Путь к вечности

      Гладсхейм широко распахнул свои двери, приглашая Хейлу и Фрейю в сияющий зал, где их ждал Один и остальные боги. Великолепные колонны излучали волшебное свечение, подчёркивая торжественность момента, когда все собрались засвидетельствовать окончание трудного пути, который Хейла прошла, чтобы заслужить место среди избранных.       Зал был полон великанов и асов. В каждой нише стоял божественный образ, символизирующий славу и силу. На скамьях разместились валькирии Одина, женщины–воительницы, чья слава простиралась далеко за пределы девяти миров. Их доспехи, сверкающие серебром и золотом, отражали свет множества факелов. Лица их были покрыты невероятной красотой и решимостью, в их глазах светилась мудрость веков и знание судеб. Каждая из них держала в руках копье, символ их верности и силы.       Хейла шла вперёд, чувствуя поддерживающий взгляд Фрейи рядом. Этот день знаменовал огромный шаг: конец испытаниям и начало новой жизни. Один стоял на возвышении, его величественная фигура была обрамлена светом, а глаз сверкал как молния, пронзающая небеса.       Церемония началась, когда Один поднял руку, требуя тишины. Голос его раскатился эхом по залу, пронизав сердца всех присутствующих:       — Хейла, ты достойно прошла все трудности и испытания. Сегодня ты станешь одной из моих валькирий. Однако знай, Норны предсказали, что ты присягнешь не Фрейе, а мне, и так случится по моему слову.       Слова Одина, холодные и непреклонные, разорвали мгновение радости, как молния разбивает тёмные тучи. Фрейя ощутила на себе холодные цепи ревности и власти Одина, но решила, что будет бороться за любовь. В глубине её души жила надежда, что даже бесконечность не является преградой для настоящей любви.       Один поднял копьё Гунгнир, и свет, исходящий от него, окутал Хейлу. Её тело начало меняться, её одежда превратилась в доспехи валькирии, а за спиной появились крылья из света. Она стала одной из них, избранной Одина, воительницей, которая будет сопровождать павших героев в Вальхаллу.       Когда свет рассеялся, Хейла стояла перед всеми, уже не той, кем была раньше. Её глаза, полные решимости, смотрели на Одина, а затем на Фрейю. Она знала, что их сердца с Фрейей соединены, и хоть нынешние обстоятельства и препятствия разлучают их, ни время, ни расстояние не смогут стереть настоящей любви. Они будут ждать, хоть и тысячелетиями, но они будут вместе.       Фрейе было пора возвращаться в Фолькванг, и она, осознав это, крепко обняла Хейлу, их сердца бились в унисон. Их прощание было полным решительности и нежности, они не стесняясь поцеловались у всех на глазах, бросая вызов самому Одину и доказывая, что ни одна сила в мире не может разрушить настоящую любовь. Этот поцелуй, объятый теплом и страстью, стал символом их нерушимой связи. Один, наблюдая сцену, лишь сурово сжал губы, но не подал виду, как его пронизало недовольство.       Фрейя, с гордо поднятой головой, выпрямила плечи и уверенно направилась к выходу из Гладсхейма. Путь её стал непростой, но она знала, что их с Хейлой любовь окажется сильнее всех преград, словно звезда, ведущая через самые тёмные ночи. Сердце её было полно нежности и неугасаемой ревности, но также и решимости сражаться, когда придёт время.       Хейла поднялась к своим новым соратницам, среди которых теперь ей предстояло пройти долгий путь. Каждая из валькирий встретила её с уважением – они знали, какой путь пришлось пройти Хейле ради этого момента. Её доспехи сияли в свете множества факелов, и, словно крылья ангела, её окутывали нежные потоки магии. Она знала, что настал момент начать новую главу своей жизни.       Переступив порог Гладсхейма, Хейла, вместе с валькириями, отправилась в Вальхаллу – место, где она будет использовать свою силу и мудрость для служения Асгарду. На душе её был покой: Хейла знала, что Фрейя будет ждать, и это знание наполняло её силой, которая ей понадобится, чтобы принять вызовы её новой судьбы. Время и пространство не властны над истинной любовью, где бы ни были любимые сердца.       

***

      Хейла и её новые соратницы вступили в Вальхаллу, величественный зал, который казался бесконечным. Его стены, высеченные из золота и серебра, отражали свет тысяч факелов, а высокие своды уходили в небеса, словно стремясь коснуться самого Иггдрасиля. Длинные столы, уставленные яствами и напитками, тянулись вдоль зала, а на скамьях восседали павшие воины, чьи души теперь принадлежали Асгарду. Их смех и песни наполняли воздух, создавая атмосферу вечного праздника. Над всем этим царил дух братства и славы, который пронизывал каждую частицу этого места.       Среди валькирий, сопровождавших Хейлу, выделялись две фигуры. Брюнхильда, высокая и статная, с волосами цвета пламени, которые ниспадали на её плечи, словно огненный водопад. Её доспехи, украшенные рунами, сверкали холодным блеском, а глаза, полные мудрости и решимости, словно видели сквозь время. Рядом с ней стояла Сигрдрива, чья красота была столь же величественной, сколь и опасной. Её серебряные доспехи переливались, как лунный свет, а голос, когда она заговорила, звучал мягко, но с непререкаемой властью.       — Хейла, — начала Брюнхильда, её голос был тёплым, но в нём чувствовалась твёрдость, — ты теперь одна из нас. Твоя задача — сопровождать павших героев в Вальхаллу, но помни, что это не просто путь славы. Это служение, которое требует силы, мудрости и бесконечной преданности. Ты будешь сражаться на полях битв, выбирать достойных и вести их к вечной славе. Но также ты должна быть готова к тому, что не все твои решения будут поняты, и не все пути будут легки.       Сигрдрива добавила, её голос звучал как звон меча:       — Ты уже доказала свою силу, пройдя испытания Одина. Но теперь тебе предстоит доказать, что ты достойна стоять рядом с нами. Мы — валькирии, и наша сила не только в копьях и доспехах, но и в сердцах, которые горят ради высшей цели. Ты будешь сражаться не только за Асгард, но и за тех, кто доверил тебе свои души.       Хейла слушала их слова, чувствуя, как её сердце наполняется решимостью. Она понимала, что её путь только начинается, и что её любовь к Фрейе, хоть и далёкая, будет её опорой. Она кивнула, её глаза встретились с глазами Брюнхильды и Сигрдривы, и в этом взгляде было обещание — обещание быть достойной.       Брюнхильда шагнула вперёд, её пламенные волосы колыхались, словно живое пламя, а глаза сверкали вызовом. Она подняла руку, и в её ладони материализовалось копьё, окутанное холодным сиянием.       — Хейла, — произнесла она, её голос звучал как гром, — если ты хочешь доказать, что достойна стоять среди нас, покажи, на что способна. Сражайся не ради победы, но ради того, чтобы раскрыть свою истинную силу.       Хейла почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Она кивнула, её пальцы сжались вокруг рукояти меча, который появился в её руке, словно ответив на её решимость. Они двинулись к арене, где обычно тренировались павшие воины. Сигрдрива шла рядом, её серебряные доспехи переливались, как звёздный свет, а за ними следовали остальные валькирии, их лица выражали любопытство и интерес.       На арене, окружённой высокими колоннами, высеченными из камня и золота, Хейла и Брюнхильда встали друг напротив друга. Воздух вокруг них словно застыл, наполненный напряжением. Брюнхильда первой двинулась вперёд, её копьё пронзило воздух с такой скоростью, что казалось, будто оно рассекает саму реальность. Хейла уклонилась, её движения были точными и грациозными, словно она танцевала с мечом в руках.       Павшие воины, наблюдавшие за боем, замерли, их глаза были прикованы к схватке. Даже те, кто только что сражался на поле, остановились, чтобы увидеть, как две валькирии меряются силой. Брюнхильда атаковала снова, её удары были мощными и неумолимыми, но Хейла парировала каждый из них, её глаза горели решимостью.       — Ты сильна, — признала Брюнхильда, её голос звучал с одобрением, — но покажи, что ты можешь больше.       Хейла улыбнулась, её меч вспыхнул ярким светом, и она перешла в наступление. Она чувствовала, как её мышцы горят от напряжения, но она не сдавалась. Каждый удар Брюнхильды был словно удар молота, сотрясающий её тело, но она продолжала двигаться, её меч сверкал, как молния, отражая атаки валькирии.       Брюнхильда, однако, не собиралась уступать. Её копьё двигалось с такой скоростью, что казалось, будто оно оставляет за собой следы света, а её глаза горели азартом и уважением к противнице. Она перестала сдерживать себя, и её удары стали ещё мощнее, ещё точнее. Хейла едва успевала парировать, её дыхание стало тяжёлым, но в её глазах не было страха — только упрямство и жажда доказать свою силу.       В какой–то момент Брюнхильда резко изменила тактику. Её копьё описало широкую дугу, заставив Хейлу отступить, а затем она бросилась вперёд, словно вихрь. Хейла едва успела уклониться, но почувствовала, как лезвие копья пронеслось в сантиметрах от её плеча. Она ответила быстрым ударом, который Брюнхильда парировала с лёгкостью, но в этот момент Хейла заметила слабое место — мгновенную задержку в движении валькирии. Она воспользовалась этим, нанеся серию быстрых ударов, которые заставили Брюнхильду отступить на шаг.       Однако Брюнхильда лишь усмехнулась, её глаза сверкнули. Она снова двинулась вперёд, её копьё засверкало, как северное сияние, и Хейла поняла, что её противница раскрывает всю свою мощь. Удары стали ещё быстрее, ещё сильнее, и Хейла почувствовала, как её силы начинают иссякать. Но она не сдавалась. Её меч продолжал сверкать, её движения становились всё более отточенными, словно сама битва закаляла её. Она знала, что в обычном бою не сможет победить Брюнхильду, но это и не было её целью. Она сражалась ради того, чтобы доказать, что способна стоять рядом с валькириями, что её сердце горит так же ярко, как их.       Бой продолжался, и зрители замерли, заворожённые этим зрелищем. Даже Сигрдрива, обычно сдержанная, не могла скрыть восхищения. Она видела, как Хейла, несмотря на усталость, продолжала сражаться с невероятной решимостью. Брюнхильда, в свою очередь, наслаждалась боем, её удары становились всё более изощрёнными, но она не стремилась закончить схватку. Она хотела увидеть, на что способна Хейла, и та не разочаровала её. В какой-то момент их взгляды встретились, и в глазах обеих читалось взаимное уважение. Бой был не просто испытанием — это был танец, в котором каждая из них раскрывала свою истинную сущность.       Хейла почувствовала, как её тело начинает поддаваться усталости, но в этот момент в её сознании вспыхнули воспоминания о Фрейе. Она вспомнила, как богиня терпеливо обучала её сейду, как её пальцы мягко касались её ладоней, направляя потоки магии. Вспомнила, как Фрейя говорила, что магия — это не просто сила, а часть души, и что её нужно чувствовать, а не просто использовать. И тогда Хейла поняла, что пришло время. Она закрыла глаза на мгновение, позволив магии проникнуть в каждую клетку её тела. Её меч, всё ещё сверкающий, начал излучать слабое сияние, но теперь это был не просто свет — это была магия, древняя и мощная.       Брюнхильда заметила перемену и на мгновение замедлила свои атаки, её глаза расширились от удивления. Хейла открыла глаза, и в них горел новый огонь. Она двинулась вперёд, но теперь её удары были не только физическими. Каждый взмах меча сопровождался всплеском магии, которая обрушивалась на Брюнхильду, словно волны. Валькирия, привыкшая к чистой силе и скорости, оказалась не готова к такому повороту. Её копьё, всё ещё сверкающее, теперь казалось менее грозным перед лицом сейда. Хейла использовала магию не только для атаки, но и для защиты, создавая барьеры, которые отражали удары Брюнхильды. Она перемещалась с невероятной скоростью, словно её тело стало частью ветра.       Брюнхильда, однако, не сдавалась. Её глаза горели азартом, и она начала приспосабливаться, пытаясь предугадать магические атаки Хейлы. Но чем дольше длился бой, тем яснее становилось, что Хейла нашла способ уравнять шансы. Её магия была не просто дополнением к её мечу — она стала продолжением её воли. В какой–то момент Хейла сконцентрировала всю свою энергию в одном ударе, и её меч, окутанный сиянием сейда, пронзил защиту Брюнхильды. Валькирия отступила, её копьё выпало из рук, и она упала на одно колено.       Наступила тишина. Все, кто наблюдал за боем, замерли в изумлении. Никто не мог поверить, что Хейла, простая смертная душа, пусть и ставшая валькирией, смогла одержать верх над Брюнхильдой. Но в глазах Хейлы не было триумфа — только грусть. Мысль о сейде вновь вернула её к Фрейе.       Она вспомнила, как богиня учила её, как её голос звучал мягко и нежно, и как её глаза светились гордостью, когда Хейла впервые смогла управлять магией. Теперь, стоя на поле боя, Хейла почувствовала, как её сердце сжимается от тоски. Она задавалась вопросом, что сейчас чувствует Фрейя, думает ли она о ней. Даже победа не смогла заглушить эту боль, ведь она знала, что, несмотря на всё, что она достигла, её возлюбленная всё ещё была далеко.       

***

      Фрейя сидела на своём троне в Сессрумнире, её взгляд был устремлён вдаль, но не на души, ожидающие аудиенции. Её мысли были далеко, в воспоминаниях о Хейле. Она видела её улыбку, слышала её смех, чувствовала тепло её прикосновений. Казалось, что с тех пор, как Хейла стала валькирией, прошла вечность, хотя на самом деле это было лишь несколько часов назад. Но для Фрейи каждый миг без неё был мучителен. Она пыталась сосредоточиться на своих обязанностях, но её сердце, словно раскалённое железо, горело от тоски. Она винила Одина, его упрямство и страх перед тем, что могло нарушить привычный порядок вещей. Если бы не он, Хейла была бы здесь, рядом с ней, и они могли бы быть вместе в Фолькванге, как раньше.       Души, стоявшие перед ней, чувствовали её отстранённость. Они шептались между собой, но никто не осмеливался нарушить тишину. Фрейя знала, что должна говорить, должна принимать решения, но её голос казался чужим, а слова — пустыми. Она едва слышала, что произносит, её мысли снова и снова возвращались к Хейле. Она вспоминала, как та впервые прикоснулась к магии, как её глаза загорались от удивления и восторга. Фрейя гордилась ею, но теперь эта гордость смешивалась с болью. Она задавалась вопросом, как Хейла справляется с новой ролью, сражается ли она, думает ли о ней так же, как она думает о ней.       Внезапно Фрейя почувствовала слабый отголосок магии, словно эхо, доносящееся издалека. Её сердце забилось быстрее. Это был сейд, но не просто сейд — это была магия Хейлы. Фрейя закрыла глаза, пытаясь уловить этот тонкий поток энергии. Она чувствовала, как её возлюбленная использует магию, как она сливается с ней, становясь её частью. В этот момент Фрейя поняла, что Хейла сражается, что она раскрывает свою истинную силу. Гордость и тревога смешались в её душе. Она хотела быть рядом с ней, поддержать её, но знала, что это невозможно.       Фрейя открыла глаза и взглянула на души перед собой. Её голос, наконец, приобрёл твёрдость.       — Вы будете приняты в Фолькванге, — произнесла она, и её слова прозвучали как приговор.       Но в её глазах читалась не только решимость, но и боль. Она знала, что должна продолжать выполнять свои обязанности, но её сердце оставалось с Хейлой. Фрейя поклялась себе, что сделает всё возможное, чтобы изменить правила, чтобы однажды они могли быть вместе. Но пока что ей оставалось только ждать и надеяться, что её возлюбленная будет в безопасности, что её магия и сила помогут ей преодолеть все испытания.       Фрейя медленно поднялась с трона, её движения были плавными, но в них чувствовалась тяжесть невысказанных эмоций. Она прошла мимо душ, которые теперь, получив её благословение, начали растворяться в свете Фолькванга. Её шаги вели её к огромному окну, за которым простирались бескрайние поля, усеянные цветами и озарённые мягким светом. Она остановилась, положив ладонь на холодное стекло, и снова погрузилась в свои мысли. Ветер, дующий с равнин, казалось, приносил с собой отголоски голоса Хейлы, её смех, её слова. Фрейя закрыла глаза, пытаясь удержать этот миг, но он ускользал, как песок сквозь пальцы.       Она знала, что не может позволить себе слабость. Фолькванг нуждался в ней, как и все те, кто искал утешения в её зале. Но как она могла дать утешение другим, если сама была разбита? Фрейя глубоко вздохнула, чувствуя, как её магия, обычно такая спокойная и уверенная, бурлит внутри, словно шторм. Она вспомнила, как учила Хейлу управлять своей силой, как объясняла ей, что магия — это не просто инструмент, а часть её самой. Теперь, когда Хейла была далеко, Фрейя чувствовала, как её собственная магия тоскует по ней, словно потерянная половина.       Внезапно она ощутила слабый импульс, едва уловимый, но знакомый. Это был не просто сейд — это был зов. Хейла пыталась связаться с ней. Фрейя быстро оглянулась, убедившись, что вокруг никого нет, и сосредоточилась на этом сигнале. Её сердце забилось быстрее, когда она почувствовала, как энергия Хейлы обволакивает её, словно невидимая нить, связывающая их через пространство и время. Она не могла услышать слов, но чувствовала эмоции — тревогу, решимость, надежду. Фрейя протянула руку, как будто могла дотронуться до неё, и прошептала:       — Я здесь. Я всегда с тобой.       Но связь оборвалась так же внезапно, как и началась. Фрейя осталась стоять у окна, её рука всё ещё была протянута в пустоту. Она чувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза, но не позволила им упасть. Вместо этого она сжала кулаки и повернулась обратно к залу. Её лицо снова стало маской спокойствия, но внутри она горела. Она знала, что должна быть сильной, не только для себя, но и для Хейлы. Однажды, она обещала себе, они будут вместе. Но до тех пор ей оставалось только ждать и верить, что их связь, их магия, их любовь выдержит любое испытание.