Один час - и я рядом

Чем дальше шло время, тем больше мои ночи наполнялись кошмарами. Внутри зарождалось ощущение, будто «Буревестник» был проклят. Один и тот же кошмарный мотив стал надоедать, но я никак не могла избавиться от снов, которые после каждого резкого пробуждения заставляли кровь стынуть в жилах. И эту кровь в моих снах с жадностью выпивали, как будто я была важным источником чьего-то существования. Иногда я чувствовала капли крови на своих собственных губах, иногда я ощущала чей-то язык на коже шеи, который бешено хватается за неё. После подобных видений я вскакивала с подушки и с леденящим испугом хваталась за всю шею пальцами. Сил выдерживать такие кошмары у меня не было, так же как и, увы, не было выбора. Однако выбор всегда есть. Заснув только под пять часов утра, я надеялась выспаться и проспать хотя бы до двенадцати. Но очередной свежий кошмар мне помешал. С другой стороны, пробуждение, которое за ним последовало, вырвало меня из лап, никак не желающих отпускать испуганную девушку, и спасло мою и так хромающую нервную систему. Картинки сменялись одна за другой. Такое чувство, что кто-то управлял моим разумом тогда, кто-то постоянно нажимал на кнопки и переключал эти несчастные картинки, как переключают каналы в телевизоре. Пионерские галстуки и кровь смешались друг с другом, я едва могла различать цвета. Изображения человеческих лиц мелькали передо мной, однако я не успевала разглядывать их, не то чтобы распознавать. Я даже начинала слышать чьи-то голоса, которые уже не были детскими криками. Это был шепот, он просил меня о чем-то. Именно после такого шепота я немедленно просыпалась. Но в тот раз меня что-то удерживало во сне. На секунду показалось, что я останусь в нем навечно. Биение моего бедного сердца стало медленнее, как только я услышала свое имя. Сначала его нашептывали, но через какое-то время шепот стал перекликаться с более твердым голосом. Кто-то явно хотел вытащить меня из этого проклятого кошмара. Кто-то хотел меня разбудить. — Саша.. Саша? Да проснись же, Саш, — почувствовав чьи-то руки на своих плечах, которые стали легонько встряхивать моё тело, я поспешила раскрыть глаза. Однако последствия у этого действия были не самые лучшие. В моих глазах внезапно замелькало, а человек, находящийся напротив меня, едва ли не заставил ударить его по рукам. Лицо, которое появлялось в моих снах, сразу же было сопоставлено с лицом настоящего человека. Я заметила пионерский галстук, испачканный в спекшейся крови, такую же испачканную белую рубашку и ярко-красные глаза. Отпрянув назад, я приподнялась на кровати и зажмурилась, сбрасывая темные кудри с лица. — Чёрт.., — от резкого движения руки упали с моих плеч, что заставило меня взглянуть вперед. Ничего страшного в реальной жизни, без пионерских кошмаров, не происходило. Отодвинувшись практически на край кровати, схватившись за него руками и уже приготовившись вставать, передо мной сидел сконфуженный Лёва. — Какого чёрта, Хлопов? Что ты здесь делаешь? — поджав под себя колени и уступая некоторое место, я чуть ли не шепотом спросила у парня. Лёва поморгал невинными темными глазами. Он опустил руки со сцепленными пальцами на колени и отвернул от меня голову, начиная снова пялиться в пол. — Валентин Сергеевич хочет поговорить, — Лёва произнёс это таким же тихим голосом. Я слегка расслабилась, когда оглядела его. Все те же печальные глаза и те же каштановые пряди, прикрывающие их. Свесив босые ноги с кровати, я опустила ступни в кроссовки и склонилась над ними, чтобы в кое-то веки завязать шнурки. На мне была ситцевая багровая рубашка с короткими рукавами и точно такие же штаны. Не могу сказать, что Хлопов был любителем яркой одежды. Серая футболка с каким-то замысловатым рисунком, возможно даже символом той или иной музыкальной группы, и черные джинсы указывали на это. — О чём таком он хочет с утра пораньше поговорить? — завязав шнурки, я хотела выпрямиться всем телом. Но в коридоре внезапно послышались тяжелые шаги, и парень встрепенулся от этого. Поправив волосы ладонью, он практически вскочил на ноги. — Узнаешь, идём, — Лёва прикоснулся пальцами к моему локтю, и от этого неприятный ток пробежал по коже. Кажется, парень это также почувствовал, потому что после моей попытки слегка оттолкнуть его он отпрянул от меня сразу же. Зрачки голубых глаз расширились, и я медленно покачала головой. — Лучше не трогай, — я проговорила это пониженным голосом. Внутри что-то щелкнуло, и кошмар стал проявляться в сознании заново. Поднявшись на ноги, я быстро проскользнула мимо Лёвы, даже не взглянув на его тревожное выражение лица. Когда я вышла в коридор, на моем пути сразу появился Валентин Сергеевич. Он терпеливо ждал моего появления, а теперь мужчина напрягся всем телом. Баба Нюра стояла за ним, и, кажется, она не выспалась. — Отойди от неё, — Валентин Сергеевич переглянулся с Хлоповым, который появился рядом со мной. Мужчина кивнул парню на место за его спиной, а Лёве ничего не оставалось, как перейти на другую сторону. Он хотел что-то сказать, но осекся и только огорченно выдохнул. Я не могла понять, что именно происходит, бегала глазами по всему, что находилось в помещении. Через несколько секунд Лёва оказался рядом с Валентином Сергеевичем, а я осталась стоять с ярко выраженным недоумением на лице. — Рассказывай, откуда ты, — Валентин Сергеевич обратился ко мне, и слова слетали с его сухих губ как скороговорки. Я ничего не могла ответить на его запрос, который звучал больше как приказ. Я продолжила недоуменно смотреть на окружающих меня людей, переводила взгляд на Бабу Нюру, но не получала никакой поддержки в ответ. Только глаза Лёвы бегали от точки к точке и редко забегали на меня. Он медленно, практически незаметно качал головой. Он хотел, чтобы я ничего не говорила, чтобы молчала, хотя прекрасно знал суровый нрав Валентина Сергеевича, который мало чем отличался от Бабы Нюры. — Так и будем молчать? Или, может, мне из тебя информацию другими способами вынуть? — мужчина стоял на месте и даже не думал приближаться ко мне, но от этой фразы я не на шутку испугалась. Правда не подала виду. Я убрала руки за спину и на всякий случай сделала шаг назад. — Валентин Сергеевич.., — Лёва взглянул на своего наставника и готов был шагнуть от него в сторону, но мужчина был серьезно настроен. Он даже не посмотрел на Хлопова, его глаза едва дрогнули. — Не лезь, Лёва, — после этой фразы парень снова разочарованно вздохнул и, сложив руки на груди, отвернулся к открытому окну. Я следила за развитием событий, и уже хотелось смеяться от их нелепости. Мое молчание надоедало не только Валентину Сергеевичу. Мне оно тоже надоело, так что я набрала побольше воздуха в легкие. — Что именно Вы хотите от меня услышать? — я задала этот вопрос тихо, но уверенно. Мужчина поджал губы и полностью оглядел меня, а я старалась разглядеть его получше. Казалось, что ему не нравилась уверенность в моем голосе и он искал любые слабые стороны, дабы зацепиться за них. — Кто ты такая и зачем приехала сюда. А то мы просмотрели всю информацию и, увы, ничего не нашли, — эта фраза посеяла подозрение внутри. Приподняв темные брови, я старалась не разочаровываться в людях раньше времени. Тогда мне не хотелось окунаться в воспоминания, и я решила ответить простыми и доступными словами. — Мама умерла, а отчим из дома выгнал. Я надеюсь, что этой информации на первый раз будет достаточно, — Валентин Сергеевич все так же стоял на месте, однако выражение его лица поменялось, что заметить было очень трудно. Он продолжал смотреть прямо на меня и не двигаться. — Сюда зачем приехала? — задав один и тот же вопрос твердым голосом, он настоял на нем, чтобы получить конкретные ответы. Валентин Сергеевич сделал акцент на слове «сюда». Перед тем как отвечать, я переглянулась с Бабой Нюрой и получила одобрительный кивок, который разрешал мне рассказывать. — Баба Нюра является дальней родственницей моей матери, — я надеялась, что эта короткая фраза сама всё для Валентина Сергеевича пояснит. Мужчина удрученно выдохнул и, начиная расхаживать по помещению, с отчаянием усмехнулся. — Очередная женщина каких-нибудь вампирских кровей, — Валентин Сергеевич был в нескольких шагах от того, чтобы привести меня в бешенство. Убрав руки из-за спины, я хрустнула пальцами и сжала их в слабые кулаки. В связи с событиями, происходящими в моей жизни ежедневно, слово «вампир» стало раздражать меня. Именно поэтому я не могла вытерпеть, что кто-то ставит его рядом с единственным дорогим мне человеком. — Какой вампирской крови? Что Вы несете? — в моем голосе слышалось все недовольство, переполняющее меня в тот момент. Валентин Сергеевич ни капли не разозлился на мои слова, он лишь посмеялся над ними. В очередной раз. — Что бы я ни нёс, меня это не радует. Мы не нашли ни одного человека, который знал бы о тебе хоть что-то. Неужели друзей нет? — последний вопрос был сказан мужчиной совсем другим голосом. Тогда он не насмехался надо мной. Он как будто сопереживал мне. Я опустила глаза в пол, прямо как Хлопов, и помялась на месте, прежде чем отвечать. Но все равно не ответила. Валентин Сергеевич покачал головой и приблизился к распахнутой двери, ведущей на улицу. Он взглянул на серое, затянувшееся облаками небо, оценивая обстановку. — Снова всяких тварей резать да ничего другого не знать, — мужчина обратился к самому себе, но он сказала это таким громким голосом, как будто хотел, чтобы все услышали. Он как бы ругал меня за замкнутость. Я особо не поняла значение сказанной фразы, но через какое-то время шагнула вперед. Казалось, что чьи-то руки подтолкнули меня на этот шаг. — Хотите я с вами поеду? Буду третим человеком. Должно стать легче, — сама того не осознавая, я произнесла эти фразы. Что должно было происходить со мной в тот момент, чтобы я сделала столь необдуманное предложение, никому не известно. Но оно так или иначе не было принято. Валентин Сергеевич горько усмехнулся вновь. — Тебя нам только не хватало, — мужчина грубо проговорил и тут же вышел на улицу. Я проследила за ним и подумала, что предложение и вправду не было воспринято всерьез. Однако я ошиблась. Хлопов, который весь наш разговор стоял у окна и смотрел в него, наверняка разглядывая собак, заметно оживился после моего предложения. А когда Валентин Сергеевич вышел, парень быстрым шагом подошел ко мне. Его руки хотели снова прикоснуться к моим, но, вспомнив свою последнюю попытку, парень резко спрятал их в карманы джинс. В какой-то степени это действие меня даже умилило. — Я поговорю с ним. Он смягчится, вот увидишь, — Лёва сказал это такой же скороговоркой, какой обычно разговаривал Валентин Сергеевич. Но на тот момент ему просто нужно было спешить. Я благодарно кивнула и не могла так долго смотреть на него в тишине. — Лёва, идём, — громкий голос Валентина Сергеевича послышался с улицы, и парень пошатнулся на месте. Последний раз взглянув на меня, он быстро развернулся, схватил большой черный рюкзак, повесив его на плечо, и вышел. Заправив темные кудри за уши, я вслушивалась в отдаляющиеся шаги по земле. Баба Нюра стояла рядом со столом и с огромным недоумением также проследила за уходящими. За весь разговор она не смогла сказать ни слова, а я сама не хотела втягивать в него не выспавшуюся старушку. Взглянув на неё добрыми глазами и смягчив выражение лица, я ещё раз протерла больные глаза и могла сказать лишь одно: «Доброе утро».