Don't cry... you're perfect

Это был удачный матч. Три чистых гола — каждый с идеального паса Несса. Решающий — его, разумеется. Они сделали соперников в сухую, без замен, без новой тактики, просто раздавили напором. Такие сражения отзываются приятной болью между ребёр, Кайзер оттачивал мастерство, но чувствовал, что застревает в стагнации. На поле с неудачниками никогда не родится гений — он выучил это вместе с таблицей умножения в школе. А ему нужно было больше. Сильнее, выше, лучше. Всегда. Выточить собственное тело, довести связки до рефлексов, двигаться безупречно, повысить навыки выше возможного, перепрыгнуть две своих головы. Кайзер медленно запускает ладонь в растрёпанную причёску. Он знает, что на пределе сейчас: мышцы ноют, суставы ног тянет болью, на лодыжке раскрывается синяк, набитый ещё на утренней тренировке. Это единственная причина, почему он не бросается убеждать тренера поставить больше матчей с командами, первыми по рейтингу. Ладно. Возможно на самую микро долю это — Несс. Кайзеру потребовалось отвратительно много времени, чтобы раскусить простачка из команды. Хотя, чёрта с два он так назовёт его ещё раз. Волчонок в овечьей шкуре серьёзно его задолбал. Мальчишка думал больше, чем дышал, а вслух произносил одну двадцать пятую от того, что было реально нужно. Если это не было откровенной ложью, то уже бинго удачи. И сейчас точно так же. Несс смотрел. Украдкой, едва заметно, но всё ещё можно ощутить голодный взгляд голыми лопатками. Кайзер слишком хорошо изучил его, чтобы спустить на совпадения. Алексис ломается хуже девчонок-подростков: заламывает руки за спиной и переступает с ноги на ногу, имеет дурацкую привычку накручивать и так кудрявые локоны на пальцы. В чём, спрашивается, смысл предприятия? Кайзер предпочитал просто отмахиваться — у него нет на это времени, у него дополнительная тренировка в шесть. С каких пор у Несса тоже — это отдельный вопрос, от которого парень увиливал, ссылаясь на свою слабую физическую подготовку. Блядство, да они росли вместе, и Михаэль всегда ему проигрывал в начале. Несс в ответ залеплял рот своей фирменной улыбкой и растворялся в пространстве, не давая абсолютно никаких ответов. — Я ему нравлюсь, — полушёпотом в тишине тёмной раздевалки. Свет тонкой полоской из коридора, все шкафчики кроме одного закрыты на ключ. Большинство сокомандников давно поужинали и разбрелись по комнатам общежития, кто-то уехал в ночь домой, ведь завтра выходной. Ну, отдых для бездельников, Кайзер собирался тренироваться упорнее вдвойне, и он уже знал, кто составит ему компанию. Как будто он нуждался. Нет, конечно нет. Но... С Нессом было удобно. Более продуктивно. Да, точно — продуктивно. Михаэль торговался сам с собой каждый раз, когда подпускал мальчишку всё ближе и ближе к себе. Но должны же быть хоть какие-то границы, верно? В умных книжках по психологии про это писали. Он, правда, читал сильно урывками, а в компетенции автора глубоко сомневался. Михаэль жмурится, когда поднимается со скамьи, и вовсе не от боли. Глаза щиплет из-за яркого света телефона, он откладывает его в шкафчик экраном вниз, трёт переносицу, давно понимая, что собирается сделать. Ему нужны были ответы, а Несс только сбегал: чем строже вопрос, тем скорее бег. Ко всему прочему у него появилась странная привычка мыться последним. Сначала парни из команды думали, что Алексис уступал из вежливости или, может, стыдливости, но нет. Он пропускал всех. На его языке это означало дождаться, пока крайний покинет душевые кабины, и только после раздеваться. Утром Несс приходил раньше всех, минуя раздевалку. Даже первее Кайзера, а это уже верх неуважения. Михаэль прицепился к новой привычке: пытался вывести его, просиживая в зале за тренировками, разбалтывал тренера, бесконечно повторял упражнения, пока сам не начинал валиться с ног. Всё бестолку: Несс носился за ним, стоял чуть позади, покрасневший и вспотевший так, что форму выжимать можно было, но он беспрекословно уступал душевые. Всегда. Без исключений находил тысячу дел или важный телефонный разговор к родителям. Кайзер сомневался, что его родня имела хотя бы смутное представление о том, где он сейчас. Но Несс набирал номер, почти не глядя, с непроницаемым выражением лица. Тц! Утром появлялся в зале так, точно всегда здесь был и даже не уходил. Пах свежестью выглаженной формы и обычно уже завтракал за час до тренировки. Улыбался, помахивал ладонью в знак приветствия, Кайзеру хотелось плеваться. Да эти шмотки на нём что каждое утро вырастали поверх кожи или как?! И предплечья опять забинтованы. Первое время Несс говорил про травмы, синяки или придумывал различные истории, но вскоре устал врать, а все слишком привыкли к нему такому и перестали обращать внимание. Ну, бинтует и бинтует — не запрещено же. Может, ему так нравится. Бесился один Кайзер. Нападающий стягивает верхнюю часть формы, внимательно прислушиваясь к окружению. Они точно остались здесь вдвоём. Алексис на радостях потерял его из виду и настолько увлёкся, что забыл досконально проверить, все ли ушли. Михаэль неслышно проскальзывает в просторную комнату с душевыми кабинами. Там ещё не осел пар, терпко пахнет чьим-то одеколоном и сладковатым цветочным шампунем. Он на миг прикрывает глаза, позволяя себе насладиться секундами до казни. Свет приглушенный, мягко очерчивает торс, струится вниз по крепким ногам, но его недостаточно для образования чёткой тени на полу. Кайзер ступает босыми ногами по кафелю — в шлёпках было бы слишком громко. Здесь убираются достаточно регулярно, чтобы он не беспокоился. Всего два шага. Последняя кабинка с задёрнутой шторой, в которой шумит вода, а за ней едва различимый силуэт. Михаэль медленно ведёт кончиком языка по губам, как хищник, зажавший добычу в капкан, с его пасти уже капает слюна в ожидании свежего ужина. Он подносит руку к краю запотевшей шторки, не определившись, как хочет появиться: резко отдёрнуть её в сторону или забраться внутрь и оплести Несса руками со спины. Из-за промедления Кайзер смог расслышать тонкий голос, в котором не сразу узнал тембр. Из интереса он замирает, стараясь разобрать слова, но их, кажется, вовсе нет — парень вполголоса напевает мелодию детской колыбельной. О, боги, не говорите ему, что Несс из-за этого задерживался дольше всех! Момент упущен, на агрессию не остаётся душевных сил. Михаэль, щурясь от скопления пара, ступает внутрь кабинки, как к себе домой. Дома у него, впрочем, никогда не было, но он любое помещение способен за десяток секунд сделать своим. Алексис увлечённо втирает шампунь в кожу головы, легко ведёт бёдрами, оглаживает себя ладонями, пока сквозь губы льётся тихая стройная мелодия из десяти нот. Он явно в хорошем настроении после матча, это заметно по гордо расправленным плечам и свободному поведению, какое он никогда не позволял себе в присутствии чужих. Кайзер ловит себя на том, что откровенно пялится. В пелене проблемно рассмотреть чётко, но ему и не нужно — воображение услужливо достраивает изображение в деталях. У Несса аккуратные лопатки, родинка под левым, тонкая нежная шея, почти лебединая, слишком похожая на женскую, эти потрясающие мягкие кудрявые волосы, за которыми парень трепетно ухаживает... Вместо ожидаемого скандала он подсматривает за своим сокомандником в душе. Кайзер, мерзость! Но выйти назад и притвориться слепым он уже не мог. Чертовски повезло, что свет тусклый и сильно желтит, покрасневшие уши Михаэль наскоро прячет за волосами. Наорать всё-таки придётся. Пальцы резко впиваются в округлые плечи со спины, Несс успевает коротко вскрикнуть, пока его силой разворачивают, прижимая к стене с закреплённым душем сверху. Вода на мгновение заливает Кайзеру лицо, он фыркает как собака, отряхиваясь от лишней влаги. — М-михаэль? — голос Несса оседает и проваливается куда-то за рёбра. — Поймал, — ухмылка едкая, почти оскал. У него гладкая кожа, пахнет чем-то приторным. Кайзер неторопливо отлепляет пальцы от ссутуленных плеч, оставляя покрасневшие вмятины, которые скоро наверняка нальются синяками. Несс вжимается в плитку, будто она как в фильмах сможет поглотить его и спрятать от прямого дерзкого взгляда нападающего. Мокрые локоны облепили румяные пухлые щёки, нижняя губа нервно дёргалась, он сильно опускал голову, пытаясь закрыться, глаза лихорадочно искали выход, но не было видно ничего за раскинутыми крепкими плечами Кайзера, обе его ладони, как кандалы обрамляли мыльную голову Несса. — А что глазки так забегали, есть что скрывать? — Михаэль приближается ещё на шаг, так что теперь фактически дышит несчастному в ушную раковину. — Ты вроде не девчонка, а я уж начал подозревать. — Я-я!.. — Что ты? — голос Кайзера разливается ядом по коже, он особенно давит на последнее слово. Нессу бы уверенности в себе и чести, он бы оттолкнул наглеца — Михаэль специально не фиксировал запястья. Любил наблюдать за тем, как беспомощно они качаются вдоль тела. — М-михаэль, если... если ты злишься на что-то, мы могли бы обсудить всё после... Он хотя бы пытается. Кайзер отзывается утробным смешком, больше похожим на рык. — А чем тебе здесь не говорится? — его насмешку можно кожей почувствовать. Она растекается от мочки уха на линию роста волос и ниже вдоль шеи. Несс невольно передёргивает плечами, выставляет вперёд руки, упираясь в грудь Кайзера, выдерживая между их телами минимально допустимое расстояние. Всё ещё слишком близко. Бомбардир глумливо запрокидывает голову, позволяя своим влажным волосам рассыпаться по плечам. Алексис задерживает дыхание и с усилием отводит взгляд в сторону. — Это неприлично. Кайзер улыбается белоснежными зубами. — Почему? Мы оба мужчины. — Михаэль, хватит, пожалуйста... если я чем-то провинился или... — Может мне просто захотелось тебя позадирать, такого варианта ты не допускаешь? Мне не нужны причины. Слова хлестали по бокам, как плеть. Нессу стоило больших усилий не согнуть руки в локтях под физическим давлением Кайзера. Он держал пальцы замком в районе чужого сердца, чувствовал его торопливое биение, совершенно не совпадающее с грязными словами, вылетавшими изо рта. И как его, чёрт возьми, вообще понимать? — Ты так не делаешь, — Несс сглатывает ком в горле. Он дышит глубоко через рот по старой технике, которой его научила первая школьная подруга. — Потому что унижать это удел слабых. Кайзер улыбается так довольно, как Несс, кажется, никогда не видел. Он отстраняется, переставая давить физически, но не психологически. Лёгкая передышка, Алексис выдыхает сквозь приоткрытые губы, припухшие от мелких ранок. У него было много незначительных вредных привычек: он обкусывал ногти, часто в кровь перетирал запястья или неконтролируемо чесался во сне после особенно сложных дней. Кайзер давно всё это выучил. Они провели бок о бок неприлично огромное количество времени, а теперь Несс выставлял перед собой руки и защищался от него. От Михаэля, которого назвал своим первым лучшим другом. Где они оступилась? Где он повернул в сторону оскорблений и обидных шуток над другом детства, незаменимым полузащитником? Руки Кайзера кольцом сцепляются на пойманном запястьи Несса. У парня перехватывает дыхание. — А теперь объясни мне, что это такое. Кожу покрывали перекрёстные тонкие белые нити шрамов. Лишь несколько было вдоль, они самые свежие — рубцы можно продавить пальцами. И Михаэль давит, проводит до сгиба локтя, где под подушечками бьётся вена. — Михаэль... отпусти, — неожиданно сухо, но критически тихо. Кайзер прожигает его глазами, он берёт и вторую руку. Картина там чуть хуже, потому что первая была ведущей, соответственно Несс вёл лезвие ей. Им двоим нужно некоторое время на то, чтобы Алексис окончательно сдался, начиная шмыгать носом и с новой волной силы вдавливать подбородок в грудь, страстно желая одного — исчезнуть. Грудь Кайзера нервно вздымается, он до дрожи раздражён, но старается не пережать поток крови, как бы ни хотелось замахнуться сейчас на мальчишку. Михаэль видел такое у одной девушки из старшей школы. Наткнулся случайно на крыше, примерно в то же время понял, что насилие не избавит её от устаканившейся привычки. Это то, как она переживала стресс, единственный доступный выход, у Кайзера это всегда был скандал, драка, любой путь насилия, чаще физический. Несс наоборот замыкался в себе, пока не обглодает мясо до костей, не пожелает себе худшей смерти в муках достаточное количество раз. — Алексис. По спине Несса проходит холодок. Как же давно он не слышал своего имени с губ Кайзера. — Ты отдашь мне все свои лезвия. И перочинный нож. Алексис в ступоре моргает несколько раз, растерянно смотря перед собой, не различая ничего. Он так легко отделается? — К-конечно. Кайзер давит пальцами на запястье с внутренней стороны, поднимая чужую ладонь перед лицом. Для наглядности помахивает ей из стороны в сторону. — Если я увижу свежие следы, то скажу тренеру. Ты ведь понимаешь, что тебя отстранят сразу же? Несс с усилием сглатывает. — Да. — Тогда не делай глупостей, — он смотрит родителем на глупого ребёнка. Старается наставить на верный, по его личному мнению, путь. Нессу остаётся только покорно покивать, выражая своё полное участие и преданность выбору, который сделали за него, разумеется. Кайзер отпускает полностью, оставляет между ними столь желанное пространство, раздражённо фыркая себе под нос. За время диалога, они потратили, должно быть, пару баков воды в пустую, шампунь прилип к волосам, а сам Михаэль ещё даже не начинал мыться. Как же он всё-таки устал. На кончике языке оседает ответственность, на плечах ворочается знакомое чувство контроля. Кайзер запускает пальцы в кудрявые волосы Несса, помогая смыть остатки шампуня, он слегка массирует основание шеи и плечи, растирает зарождающиеся синяки, злясь на себя самого, как было обычно после всех всплесков агрессии. Алексис никогда напрямую не высказывал своей обиды, но видеть его разбитым и заплаканным — куда более худшее наказание. — Не мёрзни. Подождёшь меня у фенов. Несс болванчиком кивает на все указания и охотно выскальзывает из душевой кабины, получая свою долю свободы. Слышно, как он шлёпает в сланцах до полотенец, а после все звуки пропадают за хлопком двери. Кайзер подставляется струям воды, отскабливая от себя слой пота. Ему приходится воспользоваться шампунем и гелем Несса, потому что свои принадлежности благополучно оставлены в раздевалке. Ну, от одного раза ничего не будет. — Пф-ф, реально цветочный, — Михаэль прыскает, рассматривая упаковку шампуня. Выливает немного розоватой жидкости на пальцы и втирает в кожу головы. Он точно женский, просто сто процентов. А вообще — парни отмечали, что Несс вкусно пахнет. Правда, это стиралось за полчаса тренировки, и вонять все начали на один лад. Кайзер не замечает, как начинает улыбаться, думая и вспоминая шутки, пережёванные с командой, добродушную усмешку Несса, лёгкий налёт смущения на его милом лице. Алексис послушно ждёт у фенов, он уже собран, колючий свитер на голое тело закрывает шрамы. Михаэль бросает спортивную сумку на скамью и вздыхает, замечая только сейчас, что оказывается всё это время не видел полузащитника в футболке. С наступлением жары Несс просто начинал как на тренировки бинтовать руки, чтобы сильно не выделяться в толпе в своей тёмной водолазке до подбородка. А он реально носил её. Вообще везде, где можно было. Смотрелось, к слову, отвратительно — водолазка прятала все достоинства, подарком придавала шарм ботаника рядом с маминой юбкой. Воля Кайзера, выбросил бы в первый же день, но Несс прямо-таки зубами вцепился, никак не хотел уступить место рациональным вещам. Михаэль потягивается, наслаждаясь прикосновениями чужих пальцев, перебирающих его волосы. Алексис занял руки феном и был этим очень доволен, судя по виду. Он это умел — и умел хорошо. Каждая похвала отзывалась кошачьим урчанием, так что Кайзер оставил его развлекаться, залипнув в телефоне. С ракурса Несса невозможно было рассмотреть экран, да и он бы из субординации никогда не полез, глубоко уважая личные границы друга. С такой же силой ради него ломал свои, позволяя не то что телефон смотреть, а в душу руки опускать. Михаэль хмурится, но отгоняет мысли. Он торопливо набирает в поисковой строке способы избавиться от шрамов. Вылетает сразу несколько результатов, один из самых надёжных — лазерная коррекция. Цены кусачие, но скопить можно, он торопливо листает всю информацию, натыкаясь на пункт про то, что они должны быть полностью зажившими, но не слишком старыми. Кайзер в голове прикидывает цифры, свою заработную плату по контракту... Полгода. Через полгода Кайзер в выглаженной накрахмаленной рубашке стоит перед врачом и пытается договориться на несколько сеансов. Проблема в том, что его отец в тюрьме, а мать пропала со всех радаров ещё лет десять назад, где родители Несса смутно знал тренер, но телефон матери оказался заблокирован, а номер отца продан совершенно другому человеку. Таким образом Кайзер с инородным ему умоляющим выражением стал ходить за врачом, практически как наседка. Он предлагал и деньги, и связи, и вообще всё, что мог бы. Через две недели мужчина треснул, попросил привести мальца. Кайзер сиял, как начищенный башмак, весь путь до общежития. На эти полгода он подарил Нессу тёмно-фиолетовые митенки. Ну, как подарил — подбросил упаковку в спортивную сумку. Но парень носил их с гордостью и даже довольно радостно, начал увереннее играть, не боясь, что обнажит руки в неожиданный момент. Кайзер результатом остался удовлетворён, обещанные лезвия и нож он переломил стопкой и выбросил в тот же вечер, закапывая хорошенько в мусорный ящик, чтобы не было случайных свидетелей. Тема была закрыта, новых инцидентов не случалось, мылись они теперь вместе после всех, и Кайзер с регулярностью в неделю проверял его руки, бёдра и бока. Оказалось, что резаться можно не только на предплечьях. Мазохисты — отвратительно изобретательные ребята. Кайзер убеждался в этом каждый раз заново и периодически почитывал всякие форумы, чтобы в будущем разгадать Несса раньше, чем случится непоправимое. Но всё было ровно, даже слишком: парень охотно следовал за ним, позволял дотрагиваться до своего тела и куда менее остро реагировал на неожиданности. Они медленно примирялись. Только вот... — Я не поеду! — Алексис встал в позу, упрямо смотря в окно вместо Михаэля. — Ещё как поедешь, — он скрестил руки на груди с таким выражением, как будто при другом раскладе просто свяжет мальчишку и в багажнике отвезёт до клиники. У Кайзера не было прав, ни то что машины. Ему это вообще не мешало угрожать. Никогда. — Я за этим стариком две недели вился, Алексис. Деньги есть, я заплачу. Что тебе опять не нравится? Несс стоит спиной, но Кайзер буквально чувствует, как он обиженно поджимает губы, а его большие прекрасные глаза наполняются слезами. — В этом то и дело! Т-ты... ты не должен заниматься этим ради меня! Т-тем более... п-платить! О, боги, дайте ему сил. Михаэль подходит сзади, обвивая дрожащего Алексиса поперёк груди, так лучше всего можно сдерживать всхлипы. Он смотрит в отражение на стекле и кончиками пальцев стирает крокодильи слёзы с милого лица друга. — Тебе не идёт, — он строго замечает. — Глаза опять опухнут. Когда они восстановили доверие между собой, Несс начал реветь как будто с новой силой. Точнее просто Кайзер стал участвовать в этих потрясающих вечерах и истериках на пустом месте. Какой же он был тревожник, и где только понабрался? Михаэль качает парня в сцепке рук и продолжает шёпотом перечислять все пункты «за». Когда плечи Несса успокаиваются, а у носа давно чистый платок, они вместе смотрят на ночной город сквозь стекло. Его внимание так легко переманить на что-нибудь красивое... Пока Алексис не спохватился и не начал извиняться за собственные эмоции, Кайзер выдвигает условие: — Давай я сейчас заплачу за тебя — за десять сеансов. А потом ты купишь мне... байк? Всегда хотел. Несс медленно переваривает информацию, усвоив её, он охотно кивает для верности несколько раз: конечно, он купит! Он с этого дня ни копейки не потратит, для Кайзера что угодно. Вернее, только самое лучшее. Вдвойне, да, он накопит вдвойне, чтобы с процентами! — Отлично, — Михаэль расслабленно опускает голову на плечо друга. Они стоят так ещё немного, пока Несс не тянет назад — в комнаты общежития. Через минут пятнадцать отбой, им пора бы подготовиться. Остальные парни разбрелись кто куда: некоторые уже спали, кто-то звонил родителям или друзьям из города, другие ещё намывались перед сном или пытались выманить из автомата снэки. На Кайзера с Нессом давно никто не обращал внимания, все слишком привыкли, что эта шерочка с машерочкой воссоединились и ворковали исключительно наедине. Для команды так было даже выгоднее — прекратились бесконечные скандалы между нападающим и его полузащитником. А то крутились, как шарманка, после каждого матча вне зависимости от его удачности, не летали только люди по раздевалке, Кайзера даже пару раз отстраняли от тренировок за грубость. А теперь он прямо пай-мальчик: лыбится ядовито до ушей и с особой страстью забивает по воротам противника с пассов Несса. Последний стал ощутимо спокойнее, как будто весь накопившийся стресс выдохнул в морозный зимний воздух. В груди остались только опустошение, немного усталости и доверие, пережившее все удары от Михаэля. Он льнул к рукам и послушно сворачивался калачиком на груди. Они оба часто засыпали последними, а вставали первыми, так что некому было уличить в нарушении правил: Алексис забирался под тёплое одеяло друга и проводил там ночи напролёт, вслушиваясь в мерное биение сердца под ухом. Так и сейчас, пробираясь сквозь храпящие тела, Кайзер без зазрений совести увлекает на свою кровать, падает на матрац первым, сладко потягивается, наконец выпрямляя ноги. Несс суетится около, скрипит ящиком тумбочки, опускается ниже, поддевая дверцу холодильника для косметики. Кайзер всегда щепетильно относился ко всему, что касалось его напрямую или косвенно, а за внешностью следил особо тщательно. Под глаза прохладные патчи, на кончики волос масло. Несс присаживается около с баночкой маски для губ, когда рука Михаэля обхватывает его за талию и тянет на себя. — Миха- Несса затыкает красноречиво приложенный палец к губам. Но, чёрт возьми, как ему молчать в такой ситуации?! Ладони Кайзера гладят по бокам, забираясь под тонкую свободную футболку. Алексис задерживает дыхание, глубоко втягивая и так от природы впалый живот. Чужие пальцы щекочут под рёбрами, оглаживают тазовые косточки, оттягивая резинку домашних шорт. Это слишком... слишком интимно. Свет струится из щели под дверью, им не рассмотреть даже лиц друг друга. Несс подрагивает, когда Кайзер шёпотом говорит ему наклониться ниже. Он выполняет. На губах что-то приятно липкое, Кайзер держит его за подбородок, заставляя приоткрыть рот и невыносимо медленно ведёт пальцем по мягким губам. Несс сейчас умрёт. Это инфаркт. Да, точно, остановка сердца. — Чтобы не обкусывал губы, — Михаэль хотел бы, чтобы голос звучал твёрже и холоднее, но выходит с хрипотцой, от которой парня на его бёдрах откровенно ведёт. Несс упирается ладонями в матрац по обе стороны от торса Кайзера, они нависают друг над другом, глаза, привыкшие к темноте, способы поймать зрительный контакт. Слишком. Слишком близко. Кайзер чуть шевелится, приобнимает Алексиса за талию, сцепляя руки в замок и тянет немного ниже, вынуждая лечь сверху. Он собирается что-то сказать, очарованный этими глазами-безднами, приоткрывает рот, чтобы... Дверь распахивается, ослепляя их светом, как нашкодивших котят перед связкой колбасы. Кайзер резко дёргает край одеяла на себя, Несс от испуга валится с его груди на оставшийся кусок кровати, одеяло накрывает макушку, и они оба затихают, вживаясь в роль мебели. Парни пробираются к своим кроватями вслепую, шёпотом матерясь и периодически спотыкаясь о чьи-то ноги, руки, телефоны, оставленную на проходе обувь или полотенца. — Эй, Кайзер? — это голос одного из защитников. Названный приподнимается на постели, просверливая ребят сонно-недовольным взглядом. Он телом загораживает свернувшегося в комок Несса, так что даже при свете было бы тяжело понять, что на кровати он не один. — А ты не в курсе, где Несса носит? — Он вышел. Вернётся поздно, — ближайшая рука к парню, который вышел, вплелась в волосы, мягко массируя, чтобы он меньше переживал и не выдал их по случайности. — А-а, понятно. Тренера предупредил, да? Передай утром, что я искал его, надо переговорить. — Ага, — Кайзер снимает патчи и заворачивает их в салфетку, демонстрируя полную апатию к дальнейшему разговору. Ну, никто и не втягивал его. Парни недолго шепчутся, прежде чем улечься, и тогда одна кровать Несса остаётся идеально застеленной. Кайзер выжидает минут пять, наблюдая сверху за тем, как ребята ворочаются, устраиваясь поудобнее, кто-то ещё лазит в телефоне с минимальным светом от экрана, но большинство отключается сразу же, как только их голова касается подушки. Михаэль сползает ниже, ногой закрывая ящик своей тумбочки, у него впервые на ней такой бардак, точно как и в голове. Все мысли путаются, а в ладони под одеялом пальцы Несса, тихонько скребущие по коже. Кайзер в последний раз окидывает взглядом комнату, фыркая про себя, что заразился паранойей. Он неторопливо ложится, перетягивая часть одеяла. Кровать стояла в самом углу у стены, так что Несс идеально скрывался ото всех, из-под края одеяла высунулся только его нос и жадно втянул воздух. Кайзер не смог сдержать улыбки, он коротко коснулся кончика губами, едва ощутимо и невесомо. Тот вздрогнул и застыл, оцепенения хватило на то, чтобы Михаэль улёгся поудобнее и переплёл их пальцы вместе. Он не думал про романтику, от мелодрам тянуло блевать, а тема семьи считалась запретной. Но... Кайзер солгал бы, если бы сказал, что ему не нравилось проводить время так: покрасневший умилительный Несс загнанно дышит в ключицы, ладошка потеет от переживаний, от этого он начинает тревожиться ещё усерднее и буквально пышит жаром, пока Михаэль с христианской добротой не стягивает одеяло ниже, охлаждая кожу свежим воздухом. Он всё ещё мутно уставший, закидывает поверх этого трепыхающегося зверька ногу, прибивая к матрацу, зевает в полный рот и на грани слышимости желает спокойной ночи. Кайзер вообще не был сторонником приторных «доброе утро!» и «сладких снов!», но ради смертельно смущённого выдоха Несса и шепелявого «и тебе» мог сделать ма-аленькое исключение. Оба засыпают слишком быстро, чтобы начать переживать о том, куда катятся их отношения. Даже Несс отключает кипящие мозги, отдавая предпочтение сну вместо круга бесконечных тревог. Первое, что чувствует Кайзер — копошение под одеялом. Несс садится, разминает шею, подтягивает митенки до локтей. Первое время в них и ел, и спал, и в душ ходил бы, если бы Михаэль не покрутил пальцем у виска. Фиолетовый — приятный цвет, Алексис поглаживает ткань. Такой притихший, умиротворённый. — Сколько?.. Голос осипший после сна. Кайзер откашливается в сторону. — Половина шестого, — он с нежностью вплетается в волосы, разметавшиеся по подушке. Кайзер в ответ слабо шарит рукой по сбившейся простыне, находит чужие бёдра, останавливает ладонь на них, легко поглаживая сверху. Колено Несса между его собственных — во сне они сплетались конечностями без разбора. Пальцы спрятаны в замок, локоны перепутаны, Алексис нависает сверху, напитываясь энергией на весь день за счёт одного взгляда глаза в глаза. Кайзер приподнимается на локтях, выглядит помятым и ещё не до конца проснувшимся, приоткрывает тонкие губы, склоняет голову, щурясь на Несса. Сейчас... Кто-то из парней бурчит во сне и переворачивается на спину. Несс слетает с кровати порывом ветра. Неловко отряхивается, поправляет задранную футболку, резинку шорт. Кайзер натягивает одеяло по пояс. Они молчат. — Я сделаю кофе, — боится даже смотреть в сторону, переминается с ноги на ногу, почёсывая затылок. — Ага. Несс радостно исчезает из комнаты, оставляя Михаэля наедине с его проблемой. Блядство. Всё было ровно так, как нужно: достаточно романтично для Алексиса и прямо для него самого. Но нет. Кайзер трёт виски, глубоко вздыхая через рот. Ладно, торопиться некуда, это ведь не сам Несс его оттолкнул. Он допускал такой сценарий только в кошмарах поздней ночью, которые отошли на второй план, пока руки сомкнуты вокруг парня. Живого, тёплого, мычащего что-то сквозь сон. Компактная и ласковая грелка. Звенит чайная ложка об любимую кружку, Несс оставляет кофе на тумбочке, взбивает подушку и снова уходит. Он по утрам пьёт только зелёный чай, с остального категорически рвёт. Кайзер не знал, что это за особенности организма, но просто не вмешивался, оба завтракали уже после первой тренировки. Несс уделяет больше времени растяжке, разогревает мышцы, пальцами переключает музыку в наушниках. Кайзер проскакивает разминку, как должное, приступает к силовым и бегу. Тридцать кругов по залу наматывают уже вместе. Несс по обыкновению с закрытыми глазами, изо рта пахнет мятной зубной пастой, он начинает загнанно дышать уже на половине. Кайзер чуть впереди, всегда без музыки, чтобы ощущать каждую мышцу, её натяжение и сокращение, понимать, где стоит доработать. Несс упирается ладонями в колени, грудь тяжело вздымается, по вискам змейками капли пота. Кайзер с усмешкой бьёт по спине, так что парень от неожиданности откашливается прямо на пол. — Эй, возьми, — в родных руках бутылка воды. Кайзер брезговал. Всегда брезговал — Несс знает. Он жадно пьёт с горла и возвращает бутылку, закручивая крышку. — Во сколько едем? — В семь, после тренировочного матча. — Надо тренеру сказать... Кайзер награждает его искренне глумливым взглядом и поднятой бровью. — Прям так и скажешь: здрастье, я режусь, мне надо шрамы побелить сгонять? Несс покрывается румянцем на глазах и тут же отворачивается, чтобы часть лица скрыли не заплетённые волосы. — Ну, нет! Но что-то же надо?.. — Я буду говорить, а ты кивай. И сделай это своё выражение умоляющее. Он поведётся, — Михаэль смешливо фыркает, отводя взгляд от манящего профиля. У Несса даже с возрастам не пропадала детская припухлость в щеках, маленький вздёрнутый нос выступал вперёд, а глаза были почти не человечески огромными, особенно когда он их специально распахивал и хотелось пересчитать ресницы. Кайзер выступает вперёд, кидает пустую бутылку на маты, растирает пальцами ноющее плечо. — Пойдём по второму кругу. — Уже? — Несс разочарованно отталкивается от стены, ступает следом. — А что, выдохся? — Кайзер прищуривает глаза, оборачиваясь через плечо. — Нет! Конечно, нет. Как же мило он лопочет под этим взглядом. Кайзер старается использовать его не слишком часто, чтобы не перестать наслаждаться. День до семи пролетает незаметно: лёгкий завтрак, общая тренировка, какой-то ленивый бесполезный разговор с ребятами на перерыве, защитник отводит Несса в сторону и обсуждает что-то по технике, обед, подготовка к матчу, сам матч, где они разносят в чистую с одним голом в свои ворота — вратарь даже этому разочарован. Во время ужина оба выскальзывают из столовой раньше остальных: Несса подташнивало, а Кайзер просто не чувствовал голода. — У тебя есть рубашка? — Рубашка? — от неожиданного вопроса Алексис стопорится и вписывается головой аккурат в плечо друга. — Должна быть... а что? — А то что нам нужно выглядеть прилично. Без твоих водолазок, — убийственный взгляд Михаэля ограждает от будущих ошибок. Несс тихонько сглатывает и кивает. Раз он так хочет — ладно. Кайзер оглядывается и несколько секунд смотрит в упор, наклоняет голову то на один, то на другой бок, рассматривая Несса всего с ног до головы. — А туфли есть? — Старые... — Тц, ладно, — шикает и подходит чуть ближе, забирает передние пряди назад, отстраняется, оценивает результат и кивает сам себе. — Лаком закрепим... Чувствительный Несс быстро краснеет от прикосновений, он всегда на всё согласен от Кайзера. Раз так будет лучше, то пусть. — И запомни: мы едем на представление моей младшей сестры. Мари. — У тебя есть сестра? — Алексис в момент меняется в лице: глаза округляются, а губы в удивлении открываются в значительное «о». — Конечно, нет, дурень! — Кайзер бьёт его по голове, Несс шипит, потирая ушибленное место. — Я искренне надеюсь, что эти двое не наплодили ещё проблем на белый свет. — Проблем? — он склонился от удара и теперь смотрел в лицо Михаэля снизу вверх сквозь завитую чёлку. — О, да. Мой отец оставил в наследство склонность к алкоголизму и проблемы с агрессией. Я действительно надеюсь на то, что он больше не размножается. — А мама? — неуверенно протягивает Несс. — Она актриса. Не знаю, где она сейчас, но я ей не интересен. Алексис смотрит такими глазами, что Кайзеру самому вдруг становится больно. Хотя, эй, это у него в жизни было! И нет в этом ничего такого. Но парень напротив поджимает губы и в несколько предложений сорванным голосом тонко шепчет извинения, что он не знал, и вдруг спросил, и... Кайзер зажимает ему рот ладонью. — Ненавижу жалость. Несс замолкает, промокая последние капли слёз. — Что у тебя? — А? Пальцы Кайзера обвились кандалами вокруг запястья, он ведёт по коридору вперёд до комнат общежития. — У тебя в семье. — А-а, — Алексис тут же мрачнеет, теряя весь запал к диалогу. Он охотно отзывался на любые вопросы Кайзера о жизни. Всегда, но не сейчас. — Они, ам-м, учёные... — Это же круто, — парень непонимающе оборачивается, улавливая интонацию. Несс вроде и расстроен, но он точно не хочет плакать больше, да и говорить как будто тоже. Просто замкнулся, выдавая сквозь зубы по слову. — Я не вписался в семью. Так вышло... — Они хотели тебе степень, что ли? — Ну, да. А я теперь футболист, — Несс неловко потёр заднюю сторону шеи, опуская голову, прячась от проницательного взгляда. — Ты мне недоговариваешь, — Кайзер цыкнул, выпытывать не стал. — Ладно. Давай быстрее там. Разошлись у кроватей, Несс побежал гладить рубашку и брюки, которые ему всучили как раз родители, потому что у приличного человека обязан быть костюм с собой. Сейчас действительно кстати, он почти поблагодарил про себя. У Кайзера рубашка тоже была, купленная для первого интервью, брюки заменяли чёрные джинсы с поясом, туфлей не было вовсе, он подобрал тёмные кроссовки, которые минимально выбивались из образа. Денег теперь было в обрез — как будто когда-то по-другому существовал — экономил на каждом лишнем вздохе. — Ну, ты готов? — Кайзер заглядывает в комнату через дверной проём. Несс перед зеркалом отчаянно пытается что-то сделать со своими волосами, которые только усерднее топорщились в разные стороны. Позади слышится смех, Михаэль подходит ближе и минут за пять аккуратно убирает кудряшки к затылку и за уши, закалывает неведимками и покрывает лаком, так что Алексис теперь пахнет, как танцовщица или актёр. Выглядит строже, если не засматриваться на его щёчки. Митенки сложены во внутренний карман спортивной сумки, расставаться с ними оказалось слишком неприятно, кожа под рукавами рубашки чесалась, Кайзер то и дело бил ему по рукам. — Значит почти зажили, а ты расчешешь сейчас, — он выглядел, как злая мамочка. Несс послушно вытягивался по струнке и пристыженно отходил в сторону. Кайзер нафыркал на него ещё, чтобы урок точно усвоился, а сам остановился взглядом на своём образе. Всё было хорошо, даже слишком, и духи славно подходили. Несс тянет носом запах, чихает. Кайзер смеётся в ладонь. — Погнали, — одна рука в другой, пальцы обхватывают друг друга, сплетаются в узел. Как-то не по-дружески. Михаэль тянет. — Тренер! — он такой приличный, что почти тошнит. Мужчина поворачивается на голос. — У меня к вам просьба. У сестрёнки сегодня выступление, отчётный концерт по танцам, я обещал ей быть, если родители не смогут, а они, сами понимаете... Как он играл! Несс опустил взгляд, стараясь не выдать лишних эмоций. Из-за того, что Кайзер открыл ему уши, весь лоб и вообще лицо, приходилось больше усилий вкладывать в контроль мимики. — Понятно. А Несс? — А он со мной, как друг. Они очень хорошо ладят, я подумал, что это поможет ей не злиться на мать с отцом. Несс прикусил щёку изнутри, губы так и хотели изломиться в усмешке, но он лишь мягко улыбнулся, всем телом выражая, что всё так. — Мы очень просим, — голос сахарный. Михаэль за спиной крепче стискивает его ладонь в благодарности. — Чтобы оба были к отбою, — тренер качает головой с добродушным выражением отцовства. Лица парней в один момент засверкали: — Спасибо, тренер! Алексис кидает последний взгляд перед выходом, аккуратно прощается и склоняет голову в импровизированном поклоне, Кайзер тянет его наружу. Такси эконом-класса, разговорчивый водитель, пальцы Несса в чужой ладони, за окном снегопад, ремень безопасности давит на грудь и забавно пережимает куртку. Кайзер без шапки в подобии кожанки. Ему должно быть жутко холодно, но он не показывает. Они не разговаривали, смотрели в разные окна, но Алексис чувствовал, как мягко его сжимают каждый раз на резких поворотах. Кайзер умел успокаивать без слов, он лениво болтал с водителем про правительство и погоду. Прощается первым, хлопая дверью, когда машина тормозит у здания частной клиники. Их встречают у входа, и всё кажется слишком пафосным. Несс неловко поправляет волосы перед зеркалом в пол, точнее Кайзер исправляет то, что с ними сделала шапка, параллельно сдавая верхнюю одежду в гардероб. Минуют регистратуру с непроницаемыми лицами и сразу поднимаются наверх. Несс нервно теребит рукав рубашки, Кайзер внимательно перечитывает сообщения от врача. Личная встреча в половину восьмого, вне консультаций... Кабинет открыт, Михаэль для вежливости сначала стучится, и только после разрешения заходит, утягивая за собой бледнеющего Несса. — Ах, ты, — мужчина поправляет очки на переносице. — Проходите оба. Главный пациент инстинктивно упирается пятками, но Кайзер не пальцем деланный, он всё равно втаскивает, бросает на гостевой диванчик, пока сам подходит к столу врача. Наглый, конечно, зато работало. — Полных лет? — Семнадцать, — Михаэль как будто куда-то торопится. А на деле сам нервничает, заламывая пальцы, выглядит излишне надменным и взбалмошным. Врач недолго смотрит прямо в глаза, прежде чем махнуть рукой. — Сядьте. Кайзер буквально падает на этот несчастный стул. Закидывает ногу на ногу. — Дата рождения? — Шестнадцатое марта. — Хорошо, значит я припишу один год. Строго между нами, пройдёте через кассу от моего имени, ясно? Оба парня благодарно кивают. — Полное имя? — Алексис Несс, — у него прорезается голос. — Хронические заболевания? — Никаких, — качает головой так, что одна из прядей всё-таки выбивается из причёски, но он быстро закалывает неведимкой. — Жалобы? — Нет... — Зуд на рубцах, — Кайзер перебивает, поднимая голову. Мужчина едва заметно усмехается, внося в бланк. — Ваш рост и вес? — Сто семьдесят девять сантиметров, пятьдесят семь килограмм. — Славно, Алексис, — врач переводит взгляд из-под очков на Кайзера. — Вас я попрошу выйти. Михаэль вздрагивает, выбираясь из транса. Он торопливо поднимается, бросает в сторону Несса поддерживающий кивок и выходит. — Покажите, где шрамы, — мужчина откладывает ручку на стол. Алексис просеменил от дивана до кушетки, на ходу закатывая рукава. Предплечья покрывали совсем уже белые линии по краям с розоватой кожицей, но вдоль были видны глубокие припухлые рубцы, вот они выделялись ярче остальных, из-за них и приходилось носить митенки. Пальцы в перчатках медленно исследуют его, прожимают, внимательные глаза следят за реакцией. — Анализы в норме? — Да, всё чисто, мы раз в полгода проходим медицинский осмотр... — Почему никто раньше не замечал? — Я бинтовал и говорил, что травма во время тренировок. — Ясно, — склонил голову на бок, прищурившись, — если уйдёшь из футбола, вставай на учёт. — Ага, — Несс неловко дёрнул плечом. Он знал, что не уйдёт. — Иди в процедурную, там всё объяснят. Может быть немного больно в первый раз, если сильно — скажешь. Вколем обезболивающее. Понял? — Да. А сколько... нужно будет сеансов? — Всё индивидуально, — мужчина продавил пальцами рубец, хмурясь каким-то своим мыслям. — От пяти до десяти, скажем. — Ясно, спасибо. До свидания! — Несс выдержал всю необходимую вежливость, но рад был уйти. Он впервые обнажил перед кем-то руки, не считая Кайзера, и эмоции были не самыми лучшими. — Отпустили, в процедурную? — Михаэль встрепенулся, как пташка под снегом. Расправил крылья, поднялся на ноги, смотря выжидающе с затаённой надеждой. — Да, — Несс моментально забыл все свои тревоги, он таял под обеспокоенным взглядом. Всю процедуру Кайзер был с ним: дожидался в приёмной, из-за нервов мерил шагами коридор, успел заболтать медсестёр и узнать побольше подробностей про заживление. — Никаких татуировок, в горячем душе долго не стой, на морозе руки не открывай, повязки снимешь через три дня. Несс куклой кивал на всё, пока со спины его приобнимал взволнованный Кайзер. Обе руки были плотно перебинтованы, так что рассмотреть ничего нельзя, только покрасневшие рубцы рельефно выступали. Он торопливо уточнил шёпотом: — Больно? Алексис покачал головой: — Совсем нет. — Обезболивающее кололи? — он всё ещё ощущал себя ответственным. Сам не мог объяснить почему, но ему нужны были подробности. — Ага. Рубцы трудно, — Несс провёл пальцами по месту, где они были виднее всего, но уже не ныли. Кайзер быстро перехватил ладонь и отнял от кожи. — Эй, не трогай! — мурашки по телу. Это выглядело болезненным, предплечья пробило фантомным ощущением, как будто рана была у него самого. Несс удивлённо обернулся через плечо, но Михаэль уже тянул вниз по лестнице и спросить вроде было нечего. Оплатили по расписке врача, вышло дороже рыночной, но выбирать не приходилось. До общежития на такси, до отбоя ровно сорок минут, Кайзер не размыкает их рук весь путь. Он всклоченный и какой-то раздражённый, постоянно украдкой просматривает на Несса, задремавшего у окна. У него такое умиротворенное выражение лица, что, должно быть, действительно ничего не болит. Перед тренером легко было рассказать липовую историю, подтверждений он не потребовал, эти двое и так, фактически, его лучшие игроки. Кайзер с Нессом вернулись в столовую, проголодавшись до полусмерти. Выдали им какой-то суп, оставшийся с обеда, но оба накинулись, особо не разбираясь. Несс себе заваривает успокоительный сбор на ночь, а Кайзеру крепкий чёрный чай без сахара. Михаэль ко всему сладкому относился скептично, особенно к напиткам. — Болеть не начало? — он уже злится на себя за такую дотошность. Несс мотает головой, боль реально не ощущалась, мазь приятно охлаждала, а бинты не давали поранить физически. Только жутко хотелось спать. Он зевает, присаживаясь рядом за стол в полуосвещённой столовой, Кайзер что-то читает в телефоне, периодически печатает, но быстро откладывает его, начинает неприятно печь глаза. Первым в спальню тянет Несс, он клюёт носом на ходу, даже чашки тогда мыл Михаэль, потому что парень пару раз от усталости чуть не выронил их из рук. Ругаться на него такого язык не ворочался, так что все жалобы были проглочены. Кайзер придерживает за талию, вынимает неведимки из волос и обещает себе утром сходить в душ. Но не больше десяти минут... повязку нужно будет сменить, мазь дали. Он медленно моргает, толкая плечом дверь. Несс на автомате плетётся до кровати Кайзера, на неё же и заваливается, с закрытыми глазами расстёгивая рубашку. Михаэль отталкивает руки и снимает её сам, чтобы не задеть бинты. Было принято решение спать прямо так, поэтому обувь оставляют под кроватью и переодеваются в ночное. Несс скорее пытается: он зависает в одной туфле и футболке, надетой задом наперёд. Кайзер матерится, но помогает, грубо дёргая ткань вниз. Заставить его встать и надеть шорты просто не представляется возможным, так что он пихает обмякшее тело к стенке и набрасывает одеяло сверху, потирая точку между брови. И за что ему такое наказание? Алексис обнимает кусок прохладного одеяла, закидывая на него сверху ногу, и сладко сопит в чужую подушку. Ему даже не стыдно! Кайзеру приходится отложить все вечерние процедуры на утро, потому что глаза откровенно слипались, а сил не было. Он сворачивает их парадную одежду в вялой попытке избежать заломов и складок, убирает в тумбочку а на верху оставляет бинты и мазь немым напоминанием утром сменить повязку. Забирается с ногами на кровать, ещё немного ёрзает, смотря на спящего Несса... Михаэль знает, что такое боль. Он не хочет, чтобы его Алексис испытывал нечто подобное. Сильное обезболивающее и бутылку с водой пододвигает ближе к краю, чтобы с постели можно было рукой дотянуться. Он реально заразился паранойей. Плевать. Плевать до тех пор, пока это его Несс. Кайзер укладывается рядом, думая, что им пора как-то узаконить спать в одной постели, ведь подушки и одеяла критически не хватало на двух рослых парней. Ноги переплетаются между, Несс мычит что-то во сне, слабо шевелится. Михаэль осторожничает с его руками, старается положить их сверху, чтобы не пережать случайно, приходится повертеться и в итоге он нос к носу со спящим Алексисом и его приоткрытыми губами. Кайзер серьёзно не так это планировал. Он вообще ничего не планировал. Просто Несс стал своим. А свой — это семья. Та, о которой он мог раньше только мечтать, читать в краденных книжках про любовь. Михаэль смутно представлял себе это понятие, оно его особенно не трогало. Он любит футбол, он хочет стать первым. Он любит Несса, он хочет стать его первым. Единственным. Это понятно. В фильмах показывали, что любимых нужно целовать, желательно при каких-то трагичных событиях или в порыве страсти. Нет ведь ничего странного в том, что он хочет сделать это с Нессом? Кайзер не видел. Он сдвинулся на десяток сантиметров, примыкая к губам. Тело само двигалось, язык заскользил, обводя верхнюю и нижнюю губу, он слегка прикусил и тут же исправился, исследуя ровные ряды зубов и... Несс приоткрыл рот. Михаэль не сразу это понял, слишком увлечённый процессом. Он тяжело дышит, приподнимается на локте, придерживая Алексиса за плечо, наклоняет его ближе к себе, причмокивает губами, чуть меняя положение. Языки сплетаются, ещё не уверенно, но изучают друг друга. Кайзер щекочет нёбо, трогает под уздечкой, только в горло не лезет, и то потому что не дотягивается. Несс едва шевелится от шока, у него плотно сомкнуты глаза, ресницы подрагивают, ногти бесполезно скребут простыню. Это не сон. Кайзер целует его. Снова и снова, как страждущий припадает к чарке воды. Ему бесконечно мало, всё недостаточно. Чужие пальцы смыкаются на подбородке, оттягивают вниз, открывая больше доступа. Михаэль жаден по своей природе, Несса бережёт только его незнание. Кайзер отстраняется спустя долгие минуты, облизывает губы, оставляя между ними ниточку слюны и выглядит сытым чеширским котом, который на время отступает в тень. Ему необходимо будет посмотреть информацию про первый период ухаживаний подробнее. И отложить деньги с контракта на презервативы. А может протаскать Несса по анализам? До совершеннолетия нельзя без показаний... — Спокойной ночи, — желает дежурно, укладываясь на подушку рядом. Несс медленно-медленно приоткрытывает один глаз и смотрит в ответ в глубокие ледяные озёра. Его голос закономерно спотыкается. — Д-доброй... Кайзер целует в покрасневший кончик носа и помогает лечь удобнее, всё ещё слишком беспокоясь за перевязанные руки. Он засыпает первым, ни о чём не думая, в груди так легко и благодатно пусто. Несс жмурится, не желая принимать пугающее завтра, в котором это может обернуться ошибкой, случайностью или... Они ничего не обсуждают. Кайзер целует его по пробуждению, в душе, рядом с фенами, пока они наедине, в тёмной столовой после позднего ужина и перед сном, когда оба возвращаются с тренировки последними. Несс забыл, каково спать одному или быть одному: Михаэль постоянно рядом, они держатся за руки, ходят везде вместе и тренируются почти каждый день в паре. Парни уже начали шутить про толчок на двоих, но Кайзер быстро пресёк. Он целовал Алексиса у раковин, на лестнице, в дверном проёме, зале... по истечению месяца легче было сказать, где он его не целовал. Но всё ещё не было никаких признаний. То есть определено только Кайзер мог водить его за талию и переплетать пальцы вместе, пока никто не видит, но... он не сказал, что любит. Следил за температурой в душе, прилежностью его волос, перебинтовывал руки по часам и заставил сесть на витамины для желудка. Нессу всё ещё было тревожно. Он точно застрял в каком-то долгом-долгом сне, безусловно приятном, но протяжным воем тянущимся, тянущимся, таким терпко сладким, что почти трупный запах надежды... Кайзер платит за второй сеанс лазерной коррекции, берёт такси, снова ждёт в приёмной, занимается перевязкой и выдумывает очередную историю для тренера. Кайзер рядом, когда он нужен, держит за руку, успокаивает всхлипы. Кайзер считает, что они в отношениях. Вполне уверенно и чётко. Он записал дату первого поцелуя в свой ежедневник, а перед шестнадцатым марта берёт целый выходной, чтобы позаботиться о празднике. Он уже примерно знает, что подарит, но ему всё ещё нужна небольшая помощь... Михаэль с каждым днём всё больше злится на свою семью: некому было научить его. А друзей кроме Несса у него не водилось, парни бы не поняли. Так что приходится полагаться на отфильтрованные советы из интернета и личную консультацию специалиста. Звенит колокольчик на двери, Кайзер оглядывается, вдыхая запах свежести и мокрой земли. Он понятия не имел сколько сейчас стоят букеты цветов, поэтому на всякий случай взял карту. В его детстве было ощущение что всё это по цене миллиона, настолько оно было недостижимо. Богатые дяди красивым тётям дарят охапки обрезанных стебельков с бутонами — Кайзер видел это на рекламных щитах. Если улыбка нарисованной женщины означала, что Несс будет тоже так улыбаться, то игра стоила свеч. — Мне нужен букет, — Михаэль всматривается в ценники. Как будто даже слишком дёшево. — Что-то неброское, желательно белое, или... у вас есть фиолетовые цветы? — Да, конечно, недавно привезли покрашенный сорт роз и... — Никаких роз, — он оказывается слишком резок, — что-нибудь нежное нужно, понимаете? — Вы хотите намекнуть о своей симпатии или вы уже в отношениях? Кайзер столбенеет от прямого вопроса с попаданием в цель. Это точно нормально, все флористы такое спрашивают? — Мы в отношениях, но непродолжительное время. — Я поняла вас, — девушка удовлетворённо кивает. — У неё есть любимые цветы? — У него, — зачем-то уточняет. — Знал бы, сразу сказал. Флорист перед ним так загадочно улыбается, что становится немного не по себе. Кайзер просто подумал, что раз его чувства имеют значение, то и пол партнёра тоже, может это когда-нибудь повлияет на выбор цветов, откуда ему знать?! — У нас есть фиолетовая бумага, — девушка из-под стойки достаёт пару рулонов. — И ленты, конечно. Ещё должна быть табличка, вам ведь на праздник? — День рождения. — Отлично, день рождения, — она шарится руками по ящикам, пока не выкладывает несколько вариантов шрифтов перед клиентом. — И-и можно будет прикрепить открытку, если хотите. Написать пожелания. Пожелания? Что обычно желают своему партнёру? Кайзер отложил рулон тёмно-фиолетовой упаковочной бумаги и довольно быстро разобрался со шрифтом, но пожелания? Он листает несколько глупых стихотворений из интернета, какой-то странный набор тостов к праздничному столу. Поздравления матери, отцу, сыну, брату, свату, собаке... Это всё не то, нужно что-то личное, от сердца — Михаэль понимает это как-то внутренне. Ему бы хотелось получить подобное от Несса. Он бы только глубокое и стал ценить, а не переписанное со второго сайта стихотворение. А над глубоким надо долго думать. Время идёт, девушка пробивает что-то на планшете, подсчитывает на пальцах, снова убегает в подсобку, от неё слышен только шелест обрываемых листьев и скрежет ножниц. — С доставкой? — Ха? Да, — Кайзер называет их временный адрес проживания. Клуб выдал по личной комнате в квартире по типу того же общежития. Дышать стало значительно легче, а объяснять меньше. Комната Несса не покрывалась пылью только из-за регулярных уборок ответственного парня. — Я могу сам написать поздравление? Девушка в фартуке выбегает обратно, у неё все пальцы в зелени, а некоторые обколоты, но она выглядит взбудороженно счастливой, видимо это считается интересным запросом. Флорист торопливо перебирает карточки, выбрасывая на стол сразу пачку. Кайзер с минуту гипнотизирует листок взглядом, находит ручку, несколько раз заносит её, но всё не то и не так. Наконец он выводит простое и лаконичное: «Я поздравляю тебя. Ты должен больше заботиться о себе и прислушиваться к своей душе. Не терпеть боль, когда это не нужно. Люблю». Михаэль вертит открытку, рассматривая надпись каллиграфическим почерком. Не слишком строго, м? Вроде в его стиле. По крайней мере Несс возможно прислушается. — Завтра к десяти утра сможете? Теперь одна голова высовывается из дверного проёма: — Да! Проведите оплату, пожалуйста. Кайзер прикладывает карточку к терминалу, вводит пин-код. Это всё действительно так дёшево? Сложно поверить, что человеческую улыбку можно просто купить. — Оставьте свой номер телефона. Мы пришлём фотографии букета на согласование в несколько этапов. И утром курьер позвонит вам за час до доставки. Слишком много слов в минуту. Кайзер записывает свой мобильный на попавшемся листке всё той же ручкой, щёлкает ей, убирая стержень и в последний раз оглядывается на флориста. — Спасибо, вы можете идти! — она обтирает пальцы об фартук, рассматривая номер. Затем вдруг вздрагивает, так что тугой хвост волос подскакивает в воздухе. — О, нет, секунду! Ещё ваше имя. — Михаэль. Тонкие пальцы быстро забивают данные в систему. — Отлично, Михаэль. Спасибо за заказ, будем рады видеть вас снова! Он просто кивает, желая поскорее избавиться от необходимых процедур вежливости. Дальше по списку ювелирный. Он обещает быть куда более сильной головной болью. Кайзер хлопает входной дверью и заранее хмурится, потому что к нему мгновенно направляются два консультанта, от которых парень спешит избавиться и просто проходится вдоль рядов с украшениями за стеклом. Он понятия не имеет, какие нравятся Нессу. Есть только предположение, что серебро, оно к тому же гипоаллергенно и не темнеет, это прекрасный практичный выбор. Несс бы точно так не подумал, но всё же. Кайзер застывает перед стендом браслета со звеньями. — Запчасти на выбор? — он выглядит искренне заинтересованным. Женщина в возрасте выкладывает на подушечках перед ним, кажется, сотню различных звеньев. Кайзер глубоко, очень глубоко вздыхает. Что ж, он может взять немного больше и оставить Нессу выбор. Выбор — это всегда прекрасно. Но только не сейчас, боже... Всё фиолетовое сразу в сторону, затем какая-то смешная шляпа, как у магов из детских сказок, волшебная палочка, звёзды и планеты, забавная собачка с высунутым языком, подвеска с футбольным мячом и короткая фраза, обозначающая что-то вроде «верь своему сердцу». Нессу такое подойдёт. Кайзер залипает на добрых пятнадцать минут, сортируя микроскопические звенья. Отобрав штук двадцать, он победно поднимает голову на консультанта и просит всё это пробить вместе с браслетом. Спустя несколько долгих минут и оплаты, он забирает свой пакет, перевязанный ленточкой. Внешний вид для Несса тоже играл роль, поэтому Кайзер особо не противился. Следующая остановка... кондитерская. Проблемы пришли, откуда их не ждали. Михаэль с пакетом на запястье со скорченным лицом стоит над сотней банок с различными вкусами, запахами, консистенцией. Кто мог подумать, что люди придумали настолько гигантский пулл тортов? Он верил, что придёт, скажет, что ему нужен небольшой торт на двоих-троих и чтобы сладкий. Всё, бинго, доставку на завтра, и он пошёл. Но нет, как же. — Он не любит шоколад, — язык почему-то ощущается тяжёлым. Кондитер отодвигает часть вкусов, удовлетворённо кивая. Но по лицу Кайзера видно, что дальше сказать особо нечего и приходится напрягать все извилины, пытаясь вспомнить. Пару раз Несс брал газировку в автомате, что-то... клубничное? Или там были цитрусы... — Фруктовое, — Михаэль указывает на те, что в центре. Есть! Несс брал фруктовые тарталетки в тот единственный раз, когда они выбрались вдвоём в магазин после очередного сеанса. — С кремом. — Все торты с кремом. Кайзер осуждающе смотрит на мужчину в белом фартуке за стойкой. Если бы он хотя бы примерно представлял, где пацан вырос, то вряд-ли стал бы поправлять. Сейчас Михаэль выглядел слишком опрятно даже: брендовые вещи, уложенные волосы, кроссовки с популярной модели. Но это всё подбирали ему стилисты от клуба, сам Кайзер ещё очень смутно представлял, что он хочет носить и как. Он знал, как играть в футбол и то, что Несс — его семья. На этом неоспоримые факты исчерпывали сами себя. — Насколько сильно сладкие вещи по шкале от одного до десяти любит именинник? — Одиннадцать, — Кайзер ни секунды не размышляет. Мужчина не может сдержать смешка, он для себя явно что-то понимает, это к лучшему. В любом случае специалист разберётся, Михаэль за свою жизнь не пробовал торты ни разу, как-то случая не представлялось, даже когда деньги уже появились. Есть одному казалось жалким и бессмысленным, а потом был Несс, но без повода это выглядело бы странно, верно? — Вам ещё нужно выбрать оформление, — кондитер выходит из-за стойки и встаёт за общим планшетом в зале. Кайзер чуть вслух не скулит. Он послушно идёт, пялится в яркий экран на смоделированные фотографии различных бенто-тортов. Они все одинаковые, разве нет? Там триллион различных цветов, оттенков и гардиентов, можно намешать на выбор, самому сделать надпись, дополнительные фигурки, съедобные и несъедобные, на выбор варианты упаковки, о, боги... Ему нужно десять секунд передышки под увеселительный взгляд кондитера, который прерывает затянувшееся молчание своим лёгким голосом: — Простите, можно личный вопрос? Кайзер смутно мычит что-то в ответ, пытаясь из палитры выбрать фиолетовый цвет. Он не разрушил этот мир до сих пор, только потому что знал любимый цвет Несса. Интересно, будет ли это перебором? У него теперь всё фиолетовое исключительно из-за того, что это единственная вещь, которая наверняка ему нравится. Ну, ещё футбол. И всякие магические штуки. Михаэль трёт виски, смыкая веки. Этот день закончится, и он не будет коммуницировать с человечеством минимум вечность, чтобы оправиться. — Это для вашего парня? Голос мужчины выбивает из блаженного транса, Кайзер вздыхает так разочарованно, как будто надеялся, что кондитерская с надоедливым выбором испарится у него прямо из-под ног. Без будто. — Да. — Вы можете описать его? — А это как-то поможет? — Кайзер скептично поднимает одну бровь. У него на кончике языка чувство, что его сейчас разведут, как-то не шибко хочется вестись, но если это реально сработает... — С выбором дизайна — да. Через меня проходят десятки клиентов каждый день, так что я примерно понимаю, кто что обычно выбирает. Кайзер не сразу, но кивает на это предложение. Оно звучит по крайней мере логично и уже не так отдаёт откровенным интересом чужого человека. — Он футболист, сентиментальный, любит сладкое, мелодрамы, закатывать истерики, у него сильная самодисциплина, но очень скачущая самооценка. Ему нравится всё милое, мягкое, цветы, кажется... — Я понял, — кондитер вежливо отводит его в сторону, пальцы летают над экраном, настраивая модель бенто-торта. — Взгляните. Михаэль выглядывает из-за широкой спины, приподнимаясь на мыски, он выдаёт единственно верную эмоцию: — Вау. — Оставляем? — мужчина хитрюще улыбается, поворачивая модель, чтобы клиент мог рассмотреть со всех сторон. Кайзер перехватывает управление и всматривается куда внимательнее, выискивая недостатки, но здесь всё так идеально, что немного не верится даже. Основа белая, на верхушке поздравление, красиво выложены кусочки фруктов, ажурная кайма кремом, а бока расписаны под распустившиеся гиацинты. Это просто потрясающе — ничего лишнего, а выглядит настолько вкусным, что даже у Кайзера очнулся аппетит. Стоило перекусить по дороге домой... — Да... доставку на десять утра завтра, сможете? — Конечно, — экран гаснет, мужчина сохраняет образец. В очередной раз Кайзер диктует номер телефона, собственное имя, адрес, ещё какие-то мелочи по согласованию дизайна. Он уже слабо разбирается, что льётся сквозь губы, главное, что записывают. В голове одно — выражение лица Несса. Хочется съесть каждую его особо яркую эмоцию, буквально слизать с кожи, поглощая без остатка. Он будет очень рад, определённо... — Как думаете, — Кайзер начинает говорить прежде, чем до него доходит, что он это вслух, — что ему понравится на обед? Пицца? — Вы очень хороший партнёр, — улыбка должна радовать, но парню всё равно на мнению окружающих. Его интересует только слова самого Несса насчёт этого. — Я полагаю... вы умеете готовить? — Я готовлю хуже, чем вы могли бы представить. — Понятно, тогда пицца. Что-то не острое, ему скорее всего нравится нежный вкус. — Нессу нельзя острое, — Михаэль хмурится, понимая, что слишком откровенничает с незнакомцем. Завести этот разговор оказалось проще, чем должно. — Удачи вам обоим, — пустой обмен любезностями. Хотя человек напротив, кажется, был искренним. Кайзер легко машет ладонью в воздухе, прощаясь без слов, над его головой звенит колокольчик. Он ещё не знал, насколько сильно им понадобится эта проклятая удача. Дорога домой не занимает много времени, Михаэль кусает протеиновый батончик в общественном транспорте, забившись на высокие сиденья у окна. Он в спешке набирает контакт Геснера и несколько минут вертит выражениями, пытаясь составить адекватное сообщение. Просто попросить их убраться из квартиры на сутки было бы грубо, но м-м... Кайзер хлопает входной дверью, Несс вышел на пробежку, сейчас ровно пять, он обещал быть раньше и пойти с ним. На телефоне ноль пропущенных, это даже удручает. Парень с раздражением тянет бегунок молнии вниз, стаскивает уличные ботинки и в одной толстовке проходит внутрь. Лучше договориться обо всём сейчас и не откладывать, а оставшееся время провести с Нессом, не отвлекаясь на посторонних. Геснер обнаруживается на общей кухне в участливой компании графина с водой. Он поворачивается на свежее лицо и ломает губы в оскале, который у него обозначал улыбку: — О, вернулся, значит. — Эрик, я по делу, — Кайзер сокращает расстояние между ними и складывает руки на груди. Это произвольный жест, которым он всегда защищался от вероятного отказа. — Можешь с парнями завтра... погулять? — А-а, — Геснер выглядит таким отвратительно понимающим. — Девчонка что ли? Я то вижу ты выглаженный весь. — Почти, — глаза сужаются, он не хочет говорить об этом сейчас. — Так сможешь? У Несса завтра и так дела, его не будет. — Конечно, о чём речь, Кайз, — Геснер выглядит повеселевшим даже, дружески хлопает по плечу, как бы желая удачи. Кайзер проглатывает все матёрые выражения, вертевшиеся каруселью во рту, чтобы не сбить чужой настрой. Согласился и будет с него, главное, что они уберутся. Всего в одной квартире жило пятеро, чтобы не нагружать комнаты общего пользования, так было даже удобнее. Договориться с тремя людьми гораздо легче, чем со всей командой — благословение от клуба. Михаэль довольно резко переодевается в спортивный костюм, вынимает из-под кровати кроссовки и выбегает в прохладную весну прямо так. Он потерял пятнадцать минут пробежки и компании Несса, а это неприятно скажется на эмоциональном фоне. Кайзер не хотел признаваться, насколько сильно он на самом деле привязался. Несс просто не давал поводов в себе сомневаться, так что переживать как-то не выходило. Пока что. Его глаза округляются и наполняются счастьем от края до края. Невесомый поцелуй в губы, ленивое извинение за то, что опоздал. Кайзер ускоряет темп, желая нагнать необходимую нагрузку, Несс на ходу рассказывает новые сплетни и забавные новости, которые вычитал утром в интернете. Когда он начинал доверять, то всегда много болтал, практически безостановочно. У тихих людей оказывалось страшное количество информации, Несс внимательный и чуткий, он держит настроение всех парней в их квартире под каким-то сугубо личным контролем, давно выучил вкусовые предпочтения, время, когда каждый ходит в душ. Расписание уборки почерком Несса висело на холодильнике, копии ключей бегал делать он, составлял список покупок в дом, закупал продукты с доставкой, а в ответ брал простую благодарность. Ну, и закрытые глаза всех на то, что он ночует у Кайзера. Мелочи. Вечер пролетает слишком быстро. Несс в постиранных митенках копошится на кухне, заваривая свежий чай. Мальчишка пахнет своим цветочным шампунем, от футболки тянет отдушкой общего порошка для стирки. Кайзер читает книгу, но больше наблюдает за ним, разморённый горячей ванной и большой долей общения. Несс при всей своей дёрганности и быстрых словах умел вносить в жизнь охапку глубокого внутреннего спокойствия. Может, это его йога по утрам и медитации из ютуба, но до тех пор, пока оно работает, по древним законам инженеров, Кайзер не вмешивается. Хочется накрутить вьющиеся пряди на пальцы, слегка оттянуть, сорвать с губ резкий выдох, зацеловать их до синяков и припухлости перед сном. Несс снова говорит о чём-то, качает голой лодыжкой, подпирает щёку рукой — рассказывает о новой теории в магическом мире, о каком-то персонаже местного фольклора, почти полностью цитирует легенду. Кайзера тянет спать, он под это постоянно вырубался, Несс редко обижался, скорее наоборот гордился способностью заболтать до смерти. Книга не идёт, Михаэль захлопывает на середине, дёргает краешком губ и в поцелуе затыкает гудящего парня. Удивительно, что их до сих пор не застукали. Трое остальных точно намеренно уступали им и душевую, и кухню, лишь бы опять не разгорелись ссоры. Кайзер уже успел побить общую посуду, раз пять наорать на всех, разругаться с Нессом на пустом месте. Он извинялся позже, покрывая кожу поцелуями, но находя лишь пару слов. Они оба всегда оставались при своём мнении, главным правилом было ругаться не против друг друга, а справляться с проблемой. Выходило криво, но лучше, чем раньше: Кайзер не распускал руки, зарёкся. Слёзы Несса всегда ощущались, как пощёчина. Слёзы из-за него. Михаэль на несколько минут чувствовал себя пьющим отцом, срывающимся на беспомощного ребёнка, с него агрессию смывало холодной рекой, осознание трубило тревогой внутри. Кайзер ластился после, точно пугливый котёнок, в ожидании, когда его прогонят, таскал фруктовую тарелку, чай, смотрел исподлобья. Несс всегда прощал — не умел по-другому. Несс на крепких бёдрах сверху, патчи одни на двоих, об губы друга друга смазывают гигиеничку. Кайзеру можно было трогать везде, но он сам себе провёл черту, за которую не мог заходить. Алексис в отношениях становился слишком поддатливым и размякшим, если ему сказать, он разведёт колени без промедлений и задней мысли. А потом пожалеет, застыдится и снова будет пугаться громкого голоса. Так нельзя — Кайзер это понимал. Понимал, но всё ещё молчал, предпочитая обкусывать мягкие щёки и зубами оттягивать мочку уха, играясь пальцами с его волосами, а не обсуждать проблемы. — Спать пора, — он тянет вниз, зная, что Несс попросит включить колыбельную на ночь. Невыносимый ребёнок. Кайзер никогда не признается, что его сон стал лучше засчёт тёплого дыхания на шее и чёртовой колыбельной из детского мультика. Он всё равно засыпает первым. Утро было сумрачным. Михаэль проснулся первым, внимательным взглядом проводил парней, шаркающих в коридоре и лениво собирающихся на долгую гулянку — пригласили в гости с продолжением. Как удачно. Кайзер охотно закрывает за ними дверь и подумывает выбросить ключи, но видит крючок, купленный Нессом ещё в самом начале, и постепенно оттаивает. Телефон постоянно рядом, он отзванивается курьерам, проверяет наличие пиццерий по близости, сверяет даты, имена, подписи, оформление. Начинает всё больше и больше раздражаться. Праздники всегда его выводили и заканчивались по крайней мере хорошей дракой. Но испортить день Несса, их первое совместное, такое оформленное свидание он не мог, приходилось терпеть. Если только хоть один курьер сейчас ошибётся, Кайзер обещает прострелить ему колени... даже если огнестрельного нет в этом городе, он позаботится, достанет и прострелит обе коленные чашечки с крышесносным удовольствием. Мысли о насилии не должны так успокаивать. Кайзер относит чашку зелёного чая в постель, Несс потягивается и выглядит явно смущённым тем, что проснулся позже партнёра. Ему всегда немного трудно давалось принимать помощь, особенно от Михаэля. Это было взаимным, впрочем. Кайзер наклоняется, целует в висок, смазывая на линию роста волос. — С днём рождения, Алексис, — это так мягко, так... По-любовно. Несс чуть не плачет, его глаза буквально светятся изнутри, переливаются драгоценными камнями на солнечных лучах. Он думает, что это весь подарок, и ему достаточно. Алексис тянется за поцелуем, когда в дверь звонит один из курьеров. — Подожди меня здесь. Раньше — не позже. Сегодня без кричащих заявлений о пунктуальности, Кайзер встречает букет и торт, в спешке расписывается о получении, удерживая подарки одной рукой. Это было опасно, но он просто представляет футбольный мяч на кончиках пальцев и мышцы знакомо отзываются, выдерживая баланс. Он не был хорош в украшениях, грубо говоря во всей жизни за гранью футбола. Кайзеру всегда хватало меньшего для комфорта, вроде того, чтобы крыша не протекала, а холод по ночам не доводил до двустороннего атита. Но когда у него появились первые деньги, он начал скупать дорогие вещи без разбора, и радовался по началу, гордился собой, прикасаясь к гладкой коже, вертел в руках телефон последней модели, мог позволить себе разбить его в дребезги и в тот же вечер купить новый, но... это ложь. Просто ложь. Его эмоции — выдумка, глупая копия оригинала. Звёзды с рекламных плакатов улыбались, кончиками пальцев касаясь эксклюзивной вещи, прикладывая к лицу, выражая неподдельный восторг, парни из команды радовались, тренер усмехался с гордостью. Кайзер просто повторял выражение. Он думал, что это сработает. Но оно не работало. Ему нравился футбол — адреналин во время тренировок и игры. Похвала, но только от людей, которых он уважал. Наблюдать свой личный результат, гордиться, щупать выросшие мускулы, добавлять золотые медали и кубки на стенд. Несс. Его эмоции, счастье в сощуренных глазах, тихий голос по утрам, когда он поёт, думая, что его никто не слышит. Играть с ним. Чувствовать безоговорочную поддержку, зарываться носом во влажные волосы, целовать обветренные губы на морозе. Держать за руку, но осторожно, оглядываясь по сторонам на улице, сплетать пальцы, натягивая рукав куртки ниже. Тепло, исходящее от тела, отзвук дыхания, копошение в кровати перед сном. Несс был лучше него во всех бытовых сферах. Он прекрасно готовил, наизусть помнил аллергии сожителей и предпочтения, умел заваривать потрясающий чай в несколько этапов, а парням руки отрывал, когда они пытались повторить и прикасались к его глиняному чайнику. Шипел, что это не зелёный чай, а моча. Милый. Несс мог по первым нотам определить классическую музыку и часто включал её на фоне, чтобы разобраться в мыслях, вёл дневники, никогда не забывал принять таблетки и напоминал о важных датах заранее, то день рождение тренера, то годовщина у известной парочки их клуба. Обладал сумасшедшей фотографической памятью, считал в уме лучше калькулятора, но абсолютно не понимал в людях, а во всех фильмах вёлся на самые глупые уловки сценариста, ревел над смертями животных, жалел птичек зимой и всегда жертвовал деньги в питомники, детские дома. Несс был искренним. Несс знал, чего хотел от этой жизни. Он просто желал всегда играть с Кайзером, смотреть как друг и возлюбленный становится первым, мир гордится им. Счастье Несса в счастье других. Михаэль продавливает веки, чувствуя шипучие слёзы. Как давно он не плакал, как это глупо. Он не должен делать этого сейчас. Несс будет беспокоиться. Он расстроит его, подведёт доверие, и тогда карточный домик посыпется лезвиями в сложенные ладони. Михаэль, ты оказывается слабак. Ты так боишься потерять его. Ты зависим. Зависимость — нижайшая слабость. А ты можешь вообще играть с кем-то кроме Несса? Конечно, он мог! Просто так всегда было удобнее. Удобство — конструкт слабаков. Ты должен порвать эти глупые отношения, прежде чем потонешь. Что будет, когда он оставит тебя? Как мусор. Он лучше тебя. Он справится один. А ты нет. Ты зависим. От. Него. Чьи-то пальцы обхватывают плечи. Кудри щекочут шею, руки сползают на грудь. Кайзер бессмысленно хватает ртом воздух, содрогаясь от беззвучных всхлипов. Он не может связать двух слов, колени косит, по-животному тянет к земле, пальцы рвут покрашенные локоны. Со спины прижимается что-то тёплое, он мягко, едва ощутимо обнимает запястья, отводит их от головы и сдерживает до тех пор, пока Михаэль не начинает дышать. — Не с-смотри. Парень отшатывается от ладоней на своих щеках, точно от огня. Закрывается волосами, торопливо отходит в сторону, пытаясь найти хоть одну точку опоры. — Что-то случилось? — Несс подталкивает к пуфику на кухне, придерживает, когда Кайзер, запутавшись в собственных ногах, падает на него сверху и дрожит от ощущения полёта. Алексис присаживается на корточки, оказывается на уровне его коленей, мягко прижимается щекой, как большой ласковый пёс. Слишком верный, для того чтобы уйти, обнажённо открытый. Уязвимый. Это признак доверия. Кайзер не может поднять глаз. Всега пара слов. Ты же хочешь спросить его, да? Ну же, говори. Спрашивай. Несс, ты не оставишь меня? Пообещай. Поклянись! Будь слабым, Михаэль. Попроси о помощи. Он даст тебе её, он заменит мать, которой у тебя никогда не было. Он будет заботлив, создаст уют в вашем общем доме. Только детей не сможет родить. Ты ведь бракованный. Только такие могут любить мужчин. Здоровый выбрал бы красивую женщину. А ты собирался подарить ему цветы. Совсем спятил, да? Ты смешон, Михаэль. Твои мечты ничего не стоят. Ты ничего не стоишь. Только испортил другого человека, запятнал своими грязными руками. Он мог бы стать кем-то, если бы не ты. Ты привязал его к себе и заставил поверить в то, что лучший. А сам-то веришь? Что он сделает, когда поймёт, что ты обманул? Он уйдёт от тебя. Оставит гнить в одиночестве. И будет прав. Сопьёшься, как папаша, да, ничтожество? — Михаэль? Я могу тебе чем-нибудь помочь? — тёплые подушечки пальцев стирают мокрые полосы слёз. Ревёшь как дрянь в его день рождения, не стыдно? Ты даже это не способен для него сделать. Мусор. Грязь. Убожество. Просто умри наконец. Перестань тратить кислород. — Михаэль? У тебя ледяные руки. Это может быть озноб, скажи, тебе холодно? Если ты не ответишь, мне придётся вызвать врача, — Несс крепко сжимает обе ладони в своих и пытается заглянуть в лицо. — Я в порядке. Ничего не нужно. Как. Холодно. Сухо, пусто. Безжизненно. В горле першит, жажда сводит с ума. Он всё ещё трясётся? — Я сейчас сделаю чай, — Несс в спешке поднимается с колен. Исчезает последнее ощущение тепла и света. Михаэль подбирает ноги, инстинктивно сжимается в комок. — Я слышал, что все парни ушли, их не будет до завтра, так что не беспокойся. Он и не беспокоился. Какое ему дело до чужих, когда его Несс... — Тебе нужно выпить. У меня ещё остались успокоительные, есть даже в уколах, если тебе совсем тяжело. Всё будет хорошо, ты только не думай ни о чём. Я всё для тебя сделаю, — Несс целует в мокрый от истеричного пота лоб, расправляет пряди, пытаясь завладеть остекленевшим взглядом. Я. Всё. Для. Тебя. Сделаю. — Несс, — он хрипит, отталкивая от себя чашку со свежим чаем. Его любимая, было бы обидно разбить. Алексис, конечно, удерживает, не разливает ни капли. — Да? — послушным щенком смотрит в ответ, весь внимательный, немного напряжённый в ногах, готовый схватить, поддержать, остановить от ещё одного всплеска агрессии. За его спиной кухонный гарнитур, там ножи. Он всегда защищал его спиной. Несс не должен быть таким. Ему не нужно было проходить через всё это. Он не заслужил. — Мне... жаль. Очень. Я... плохой партнёр. Нам нужно... Парень ставит кружку назад, потому что осколки сейчас — не то, что им нужно. Он присаживается опять в ноги, взгляд Кайзера бродит где-то там на периферии, пытаясь спрятать зрачки за орбиту. — Михаэль, ты лучший человек, из всех, кого я знаю. Это больно. Несс, вообще-то это больно. — Ты всегда поддерживаешь меня, даже когда я плачу по пустякам. Ты никогда не обвинял меня... ну, без аргументов. Даже когда мы ссоримся, я знаю, что это не конец. Не конец? — Я ни за что не злюсь на тебя. Мне нравится играть с тобой. Я счастлив... просто быть рядом. Я никогда не думал, что ты ответишь мне взаимностью, если... — Что?.. Голос кажется чужим. Таким незнакомым. Михаэль Кайзер звучит громко, чётко и надменно. Михаэль Кайзер не позволяет себе быть влюблённым, потому что это пустые игры гормонов. Потому что это слабость. Ему не нужна семья. Только быть первым в мире. А для этого необходимо отринуть все чувства и стать самым острым клинком. Тёплые руки обнимают пальцы. Чужой подбородок на его колене. — Я люблю тебя с нашей первой встречи. Ударил гром. У него галлюцинации? Свет на секунду отключился, глаза Несса вспыхнули заревом последнего заката, на радужке отразилась кривая линия молнии. — Я бы хотел провести с тобой всю жизнь. Свет замигал и медленно включился заново. Оставалось надеяться, что электрический щиток не рванёт; пальцы Несса мягко продавливают бёдра, Кайзер сгибается пополам и воет в голос. Ему больно, грудь раздирает, рёбра чешутся изнутри. Он кричит, задыхается, всхлипывает, во-оет гулким ветром по старым крышам. Коленями об кафель больно. Плевать. Несс в руках, Несс у груди. Он обхватает за шею, он близко, шепчет что-то ласковое в ухо, гладит по голове, качает, насколько может перебороть смертельную хватку Кайзера. — Прости, — как тяжело говорить, он постоянно кашляет, плечи ходят вверх-вниз, спина сгорблена. Всё вокруг кажется грязным липким и ледяным, как на зимнем морозе. Пальцы пробивает электричеством, косой ливень силится выбить стёкла. — Ничего. Всё будет хорошо, — о, его голос. — Спой... — А? — Несс приподнимается на коленях между ног Кайзера. Его всё ещё так крепко держат, что дышать тяжело. — Спой мне. Несс задерживает дыхание, промаргивает пелену перед глазами и садится ближе, укладывая голову на плечо. Кайзер до боли скребёт ногтями по коже, почти рвёт на нём одежду в животной попытке удержать. Алексис контрастно ласковый, он не пугается и не отталкивает. Начинает так тихо, почти шёпотом: — Ла Ле Лу, только человечек с луны наблюдает... Костяшками ровный ритм по кухонной плитке. Кайзер жмурится до тёмных пятен, слёзы высыхают, истерика больше не трясёт за плечи. Гудит ветер, дождь хлестает по стеклу, капли разбиваются, соскальзывают вниз, соединяясь в ручьи, питают голую землю. Несс заканчивает последний куплет, Михаэль сполз на него и жутко протестовал, когда парень пытался пошевелиться. — Легче? — пальцы перебирают волосы. — Да, — он, кажется, голос сорвал. Пить ужасно хочется. — Я испортил... — Ты ничего не испортил, глупый, — Несс целует в лоб, точно маленького. Обидно. — Я не глупый, — Кайзер перехватывает за запястье, ужасно хмурится, смотря в ответ опухшими от слёз глазами. Несс щурится в изображении такой жалости и любви, что становится почти физически больно. Он целует в губы, не выдерживая слов. — Конечно, не глупый, поэтому молчи. Я ещё не рассмотрел твой подарок. — Всё должно было быть по-другому, — шипит на себя самого. — Не должно, раз так случилось, — Несс поднимается первым и подаёт руку. Кайзер несколько секунд оторопело смотрит перед собой. Это он всегда помогал. — Твои чувства — лучшее, что у меня есть, — ему нельзя улыбаться и произносить такое вслух. Его чувства... важны? Михаэль обхватывает ладонь и выпрямляется с чужой помощью. В груди отчего-то разливается тепло. — Чай остыл, — Несс цокает, тут же впрягаясь в быт. Кайзер подпирает собой стену, сравнивая его с деревянной игрушечной лошадкой. — Я заварю заново. Ты ещё не завтракал, да? Нужно... — Давай я, — он предлагает быстрее, чем смог бы осмыслить. — Ну... — Я, что, воду вскипятить не смогу? Несс послушно отходит в сторону, подумываю, садится за стул, пока Кайзер заканчивает: — Сегодня твой день. Алексис краснеет щеками и кончиками ушей, торопливо поправляет волосы, чтобы чем-то занять руки. Кайзер ставит чайник на огонь, моет чашку, смотрит на всё сквозь полуприкрытые веки, ресницы затемняют границы. — Сходи посмотри подарки, они в гостиной. Несс искренне верил, что гостиная существует только для того, чтобы вместе смотреть футбольные матчи, обсуждать мировые новости, и Эрик орал с забитых голов. Оказывается, у неё всё это время были ещё функции! На гладком стеклянном журнальном столике лежит огромный букет белых цветов. Он таких даже на картинках не видел никогда, нежные лепестки заламываются под пальцами, Несс пугливо отпускает, наклоняется ниже, рассматривая вблизи переплетённые стебли, резные листья, распустившиеся нежные бутоны. Если бы он лучше учил ботанику... Алексис, как в трансе, отворачивается, сильно зажмуривается, бьёт себя по щекам. Но, повернувшись, букет не исчезает — он всё там же, пахнущий смесью трав, сладко цветочными духами. Вау. Когда он говорил, что хочет в квартиру диффузор, то немного не это имел ввиду. Пальцы заторможенно тянут ленту, упаковочная бумага распадается в руках, Несс нервно перебирает в голове все советы. Его матери дарили цветы, он помнит... нужно обрезать стебли, оборвать засохшие листья, лепестки и поставить в свежую воду. Подождите, в какую? Из-под крана? Чёрт... Телефон валялся в их спальне. Точнее, в комнате Кайзера, конечно, но там давно были уже все вещи Несса. Пока он копошился, то нашёл вложенную брошюру от магазина. Алексис не радовался так какой-то бумажке уже очень давно: в ней были необходимые рекомендации и пошаговая инструкция. Дар божий! Ножницы нашлись на кухне вместе с успокоенно мрачным Кайзером. Смазанный поцелуй в щёку, по плечам мурашки — парень разворачивается в сторону. — Алек? Тёплая улыбка в ответ, в ладони столовые ножницы, достаточно большие, чтобы справиться со стебельками. — Ты задумал убийство? — Михаэль усмехается, обвивая его талию, оглаживая спину под футболкой. М-м, Несс плавился на глазах от его прикосновений. — Боюсь, что нет, — губы в губы. Кайзер давлеет, от него тень по всему лицу Несса. Волосы неприбраны, голова гудит после громких слёз, лицо отекает, но такой он ещё красивее, чем взбалмошный гордец. — Я так влюблён, — ему дано всего несколько секунд. — Знаю, — Михаэль целует. Грубовато, на его языке терпкий привкус крепкой заварки, кожу холодит — он умывался, пытаясь привести себя в порядок. Несс вкусный. На зубах иллюзорное ощущение их общей мятной пасты — в какой-то момент забыл купить себе, взял у парня, а потом это вошло в привычку, от которой не хотелось отказываться. Между губами ниточка слюны, глубокий выдох, почти пар идёт. Кайзер заправляет прядь за ухо, знает, что любуется, но сегодня можно. Сейчас можно. — Ты будешь это... бутерброды с сыром? Горячие типо, — дышать почему-то сложнее, чем обычно. Он при готовке сжигал кухню, это знали все невольные сожители, а Несс особенно. Стыдно. — Конечно. Сделаешь на двоих? — Алексис ножи затупляет одной своей улыбкой. Дьяволёнок. — Ага. Чай заварил, — Кайзер указывает себе за спину. Он явно пробовал несколько раз; чай не в пакетиках стал открытием с началом их дружбы — Несс всё-таки был из обеспеченной семьи и при всей природной мягкости на дух не переносил некачественные вещи. Кайзер в целом мог грязь из лужи лакать, с ним бы всё равно ничего не стало. Детскую сказку про козлёночка некому было прочитать. — Спасибо, — Алексис светится. В окно задувает, он ёжится и торопится вперёд, чтобы плотнее прикрыть, проверяя щели. — Сними митенки, — Михаэль зацепляется пальцами за край тянущейся ткани. Несс удивлённо оборачивается к нему, он так привык, что уже не придавал им значения, как и все в доме. Там были то бинты после сеансов, то ткань, парни даже не спрашивали. — Зачем? — Мы здесь одни, так что в них нет необходимости. Ты же без повязки. Их сам Михаэль и снимал. Несс неловко трёт у локтей, прежде чем на глазах стянуть ткань. Это сильнее, чем обнажиться, это странно и страшно делать под внимательным взглядом, как будто на осмотре. Кайзер скользит пальцами по коже, его голос неожиданно глухой: — Не болят? — Совсем нет, — губы слипаются, выходит тише, чем должно. — Это плохой вопрос, но почему ты начал? Ох. Несс опирается о протянутые к нему руки, Кайзер выглядит встревоженным, обкусывает губы, как делал очень редко, он торопливо шепчет вслед: — Я... — Ничего, — Несс впервые обрывает его так резко. Он опирается спиной о столешницу, выпрямляет ноги, потирает ноющие колени. — Я тогда пригласил семью на один из матчей. Купил им билеты, сообщил все данные, встретил до начала, провёл на очень хорошие места... — Позаботился, — Кайзер сокращает мысль. Несс кивает, потирая переносицу и упорно смотря исключительно в пол. — Им... не понравилось? Мы выиграли. Я был на своём пике. — Это стало катализатором? — Михаэль хотел бы проглотить свой собственный язык. Он излишне резок. Несс усмехается и кивает. — Слишком больно. Я не мог этого вынести. Ты в тот день сказал мне, что мы можем лучше, и я просто... воспринял это как призыв к действию. У меня был нож, вышло непроизвольно... — Эмоциональная боль перешла в физическую, я знаю, — он вздыхает, опираясь поясницей о кухонный гарнитур. На поднятый удивлённый взгляд отвечает с кривой усмешкой. — Я читал, чтобы понять, что с тобой происходит. — Ты мог бы спросить, — Несс растерянно бормотал. — У меня не очень с коммуникацией, если ты не заметил. Несс зажевал губу, чтобы не ответить лишнего. Отрицательный вариант был бы ложью, а положительный слишком грубым для его влюблённого языка, который обычно способен лишь воспевать Кайзера. — Мы говорим об этом в твой день рождения. Я реально ужасен, — Михаэль ладонью прикрывает глаза, глубоко выдыхая. Он выглядит смирившимся, свободная рука включает газ. — Я не!.. — Не злишься. Я знаю, — он наливает масло на разогретую сковородку, медленно поворачивает, пропитывая всю поверхность. — Я злюсь. Сам на себя. Несс притихает, от него волнами исходит чувство вины вперемешку с чем-то обнадёживающим и честным. — Несс, добей меня. Скажи, что эти рубцы вдоль из-за меня. Алексис молчит несколько минут. Кайзер поджаривает хлеб на сковородке, ему впервые даётся это так легко и естественно, плечи опущены, в голове ни единой мысли, в груди всё медленно сжимается, готовясь к удару в центр. В самое сердце. Он уже знает ответ. — Мы поссорились тогда... — В сотый раз? — Тысячный, если считать, всё что я помню, — Несс фыркнул, подтянул к себе колено, уложил на него голову, прикрывая глаза. — Ты смотрел и вёл себя, как будто ненавидишь, презираешь меня. Мне было больно из-за того, что... я делал всё, чтобы быть полезным, чтобы мы могли играть вместе как можно дольше. Старался изо всех сил, но этого никогда не было достаточно. Я не был хорош для тебя. Так что... — Ты... хочешь мою версию? — Кайзер выкладывает обжаренный хлеб на тарелку, смазывает тосты тающим маслом, а сверху посыпает тёртым сыром. Эрик съел последний кусок колбасы сегодня утром, так что у них считай веганский завтрак. Его действия абсолютно расходятся со словами, Несс успевает на секунду поймать прямой и спокойный взгляд. Смирившийся. — Д-да? — Я не мог поверить, что мне нравится парень. Через причинение боли я видел твои эмоции, которыми питался, а ещё пытался показать, что я не стою игры и тебе лучше бежать. Ох. Его пальцы на запястье. Теперь, когда руки голые, это ощущается по-другому. Кайзер не хочет смотреть в ответ. — Ты ведь больше так не считаешь? — голос Несса звучит слишком осторожно. Михаэль открыто фыркает. — Нет, если ты найдёшь женщину, на которой захочешь жениться, я в тот же день отпущу тебя. Это будет... — Этого не будет. О, он научился отказывать? — Никогда не говори никогда, — Кайзер ставит перед открытым ртом Алексиса тарелку и наливает кипяток в одну из кружек, затем заварку, одну чайную ложку сахара. Готово. Несс греет пальцы, ощущается насупившимся котом: поджимает губы, избегает взгляда глаза в глаза, подбирает под себя ноги, замерзая на холодном кафеле. — Ищи плюсы, — Кайзер вообще не торопится садиться напротив, он хрустит свежим хлебом всё так же стоя, поддерживая собой кухонный гарнитур. — Получается, я исправляю свои ошибки. — Ты не виноват, в том, что какой-то нервный парень... — Виноват. По тебе было видно. Я думаю, все парни из команды плюс-минус всё понимают, просто предпочитают засунуть язык в задницу, — Кайзер растягивает сыр, наматывает его на язык и с довольством проглатывает. — Ну, и пускай ходят с ощущением, что могут что-то контролировать. Им же легче. — Ты... жестокий. — Я честный, Алек. Это они в том числе закрывают глазки на твои постоянные бинты и митенки. — Мне не обидно, — ему как будто жизненно необходимо нести в мир доброту. — Мне обидно, — Кайзер выразительно поднимает одну бровь, снова вгрызаясь в хлеб и надменно хрумкая им под обиженным взглядом Несса. — Ты думаешь, почему я такой злой? А это за нас обоих. Алексис звонко смеётся в ладони. Его улыбка всё так же прекрасна — коротко отмечает Кайзер, пряча выражение за стаканом прохладной воды. — Ешь, остывшее невкусно. Он всегда слушался, хороший мальчик: — Очень вкусно! — Это жареный хлеб с покупным сыром. Было бы удивительно, если бы я смог испортить, — под уничижительным взглядом Несса он слегка исправляется, — спасибо, что веришь в меня, не-на-гляд-ный. — Кайз! — Что? Всегда честен с тобой. — Ты меня любишь? — Нет, я просто так взял выходной на вчера, приготовил подарок, потом, конечно, всё испортил, но стараюсь я всегда просто так, Алек. И готовить пытаюсь для тебя тоже просто так. О, боги, только не начинай плакать! Кайзер не успевает дотянуться, Несс уже промакивает невыплаканные хрустальные капельки. — Слушай, нельзя быть таким чувствительным. Ты так все слёзы потратишь. — Не существует их запаса, — Несс шмыгает носом, — мы ежедневно восполняем организм жидкостями, так что... — Я не учил биологию, ты же в курсе. — И очень плохо, Кайз! Тебе бы пригодились базовые знания, они всегда важны- Михаэль просто целует его. Ну, и как с этим работать? Он же абсолютно невыносим. — Я знаю хорошо, что против лома нет приёма, и этому меня научила улица, а не твоя школа, — Кайзер отворачивается и складывает в посудомойку грязную посуду, чтобы Алексис не успел сильнее взбеситься с широкой ухмылки. — Она не моя! Насилие ужасно в любом его проявлении. — Меня-то ты терпишь. Почему, кстати? — Тебя я люблю, и ты редко делаешь что-то со зла, ты же не умеешь мстить, Михаэль. — О, как! С чего выводы? — Быстро начинаешь злиться, быстро потухаешь и извиняешься за то, что успел натворить. Такие люди редко могут выносить план мести, ты даже не исследуешь судьбу своего отца, чтобы поглумиться — тебе это просто не нужно. — Алек, ты уверен, что футбол это твоя сильная сторона?.. — Эй! Я вложил в него столько усилий, что он обязан... Михаэль не переваривает много лишних слов, он либо под них засыпает, если это сладкий голос его Несси, либо устраняет источник шума. Сейчас он просто поднимает его на руки, замечая, что чай благополучно допит, а тарелка пуста. — Пора смотреть подарки, и ножницы захвати. Кайзер обхватывает сопротивляющееся тело под колени и за плечи, Несс довольно быстро смиряется, перекидывая одну руку через шею для удобства, ножницы всё же забирает. Вес оттягивает руки, Михаэль достаточно крепкий, чтобы его это не напрягало. И почему он не делал так раньше? Несс в крепких объятиях ощущается правильным, литым будто, он всегда должен был быть там, критически близко к сердцу. Дышать заполошно и отводить взгляд от окружающего мира, смотреть только на него полуночными глазами-безднами. Проклятый, приворотил. Кайзер отпускает сначала ноги, Несс умело группируется, приземляясь коленями на диван, всё ещё обнимает за шею, хотя в этом нет нужды. Милый. Зарывается пальцами в волосы, оттягивает в неумелой попытке привлечь внимание. — Спасибо, — ему нужно сказать не это. Алексис сглатывает, проходясь губами по линии скулы. Хорошо, что он не видит усмешку Кайзера. — Пока не за что, — ножницы вежливо протянуты за сомкнутые наточенные лезвия. Этому его тоже научил Несс. Он просит свою драгоценную классическую музыку на фон, и Михаэль знает, что это грязный трюк — его партнёр слишком любит ностальгировать. Песня-невольница свяжется с определённым событием, при повторном прослушивании в теле появится отголосок эмоций. Несс с такого с ума сходил. Кайзер всё ещё идёт у него на поводу, наблюдая, как он обрывает засохшие листья и лепестки, обрезает стебли. Просит отстоять холодную воду. Нападающий сегодня впервые об этом слышит, но покорно наливает в красивую вазу льда из-под крана, ставит в угол, чтобы не задеть случайно. — Они очень красивые, — Несс с неподдельной заботой перебирает стебельки, уже отложив ножницы в сторону. Бумагу и ленты он сохранил без повреждений, а открытку с надписью на шпажке заботливо выбрал из бутонов и временно потерял на столе. — Это же цветы. Ты знаешь некрасивые? — Михаэль нависает, перегибаясь через спинку дивана. — Миха, — его голос звучит действительно осуждающе. Пф, это какой-то вид преступлений в ботанике? Парень цокает в ответ: — Смотри дальше. Ему просто не терпится. Ну, самую малость. Несс наоборот растягивает сладостный момент до невозможности, желая в нём раствориться и не помнить границ. Нет начала и конца, есть только мокрое дыхание Кайзера на задней стороне шеи, его смешок от чужого испуга, пальцы, ведущие руки. Алексис медленно тянет бант на небольшом пакетике, явно из ювелирного магазина. Его разматывает в сопли один этот факт, но плакать пока рано. Чересчур. Внутри ждут несколько мягких мешочков, тонко звенит металл. — Браслет? — Несс с удивлением примеряет его на руку. Кайзер удовлетворённо замечает, что не промахнулся. Мальчишка был бы рад любому подарку, и мало расстроился его отсутствию, но когда по столу рассыпаются звенья, и все они уникальны, все под него — это немного слишком для неусточивой психики. Объятия Кайзера единственное, что держит в реальном мире, дрожащими пальцами Несс вставляет одно звено за другим, не заботясь сейчас о какой-либо композиции, он их разглядывать подробно боится, потому что увидит там шляпу волшебника и придётся за Кайзера замуж выходить. А это проблемно. Они оба проблемные. — Кайз, это просто... Здесь нет конкретных слов, чтобы описать всё то, что испытывает ребёнок, которому семнадцать лет дарили книги, планшет для лекций, подробные учебные пособия или путёвки в институтские лагеря. Что угодно, что не было его желанием. — Рад, что не ошибся, — он приобнимает за плечи, практически сваливаясь на диван, но ногами всё ещё держится за пол за ним, так что сохраняет баланс. Несс вжимается кадряшками в грудь и глубоко вздыхает. Последний заход? Перед ним коробка примерно с лист А4, опять бант, опять фиолетовый. Это всё ещё так приятно, что не хочется заострять мысли, только чувствовать. Алексис осторожно раскрывает упаковку, лёгко поддающуюся напору подросткового любопытства. — Торт! Михаэль откровенно смеётся позади него, рассматривая немного поплывший вариант, но надпись сохранилась, а это главное. — Здесь... гиацинты? — Несс крутит произведение кулинарного искусства в руках, поднимает на уровне глаз, рассматривая лепестки и листики. — Вроде того, — честно говоря, он не помнил точное название, ему просто приглянулся внешний вид. — Это цветок весны, символ возрождения в древней Греции, — почти шепчет. Кайзер не знал, но, что ж, иногда он мог угадывать с завязанными глазами. — Пора пробовать, а не глазеть. Несс не успевает поймать его, чтобы рассказать легенду подробнее, Михаэль всегда был по плотским утехам: он возвращается с блюдцами и немного остывшим чаем. И, боги, Алексис не знает благодарить или проклинать человека из интернета, который захотел просветить его непутёвого бойфренда в романтике, но Кайзер кормит с рук. С таким выражением. Это что-то между сексуальным и до смеха стыдным. Несс не способен сразу сообразить и просто приоткрывает губы во власти приятного аромата и ожидания сладости на языке. Пальцы Михаэля придерживают подбородок, во рту ощущается резкий вкус железа вперемешку с чем-то фруктовым и мягким, как пуховая перина в детстве. Это ванильный крем! Он облизывается, не заботясь о приличиях, в уголке губ оседает капелького белого. — Это так вкусно! Ты должен попробовать! — Несс тянется к своему кусочку, чтобы провернуть то же самое. Кайзер большим пальцем проводит от щеки до линии рта. Его не волнует торт, ведь нет ничего слаще взбудороженно счастливого выражения Алексиса. Он наклоняется ближе, подхватывая мягкие губы с отпечатком ванили в поцелуй. Это была одна из записанных в ежедневник идей первого раза — слишком слащаво. Несс растворяется в ладонях, поддерживающих его, и тихонько урчит, не в силах выразить все ощущения словами. Да и нужны ли они? Кайзер продолжает кормить его, это неловко, и Алексис раз за разом пытается завести разговор, что его парня, кажется, совершенно не волнует. Михаэль поглощён новой работой — он не отводит взгляда от раскрасневшегося лица Несса, пробует фрукты в стекле, стукаясь зубами и слизывает тягучий крем с нижней губы. — У тебя щёки, как спелые яблоки, — Кайзер видел такие в соседском саду однажды летом. Это слишком глупо для образованного Несса, и он тушуется, быстро переводя тему, не давая времени на осознание. — Что ты хочешь на обед? — Я мог бы приготовить, — Алек как заморская пташка в клетке просто хлопает ресницами-крылышками, руки безвольно сложены на коленях. Эмоции ещё не догнали его, каждое слово Кайзера после пройдёт мозговую обмывку и запишется на внутренней части черепа, его комплименты, прикосновения и объятия, его искренность, взгляды исподлобья и игривые тычки под рёбра, неловкость в общении, как будто они снова едва знакомые дети, жутко желающие поскорее притереться друг к другу. Кайзер чуть опускает голову, так что его взгляд из умилительного становится резко осуждающим. Он смотрит так, когда Несс запинается на лестнице, летит вниз по перилам, ошибается этажом в торговом центре или путает порядок на утренней тренировке. — Ам, да, давай закажем? — он неуверенно наблюдает за реакцией. Михаэль слишком любил играть в эти немые игры, нужно было давно с ним поговорить, но Несс почему-то раз за разом ведётся, чувствуя, как по телу прокатывает облегчение от ласкового выражения на обычно надменно-нейтральном выражении лица. — Как насчёт пиццы? — Кайзер прислоняется плечом к плечу. Он старается сдерживать порывы затискать Несса или укусить его от особо сильных припадков чувств. Просто, эй, эти щёчки выглядели как свежие румяные булочки из пекарни? — Да, было бы круто! — Несс вспоминает, как в фильмах видел ночёвки со снэками под одним пледом. А у них ведь сейчас... свидание? От одной мысли как-то гудит в груди и хочется зажмуриться, покричать в подушку. У него свидание с Кайзером! Михаэль тянется за телефон, открывает заготовленное приложение доставки, лениво листает его, хотя выучил ассортимент в ночи, когда слишком переживал о предстоящем праздновании. Он впервые отмечал с кем-то день рождение, ещё и чужое. Нет, у них с Нессом были детские посиделки и до этого, но никогда никаких подарков, потому что Кайзер откровенно стеснялся и не знал, как это принято. Алексис на рождество дарил ему шоколад и в ответ получал шоколад, все оставались довольны. Михаэль ещё месяц хрумкал горькую плитку, вполне удовлетворённый собой и социальными навыками, которые замкнулись на команде и Нессе в частности. — Тут есть с ананасами, — он демонстрирует экран, получая в ответ что-то смешанное и весьма скептичное, усмехается. — Ладно, давай остановимся на «маргарите»? Это абсолютно бессмертный вариант на века, Несс заранее облизывается. Кайзер быстро нажимает на значок корзины, подпиленные ногти коротко постукивают, он выбирает себе ещё острую, потому что на пп-диете Алексиса можно было скончаться. — Чипсы? Газировку? Несс склоняет голову набок, не соглашаясь, но и не отказываясь. — Мой желудок вряд-ли переживёт этот праздник, — мягко, как будто не его тошнило по утрам, ровно вместе с будильником. По нему часы можно было сверять, серьёзно. Кайзер возвращается к лицезрению всех закусок и, честно говоря, домашняя еда была вкуснее, полезнее, и в мышцы отдавалась белком. Он состарился в свои семнадцать? — Я возьму морс, — нейтральный вариант, Несс веселеет на глазах. — Супер. Заказ сделан, адрес давно внесен, курьер в пути. Кайзер избавляется от надоедливого смартфона, хочется отключить уведомления и выйти со всех групп, но пока нельзя, он обвивает ускользающего Несса руками. — Ха? Парень кротко улыбается, щурится и будто журит забывчивость партнёра. Таблетки? Какое-то определённое время? Алексис перебирает стебли цветов под разочарованный взгляд Кайзера. Бурчание заглушается мелодией очередной колыбельной, но фоне всё это время едва слышно проигрывается альбом классической музыки. Он — преисполнившийся монах, одарённый знанием абсолютного счастья, и как ребёнок в младенчестве переставляет кубики, сортируя по цветам, создавая цельную композицию. Букет едва-едва поместился в одну вазу, Несс пропыхтел над ним добрые полчаса, обвязал лентой, оставил сразу два бантика, в голове прокручивая, как они будут оправдывать это перед парнями. Выдуманная девушка Кайзера забыла? Как вариант. У неё какие-нибудь строгие родители, так что они могут видеться только здесь... Михаэль закинул ноги на диван и откровенно храпел под первую попавшуюся телевизионную программу — что-то про природу и животных. Несс сделал потише, накрыл его пледом и приглушил общий свет. У него была привычка детства передвигаться невесомо, с шелестом ветра. Мальчишка родился довольно худым, хоть и высоким, так что проблем это никогда не составляло, лодыжки были гибкими сами по себе, Несс выдерживал идеальный баланс на мысках без усилий. Он мог бы стать балериной, хах? Балеруном тогда. В руках охапка коробок, приходится выносить в несколько заходов. Как бы ему ни хотелось всё это сохранить, здравый смысл подсказывает, что это перебор. Михаэль подарит ему ещё. Они ведь в отношениях. Несс, краснеющий, как в лихорадку, аккуратно складывает картонные упаковки, отделяет ленты и оставляет себе поздравительную шпажку. Тогда же он находит открытку, приходится зажимать себе рот и нос, чтобы Кайзер не проснулся от писка. Алексис трепетно откладывает её на стол и продолжает торопливо прибираться: он проверят цветы и выставляет их на свет, но подальше от батарей, собирает мусор, очищает ножницы, вымывает заварку из чайника. За работой так хорошо и органично; он вписывался в быт, как самая большая выступающая шестерёнка. Мысли отпускали, не было ничего, кроме стройной мелодии скрипки и фортепиано, доносящейся из гостиной. Он чувствует, что немного перетрудился, опадает на пуфик, подбирая под себя ступни, безмятежно покачивается из стороны в сторону, смотря как языки газовой плиты поглаживают донышко чайника. Курьер должен скоро приехать, в желудке ощутимо вяжет и скручивает голод, Кайзер всё ещё дремлет, вымотанный срывом и переизбытком эмоций, Несс периодически бегал проверить его, но больше полюбоваться на спящее лицо, перебрать волосы, утешить одним прикосновением тёплых пальцев. Михаэль потрёпанный и сонливый вышел на звук открывающейся двери. Заказ был оплачен, Несс добродушно прощался, помахивая ладонью. Ключ провернулся в замке, в свободной руке связка из двух пицц. Поцелуй в губы смазанный, обязывающий. У Кайзера забавно топорщатся волосы, на щеке след от подушки, Несс улыбается, приподнимаясь на носочки, чтобы они были примерно на одном уровне. — Пойдём, — Михаэль зевает и по-свойски тянет за локоть в гостиную. Несс без слов подчиняется, они распаковывают пиццу на журнальном столике, парень отрывается, только чтобы принести чай, на его левой руке звенит новенький браслет. Алексис спотыкается, задерживая взгляд на звеньях, жмурясь и кусая губы от ощущения чужой любви. Это оказывается так приятно — быть любимым. Взаимно. Кайзер не сдвигается с места, он муторно что-то ищет в настройках телевизора, пытаясь подключить его к телефону. Несс садится под бок, он даже находит их старый плед, сшитый из квадратиков, как делали в детских домах. Он Михаэлю одновременно и нравился, и нет. Когда Алек рядом ему в целом всё сходило, свободная рука мгновенно находит чужое бедро, проходится по оголенной коже, заставляя Несса от неожиданности плотно свести ноги вместе, смущение застывает мокрым выдохом где-то в растянутой футболке Кайзера. — Как насчёт хоррора? — он предвкушает. — Я боюсь, — Несс сразу с повинной. — Это прекрасно, — Кайзер ухмыляется во все тридцать два и включает что-то из раздела психологического ужаса. Мало крови, много невербального насилия, язык медленно скользит по губам, он подтаскивает парня поближе к себе, обжигается пиццей, хрустит корочкой, прикрывает глаза от удовольствия, мгновенно делится с Нессом, который дышит жаром после одного укуса острой пиццы. Оба вскоре проникаются повествованием настолько, что перестают замечать социальные нормы: Алексис с распахнутым в ужасе ртом лежит у Кайзера под рукой на груди и в перерывах пожёвывает кусочек «маргариты», настолько впечатлённый повествованием, что боится моргнуть лишний раз; Кайзер отточенным движением закрывает ему глаза каждый раз, когда на экране появляется кровь. Чтобы Несс не провёл киносеанс в темноте, был выбран не типичный триллер с мясорубкой. — Подожди, ещё не всё. Несс послушно смотрит в ладонь и невольно ёжится от мерзких звуков, забирающихся на подкорку. — Ох, как он её, — Кайзер постепенно стал отводить руку, в этот раз прикрывая лишь часть экрана с бездыханным телом. — Это тот противный, точно, — Несс облизывает губы от крошек и дёргает Михаэля за рукав футболки. — Сейчас узнаем, не кричи, — Кайзер был бы полностью сосредоточен на сюжете, но глаза каждый раз косило на восторженный профиль Несса. У него на щеках следы томатного соуса, в уголках губ мука, а ресницы подрагивают, на радужке отражается экран, всё тело поддаётся вперёд в ожидании развязки. Алексис ликует и хлопает в ладоши в финале, когда насильника-убийцу ловят. Он угадал! Кайзер улыбается едва заметно, думая, что им определённо стоит это повторить. Следующий фильм на выбор Несса, чтобы было честно. Он долго листает ретро-варианты и в итоге останавливается на экранизации какого-то романа, у Кайзера уши в трубочку сворачиваются, когда герои на первой минуте начинают разговаривать стихами. Что, серьёзно? Он не засыпает, только потому что Несс разрешает трогать свои бёдра и целовать в трагичные моменты, когда на картине дождь вторит тому, что происходит за окном. Тяжёлые шторы мягко ведут по полу, Алексис греет руки о чашку и с искренним интересом следит за происходящим. Кайзер сугубо из уважения к нему остаётся рядом — ему глубоко безразличен сюжет, он не понимает половины слов, аллегорий и метафор, а когда актёры многозначительно взмахивают руками или очередная дама в изысканной шляпке падает в обморок, прыскает в кулак. Под осуждающим взглядом Несса, конечно. Но он всё равно пускает к себе под футболку, на середине фильма практически сидит у Кайзера на коленях, чьи руки перестали различать границы. Скука подавила остатки совести, Михаэль начинал практически домогаться, оглаживая гладкие бока, ненароком щекотать и то и дело лезть пальцами под резинку шорт. Они слишком обтягивают и легко задираются, Несс отчаянно ёрзает, всё ещё пытаясь следить за нитью сюжета. Кайзер касается языком за ухом, выцеловывает, спускаясь ниже и зубами оттягивает мочку, доводя до непрерывного тремора тревожных рук и накрепко сведённых молочных бёдер. — Ты очень красивый, — он липнет, как одурманеный, помогает поставить ненужную чашку на столик, вытянуть ноги со щелчком в коленных чашечках. — Алек, ну, его этот фильм... Руки Кайзера на впалом животе прожимают мышцы пресса, Несс не дышит, невольно напрягаясь. — Кайз, давай я сбегаю за защитой... — От кого защищаться собрался? — он улыбается хищно, окончательно задирая футболку прямо до шеи. В этом нет ничего критичного: они видели друг друга сотни раз в душе и раздевалке, но дыхание всё равно перехватывает. Кайзер не может отвести взгляд, его поглощает мысль, что Несс сейчас перед ним, такой искренний и доступный, только его. Наконец-то он мог касаться гладкой кожи без вины и обидняков. Алексис тихонько мычит сквозь сомкнутые губы, вздрагивает, хмурится, когда пальцы Михаэля на пробу скручивают сосок. — Мих-хаэль, пожалуйста, давай я схожу, — он всё не унимается. Вынуждает Кайзера отвлечься, чтобы заглянуть в поплывшие глаза с дерзковатой ухмылкой. От неё мутится в голове, переворачивает все внутренности, а внизу затягивается тугой узел возбуждения, что невозможно не ёрзать. По-глупому себя стимулировать. — Ты так серьёзно настроен, а я-то думал тебя просто потискать, — он откровенно хихикает, пожирая растерянное выражение лица Несса. Мальчишка моргает попеременно разными глазами, приоткрывает рот и глотает кислород, как выброшенная на берег рыбёшка. — Ах-ха, Несси, не смотри на меня так. Ты знаешь что-нибудь про петтинг? — Кайзер забавляется, царапая его оголённую грудь, затем оглаживая, едва прикасаясь, создавая такой контраст, от которого чувствительного Несса ведёт не по-детски. Говорить в таком состоянии мог заставить только Кайзер. Несс слышит, как будто издалека, как он скулит, перед глазами темнота, все чувства обострились до предела, каждый шорох — гром, прикосновение — разряд статического электричества. — М-мх! Это английское слово. Что-то вроде а-а ласкать? В ушах белый шум, перемежаемый с всё ещё идущим фильмом, герои перебрасываются фразами, нагнетается атмосфера, дождь барабанит по стеклу. — Ты такой милашка, когда пытаешься сообразить для меня, — тонкие пальцы Кайзера чешут пониже подбородка, как какую-то образцовую шавку. Нессу бы огрызнуться, да кислорода в лёгких совсем не осталось — он выжал до атома, перекрывая собой приглушенный свет, отрезая любые пути отступления. — Но ты прав. Это значит ласкать без проникновения, так что, — Михаэль весело демонстрирует обе свои ладони, покачивая ими прямо перед ошалелым взглядом Алексиса, — никакой защиты сегодня. Снимай штаны. Несс от страха и стыда едва не начинает плакать по детской привычке. Кайзер быстро предвосхищает это, обхватывая за пухлые щёки, заставляя смотреть чётко в глаза. — Алек, ты ведь доверяешь мне? Кивок без раздумий. Михаэль целует в кончик носа перехватывает его руки, бегающие от плеч к груди, нигде не находящие себе места. — Боли не будет. Я обещаю, — он запечатывает слова коротким поцелуем, совсем лёгким касанием губ. Несс, конечно же, ему верит. Как тысячу раз до этого. Ладони смещаются, стягивая футболку через голову. Кожи мимолётно касается холод, но только для того, чтобы обжигающие прикосновения Кайзера ощущались ярче. Им мало места, Несс больно бьётся шеей о подлокотник, сползает ниже, утопая в подушках и ткани. Михаэль выключает к чертям фильм, привстаёт на коленях, любуясь открывшейся картиной, и в тишине улавливает тихий звук музыки. — О, Несси, ты настолько образцовый. Будешь трахаться под классическую музыку? С щёк Алексиса можно вывести новый оттенок багрового. Это почти выглядит болезненно, он потупливает взгляд, пытаясь на потолке найти новую трещинку, которая заняла бы всё внимание, костяшки белеют от силы сжатия. — Было бы слишком тихо... Он, по крайней мере, пытается. Кайзер выдаёт смешок высшего уровня яда и опускается ниже, мокро проводя языком там, где заполошно дёргается кадык. — Мне всё равно, Алек, если тебе так спокойнее, — в нём мешается природная харизма, острота речи и кислый привкус слов с океаном любви и глупой преданности Нессу. Вот он мягко выцеловывает вспотевшие виски, а вот его пальцы пересчитывают рёбра и неожиданно больно щипают бок, продавливают, исследуют, пока рот занят чужим языком. Алексиса всё ещё хочется сожрать. В самом прямом значении. Кайзер ласкает, вклиниваясь между ног, массирует плечи, забирается в волосы, заставляя выгнуться навстречу. Он расслабляет Несса, усыпляет его бдительность, то и дело целуя, не давая времени на мысли. Музыка благотворно влияет на нервную систему, и парень полностью отдаётся процессу: глаза полуприкрыты, дыхание ровное, пальцы ревностно тянут футболку Михаэля. Тот с кривой ухмылкой набок спустя долгие пустые попытки всё же позволяет стянуть с себя надоедливый верх. Ладони Несса неверяще проходятся по торсу, Кайзер специально наклоняется ниже, давая вволю насмотреться, пока сам задирает серые шорты, оглаживает бёдра с внутренней стороны, проводит ногтями. Алексис шипит и стонет, снова падает на услужливо подготовленные подушки. Ему нельзя давать много похвалы, иначе зазнается. Губы в губы, дышать запрещено, руки с нажимом проходятся по ногам, заставляя подтянуть колени к груди. Они оба давно чувствуют это, свободный крой одежды едва смог бы скрыть явные следы возбуждения. Нессу стыдно, он прячется за ладонями и уходит в безопасную темноту, где есть только знающие руки Кайзера, оглаживающие член сквозь боксёры. Он надавливает на влажное пятно, в одно движение сдирает шорты с тела, оставляя извиваться в нижнем белье. Умопомрачительный. Язык грязно проходится по лицу, Кайзер сам себе напоминает животное. Оголодавшее и жадное. Он впервые за долгое время оставляет на Нессе синяки, только теперь у них немного другая форма. Губ. За ухом, по сухожилиям на шее, пот горчит под языком, Алек ногтями впивается в чужие плечи, Михаэль облизывается у него на глазах, припадает к груди, большим пальцем гоняя в ладони бусинку соска. Это странное чувство, разгоняющее жар по венам, последняя свободная рука в светлых волосах пытается ни то притянуть ближе, ни то пугливо оттолкнуть. Мелодия в проигрывателе сменяется, звуки фортепиано ударяют в уши, быстрый темп, Кайзер впивается зубами до крови. Несс издалека слышит, как скулёж вырывается с воздухом из лёгких. Это не так больно, но его чувства обострены настолько, что сильное сжатие ощущается разрядом тока. Михаэль пускает пальцы под плотную резинку боксёров, он способен на один прямой взгляд глаза в глаза. Несс кивает. Больше его не спрашивают. Смазка в нижнем ящике журнального столика, обомлевшая пара глаз, ухмылка с железным привкусом. Алексис пробует, Алексис слизывает излишки. Алексис послушный. Он держит левую ногу под колено, позволяет рассматривать тело, прикасаться. Это его Михаэль: дыхание у щеки и пальцы, блуждающие по плоти, удовлетворённо собирающие смазку. — О, чёрт, иногда я думал, что ты обрезанный из-за своей внешности, — Кайзер облизывает пальцы в предэякуляте. — Ч-что? — Ну, ты кудрявый такой, а глаза тёмные. Похож. Несс краснеет пятнами по шее, он бы свёл ноги в момент, если бы между ними не сидел довольный улыбающийся невинно Кайзер. — Т-ты... думал о таком? — Мне семнадцать лет, я хочу трахаться, Алек. Конечно, думал, — Михаэль красноречиво потирается чем-то твёрдым о бедро Несса. — А ты, наверное, даже порно не смотрел? — Нет! Смотрел... Кайзер плотоядно ухмыляется, наклоняясь низко, фактически дыша несчастному прямо в лицо. — Представлял себя на месте женщины, да? Несс сжимает губы в плотную полоску и отворачивается, насколько это вообще возможно в его скованном положении. Кайзер хохочет сверху. — Понятно. Тогда смотри, — на два пальца льётся искусственная смазка. Алексис не отличает просьб от приказов, приподнимаясь на локтях, он действительно смотрит. Кайзер собирается развлечь его. По виску капля пота, дышит сквозь влажные губы в белёсых разводах, зачёсывает чёлку назад. Человечество не смогло создать кого-то сексуальнее. Под коленями шуршит забытый плед, Кайзер сползает ниже, не разрывая зрительного контакта, перехватывает у Несса его левую ногу и теперь бедро украшает красноречивая россыпь засосов. Смотри. Не смей отводить взгляда. Мокрые пальцы касаются у входа, Несс использует всю силу воли, чтобы не зажмуриться. Смотреть. Внизу горячо, холодная смазка создаёт резкий контраст, пальцы обводят по кругу, на пробу Кайзер вставляет одну фалангу. — Тугая сука, — оборванным шёпотом в колено. Михаэль не разбирает выражений. — Хотелось бы мне использовать ментоловую, ты бы так орал... Хорошо, что Несс не слышит. Несс уже не здесь, он падает с рук и выгибается, чувствуя, как в нём прокручивают палец до предела. Второй? Быстро. Немного больно, но недостаточно для того, чтобы жаловаться. Тянущее чувство отдаёт в живот, свободная нога бьёт по дивану, поцелуи Кайзера где-то в районе пупка. Михаэль прячет лицо в светлой коже Несса, он бы напугал его до смерти этим взглядом. Такой загорался за секунды до гола, когда адреналин в крови зашкаливал, тело работало на чистых рефлексах, ноги несли вперёд к воротам. Ближе. Два пальца входят на три фаланги, расходятся чуть в стороны, растягивая тугие стенки. Кайзер не понимает, почему его так трясёт. Это чувство возбуждения? Им владеет жажда. Хищническая, до одури дикая. Он хочет. Хочет Несса. Голого, кричащего. Хочет его слёзы и всхлипы, мольбы, тонкий ломающийся голос. Запустить пальцы в кудри, оттянуть до боли, прочувствовать глубокий изгиб подвижного позвоночника. Каждый миллиметр кожи должен быть в синяках и засосах, в отметках пальцев Кайзера, его поцелуях. Как же хочется. — Имя. — Ха? — Несс, задыхающийся во вздохах и задушенных стонах, дёргается. — Моё имя. — Михаэль! — он пугается взгляда. Он его знает. Кайзер хочет мяса, хочет плоть к плоти. Несс впервые ощущает это внутренностями: пальцы выходят, смазка хлюпает, излишки стекают по ягодицам, марают мягкий плед. Он инстинктивно опускает руку, трогает. — Покажи мне, — Кайзер выглядит голодным, когда переключает внимание вниз. Два дрожащих пальца раскрывают дырку, мышцы сокращаются, кожа блестит от смазки в тусклом свете. Кайзер рычит ему куда-то под рёбра, с глухим ударом падая сверху. У него сейчас член взорвётся, блядская нужда засадить прямо так, без подготовки. Сука. Нессу будет больно. — Руку дай, — штаны поддаются не с первого раза, и Михаэль почти рвёт резинку. Ему удаётся приспустить бельё до нужного уровня спустя несколько долгих секунд. Алексис протягивает ладонь, которую быстро перехватывают и кладут между ног. Пальцы обхватывают плоть, Кайзер впервые прикрывает глаза, чуть расслабляясь в плечах. — Сожми крепче, — зрачки закатываются, когда по напряжённой головке с нажимом проходится большой палец. Кайзер не хотел бы признавать, что его так вставляет от осознания, что это руки Несса. — Умница. Алексис гулко сглатывает, шея затекает от нахождения в одном положении, приходится снова смотреть в потолок, пытаясь разглядеть что-то знакомое за пятнами света. — М-м! Он рефлекторно дёргается, когда чувствует пальцы внутри, они входят легче, но глубже. Кайзер наваливается, гулко порыкивает на него, когда ладонь на члене замедляется. Живот Несса грязный, влажный, по нему скользит плоть Михаэля. Неудобно, колени щёлкают, мышцы бёдер тянет, а он всё движется вперёд, соединяясь. Знакомое сердце разбивается гулом прямо в ухо, губы искусанные, рука по запястье в разводах подсыхающей смазки, кончики пальцев наконец находят нужную точку. Несс взрывается, хвалёная выдержка трещит весенним льдом на глади озера. На бок Кайзера упрямо давит острая коленка, под щекой напрягаются мышцы бедра, он красноречиво прокусывает их до крови и прямо так поворачивает голову на парня, облизывая губы от капель его крови. Пальцы продавливают простату, Несс воет, идеально выгибаясь в пояснице, так что Кайзер успевает пропустить под него свободную руку и сжать до боли, лизнуть проявившийся пресс, снова двинуть руку. — Ты уснул? — он усмехается. Плоть к плоти, вязко от смешавшегося предэякулята. Подушечки пальцев задевают комок нервов, обходят вокруг, с нажимом останавливаются. Несс рефлекторно вскидывает бёдра, пытаясь продлить стимуляцию, ноги сводит короткой судорогой. Какой же он потрясающе чувствительный. Рука спускается ниже, возобновляет движения, они синхронизируют ритм. Кайзер перестаёт играть сильного — он так же задыхается, краснеет за опавшими прядами волос и толкается в тёплую ладонь, желая получить долгожданную разрядку. Близко. Очень близко. Несса сводит, он натурально кричит, обхватывая Михаэля всеми частями тела, на ресницах застывают капли слёз, во рту скопилась вязкая слюна. Он задыхается, кашляет, хрипит и стонет, несколько раз мимо темпа поддаваясь наверх. Мальчишка тонет в ощущении первого оргазма, в тепле тела рядом с собой. В ощущении любви. Михаэль заканчивает в два толчка после него и сипит побитым псом, коротко содрогаясь плечами. Он лежит на торопливо вздмыхающейся груди и не собирается двигаться, пальцы даже не вынул из-за тесноты. Нессу нужно время, чтобы расслабиться, ноги перестали трястись, как в припадке, а руки опустились вдоль тела. Кайзер ждёт и лениво целует кожу под своим лицом, пахнет приятно — Нессом. Как дома. Оба грязные и липкие, по животу Алексиса растекается перемешенная сперма, и это должно быть омерзительно, но они настолько вымотаны эмоционально, что никто не шевелится, даже не думает. Кайзер намертво придавливает к дивану своим весом, освобождает руки и безвольно складывает их рядом. — Нормально? Несс не с первого раза вообще слышит вопрос. — Да... да, — дышит всё ещё загнанно, как после длительного марафона. Но под сомкнутыми веками чистое счастье, такое нельзя рассказать. Кайзер ставит тяжёлую голову на ладони и заглядывает в лицо. Алек улыбается, не открывая глаз. Им никогда не нужны были слова. Михаэль целует в губы, едва дотягиваясь. Парни возвращаются ближе к завтрашнему обеду. Грим понимает всё ещё в прихожей, Геснер топает на кухню. У Несса под горлом футболки засосы, а руки голые, волосы ещё влажные после позднего душа, он улыбается и приветственно машет ладонью. Непривычно пахнет цветами, а от него одеколоном Кайзера. Тот выдумывает нелепую историю про вазу для приличия, плед крутится в стиральной машинке, смазка всё так же в нижнем ящике журнального столика. Грим за чашкой с любимым чаем от сокомандника скрывает усмешку — Михаэль с усилием отводит ладонь от узкой талии Несса. Ему так проблемно каждый раз сдерживать себя, чтобы не касаться на людях. Удивительно, что такой агрессивный человек, был настолько голодно ласков со своим партнёром. После ночи Кайзер только знал, как целовать его, гладить по крепким ногам и на грани слышимости молить несуществующего Бога о том, чтобы Несс всё-таки придушил его этими бёдрами. Парни стоически не обращали внимание. Кайзер в какой-то момент перестал врать, просто снимал им хорошенькую квартиру на пару суток, и все трое услужливо исчезали. Нессу был важен комфорт и уют дома, он тревожно относился ко всем одноразовым отелям, приходилось подстраиваться. Но за его еду, боги, можно было всё простить. За самоотдачу во время оральных ласк и побитые коленки после, возможность тянуть за волосы и трогать-трогать-трогать. Они изучили друг друга вдоль и поперёк, Кайзер вслепую мог нарисовать карту шрамов, вмятин и родинок, Несс тем более. Он больше не боялся, его руки погонами на плечах, сползают и звенят костяшками, как медали на груди. В свой первый раз лицом к лицу в объятиях любимого человека и слезах от пожирающего ощущения принадлежности. Тело исписано отметинами пальцев, цветками засосов и укусов, мышцы растраханы в хлам, в волосах запах смазки, а во рту привкус чужого предэякулята. Он расцарапал Кайзеру всю спину, избил позвоночник пятками, отмечая каждый неудачный толчок по простате, и в конец испортил слух своими криками. Под всё тот же плейлист классической музыки. Стыдно не было. С первым снегом день рождение Кайзера, его подарок у их общей постели, на шее Несса торжественный бант, а в квартире нет никого кроме них, на запястье звенит знакомый браслет со звеньями. Он сросся с кожей, как митенки, и пропадал вместе с чужими людьми. Минуло шесть сеансов, шрамы были почти белыми, Кайзер любил их целовать в дождливые дни, когда голова гудела от тяжёлых мыслей. Он сейчас закусывает щёки, пытаясь проявить минимум эмоций, пока листает самодельный альбом: там строчки его любимой песни, коллаж, кажется, добрая сотня его фотографий и их совместных, куча картонного интерактива. Несс тянет за кисть и просит посмотреть другое, а Кайзер не видит ничего дальше протянутой руки, отчаянно пытаясь сморгнуть эту чёртову пелену слёз. Алексис готовился, и было бы стыдно... второй раз Михаэль плакал, второй раз Несс прижимался к груди и тихонько пел. Это был лучший день. И не потому что ему подарили сотню брендовых шмоток, а бутики прислали пакетами презенты, нет, это всё стало неважным. Он спрятал альбом в сейф рядом с чистым золотом и обернул его в бархат. Это было дороже, не стоило денег. Это делал Несс, обвивающий грудь поперёк со спины, любопытно заглядывающий через плечо и мимолётно целующий за волосами. Несс держал его за руку на двенадцати-часовом сеансе у тату-мастера, он утирал пот, бегал за водой и рассказывал под конец даже то, чего сам не знал, лишь бы Кайзера отпустило хотя бы на полчаса. Розы получились идеальными, корону он любил целовать во время секса. Алексис потом красил кончики в глубокий синий, очень переживал, они передержали, потому что Кайзер заматывал Несса в плёнку, его цвет, конечно, был фиолетовым. Браслет тихонько звенел, кончики под цвет митенок. Кайзер шепчет поправляя очки для чтения: «скоро снимешь». Он ведь про шапку для волос? Их годовщина запомнилась половине команды пьянкой, ковром с рвотой и красноречивой клятвой Кайзера никогда в жизни больше не касаться спирта. Несс её фактически проспал, потому что отключился на первой бутылке и настолке в правду или ложь, а очнулся, когда солнце вставало. Михаэль извинялся, что было редким и от того ценным, они не ссорились недели две после этого, оба как будто отходя от эмоционального кризиса. Но время прошло, и стычки возобновились, как и жаркий мир с переплетёнными пальцами, короткими резкими проклятьями губы в губы. Снова узко, умопомрачительно горячо и Несс кусает в кадык, стараясь выдрать его с корнем, а Кайзер почти произносит вслух свою просьбу с бёдрами и удушением. На восемнадцателие Алексиса комната с воздушыми шарами и букет тёмных гиацинтов. Такой огромный, что ими пахла вся квартира добрые два месяца, стебельки стояли везде абсолютно, в каждом сосуде, ещё способном сохранять влагу, бутоны в растворе от флориста не то что не вяли, а расцветали заново. Штуки три гордо возвышались на шкафчике в туалете от полной безысходности. И для антуража. Тогда понял даже Геснер, Кайзер перестал сдерживаться. Они играли агрессивно, Несс профессионально уворачивался от летящей посуды и пасовал по голосу сердца. Целовались в тёмной раздевалке, смазывая печать клуба о стенки шкафчиков, Михаэль хрипло на грани слышимости самого Алека звал его светом. Ослепляющим и горячим, как раскалённые угли, но в умелых руках мирно тлеющим. Несс не очень разбирал слова, предпочитая целоваться в губы и послушно прогибаться под руками, нагло лезшими ему в штаны. Он в уши Кайзеру часами мог признаваться в своей любви, пока не прогонят и не заткнут. Михаэль долго не прогонял, должно быть, тешил эго. Он всё равно звал солнцем, когда Несс отворачивался. Алексис всегда слышал. Протягивал руку, не глядя. Кайзер смыкал пальцы.