Потерянный

      Восход Кровавой Луны ознаменовал начало ритуала. Наблюдая, как Секунда начала истекать кровью на звездном небосклоне, создавая красивый контраст на черном фоне, Охотник инстинктивно сжал древко своего копья как можно крепче, чувствуя, как от напряжения дрожат его руки, а холодный пот стекает по спине, что, однако, не могло поколебать его стальную решимость довести дело до своего законного конца. Казалось, что наступает начало самого настоящего конца, когда внезапно сорвался сильный ветер, холод которого неприятно царапал его лицо, что начал развивать его накидку из медвежьей шкуры, гася пламя костра внутри пещеры, где он сидел, дожидаясь заветного часа.              - Похоже, что пришло время, - сказал Охотник, вставая со своего места, вглядываясь в темноту, где они неделю назад возвели Часовню Невинной Жертвы. Изумрудный кристалл, излучал неестественное, режущее глаз, свечение изнутри Часовни, где они его заточили, заливая округу своим жутким сиянием. - Пора Дикой Охоте начаться.              Завывание малых гончих стало отчетливее, когда он оказался ближе, звуча отчаянно, дико и голодно одновременно, создавая жуткую симфонию, но при этом странную гармонию, соответствуя эфирному жуткому свечению из Часовни Невинной Жертвы. Изумрудный кристалл пульсировал от заключенной в нем могущественной и древней магии, когда он толкнул двери и вошел внутрь здания, где его уже ждали большие гончие, другие охотники и Егерь.              Охотник занял свое место посреди дюжины охотников, что будут сегодня помогать ему в ритуале, помогать добиться благословения самого Хирсина. Охотники окружили Охотника, наподобие его, одетые в шкуры животных поверх голого тела, но имеющие на своих лицах различные маски, сделанный из черепов животных, их добычи.              - Слушай, Владыка Дикой Охоты,       Мы, что бежим под луной, взываем к тебе.       Кровь пролита, и тени собираются,       Пусть начнется Великая Охота! - начал говорить Егерь, произнося строчки из ритуала настолько древнего, что не существовало на этом свете смертного, что мог помнить его в оригинальном виде, в том котором он происходил здесь и сейчас.              - Пусть начнется Великая Охота! - провозгласили охотники, и Охотник вторил им.              Егерь подошел к Охотнику, и, взяв его руку в свою, провел кинжалом по ладони, окропляя кровью маску-тотем, что была создана из медвежьего черепа. Кровь щедро залила внутренности маски, сделанной из медведя, на которого он охотился лично.              - Мы проливаем кровь во славу твою, Хирсин.       Как зверь не знает страха,       Как ветер не знает покоя,       Так и мы идем тропой Охоты!              - Мы идем тропой Охоты! - провозгласили охотники, и Охотник вторил им, чувствуя, как против воли его кружится голова от азарта предстоящей охоты.              Охотники достали кинжалы, возвысив их над головой, начали кружить вокруг Охотника, стоящего подле изумрудного кристалла.              - Пусть наши шаги будут легки, как лапы волка,       Пусть наши когти будут остры, как клыки саблезуба.       Мы охотимся не ради голода, но ради первозданного зова!       Прими нас, Господин Лесов,       И пусть слабый падет под ногами сильного!              - Пусть слабый падет под ногами сильного! - прокричали охотники, и Охотник не смел замолчать, крича вместе с ними, ощущая покалывание на своей коже, от могущественной магии, что наполняла воздух Часовни.              Егерь опустил руки, и протянул окровавленную кровью маску Охотнику, что почтительно принял ее, прежде чем надел, чувствуя, как прилипает она свежей кровью на его лицо. Подняв свое копье над головой, под возгласы окружающих его охотников и завывание гончих, Охотник направился на выход из Часовни, желая поскорее начать свою охоту.              Ритуал Невинной Жертвы, также называемый Дикая Охота, это был невероятно старинный обряд, извлекающий магическую энергию из мощного потока магии, омывающего этот мир. Создатели и время создания этих ритуалов были давно забыты временем, как впрочем, и правильные условия произведения самого ритуала. Но, при надлежащем соблюдении, данный обряд приносил большую власть и престиж Охотнику, включая благословение самого Хирсина, что не мог не заметить такой славной охоты.              Ритуал включал всемогущего Охотника со своими большими и малыми гончими, и жалкую и обреченную Невинную Жертву, по традиции называемую Зайцем, по имени смертного создания, на которого охотятся люди. С одной стороны, Охотник испытывал изрядный азарт и осознание своего могущества и власти над беспомощной дичью, а с другой стороны его трогала трагическая доля Невинной Жертвы. В высшем своем эстетическом проявлении данный ритуал уравновешивал экстаз убийства осознанием Охотником печальной участи и отчаяния Невинной Жертвы. То, как тело невинного Зайца разрывалось на куски, отражало трагический дисбаланс власти и жестокой несправедливости в этом мире.              Малые гончие взвыли, когда Охотник вышел из Часовни. Подойдя к огромной клетке, на окраине леса, он нажал на рычаг, освобождая огромного бурого медведя, который будет сегодня играть роль так называемого Зайца. Медведь, недолго задумываясь, проворно рванул в темный лес, скрываясь среди деревьев, слишком напуганный жуткими людьми и темной магией, что витала в воздухе, чтобы попытаться атаковать.              - Охота начинается с запаха крови и страха. Охотник должен знать свою добычу, прежде чем пуститься в погоню, - произнес Охотник первый Канон: Взятие следа.              Охотник освободил малых гончих из клеток, на что они тут же рванули в темный лес, на окраине которого находилась Часовня. Под Кровавой Луной, чьи лучи пробивались сквозь вершины деревьев, освещая его путь вперед, под лучами изумрудного сияния кристалла из Часовни за его спиной, Охотник поднял копье над головой и потряс им, провозглашая начало своей охоты, прежде чем рвануть в темный лес, вслед малым гончим.              Первый Канон символизировал момент, когда охотник выбирал свою жертву, так называемого Зайца. Жертва должна быть достойной, поскольку слабые и больные не приносят чести Охоте. Канон гласит, что добыча должна быть отпущена в дикую природу, чтобы испытать свой дух. В течение одной ночи жертве дается шанс скрыться, но ее путь уже отмечен Кровавым Клеймом Охоты.              - Бежать – значит дышать страхом, преследовать – значит дышать азартом. Ни добыче, ни охотнику не суждено остановиться, пока один не падет, - произнес он второй Канон: Травля.              Маневрируя между деревьями, он услышал лай малых гончих перед собой, что нагнали медведя, не давая тому скрыться среди темного леса. Они настигли его, но не атаковали, лишь поднимая его, не давая тому затаиться, гоня Зайца перед собой.              Второй Канон, это кульминация погони, когда охотники и добыча становятся частью единого ритма леса. Здесь проявляется природный порядок: слабые падают, сильные выживают. Охотник двигается бесшумно, словно тень, а затем, с гулким кличам бросается в погоню. Добыча может сражаться или убегать, но лес – это арена, где все предрешено. Канон запрещает охотникам нападать раньше, чем добыча почувствует их присутствие. Страх и осознание своей роли в Охоте – часть испытания.              Охотник услышал, как раздается лай, но уже за его спиной, когда большие гончие настигли его, обгоняя, чтобы окружить добычу. Выбежав на поляну посреди темного леса, залитую кроваво-красным светом Секунды над ними, он поднял копье над головой, пока большие гончие начали лаять, подзывая охотника убить добычу, что дрожала от страха.              - Когда когти вспарывают плоть, зверь кричит, и его крик отдается эхом в дикой чаще. Охотник должен ответить на этот зов, - произнес Охотник третий Канон: Зов.              Третий Канон символизировал священную связь между добычей и охотником. Если добыча показывает храбрость, Охотник дает ей шанс доказать силу, она получает право на вызов: один на один против Охотника. Охотник ритуально воет или рычит, призывая Хирсина узреть последний бой. Если добыча сумела ранить охотника, она заслуживает уважение. Иногда Хирсин дарует ей возможность стать частью его стаи.              Медведь, загнанный в угол, взревел от ярости, потеряв весь свой страх, который до этого одолевал его нутро, призывая спасаться бегством от противоестественной магии и жестоких людей. Гончие, хорошо дрессированные, расступились, давая Охотнику сразиться с Зайцем, одни на один.              Охотник начал выть и рычать в ответ, отказываясь уступать ни на шаг, поднимая копье, готовься пронзить добычу.              - О, Лорд Охоты! О Владыка Кровавой Луны!       Смотри вниз, Хирсин, и узри кровь, пролитую в твою славу! Вот добыча, что не сдалась. Вот зверь, что не пал без борьбы.       Ему дарован вызов, и клинки сойдутся в твоем имени! Пусть эта земля примет кровь достойных!       Пусть наши клыки испробуют плоть сильнейшего! Пусть эта битва будет священна,       И пусть падший восславит Охоту своим последним вздохом!              Заяц бросился на него, ревя от ярости и отчаянья, на что Охотник ответил взаимностью, сжимая древко копья до дрожи в руках. Медведь почти налетел на Охотника, как тот успел в последний момент увернуться, показывая свой опыт в охоте. Добыча резво развернулась, вставая на заднице лапы, оскалилась и взревела, желая запугать Охотника своим доминированием. Не желая упускать такой хорошо представленной возможности, Охотник резко бросился в атаку, ревя свой собственный победный клич, вонзая острее копья в шею медведя, серьезно раня его, но не убивая.              - Лишь смерть завершает Охоту. Но даже падший может обрести место в Великой Стае, - произнес Охотник четвертый Канон: Подтверждение смерти.              Четвертый Канон, финальный этап, когда жертва либо окончательно погибает, либо ее душа становится частью стаи Хирсина. Охотники окружают павшую добычу и ждут ее последнего дыхания. Кровь добычи собирается и приносится в жертву на ритуальном камне. Бывает такое, что умирает Охотник, но выживает добыча и тогда, если Хирсин благосклонен, дух погибшего может быть вознесен в его владения, чтобы охотиться вечно. После этого охотники сжигают маску-тотем павшего и разбрасывают пепел, знаменуя конец цикла Охоты.              - Охота не имеет конца, пока Лорд Зверей наблюдает. Сегодня мы охотники, завтра можем стать добычей. В этом и есть истинная природа жизни, - произнес Охотник, не отрывая взгляда от павшего зверя, что издавал свои предсмертные хрипы, но ощущая, как другие охотники, что помогают ему ритуале, подходят на поляну.              Невинная Жертва издала свое последнее дыхание, прежде чем замереть навсегда. Охотники принялись собирать кровь из добычи, пока Охотник стоял и смотрел на результаты своей охоты.              Уже позже, выйдя из леса, встав перед Часовней, Охотник мог наблюдать, как под предводительством Егеря, охотники начинают приносить в жертву кровь Невинной Жертвы, произнося строчки Законов Охоты, нарушение которых считается непростительным предательством. Встав перед ритуальным камнем, занеся копье над головой, он принялся дожидаться завершения древнего ритуала.              - Кровь на земле, и зов услышан.       Мы охотились во славу твою, Хирсин,       И ныне возвращаемся к теням.       Пока ветер не сменит путь,       Пока луна не скроется за облаками –       Мы будем охотиться снова! - произнес Егерь, поджигая кровь Невинной Жертвы, что залила собой ритуальный камень.              - Мы будем охотиться снова! - взревели охотники, и Охотник повторил за ними, отчего кровь на камне вспыхнула, словно какая-то особо горючая алхимическая смесь.              Дым от горящей крови, словно туман, окутал всю округу, закрывая всех остальных участников ритуала от Охотника, который услышал, как кто-то приближаться из стороны леса и обернулся, держа копье наготове. Но он опустил копье, когда увидел, кто именно вышел из дымовой завесы, представ перед ним во всей своей дикой красе.              - Достойная охота, - мужчина, чье тело покрывали доспехи из костей, особенно среди которых выделялись ребра, мужчина чье тело было накрыто волчьей шкурой, одобрительно кивнул ему. Он, склоняя свою голову, что скрывалась за маской-черепом волколака, указал на Охотника кончиком своего копья. - Не думал, что кто-то из смертных еще помнит ритуал Дикой Охоты, так как он задумывался. Рад, что ошибался и традиции соблюдаются. Так что ожидаешь в награду, за такую славную охоту, Охотник?              - Ваше благословение, Отец Зверолюдей, - покорно склонил голову Охотник. - Чтобы нести его в мир, распространяя среди смертных вашу силу, данную мне! Чтобы привлечь как можно больше последователей! Вывести их на тропу Охоты!              - Достойная награда, за достойную охоту, - кивнул принц Хирсин, взмахивая копьем Горькой Милости в своих руках.              По взмаху копья даэдрического принца, окружающий Охотника дым начал кружится вокруг него, прежде чем медленно втягиваться в его тело. Охотник тяжело задышал, чувствуя, как кружится его голова и сдавливается грудь, когда дым проник в него, через каждую доступную пору, заставив его упасть на колени.              Его тело пронизала невыносимая агония, от которой Охотник закричал, ревя и хрипя, желая умереть, лишь бы не чувствовать этого. Мышцы под его кожей натянулись, когда кости под ними начали трескаться и ломаться, удлиняясь и перестраиваясь под новые стандарты. Охотник почувствовал, как его лицо начало удлиняться, преобразуясь, под стать звериному, а из-за рта начали расти острые клыки. Выгибаясь дугой, царапая свое собственное тело, на котором начала расти густая шерсть, он издал очередной крик, только чтобы из его пасти врывался самый настоящий медвежий рев.              Ульфрик Буревестник, или то во что он превратился, поднял свою медвежью пасть на Кровавую Луну и издал дикий звериный рев, давая сигнал миру, что родился новый вид людей-чудовищ.              --------------------------------------------------------------------------------------       Лунная Тень – измерение среди Обливиона, что предстало собой прекрасный цветущий рай, окутанный легкой дымкой. Цветы и водопады, величественные деревья и серебряный город, но все это окутано туманной дымкой. Цвета здесь текут, будто вода.              Сейчас шел дождь, и воздух наполнен ароматами благовоний. Вне всякого сомнения, это – Лунная Тень, обитель Азуры. И именно здесь находилась Меридия, что стояла напротив владычицы этого измерения, сверкая своим неодобрительным взглядом.              - Ты слишком далеко зашла, Азура. Положила свой глаз на чужое, на то, что принадлежит мне и только мне. Думаешь, что мне неизвестно, как ты пристально наблюдаешь за моим Чемпионом? Неужели на тебе так сказалось родство с Ноктюрнал? - Меридия изящно приподняла брови, презрительно глядя на даэдрическую принцессу Зари и Заката.              - Это не моя прихоть, а моя необходимость, если мы хотим, чтобы угроза, которая предвиделась мне, была предотвращена, - не обращая внимания на недельный взгляд другой даэдрической принцесса, ответила Азура.              - Будущее не высечено в камне, кому, как не тебе это знать, - даэдрическая принцесса Жизни и Света уставилась на Азуру, сощурив глаза. Виденье судьбы Азурой расплывчато, она смотрит в будущее и видит потенциальные пути или события, которые могут произойти, но не обязательно должны, или видит что-то, что может произойти, но не то, что к этому приводит.              - Именно по этому, нам и понадобиться твоя помощь. Только наша обеденная мощь, поможет твоему Шезаррину исполнить свое предназначение, не погибнув слишком рано.              - Нам? - Меридия выгнула брови, бросая на Азуру подозрительный взгляд.              - Ноктюрнал уже согласилась предоставить помощь, благословить твоего Чемпиона своими силами. Когда он пройдет посланное ему испытание, разумеется, - этот факт сильно разозлил, принцессу Света. Сам факт того, что они решают за ее спиной, как будут распоряжаться ее Чемпионом, приводил ее в ярость.              - Так это была идея Ноктюрнал украсть то, что принадлежит мне? - обманчиво спокойно поинтересовалась она, уже планируя, как отомстить этим непонятно что возомнившим сукам.              - Твоя алчность слепит тебя, сестра, не хуже чем твое сияние слепит смертных, - ответила Азура, отчего Госпожа Бесконечных Энергий начала испускать угрожающую ауру смертоносного сияния.              - Ты переходишь все дозволенные границы! Мой Чемпион принадлежит мне, и только попробуй коснуться его! И мы не сестры! - зарычала она, но Азура казалась незатронутой угрожающей аурой, что нависла над ней.              - Может, но мне хотелось бы быть, учитывая, насколько мы похожи, - мягко прокомментировала принцесса Сумерек, пропуская все угрозы.              - Мы не похожи, - твердо заявила она. - И мой Чемпион справиться самостоятельно, исполняя свое предназначение. Моих сил, обеденных с его душой дракона, данной ему Акатошем, ему хватит, чтобы справиться с любой угрозой, что ты там предвидела.              - Это не просто угроза для смертных, - Азура покачала головой. - Это угроза для всех нас, как смертных, так и бессмертных. Правительство Альдмерского Доминиона собирается использовать Нумидиум, чтобы достичь состояния, при котором эльфы вернуться в Этериус, разорвав цикл смертности. Их философия, что смертное существование – это тюрьма, навязанная империей Лорхана, не секрет, а общеизвестна. Так же не секрет, что они считают, что эльфы изначально были божественными существами, но Лорхан заставил их обманом принять физические тела и оказаться в ограниченном мире Нирна.              Упоминание Нумидиума привлекло внимание Меридии, что замерла, пристально глядя на даэдрическую принцессу Заката. Нумидиум – гигантский голем двемерского происхождения. Этот антропоморфный механизм был создан в Первую эру главным тональным архитектором двемеров, Кагренаком. Механизм должен был приводиться в движение при помощи энергии Сердца Лорхана, подаваемой напрямую, что фактически делало его рукотворным божеством.              Возможности Нумидиума, действительно ставили его на один уровень с божеством, поскольку он мог манипулировать самой реальностью, обладал абсолютной разрушительной силой, а также имел контроль над временем и пространством. Механизм был Богом, но только ходившим по миру смертных и не скованных законами мироздания, из-за которых Боги и Принцы Даэдра не могли напрямую вмешиваться в Нирн.              Нумидиум был задуман как очередная насмешка над богами, которых двемеры не признавали. После исчезновения расы двемеров из Нирна Нумидиум, через некоторое время, попал в руки Тайбера Септима, когда живой бог Трибунала Вивек выторговал право относительного самоуправления Морровинда в обмен на остов Медного Бога. Благодаря Нумидиуму Септим смог покорить весь остальной Тамриэль, создав таким образом Третью Империю.              Нумидиум был уничтожен во время Деформации Запада. Тогда произошло странное явление, известное смертным также как Прорыв Дракона. Прорыв Дракона – это перенастройка времени и пространства в ответ на события, которые нарушают ход времени. Во время Прорывов Дракона возникают противоречия относительно событий, жизни смертных и регионов. Например, события и войны, произошедшие на одном конце континента, становятся неизвестными на другом, или различные свидетели по-разному толкуют одни и те же события. Во время Деформации Запада, смертные видели шесть Нумидиумов в шести разных местах одновременно, и каждый из них вершил судьбу смертных.              - Правительство Альдмерского Доминиона хочет изменить мир на фундаментальном уровне. Именно поэтому они уничтожают все очаги поклонения Талосу, последнего аспекта Лорхана, чья божественность поддерживает существование смертного мира. Эти смертные хотят разорвать все связи Нирна с другими сферами, отделив мир смертных от Этериуса и Обливиона. Думаю, мне не нужно говорить, что от уничтожения столпов, поддерживающих измерение, Нирн станет нестабильным, что приведет к разрушению реальности.              Меридия – принцесса Света, Жизни и Энергии. Она ненавидит нежить, но ее главный принцип – противостояние энтропии. Она хочет, чтобы мир жил, развивался и сиял, а не погружался в застой или разрушение. Если Талмор действительно хочет изменить мир и изгнать смертных в Этериус – это означает массовую смерть и возможное вымирание человечества и остальных рас, что для нее недопустимо.              - Нумидиум был уничтожен, - попыталась она оправдаться, зная, как неубедительно все это, учитывая, что попытки построить новые делало каждое государство смертных, но не в силах было воспроизвести чудо двемерского техно-магического гения. Но, если верить словам, Азуры, правительство Альдмерского Доминиона все-таки смогло добиться определенных успехов.              - Жалкое оправдание, что ты прекрасно знаешь. Оригинальный Нумидиум был уничтожен, Акулахан, названный также вторым Нумидиумом, был построен и так же уничтожен. Они построят новый. Уже давно начали, если судить по всему, что сейчас происходит в мире смертных. Именно по этому, Талмор ведет раскопки двемерских руин в Скайриме – в поисках технологий. Именно по этому, они охотятся за двемерскими артефактами по всему Тамриэлю.              Акулахан – гигантский голем, также питаемый от Сердца Лорхана, созданный в недрах Красной горы Дагот Уром – предводителем дома Дагот – на основе чертежей и элементов первого Нумидиума. Акулахан должен был стать сердцем его армии. Этот механизм так и не был запущен из-за действий Нереварина.              - И что же Акатош, Кинарет и Стендарр ничего не предпринимают, если это так? Нирн – их творение, - она попыталась переложить ответственность, не желая делиться своим Драконорожденным Чемпионом, что принадлежал только ей одной.              - Они делают. Они послали Шезаррина, - просто ответила Азура. - Они активно искали способ, как сделать своего Избранного невосприимчивым для Нумидиума, чтобы тот стал своеобразным якорем, который удержит мир от полного изменения. И они нашли, вырвав Шезаррина из совсем другой реальности, где действуют совершенно другие законы мироздания. Поскольку твой Чемпион, соткан из совсем других энергий, нежели все остальные, чуждых этой реальности, как ты, несомненно, заметила, то Нумидиум не может влиять на него. Джон Сноу – точка стабильности. Из-за своей природы он становится центром, который не поддается изменению. Вся реальность вокруг него останется прежней, даже если Нумидиум попытается ее изменить.              Меридии всегда было интересно происхождение ее Чемпиона. Она знала, что он здесь чужой, так же знала, что Акатош первый добрался до него, наделив того своим благословением, сделал Драконорожденным, но никогда не думала, что другие Боги также как-то причастны. И не думала, что они специально привели Джона Сноу в этот мир, а размышляла, что тот провалился в какой-то разрыв между мирами, или что-то подобное.              - Пока он жив, то действует, как ошибка в системе Нумидиума, что мешает ему развернуть свою полною мощь, - продолжила объяснять Азура истинную природу смертного, известного как Джон Сноу. - Его присутствие фиксирует старую реальность. Существование твоего дражайшего смертного, единственное, что удерживает Талмор от тотального изменения или уничтожения реальности... Или будет, когда они завершат своего Нумидиума, который находится на финальной стадии своего строительства.              Меридии хотелось самостоятельно сжечь возомнивших невесть что смертных, которые слишком много берут на свои жалкие души. Правительство Альдмерского Доминиона будет уничтожено, а подобное идеи, которые они шлют в массы, будут стерты из реальности, это она точно гарантировала.              - Но Боги, не учитывают, что этого может оказаться недостаточно. Что это лишь хлипкая соломинка, которая может в любой момент переломиться, - принцесса Сумерек скорбно вздохнула. - Джон Сноу все еще смертный и может легко умереть, раньше, чем выполнит свое предназначение, возложенное на него Богами. Особенно, когда Талмор выяснит, что за аномалия не дает им добиться своего. Они это узнают, не сомневайся. Достаточно будет им попытаться переписать реальность, чтобы понять, что там где находится Драконорожденный, города, которые должны били исчезнуть, останутся нетронутыми, как и его память о старой реальности. На него начнется настоящая охота, где убить его нужно будет любой ценой. Мое видение было ясно, в этом плане.              - Покажи мне свое видение, - наконец решила она попросить, поддавшись любопытству. Если судить по довольному взгляду Азуры, то та ожидала и была за такой исход событий.              Меридия чувствует, как пространство вокруг нее искривляется. Яркий свет ее царства становится тусклым, а затем темнеет, словно завеса, сотканная из ночных теней, опустилась на ее взор. Она оказывается внутри видения, созданного не ее волей. Перед ней – Азура, ее образ мерцает, словно отражение луны в темных водах.              Пространство перед ними взрывается ослепительными вспышками. Меридия видит Нирн – но он больше не тот, каким она его знала. Там, где прежде текли реки света, теперь бушует хаос. Разрывы в реальности, из которых сочится не тьма, а пустота. Города исчезают, меняясь на нечто чуждое, непостижимое. В воздухе парят каменные монолиты, искривленные и испорченные.              В центре этого ужаса стоит Нумидиум, но он не тот, что однажды сотрясал Тамриэль. Его бронза покрыта глифами, горящими древним золотым светом Альдмерского Доминиона. Он огромен, непреклонен, не просто машина войны, но инструмент окончательной переписи мира. Механический Бог. Каждый его шаг разрывает ткань реальности, переписывая ее. Ветер времени ломается о его движение, превращаясь в поток противоречий.              Меридия видит, как исчезают целые народы. Там, где прежде жили смертные, теперь пустота. Души не идут в Этериус. Они не уходят в Обливион. Они просто исчезают, растворяясь в новом порядке. Меридия осознает: этот порядок – не жизнь. Это не смерть. Это нечто за гранью понимания. Это стерильное, вечное переписывание, лишенное света и воли.              Меридия пытается отвернуть взгляд, но Азура ведет ее дальше. Она показывает ей будущее, где даже Меридия больше не имеет власти. Божественные лучи, которыми она некогда разгоняла тьму, бессильны против машины, которая ломает саму реальность.              Перед ними появляется образ ее героя. Он стоит перед Нумидиумом, его меч, Сияние Рассвета, сияет ее светом, в котором сплетаются лунное пророчество Азуры и чистая ярость Меридии. Он – единственный, кто может удержать реальность от разрушения. Но он проигрывает. Перед Меридией разыгрывает десятки сценариев сражения, божественных масштабов, и в конце каждого, Джон Сноу оказывается недостаточно силен, и умирает.              Зрелище заставило Меридию принять реальность того, что ее Чемпиону, возможно, понадобится больше силы, больше власти, если она не хочет допустить развития этого сценария будущего.              Видение меркнет, возвращая Меридию назад в реальность, задумчивую.              - Тогда нам нужно больше гостей из другой реальности, чтобы предотвратить планы Талмора, - произнесла Меридия, обдумывая удивленное, испытывая как ужас от увиденного, так и пламенную ярость.              - Ты, наверное, заметила, что Большая Девятка, была тихой в последнее десятилетие и продолжает оставаться пассивной. Вырвать Шезаррина из другой реальности оказалось занятием, требующим слишком много сил. Только обеденные усилия множества Принцев может дать нам достаточно сил, чтобы повторить подобный подвиг. Как ты понимаешь, добиться единства среди нас, бесполезная мечта. Наша лучшая надежда – помочь Шезаррину в его стремлении исполнить свое предназначение, дать ему силы, что помогут ему на пути.              - Почему именно Джон? - вдруг спросила Меридия, заинтригованная, тем что он представляет собой чистую искру жизни, которую нельзя уничтожить, но, не понимая, почему Боги выбрали именно его.              - Он уже имел благословение Богов своего родного мира, что делало его идеальным кандидатом, что уже имел врожденные преимущества для свершения своего предназначения, - просто ответила Азура, видимо, не сильно заботясь о таких деталях.              - Связь со зверями, наверное, благословение какого-то местного Хирсина, - начала размышлять Меридия, вспоминая все моменты, проведенные с Джоном Сноу, пытаясь найти намеки на какие-то другие таланты. - Что с остальными?              - Неизвестно. Возможно, в будущем, Драконорожденный проявит свои остальные таланты, и мы поймем, что в него вложили чуждые Боги, а пока что нам остается только гадать, - владычица Лунной Тени неопределенно пожала плечами. - Так что скажешь, на счет объедения усилий, Меридия?              - Кого ты еще пригласила? - не принимая поражение, спросила Меридия, но и не отказываясь. Понимая, что ее Чемпиону понадобится все возможные преимущества против Нумидиума, если не удастся остановить его завершение. - Думаешь, что тебе удастся убедить меня, что это только Ноктюрнал? Угроза слишком велика, чтобы ты остановилась только на нас трех.              - Пока что Ноктюрнал. Но в планах Мефала и Боэтия, - признала Азура, заставив лицо принцессы Света исказиться в недовольстве.              Госпожа Бесконечных Энергий не любила Ноктюрнал, чья сфера влияния представляла собой полную противоположность сфере Меридии, но могла стерпеть это, если так необходимо. Она так же прекрасно понимала, что Азура естественно пригласит свою сестру на подобное дело, так что смотрела на преимущества подобного альянса, а не на личные чувства. Если ее Чемпион сможет эффективно использовать, как Свет Меридии, так и Тьму Ноктюрнал, то никто не сможет ему противостоять в Нирне... Кроме Нумидиума, механического Бога.              Мефала и Боэтия, также были связаны с Азурой, а конкретно данмерами, чьими покровителями они выступали. Боэтия, Азура и Мефала известны как Три Добрые Даэдра у данмеров. Их поклонение было распространено среди кимеров, предков данмеров, а потом закрепилось в традициях Морровинда. Отношения между ними можно охарактеризовать как сложные, но в целом дружественные, поскольку они вместе способствовали становлению данмерской цивилизации.              Боэтия – покровительница восстаний, войны и обмана. Она учила кимеров быть сильными, коварными и амбициозными. В ее культе важны предательство и проверка верности через насилие. Мефала – покровительница тайных заговоров, убийств и паутины интриг. Она научила кимеров скрытности, искусству шпионажа и политических манипуляций. Азура – покровительница судьбы, мудрости и переходов. Она более заботливая, чем Боэтия, но ее милость может быть суровой. Она прокляла кимеров, превратив их в данмеров, но это же проклятие спасло их от полного уничтожения.              Меридия могла понять, почему Азура решила втянуть и их в это дело. Поскольку после уничтожения Нереварином АЛЬМСИВИ данмеры вернулись к почитанию даэдра-предтеч, первому Трибуналу – Азуре, Боэтии и Мефале. Что вновь создало связи между конкретно этими тремя принцессами даэдра. Но это ничего не дало для Меридии, которая презирала и Ноктюрнал, и Боэтию, и Мефалу, относясь нейтрально лишь к одной Азуре.              - Остальные Принцы не в курсе, так понимаю? - спросила Меридия, чувствуя себя чужой среди названной компании, что решила собрать Азура.              - Знают еще Хермеус Мора и Шеогорат, насколько мне известно. Не знаю, как узнал последний, но он уже начал предпринимать шаги, чтобы шаги, чтобы усилить Империю людей. Его Чемпион, Королева-Волчица, уже должна начать усиливать людские королевства, чтобы противостоять правительству Альдмерского Доминиона, - принцесса Заката сохраняла нейтральное выражение, но сквозь него просачивалось ее презрение к Шеогорату. - Хермеус Мора же, ровен час, выпустит из Апокрифа своего Чемпиона, Мирак, чтобы она сыграла свою роль.              - Шеогорат? - удивилась Меридия, не представляя, чтобы безумец решался помогать им в этом деле, пусть и не напрямую. - Думала, что ему понравится хаос, что возникнет от свершения замысла Талмора. И каковы мотивы Хермеуса? Он, несомненно, должен радоваться, что получит новые знания, которые появиться после выполнения замысла правительства Доминиона. Новая реальность, новые знания.              - Так-то оно так. Но за хаосом, Талмор хочет установить скучный, однообразный порядок. Что явно Шеогорату не понравилось, - объяснила принцесса Зари и Заката, чье лицо исказилось от одного упоминания принца Безумия. - Хермеус имеет несколько неоднозначный ответ на такое событие. С первого взгляда ты права, но со второго ты забываешь, что как только реальность будет переписана Нумидиумом, то старые знания будут безвозвратно утеряны. Ему интересен замысел Талмора, несомненно, но он не может позволить уничтожить то, что он собрал. Но ты не думай слишком много о них. Они действуют отдельно, и мы отдельно.              - Боэтия и Мефала, будут иметь мотивы схожие с Шеогоратом, я так понимаю? Порядок и стабильность новой реальности, не совсем соответствует их склонности к разрушению и переменам. Хотя последняя, скорее всего, не будет против Талмора, если сможет контролировать их, - с презрением выплюнула она, размышляя о Мефале.              - Они слишком любят хаос, в котором они процветают, чтобы позволить Талмору добиться своего, уверяю тебя, - покачала головой Азура, прежде чем обратить горящий алый взгляд своих глаз на Меридию. - Так, что ты думаешь?              Меридия разрывалась между алчностью и прагматизмом. В конце концов, последний победил. Не было смысла в алчности, когда на кону стояло нечто больше, чем какой-то смертный, пусть и такой уникальный.              - Он все равно мой, - бросила она напоследок, желая прояснить, что они могут дать ее Чемпиону больше силы, оставить отпечатки своих грязных пальцев, но никогда не получат его полностью.