Эксперимент Уйдейкхаала

Форготн Холлоу. Через несколько часов после инъекции.       В дезориентирующем тумане пробуждения Люк обнаружил, что растянулся на незнакомой земле. Полотно потемневших деревьев нависало над ним, как безмолвные стражи забытого царства. В воздухе повисла тяжесть запустения, скелетообразные ветви некогда ярких деревьев отбрасывали жуткие тени на бесплодный ландшафт. Люк не помнил, что случилось и как он сюда попал. Медленно поднявшись, мужчина осмотрелся. Вокруг него были лишь деревья — искривленные, некоторые из которых давно лишились жизни. И самое жуткое, что сейчас являлось для Люка — не то, что он оказался в неизвестном для себя месте и не помнил как сюда попал. А жажда — дикая, необузданная жажда росла внутри него. Она являла собой всепоглощающую силу, безжалостную боль, которая пульсировала в его венах с яростной настойчивостью. В отчаянной попытке утолить сводящую с ума жажду Люк, шатаясь, словно во сне, бросался на деревья. Его клыки, удлинённые и чужеродные, вонзались в затвердевшую кору, разрывая её с первобытным голодом. Горькая, сухая пыль заполнила его рот, острые древесные иглы покалывали язык. С диким отвращением он выплюнул древесный осадок, осознавая, что это никак не утолит его голод. Для него больше не существовало ничего кроме голода. Мужчина даже поймал себя на том, что вонзил свои длинные клыки в ветку и стал её грызть — совсем как животное. Жажда внутри него пульсировала с неистовой силой, заставляя вонзать клыки во всё подряд. Он был похож сейчас на бешеное животное, которое отчаянно пыталось распространить вирус. Внезапно чей-то запах привлёк его внимание и Рассел инстинктивно направился по нему. Аромат пьянящей розы, фруктовый запах, который, кажется, наконец, утолит его жажду. Шатающийся походкой он шёл по нему, опираясь на деревья. Со стороны можно было принять его за глубокого пьяного человека. Быть может, об этом и подумала его первая жертва. Рассел так и не понял, как впервые в жизни убил человека. Люк просто в одночасье застал себя за тем, как его клыки с жадностью разрывают лоскутки человеческой плоти. Винил ли он себя? Нет. Чувствовал ли отвращение? Ни за что. Блаженная кровь хлынула в его рот багровым фонтаном и он, содрогаясь от экстаза, ловил каждую её каплю. Жажда внутри, кажется, стала немного слабее. Люк впервые убил человека, простит ли ему это Господь? Только вот в мысли больше не лезли ни молитвы, ни воспоминания. Прошлая жизнь умерла для него в тот момент когда длинные острые клыки вонзились в невинную плоть, а кровь стала единственным, что могло утолить голод.       Среди корявых силуэтов засохших деревьев стоял Владислаус Штрауд, как призрак, охваченный возмутительным любопытством. Его взгляд, острый и проницательный, был прикован к жестокой расправе существа, которое, по всем признакам, должно было быть идентифицировано как вампир. А возмущался он лишь тем, что это создание ночи с чрезвычайной жестокостью расправлялось с жителем его городка. Штрауд знал всех вампиров, живущих в Форготн Холлоу, но этого видел впервые. Вынырнув из тени, как привидение, Калеб Ваторе сравнялся с Владом. — Какое отвратительное зрелище! — с сильным возмущением произнёс вампир, прорезав жуткую тишину. Его миловидное лицо скривилось от отвращения. Он впервые в жизни наблюдал то, как вампир впал в безумие. Для Калеба он отражал главный страх — впасть в состояние, где тобой управляет голод, подавляя любую волю к сопротивлению. Поначалу Владу казалось, что парню просто не повезло впасть в безумие — состояние, когда долго не утоляешь жажду и теряешь контроль над собой. Однако обезумевшие от жажды вампиры не разрывают шеи своим жертвам, да и насыщаются довольно быстро. Поэтому Штрауд, поразмыслив над увиденным, пришёл к выводу, что этот вампир — дикий. Но дикие дети ночи обычно не уходят далеко от места своего обитания. Мог ли его намеренно привести сюда? — Дикие вампиры не питаются фруктами, Калеб, — иронично проговорил мужчина. Вампир, однако, с термином оказался не согласен. Незнакомец не выглядел диким. В отличие от Влада, молодой вампир обращал внимания на детали одежды. Неизвестный вампир был одет в хорошую, явно не старую одежду. Его белая рубашка была полностью заляпана кровью, а на джинсах Калеб не заметил ни единого намёка на потёртость. Несоответствие между дикими действиями и нормальным внешним видом заставило вампира задуматься. Белая рубашка наводила вампира на мысль, что этот парень не планировал сегодня кого-то убивать, скорее всего, быть вампиром он тоже не планировал. У Калеба складывалось ощущение того, что его кто-то обратил против воли и бросил на произвол судьбы. Но кто это мог сделать? Кто мог так жестоко поступить? В голове мужчины выпрыгнуло сразу несколько имён, только вот все они являлись друзьями Штрауда. — Это не дикий вампир, — серьёзно заявил Ваторе. Влад отрицательно покачал головой. За свою долгую жизнь он видел достаточно, чтобы утверждать, что эта тварь — дикая. Но спорить с Калебом ему смысла не было. Этому молодому глупому вампиру он не мог ничего доказать. — Вообще я когда его увидел, то подумал, что ты перешёл на мальчиков и что-то пошло не по плану, — с усмешкой проговорил Калеб. Все прекрасно знали, что Влад питает особую любовь к молоденьким вампиршам, поэтому обращает обычно девушек. Как и случилось с мисс Хелл, а также и с Лилит. Штрауд противно зашипел в сторону Ваторе, обнажая небольшие клыки. Его никогда не интересовали мужские шеи. И именно по этому Калеба обратила Леди, а не он. — А может это твоя сестрёнка решила поиграть в «создателя»? — язвительно заявил Влад, чем только разозлил Калеба. Древний вампир, конечно, был в курсе того, что Лилит мечтает создать целую семью вампиров. Быть может, она сделала что-то не так и породила это чудовище. Хотя внутренне Влад, конечно, в это практически не верил и сказал лишь затем, чтобы лишний раз позлить Калеба. — Не впутывай мою сестру, — грозно заявил вампир и снова направил взгляд на гостя их непримечательного городка.       На некоторое время повисло молчание. Влад, разглядывая незнакомого вампира, отмечал некоторые странные детали. Во-первых, вампир, кажется, не только пил кровь, но и ел плоть. Во всяком случае было заметно, как он когтями вырывает артерии и пытается жевать их. Для вампира это было очень странно. Во-вторых, он не мог насытиться. Обычно вампиры, выпив небольшое количество крови, удовлетворяют свою жажду. Вдруг в голову Влада пришло леденящее душу осознание — этот безжалостный хищник мог продолжать охоту, представляя собой угрозу для жителей неприкасаемого города Штрауда. Этого он позволить никак не мог. — И как ему помочь? — вдруг спросил Калеб, обращаясь к вампиру. Он, конечно, прекрасно понимал, что пичкать его кровавым плодом, наверное, занятие бессмысленное. Но он мог бы попробовать. Всё лучше, чем трогать шеи невинных существ. А от шеи своей жертвы «дикий» вампир практически ничего не оставил. — Ему поможет только рассвет, — вынес мрачный приговор Влад. Для молодого вампира это было немыслимо. Если вампир только что обращён, то шансов выжить под солнцем у него не было в принципе. Тем более если создатель его бросил, не объяснив ровным счётом ничего.        — Это же убьёт его… — растерянно произнёс Калеб, с жалостью глядя на утоляющего жажду вампира. — Но это в твоём стиле, как же я мог не догадаться. Влад с непониманием взглянул на собеседника. По его мнению, Калеб должен был согласиться, ведь для одичавших не существует альтернатив. Дикие вампиры теряют способность понимать речь. Они полностью утрачивают человеческие качества, превращаясь в монстров, которые живут лишь по воле своей жажды. В некоторых древних источниках диких вампиров сравнивают с одичавшими оборотнями. Ведь у них оказывается очень много общего.        — А что ты предлагаешь? Посадить его на кровавые фрукты? — с возмущением спросил Влад. — Дикий вампир скорее тебя сожрёт, чем станет есть эту мерзость. Перевести дикого вампира на кровавые плоды было сродни самоубийству. Эти существа предпочитали сосать кровь из себе подобных, нежели питаться фруктами. Штрауд знал несколько живых примеров, где дикий вампир убивал себе подобных получше любого охотника на вампиров. — Я предлагаю милосердие, — внезапно серьёзно проговорил Ваторе. — Оно тебе, конечно, не знакомо. И никогда не было знакомо. Влад уставился на Калеба, поражённый его выбором. Он предлагал сохранить обезумевшему зверю жизнь. И каким путём? Как он заставит дикого вампира адекватно себя вести? Как он заставит его отказаться от убийств? «Идиот!» — только и хотелось добавить Владу. Ведь Калеб поступал очень даже неразумно. Он скорее сам подвергнется атаке обезумевшей твари, чем хоть немного её вразумит. — Милосердие? Для дикого вампира? — переспросил он, не веря своим ушам. — Ты ещё глупее, чем я думал! Но если эта тварь продолжит охотится на жителей МОЕГО города, то я сам лично его убью. А затем Влад развернулся и пошёл прочь. Он оказался полностью разочарован тем, какой выбор сделал молодой вампир. — Я не удивлён твоему ответу, Влад, — тихо проговорил вампир скорее сам себе, чем ушедшему собеседнику. А затем он посмотрел на существо, которое тщательно облизывало свои окровавленные пальцы. Ваторе скривился в неприкрытом отвращении. Получится ли у Калеба с ним поговорить? Получится ли его оттащить от своей жертвы? Получится ли его вразумить? Он не знал, но верил, что хотя бы попытаться стоит. Ведь чем он тогда будет отличаться от древнего жестокого аристократа, если равнодушно отдаст его на растерзание жгучих лучей солнца?