Демон моего сердца

      Для начала, это была настоящая крепость. Не просто донжон и пара развалившихся стен, как раньше.       — В былые времена это место служило лишь одним из форпостов Нариана, — пояснил Сайлар с заметной грустью. Раньше Маркус никогда не замечал за ним тоски по древним временам, свойственной большинству эльфов — как диких, так и городских. Но сейчас взгляд мага подёрнулся дымкой задумчивости, и, казалось, он погрузился глубоко в себя.       — Как ты о ней узнал? — без задней мысли поинтересовался Камил. Маркус подозревал, что бард уже складывает в голове материал для баллады об исходе с Сияющего Пика.       Сайлар, однако, замешкался с ответом.       — Я видел её во сне, — наконец отозвался он, и несмотря на то, что все знали, что именно так Сайлар объясняет большинсто тех загадочных вещей, которые знает, это прозвучало несколько… двусмысленно.       Однако у крепости был с десяток башен, два крепостных двора и почти целые стены. Она веначала собой горный пик и дорога, подходившая к её воротам, была такой узкой, что едва ли по ней можно было пройти более чем по двое.       Конечно, это вряд ли сдержало бы атаку дракона, но в остальном это местно выглядело надёжным, спокойным… и в лучах весеннего солнца — даже красивым. И в конце концов, разве можно было надеяться на лучшее в их положении?       Благодаря зелью Эшрана, Маркус уже мог ходить, чем не могла похвастаться треть раненых, которых тащили на носилках. Рамар и Эшран вместе со всеми крепкими мужчинами помогали в этом деле. Маркусу же оставалось только ползти вверх, опираясь на посох, позаимствованный у одного из умирающих магов, и слушать рассуждения Камила и Сайлара о том, куда они попали и что ждёт их теперь.       — Рамара собираются короновать, — прорвался сквозь пелену его мыслей голос барда.       — Что?.. — Маркус растеряно вскинулся.       — Ну, не совсем короновать, — пояснил он. — Но объявить главой нового крестового похода, настоящим наследником Девы.       Маркус молчал, и Сайлар озвучил их общую мысль:       — Для многих подобные слова будут звучать плевком в лицо.       — Он знает, — Камил вздохнул. — Мы все знаем. Но чтобы двигаться дальше, надо признать своё происхождение. После того, как он едва не пожертвовал собой и пережив битву с драконом восстал из мёртвых… Валенсия и Тамрана искренне верят, что Рамар действительно тот самый дальний потомок Девы. Коралл ну… Она говорит, что как бы там ни было, принятие подобного титула позволит обосновать его притязания.       — А Эшран? — глухо спросил Маркус.       Он помнил, что несколько дней назад, когда они только двинулись в путь, Эшран выступал перед солдатами и вполне вдохновенно говорил о том, что нужно оставить прошлое позади, и о том, что вера ведёт их вперёд.       Вот только ещё тогда Маркус невольно задумался: верит ли он сам?       — Мне кажется, — после долгой паузы отозвался Камил, — то, что произошло во время осады, подействовало на него. Раньше он не принимал Рамара всерьёз. Считал проходимцем. Он, конечно, не говорил об этом вслух, но… иногда у меня мелькало такое чувство, что Эшран терпит его.       — А теперь?       — То, что Рамар был готов умереть за своих людей, многое значит для него.       Маркус промолчал. Он бы предпочёл, чтобы никому из них не пришлось умирать, чтобы что-то доказать.       Внутри замок выглядел куда менее великолепно, чем снаружи. Двор был завален обломками мусора, кое-где деревья проросли прямиком сквозь брусчатку. Однако одной из вещей, которые сразу же удивили Маркуса, было то, что замок выглядел просто… покинутым. Не разбитым в дребезги, как Сияющий Пик, а просто опустевшим в один миг. Он хотел было расспросить об этом Сайлара, но не успел, потому что Тамрана уже поднялась на внушительную лестницу, располагавшуюся в самом центре двора и ведущую ко входу в донжон, и взялась произносить речь. Она говорила о том, что в час разрушения и сумерек мира новая надежда воссияет над разрозненными землями. Что новый крестовый поход объединит враждующих под знамёнами нового братства и новой церкви. И поведёт их вперёд Наследник Девы, тот, в ком течёт её кровь.       Издали Маркус видел, что Рамар готовится выйти вперёд и поддержать её, и выглядел предводитель при этом как студент на экзамене. Когда очередь дошла до его выступления, он встал рядом с Тамраной и немного растеряно оглядел собравшихся.       Толпа примолкла в ожидании.       — Я — не наследник Девы, — твёрдо и громко произнёс Рамар.       Толпа безмолвствовала.       Тамрана сошла с лица. Кажется, она была на грани того, чтобы схватить «наследника» за шиворот и приложить головой о каменный парапет.       — Я не знаю, чья кровь во мне течёт, — продолжал Рамар.       Желание убить своего ставленника на лице Тамраны стало более явственным. Валенсия подошла к ней вплотную и шепнула что-то на ухо — возможно, предлагала использовать яд.       — И я думаю, — продолжал Рамар, не обращая внимания на разыгравшуюся у него за спиной пантомиму, — добрая половина из вас может сказать то же самое о себе.       По толпе прошёл шепоток.       — Вы хотите, чтобы я сказал вам, кем была моя прабабка в тринадцатом колене — но я этого не знаю, как не знет этого никто из вас. Кроме благородной Тамраны, разве что.       По толпе прокатился смешок.       — Я такой же, как вы, — продолжал Рамар. — Я здесь не потому, что меня послали Создатель, или Дева, или любые другие высшие силы. Я здесь потому, что жизнь не оставила мне возможности смотреть на происходящее со стороны. Быть может, если бы у меня был шанс, я бы бежал от этой войны и скрывался и надеялся, что она обойдёт меня стороной. Но у меня не вышло. И не выйдет ни у кого. Время откладывать и искать компромисы вышло. Если мы хотим жить в мире, в котором родились — нам придётся двигаться вперёд. Нам придётся начать этот крестовый поход. Только так мы выживем, сохраним тех, кого любим, и останемся сами собой.       Маркус знал, что в этот момент Эшран должен дать солдатам отмашку, чтобы те закричали «ура».       Эшран не успел.       Двор огласил многоголосый вопль.       — Рамар! — скандировала толпа.       — За нас!       — За жизнь!       — Вперёд!       — Что ж… по крайней мере это была не самая ужасная речь, которую я слышала, — произнесла Коралл пятью минутами позже, когда основной состав советников вошёл в тронный зал, оставив позади ликующую толпу.       — Мне тоже понравилось, — отозвался Эшран. Рамар с лёгким подозрением покосился на своего командора, и тот ответил на его взгляд спокойной улыбкой. — Ты показал им, что не ставишь себя на уровень богов. Это было хорошо.       — Я бы всё-таки предпочла немного больше божественности, — хмыкнула Валенсия. — Даже если актёр плохо помнит слова, он никогда не должен показывать этого зрителям.       — Я отлично помнил слова, — отозвался Рамар слегка прохладно. — Просто не люблю читать по написанному.       Маркус следовал в конце процессии рядом с Сайларом и Камилом и по большей части пытался понять, что он здесь делает. Очевидно, эльф должен был стать советником по вопросам эльфийских замков, а Камил просто много знал. Маркус также не удивился бы, если бы позвали Динару, но её почему-то не было, зато Рамар, не допуская разночтений, взял его за плечо ещё во дворе и потащил с собой в этот зал. В этот пустой, разрушенный зал. При виде тех руин, которые представляла крепость изнутри, в Маркусе просыпался инстинкт творца. Он не мог отделаться от желания повесить на обшарпанные стены новые портьеры и заменить ужасный, наполовину разбитый трон чем-то более приличным.       — Главное, что дело уже сделано, — резюмировал тем временем Рамар. — У нас есть множество насущных проблем, которые нам нужно решить. И не последняя из них — вопрос о том, что, нахрен, произошло? — на этих словах он развернулся и обвёл многозначительным взглядом собравшихся кругом него советников. — Кто на нас напал? Зачем? Почему мы узнали об этом в последний момент?       Валенсия устало потёрла веки.       — Очевидно, мы были недостаточно внимательны к предупреждениям, которые делали нам раньше.       — Я не помню никаких предупреждений.       — Вот именно, — с напором произнесла Валенсия. — Я понимаю, Рамар, ты многое сделал, чтобы поддержать нас с Тамраной. Но до сих пор все мы действовали так, как будто весь мир подождёт, пока мы завершим свои дела. Мы не думали, что у нас есть персонифицированный враг, который занимается тем же, чем и мы — пытается собрать осколки в единое целое. Очевидно, он у нас всё-таки есть. И он сумел объединить самые властолюбивые круги эстерцев и самых фанатичных Стражей.       — Не могу не восхититься его изворотливостью, — отметила Коралл, — непривычным для неё закрытым жестом скрещивая руки на груди. Маркус отметил про себя что сегодня, очевидно, все сговорились вести себя не по сценарию.       — Её изворотливостью… — не удержавшись, вклинился Маркус. — Простите, что вмешиваюсь в вашу большую политику, но может, начнём по порядку? Кто-нибудь вообще понимает, кто это такая?       Валенсия и Коралл многозначительно переглянулись. Потом, почему-то, посмотрели на Эшрана.       — В письме с требованиями, — нехотя произнёс он, — она называла себя… Святой Девой.       На некоторое время в зале воцарилось молчание.       — Той самой? — через некоторое время уточнил Камилл. — О которой написано множество баллад? Погоди, а почему об этом знаешь только ты?       — Назвалась именно ей, но я не склонен верить всем, кто претендует на божественность, — Эшран поморщился. — А знаю об этом я потому, что письмо было адресовано мне. Она предлагала именно мне выдать Рамара и возглавить её Стражей.       Снова наметилось тягостное молчание, однако Эшран прервал её в зародыше.       — Я думаю, это может быть связано с той ловушкой, в которую мы с Маркусом попали в цитадели Стражей. Кто-то прощупывал меня, искал слабости. Мы думали, что это лишь демон зависти, захвативший тело лорда-командора, но возможно, ниточки тянулись гораздо дальше. И я не думаю, что она ограничится попытками воздействовать на меня. В силу… обстоятельств… Она могла увидеть во мне слабое звено. Но поскольку с первого раза план не удался — она попытается найти к нам другой подход.       — Дело не в слабом звене, — тихо сказал Рамар, и Маркус отметил, что все присутствующие переводят взгляды с него на командора и обратно. — Она подразумевала, что ты можешь возглавить наших людей и привести их к ней. Они последуют за тобой так же, как последовали за тобой многие Стражи Гавани.       — Глупости, — голос Эшрана звучал вполне раздражённо. — Если на то пошло, в этом можно было заподозрить и Тамрану, и Валенсию…       — Нет, — прервал его Рамар. — Ты знаешь, что это не так. Если бы кто-то и смог возглавить Братство после моей смерти, то это ты.       — Я к этому не стремлюсь, — в голосе Эшрана прозвучал лёд, который Маркус уже начал забывать.       Рамар молчал, и Эшран, после долгой паузы, вздохнул:       — Какая разница, в конце концов? Важно понять, кому нам предстоит противостоять, как он будет действовать, и что нам делать дальше. Всё остальное подождёт.       — На этот счёт у меня есть некоторые мысли, — подала голос Коралл. — Если предположить, что эта Дева — Святая она или Нечистая, что больше подошло бы к её внешности — собирает союз как и мы, то сейчас для неё было бы логично попытаться привлечь на свою сторону противостоящие стороны Каледоса. Мы так и не завершили дело с Финраэлем, а кроме того, у императрицы есть и вполне законные противники. Двое её соратников смогут претендовать на власть в империи, если Олеана будет убита. Боюсь, нам стоит проработать такую вероятность.       Рамар коротко кивнул.       — Займитесь этим, — сказал он. — Что касается Финраэля — я готов отправиться на встречу с ним в любой момент, который вы посчитаете удобным. Но прямо сейчас, если вы не возражаете, я бы осмотрел свою новую спальню, искупался и поел. Впрочем, наверное, как и все.