Попаданка в кринж вселенные

      В этой жизни её совершенно точно звали Блум. Прошло слишком мало времени, чтобы девочка начала понимать язык людей вокруг, но своё новое имя она уловить смогла. Именно его повторяли чаще всего, обращаясь к ней.       Впрочем, речь окружающих смахивала на английский, который девочка изучала в школе в прошлой жизни. Она уже совершенно ничего не помнила, но вспоминать будет явно легче, чем учить что-то совершенно незнакомое.       Знакомым казалось и её имя. Его тоже она совершенно точно где-то слышала в своей первой жизни, и также не могла вспомнить, где именно.              Родителями Блум стали тот пожарный, что вытащил её из пожара, и его жена. Удивительно добрые, порядочные, а главное, терпеливые люди. Признаться, Блум была проблемным младенцем, но ничего не могла поделать. Если бы вас сожрал заживо медведь, как быстро бы вы перестали видеть кошмары и громко орать? Блум очень часто просыпалась в диком ужасе и долго кричала во всю мощь детских лёгких и голосовых связок. А маленькие дети весьма горласты. Умом она понимала, что всё позади и стоит успокоиться и прекратить постоянно так орать, но эмоции захлёстывали её и управляли ей. Родители списывали всё на последствия пожара.              Если не считать небольших проблем с протекающей крышей после прошлой смерти, детство проходило спокойно. А когда моральная боль отдалилась, покрылась мхом, и продолжила отходить ещё дальше, стало ещё лучше.              Блум, не знала, особенность ли это детского организма, или всплывшая супер-способность, но она умела включать что-то вроде автопилота. Тело само шевелилось, училось ползать, кушало, пачкало штаны и плакало, а сознание Блум в это время парило где-то в невесомости. Она словно пропускала скучное время, но память о том, что происходило, сохранялась, пусть и словно немного выцветшая.       Эта способность появилась ещё в младенчестве прошлой жизни, и Блум, тогда ещё Белинда, часто к ней прибегала. И она предполагала, что это что-то врождённого навыка любого человека, который теряется без использования. Она замечала, что если какое-то время не пользоваться "автопилотом", то потом становится сложнее войти в это состояние.       Почти всё детство Блум проводила на "автопилоте", лишь иногда возвращая полное сознание из небытия. Иногда она с интересом возилась с игрушками, гладила кошечек и собачек, читала книжки.       Благодаря взрослому сознанию и некоторому "огрызку" от изучения английского в школьной программе первой жизни, девочка довольно быстро научилась говорить, писать и читать.       Кроме того, в то время, когда её никто не видел, она занималась тренировкой тех приёмов, которым её обучила старая ведьма. В новом теле ими почему-то было даже легче пользоваться. К тому же, путём экспериментов Блум обнаружила у себя странную склонность к разрушительным действиям, и к огню.              Ей почему-то легче всего давалась порча магией продуктов и других вещей, имеющих срок годности, отталкивание предметов от себя, поджигание чего-либо и прикосновение к огню без вреда для себя. Она подозревала, что если сильно напрячься, то можно даже зажечь огонёчек на кончике пальца, хотя пока такой фокус и не выходил.       Хуже дела обстояли с нормальным телекинезом, ощущением погоды и попыткой подчинить какую-либо стихию, кроме огня. Хотя, это в любом случае было лучше, чем в прошлой жизни. Белинде колдовство давалось не просто со скрипом, а с протяжным и мучительным скрежетом. Блум же имела явное преимущество. Возможно, это тело было более предрасположено к магии.              Свои внешние данные тоже нравились Блум. Конечно, с возрастом многое меняется, но некоторые вещи очевидны. Блум обладала удивительно голубыми глазами, прямо как два сапфира, и огненно-рыжими густыми волосами, даже имеющими красноватый оттенок. Природа не поскупилась на краски, и даже не компенсировала это никакими недостатками. Белинда же... красавицей не была. Волосы у неё были жиденькие, с залысинами, разного размера разрез глаз, кривая спина и непропорционально длинные руки. Причём, правая была длиннее левой.       Конечно, ситуацию немного спасали ведьминские растворы и мази, но у всего есть предел.       Новое тело же имело более выгодные стартовые условия, а с рецептами ведьмы могло обрести невиданную красоту.       Любуясь на себя в зеркало, Блум мысленно рисовала себя взрослую на подиуме и на обложках модных журналов.              С другими детьми девочка общалась мало, и только в том случае, если хотел пообщаться другой ребёнок. Сама она ни к кому не подходила. Она не видела смысла ни отталкивать других детей, ни искать их общества.       Её любимыми занятиями были чтение, рисование и прогулки на природе. В парке, например. Она набирала полные карманы растений, хоть немного подходящих для зелий, и потихоньку варила их на кухне, стараясь не попасться на глаза родителям. А перелопачивая кучу книг, Блум старательно запоминала сюжеты. Разумеется, она не найдёт того, в котором уже оказалась, но другие, которые, возможно, будут ждать её в будущем, вполне могут существовать. Рисование же... просто вдруг пришлось ей по душе. Блум бездумно рисовала портреты родителей, соседей, кошечек и собачек, деревья и дома, которые видела. Это спокойное и неспешное занятие умиротворяло и успокаивало её. Кошмары с медведем изредка всё-таки давали о себе знать.       Нелюбовь к медведям, казалось, надолго поселилась в голове Блум. Ей не нравились любые их изображения, а на невинное предложение сходить на выходных в гастролирующий цирк она разревелась. Она видела медведей на афише.              Блум радовалась современности как настоящему чуду. Глупцы те люди, которые не ценят тот же тёплый туалет с удобным унитазом и освежителем воздуха. Им не приходилось жить в средневековье со средневековыми же удобствами. А какое наслаждение просто взять, и пойти в душ! И не надо перед этим носить вёдрами воду, а потом разводить огонь, чтобы нагреть её.              В школе Блум благодаря "автопилоту" училась легко и непринуждённо. В этом состоянии её тело и разум не ведали слова "скука" и выполняли задачи, поставленные отлетевшим в небытие сознанием.       Родители же, в честь того, что Блум пошла в "kindergarten" — нулевой класс, подарили ей фотоаппарат. Детский, с цветочным рисуночком, но вполне рабочий. На удивление, Блум и сама не заметила, как увлеклась фотографией всего и вся.       Хотя она почти ни с кем не общалась сверх необходимого, изгоем она не стала. Почему-то в своём классе она прослыла загадочной, а потому и крутой девчонкой. Каждый в тайне мечтал, чтобы именно его или её сфотографировала или нарисовала эта молчаливая рыжая девочка с последней парты.              Что Блум ненавидела почти так же страстно, как и медведей, так это синий цвет. Тут уже она и сама не знала, почему он так её раздражает. Все вокруг откуда-то взяли в толк, что оттенки синего и голубого – лучшее сочетание с её красновато-рыжими волосами. Блум просто не нравилось.       Лучшим сочетанием лично она считала зелёный, либо насыщенного оттенка, либо тёмного. Уважала также красный с розовым и чёрный. Жёлтый, возможно, тоже неплохо сочетался с красно-рыжей головой, но его, вместе с оранжевым, Блум решительно отбросила. Без причины.       Родители смирились с зелёными, запретили чёрное до окончания начальной школы, а насчёт красного и почему-то розового пришлось изрядно повоевать. Считалось, что одежда красных и розовых оттенков — хуже не придумаешь для рыжеволосых людей. И использовать их можно только очень ограниченно, никаких "тотал рэд". Блум эту идею решительно не поддерживала, и спустя n-ное количество времени и нервов, ей удалось склонить родителей на свою сторону. Или, они просто смирились.              Лет в восемь Блум по неосторожности случайно попалась за приготовлением очередной мази. История закончилась лучше, чем могла бы — ей даже разрешили продолжать варить "интересные народные рецепты, о которых она прочитала в справочнике по лекарственным растениям", но под наблюдением взрослых. Пришлось тогда красноречивые аргументы подкрепить взяткой в виде половины сваренного, и обещанием отдавать дань с каждого последующего варева. Матери эти новые, а главное, бесплатные крема пришлись по душе.              Родителей Блум любила. Да, это уже не первая ее жизнь, она взрослая, устоявшаяся личность, да и этому телу они не родные – это даже видно невооружённым взглядом. Вряд ли у темноволосой Ванессы и светловолосого Майка была бы рыжая дочь. Но Блум было хорошо в этой семье, родители любили её, а она их.       С её стороны это выражалось в скромных букетиках, нарванных в парке для них обоих, в рисунках и поделках, которые она дарила. Иногда она приоткрывала им малую часть своих способностей, и её прогнозам погоды они вскоре верили больше, чем синоптикам.              Непредвиденный казус произошёл на десятый день рождения Блум, когда родители подарили ей кролика. Средневековые понятия, видно, крепко держались в голове у Блум, и почти на любое животное она смотрела с гастрономическим интересом.              – Ух ты, здорово! Мы его пожарим или запечём? – даже не задумываясь, ляпнула Блум.              Как оказалось, кролик предназначался не в качестве еды, а в качестве питомца и друга. Неловко вышло.       Кролик Кико всё-таки остался в семье Питерс, но больше предпочитал общество Ванессы – матери Блум, нежели самой девочки. Он был на удивление умным для кролика, и имел странный синеватый оттенок меха.       Кролик же стал той песчинкой, тронувшей лавину. В голове у Блум наконец сложился пазл, её сознание озарил ответ на вопрос "Куда она попала в этот раз?"       Мультик.       Мультик про феечек, который она смотрела в детском саду в первой жизни. И она – главная героиня. О, нет.              Ей следовало продумать план действий. Как же плохо, что она мало помнит с тех времён, когда смотрела "Винкс".       Но жизнь продолжалась, несмотря на приближающийся канон.              После перехода в средние классы у Блум появилась бóльшая свобода в выборе своего стиля как в одежде, так и по жизни. Хотя родители и не всё одобряли, как, например, любовь к итальянскому року и русскому рэпу и шансону, одежду, кажущуюся им странного цвета и фасона, но со временем принимали её выражение личности, если оно не переходило границы.       Блум одевалась в основном в четырёх цветах, облюбованных ею еще в детстве — чёрный, красный, розовый и зелёный. Чаще всего она выбирала мрачно-готический стиль, иногда переключаясь на спокойную и приятную зелень, слащавый розовый или нечто ядрёно-кислотное. Родители проявляли столько понимания и терпения, сколько могли. И особенно в отношении её музыкального вкуса. Вы бы выдержали, если бы в вашем доме в четыре утра кто-то ни с того, ни с сего вдруг надумал громко петь "То-о-о-олько-о-о..."?       А русская натура с первой жизни иногда требовала свободы.       Предприимчивые родители додумались сплавить свое молодое дарование в кружок по вокалу в школе, шепнув на ушко учителю музыки, чтобы тот убедил Блум заниматься в его кружке. Там не пели ни русские песни, ни итальянский рок, но девочке там понравилось, а через полгода она перекочевала в школьную рок-группу и стала солисткой. Её группа даже победила в нескольких конкурсах.       Эта жизнь ей нравилась больше, чем обе предыдущие.              В классе она была на пике популярности, хотя продолжала держаться несколько отстранённо. У неё были пусть и не друзья, но хорошие приятели из числа других участников рок-группы, учеников кружка по рисованию, в который она иногда захаживала. Благодаря форе в опыте размером в две жизни и "автопилоту" она легко изучала новое, и ей нравилось это. Природные данные и мази по рецептам средневековой ведьмы вылились в яркую и чарующую внешность. Любовь к чтению, изучению нового, рисование, фотография и пение раскрашивали каждый день палитрой эмоций от умиротворения до ликования.              Тайные упражнения в магии также давали результат, особенно после того, как Блум поняла, в какую вселенную попала и, следовательно, кем является сама. В двенадцать ей удалось первый раз выполнить фейскую трансформацию с крыльями. Перед попытками она на протяжении двух недель усиленно думала о том, каким хочет видеть свой крылатый облик. Тот, который она помнила из канона ей не нравился. Никаких юбок! Как вообще можно летать в короткой юбке? Никаких блёсток! Тёмно-красный цвет!       Настроившись на конкретный образ, Блум ходила в парк и мысленно пыталась вызвать нужные эмоции. Она надеялась, что нужного эмоционального диапазона хватит для пробуждения крыльев.              Спустя несколько дней бесплодных попыток, ей всё-таки удалось задуманное.       Превращение ощущалось странно. Сила, прежде спокойная, теперь словно клокотала изнутри и сама так и льнула к рукам. Блум поначалу даже испугалась, что устроит пожар.       Внешний вид тоже порадовал – тёмно-красные шорты и короткий топик с длинными рукавами. От блестяшек совсем избавиться не получилось – ткань была вся в чешуйках, как у какой-то рептилии. Однако, они блестели не так, как обычные блёстки и стразы. На кистях красовались чёрные короткие перчатки из тонкой кожи, а на ногах чёрные ботфорты на огромной подошве. За спиной же тихо трещали короткие полупрозрачные крылышки.       Свою трансформацию Блум признала сносной, и с тех пор начала иногда тренироваться в ней.       Магический мир ждёт приход совсем не той Блум, которую он ожидает.