Один час - и я рядом

На следующее утро… Я не проснулась.  Я могла проснуться, если бы не болезнь. Она настигла меня внезапно, очень странным и обычным образом одновременно - во сне. В то время мне нельзя было болеть, и я, кажется, сильно подвела окружающих меня людей.  Однако Валентин Сергеевич ни о чем не догадывался. И тем более Лёва… он даже подумать не мог, что я больна. До определённого случая он ни о чем не догадывался.  Мне снился странный сон. В нём было очень холодно. Такое чувство, будто я босыми ногами ходила по хрустящему снегу. А ведь это было правдой: снег щипал мои ступни, и покрасневшие пальцы ног замерзали. Неприятные ощущения. Я не сразу поняла, что нахожусь во сне, однако белый свет, который отражался от снега и ослеплял глаза, мог помочь мне догадаться. Помимо этого, с каждой секундой до меня доносился тихий голос, и у меня никак не получалось найти его источник. Только через несколько мгновений я узнала мамин голос.  Мне стало тревожно, грустно и очень тяжело на душе. При всём огромном желании я не могла даже увидеть своей мамы, хотя много раз пыталась, оглядываясь. Она была от меня скрыта, будто специально скрыта, и её голос казался ангельским, который не каждый человек может разобрать. Если бы я была в сознании или могла управлять сном, я бы немедленно заставила этот голос замолчать, потому что с каждым словом, хоть и непонятным, моё сердце становилось всё тяжелее носить в груди.  Так и хотелось его вырвать, чтобы ничего не чувствовать.  Через считанные секунды передо мной распахнулась белоснежная дверь, которая, я думала, была дверью в реальность. Но вместо того, чтобы увидеть перед собой стены фургона, я увидела большую площадку, покрытую льдом и обычно расположенную перед моим домом. На мне был белый, такой же как снег, ночной костюм, поэтому холод, пробегавший по позвоночнику, заставил меня замёрзнуть хуже прежнего. Оказавшись на настоящей, кажущейся реальной земле, я почувствовала, как снежинки падают на пряди моих тёмных волос. От этого становилось ещё холоднее. Однако сзади послышался второй голос, и по нему я, на удивление, сразу узнала человека.  Так как я не ожидала никаких дальнейших действий, я затаила дыхание и даже слегка развела руки в стороны, когда кто-то толкнул меня в спину на голый лёд. Другие руки, по моим ощущениям намного больше тёплые, схватили меня за плечи, чтобы не позволить упасть. На подсознательном уровне я даже доверилась этим рукам, прижимаясь к ним холодным и бледным телом. Но весь холод, который я ощущала, начинал потихоньку проходить, а тёплые прикосновения успокаивали меня.  Мои голые ступни находились на голом льду, и я старалась не поскользнуться. Однако даже после того, как я с лёгким вскриком, больше похожим на облегчённый, полетела на холодную землю, руки не отпускали меня. И только когда я вжалась спиной в лёд, который стал трескаться, я уставилась на тёмные сверкающие глаза и заметила, что они тоже уставились на мои, голубые и отчаянные.  «Лёва», — сорвалось с моих губ практически шёпотом. Я схватила парня за локти, но, казалось, не могла ухватиться за них полностью. Он находился передо мной в такой же одежде, в какой я видела его при жизни: толстое, тёплое пальто, расстегнутое на несколько верхних пуговиц… Но на нём не было шапки, и на пряди каштановых волос медленно падали снежинки. Он не разговаривал, он только смотрел на меня, и в этих огорчённых глазах я могла увидеть беспокойство, которое беспокоило и меня, причины чему я не знала.  Подняв тёплые пальцы к моей щеке, Лёва прикоснулся к бледной коже, тем самым согревая её. Я не могла пошевелиться на месте и пялилась, как глупая, в его глаза. Моё бедное тело согрелось полностью, я практически пробудилась ото сна, но до сих пор не могла ничего прочитать в глазах Лёвы.  Почему он смотрит на меня? И почему его глаза такие грустные?  Его губы вздрагивали, как будто он хотел что-то сказать, а затем Лёва прильнул ими к моей щеке, да так, что она вспыхнула. Я зажмурилась, когда лёд, по которому расходились полосы, практически надломился. Однако в сердце я не чувствовала страха, потому что рядом со мной был Лёва. Мне даже было всё равно, если я провалюсь под лёд.  Громко поцеловав меня в щёку, Лёва внезапно исчез. Хотя… это он исчез или я проснулась? Сразу ответить на этот вопрос я не смогла и только через некоторое время поняла, что его поцелуй в буквальном смысле вернул меня к жизни.  Распахнув глаза, я увидела перед собой Валентина Сергеевича. Прикосновения тёплых рук Лёвы во сне оказались прикосновениями Валентина Сергеевича в реальности. Он нежно прижимался ладонью к моему лбу, как будто что-то нащупывая. Когда мужчина заметил, как испуганно я встрепенулась, он положил ладонь на мои плечи, чтобы удержать на месте. — Всё хорошо, это я, — Валентин Сергеевич, проведя пальцами по моему лбу последний раз, отстранился. Он уселся в фургоне рядом со мной, и его морщинистое лицо окрасилось такой же тревогой, какая была на лице Лёвы. Или, скорее всего, мне показалось. — У тебя температура, — мужчина тихо добавил, опираясь на свои колени. После такой новости, которая никак не могла меня обрадовать, я сильнее вжалась в стенку, чувствуя, как тело болит из-за неудобной позы. Я заснула сидя, вопреки здравому смыслу: раньше я никогда не спала в подобных позах, потому что считала это очень вредным. Я даже свою маму укладывала спать, если видела, что из-за сильной усталости она засыпала за столом. Медленно покачав головой, я ощутила, что мой лоб действительно горел, и это было ужасно. Не потому что моё состояние ухудшилось, а потому что я была уверена, что доставляла огромные неудобства. Поэтому мне хотелось соврать, только бы никого не волновать. — Я в порядке, — свесив голову к груди и прикрыв глаза, я тяжело выдохнула. Казалось, что Валентина Сергеевича было невозможно обмануть, хотя он даже не возражал. Мужчина наклонился ко мне и попытался заглянуть в глаза, однако когда я заметила его движение в мою сторону, то он выпрямился и обратил внимание на шум снаружи фургона.  — Конечно ты будешь в порядке, — я могла только догадываться, почему Валентин Сергеевич обратился ко мне в будущем времени, и одна только мысль об этом подняла слабую, но очень тёплую улыбку на моём бледном лице. Валентин Сергеевич заметил эту улыбку, и кончики его сухих губ дрогнули. Затем он отвернулся от меня, хотя знал, что я умею замечать его попытки скрыть эмоции.  Валентин Сергеевич сможет меня вылечить, правда?  На улице послышались шаги, которые с каждой секундой становились ближе к фургону. Снег всё громче хрустел под ногами, и казалось, что кто-то в спешке бежал. Когда же дверь автомобиля распахнулась и поток холодного свежего воздуха влетел внутрь, я вдохнула полной грудью, прикрывая глаза.  — Я старался как можно быстрее, Валентин Сергеевич, — прошептав с осторожностью, Лёва протянул белый мешок и, стянув ушанку, стряхнул с неё снег. Но, увидев меня, он пошатнулся на месте и обошёл Валентина Сергеевича, чтобы приблизиться ко мне. Лёва опустился на сидение рядом со мной, и его рука неуверенно вздрогнула. — Как ты себя чувствуешь? Я прижалась головой к холодному стеклу, отстраняясь от парня.  — Прошу, не приближайся ко мне, — проговорив тихим голосом, я проигнорировала его вопрос, чувствуя, что говорить становится тяжелее. — Я не хочу, чтобы ты заразился, — оставшись на месте, я обняла себя за плечо, чтобы согреться. Лёва покачал головой и продолжил находиться возле меня, и я поняла, что упрашивать его бесполезно.  — Я не заражусь, — он не двигался с места, а у меня перед глазами появился его обеспокоенный взгляд, который я видела во сне. Дверь фургона захлопнулась, и Валентин Сергеевич вышел на улицу, оставляя меня и Лёву вдвоём. Я видела, как мужчина изредка поглядывал на нас, но была слишком слаба, чтобы разглядеть его ближе, понять, что именно он испытывал. Однако лёгкая улыбка до сих пор не исчезала с его лица. — Волнуйся не столько обо мне, сколько о себе. Пожалуйста, — Лёва стал поспешно стягивать своё тёмное пальто, после чего он неуверенно прикоснулся к моим рукам, обтянутым тёплой тканью свитера. Я становилась сонной и очень медленно реагировала на какие-либо действия, но когда Лёва стал аккуратно притягивать к себе, я немедленно поддалась его прикосновениям. Я опустила голову на его грудь, закрывая глаза и стараясь спрятать своё бледное лицо. Пряди тёмных волос, к счастью, упали на мои глаза и щеки.  Парень крепче обнял меня за плечо, запустил тонкие пальцы в мои волосы и нежно потрепал по голове. При всём желании обнять Лёву в ответ я не смогла даже руки к нему протянуть, а только тихо посапывала на его груди. Головная боль усиливалась, и перед моими глазами появлялись детали недавнего сна. Я хотела целиком ответить на вопрос: почему мне было не страшно провалиться под лёд? Всё, что было связано со льдом, вечно вызывало у меня негативные эмоции. Я боялась утонуть в холодной воде, которая пробирает тело до костей, боялась услышать, как хрустит лёд под ногами и тут же ломается. Но во сне я ничего не боялась. Первые несколько минут я думала о том, что знакомая площадка, которая всегда находилась рядом с моим домом, по-своему успокаивала и присмиряла меня. В критических ситуациях она дарила мне надежду на лучшее при жизни. Она стала символом покоя, даже если на ней было много шумных людей и особенно непоседливых детей. Однако причиной была не только эта площадка. По крайней мере, она не была главной. Человек, который появился в моём сне и который держал меня в своих руках, не боясь заразиться, крепко обнимал и поглаживал по голове, будто убаюкивая, - вот главная причина. И я цеплялась за эту причину, как за свою собственную жизнь во время тяжёлой болезни. Хорошо это или плохо, я не осознавала; во время болезни я редко что-либо осознавала. Единственное, что я знала точно, в чём была уверена полностью - Валентин Сергеевич и Лёва за несколько месяцев смогли стать моей семьёй.