенных птичек, только теперь эти птички как будто бы были родом с насыщенного теплом и яркими красками далёкого юга. Маркус ещё зимой подумал о том, что магам понадобится два варианта — зимний и летний. Летние состояли из нижних рубашек из мягкого, хорошо выделанного хлопка, и цветных туник наподобие той, что он и сам носил сверху, перекидывая через одно плечо. Туники можно было менять отдельно от рубашек, эти, первые, которые они примерили, были фиолетовыми и сшитыми из шёлка. К туникам прилагались серебряные пояса, отделанные самоцветами.       Маркус был бы не Маркусом, если бы наутро после примерки не вывел молодняк «в свет» в общую столовую, а затем не заставил вместе с ним прогуляться по саду, где воздух сейчас густо полнился запахами лекарственных растений.       Выход произвёл фурор в первую очередь среди других магов. Динара, любившая проводить время в саду с бокалом вина, подошла к нему и не спрашивая пожала руку.       — Я в вас сомневалась, сэр Эларн.       — Я в курсе, — признался Маркус.       — Но то, что вы сделали, выводит воспитательные методы на новый уровень.       Поначалу Маркус заподозрил в её словах сарказм, но по тому, как придирчиво Динара разглядывала его учеников, и по тому, как принялась поправлять складки на мантии у Сэн, с удивлением обнаружил, что Динара говорит искренне.       — Чувство стиля — это первый шаг к самоуважению, — твёрдо сказала чародейка. — А самоуважение — первый шаг к самоконтролю.       — Я… ошарашен внезапным сходством наших подходов, — признался Маркус. — Если вам интересно, можете заглянуть и посмотреть, что мы сделали со студенческими спальнями и библиотекой.       И Динара, к его удивлению, пообещала действительно это сделать.       Маркус не сказал бы, что Ирвин, старшие маги или, тем более, Стражи, приняли перемены с тем же энтузиазмом, но когда он смотрел на их вытянувшиеся постные лица, это того стоило.       В тот же день во время прогулки он увидел Эшрана. Возвращение командора не сопровождалось ни трубами ни торжественными процессиями, но когда они с Маркусом встретились взглядами, Маркус сразу же понял, что Эшран пришёл сюда из-за него. Он замер, забыв о всех недавних планах. В голове почему-то крутилась одна единственная мысль, и стоило Эшрану подойти к нему достаточно близко, Маркус сразу же выпалил:       — Мне привезли новую кровать!       За спиной у Маркуса послышались тихие смешки. Эшран тоже улыбнулся, шагнул вперёд, так что Маркус думал, что тот собирается его поцеловать… и просто коротко и нежно провёл рукой по его щеке.       — Это безусловно важная новость, — очень серьёзно подтвердил командор. — Но у меня есть несколько других.       Маркус поморщился от недовольства сменой темы и почувствовал, что щёки заливаются огнём. Эшран, однако, вместо того чтобы продолжить разговор каким-нибудь ужасно важным рассуждением о Деве и красных статуях, перевёл взгляд на учеников и слегка рассеянно оглядел их. Маркус не понял, заметил ли Эшран перемены в одежде. Но осмотром он явно остался удовлетворён.       — Хочешь отойти поговорить наедине? — предположил Маркус.       — Не стоит, — Эшран снова посмотрел на него, но теперь с лёгким сожалением. — Ты же знаешь, мне надо расквартировать…       Маркус закатил глаза.       — Я начинаю думать, что ты не командор, а хозяин гостиницы.       — Мне тоже всё чаще так кажется, — признался Эшран, и лёгкая улыбка проскользнула у него по губам. — В любом случае, я пока слишком плохо соображаю чтобы… — он чуть запнулся и после короткой паузы продолжил: — Чтобы осматривать новый интерьер. Я просто хотел повидать тебя.       Маркус почувствовал, что начинает улыбаться в ответ.       — Ещё я хотел сказать, что был бы не против завтра возобновить тренировки, — продолжил он. Маркус быстро закивал. Хотя ему не нравилось вставать спозаранку, он тоже уже начал скучать по возможности пострелять молниями в подчинённых Эшрана. <— И… — продолжил тот и снова замешкался. Потом вздохнул и закончил: — Рамар считает, что слишком долго откладывал суд над Сабитариусом.       По лицу Маркуса промелькнула тень.       — Он собирается сделать это завтра? — спросил он, чувствуя, как начинает посасывать под ложечкой.       — Сегодня, — оборвал его надежды Эшран. — Возможно, если ты поторопишься, у тебя ещё будет возможность поговорить с ним до суда.       Маркус рвано кивнул.       — Если хочешь, я провожу твоих подопечных до башни.       — Пожалуй, да, — Маркус вздохнул и обернувшись к Райму сказал: — Ты за старшего, как всегда.       Больше не вдаваясь в разговоры, он преодолел сильное желание заключить Эшрана в объятья хотя бы для того, чтобы на мгновение почувствовать себя в безопасности. Вместо этого он отвернулся и заспешил по дорожке сада в ту сторону, где находился вход в темницу.       Маркус пытался, на самом деле пытался. Он точно мог вспомнить как минимум несколько дней, когда засыпал с мыслью о том, чтобы навестить наставника. Но стоило проснуться, как его жизнь наполнялась голосами других людей, которые не требовали от него сложных решений и не вызывали чувства вины, и он снова выгонял мысли о магистре из головы.       «Слишком долго» — понял он теперь. Потому что когда Маркус вошёл в темницу, и раньше, чем он успел перевести дух и принять какое-то решение, увидел, что двое Стражей выводят Сабитариуса из камеры. Очевидно, его собирались отвести на суд.