Путь к вечности

      Величественный зал Асгарда, Гладсхейм, сиял золотым светом, отражающимся от стен, украшенных резьбой, изображающей подвиги богов. Высокие колонны, увенчанные руническими символами, поддерживали свод, где мерцали звезды, словно сам небесный свод опустился вниз, чтобы стать частью этого священного места. В центре зала стоял трон Одина, Всеотца, покрытый шкурами и украшенный драгоценными камнями, излучающими магический свет. Сам Один, одетый в тёмный плащ, с одним глазом, полным мудрости и тайн, сидел, опираясь на копье Гунгнир. Рядом с ним стояли его верные вороны, Хугин и Мунин, шепчущие ему вести из всех девяти миров.       На правой стороне зала восседал Тюр, бог чести и справедливости, его лицо было сурово, а единственная рука покоилась на рукояти меча. Его взгляд был устремлён вдаль, словно он размышлял о грядущих битвах и клятвах, которые предстоит исполнить.       На левой стороне зала расположилась Фригг, супруга Одина, облачённая в платье из серебряных нитей, символизирующих судьбы всех живых существ. Её руки были сложены на коленях, а взгляд был спокоен и полон материнской заботы. Рядом с ней сидел Браги, бог поэзии и красноречия, его губы шептали строки древних песен, а арфа, лежащая у его ног, казалось, сама по себе издавала мелодичные звуки.       В дальнем углу зала стоял Ньёрд, бог моря и ветра, его одежды пахли солью и свежестью океана. Его взгляд был устремлён вдаль предчувствуя дурной исход, но он оставался невозмутимым, словно знал, что появление Фрейи неизбежно. Рядом с ним сидел его сын, Фрейр, бог плодородия и лета, его лицо было серьезным, а в руках он держал ветвь, усыпанную золотыми листьями.       И вот, в самый момент, когда зал наполнился тишиной, в воздухе раздался лёгкий шелест крыльев. Из высокого окна, освещённого лунным светом, в зал влетела величественная птица, чьё оперение переливалось всеми оттенками золота и серебра. Это была Фрейя в своём соколином обличье. Её крылья, широкие и мощные, рассекали воздух с грацией, присущей только ей. Она опустилась на пол зала, и в мгновение ока её перья растворились, оставив на её месте саму богиню, облачённую в платье из перьев и драгоценных камней. Её глаза, яркие, как звезды, оглядели зал, и каждый из богов почувствовал, как присутствие богини наполнило пространство магией и силой.       Её взгляд скользнул по залу, и она увидела тех, кого уже видела в пророчестве. Рыжеволосый Тор, могучий и непоколебимый, сидел с молотом Мьёльниром, лежащим на коленях. Его глаза, полные огня, встретились с её взглядом, и в них читалась готовность к действию. Рядом с ним сидел Хеймдалль, страж моста Биврёст, его золотые доспехи сверкали, а глаза, зоркие, как у орла, внимательно следили за каждым движением в зале. Его рог Гьяллархорн лежал у его ног, готовый возвестить о начале Рагнарёка.       Бальдр, светлый и прекрасный, сидел рядом с Идунн, чьи золотые волосы переливались, как спелые колосья. Хель, холодная и загадочная, восседала в тени, её взгляд был полон тайн, которые она хранила веками.       Фрейя почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Она сделала шаг вперёд, и её голос, звучный и мелодичный, разнёсся по залу:       — Я пришла, — произнесла она.       Один кивнул, приглашая её занять своё место среди них, и Фрейя, с достоинством и грацией, подошла к своему трону, готовясь к тому, что должно было произойти.       Всеотец поднял руку, и зал мгновенно погрузился в тишину. Его голос, глубокий и властный, разнёсся по залу, словно гром, предвещающий бурю.       — Я созвал вас, чтобы обсудить поступок, который не может остаться без внимания, — произнёс он, его единственный глаз сверкнул, как молния. — Фрейя, богиня любви и красоты, нарушила священные законы Асгарда. Она вступила в связь с духом смертной девы, принесённой в её чертоги Фолькванг.       Зал взорвался от возмущения. Боги переглядывались, их лица выражали недоумение и недоверие. Фрейр, бледный и взволнованный, сжал кулаки, а Фригг, с материнской тревогой, смотрела на Фрейю, словно пытаясь предотвратить нападки остальных. Локи, сидевший в тени, едва сдерживал смех, его глаза блестели от удовольствия.       — Женщина полюбила женщину? — воскликнул Тор, его голос был полон гнева. — Это немыслимо! Это противоречит самой природе богов!       — Природа? — мягко возразила Фрейя, её голос был спокоен, но в нём чувствовалась стальная решимость. — Разве любовь не является самой чистой силой во всех девяти мирах? Разве она не превосходит все законы и границы?       — Это немыслимо, — возразил Браги, его голос, обычно мелодичный, теперь звучал резко. — Любовь между богиней и душой? Да ещё и такого рода?       Фрейя стояла с высоко поднятой головой, её глаза, яркие и уверенные, встретились с взглядом Одина. Она не опустила взгляд, не дрогнула. Её голос, звучный и спокойный, разнёсся по залу:       — Любовь не знает границ, Всеотец. Она не подчиняется законам, которые вы создали. Я полюбила её, и это моё право.       Один снова поднял руку, и зал затих. Его единственный глаз сверкнул, как молния.       — Любовь — это сила, но она не должна нарушать порядок, установленный нами. Фрейя, твой поступок ставит под сомнение нашу власть и авторитет. Мы должны решить, как поступить с этим.       Локи, наконец, не выдержал и рассмеялся. Его смех, звонкий и насмешливый, разнёсся по залу.       — Ну что ж, — сказал он, ухмыляясь, — похоже, даже богиня любви не может устоять перед искушением. Кто бы мог подумать?       Фрейя повернулась к нему, её глаза горели, как звёзды.       — Твои насмешки, Локи, лишь показывают, насколько ты далёк от понимания истинной природы любви.       — Да, Фрейя, возможно это так, — сказал он, его глаза сверкали насмешкой. — Но скажи, как ты собираешься оправдаться перед всеми нами?       Один взглянул на Локи, и смех его сразу стих.       — Это не шутка, Локи, — произнёс он сурово. — Фрейя нарушила законы, и это не может остаться без последствий.       Зал снова наполнился шёпотом, боги обсуждали случившееся, их голоса смешивались в единый гул. Фрейя, не смотря ни на кого, стояла с достоинством, готовая защищать свою любовь перед лицом всех девяти миров.       — Фрейя, — снова заговорил Один, его голос, словно раскаты грома, проносился над залом, — Ты пренебрегла своими священными обязанностями, позволив своему сердцу склониться к духу смертной девы, нарушив божественный порядок.       Его слова, словно каменные глыбы, обрушивались на неё, каждой новой фразой возвращая к земной реальности её ошибки.        — Несмотря на твоё могущество и добросердечие, мы не можем допустить подобного хаоса. Дабы не подвергал тебя соблазну дух девы, он должен быть отправлен в Хельхейм, где ему и место.       Фрейя смотрела на него, горло её сжималось от отчаяния. Перед мысленным взором стоял образ Хейлы, светлой и юной, словно утренний луч во влажных травинках. Но голос Одина отдавал непреклонностью и не оставлял места для протеста.       Хель утвердительно кивнула, её разнополярная красота излучала хладнокровность и беспристрастность. Всё вокруг замерло в тишине, как будто сама громада зала задержала дыхание в ожидании слов Фрейи.       Фрейя, вспомнив слова Фрейра, медленно подняла голову. Её голос, хотя и тихий, был наполнен непоколебимой решимостью.       — Всеотец, — начала она, — если ты считаешь, что душа Хейлы недостойна остаться в этом мире, то даруй ей крылья. Сделай её валькирией. Пусть её бессмертие станет доказательством того, что любовь может преодолеть любые преграды.       Один замер, его единственный глаз сузился, словно он взвешивал каждое слово. В глубине души он был уверен, что это невозможно, но любопытство взяло верх.       — Хорошо, — произнёс он, его голос звучал как гром, — я соглашусь на твоё предложение, — вокруг послышались возмущённые голоса богов. — Но при одном условии: ты не должна помогать ей. Ни словом, ни делом. И чтобы это было справедливо, ты отдашь своё соколиное оперение.       Локи, услышав это, не смог сдержать ухмылки. Его глаза сверкали от удовольствия, словно он уже предвкушал, как Фрейя будет страдать от невозможности вмешаться.       — Какая великодушная жертва, — прошептал он, но его слова были заглушены гулким эхом зала.       В этот момент двери Гладсхейма распахнулись, и на пороге появилась Хейла. Её светлые волосы развевались, словно под дуновением ветра, а глаза, полные решимости, встретились с взглядом Фрейи. Гунн, стоявшая рядом, молча кивнула, подтверждая, что Хейла согласна на условия.       Один внимательно осмотрел её с ног до головы, его взгляд был холоден и оценивающ.       — Ты готова пройти испытание, которое может стоить тебе жизни? — спросил он, его голос звучал как приговор.       Хейла, не дрогнув, ответила:       — Я готова. Если это единственный способ быть рядом с той, кого я люблю, то я приму любой вызов.       Один кивнул, его лицо оставалось непроницаемым.       — Тогда пусть будет так. Но помни, Фрейя, — он повернулся к богине, — если ты нарушишь условия, последствия будут необратимы.       Фрейя, сжав кулаки, молча согласилась. Её сердце разрывалось от боли, но она знала, что это единственный шанс для Хейлы. Локи, наблюдая за происходящим, не мог скрыть своего удовлетворения. Его смех, тихий и насмешливый, разносился по залу, словно предвещая новые испытания.       Один начал озвучивать условия, и зал снова погрузился в тишину. Его голос, полный власти, разнёсся по залу:       — Дитя, чтобы стать валькирией, ты должна пройти три испытания. Первое — пройти через Ледяной Лабиринт Нифльхейма, где холод проникает в самую душу, а иллюзии пытаются сломить твой разум. Второе — сразиться с драконом Фафниром, чья ярость не знает границ, и доказать, что твоя храбрость сильнее его когтей. И третье — подняться на вершину Иггдрасиля, где тебя ждёт встреча с Норнами. Они решат, достойна ли ты стать одной из избранных.       Его слова повисли в воздухе, словно тяжёлый туман. Фрейя, сжав губы, смотрела на Хейлу, её сердце сжималось от страха. Гунн, стоявшая рядом, тихо прошептала:       — Это невозможно. Никто не проходил через такие испытания, оставаясь при этом в живых.       Хейла, однако, не дрогнула. Её глаза горели решимостью, и она твёрдо произнесла:       — Я сделаю это. Для неё я пройду через всё.       Один кивнул, его лицо оставалось непроницаемым.       — Тогда пусть будет так. Испытания начнутся на рассвете.       Когда двери Гладсхейма закрылись за ними, Фрейя, Гунн и Хейла отправились обратно в Фолькванг. Ночь была тихой, звёзды мерцали над их головами, но мысли каждой из них были заняты одним — как обойти условия Одина. Фрейя шла молча, её разум работал с невероятной скоростью. Она знала, что не может помочь Хейле напрямую, но, возможно, есть способ обойти запрет.       — Мы должны найти лазейку, — наконец произнесла Фрейя, её голос был тихим, но полным решимости. — Один запретил мне помогать тебе, но он не сказал, что другие не могут.       Гунн задумчиво кивнула.       — Я могу дать тебе совет, Хейла, и рассказать, что ждёт тебя в каждом испытании. Но я не смогу сражаться за тебя.       Хейла улыбнулась, её лицо озарилось надеждой.       — Это уже больше, чем я могла ожидать. Спасибо.       Фрейя остановилась и посмотрела на неё, её глаза были полны боли и любви.       — Ты должна быть осторожна. Один не простит, если узнает, что мы пытаемся обойти его условия.       Хейла взяла её руку и крепко сжала.       — Я знаю. Но я не боюсь. Для тебя я готова на всё.       Они продолжили путь, их тени сливались в одну под светом луны. Впереди их ждали испытания, которые могли изменить судьбу всех девяти миров.