Call of Duty: Black Ops: Cold War

Конспиративная квартира «Die Landebahn» группы «Кампус», Западный Берлин Капитан Томас «Белл» Реддл Секретная разведывательная служба МИД Великобритании (МИ-6) 2 мая 1981 года, 22:53       С момента похищения Хелен Парк бандой «Писаря» и её освобождения прошло несколько дней. Удивительно, но Хел довольно быстро пришла в себя, что не могло меня не радовать. Вчера вечером, перед тем, как лечь спать, я как бы невзначай поинтересовался у неё, изменилось ли её отношение к изнасилованиям как таковым. Как оказалось, ни капельки. Хелен продолжала считать, что изнасилование можно пережить. Что ж, я был доволен. Доволен тем, что позиция моей возлюбленной не изменилась даже после такого жуткого опыта. Стойкость своей позиции — пожалуй, одно из главнейших достоинств человека.       Хадсон тоже был доволен, ведь Парк не будет заниматься самобичеванием и думать, что после неоднократного изнасилования её жизнь кончена. Когда Расс и Мэйсон приехали 30 апреля в нашу лачугу, мы им всё рассказали. Вернее, почти всё, ведь я предпочёл умолчать о встрече с Портновыми. Реакция у прибывших янки была разной: Рассу было похер, что творится с его подопечными, исключая почему-то меня, а вот Алекс наоборот, похвалил меня за то, что я не мешал Хелен убивать «Писаря». Дескать, «собаке собачья смерть».       Сегодняшний денёк прошёл на удивление спокойно. Мы с Хел сходили на улицу, развеяться и отдохнуть тем более погода располагает к прогулкам на воздухе. И лишь вечером вернулись в конспиративку. Там вся компашка играли в карты. Играли на деньги, но вместо долларов использовали патроны от оружия, горстями и в обоймах с магазинами, валявшиеся перед каждым игроком и в центре стола. Мы решили не присоединяться к игре, а просто посмотреть какую-нибудь киношку. Нашёлся неплохой фильм «Завтрак у Тиффани», которому уже лет двадцать. На мой взгляд, он прошёл проверку временем. Посмотреть какие-нибудь боевики мы ещё успеем, когда кончим с «Персеем» и вернёмся в Британию.       А после финальной сцены, где персонажи Одри Хепбёрн и Джорджа Пеппарда целовались под дождём, после того, как они нашли рыжего котика, мы вырубили ящик и присоединились к остальным членам «Кампуса». Присоединились как раз вовремя, ведь по словам мистера Мэйсона, Фрэнк начинал рассказ о том, как в 67-м году он, будучи ещё членом подразделения MACV-SOG, наткнулся на группу советских спецназовцев, действовавших во Вьетнаме под видом военспецов.       Во время рассказа меня не покидало ощущение, что Фрэнк говорит про регулярные вьетнамские войска, а вовсе не про советский спецназ. Когда я был во Вьетнаме и был участником расследования, связанного с «Персеем», советские военспецы носили ту же одежду, что и вьетконговцы. Она больше подходила для джунглей, нежели стандартная полевая форма ВС СССР. Ну, или советники не должны были выделяться среди граждан Вьетнама. И похер, что их светлая кожа должна была наводить определённые подозрения.       Тут подала голос моя вторая личность, по которой я, о чём не признавался себе, уже успел соскучиться:       — Пффф! Тоже мне, «спецназ»… Пиздит наш контуженный сержантик, ну прям как Троцкий! В суровой реальности, а не в грёзах амеров, спецназ воюет совершенно иначе.       — Иначе, да, — с нескрываемым сарказмом проговорил я; мысленно, естественно. Не хватало, чтоб на меня косились люди, думая, что я, разговаривающий с кем-то невидимым, совсем ёбу дал. — Можно подумать, ты точно знаешь, как воюет советский спецназ! Всезнайка хуев…       — Да. Точно знаю, в отличие от компашки сумрачных евгениев вроде тебя, твоих американских и британских «дружков», — уверенно заявило второе «Я» с нотками сарказма в голосе и, напоследок пообещав как бы «показать», как воюет настоящий советский спецназ, умолкло. А в реальности в это время Мэйсон попросил Расса передать банку пива. Но её взял Хадсон, сказав:       — Тебе нельзя. Тебе ещё рожать.       В ответ почти все, включая меня, захихикали, а Расс и Елеазар заржали как кони. Не знаю, что смешного во фразе «Тебе ещё рожать». Ладно бы Хадсон сказал это Хелен, а народ молчал бы как партизаны в плену у фашиков. Тогда эта фраза звучала бы логично. Наверное, Джейсон попытался так развеселить нас. Что ж, попытка вроде бы удалась. Мэйсон, который должен был, по идее, оскорбиться, тяжело вздохнул, буркнул «Ладно, сам возьму» и пошёл к холодильнику.       — Ууууу… — протянул Фрэнк, смотря на наручные часы. — Ребята, время, — он постучал пальцем по циферблату, мол, уже 23:00 по местному времени. Его поддержал Расс:       — Да, согласен. Давайте-ка ложиться спать. Как говорят те же русские, «Утро вечера мудренее».       На этой ноте наша посиделка закончилась. Каждый прибрал за собой и потопал спать в свои комнаты. Уже изрядно отъевшийся Баал лежал прям посреди нашей с Хел кровати, свернувшись в клубочек. Идеально чёрный клубок на белой простыни. Поскольку на улице теплее, чем в феврале, когда мы впервые прилетели из Великобритании в Западный Берлин, то форточка была открыта.       — Ну что, пушистая жопка, стережёшь нашу кровать? — весело спросила Хелен, кладя руки на котика и почёсывая ему то бока, то спинку, то головку. Кот подмявкивал, громко урчал, словно трактор. После очередного «Мя!» Хел пустила смешок: — Молодееец, молодец. А теперь, — она взяла кота на руки, — ты уж нас извини, но мы хотим поспать. Не возражаешь, если я верну тебя в твою родную лежаночку? Не возражаешь.       Парк положила Баала в лежанку и поспешила раздеться. Я же в это время тоже раздевался, но помедленнее. Затем мы, пусть и одном нижнем белье, улеглись в постель. Я приобнял Хелен, как и всегда. Несмотря на уже прошедший шок и поправку Хел, я всё равно нет-нет, да следил за ней одним глазком. В день возвращения Расса и Мэйсона я украдкой видел, как Хелен тянулась к «Кольту». Я помешал ей пустить пулю в висок, но как оказалось, возмутившаяся Парк всего-навсего хотела убрать его в кобуру, а я подумал о суициде. Хорошо, что мы объяснились друг с другом. Всё-таки переживаю я за Хел.       — Я вернулся! — торжественно объявило второе «Я», едва я прикрыл глаза. Выдохнув в реальности, я мысленно процедил:       — И нахера ты вернулся? Решил замучить меня бессонницей?       — Отнюдь, — парировал голос. — Просто хочу, чтоб ты не верил россказням Вудса и НЕ считал советский спецназ лохами, — особый упор голос сделал на «НЕ». Вообще, спецназовцы из рассказа сержант-майора Вудса вряд ли бы смогли совершить какую-нибудь диверсионную операцию, даже самую простейшую. Я полюбопытствовал:       — Вот как… ну и какие меры ты собираешься предпринять? М?       — Никаких. Кроме небольшого экскурса в историю одного человека, которого можно по праву назвать тем самым советским спецназовцем.       — Полагаю, ты был лично знаком с этим человеком, — предположил я. Но озвученный ответ показался лично мне уклончивым:       — Нуууу… как сказать. Знаком, но так, по слухам. Зато знаю, что паренёк этот до сих пор жив, а где он сейчас — понятия не имею. Если ты готов послушать историю, то…       — Готов, — прервал я второго себя, давая, так сказать, добро на рассказ. Плевать, что мне пора спать. Может, история от второго меня станет хорошим таким способом заснуть, без стакана молока, как в детстве?.. Штаб 201-й мотострелковой дивизии, Кундуз, одноимённая провинция, Демократическая Республика Афганистан Старший лейтенант Кирилл «Щорс» Мирковский 783-й отдельный разведывательный батальон 201-й мотострелковой дивизии СВ СССР 26 июня 1980 года, 11:48       Я, одетый в повседневную офицерскую форму старлея, уверенно шёл по коридорам штаба 201-й дивизии, размещённого в одном из административных зданий города Кундуз. Поводом к приезду в штаб из места дислокации подчинённой мне второй разведроты стало сообщение из штаба. Дескать, в районе кишлака Фарангард в соседней провинции, Тахар, готовится крупное наступление моджахедов, намеревающихся «освободить Талукан от кафиров». Город Талукан был столицей провинции Тахар. Вообще, нашей зоной ответственности выступали шесть провинций северо-востока страны: сам Тахар, Кундуз, Баглан, Бадахшан, Балх и Саманган.       Казалось бы, задание по пресечению подготовки наступления моджахедов! Всего-то разведать обстановку, как следует побузить в тылах у бородатых ушлёпков, а затем, при поддержке штурмовых групп, перебить их. Увы, приехавший из Кундуза свежеиспеченный летёха в необмятой «афганке»*, сообщил, что не всё так просто. Подробностей выведать у лейтенанта Паршина не удалось. Он всего лишь сказал, что майор Кадыров Алибек Кадырович, командующий 783-м отдельным разведбатом, сообщит все подробности.       Надеюсь, задание не растянется на пару месяцев, а то я в одном из писем обещал Ирочке приехать во время отпуска, даром что я уже с января торчу в Афганистане, а отпуск обещали как раз в эту жаркую пору. К тому же, самой Ире не помешало бы отдохнуть от работы в КГБ, более нервной, нежели моя служба в сухопутных войсках. Если повезёт, сделаю ей предложение. А что? Мама и Павел Васильевич, человек, заменивший мне дедушку, обожают Иру, её родня — а именно, старший брат и мама с папой — восхищаются мной и желают удачи в будущей семейной жизни.       Первым к майору Кадырову прошёл я, сдав АПБ на входе. Едва дверь за мной закрылась, как я принялся осматривать комнату. На четырёх столах работали радисты, бубнили что-то в микрофоны, на двух других работали с документацией, а на других четырёх столах, сложенных в большой прямоугольник, были разложены карты, стояла лампа. Поскольку на улице был день, то лампы на потолке не работали. Я также заприметил двоих мужчин в полевой форме: один — чернявый офицер с майорскими погонами на полевой форме, а второй — уже с погонами капитана.       — Товарищ майор! — гаркнул я и козырнул одновременно. Офицеры развернулись ко мне, а я доложил: — Командир второй разведывательной роты 783-го отдельного разведывательного батальона старший лейтенант Мирковский прибыл!       — С прибытием, товарищ старший лейтенант, — кивнул майор и, отойдя от стола, потопал ко мне. Я заметил, что он не просто чернявый, как цыган или грек, а самый что ни на есть кавказец. Наверное, откуда-то с Северного Кавказа. — Давайте знакомиться поближе, а то я мог и подзабыть вас, как и вы меня. Как зовут?       — Кирилл Георгиевич, — представился я. В ответ майор, едва мы обменялись рукопожатиями, сам назвал свои звание-фамилию-имя-отчество:       — Майор Кадыров. Алибек Кадырыч. А это, — он кивнул на капитана, скрестившего руки за спиной, — мой начштаба, капитан Щеглов.       — Фёдор Натаныч, — подал голос начальник штаба. Вдруг дверь распахнулась, и боец с погонами старшего сержанта спешно сообщил:       — Товарищ майор, начальство!       Алибек Кадырович сымитировал кашель, надел кепи на голову, как и начштаба, и перед выходом приказал мне «покурить». Похоже, сейчас прибудет командир дивизии, полковник Степанов Валерий Алексеевич, которого я в штабе дивизии не застал.       Но к моему удивлению, спустя пару минут, в зал вошла целая процессия из четырёх человек: самого Валерия Алексеевича, командира сороковой армией, генерал-полковника Тухаринова Юрия Владимировича, и ещё пары незнакомцев. Все встали, вытянулись струнками, козырнули и заорали «ЗДРАВИЯ ЖЕЛАЮ, ТАЩ ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИК!!!». Ну а после «Вольно» от Юрия Владимировича, которому вторили «Вольно» от полковника Степанова и майора Кадырова, радисты и остальные вернулись к выполнению своих обязанностей.       Итак, к первому незнакомцу — брюнету с капитанскими погонами — особых вопросов не было, разве что хотелось узнать, кто он и что здесь забыл. Больше всех на нашем фоне выделялся черноволосый зеленоглазый бугай, чья фигура больше напоминала таковую у футболиста. Ну и грубое, словно высеченное в камне, лицо. Я был чуть выше, но в сравнении с ним казался тростинкой. Судя по одежде, больше похожей на натовскую, бугай откуда-то с Запада.       Процессия обступила столы с разложенными на них картами, а генерал-полковник Тухаринов взял слово:       — Этот человек — ваш будущий гид, знакомьтесь.       — Ex-MI6 agent, Corporal Roman Vincent Gray, — представился на английском детина. Судя по акценту, англичашка, а не американец, так как произношение некоторых гласных и согласных букв с потрохами выдают уроженца Туманного Альбиона. — Callsign — Knight.       — Его зовут Роман Винсент Грей, его позывной — «Рыцарь», ранее работал в МИ-6 в звании капрала, — перевёл безымянный капитан, поставив ударение в слове «Роман» на букву «О». Староват что-то мужик для капрала. Разумеется, озвучивать очевидное я пока не стал, ведь хамить незнакомцам такой комплекции всегда чревато путёвкой в госпиталь и к травматологу с стоматологом. Я-то думал, что он будет кем-то вроде полковника или, как минимум, майором. Тем временем, представился сам капитан: — Сотрудник восьмого отдела первого главного управления КГБ, капитан Кириленко Иван Петрович.       — Здравия желаю, товарищ капитан, — я первым решился козырнуть чекисту, чья сфера активности — как раз Средний Восток. А именно, Иран и Афганистан. После его «вольно» я скрестил руки за спиной, а слово снова взял генерал Тухаринов:       — Товарищи офицеры, многие из вас удивлены присутствием в штабе 201-й дивизии бывшего оперативника МИ-6. И я вас прекрасно понимаю. Не каждый день войска нашего контингента ловят военных советников стран-членов НАТО и их союзников. Подробности перехода мистера Грея на нашу сторону в данный момент не столь важны. Важна информация от него, ведь она поможет пресечь крупномасштабное наступление моджахедов. Их цель — город Талукан, столица соседней провинции Тахар, — генерал тыкнул кончиком карандаша на слово «ТАЛУКАН» к северу от речки Ханабад. — Командиром в этом регионе является Ахмад Шах Масуд, в апреле мы уже вели боевые действия в Панджшерском ущелье. Увы, несмотря на заключённое с Масудом перемирие, он продолжил втайне формировать новые подразделения, нарушая все договорённости. Теперь он намеревается захватить Талукан, тем самым ослабив наше влияние в этом регионе. Мистер Грей, вам слово. Капитан, переводи.       — Thank you, General Tukharinov, — искренне поблагодарил Грей Юрия Владимировича. Одновременно с ним говорил и капитан Кириленко, переводивший его монолог и не менявший местоимения и, периодически молчавший, мысленно переводя фразы экс-агента МИ-6:       — Согласно моим данным, в районе кишлака Фарангард намечается общий сбор крупнейших банд моджахедов под руководством Ахмада Шаха Масуда. Кураторы из МИ-6, к которым я ранее был прикомандирован, дали гарантии, что операция по захвату Талукана увенчается успехом. За последние два месяца душманы осмелели, а за период, когда якобы соблюдалось перемирие, они уже двенадцать раз нападали на конвои советских войск. С их стороны потери составляют двадцать два трупа. Прорыв к Талукану возможен при пересечении реки Ханабад к юго-западу от города. Ещё два направления — северо-восточное и южное — охраняются надёжнее. Масуд не дурак, губить своих людей, пытаясь напасть с юга и северо-востока. Шесть кишлаков к северу от Фарангарда — Кишактан, Шинган, Кур-э-Баки, Фархар, Хаф Дарех и Баг-э Хвадже — занимают нейтралитет, они могут как пропустить советские войска, так и заблокировать проезд к Фарангарду.       Откровенно говоря, я не понимал смысла в заключённом перемирии. Да, с одной стороны, можно сберечь своих ребят, но и моджахеды не сидят, сложа лапки и ожидая смиренно своей участи. Так что, вполне логично, что Масуд предпочёл постепенно провоцировать наших солдат на организацию ответной атаки. Кроме того, далеко не все солдаты сплошь наивные идеалисты с философией «Подставь другую щёку» или «Смиренно терпи нападки, ибо негоже мстить за погибших товарищей».       — Ознакомьтесь с документами, товарищи офицеры, — приказал Юрий Владимирович, пока из рук в руки переходили доклады, рапорты, снимки и прочие доказательства подготовки наступления моджахедов. Мы рассматривали их, запоминали, ведь надо ж ознакомить с ними и сержантов. Как только последний из нас — капитан Кириленко — положил документы на стол, генерал Тухаринов продолжил: — Как вы уже поняли, Ахмад Шах Масуд не намерен сидеть и ждать у моря погоды и будет усиливать свои позиции. Мы же будем действовать на опережение. Было принято решение организовать разведрейд до кишлака Фарангард силами роты старшего лейтенанта Мирковского и уничтожить всех душманов, до которых дотянетесь. Приоритетной целью будет сам Ахмад Шах Масуд и его приближённые, живые или же мертвые. Будем считать, что наступление на Фарангард — своего рода наказание за нарушение условий перемирия. На востоке понимают только силу. Так не будем же падать в лицо перед афганскими оппонентами.       — Есть! — козырнул я генерал-полковнику. Получив последние инструкции от командарма, я и остальные попрощались с ним и проводили взглядами. Из всей процессии штаб 201-й дивизии покинул лишь Юрий Владимирович. Как-никак, у него полно забот. А полковник Степанов вздохнул и констатировал:       — Вот такие пироги. Значит так, Кадыров, — майор глянул на старшего по званию, — выдвигайся со своими разведчиками к Талукану, проинформируй коменданта города о предстоящей операции. Завтра встретишь Мирковского, — после того, как комроты со словами «Есть, товарищ полковник» покинул штаб, Валерий Алексеевич снова заговорил: — Задача простая: организовать наступление на кишлак Фарангард, при возможности — окружить его. Духов не щадить ни при каких обстоятельствах. Если в кишлаке будет Ахмад Шах Масуд или его приближенные, брать его живым или мёртвым. Во втором случае — необходимо сфотографировать его тело и, на всякий случай, доставить его в Кундуз. В этой местности вам предстоит слушать не абы кого, а мистера Грея, — Роман кивнул. — Рыцарь знает Фарангард лучше любого из нас, неоднократно общался с духами и хорошо с ними знаком. С артиллерией и авиацией будете работать через нас. Вопросы есть?       — Разрешите выполнять задачу.       — Разрешаю, Кирилл Георгич, — улыбнулся Валерий Алексеевич. Я козырнул напоследок, развернулся и вышел из штаба. По пути я забрал АПБ и засунул его обратно в набедренную кобуру. Что ж, задание получено, и можно ехать в штаб разведбата, расположенный в четырёх километрах к югу от Кундуза. Хорошо, что всё рядышком находится, а то «Буханка», в которой я езжу, жрала бы очень много топлива.       А вот и сама «Буханка», десятиместный микроавтобус защитного цвета. Помимо водителя, в салоне сидели мой зам, лейтенант Дмитрий Орлов с позывным «Вампир» и наш ротный радист, лейтенант Кирилл Комаренко, позывной «Комар». Уж кто-кто, а вот Димка с Женькой точно обрадуются новому заданию, ведь среди убитых духов однозначно будут убийцы старшего брата «Комара», Дениса. Самое отвратительное было то, что Денис погиб за несколько дней до отправки домой. Ну а Орлов всегда готов к любой драке.       Не представляю, как жена Дениски переживёт потерю мужа. Вот я, например, в мельчайших деталях помнил, как 13 лет назад, когда я был совсем юным школьником, Павел Васильевич сообщил мне и маме о гибели папы во время командировки за рубеж. Я целый день прорыдал, даже в школу не пошёл. Хорошо, что тогда классная руководительница с пониманием отнеслась к горю в нашей семье, разрешила не приходить вплоть до похорон, состоявшихся на следующий день после того, как привезли тело папы.       — Кирилл Георгич! — окликнул меня сзади капитан Кириленко. Я, уже положивший руку на ручку передней двери УАЗ-452В, обернулся: ко мне шли сам Иван Петрович и Роман Грей, подозрительно оглядывавшийся по сторонам. — Вы, тащ старлей, нас не забыли?       — Прошу, — я ладонью указал на двери «Буханки». Чекист открыл их и первым залез внутрь. Как только в салон залез Рыцарь, я скомандовал водителю: — Трогай!       Машина тронулась с места. Пока «Комар» с «Вампиром» спорили о том, футбольная команда какой роты нашего батальона одержит победу, я любовался достаточно красивым пейзажем, который впрочем изрядно осточертел и нагнетал тоску. За пределами города ничуть не лучше: пустыни, реки, горы, плоскогорья, каньоны, ущелья… В те моменты я скучал по Молотову, который в 57-м переименовали обратно в Пермь. Исправлять в моих документах ничего не стали. Не столько из-за добродушия, сколько из-за того, что замучаешься с переименованиями.       Я решил удивить мистера Грея своими познаниями английского, благо в школе этот иностранный язык давался мне очень легко. Я повернулся к сидящим позади Ивану Петровичу и Роману и обратился к суровому бритту:       — Mister Gray, as your commander ‘til the mission ends successfully, I’d like to know the reasons, caused your defection to the Soviets.       Выражение лица Грея мало изменилось. Разве что он нарочито медленно поднял глаза, выпучил их и уставился на меня, не веря, что я всё-таки знаю английский. Далее он и Кириленко переглянулись. Второй прокашлялся и, перейдя на «Ты», выдавил:       — Так… значит, Кирилл Георгич, ты всё-таки знаешь английский. И зачем потребовалось скрывать?       — Так меня ж не спрашивали, тащ капитан, — с лёгкой улыбкой напомнил я Кириленко. За время брифинга никто, даже Юрий Владимирович, у которого обязанностей в миллион раз больше, чем у майора Кадырова, не поинтересовался, знаю ли я английский. — Я ж не телепат, не читаю чужие мысли. А в личном деле у меня все расписано.       — Мой прокол… — буркнул капитан, почёсывая переносицу. Я же вернулся к теме разговора:       — Mister Gray, I’m waiting for answers. And I hope you’re not gonna lure us into the trap.       — No traps, Leftenant, — ещё один признак того, что Грей — бритт. Говорит «Leftenant», а не «Lieutenant». Но, возможно, это его личный признак. Не все ж британцы говорят «Leftenant». Я поправил Рыцаря:       — I’m Senior Lieutenant.       — According to our rank insignia, there’s no «Senior Lieutenant». So, you’re Leftenant to me, Mister Mirkovsky.       — Okay, — махнул я рукой, давая понять, что спорить по поводу званий я не собираюсь. — By the way, I’m confused. Why did you decided to help Limited Contingent of Soviet Forces, rather than Mujahideen?       — These motherfuckers, Mujahideen, won’t ally with NATO or United States. More than that, pro-Soviet government can restore order in Afghanistan. It’s better, than monarchy or Hafizullah Amin’s regime, trying to please Soviets, Americans and Chinese in one moment, — уверенно произнёс мистер Грей. Жаль, что мой папа не дожил до свержения режима Амина. Мутный был человек, этот Хафизулла Амин.       Дальнейший разговор, на протяжении которого мистер Грей делился своими мыслями, а я — своими, наверняка записывался чекистом на какой-нибудь портативный диктофон. Учитывая, что капитан Кириленко подозрительно долго молчал, поглядывая на меня, едва ли не как на врага народа, мне хотелось прикусить себе язык за болтливость. Ну вот не внушает мне что-то доверия этот капитанчик. Тогда, на инструктаже, я не решился при всех озвучить подозрения. Да и сейчас я вряд ли поделюсь. И дело не в недоверии к подопечным. Инстинкт самосохранения, известный в простонародии как «чуйка», ещё никто не отменял.       Мистеру Грею, этому «доброму самаритянину», я тоже не особо доверял. Явился с бухты-барахты в наш штаб и давай выкладывать всё как на духу. Да, в общении Рыцарь оказался славным малым, голова его предназначалась не только для того, чтоб в неё есть и пить. Но вот его решение помочь нам… имело множество странностей. Тем более, перебежчиков я недолюбливал. Мало ли, вдруг они на самом деле засланные казачки? Так уж вышло, что я не доверял таким похлеще, особенно в сравнении с КГБшниками, чьи методы никак не назовёшь хотя бы «средними» в моральном аспекте.       — Приехали… — прерывая продолжавшийся спор лейтенантов, прогундел сержант Лапин, крутивший баранку «Буханки». Я в недоумении уставился на подопечного, а тот поспешил вставить: — В смысле, к штабу приехали.       Ну, эт хорошо, что мы уже у штаба разведбата. Припарковав «Буханочку», водитель первым вышел из машины, за ним вышли и Комар с Вампиром, не переставая спорить. Я — следом. Уже на выходе я услышал, как Иван Петрович на английском пригрозил Рыцарю. Мол, если окажется, что никакого наступления моджахеды не готовят, тебе хана. И я прекрасно понимаю Кириленко. Дезинформаторов нигде не любят. За исключением тех случаев, когда надо дезинформировать своего врага.       Уверен, всё пройдёт гладко. Мы кокнем моджахедов и обезопасим восточные рубежи Афганистана. Что может пойти не так? Хотя где-то на окраинах сознания звенел такой вот противный звоночек, не предвещавший ничего хорошего. На пути к кишлаку Фарангард, провинция Тахар, Демократическая Республика Афганистан 27 июня 1980 года, 10:33       Моя рота ранним утром выехала из Кундуза и встретилась с остальными ротами нашего разведбата. Командование взял на себя майор Кадыров. Я пересел из «Буханки» в БРДМ-1. Нашей роте предлагали БРДМ-2, но я отказался, поскольку она мне не нравилась больше по личным причинам, но были и объективные. «Бардак» не мог похвастаться мощной защитой лобовой части, особенно в случаях, когда машина напарывается на мину или её обстреливают в лоб. Меня не смущал тот факт, что БРДМ-1 с конца 70-х потихоньку списывали. Да, обе модели БРДМ вмещали меньше людей, чем БТРы, БМПшки или БМД, но зато проходимость повыше, равно как и поворотливость.       В авангарде и арьергарде колонны шли по одному БТР-40 с позывными «Мангуст-1» и «Мангуст-2», оснащённые крупнокалиберным пулемётом ДШК в самодельных пулеметных башенках. После головного БТР-40 шёл Т-62М с противоминным тралом, три БТР-70 с противокумулятивными экранами, гусеничный тягач МТ-ЛБ с установленным на нём миномётом «Василёк», одна ЗСУ-23-4 «Шилка» с задранными вверх стволами, БТР-152 с двуствольной ЗУ-23-2 с самопальным бронированием места стрелка, мой БРДМ-1 и четыре грузовика Урал-4320, набитых боеприпасами и штатным добром разведроты, ну а сами бойцы облепили броню БТРов и ехали с ветерком, при этом будучи готовые при любой опасности, обстреле или подрыве на мине — покинуть борт бронетехники, откатиться в кювет и открыть огонь по бородатым рожам в чалмах и пуштунках. Выбитые мной зенитные установки были предназначены не только для отражения воздушной атаки, но и для подавления вражеских позиций. Плюс к этому, ЗУ-23 — солидный аргумент в борьбе с лёгкой бронетехникой. Помимо этого, они ценились ещё и за то, что могут работать по склонам за счёт высокого угла вертикальной наводки, и при попадании в засаду, они весьма лихо сносили боевиков со склонов своим шквальным огнем.       Внутри БРДМ я был не один. Помимо экипажа, состоявшего из одного лишь водителя, сержанта Жени Скворцова, компанию мне составляли мистер Грей, Комар со сверхмощной рацией для координации артиллерии и авиации и прапорщик Воробьёв, которого посадили на торчавший в башне пулемет ДШК. Все мы носили штатные комплекты уже порядком выцветшей на палящем солнце «Афганки». Далее шли шлемы СШ-68 с чехлами пустынной расцветки, разгрузки «Пояс-А», созданные на основе китайских трофейных «Чикомов»* времён конфликта на Даманском, поясные и набедренные кобуры, рации «Таис ВТ-22». Но вот оружие различалось. Я был с привычным АКМСН, оснащённым подствольником ГП-25 и АПБ в кустарно пошитой набедренной кобуре, а в одном из подсумков моего рюкзака РД-54 лежали глушитель и прицел ПГО-7В, вообще-то предназначенный для РПГшек, но подходивший и к моему автомату. Был ещё НСПУ, для ночных миссий, но его я берёг на базе. Рыцарь был вооружен карабином АКС-74У и модернизированным ПБ, бесшумной вариацией «Макарыча». Остальные бойцы были вооружены АКС-74Н и ПБшками, но офицеры в отряде, как и я, носили АПБ. Когда мистеру Грею выдавали нашу форму, Евген на русском сказал ему, что в ней он выглядит просто уморительно, мол, на русского он ну никак не тянет.       Первый БТР-40 периодически докладывал мне об обстановке. Иногда звучали выстрелы, означавшие, что кто-то из моджахедов, пытавшихся организовать засаду на нашу колонну, отправился в страну вечной войны. По крайней мере, так докладывал старший сержант Рогачёв с позывным «Добрыня». За всё время поездки таких нападений было около четырёх. Причём с каждым километром нападения учащались. Мы успешно проехали мимо кишлаков, ближайших к Фарангарду. А именно, мимо Кишактана, Шингана и Фархара. Никто на нас не нападал, разве что жители, от мала до велика, и стар, и млад, вышли на улицу, и молчаливыми взглядами провожали взглядом нашу колонну.       — We’re coming closer and closer, — мрачно усмехнулся Рыцарь, как только стало раздаваться намного больше выстрелов из ДШК. Странно, что с нами не поехал Кириленко. Да, он сослался на мои познания в английском и нужность в штабе разведбата. Однако я не мог избавиться от мысли, что капитан попросту струсил. Размышления прервал вопрос мистера Грея: — Why did you call yourself «Shchors»?       — You mean my callsign? — ответил я вопросом на вопрос. Ну а после кивка ответил бритту: — I’ve watched «Shchors» movie, when I was child. I liked the protagonist, so I’ve decided to give myself such callsign.       В ответе была лишь доля правды. Поскольку мы с Греем были знакомы немного, я не стал ему говорить про то, что мой дедушка, по словам папы, был лично знаком с Николаем Щорсом. У нас дома хранилась фотография, где молодой дедушка, Сидор Митрофаныч Мирковский, был запечатлён с ним на снимке далёкого 1919 года, за пару месяцев до гибели Щорса.       Внезапно затрещала рация, возвращая меня в реальность. Выстрелы, раздававшиеся то спереди, то сзади, меня давно перестали удивлять. Из динамика раздался истеричный голос, вопящий:       — Авель Щорсу! АВЕЛЬ ЩОРСУ!!! НА НАС НАП… — а затем голос сержанта Нефёдова с позывным Авель оборвался на высокой ноте. Одновременно раздались два взрыва, в начале и конце колонны. Блять! А ведь мы преодолели лишь половину пути. И такой пиздец. Потеряли Авеля и Добрыню! Я вскочил, взял микрофон и скомандовал:       — Всем внимание, это Щорс! Атака на колонну! Уничтожить духов!       А чтобы не оставаться на месте и не стать вместе с машиной отличной мишенью для РПГ басмачей, я спешно передёрнул затвор АКМСН, открыл одну из крышек БРДМ-1 и первым выскочил из машины, сразу же уходя перекатом в сторону кювета. За мной последовал и Рыцарь. На склонах и за валунами уже вовсю хозяйничали моджахеды, сбросившие маскировку, и открыто обстреливавшие нашу колонну. ЗУшка, «Шилка» и «Василёк» вели безостановочный огонь по потерявшим всякий инстинкт самосохранения боевикам. Я и Рыцарь присоединились к обстрелу, экономно пуская очереди по два-три патрона в каждую замеченную фигуру бардача*. Стоит отметить, Рыцарь бил достаточно метко, и на его счету было уже с пяток духов.       Сквозь какофонию стрельбы, взрывов, криков боли, предсмертных возгласов и матов с обеих сторон пробилась фраза Комара, запрашивающего авиаподдержку. Боюсь, вертушки не успеют долететь из авиабазы Баграм до примерного местоположения моей колонны. А мы за это время или захерачим боевиков, или они нас перебьют. Каждый раз, когда падали бездыханные тела моих подопечных, я чувствовал, как во мне начинает всё клокотать. Особенно ненависть к бородатым ублюдкам, живущим прошлым и всерьёз думающим, что ОКСВА вот так просто возьмёт и свалит из их страны.       Израсходовав первый магазин к АКМСН, я спешно перезарядил его, загнав внутрь автомата второй магазин, примотанный к первому синей изолентой, и вновь открыл огонь. На сей раз, по убегающей фигуре. Одна из пуль попала в ногу, и враг распластался на земле, выронив какой-то древний, как скелет динозавра, ствол. Отсюда хер разглядишь. Вскоре, духи начали пристреливаться к нашей колонне, несмотря на лавину огня и свинца, что мы обрушивали на них. Раздался выстрел из РПГ, и выпущенная ракета попала в замолкший БТР-152, пока расчет менял ленту у ЗУшки. Все члены экипажа, возможно, погибли, но я точно не видел. Следом за ним, кумулятивная ракета прилетела в борт МТ-ЛБ, а через пару минут досталось и «Шилке». Умно со стороны моджахедов — лишить нас тяжёлого вооружения.       — Ёбанные душманы… — процедил я, отстреливая очередного боевика. Тот собирался уничтожить мой БРДМ-1 из РПГ, но слава ёжикам, я опередил его. Комар, его помощник и радист живы и здоровы. Выругался Рыцарь. На английском, само собой. Вдруг за спиной раздался воинственный клич. Я и Грей обернулись: к нам с бешеными воплями бежали двое бородачей с саблями. Кажись, они называются пульвары*. В общем, очередные хреновы камикадзе, на которых я уже порядком насмотрелся. Мы вскинули автоматы — и после коротких очередей, два изрешечённых трупа бухнулись на землю, роняя свои сабельки. Их попытка нас зарубить больше походила на изящный метод самоубийства.       — Fuck! — выкрикнул Грей, вдруг с силой оттолкнув и повалив меня на землю, а над головой засвистели пули. Я даже не успел выругаться. Как оказалось, Роман спас меня от выстрела снайпера. Разумеется, мы оба его укокошили, а я поблагодарил бритта:       — Thank you.       — Anytime, — буркнул бывший агент МИ-6 и продолжил отстреливать тех моджахедов, что наводили стволы на него и меня. Казалось, перестрелка будет длиться вечно: бойцы с обеих сторон погибали, гильзы рассыпались у нас под ногами, маты-перематы… Но я понимал, что в этой схватке мы начинаем одерживать верх       Вскоре выстрелы затихли. Кто-то из бойцов закричал от радости. Я тоже облегчённо выдохнул. Из БРДМ-1 выскочил Комар, помахав рукой и крикнув:       — Киря, тебя!       Мы с Рыцарем, бросив последний взгляд на трупы моджахедов-мечников, вернулись к БРДМке. Я залез на кузов машины, сел внутри салона и взял у радиста наушники и микрофон. Первые я надел на уши, перед этим сняв шлем, а вслух осведомился:       — Щорс на связи. Кто говорит?       — Это Шквал-1, — представился тот, кто пытался выйти со мной на связь во время нападения душманов на конвой. — Мы только что вылетели из аэродрома в Баграме, будем через час.       — Щорс Шквалу-1, — я облизнул пересохшие губы, повернул голову к только что залезшему в салон БРДМки Рыцаря и спросил у него на русском: — Так, Рыцарь, какой кишлак нам осталось объехать?       — Хаф Дарех, — ответил за бритта Комар. — Возможно, моджахеды укрываются там. Главное — оформить им всем отправку на тот свет к их шлюховатым гуриям.       — Согласен, — осклабился я и передал пилоту вертушки: — Щорс Шквалу-1. Направляйтесь к кишлаку Хаф Дарех, там могут находиться вражеские силы. Обеспечите нам прикрытие с воздуха.       — Понял вас, Щорс, до связи, — на этой ноте наш разговор закончился. А я принялся связываться с Моржом — позывной танка Т-62, а так же с экипажем МТ-ЛБ, водителями «Уралов», «Шилкой», Куницами и уцелевшим Мангустом. «Василёк» был не только названием миномёта, но и позывным МТ-ЛБ. А «Куницами» назвали три БТР-70. Каждый должен был отчитаться, сообщить, сколько бойцов погибло, доложить о состоянии техники, боеприпасах.       Картина складывалась удручающая, но не настолько, чтоб стреляться в висок или сдавать погоны: кроме головного БТР-40 моджахеды точечно укокошили один БТР-70 и два «Урала», с боеприпасами и снаряжением. А ведь там боеприпасы и прочее добро, весьма ценное для бандитов, возомнивших себя борцами за «свободу»… Ага, «свободу». Свободу от жизни. Свободу от цивилизации. Тьфу!       Первая «Куница» потеряла одного бойца, вторая уничтожена вместе со всем десантом, а третья — никого. Просто подбили, но не уничтожили, «Шилку», «Тачанку» и оставшиеся БТРы. Да, переборщил я, подумав, что «Тачанка» разъёбана. Но слава ёжикам, ребята живы.       — Блять… — кратко, но ёмко озвучил я итог атаки моджахедов на колонну. Да, неприятно. Но ещё хуже, если все погибнут, включая меня, Рыцаря, Комара… Я напоследок вылез наполовину из БРДМа и вдохнул ноздрями местный воздух. Пыль, дым, кровь, порох… Надо ехать дальше. А посему, я залез обратно в салон машины и отдал всем бойцам приказ:       — Едем до кишлака Хаф Дарех. Кишлак Хаф Дарех, провинция Тахар, Демократическая Республика Афганистан Тот же день, спустя 35 минут после атаки моджахедов       Дальнейший путь до кишлака прошёл намного спокойней. Печально осознавать, что под твоим командованием погибли люди, но ещё страшнее понимать главное — всех не спасти. Но мне всё равно тошно смотреть в глаза тем, кто потерял друзей на войне. Чувствую себя как на предвзятом судилище, без адвокатов. Да, мне постоянно что старшие по званию, что Комар говорят: не стоит себя накручивать. Только покойникам от этого не легче.       Откровенно говоря, задание по ликвидации Ахмада Шаха Масуда не походило на одну из первых моих миссий. Тогда моя рота охраняла конвой с гуманитарной помощью, которую раздавали мирному населению. Дело было в городе Файзабад. Боевики, недовольные нашим приходом в Афганистан по приглашению просоветского правительства, попытались сорвать мероприятие и напасть на наш конвой. Атака была успешно отбита, хоть и с потерями среди гражданского населения, а также местных военнослужащих армии ДРА, наши же отделались в основном ранеными и контуженными. Я отчетливо запомнил, что пока местные военные стаскивали останки боевиков в одну кучу, а мои бойцы охраняли периметр, девушки-афганки помогали нашим санитарам оказывать первую медпомощь раненым мирным жителям и солдатам.       Я морально готовил себя к тому, что уже нам, советским солдатам, предстоит атаковать кишлак, где помимо засады моджахедов, однозначно будут и мирные жители, которые несомненно попадут под раздачу, как бы мы аккуратно ни вели бой. Увы, такова война. Невинные жертвы неизбежны. Но одно дело — проговаривать эту истину для себя, читать мемуары участников предыдущих войн, включая Великую Отечественную. А другое — лицезреть воочию гибель мирных жителей, причём павших возможно от твоей пули, ведь неясно, за каким из дувалов* прячется бородатый исламист, а где спрятались гражданские. Не думаю, что я буду к этому морально готов в принципе.       Периодически бойцы на танке и БТРах докладывали текущую обстановку. Ответ один и тот же: «Чисто». Время от времени впереди звучали взрывы, но Морж успокаивал, мол, расчищаем дорогу от мин. И всё благодаря катковому тралу, стоящему на Т-62. Жаль ребят с «Мангуста-1». Как и «Куницу-2». Ничего, моджахеды ответят за наших пацанов. Их не спасёт пресловутый харам.       Харам… я отлично помнил из лекций по Афганистану, что харам — не только производное от слова «гарем», дома, главной святыни для мусульманина, но и деяния, запрещённые самим Аллахом. К примеру, смотреть на мусульманских женщин, всё, что касается половых отношений, показывать мусульманину непристойные жесты… всё это харам. По крайней мере, для немусульман. Но и у самих муслимов есть харам. Так, настоящий верующий в Аллаха никогда не осквернит свой дом кровью. Воровство — харам. Лжесвидетельство — харам. Удары по лицу, особенно по лицу жены или ребёнка и по морде животных — харам. Потребление свинины — харам…       Вот мы и подъезжали к кишлаку Хаф Дарех, где, по идее, живут местные дехкане*. Если они рассчитывают после смерти попасть в рай, то они не нападут на нашу колонну. В противном случае… они сами обрекли себя и своих родственников на гибель. Почему ещё и вторых? А потому, что душманы будут прикрываться мирными жителями. В расчёте на то, что мы проявим гуманизм головного мозга, как это было с немцами и японцами в послевоенные годы.       — I’ve got a bad feeling about this, — пробурчал Рыцарь, недовольно поглядывающий на мирных жителей кишлака. Если бы те могли убивать взглядами, мы были бы щас мертвы. Я открыл было рот, чтоб сказать, дескать, согласен с ним, как вдруг раздался выстрел. Судя по крику «ЛЁНЯ!!!» и последовавшему за ним падением тела, убили стрелка то ли «Василька», то ли «Тачанки». Теперь уже командиры матюкались, орали на резко драпанувших куда-то мирных, требуя выдать стрелка.       Что ж, жители кишлака всё-таки совершили харам. Интересно, много ли выживет туземцев, если их покарает Аллах, пускай и в обличье шурави?.. Пора это выяснить. Я, отбросив последние сомнения, отдал по рации приказ устроить полную зачистку. Ребята знали, что их основные цели — духи и все, способные держать оружие. Ни пол, ни возраст, ни социальное положение… ничто не спасёт противника. Эти твари, мнящие себя борцами за свободу, заплатят за всех убитых из моей роты и других павших советских воинов.       — Комар, остаёшься в машине, поддерживаешь связь! — скомандовал я перед тем, как вылезти из БРДМки и вместе со спешившимися солдатами отправиться на зачистку кишлака. Краем глаза я увидел Рыцаря, решившего поучаствовать в этом мероприятии. Поскольку кишлак был небольшим, примерно на тридцать-сорок дворов, то и зачистка не должна была растянуться на несколько суток. Территория была не больше, чем у села Нижняя Хреновка в Пермском крае, где жила родня моей мамы, и куда меня регулярно отправляли летом.       Войдя в кишлак и разбившись на несколько групп, мы начали методично зачищать дом за домом, а в небе нарезали круги две вертушки Ми-24А, прикрывавшие нас с воздуха. Где-то раздавались мужские крики вперемешку с женскими и… детскими. Вперемешку были слышны маты на русском, на дари и пушту. Раздавались автоматные очереди, хлопки пистолетных выстрелов, взрывы гранат и одноразовых реактивных противотанковых гранат типа «Муха». Лабиринт закоулков лишь поверхностно запоминался мне, дабы не перегружать голову излишними знаниями, ведь глаза выискивали возможную цель, которая захочет первой убить тебя.       В одном из дворов я, Рыцарь и кто-то из новичков, служивший в моей разведроте всего два дня, не считая этого, наткнулись на большущий казан, прикрытый крышкой. Пацан умудрился отбиться от своего отделения, благо нашёл меня и Грея. Судя по обильному потоотделению и частому дыханию, парнишка только что бежал, а в присутствии детины Грея ему было, мягко говоря, неловко.       — Ты чего встал, боец? — спросил я солдата, повесившего АК-74 на плечо и открывшего казан. В нос немедля ударил очаровательный аромат свежеприготовленного плова. Парень сглотнул, посмотрел на нас и всё-таки объяснил свое странное поведение:       — Виноват, товарищ старший лейтенант, не успел позавтракать. А от таких запахов желудок аж скрутило с голоду.       — А-а-а-а… Тогда всё ясно! — с нескрываемым сарказмом усмехнулся я. Рыцарь, осматривавший местность через прицел АКС-74У, никак не отреагировал. — Кушай боец, кушай. А мы с мистером Греем тебя прикроем, даже хлебушек можем нарезать, или поискать что покрепче…       Пацан мялся-мялся, но всё-таки прокашлялся и поставил крышку на место со словами:       — В-виноват, товарищ старший лейтенант. Готов продолжать выполнять поставленную задачу.       — Молодцом, боец. Вернёмся на базу, можешь просить в столовой тройную порцию, скажешь, мол, я разрешил, — легонько хлопнув рядового по плечу, я поудобнее перехватил АКМСН и наше трио отправилось дальше, преодолевая дворы кишлака один за другим, и уничтожая попадавшихся на пути духов. Я, откровенно признаться, потерял счёт убитым духам.       Перед поворотом налево, когда боец вернулся к основному отряду, ко мне и мистеру Грею неожиданно подбежала женщина в чёрном, как ночное беззвёздное небо, хиджабе. Он был надел в явной спешке, потому как были видны местами оголённые ноги и руки. Я заподозрил неладное, а потому оттолкнул мусульманку от себя. Та замахала руками и упала на спину, закричав что-то на пуштунском языке. Затем женщина подняла левую руку, в которой что-то сжимала. Но Рыцарь успел опередить её, выпустив короткую очередь, которая прошила насквозь тело оболваненной женщины.       — Fucking shaheed, — прорычал Грей, увидев вместе со мной детонатор, выкатившийся из руки на землю. Вот тебе и мирные жители… Афган — тот ещё край чудес. Конфликт, где всегда нужно быть наготове. Даже если ты топаешь в гальюн, то ходи туда минимум с пистолетом. А лучше, с автоматом и полным боекомплектом.       — That’s right. Fucking shaheed, — поддакнул я мистеру Грею, и мы свернули налево. В соседнем дворе, перед деревянной синей дверью, стояли четверо моих бойцов. Трое целились из «Калашей» в дверь, а один стал открывать её по команде старшего. Вдруг раздался звон отлетевшего кольца и предохранительной скобы, и взорвалась граната. Взрыв был не так страшен, как осколки, ранившие одного бойца. А дверь слетела с петель. Один из бойцов сквозь звон в ушах спрашивал «Все живые?!». А рядовой Покровский, не теряя времени, достал аптечку, и принялся очищать и обрабатывать рану, после чего начал накладывать бинт.       Пока новобранец, хотевший пожрать плов, молча накладывал жгут и перевязывал плечо раненого сослуживца, мы с Рыцарем подошли к солдатам. Я уточнил:       — Старший, ко мне.       — Я — старший, товарищ старший лейтенант, — вперёд вышел рослый мускулистый боец, мой ровесник. Из-за шлема определить цвет волос нереально, ну да похер. — Сержант Воронежский, тащ командир. В этом двухэтажном доме укрывается один из ду…       — GET DOWN!!! — заорал Рыцарь, толкая меня вперёд, на Глеба. Толчок был таким сильным, что я не удержался на ногах, и мы с Глебом распластались на земле, знатно ударившись. Солдаты направили «Калаши» на Романа, но неожиданно прогремел выстрел. Крякнув «Fuck…», Грей тоже упал, но на спину. Источник выстрела находился на втором этаже. Я вскочил на ноги, заметил вспышку в окне на втором этаже и не глядя вскинул автомат и запустил гранату из ГП-25*. Взрывная волна снесла стекло вместе с оконной рамой, а шлемы защитили наши головы от осколков.       — Рыцарь! — окликнул я Романа. Тот поморгал глазами, поморщился и, матерясь сквозь зубы, встал, при этом мотая головой и видимо избавляясь от звона в ушах. Блин, повезло же мужику! Попади пуля не в один из подсумков, а на десяток сантиметров выше, и помёр бы на суровый бритт. Я спросил у него: — How are ya?       — It’s okay, Leftenant. I’ll live.       — Good, — вымученно улыбнулся я, помог Грею встать и подобрать его АКС-74У, скомандовал «Все внутрь!» и, под прикрытием бойцов, исключая раненого и рядового Покровского с аптечкой, первым проскочил внутрь. В просторном зале с ведущей наверх лестницей, в углу сжались женщина и два ребёнка, мальчик и девочка. Я приказал Глебу и второму бойцу остаться на карауле, а сам в одиночку поднялся на второй этаж дома, узнать, кого же я умудрился кокнуть из подстволки. Рыцарь остался на месте, пущай проследит за семейкой.       Увиденное повергло меня в самый настоящий шок, граничащий со ступором. И дело было вовсе не в раздолбанной комнате, пострадавшей от взрыва осколочной гранаты ВОГ-25. И не в валявшемся на полу револьвере системы Смита-Вессона III образца, он же «4,2-линейный револьвер», которому было уже почти полторы сотни лет.       Дело было в стрелке, чей труп валялся на полу лицом вниз и с посеченной осколками спиной. Стрелок был мальчишкой. Одиннадцатилетним, примерно, точно не скажу. Совсем ещё ребенок!       Я немигающим взглядом смотрел на тело пацана, не решаясь подойти. Но факт оставался фактом: я. Убил. Пацана. Фактически ребёнка! Того, кто мог прожить достойную жизнь. Достойную по меркам туземцев. А я оборвал его жизнь…       Мир вокруг меня словно перестал существовать. Сузился до тела мальчишки, толком даже не пожившего. А вот в реальность я вернулся только после того, как мне на плечо положили руку. Этим человеком был Рыцарь. Ничего не говоря, он грубо схватил меня за предплечье и, бормоча «Don’t look», принялся выталкивать меня из комнаты. Перил на лестнице не было, так что я был вынужден опираться о стену справа. Я молчал, а вот Грей, видать, хотел то ли приободрить меня, то ли утешить, раз сказал:       — He was man enough to kill. He was man enough to die.       Я сглотнул, уставился на перепуганных до усрачки детишек и их мать немигаюшим взглядом, не предвещающим ничего хорошего. Но вместо того, чтобы приказать Рыцарю убить и этих мирных, я просто взял и ушёл. Глеб и рядовой боец, чьё имя оставалось для меня пока что неизвестным, заметили, что со мной что-то не так, и открыли было рты, чтоб поинтересоваться, что со мной.       Окончательно я вернулся в реальность в тот момент, когда выстрелили из оружия покрупнее. Пуля попала в горло новобранцу, и тот, захлёбываясь в крови, упал на землю. Дёргался пару секунд, после чего затих окончательно, а кровь продолжала хлестать. Я развернулся и вскинул АКМСН, однако Роман опередил меня, израсходовав весь магазин к карабину.       — Уёбки… — дрожащим голосом прохрипел Глеб, не веря происходящему. И непонятно, кому было адресовано крепкое словечко. Нам с Греем? Женщине и её детишкам, что убили одного из подопечных Воронежского? Моджахедам в целом, что прячутся за мирным населением?       Грей тем временем вернулся в дом, подобрал оружие и показал его мне, Глебу и тем двоим солдатам, которым повезло не погибнуть от пуль пацана и его мамаши. Оказалось, что последняя стреляла из винтовки Ли-Энфилд. Её наши ещё обозвали «английской винтовкой «Бур». Я махнул рукой и на русском сказал Грею:       — Она твоя, делай, чё хочешь.       Рыцарь, конечно, не понял, что конкретно я сказал, это понятно по его лицу, но зато понял смысл сказанного. Он повесил трофейную винтовку за спину, предпочтя пользоваться в узких проходах кишлака не допотопным ружьём с продольно-скользящим затвором, а проверенным укороченным «Калашом».       Я тряхнул головой. Зачистка кишлака ещё не закончена. А раз так, то надо бы проверить, как дела у остальных. Первым делом, я связался с Комаром:       — Щорс Комару, как у тебя дела?       — Хреново, Щорс! — выкрикнул Кирилл. На фоне гремели выстрелы, кричали люди. — Потеряли связь почти со всеми!       Мать честная… выходит, местные душманы и вправду отчаянные, раз почти всех наших перебили! Ладно хоть и мы не остались в долгу, убили хоть кого-то из моджахедов. Выдохнув носом, я сообщил Комаренко:       — Комар, если ты покинул БРДМ, возвращайся. Там безоп…       — Машина уничтожена! — чуть ли не в истерике выпалил Комаренко. Блять, этого ещё не хватало! Я уточнил, как это случилось, и он ответил: — Наехала, сука, на мину! Хорошо хоть компактную рацию сохранил!       — Отставить панику, Комар! — рявкнул я в ответ. Мне сейчас нельзя демонстрировать слабость. Бойцы надеются на меня, верят в меня. — Я запрещаю сдаваться на милость духам.       — Они получат лишь путёвку на тот свет, Щорс, — несмотря на браваду, ему было страшно. По крайней мере, я был в этом уверен. Оставался лишь один вопрос: как же Комар пережил взрыв машины?       В реальность меня вернул прыжок какой-то прям на меня. Очухавшись, я, начисто забыв про «Калаш», перехватил руки, сжимавшие нож. Как оказалось, меня хотел укокошить очередной душман, спрыгнувший. Благо недолго его песенка звучала: Грей вовремя завалил сраного ниндзю, пальнув ему в бок. А я, отпихнув труп и подобрав АКМСН, мысленно обматерил себя за утрату бдительности. Иначе я бы успел вскинуть ствол и расстрелять душмана.       Не знаю, сколько времени прошло, но к тому моменту, как я воссоединился с командирами взводов, состав роты изрядно поредел. Лейтенанты Дмитрий «Вампир» Орлов, Максим «Палач» Филатов и Януарий «Ян» Зац были живы. Как и Комар, а также двое санинструкторов под началом младшего лейтенанта Риты Смирновой с позывным «Метеор». В горячке боя мы потеряли старшего сержанта Серёгу Лебедева, позывной «Ястреб». Он был нашим ротным корректировщиком артиллерии и авиации, и уже не раз его корректировка спасала нашу роту, даже когда я ещё был командиром взвода.       Как сообщил Палач, во взвод которого влились остатки потрепанного во время засады на дороге взвода Яна, Лебедев был убит снайпером душманов. Но триумф стрелка длился недолго, ведь позднее Вампир успел накрыть эту тварь из подствольника, устроив моджахеду с СВД полет со второго этажа вниз головой с ускорением в виде взрыва и града осколков.       Когда мы уже закончили основную часть зачистки, и отступили на исходные, эвакуируя раненых и тела убитых, мы позволили перевести дух и подсчитать потери: взвод Филатова потерял четверых убитыми, восьмерых ранеными, из них трое — тяжело. Самому Максу тоже не повезло, он получил ранение ноги, плюс осколки посекли лицо, отчего возникало ощущение, что у Палача была бурная встреча с каким-нибудь бенгальским тигром. Взводу Вампира повезло чуть больше: из пятнадцати бойцов лишь трое убито и пятеро ранены, тяжелораненых нету. Благодаря бронежилету 6Б1, каким-то чудом выбитому майором Кадыровым из складов для нашей роты, сам Дима всего-навсего морщился от боли в груди, что, в общем-то, неудивительно, так как в броник попали три пули. Не будь броника, Орлов бы уже точно был на том свете. Если тот свет, разумеется, существует.       В данный момент я сидел на одном из валунов напротив кишлака. Вернее, догорающих и дымящихся остатков кишлака, ведь когда мы покинули проклятый населенный пункт, я по рации связался со «Шквалами» и приказал вбомбить Хаф Дарех в каменный век. Да, душманы перебиты, но невзирая на то, что в кишлаке ещё могли остаться живые гражданские, мы должны были полностью снести населенный пункт с лица земли, дабы показать Масуду, что он был неправ в своём желании использовать перемирие как возможность подготовиться к новому этапу противостояния. Да, для душманов и каких-нибудь чистоплюев мы, может, и мясники, но то лишь ответная мера. К тому же, у меня из головы не выходил труп того пацана с револьвером, пытавшегося захуярить не абы кого, а целого меня. Да, Рыцарь, важно расхаживавший сейчас вдоль рядов погибших, накрытых плащ-палатками, сказал, что парень был достаточно взрослым, чтоб убивать. И достаточно взрослым, чтобы умереть. Но толку-то от этого утешения?..       Я качнул головой, бросил взгляд на расположившихся под растянутыми плащ-палатками раненых, с которыми возились санинструкторы и сама Рита, и затянулся. Пачка сигарет «Союз Аполлон» заканчивалась, но мне на это было просто плевать. Ствольная артиллерия, РСЗО и авиация сработали на отлично, отбомбив точно по цели. Вообще, меня больше волновало другое: сможем ли мы добраться до Ахмада Шах Масуда? Или он, узнав про нашу попытку добраться до Фарангарда, устроит ответную провокацию? А то и вовсе выдвинется к бывшему Хаф Дареху?       — Сраные моджахеды… — процедил я, бросая окурок себе под ноги растаптывая подошвой берца. Тут затрещала рация, сохранённая Комаром. Я немедля надел наушники и обратился к решившему связаться со мной: — Щорс на связи, кто меня пытается вызвать?       — Это Плутон, — представился старлей Пётр Евтодий, командир первой разведроты. — Наша колонна почти прибыла к кишлаку. Сколько бойцов у тебя осталось в строю?       Я подсчитал всех: я, Ян, Вампир, Палач, Комар, Метеор, Рыцарь… Плюс, двое из взвода Яна, девять из ввода Палача, двенадцать из взвода Палача. Итого вышло тридцать. И то, я посчитал ещё и раненых, а также Романа Грея. Вот я и озвучил Плутону цифру:       — Тридцать из пятидесяти.       — Понял тебя, Щорс. Мы скоро прибудем, держитесь, — в голосе Пети звучала уверенность в том, что он и его колонна доедет вовремя. Что, впрочем, недалеко от правды. Ориентиром для Плутона и его ребят будут догорающие руины кишлака.       Ждать пришлось недолго: примерно через десять минут показался БТР-40 головного дозора. Далее прогромыхал Т-62М, водя стволом орудия из стороны в сторону, а за ним — три БТР-70, тягач МТ-ЛБ с «Васильком», одна «Шилка»… в общем, состав колонны был почти идентичным моей. За исключением БРДМ-2 вместо моего БРДМ-1. Плюс, прилетели два санитарных Ми-8 с койками для раненых вместо сидений вдоль стен салона. Я, Рыцарь и другие, способные держать оружие, помогали санинструкторам переносить тяжелораненых бойцов, и помогать тем, кто был легко ранен. Среди них оказался и Ян, которому оторвало два пальца на правой руке: безымянный и мизинец.       Наконец, погрузка раненых закончилась, и вертушки улетели, а павших бойцов погрузили в один из «Уралов», предварительно выгрузив из него все добро бойцов. Вышедший из БРДМ-2 Плутон, подошёл ко мне, Рыцарю, Палачу, Комару, Метеору и Вампиру. Вся шестёрка сидела на валуне и завороженно смотрела на бывший кишлак. Как сказал когда-то Павел Васильевич, можно неотрывно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как работают другие люди.       — Кирилл, — обратился ко мне Пётр. Я медленно опустил голову. Так получилось, что я сидел выше всех, как бы возвышаясь над своими подопечными. — Киря, комбат вызвал КГБшников.       — Зачем? — бесцветным голосом спросил я у него.       — Чекисты и военная прокуратура хотят понять, как так вышло, что рядовая операция окончилась таким вот, — Плутон окинул ладонью руины кишлака, — фиаско.       Что ж… К допросу от чекистов я был мысленно готов. Истерики не помогут мне, а наоборот усугубят положение. А посему, мне предстоит раз за разом прокручивать в голове события этого дня, начиная с отъезда из Кундуза и вплоть до текущего момента. Прокручивать всё, включая смерть того пацана со «Смит-Вессоном» и его семьи. Посмотрим, смогут ли допрашивающие учесть фактор моего добровольного сотрудничества со следствием.       Залезая на один из БТР-70, я был уверен: я смогу продолжить службу, несмотря на допрос. Или нет?..