Путь к вечности

      Хейла медленно шагала по деревянному полу своего жилища в Фолькванге, пытаясь выбрать наряд для пира в зале Сессрумнир. Солнечные лучи проникали сквозь узкие оконные проёмы, бросая блики на стены и создавая игривую иллюминацию, которая сопровождала её, словно небесный светоч.       Её комната была скромной, наполненной деревянной мебелью из резного дуба, но в ней была атмосфера уюта и тепла. Хейла остановилась у длинного, узкого сундука, в котором хранились все её наряды, что носила она при жизни и после своей великой кончины. Девушку влекла идея быть неотразимой перед величественной Фрейей.       Она распахнула крышку сундука, и её взгляд скользнул по одеждам, которые хранили в своих тканях множество историй. Здесь был и боевой наряд — кольчуга, в которой она сражалась в своих битвах, и поблекшая накидка из жёстких бобровых шкур. Рядом лежало доселе непривычное для неё платье — длинное и мягкое, украшенное тонкими орнаментами и клепками, что сияли в полумраке, как свет далёких звёзд.       Девушка задумалась. На этот раз ей хотелось предстать перед Фрейей не как воительница, а как та, кто знает цену жизни. Она выбрала платье из бирюзового шёлка, отливавшего всеми оттенками сверкающей весенней воды, с узорчатыми серебряными нитями, тянущимися по ткани, напоминая о волшебстве лунных дорожек.       Закусив губу, Хейла добавила к наряду серебряный обруч, отгоняющий мрачные мысли, и пояс с гравировками, что рассказывали о её приключениях и подвигах. Это было напоминание о том, кто она есть и откуда пришла, несмотря на новый облик.       На шею она повесила тонкую серебряную цепочку с маленьким амулетом — молотом Тора, переданным ей по наследству, символом божественной силы и защиты. Быть храброй — значит быть готовой к встрече с судьбой.       Когда всё было готово, она взглянула на своё отражение в гладкой поверхности ручья за окном и улыбнулась. Перед ней стояла не только воительница, но и женщина, которая знает своё истинное место в зале вечной славы под покровительством самой Фрейи. Хейла была готова разделить радости и пиршественные беседы, лишённые цепей прошлого.       Вскоре, когда звуки вечернего пира начали заполнять воздух вокруг Фолькванга, Хейла шагнула за порог своего жилища. Мягкий шёлковый подол её платья касался деревянного настила, как журчание ручья, когда она уверенно направлялась к залу Сессрумнир. Запахи приготовленных блюд переплетались с ароматом свежесобранных трав, наполняя пространство сладостным предвкушением грядущего праздника.       Подойдя к залу, она остановилась на мгновение, прислушиваясь к смеху и гулким разговорам, доносившимся изнутри. Её сердце задрожало от волнения, но серебряная нить на платье напомнила о лунной тропе, по которой она уже шла однажды, и о свете внутри неё, несущем отблеск надежды. Девушка сделала глубокий вдох и шагнула в зал, где невиданное количество факелов разливалось ярким светом, осветившим её дорогу вперед.       Внутри всё преисполнилось жизнью и радостью. Головные уборы и драгоценности сверкали в свете свечей, и многочисленные воительницы и воители поднимали кубки, приветствуя новую участницу пира. Фрейя, заметив, что Хейла вошла, поднялась, чтобы встретить её с сияющей улыбкой. Их взгляды встретились, и на мгновение всё остальное исчезло.       Фрейя стояла в центре зала, окутанная золотым светом, который будто бы исходил из самого воздуха вокруг неё. Взгляд её был ясен и глубок, словно озёра на вершинах гор, неподвластные ни времени, ни стихиям. Заметив Хейлу, она не смогла сдержать улыбку, которая расцвела на лице подобно цветам весеннего луга. Это была не просто улыбка приветствия — в ней скрывался доселе невиданный океан чувств, который вновь и вновь разливал тепло по её сердцу.       Когда их взгляды встретились, между ними образовалась невидимая нить, прочная и лёгкая, как паутина. Фрейя знала, что в мире существует что–то, что можно назвать чудом, и это чудо сейчас стояло перед ней, в образе девушки с пронзительными глазами, в которых скрывались сотни неизведанных загадок. Радость охватила её, как летний ветер, который наполняет паруса корабля, даруя надежду и устремляя вперёд.       Она, богиня любви и мудрости, могла бы повидать сотни, тысячи историй, но в этой встрече было нечто особенное, нечто, что отзывалось в самом сердце вселенной. Душа Хейлы казалась такой чистой и светлой, что Фрейя чувствовала волны счастья и благодарности за этот момент, за это мгновение, где они могли быть просто собой. Это счастье было тихим и глубоким, таким, что невозможно было описать словами, ведь слова не могли вместить в себя всю полноту чувств, которые богиня испытала в то мгновение.       Осознание их единения во времени и пространстве давало Фрейе ощущение гармонии и целостности, как если бы они были звёздами в одном созвездии, вечном и прекрасном. Хейла стала для неё той звенящей нотой, которой не хватало в симфонии жизни, и этот случайный, но необходимый элемент будто сделал мир богини полным и единым.       — Хейла, подойди ближе, — мягко позвала Фрейя, лёгким движением руки указав на место рядом с собой.       Её голос был будто мелодия, переливающаяся серебряными нотами.       Сдерживая волнение, Хейла подошла к подножию трона и, поклонившись, заняла предложенное место. Она глубоко вдохнула, чувствуя утонченный аромат, исходящий от богини — смесь дикой розы и свежести весеннего утреннего ветерка. Какое–то неведомое притяжение, словно невидимые нити судьбы, приковывало её к этому месту.       — Я рада, что ты пришла, — продолжила Фрейя, изучая лицо девушки.       Хейла улыбнулась, взглянув в глубокие глаза своей богини.       — Я бы не смогла пропустить этот пир, — Она надолго задержала взгляд на глазах Фрейи. От резко возникшей неловкости, девушка постаралась перевести тему. — А где сейчас Хильдисвини?       Фрейя, чуть приподняв бровь, указала на мощного вепря, стоящего поодаль, который, казалось, внимательно следил за процессией пира. Его мощные клыки отражали отблески огня, резво пробегая по залу.       — Вон он, мой Хильдисвини, — с лёгким оттенком насмешки промолвила богиня. — Из–за ваших игр он сегодня, кажется, больше похож на маленького поросёнка, чем на безупречного вепря.       Фрейя усмехнулась, в её глазах сверкала ирония.       — Не знаю, сможет ли он после вашей встречи вновь быть тем грозным защитником, которым был прежде.       На эти слова Хейла отреагировала искренним смехом, её длинные светлые волосы качнулись на плечах.       — Несмотря на свои минутные слабости, богиня, — сказала она, с благодарной улыбкой глядя на Фрейю, — твой Хильдисвини всё ещё остаётся преданным защитником.       В зале раздались звон кубков и смех, праздник продолжался, и чудилось, что даже звуки веселья окружили Хильдисвини тёплой волной почтения.       — Расскажи же мне о своей прежней жизни, Хейла, — с доброй улыбкой и мерцающими в полутёмном зале глазами сказала Фрейя.       Девушка, опустив глаза и бережно сложив руки на коленях, ответила тихим голосом:       — Мой отец, вождь нашей деревни, всегда мечтал, чтобы я унаследовала его место. Он хотел, чтобы его дочь стала ярлом, вдохновленным лидером для нашего народа. Я готовилась к этому, училась, сражалась и наблюдала за тем, как он искусно управлял нашим краем. Но судьба распорядилась иначе, и я ушла из жизни раньше него.       Фрейя, слушая историю, склонялась к Хейле ближе, ловя каждое слово.       — А что же твоя мать? — спросила она с любопытством.       С улыбкой, на мгновение окрасившей её лицо светом воспоминаний, девушка ответила:       — Моя мать… она могла часами рассказывать мне о мужчинах из нашей деревни. Она желала, чтобы я нашла родственную душу среди них, надеялась, что я найду счастье. Но её рассказы проходили мимо меня, потому что я… меня всегда больше интересовали женщины.       Услышав это признание, богиня понимающе кивнула. Почему–то её собственное сердце откликнулось на эти слова.       — И ты ни с кем не делилась этой тайной? — спросила она мягко.       — Я боялась говорить об этом, боялась быть непонятой. Но здесь, в зале, где уже не тянет ни одного земного времени, я готова делиться, — призналась Хейла, подняв глаза, которые сияли решимостью и облегчением.       Так они продолжали разговор. Фрейя с интересом вслушивалась в каждое сказанное слово, и в этом зале, где оживали тени прошлой жизни, новая связь зарождалась, теплая и глубокая, как души, что нашли друг в друге отражение.       В зале Сессрумнир было оживленное веселье. Под сводами высоких стен эхом звучали звуки быстрой, заводной музыки, и воины вскочили со своих мест, охваченные неудержимым желанием пуститься в пляс. Смех и радость заполнили каждый уголок зала. Хейла, с волнующей улыбкой на губах, подхватила юбки и легко заскользила в круг танцующих. Взгляд её вернулся к богине, всё ещё восседающей на троне, но всё же наблюдающей за происходящим с некоторым интересом.       — Богиня, присоединяйся ко мне! — воскликнула Хейла, обращая сияющий взор на женщину. Её голос звенел, как серебряные колокольчики, в воздухе, полном музыки.       Фрейя посмотрела на Хейлу, её глаза мерцали, как утренние звезды. Тонкие губы изогнулись в грациозной улыбке, и она ответила с нежностью:       — Может быть, я присоединюсь позднее, дорогая Хейла. Сейчас я наслаждаюсь тем, как пламя в сердцах ваших разгорается.       Хейла кивнула, приняв ответ Фрейи с пониманием и радостью. Она легко повернулась, чтобы влиться в поток танцующих. Ноги, как будто окрылённые, несли её по каменному полу, на котором отражались блики факелов. Песня, даровавшая силу и веселье, продолжала звучать, и танец поглотил девушку в вихре красок и эмоций.       Её движения были грациозными и уверенными, каждый шаг казался слиянием со звуками музыки, будто бы она сама была её частью. Казалось, что платье из переливающейся ткани обволакивало каждое изящное движение, как морская волна — гладь берега. Лёгкие ножки едва касались пола, всплывая и исчезая в ритме музыки, как облака, пересекая небесный свод. Хейла танцевала не только телом, но и всей душой, отдаваясь этому чудесному моменту без остатка, превращая его в магию, в которую можно было поверить.       Фрейя сидела и наблюдала, как девушка веселится вместе с остальными. Она не могла оторвать глаз от Хейлы, её пленительных движений и той энергии, которой юная воительница наполняла весь зал. В этом танце было нечто невероятное, что не позволяло отвести глаз. Нечто, что покоряло сердца, проникая в самую глубину. Фрейя, с нежностью и лёгкой грустью, ловила каждый момент, отмечая в душе, как давно не испытывала подобных эмоций.       С того времени как её муж, Од, ушёл, в её жизни словно погас свет, и суровые будни неслись чередой однообразных дней. Но теперь, наблюдая за очаровательной Хейлой, она вновь ощутила проблеск той утраченной радости, словно частичка этой юной энергии вновь расплавила лёд её души, напоминая о том, что значит чувствовать себя живой. Возможно, в этом и заключался секрет притягательности Хейлы — её танец был гимном жизни, его искренность и свет поражали и вдохновляли.       Фрейя, возбуждённая этим зрелищем, вдруг почувствовала непобедимое желание присоединиться. Её золотистые, как сама заря, локоны мерцали в тусклом свете факелов, а в сердце вспыхнула искра юности — той самой, что сплачивала её с воинами и служителями наслаждения и войны в равной степени.       Она пробралась между плечистыми воинами, дружески похлопывавшими друг друга по спинам, словно стараясь уверить себя, что победа — лишь вопрос времени. Танцующие слегка расступились перед её величавой походкой, признавая право богини на место в их кругу веселья. Хейла, заметив это, ослепительно улыбнулась и подала Фрейе руку, словно приглашая в волшебный хоровод.       Фрейя рассмеялась — смех её, подобно серебряному колоколу, разбудил давние воспоминания о временах беззаботной юности. Она следовала за движениями Хейлы, чувствуя, как радость переполняет грудь, расправляя крылья из беспечного детства. Казалось, что сердце её пело в унисон с ритмом барабанов.       В сознании промелькнуло воспоминание о верном вепре Хильдисвини. Её мысли перенеслись к утру, когда Хейла укрощала упрямый характер животного, ласково начиная выскабливать его шерсть, преображая игривого зверя в настоящего друга. Фрейя поняла, что та же самая магия касалась и её самой. Эта девушка, будто лучистая путеводная звезда, освещала жизни всех, кто имел счастье встретить её на своем пути, изменяя их самым глубоким образом.       И в этом вихре веселья и беззаботности Фрейя не помнила, когда она в последний раз позволяла себе просто жить и радоваться вместе с душами, среди которых сейчас кружилась в танце с Хейлой, забывая о времени, о судьбах и будущем, растворяясь в радости момента.       После пира в Сессрумнире, когда все тосты были произнесены и смех затихал в зале, Фрейя поднялась с трона. С изысканным благородством она попрощалась со всеми своими подданными, её глаза мерцали огоньками свечей, отражаясь на золотых украшениях. Взгляд Фрейи задержался на Хейле. Улыбнувшись ей, она таинственно слегка склонила голову, обещая новые встречи.       Величественным шагом богиня направилась к своим покоям, и тут же за ней последовали большие кошки, словно тени, скользящие по залу, и верный спутник — Хильдисвини. Путь её озаряли лунные лучи, прокрадывающиеся сквозь узорчатые окна, придавая всему, что её окружало, призрачный свет.       Внезапно, на одной из галерей, шаг Фрейи прервался. Богиню догнала валькирия Гунн. Её серебряные доспехи звенели в такт движению, её глаза, как острые стрелы, устремились прямо в сердце богини.       — Фрейя, — произнесла она, дыхание её всё ещё было учащённым от вечернего пира, — что это было в зале? Я не узнавала тебя…       Фрейя остановилась, взгляд девушки, обращённый к звёздному небу за окном, стал задумчивым.       — В зале..., — эхом отразилось в её сознании, — странное место для метаморфозы, но… — Она тихо вздохнула, опуская глаза на подругу. — Ты знаешь, Гунн, во время танца с девушкой я почувствовала, будто цвету вновь. В последний раз подобное случалось, когда Од был рядом со мной.       Гунн расплылась в улыбке, светлый образ и воспоминания о былом отразились в её глазах.       — Моя дорогая подруга, ты чужда сама себе. Предположить, что юная душа сможет так влиять на тебя… Интересно, чем именно она так тебя зацепила?       Богиня склонилась к подруге, тихо произнеся:       — Я и сама не знаю, Гунн. Она таит в себе так много тайн. Её голос, её лик, всё это манит меня к ней. Быть может, она — напоминание о том, кто я есть на самом деле, под прикрытием вечного праздника и жестоких битв.       Гунн, с неподдельным интересом приподняв бровь, спросила:       — Она тебе понравилась?       Фрейя на мгновение задумалась, её глаза устремились в бесконечность за пределы видимого.       — Пока рано судить о том, что я чувствую, — ответила она с осторожной улыбкой. — Но её присутствие воистину завораживает. Она определённо заинтересовала меня.       На лице Гунн появилась нежная улыбка, и она мягко коснулась руки Фрейи.       — Ты должна открыть своё сердце, дорогая. Ведь негоже самой богине любви не испытывать любовь.       Фрейя слабо улыбнулась, её глаза блестели, как звёзды в ночном небе.       — Видимо, моя доля — даровать любовь всем, кроме себя самой, — сказала она с лёгкой грустью в голосе. — Но я обещаю, что постараюсь следовать твоему совету.       С этими словами она медленно вошла в свои покои, сопровождаемая двумя грациозными кошками, которые бесшумно скользили по мраморному полу, как будто они были частью самого воздуха, столь же эфемерны и неуловимы.       Войдя в свои покои, Фрейя остановилась, окинув взглядом привычные великолепные интерьеры. Здесь, в этом убежище, всё дышало роскошью и небесным изяществом. Золочёная мебель, мягкие ткани, украшенные тонкими узорами, аромат свежих цветов, меняющихся по изменению настроения их владелицы, словно приветствовали её, обнимая теплом и успокаивающими нотами.       Однако её мысли снова возвращались к Хейле. Столь странное чувство симпатии, нежное и трепетное, как крошечный росток, пробившийся сквозь землю, тормошило её осознание. Фрейя, вечная богиня любви, не привыкшая находить столь много общего с другой женщиной, удивлялась себе. Она тихонько усмехнулась, словно оспаривала свои собственные мысли.       — Неправильно это, — прошептала она себе едва слышно, шагая по сводчатой зале с окнами до пола, через которые струился развеваемый ветерок.       — Что неправильно? — сама себе возразила богиня, остановившись перед своим отражением, утопая в собственных глубоких глазах. — Я — богиня любви. Может ли любовь быть неестественна, кем бы она ни была дарована?       Такие размышления влекли её за собой, как постоянный внутренний диалог, где одна часть пыталась разыскать доводы в пользу привычного и традиционного, а другая, подобно ручью, стремилась утекать в новые земли, неисследованные, но полные тепла и света.       — А вы как думаете, девочки? — спросила она Хносс и Герсими, внимательно прислушивающихся к ее монологу.       Кошки в ответ лишь замурчали, будто подтверждая слова богини.       Фрейя вздохнула и опустилась на роскошно убранную постель. Шёлковые её ткани мягко обвивали тело, словно защищая и утешая. Отчего эти мысли о Хейле так не давали покоя? Всё решится завтра, подумала она. Завтра, после аудиенции с душами, она обязательно вернётся к этим размышлениям. Сейчас же ей нужен покой, хотя бы ненадолго.       Погрузившись в сон, она всё ещё хранила загадочные образы и мысли, укрытые плащом ночи, но сердце её, как и прежде, билось в такт необъяснимой внутренней гармонии.