Последняя Кода

В тот день Азирафель более снисходительно относился к посетителям могилы Энтони. В конце концов, он и сам до этого не имел возможности увидеть маэстро вживую и, более того, не знал, что бы он делал, если бы не был сторожем кладбища и не имел возможности провести всю ночь, слушая музыку Кроули. И снова наступила тишина, даже после того, как село солнце. Азирафель уже начал тосковать по этой повторяющейся мелодии, которая действовала на него успокаивающе и даже как-то помогала сосредоточиться, несмотря на то что обычно такие вещи раздражали других. Прождав, наверное, час и сомневаясь в своем решении, Фелл все-таки решил пойти на могилу Энтони. Он сжимал в руках блокнот и начал проводить пальцем по уголкам страниц, успокаивая себя, потому что почему-то вдруг начал чувствовать себя как не в своей тарелке и обстановка ему казалась неуютной. Фелл остановился у могилы. Он выдохнул и на мгновение закрыл глаза, прижав блокнот к груди - лишь бы все получилось! - и подошел к надгробию. Он понимал, что если хотел, чтобы Энтони сыграл всю мелодию, ему нужно было видеть все ноты, поэтому выдернул исписанные страницы и осторожно положил их на землю, чувствуя, как дрожали от волнения его собственные руки, и, сам того не осознавая, он дышал так тихо, как только мог, пытаясь услышать хоть малейший шорох. -Ну же, Энтони... - прошептал Азирафель, присаживаясь рядом с могилой и придерживая рукой листы бумаги, чтобы они случайно не улетели, хотя ветра и не было. Фелл даже посветил своим фонариком на листы, надеясь, что это хоть как-то сработает. Тишина. От такой позы у него начали болеть колени, поэтому он встал. -Пожалуйста... Чем вам не нравится бумаги?.. - Азирафель вздохнул, понимая, насколько это было глупо. Мертвые не общались с живыми, просто молча наблюдали. Решив не сдаваться и вспомнив, что гравировка, в конце концов, была высечена прямо на надгробии, он подобрал листы с земли и положил их на камень. Азирафель старался вести себя так тихо, что слышал собственное сердце, которое он тоже старался заставить работать как можно тише, лишь бы услышать хоть один признак того, что Энтони все еще был здесь. -Ну вы ведь не можете просто!.. - тяжело вздохнул Азирафель, сдаваясь и отпуская листы, которые придерживал до этого, чтобы они не соскользнули с камня. Почти все они разом упали на землю. - Вам же нравится играть! Это вся ваша жизнь! Я же… Ради всего святого, не могу же я портить ваше надгробие! Тем более что на нем нет столько места! Азирафель чувствовал злобу на самого себя. Возможно, исполнение мелодии каким-то образом связывало Энтони с этим миром, и, поскольку он не смог ее закончить, он застрял между мирами. Конечно, никто не мог этого подтвердить - просто так Феллу было легче смириться с тем, что он больше никогда не услышит музыку маэстро вживую. А теперь... Когда Кроули лишился последнего шанса закончить то, что не успел сделать перед смертью... Где он был теперь? Отправился ли он туда, где жили все мертвые, где бы это ни было? Леденящий душу звук заставил Азирафеля вздрогнуть. Это был звук скрипки, даже отдаленно не напоминающий чарующую игру Кроули, которую все так любили, но мелодия все равно была узнаваема. Словно это играл новичок, который едва успел выучить произведение, и его заставили выйти на сцену, из-за чего тот разволновался и забыл все, чему он научился. -Ох!.. -Азирафель вздохнул с облегчением, и его взгляд смягчился. Такая игра была не совсем тем, чего он хотел или ожидал, но это было хорошее начало и доказательство того, что Энтони все еще был здесь. Фелл разложил листы на земле по порядку. - Ну, конечно, это не совсем ваш уровень, но... Но я думаю, мы сможем над этим поработать… - Игра продолжалась, но звучала все так же ужасно. - Ну, ладно... Все равно хоть что-то... Азирафель постоял несколько минут, слушая музыку. Конечно, музыкой это назвать было сложно, но ему было интересно, что будет, когда ноты закончатся. К его удивлению, ближе к концу мелодия стала звучать еще ужаснее, отчего Феллу захотелось заткнуть уши, но из уважения к маэстро он этого делать не стал. Как только скрипение прекратилось, все начало играть с самого начала. -Чудесно, ну... Вы и правда не можете-..? Хорошо, но могли бы вы играть чуть тише..? Ну, чтобы никто больше не слышал... Хотя, по правде, это поможет мне работать быстрее... Надеюсь, вы простите меня за вандализм... Азирафель опустился на колени на могиле Кроули, положил перед собой листы с нотами и взял фонарь в рот, чтобы не пришлось держать его в руке. Теперь он был уверен в своем выборе - Энтони нужна была помощь, и единственный способ сделать это - нарушить правила. Что с того, что завтра люди обнаружат этот вандализм? В кои-то веки у Энтони ведь было право сыграть всё от начала до конца. Фелл понял, что у него не было подходящих инструментов, чтобы высечь что-нибудь на надгробии. Подходящих камешков поблизости не было, поэтому он порылся в карманах в поисках чего-нибудь острого и достаточно тонкого. Мужчина достал свою ручку, которую утром первым делом положил в брюки. Кончик пера был не совсем подходящим для этого, поэтому, немного подумав, охранник отломил от него металлический клип, который был как раз тем, что ему было нужно. Металлическая палочка была довольно короткая, поэтому держать ее было неудобно, но Азирафель не обращал внимания на все неудобства и принялся аккуратно чертить нотный стан. Он нажимал на металлический наконечник довольно легко, достаточно, чтобы поцарапать камень, и чтобы белые линии оставались на нем, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы Кроули “увидел” записи. Вскоре его пальцы начали болеть, как и колени, которым было совершенно непривычно находиться в таком положении. Но, желая поскорее закончить и, более того, перестать слышать эту бьющую по ушам мелодию, Азирафель даже не думал останавливаться, лишь изредка почесывая лоб и тяжело выдыхая от усталости. Мелодия мучала уши, вызывала головную боль и желание куда-нибудь спрятаться, но Фелл продолжал работать, желая как можно скорее помочь Энтони, который, вероятно, тоже старался изо всех сил, но не мог сделать ничего другого, пока ноты не были вбиты прямо в его голову - в его надгробие. Азирафелю пришлось обойти надгробие с другой стороны, чтобы закончить всю мелодию. Он надеялся, что несколько нотных листов поместятся на камне, иначе он даже не знал, что делать. Не писать же на земле, в конце концов? Она была слишком рыхлой, чтобы можно было понять хоть что-то, что было на ней написано, и, скорее всего, ничего не получилось бы - почему-то именно надгробная плита давала такой эффект. На его пухлых пальцах остались небольшие волдыри, из которых, казалось, вот-вот начнет сочиться кровь, но оставалось совсем немного. Фелл уже не обращал внимания на неприятные ощущения, крепко сжимая фонарик зубами, чтобы отвлечься от боли. Теперь ему хотелось только чтобы звон скрипки прекратился, и он смог наконец отпустить железную палочку, которая, зажатая между пальцами, казалось, обжигала его кожу. Как только Азирафель закончил писать ноты, он тут же отпустил железку, которая упала на землю где-то рядом с его ногами. Фелл устало прислонился головой к надгробию и вынул фонарик изо рта и потирая болящие пальцы, ожидая, когда Энтони доиграет свою какофонию до конца и перестанет мучить его звуками пищащей скрипки. К удивлению сторожа, мелодия пытки прекратилась, хотя Энтони не доиграл ее до конца. Фелл поднял голову и уставился в темноту. Он с нетерпением ждал, когда Кроули начнет играть так, как играл всегда, и поражал всех. Теперь этот звук, хотя его наверняка услышат все, кто жил в городе рядом с кладбищем, принадлежал только Азирафелю, по крайней мере, ему хотелось так думать. Ведь только он знал, что это произведение играл сам Энтони. Азирафель поднялся на ноги. Он кое как подобрал с земли листы бумаги, потому что ноги слишком сильно болели, чтобы согнуться, а затем сел на скамейку. Оставалось только ждать. Возможно, Энтони сейчас изучал ноты. Мысли о том, что это могло не сработать, даже не приходили ему в голову. Все обязано было получиться. И наконец-то это случилось. Энтони начал играть, сначала совсем тихо, словно привыкал к звучанию. Фелл закрыл глаза. Он с лёгкостью представил, как музыкант стоял в нескольких метрах перед ним и сосредоточенно играл. Как его тонкие пальцы сжимали струны, а смычок скрипки скользил по ним. Записи, которые он слышал до сих пор, не могли сравниться с тем, как это звучало вживую, и мысль о том, что Энтони играл только для него, согревала его душу. Маэстро Энтони Кроули, всемирно известный музыкант, сумевший покорить слух всех своих слушателей, играл здесь, посреди ночи, на кладбище, охраняемой Феллом, где вокруг не было никого, кроме могил. Феллу хотелось похвалить музыканта, сказать ему, как прекрасно звучала его игра, но он молчал, решив дослушать до конца. Даже если это был последний раз, когда он слышал живую игру Энтони, он не имел права прервать ее. Это было бы настоящим преступлением. Мелодия подходила к концу. Азирафель слегка напрягся. Он надеялся, что все будет хорошо, что мелодия не будет звучать не так, как на последнем концерте. Впрочем, если бы звучала версия с того концерта, он бы раньше заметил, что что-то было не так (всё же на том концерте под самый конец слушать игру музыканта становилось трудно). Сейчас же Энтони играл так, словно скучал по своей скрипке, и Фелл чувствовал эту легкую грусть, передаваемую в его музыке. Иногда было непонятно, передавал ли Кроули в музыке свои собственные эмоции, или же каждый, кто слушал его произведения, мог отождествить себя с мелодией и услышать в ней то, что чувствовал или хотел чувствовать. Последние несколько тактов. Азирафель крепко зажмурил глаза, словно боясь, что из-за какого-то его движения музыка могла просто перестать играть. Он старался не дышать, ему хотелось запомнить эти мгновения надолго, чтобы мелодия навсегда осталась в его памяти, а ощущение, что Энтони был рядом, не исчезало. Мелодия не изменялась, Энтони играл так, как и должен был. Азирафель выпрямился, чувствуя, что все подходило к концу. Он чувствовал, как маэстро еще больше погрузился в музыку, она стала более эмоциональной и полностью затуманила разум Фелла, позволив ему забыть, где он находился в этот момент и почему вообще звучала эта музыка. В этот момент Энтони и правда существовал прямо перед ним, не обращая внимания на все вокруг и погрузившись в эйфорию собственной мелодии. Последние несколько нот. Азирафель чувствовал, как ему хотелось взмахивать руками в такт мелодии, но он все не решался этого делать. Ему хватало воображаемого образа Кроули, энергично двигающего смычком своей скрипки и сведшего брови вместе, чтобы исполнить самую сложную часть произведения - коду, которая повторяла основной мотив, но звучала она еще живее из-за более сложного исполнения, повторить которое было под силу не каждому. Конец. Азирафель даже вздохнул с облегчением, услышав последнюю ноту такой, какой она и должна была быть. Это был настоящий Энтони, чьи произведения он так любил и мог слушать без остановки. Ох, если бы Кроули смог исполнить это произведение так же прекрасно и на своем последнем концерте, люди бы сходили с ума! Ну, сейчас они сходили с ума из-за этой скрипучей ноты в конце, но если бы все было сыграно так, как должно было быть, так, как маэстро хотел, чтобы это было исполнено в первую очередь... -Здесь чертовски холодно... Азирафель открыл глаза. Он всё ещё был под действием музыки, и не переставал улыбаться и едва заметно двигать руками в такт мелодии, звучащей в его голове. Ему не хотелось возвращаться в реальность - она была тихой и мрачной, а ещё в ней не было живой музыки Энтони. -Что?... - казалось, только сейчас Фелл понял, что вернуться в реальность все-таки стоило. Хотя бы на время. Энтони Кроули. Маэстро, чьи произведения он так обожал, стоял перед ним. На своей могиле. Босиком. Точнее, он был не только без обуви, но и, так сказать, полностью голым, что заставило Азирафеля произнести короткое удивленное “ох!”, прежде чем прикрыть лицо ладонью. -Здесь. Чертовски. Холодно. - повторил бледный мужчина слегка раздраженным тоном, но услышать этот тон было трудно - в основном слышалось смятение, которое и заставило Азирафаэля вскочить со скамьи. -Ох, да... Понимаю... - Кроули поднял бровь, смотря на сторожа кладбища, который выглядел еще более растерянным, чем он сам. Видимо, сторож еще не успел осознать, что произошло. Что ж, так бывало в стрессовых ситуациях. Фелл снял пальто и накинул его на Энтони. Только когда его пальцы коснулись холодных плеч мужчины, сторож вздрогнул, сделав шаг назад и ахнув. Он нахмурился, с изумлением глядя на явно живого человека перед собой - он не был плодом его воображения или галлюцинацией. Настоящий Энтони Кроули. -Это вы, Энтони? То есть… мистер Кроули? - спросил он, а его голос едва заметно дрожал. Он так привык называть маэстро по имени, что, видимо, начал воспринимать его как друга, которым музыкант явно не являлся. Кроули просто развел руки в стороны, не зная, что еще сделать, чтобы больше подчеркнуть и без того очевидное, но быстро прижал их обратно к себе, не желая замерзнуть. -Ох, да, простите… - Азирафель огляделся по сторонам, кажется, совершенно забыв, где они сейчас находились. - Вы... не возражаете, если я… - он заткнулся, понимая, как глупо это прозвучало. Конечно же, Энтони не возражал - что ему оставалось делать, кроме как следовать за сторожем кладбища? Фелл осторожно взял мужчину под руку, едва приобняв Энтони, чтобы тот не замерз, и повел его за собой. Сторож торопился, не желая, чтобы маэстро замерз, но нужно было быть осторожным, чтобы тот ни о что не споткнуться, в чем им помогал фонарик, но Кроули все равно спотыкался на корнях и камешках, каждый раз недовольно шипя или издавая какой-нибудь другой звук. Все это время Азирафель тихо извинялся перед ним, хотя это было бесполезно. Пожалуй, впервые в жизни Фелл пожалел, что не нарастил мышцы - ведь он мог воспользоваться единственным шансом поносить Энтони Кроули на руках. -Ну, вот... - Фелл усадил Энтони на стул в своей будке, плотнее закутав его в свое пальто. Места для двоих было мало, но с двумя людьми было гораздо теплее. - Вот чай, пирожные... Вы, наверное, очень голодны?.. - Азирафель посмотрел на Кроули. В свете лампы он выглядел еще более бледным и исхудалым. Длинные волосы спутались, словно после долгого сна, а тело дрожало от холода, а может, от голода - у него уже были нездорово впалые щеки. Не дожидаясь ответа, Фелл налил Кроулиу теплого чая и протянул ему чашку вместе с пирожным. Энтони взял чашку и пирожное в руки, глядя на них так, словно не понимал, что держал в руках. Он выглядел очень рассеянным и, как и Азирафаэль, только сейчас начал понимать всю ситуацию. А может, и не начинал - было неясно, помнил ли он что-то, но Фелл не хотел пока мучить его вопросами. Кроули смотрел на дымящуюся темную жидкость около минуты. Приятно было наконец почувствовать тепло после столь долгого пребывания в холоде и темноте. Кладбище определенно было не тем местом, где ему хотелось задерживаться. Он осторожно отпил чай, слегка обжигая пересохшие губы, и едва заметно нахмурился, почувствовав яркий аромат после того, как некоторое время не ощущал абсолютно ничего. На самом деле чувство было такое, будто он заново родился. Энтони не любил сладкое, поэтому вкус пирожного оказался для него слишком сильным, но все равно было приятно, что было чем заполнить совершенно пустой желудок. Ну, и дать телу энергию, необходимую для того, чтобы оно наконец начало выделять тепло. -Я, конечно, не хотел бы оставлять вас здесь одного, но... - Кроули едва заметно вздрогнул, когда сторож заговорил. - Но вы не возражаете, если я ненадолго сбегаю домой и принесу вам какую-нибудь одежду? Энтони поднял взгляд на мужчину, а затем окинул взглядом темное кладбище. Ему не очень хотелось оставаться здесь одному, но он все равно кивнул, опустив взгляд на чай и наблюдая за паром. -Хорошо... Я постараюсь вернуться как можно скорее! - пообещал Азирафель и ушел, плотно закрыв за собой дверь. Живой Энтони Кроули. В его будке. В будке, из которой он наслаждался его игрой вот уже несколько ночей, когда Энтони... ну... был не совсем жив. Это не укладывалось в голове Азирафеля. Он, конечно, верил в то, что люди могли задержаться в мире живых после смерти, потому что не успевали сделать все, что хотели, но чтобы кто-то вернулся к жизни... Такого еще не случалось. По крайней мере, за время его карьеры. А за все годы работы здесь случалось всякое... Хотя большинство из тех вещей могло быть просто его буйным воображением. Придя домой, Азирафель схватил свою одежду и ботинки (потом поменял их на тапочки, потому что понял, что ноги Энтони не влезут в его ботинки, а ходить босиком по городу - очень плохая идея). Вся одежда, наверное, должна была быть слишком коротка и широка для Кроули, поэтому он взял с собой ремень, чтобы хотя-бы брюки не спадали с маэстро. На всякий случай он прихватил и немного еды - на случай, если Энтони не очень понравятся пирожные. Перед уходом Фелл прихватил и расческу - из разных записей он знал, что Кроули заботился о своих волосах. Не зная, что еще ему могло понадобиться, и проклиная себя за то, что не спросил, Азирафель поспешил обратно на кладбище, радуясь, что была глубокая ночь и никто не видел, как он мчался по городу с кучей одежды. Когда он вернулся, Энтони все еще сидел, сжимая в руках чашку с чаем. По крайней мере, взгляд его теперь не казался таким пустым, а волосы выглядели аккуратнее - видимо, он расчесывал их пальцами, глядя на свое отражение в окне, - но все равно не так хорошо, как обычно, и Фелл порадовался, что смог помочь, принеся расческу. -Вот... Я принес вам одежду и еще немного еды, если вы все еще голодны... - Азирафель положил все на небольшой квадратный столик, прикрепленный к стене. - И расческу... - добавил он, доставая ее из кармана и протягивая Кроули. Как и ожидал сторож, Энтони тут же взял ее. Кроули сразу же принялся расчесывать волосы. Азирафель ничего не сказал ему об этом, хотя сам поначалу оделся бы. Возможно, музыкант больше заботился о своем внешнем виде (а его внешний вид, естественно, не стал бы лучше, надев слишком большую одежду), чем о тепле. Феллу очень хотелось поговорить с Энтони. Спросить, как он себя чувствовал, чем еще мог бы ему помочь и куда его можно было отвести, чтобы он чувствовал себя в безопасности, ведь кладбище ему явно не нравилось. Азирафель, конечно, мог бы отвести музыканта в свою квартиру, но боялся оставлять его одного - в конце концов, он только что вернулся из другого мира! Энтони сейчас очень нуждался в присмотре, а Фелл не мог надолго оставить свое рабочее место. Расчесав волосы столько, сколько позволили уставшие руки (долго держать их над головой было бы пыткой для любого), Кроули отдал расчёску Азирафелю и кивнул. Он не поблагодарил его, но в его лице, среди толстого слоя усталости, Фелл увидел искреннюю благодарность, что заставило сторожа улыбнуться ему. Энтони взял одежду, поэтому Азирафель отвернулся. Он прикусил губу, раздумывая, не уйти ли ему, чтобы дать маэстро больше пространства, поэтому просто сказал: -Если вам понадобится помощь... Я буду здесь... Но если я вам мешаю, ну... Я могу уйти, только скажите... Фелл на мгновение посмотрел назад. Кроули лишь пожал плечами, видимо, давая понять, что ему было все равно, где находился сторож, когда он пытался одеться. Энтони решил начать с рубашки, так как брюки казались для него настоящим испытанием. Он бросил короткий взгляд на спину сторожа, но не из-за страха, что тот начнет смотреть, а скорее из-за того, как неловко было бы, если бы он упал под стол. Да, начать с рубашки было разумнее всего. Рубашка, конечно, была ему слишком широка. Он завязал спереди узел, чтобы она не так сильно на нем болталась, и снова надел пальто - оно было теплым от тела сторожа, а поскольку самому Энтони было все еще холодно, пальто служило хорошим одеялом. Затем он подобрал носки и боксеры, которые, судя по картонной этикетке на них, были совершенно новыми. Оба были с орнаментами тартана, что заставило Кроули улыбнуться, тихонько вздохнув. Справившись с нижним бельем и носками, Энтони почувствовал себя лучше. Не то чтобы он слишком стеснялся своего обнаженного тела, просто ему было неловко находиться голым на кладбище, да еще рядом с полностью одетым мужчиной. Это, конечно, было бы не самым приятным зрелищем, но, по крайней мере, если бы сторож был бы тоже голым, Кроули не чувствовал бы себя так неловко. Снова посмотрев на Фелла, Энтони взял брюки. Он порадовался, что мужчина принес ему и ремень, без которого эти брюки стали бы для него слишком огромный комбинезон. К счастью, надеть их оказалось гораздо легче, чем он ожидал - они были гораздо шире, чем его обычные узкие джинсы, которые он с трудом натягивал, даже находясь в нормальном состоянии. -Готово, - сказал Кроули, и Азирафель, сначала неуверенно, словно проверяя, действительно ли тот смог сделать все сам, повернулся лицом к музыканту. -Прекрасно, - улыбнулся ему Азирафель. Слишком большая одежда, даже если она выглядела нелепо на худом теле, ничуть не рассмешила Фелла, и хотя Энтони был слегка смущен всем этим, он был рад, что сторож никак не отреагировал на его вид. Ну, по крайней мере, сейчас было не холодно. - Я бы с удовольствием отвел вас в... более приятное для вас место, но, боюсь, не могу оставить вас одного... Из соображений безопасности, конечно же, - поспешно добавил Азирафель последнее предложение, боясь, что могло показаться, что он был просто сумасшедший фанат, желающий провести побольше времени со своим кумиром. Ну, Кроули действительно был его любимой знаменитостью, но в данный момент Азирафель воспринимал его как обычного человека, которому нужна была его помощь. -Ага... - Почему-то Кроули успокаивало то, что сторож не пытался дотронуться до него больше, чем следовало бы (а некоторые фанаты почему-то хотели именно дотронуться до него, чего Энтони совершенно не понимал), и не задавал глупых вопросов о его карьере, которая, как он думал, и так у всех была как на ладони, ведь теперь все концерты и интервью снимались на видео и становились общедоступными. -Вы можете поспать... или почитать книгу... Здесь не так много занятий, извините, у меня обычно не бывает гостей... - Фелл ненадолго замолчал, словно пытаясь сформулировать свою мысль. - Моя смена заканчивается утром, когда все уходят на работу, поэтому, ну... на улицах много людей... А вы есть, были… Честно говоря, я не знаю, как люди могут отреагировать на то, что... вы опять здесь... после всего, что случилось... -После того как я умер? - спокойно спросил Кроули. Азирафель легче вздохнул и кивнул, узнав, что Энтони понимал, что с ним произошло. По крайней мере, Фелл был не единственным, кому придется смириться с тем, что человек каким-то образом вернулся из того мира. -Да... это может, ну... вызвать много ненужного внимания... Но, конечно, если вы не против, чтобы люди снова увидели вас живым... В общем, это совсем не та вещь, которую я могу решать... - Азирафель постарался изложить свои мысли как можно более вежливо, показывая, что он не намерен мешать Кроули сделать свой выбор, просто он хотел убедиться, что маэстро знал, что это связано с определенным риском. -Так что ты предлагаешь? - спросил Энтони, взяв в руки лампочку для чтения и начиная выгибать ее в разные стороны. -Я?.. - Фелл наблюдал, как Кроули кивнул, играя с его лампой. -Ну... Честно говоря, я не знаю, что для вас будет удобнее, но... я могу предложить вам пожить в моей квартире... Там немного больше места, чем в этой будке, так что, думаю, было бы немного удобнее... -Ну, там же есть кровать, не так ли? -Есть… - Впервые Азирафель порадовался, что лампа, горевшая наверху, была слишком тусклой, чтобы можно было разглядеть его красные щеки. -Тогда хорошо. Больше ничего и не нужно. Фелл прочистил горло, изгоняя из головы все неуместные мысли. Энтони просто хотел нормально выспаться, вот и все. Тем более что в квартире был диван, и Фелл мог не мешать его сну. -Вы не возражаете, если я... ну, это моя работа, я должен проверять территорию хотя бы несколько раз за ночь... -Да, хорошо, - ответил Кроули, снимая пальто и передавая его Азирафелю. - Бери. Я же всё таки в тепле сижу, - добавил он, увидев, что сторож не собирался брать свое пальто. После некоторого колебания Фелл взял свое пальто и накинул его на плечи. Надо было захватить и одеяло для Энтони, чтобы ему было удобнее, но возвращаться в квартиру второй раз за ночь было как-то глупо. Теперь ему придется поспешно обходить территорию, чтобы поскорее вернуть пальто - Кроули уже не дрожал, но его тело все еще нуждалось в тепле. Азирафель обошел все за двадцать или тридцать минут, торопясь. Он несколько раз проверил ворота, внимательно осматривая все вокруг на предмет новых следов, которые означали бы, что кто-то пробрался на кладбище, что могло привести к обнаружению Энтони. К счастью, следов не было. Вспомнив о следах, Фелл вернулся к могиле Кроули. На могиле были следы босых ног, поэтому сторож замаскировал их - они бы вызвали очень странные вопросы, если бы их увидели. Он также спрятал все следы босых ног, которые нашел по дороге обратно в будку. Когда Азирафель вернулся, Кроули уже спал, положив руки на стол и положив на них голову. Сторож заботливо укрыл его своим пальто. Музыкант слегка пошевелился и улыбнулся сквозь сон - тепло успокоило его. Фелл оглядел свою будку, но не нашел ничего мягкого, что можно было бы положить под голову Энтони, чтобы ему было удобнее. Хотя, судя по лицу маэстро, в данный момент ему было удобнее все, что не было его могилой. Перед восходом солнца Фелл снова отправился осматривать территорию. Большую часть времени он провел за чтением, постоянно поднимая глаза на Энтони, чтобы убедиться, что все было в порядке. Читать, стоя на месте, было не так удобно, но по мере того как Азирафель погружался в сюжет, все неудобства, казалось, исчезали. На этот раз он не стал брать пальто перед выходом из будки - оно был нужнее Кроули. Поскольку приближалось утро, было уже не так холодно, лишь слегка зябко и влажно от росы. На этот раз Фелл не торопился, внимательно осматривая все вокруг и просто чувствуя, что ноги устали от стояния. Его утешало то, что скоро он должен был пойти домой, где сможет не только поспать, но и почитать книгу в уютном кресле. А вспомнив о том, что ему придется взять с собой и Энтони, вызвало на его лице улыбку. Он все еще был поклонником маэстро, поэтому его волнение было вполне естественным. В дальнем углу кладбища Фелл наблюдал за восходом солнца. Теперь, вместо того чтобы не хотеть его видеть, он был счастлив, потому что ему больше не нужно было терпеть тот момент, когда мелодия обрывалась, заканчиваясь пронзительным звуком. Секрет Энтони был в безопасности. Внезапно Азирафель вздрогнул. А был ли в безопасности сейчас сам Кроули? Что, если он исчезнет, как только солнце коснется его, как и его мелодия прежде? Чувствуя, как от страха сжимается сердце, Фелл тут же побежал в сторону будки - сейчас было не время думать о своих ноющих ногах. Солнце уже отражалось от оконных стекол, и трудно было понять, был ли кто внутри или нет. Тяжело дыша, Азирафель преодолел расстояние до будки, чувствуя, как болят бока и легкие. За эти несколько дней он так много бегал, что, казалось, пора было привыкнуть к бегу. Фелл ворвался в будку, широко распахнув дверь. Энтони, который до этого спокойно сидел, протирая глаза после сна, вздрогнул и уставился на краснолицего и потного сторожа. Солнечный свет падал на волосы и лицо Кроули, еще больше подчеркивая его бледную кожу. Зрелище было почти волшебным, что заставило Азирафеля быстро успокоиться - солнце никак не влияло на живого Энтони. -Вы готовы идти домой? Ну, то есть в мою квартиру... - пролепетал Азирафель, хотя бы для того, чтобы нарушить тишину и все еще пытаясь перевести дыхание. Энтони, разминавший руки, которые успели окоченеть после стольких часов, проведенных в неудобной позе, кивнул. Музыкант встал и принялся разминать все свое тело. Азирафель и не подозревал, что человеческое тело могло так изгибаться. Хотя, видимо, он просто уже забыл свою молодость и те времена, когда сам мог это вытворять. Закончив разминаться, Энтони надел пальто. Азирафель позаботился о том, чтобы воротник закрывал его лицо, а все остальные черты маэстро, которые можно было бы узнать, были скрыты в тени. -Ну, думаю, все будет в порядке... Нам нужно поспешить, пока на улицах не появилось еще больше людей... Я живу недалеко отсюда... Все шло хорошо. Кроули молча шел рядом с Азирафелем, опустив голову вниз. Его волосы были заправлены в рубашку, чтобы они не падали на лицо и были менее заметны, ведь, ну, все знали, что Энтони был рыжим. Музыкант ставил ноги уже более твёрдо, хотя все еще шел немного странно. Конечно, потом Фелл вспомнил, что это была его обычная манера ходьбы, которая сейчас была менее выразительная из-за усталости. Фелл отпер дверь в свою квартиру и впустил Энтони. Музыкант огляделся, как бы проверяя, не было ли кого поблизости, и снял пальто, которое повесил на вешалку у входа. -Уютно, - сказал он, снял тапочки, в которых шел по улице, и прошел вглубь небольшой квартиры. Если бы Энтони пришлось описывать квартиру сторожа, ему хватило бы одного слова: книги. Их нельзя было назвать особенными, нет, это были обычные книги, которые можно было купить в книжных магазинах, но их было много. От количества полок квартира казалась еще меньше, но они придавали ей определенный уют, а тусклый свет только усиливал этот эффект. Ну, или уютным ему казалось все, что угодно - лишь бы это не было кладбище. Кроули сел в кресло. Почти не задумываясь, он облегченно вздохнул и откинул голову назад - такое место было гораздо лучше, чем жесткий стул в будке на кладбище. -Я приготовлю чай... - сказал Азирафель и скрылся на кухне, пожалуй, единственном помещении, где не было книг. Хотя, наверное, сторож был одним из тех людей, которые держали на кухне книги с рецептами или всегда брал с собой что-нибудь почитать, когда шел в ванную. Подумав о ванной, Кроули понял, как бы ему хотелось оказаться там с телефоном в руке. С последним он мог и подождать, ведь телефон не был необходим для принятия ванны, но помыться ему всё равно хотелось. Хотя его тело не было покрыто грязью, ему казалось, что он действительно долго лежал под землей. -Я пойду приму душ. Окей? - Кроули прошел на кухню, где сторож готовил чашки для чая. Хозяин улыбнулся ему и кивнул. -Да, хорошо. Скажите мне, если вам что-нибудь понадобится. Я поменяю постельное белье, чтобы вам было приятнее спать, - Азирафель показал Энтони, где находилась ванная, сменил полотенце и положил новую одежду. Похоже, сторож очень любил чистоту, несмотря на то что Кроули надел эту одежду всего несколько часов назад и она еще не успела испачкаться. К разочарованию Энтони, у сторожа не было ванны, только душевая кабинка. К счастью, она была достаточно широкой, и в ней было место, чтобы присесть, так что он воспользовался этим, наслаждаясь теплой водой и почти забыв о том, что коммунальные услуги в эти дни были очень дорогими, особенно для сторожа кладбища, который, очевидно, тратил все свои деньги на еду и книги. Приняв душ и пробыв в нем дольше положенного, Кроули снова надел одежду сторожа, только на этот раз другую. Это была скорее пижама, гораздо более удобная из-за своего размера, несмотря на то что она не полностью закрывала низ живота Энтони, а штанины приходилось придерживать, чтобы они не спадали. Когда Кроули вышел из ванной, он увидел накрытый диван, на котором сидел усталый сторож, одетый в пижаму и держащий в обеих ладонях белую чашку с, кажется, крыльями, но музыкант не был в этом уверен, так как большую часть чашки закрывали руки мужчины. -Ах, вот и вы! - сказал он с улыбкой, ставя чашку на стол. У чашки действительно были ангельские крылья вместо ручки. - Пойдемте, я покажу вам спальню. Спальня, как и ожидал Энтони, тоже была заполнена книгами. Кроули хотел возразить, что ему подошёл бы и диван, но понял, что сторож смог бы выкрутиться, а у него самого не было сил, чтобы спорить насчёт сна на довольно небольшой и узкой кровати. Оставалось только надеяться, что Энтони, любивший сладко спать на своей двуспальной кровати, не выпадет из этой. -Это ваш чай. Не утруждайте себя тем, чтобы отнести чашку на кухню, когда выпьете его, просто ложитесь спать. Я даже не могу представить, как устало вы себя чувствуете. Сторож выглядел более уверенным, чем когда был на кладбище. Видимо, теперь он действительно верил, что наконец-то чем-то помог, хотя без него Энтони бы просто замерз на кладбище, и его воскрешение было бы бесполезным. Ну, а может быть усталость Феллу позволила забыть о волнении, когда он осознавал, что перед ним был музыкант мирового уровня. Выпив чай одним глотком и наслаждаясь внезапным теплом, Кроули тут же забрался под одеяло и уснул, крепко обняв подушку.