Академии и Гримм: Солевое Издание

      Советчик из луны, выходил, мягко говоря, не лучший: как минимум сколько бы Жон не всматривался в неё, с трудом фокусируя расплывающийся взгляд — ничего дельного так от неё и не услышал. Зато вот пока что не идентифицированная родственница Пирры справилась с этим куда лучше: — Но это исключено, — когда первичный шок спал, та, видимо, поняла, что логичный в другом случае вариант для Жона был невыполним, — в больнице Вам не помогут, а лишь попытаются задержать до прибытия солдат… — скосив глаза обратно на женщину, он стал свидетелем того, как её плечи беспомощно опустились.       Уже прикидывающий, как бы получше как раз этот очевидный факт объяснить, Жон оказался приятно удивлён, а его проявление поспешило обратить эти ощущения в слова:       1.Логика?! В моём диалоге?! [Внимание] [Интеллект] [Выступление]       2.Я уж думал, что ты предлагала с учётом всего этого, подбивая на штурм. А жаль — там делов-то на двадцать минут: зашли, вышли, добили свидетелей [Проницательность] [Выживание] [Сила]       3.Да, не парься ты так, даже без идущей охоты за моей головой я бы всё равно отказался от посещения больницы. Не лучший опыт в прошлом, все дела [Мудрость] [Медицина]       4.В такой компании мне в любом случае никакая больница не нужна — одного твоего присутствия хватает, чтобы исцелить мою душу и тело [Харизма] [Природа] [Мужчина]       5.Как же тяжело быть популярным, ну ты должна понимать *подмигнуть* [Проницательность] [Внимание] [Расследование]       «Ну, учитывая мою удачу, рано или поздно с Пиррой я всё равно встречусь… и вот как она тогда отреагирует на попытку подката к её…» — по-хорошему уже надо было бы узнать, кого «её» конкретно. Впрочем, в любом случае, Жон был слишком уж заинтригован возможной реакцией. Так что выбрал четвёртый вариант, заодно разрядив ситуацию, а то женщина что-то уж слишком сильно загналась из-за неудачи, произошедшей даже не по ее вине.       Пристально наблюдавший за её лицом Жон прекрасно видел конкретный момент, когда до нее дошло сказанное. Правда из-за холода румянец уже присутствовал до этого, оставляя довольствоваться лишь широко расширенными глазами и открытым ртом. Но мир в её лице тут же поспешил напомнить, что всё куда как сложнее, потому что спустя пару секунд взгляд женщины вильнул в сторону. — Да… Вы любите отшучиваться в подобных ситуациях, — пробормотала она. Чтобы в следующий момент ойкнуть, схватившись обеими руками за лоб, прикрывая место, стратегически пораженное щелбаном. — Личико попроще сделай, — улыбнувшись краешком губ, хмыкнул Жон в ответ на подобную (справедливую) претензию. А то уж очень ему не понравилось, что в тоне женщины промелькнула зависть. Да и совсем некстати всплыла статистика о том, что все взрослые женщины, с которыми ему приходилось встречаться до этого момента, имели проблемы либо с законом, либо с головой. В некоторых случаях даже без «либо». — Помогать «предателю человечества» надо или с лихой улыбкой, или в панике, — пояснил, как само собой разумеющиеся, Жон, бросив покровительствующий взгляд. — Вас несправедливо обвинили… — ещё до того, как женщина успела бы закончить, он перебил ее: — В это веришь ты и твоя… — проявление тут же структурировало варианты:       1.Дочь [История]       2.Сестра [Мудрость]       3.Племянница [Выживание]       4.Клон, выращенный в сверхсекретной лаборатории по проекту супер-солдат [Интеллект] [Внимание]       5.Версия из другой временной линии [История]        «Для племянницы вы уж слишком похожи… Если я выберу «дочь», а окажется, что «сестра», то будет звучать как оскорбление её внешнему виду… а значит, действуем наоборот» — …твоя сестра, а вот остальной Ремнанат уверен, что я крайне нехороший тип, — нет, еще, конечно, была Ари, но мудрый человек не станет лишний раз упоминать других девушек в разговоре, — так что будь добра соответствовать. Тем более это не так сложно. Давай, попробуй наконец улыбнуться. — Сейчас несколько не время для Ваших игр… — в шарф пробормотала она, отсутствием замечаний подтверждая, что он угадал степень родства, — Вам нужно быстрее оказаться в безопасном месте и сменить бинты, давайте… — Неа, — по-простому пожал целым плечом Жон, — пока ты не выполнишь мои требования, я отказываюсь от твоей помощи. Если этого слишком для тебя — можешь бросить меня прямо здесь, я не обижусь и не приду мстить, обещаю, — его план в любом случае не опирался на неожиданное появление сочувствующего лица. Да, с её помощью будет попроще, но ничего такого, что не мог дать заложник-другой. — Почему Вам надо всё так усложнять? — со вздохом прошептала женщина, лишний раз подтверждая опасения Жона. Вряд ли одна улыбка была таким уж усложнением, а значит, ее напрягало нечто другое. Да и к тому же: — А почему ты гуляешь среди ночи, по лесополосе в одиночку? — вопросом на вопрос ответил он.       Нет, Жон, конечно, вполне допускал тот факт, что она увидела огоньки пылающих глаз коня (хотя с той скоростью, с какой они летели, окно для этого было не более пяти секунд), но, даже не говоря о том, что та почему-то оставалась допоздна у окна, что само по себе звоночек… Так вот, какой здравомыслящий человек в подобных условиях пойдёт проверять, а что это там пролетело, в одиночку?       С этим вопросом, конечно, можно было разобраться и в безопасном месте, но так как с каждой проведенной секундой в Жоне всё росло подозрение, что женщина буквально заставляет себя помогать, он собирался подтвердить свою гипотезу и если что отказаться. Ведь какой бы ни была истинная причина её поступков, она всё же решила помочь — нечто, на что не стали бы идти процентов так девяносто девять других людей. Его отказ стал бы платой за подобную доброту — риски-то реально запредельные. — Я не хочу об этом говорить, — не рискуя встретиться взглядом, бросила она. К несчастью для женщины, для его проявления, так любящего играть в угадайку время от времени, подобные слова стали аналогом красной тряпки для быка:       1. Неужели ты маньячка, которая ищет себе жертв по ночам, а после закапывает их в лесополосе, и ты наткнулась на меня, как раз во время одного из своих преступлений? [Расследование]       2. Всё ясно. Ты скрываешь свою вампирскую сущность, из-за которой можешь гулять только по ночам [История]       3. Из-за славы сестры тебя уж слишком часто узнают на улице. Не так ли? [Проницательность]       4. Бессонница заебала, эм ай райт? [Медицина]        5. Ночью кушается лучше, и, чтобы избежать искушения, ты стратегически сбегаешь подальше от холодильника! [Интеллект]       Третий вариант был настолько похож на правду, что, скорее всего, ей и являлся. И пускай даже Жон их в первый момент вообще перепутал, беспокоили девушку как наверняка как раз те, кто чётко знали, к кому подходят. Прилипалы ненавязчиво пытающиеся добраться до ставшей недоступной благодаря Бикону Пирры через сестру.       Но так как правда это не всегда лучший вариант, вместо третьего Жон выбрал первый. — Что?! — вызвавший закономерный шок у обвиняемой. И он не собирался давать женщине спуска: — Я буду молчать, пожалуйста, не убивай и меня тоже! — имитируя ужас в своём голосе, он сделал вид, что собирается бежать (отползать от неё), развернув корпус и сместив здоровое колено. — Стой ты же еле держишься на ногах! — то ли его актерская игра была столь убедительна, то ли женщина за то недолгое время их знакомства (и благодаря сообщениям от сестры) уже осознала уровень долбоебизма Жона, посчитав что да, он вполне мог в такой ситуации пуститься на утек чисто ради шутки.       Для пресечения побега, женщина, вскочив на ноги, схватила его за (здоровое) плечо. В её планах было просто остановить Жона на месте… но как обычно и бывает, когда всё «просто», начинаются сложности. Сложности выглядели как немного подтаявший и успевший заледенеть снег, так уж удачно попавшийся прямо ей под ногу. Если бы не отсутствие соответствующие плашки, Жон бы поблагодарил своё проявление: уж очень был похож эффект на его работу. Но нет, случайности всё ещё случались в этом мире и просто так.       Заваливаясь назад, она закономерна дёрнула Жона за собой, и, учитывая, что потеря крови на пару с едва работающей ногой стабильности не добавляли, он навернулся следом (не то чтобы он в любом случае собирался сопротивляться). Единственным минусом был тот факт, что, выставив руку, чтобы случайно не задавить даму при падении, он перестал зажимать рану, так что красное пятно на бинтах потихоньку становилось все больше.       Если Жону подобная телесная близость не мешала (а скорее даже наоборот) тот вот сестра Пирры явно испытывала определённый дискомфорт, отвернувшись в сторону, чтобы не смотреть прямо на него. — О нет, мисс убийца, Вы меня поймали, пожалуйста, не убивайте! Я сделаю. Всё. Что. Угодно, — заменив ужас иронией, прошептал Жон. — Это не смешно… — с едва заметной обидой в голосе произнесла в ответ она. — Конечно, это не смешно… это, блин, очень даже грустно. Примерно так же грустно, как смотреть на то, как ты заставляешь себя помогать… — Я не заставляю себя, — на этот раз он был тем, кого перебили. Хмуро воскликнув, женщина чуть тише добавила, — я должна помочь… Вам.       Эмоции потихоньку начинали брать власть над фальшиво-вежливой стеной, которой отгородилась женщина. А значит, следовало надавить ещё немного, чтобы с концами вывести ту из себя. — С какого перепугу? — искренне удивился Жон, — уж кто-кто, а ты мне точно ничего не должна. Надо было просто отпустить и пойти домой спать, поутру забыв эту встречу как бредовый сон. — Как раз из-за того, что моя сестра отпустила тебя в тот раз, ты и оказался в таком положении! — с горечью в голосе выпалила она, наконец повернувшись лицом к лицу.       «Ебать как всё, оказывается, запущено…» — было прямо-таки мерзко осознавать, что по итогу Пирра назначила себя крайней. Хотя как раз она была в самом конце списка тех, кого он мог бы обвинить в случившемся (сам Жон шёл на первом месте, так что список по итогу был абсолютно бессмысленным).       Судя по тому, как рьяно её сестра, пытается помочь, несмотря на все выебоны Жона, вполне вероятен худший исход: с того самого дня Пирра всё это время мучила себя вопросом о том, что могло бы случиться, если бы тогда она настояла со своей помощью. Мучилась из-за буквально постороннего человека. Здоровым этот уровень ответственности язык не повернулся бы назвать даже у последнего имбецила, но это было лишь ещё одним подтверждением того, насколько хорошим человеком была Пирра по итогу. И ему очень хотелось верить, что… остальные были куда хуже.       «Быстро забудут, да, Кицунэ?» но хоть он и злился на биконовскую медсестру, всё же это по большему счету было бы лишь перекладыванием ответственности. Злодеем выступал только Жон и никто иной.       «Понятно теперь, чего она отказалась просто улыбнуться…» — ну, а как тут можно в целом даже задуматься выполнять подобную просьбу от гандона, из-за которого так страдает родной человек. Но и позволить умереть Жону от ран она тоже не может — ведь так Пирра получит ещё один пунктик, по которому будет себя винить.       «Ну и семейка мне попалась на пути» — это было сказано без капли иронии, с искренним восхищением к тем, кто в этом, мягко говоря, ебаном мире проявлял прямо-таки болезненный уровень ответственности, — «Давай, проявление»       Сам он бы подняться на ноги в таком состоянии без чужой помощи не смог. Но вот проявление было способно и не на такое. Переставшее слушаться тело оттолкнулось рабочей рукой, на мгновение перенеся вес на пострадавшую ногу, чтобы после подняться на целой. Несчастная губа Жона прочувствовала это мгновение сполна, наполнив, в которой раз, его рот металлическим привкусом. Пошатнувшись, страдая от вспыхнувшего с новой силой из-за рывка головокружения, Жон кое-как выстоял: пара минут отдыха перед этим всё же сыграли свою роль. — Веди, — коротко бросил он, сплюнув кровь, протягивая руку, чтобы поднять всё ещё лежавшую женщину на ноги. Встрепенувшись, стоило его слову прозвучать, женщина суматошно поднялась со снега, даже не думая о том, что отряхнуть тот. Ровно как даже не думая о том, чтобы принять его руку. Правда, ему хотелось верить, что это было не из-за отвращения, а потому что она не хотела лишний раз нагружать его и так поломанное тело.       Неловко, но аккуратно та позволила Жону закинуть руку себе на шею, чтобы опереться. Очевидно, что процессе она не могла не заметить всё ещё медленно расползающееся алое пятно. — Твоя рана… — как и с больницей, она быстро осознала бессмысленность своих слов. Ну не было у них способа нормально зажать рану при ходьбе. — Ближайший час с таким кровотечением на ногах я продержусь, — без бахвальства, серьёзно ответил Жон, упрямо делая вид, что выскочившая плашка это пустяк:       [Обман: успех]       «Ну, надеюсь, её дом не в другом конце города…» — только и мог что мысленно усмехнуться он.       Вместо подтверждения она правой рукой стянула с себя шарф, осторожно обмотав его вокруг лица Жона, не забывая при этом придерживать того. Не идеальная маскировка, но им должно хватить. Позволяя ему сделать первый шаг, женщина, подстраиваясь под темп, фактически потащила его в нужном направлении. Благодаря тому, что она забирала на себя часть нагрузки, пострадавшую ногу хоть и простреливало болью на каждому шаге, но всё же терпимо. Благо Жон намотал достаточно бинтов, чтобы кровь из неё не проливалась на землю, создавая прямой путь для потенциального преследователя.       Из-за его статуса преступника приходилось обходить кругляшок света фонаря по самому краю, но ничего сверх невыполнимого. Всё же, пусть он и был в розыске, но всё же специфичность обвинений сейчас несколько упрощала скрытное передвижение по городу: кто в своём уме будет тащить полумертвого «предателя человечества» в открытую? Так что даже немногочисленные в эту пору прохожие вдалеке ограничивались случайным взглядом, принимая их скорее за перепившую парочку. Впрочем, это не меняло того, что каждую плашку:       [Скрытность: успех]       Жон встречал с неподдельным облегчением.       И к счастью, его худшие опасения не сбылись. Женщина жила почти что у самой границы лесополосы, так что даже с их черепашьим темпом путь занял от силы полчаса. Сам дом представлял собой ухоженное двухэтажное строение, окружённое изгородью из либо искусственно,либо вечнозелёной листвы. У самого порога она вытащила ключи, ловко открывая дверь, затягивая Жона внутрь. Стоило замкам щелкнуть, отмечая, что они отсекли дом от внешнего мира, как та облегченно выдохнула. Всё ещё опираясь на неё, он отчетливо чувствовал, как та задрожала, видимо, сполна осознав, насколько она рисковала до этого.        Жон безмолвной статуей стоял рядом, позволяя той прийти в себя, попутно оглядывая убранство дома. И хоть он видел лишь малую часть, но ощущение, которое она на него произвела, можно было описать как: «Пустовато». Может, так казалось из-за просторности… но, скорее всего, владелица просто не стремилась заполнять его, вполне удовлетворённая текущим положением вещей. Что в свою очередь приводило к следующему выводу.       Тут не могла жить полноценная семья. Едва ли он имел право доверять поддельным воспоминаниям, но при прямом сравнении разница была очевидной. Железных доказательств у него не было… но, вероятно, в стенах столь просторного дома жили всего двое. А ныне он и вовсе был пристанищем для одной… — Прошу прощения, — отрывочно извинилась она, хотя извинятся то было не за что. Прямо так, не разуваясь, его потащили в гостиную, позволяя опуститься на кровать. Освободившись из поддерживающих рук, Жон сгрузил свой рюкзак на пол, тут же прогибая здоровую ногу под себя, чтобы коленом зажимать рану. — Давай я сама, — как только он потянулся к рюкзаку, женщина успела схватить его первой, открывая и вытаскивая бинты со спиртом, — подожди, я сейчас принесу ещё…       Стоило Жону кивнуть, как та и вправду пошла за собственной аптечкой, оставляя его предоставленному себе на какую-то жалкую минуту. Которую впрочем с головой хватало, чтобы подтвердить его предыдущую гипотезу: на всех немногочисленных фотографиях бережно расставленных на софе и ящиках, было всего двое сестёр. Причем Пирре было не менее двенадцати лет на этих фотографиях, что опять же наталкивало на определённые мысли.       Долго вести размышления в эту сторону ему не далась вернувшаяся женщина, чьё имя он так и не успел узнать… и, вероятно, так и не узнает: — Я перевяжусь, отвечу на нужные для успокоения Пирры вопросы и уйду до рассвета, — бережно принимая ножницы, чтобы срезать старые бинты, бросил Жон.       Реакция на его слова была несколько странной: женщина ненадолго замерла расфокусированным взглядом, глядя как он слой за слоем отдирает пропитавшиеся кровью бинты, после чего вздохнула и, глядя прямо ему в глаза, произнесла: — Все же за маской… вы настолько похожи, — позволив словам повиснуть в воздухе, она снова замерла и, глядя, как он вытаскивает «компресс», спешно добавила, — а, возможно, ты даже хуже, — перед тем как присоединиться к нему, бережно помогая стерилизовать рану, — прости, я ходила на курсы первой помощи, но с того момента у меня не было никакой практики, я не рискну тебя зашивать.       Стена, существовавшая с самого начала встречи, в одно мгновение испарилась, словно не существовал вовсе. Подчёркнуто вежливый тон сменился тёплым, заботливым… слишком уж быстро, чтобы Жон мог подготовится. — И… — когда пауза в разговоре начала затягиваться, покачав головой, добавила женщина, — не надо никуда уходить, пока ты полностью не восстановишься. — Вы и так помогли мне достаточно, не надо рисковать сверх необходимого, — не стоило забывать, кто проживал в этом доме и насколько раздражающими могли быть папарацци. Хватило бы лишь одного, не в меру любопытного, чтобы ситуация стала критической. А это был лишь один из возможных вариантов раскрытия. Его проявление, конечно, могло помочь, но оно не было всесильным. — Я и не надеялась, что ты ответишь иначе, — теперь же в её тоне появилась даже тоска, — ведь теперь ты мнишь себя должным помочь нам. Возвращая твои же слова: с какого перепугу? — роли поменялись, но ироничность ситуации не могла вызвать улыбки. — Всё проще, я просто отвечаю добром на добро, — потуже прижимая компресс к груди перед тем, как обмотать новыми бинтами, коротко бросил Жон. — Да, разумеется, это слишком удобная для тебя отговорка, чтобы не воспользоваться, — всё с той же тоской поделилась женщина, — правда, тебе не кажется, что после произошедшего пытаться продолжать прятаться за отговорками немного бессмысленно? —… — Жон в целом и сам это понимал, а потому мог лишь промолчать. — Но не то чтобы ты мог поступить иначе, — словно прочтя его мысли, продолжила она, — готов перетерпеть боль, лишь чтобы не признавать, что действуешь из чувства вины. В этом вы тоже крайне похожи… так, может, хоть перед тобой удастся выговориться. Может, хоть так удастся удержать тебя на месте, — Жон отчётливо видел, как её взгляд вильнул в сторону совместных фотографий, на пару секунд задержавшись на самой старой из них.       При всём том, она не прекращала помогать ему, удерживая на месте фиксаторы на пострадавшей ноге, чтобы он смог зажать их свежим набором бинтов. Бинты на руке, хоть и тоже по-хорошему надо было заменить, но они не так сильно пропитались кровью, так что, чтобы не тревожить переломы, Жон решил повременить. — Думаю, ты уже должен был заметить, что мы сироты, — не став подводить к этой мысли, прямо высказалась она, — Пирра родителей никогда не видела, а я уже и не помню, как они выглядели, всё же столько времени прошло. Но суть не в этом, — она покачала головой, — просто знай, что растить Пирру пришлось мне в одиночку. Не самое простое занятие для вчерашнего ребёнка… но многим приходится куда хуже, так что я не посмею жаловаться, — она горько усмехнулась, — сейчас… не посмею. Но тогда я была куда более слабохарактерной и ныла без остановки. Наедине, конечно, но, думаю, Пирра всё слышала. Нет… я в этом абсолютно уверена, ведь в ином случае она бы не выросла настолько… совестливой.       Последнее слово женщина выплюнула словно ругательство, замолчав на пару секунд перед тем, как продолжить. Сказанное едва ли давалось ей легко: — И… только подумай о том, насколько жалко это звучит, младшая сестра чувствовала вину из-за того, что своим существованием… тем, что вынуждала о себе заботиться, отняла у старшей юность. Так ещё и вбила себе необходимость отплатить… добром за добро, прямо как ты сказал. Тренируясь до изнеможения, участвуя в этих тупых турнирах, держа улыбку перед камерами — всё из-за того, что считает себя обязанной. Если кто и испортил сестре жизнь — то только я, — самоуничижительно склонила та голову.       В горле Жона пересохло, так что он тихо потянулся к рюкзаку за водой. Дождавшись, пока он утолит жажду, женщина кротко протянула руку, явно не привыкшая к столь долгим монологам. С тихим стукам опустевшая бутылка опустилась на столик, и разговор продолжился, переходя на самую неудобную для него тему: — Я не знаю, какими обстоятельства были в твоём случае… но вряд ли намного лучше, раз уж ты ведёшь себя буквально так же. Не мудрено, что за все эти годы ты оказался первым, кто смог заглянуть под маску моей сестры. А ведь вы были знакомы от силы неделю.       Судя по тихому всхлипу, раньше уже были те, на кого женщина возлагала свои надежды на этом попроще. И, видимо, имея куда больше времени, те с треском проваливались. — Всю степень её проблем ты оценить не смог, иначе сегодня это не стало бы для тебя шоком… но по сравнению с остальными даже это непревзойдённый уровень. Чего уже хватило, чтобы убедить меня в том, что тебя подставили, или словами самой Пирры: «Он может оттолкнуть, но не предать». Сегодня я лишний раз в этом убедилась.        «Не похоже, что им рассказали про то, что умру через год. Иначе вряд ли она бы говорила с такой уверенностью» — и, пожалуй, Жон хотел бы, чтобы она не говорила так уверенно. — Как меня высоко оценили, — вслух тем временем произнёс он, ухмыльнувшись, — ну, тогда считайте, что я оттолкнул Вас и вашу попытку приютить меня до конца исцеления. — Как хочешь, — тепло улыбнулась в ответ она, — но тогда к вине, которую я буду испытывать до конца жизни по отношению к Пирре, добавится и вина, которую я буду до конца жизни испытывать к тебе. Если бы я только промолчала и подыграла твоим шуткам, не став рассказывать о состоянии сестры, ты бы не почувствовал себя настолько ужасно и не попытался бы отплатить своим скорым уходом, так же ведь? — И… — И Пирре я перескажу всё это слово в слово, если ты уйдёшь. Думаю, она будет чувствовать себя еще более виноватой, — даже не пытаясь скрыть свою попытку манипулировать его эмоциями, кивнула женщина.       Стартовал раунд игры в гляделки, где обе стороны пытались пристыдить друг друга. Увы, у его противницы в это было куда больше опыта — слишком уж много она смотрела в зеркало: — Мне хватит недели для восстановления, — со вздохом сдался Жон, — за это время я буду сидеть тише воды, ниже травы, а затем свалю. Это не обсуждается. — Это всё о чем я могла бы просить, — смиренно поклонившись, без иронии, прошептала она. — Тяжело нынче быть хорошим человеком. Тяжело… — разглядывая очередной незнакомый потолок, пробормотал себе под нос Жон. Рука на автомате потянулась к вину.