Ты в "Манки Кид"

Громкий хлопок двери раздаётся в комнате для допроса. На серых стенах играют две нечёткие тени. Свет был не яркий, но его было достаточно. — Всё никак стены не покрасите. Неужели вам нравится работать в обшарпанной обстановке? — голос с издевательскими нотками нарушает возникшую после хлопка тишину. За металлическим столом, откинувшись на спинку стула сидит демон-обезьяна с тёмным мехом. Хвост его плавно покачивается, тёмный силуэт на стене повторяет движения. Янтарные, озорные глаза сияют даже сквозь тень на лице, которую отбрасывает капюшон тёмной толстовки и красной кепки. — Ты сейчас договоришься, — строго отвечает Сунь Укуна, служитель закона. Полицейская форма, фуражка на голове и орден на груди создают угрожающий, достойный уважения вид. Но пойманный, похоже, чувствует себя вполне неплохо. — Когда ты уже наконец перестанешь заниматься вандализмом? — Хэй! Я просто рисую. Когда искусство стало нарушением закона? Я ведь не рисую всякие непристойнства. — У тебя должно быть право или хотя бы разрешение на действия. В твоём случае, это является порчей чужого имущества. Демон закатил глаза и заложил руки за голову. Никакого уважения к полицейскому перед собой! — Где твоя напарница, — поинтересовалась теневая обезьяна. — В прошлый раз она была с тобой. Сунь Укун нахмурился. — Не твоего ума дело, — огрызается он, а после ухмыляется. Раз тот позволяет себе так разговаривать, то и ему можно, пусть он и на службе.— Боишься, что никто не защитит тебя от моего правосудия? — С тобой просто скучно. Дверь скрипнула, и в комнату входишь ты, держа в руках парочку листов бумаги с напечатанным текстом, ручку и блокнотик. — Простите за опоздание, — извиняешься ты перед обезьянами. Ты подошла к столу, положила на свою половину, подальше от хулигана принадлежности и села напротив него. — Ничего страшного, — отмахивается напарник от извинений и опирается боком на стену. — И снова мы здесь, — вздыхаешь ты и поднимаешь глаза с бумаг. — Ты уже становишься предсказуемым, Макак. — Что сказать? Мне не хватает встреч с тобой, — улыбается он, ставит локти на стол, а голову кладёт на ладони. Рыжий хвост стукает по стене. — И вновь по тому же сценарию, — не удивлена ты. Нравится же ему издеваться. — Я говорил, что эта форма подчёркивает твою талию? — А ну прекрати! — рычит Укун. Это же надо быть таким наглецом! — Спокойно, Укун, — попросила ты его, оставаясь в себе. Хотя лёгкий румянец предательски проявляется на щеках. — Ты же понимаешь, в каком положении находишься? — вернула ты внимание на Макака. — Вы ловите меня уже в четвёртый раз и... — И если это продолжится, то сядешь ты за решётку, — закончила рыжая обезьяна. — Одними исправительными работами не отделаешься. — Повторение административного нарушения приводит к уголовной ответственности, — дополнила ты. Макак фыркнул. — И что вы всё никак не дадите мне уголовку? — cпросил он. — Ох-хо! А ты хочешь? — улыбнулся Укун и прищурился. — Съешь свою фуражку, — креативно попросил заткнуться уличный художник без лицензии. — Я веду беседу не с тобой, а с прекрасной дамой. Сунь Укун зашипел на теневого, на что тот показал ему кончик языка. Ты закатила глаза и стукнула ладонью по столу, заставив обезьян вздрогнуть и замереть. — А ты всё шутишь, — заговорила ты, прервав недолгую, но такую любимую тишину. — Отвечая на твой вопрос, признаю, что мне очень нравятся твои произведения. — Его каракули?! — вопросил каменный, ты шикнула на него. Шестиухий Макак удивлённо поднял брови, но ничего не сказал, продолжая слушать. — У тебя есть талант, и я рада, что ты пытаешься украсить наш город, но твои действия незаконны, — продолжаешь. — Ты ведь понимаешь, что если тебя посадят, то не сможешь больше заниматься любимым делом. Макак опустил взгляд на свой пояс, на котором весели болоны с краской разных цветов, преимущественно тёмными. — Но никто не собирается разрешать мне рисовать, — чуть тише ответил художник. — Думаешь, я не пытался действовать, как вы говорите, законными методами? Ты поразмыслила, задумавшись. А пока ты думала, в разговор вступил твой напарник. — Но это не значит, что ты обретаешь право рисовать везде, где тебе вздумается. Если тебе отказали, то просто поплачь в подушечку. Шестиухий стиснул зубы. Как же бесит его этот полицейский. Так и хочется дать ему кулаком в морду. — Укун, — мягко обратилась ты к рыжему. — Не помнишь, каким ты был до работы в полиции? Тот завис на мгновение и посмотрел в пол, а затем выдохнул и, сложив руки на груди, прислонился спиной к стене, замолчав. — Я заинтригован, — напомнил о себе Макака. — Любопытство губит кошек, — ворчит Укун и успевает добавить. — Обезьян тоже. — Скажу так, он не всегда был прилежным, — ты не желаешь говорить прямо то, чего напарник не хочет. — Сейчас дело не в этом. — И что ты придумала, сахарок? — улыбнулся демон. Вот тут щёки всё таки загорелись. Укун молча подошёл, встал позади Макака и дал ему подзатыльник, а затем также, молча, вернулся на своё мечто. — Ауч! Это рукоприкладство во время допроса! — Так теперь ты знаешь законы? Или только свои права? — усмехнулась ты. — Не жалуйся, заслужил. Теневая обезьяна состряпала недовольную моську. — Так вот... Ты упомянул, что у нас серые стены, — начала ты. — Я подумала, что могу попробовать добиться того, чтобы начальство разрешило тебе заняться нашим участком. — Ты серьёзно? — одновременно спрашивают демоны. Один с ноткой удивления, а другой с искрой надежды. — Почему бы и нет? — пожимаешь плечами ты. — Ну и? Раскрашу я ваши стены, а дальше что? Потом я вновь начну рисовать, где захочу. Никто не собирается давать мне разрешения. — Видишь? Давай посадим его! — предложил Укун. — Отсидит, и мозги на место встанут! Ты стрельнула в него недовольным взглядом. — Перестань, — осекла его ты. — А то ты отсидишь. Макак захихикал, а Укун возмущался тому, что его напарница защищает хулигана. — Я могу поискать объявления. Может где-то нужен художник. — Не, — отмахнулся тёмный. — Я не рисую на заказ. Я хочу рисовать то, что нужно мне, а не то, что меня просят. — Тоже мне, свободолюбивый. Ты не в сказке живёшь. — У меня хотя бы своё мнение и воображение имеется. — Да я тебя...! Ты уложила голову на руки, слушая эти споры и красивые оскорбления вновь. Глаза бегали по бумагам на столе. — А что насчёт театра, в котором ты работаешь? Макак немного вздрогнул. Первая его мыль была о том, откуда ты это знаешь, но потом вспомнил, что у тебя есть множество информации о нём из предыдущих допросов и баз данных. — И что насчёт театра? — разве там не нужны декорации, красивая, погружающая в историю обстановка? — Этим занимаюсь не я, — ответил он. — Почему? — Не доверяют моим навыкам, полагаю. Но не знаю, если честно. — Я повторю предложение. Давай я добьюсь разрешения на разрисовку стен внутри нашего отделения, мы сфотографируем рисунок, поможем тебе расположить объявление в интернете о том, что ты украшаешь город, напишем краткое описание и условия твоей работы, и та-дам! У тебя будет место для любимого дела и никаких проблем с полицией, — улыбнулась ты. — Мы? — переспросил Укун, но его перебил Макак. — А если не выйдет? — Не будь пессимистом, — хмыкнула ты. — Всё получится. Шестиухий глядел на твою улыбку и чувствовал, как уголки его губ непроизвольно поднимаются. Ты заразила его своим энтузиазмом. — Всё никак не могу понять, каким образом такой чудный, яркий лучик света забыл в столь жёсткой профессии, — улыбка перетекла в ухмылку. Вернулся Макак к своему обычному поведению. — Не флиртуй, — прорычал Укун. — Такого в условия не входит, — усмехается теневой и оскалился. — Завидно, что я флиртую не с тобой? Вот тут и ты смешка не сдержала, смотря на то, как достойный полицейский пытается подобрать нужные слова, чтобы остроумно ответить. Ты взяла в ладонь ручку и начала писать на бумаге. — Хочешь-не хочешь, а отчёт писать мне надо, и тебе придётся отработать своё правонарушение, — огорчила ты Макака. — И что на этот раз? — спросил он, вздохнув. Твой напарник быстро подбежал к тебе и не очень красивым почерком начеркал в нужной графе о уборке в огромном парке города. Месть свершилась. — Ну, видимо, тебе придётся неделю работать уборщиком, а не художником, — опечалила ты теневого сильнее. — Я так и понял, — злобно посмотрел Макака на победную ухмылку Укуна. — Так, мы договорились? — уточняешь ты, протягивая демону ладонь для рукопожатия. Михоу усмехнулся и пожал твою руку. — Договорились, сахарочек. — Да когда же ты перестанешь?!