Ты моё спасение

      Комната казалась пустой и холодной после того, как за Итачи захлопнулась дверь. Глухой звук эхом разнёсся по стенам, заставив Сакуру вздрогнуть. Она до сих пор стояла посреди комнаты, сжимая в пальцах краешек подола своего свитера, не замечая, как ткань смялась под напряжением её пальцев, растерянным взглядом скользя по разбросанным фотографиям, на которых была она и ее одногруппник. Идеально подобранные ракурсы говорили о том, что пара явна близка, но... В голове у девушки никак не укладывалась эта мысль. Он поверил, но не ей. Почему? Неужели она не заслуживала шанса быть выслушанной?       Грудь сдавило, от ощущения того, что внутри что-то сломалось. Ноги подкосились, и она осела на пол, обхватив колени руками. Воздух в комнате был спёртым, пропитанным напряжением, оставшимся после бурной ссоры. Сакура не могла дышать, не могла думать. Только одно слово звенело в голове — «предательство».       Хрупкие плечи затряслись от рыданий. Ей казалось, что сердце вот-вот разорвётся на части. Итачи даже не дал ей возможности объясниться. Не дал сказать ни слова. Как он мог поверить в это? Как он мог так просто оставить её одну? Бросить! Девушка надеялась, что расставание с ним можно будет оттянуть. Надеялась на то, что это произойдёт, но не так скоро. Она готова была расстаться с ним, но не так. Во благо, во спасение всех, кто ей дорог.       Она закрыла лицо ладонями, ощущая, как слёзы обжигают кожу. В голове всплывали его холодные слова, полный ярости взгляд и резкий звук закрывшейся двери. Все звуки разом пропали, оставляя звенящую тишину, что сдавливала, щекотала расшатанные нервы, погружая в глубокую истерику, от которой было сложно дышать.

***

      Шаги были торопливыми, полными беспокойства. Шисуи и Обито переговаривались вполголоса, пока не увидели темную фигуру, двигающуюся им навстречу. Итачи вышел из дома так резко, что едва не столкнулся с ними. — Итачи! — окликнул его Шисуи, шагнув вперёд. Его голос был твёрдым, но в нём чувствовалась тревога.       Итачи даже не остановился. Его взгляд был пустым, словно он уже мысленно был далеко отсюда. — Эй, подожди! — Обито бросился следом, пытаясь ухватить его за локоть.       Но Итачи выдернул руку, не замедляя шаг. Дверь его машины захлопнулась с такой силой, что по стеклу в окне дома пробежала лёгкая дрожь. — Что, чёрт возьми, случилось? — тихо выдохнул Шисуи, наблюдая, как Итачи заводит двигатель.       Машина взревела и сорвалась с места, оставляя за собой резкий запах бензина и выхлопных газов. — Я не знаю, — пробормотал Обито, сжимая кулаки. — Не видел его ещё таким...       Шисуи молча сжал губы, и в его глазах мелькнуло что-то болезненное. — Нужно узнать, что произошло, — сказал он, первым перешагнув порог дома.       Они вошли в холл, и почти сразу же их встретила яростная перепалка, доносившаяся из гостиной. Голоса Микото и Харуко вспыхивали, как удар грома. — Ты не знаешь всей правды! — кричала Харуко, и в её голосе звучала ярость, смешанная с болью. — Правда в том, что она воспользовалась моим сыном! — выплюнула Микото, и слова ударили, как пощёчина. — Да как ты смеешь?! — Харуко сделала шаг вперёд, но тут же заметила вошедших парней. — Что здесь происходит? — спросил Шисуи.       Микото вздрогнула, но тут же выпрямилась. — Спросите у неё, — процедила она, кивнув в сторону лестницы.       Обито уже бросился наверх, не дожидаясь объяснений. Его сердце гулко билось в груди. Он знал, что Итачи не ушёл бы просто так. Там было что-то большее. «Сакура».       Шисуи бросил на Микото жёсткий взгляд, прежде чем последовать за кузеном. Он слышал тяжёлые шаги Обито по лестнице и еле сдерживался, чтобы самому не броситься бегом.       Когда они ворвались в комнату, то сразу почувствовали тяжесть атмосферы. На ковре валялись разбросанные фотографии. Сакура сидела на полу, прислонившись спиной к кровати. Её плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. — Сакура… — тихо позвал Обито, подходя ближе.       Девушка не отреагировала, продолжая смотреть в одну точку. Лишь когда её руки кто-то коснулся, она вскинула голову, и в её глазах промелькнула боль — такая глубокая, что он едва удержался, чтобы не обнять её сразу. — Что случилось? — спросил Шисуи, опускаясь перед ней на колени.       Она открыла рот, пытаясь заговорить, но вместо слов сорвался всхлип. Закрыв лицо ладонями, она всхлипнула, а Обито осторожно положил руку ей на плечо. — Всё в порядке, Сакура. Мы здесь. Расскажи нам, — его голос был мягким, почти умоляющим. — Он не дал мне ничего объяснить… — прошептала она наконец. — Просто ушёл. — Итачи? — уточнил Шисуи, обмениваясь тревожным взглядом с Обито.       Сакура кивнула. — Какие-то фотографии… Я не знаю… — её голос дрожал, но она продолжала, сжимая кулаки. — Он просто поверил им. Не спросил, не выслушал, не позволил объяснить...       Обито сжал зубы, а Шисуи медленно выдохнул, стараясь сохранить спокойствие. — Мы поговорим с ним, — твёрдо сказал Шисуи. — Но сейчас тебе нужно прийти в себя. Мы с тобой, ясно? Чтобы там не было, мы с тобой.       Сакура подняла на него потухшие глаза, в которых всё ещё отражалась боль, но где-то в глубине мелькнула искра доверия.       Обито посмотрел на Шисуи и тихо добавил: — Всё будет хорошо, вот увидишь.       Девушка вновь всхлипнула, опуская голову на плечо, что ей подставил Обито.       Обито сжал её плечо крепче, пытаясь передать ей хоть немного уверенности: — Это ложь. Ты же знаешь это, Сакура. Мы знаем.       Шисуи сел рядом, его взгляд был полон беспокойства: — Он ошибся. Но мы разберёмся в этом. Не позволяй этой подлой выходке разрушить всё.       Сакура зажмурилась, всё ещё содрогаясь от рыданий. Но рядом с ней были те, кто верил, не смотря ни на что. Так почему же он не поверил? Их голоса, пусть и обеспокоенные, давали ей маленькую, но всё же надежду на то, что Итачи позволит ей объясниться. Она расскажет ему всё, и они найдут выход из сложившейся ситуации, и не нужно будет расставаться. Надежда маленькой искоркой теплилась в её раненой душе.

***

      В гостиной воздух был тяжёлым, как перед грозой. Напряжение звенело, словно туго натянутая струна, готовая в любой момент порваться. Микото стояла в центре комнаты, скрестив руки на груди, её тёмные глаза метали молнии. — Ты сама виновата, Харуко! — её голос был холодным и колким. — Ты растила её в иллюзиях, и вот результат! Я предупреждала, что это закончится плохо. Но нет, ты решила, что знаешь лучше всех!       Харуко сжала кулаки, её лицо пылало от гнева. — Ты не имеешь права так говорить! — она шагнула ближе, её голос задрожал, но не от страха, а от ярости. — Ты понятия не имеешь, через что прошла Сакура! — О, я-то как раз вижу, что она прошла! — выплюнула Микото. — Она обманщица и интриганка, и мой сын, наконец, это понял. Я рада, что он ушёл. Пусть держится подальше от неё! — Заткнись! — выкрикнула Харуко, и голос её эхом отразился от стен. — Ты думаешь, твои слова меня напугают? Ты слишком долго смотрела на неё свысока, но я не позволю тебе унижать её дальше!       Голос Харуко дрожал, но в нём чувствовалась сила. Она развернулась и, не обращая больше внимания на выкрики Микото, стремительно направилась наверх.       Комната была наполнена тяжёлым, давящим воздухом. В углах дрожали тени, отбрасываемые мягким светом настольной лампы. Сакура сидела на полу, прижимая к себе колени, а слёзы капали на светлую ткань её платья, оставляя тёмные пятна. Её плечи сотрясались от беззвучных рыданий, а в уголках губ всё ещё дрожали следы боли и унижения.       Шисуи и Обито сидели рядом, стараясь не показывать своей растерянности. Обито крепко сжимал руку девушки, пытаясь передать ей хоть толику спокойствия. Шисуи напряжённо сжал челюсть, его взгляд метался по комнате, словно он искал выход из этой ситуации. — Сакура, — тихо сказал Обито, — пожалуйста, успокойся. Мы разберёмся. Всё будет хорошо.       Но прежде чем она успела ответить, дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. В комнату ворвалась Харуко, её лицо пылало гневом. — Сакура! — резко окликнула она, игнорируя присутствие парней.       Шисуи тут же поднялся, инстинктивно заслоняя Сакуру, но Харуко даже не посмотрела на него. Её взгляд был прикован только к племяннице. — Мы уходим. Немедленно.       Она шагнула вперёд и схватила Сакуру за руку, потянув её вверх. — Нет, — всхлипнула Сакура, пытаясь вырваться. — Тётя, подожди… — Никаких «подожди»! — Харуко развернула её к себе, сжав плечи так, что девушка вздрогнула. — Ты что, не видишь, что они с тобой сделали? Ты сидишь здесь в слезах, униженная! И ради кого?! Ради него?!       Сакура снова зарыдала, но попыталась возразить: — Он просто… он… я должна ему всё объяснить… — Объяснить? — в голосе Харуко зазвенела язвительная насмешка. — Очнись, Сакура! Он даже не захотел тебя выслушать! Просто поверил каким-то грязным фотографиям и ушёл! А ты здесь сидишь, словно побитая собака! Я не для этого растила тебя!       Её слова ударили, как пощёчина. Сакура замерла, а в глазах её снова вспыхнули слёзы. — Но я люблю его… — прошептала она дрожащим голосом. — Любишь?! — Харуко вскинула брови, и её голос стал ещё резче. — Любить можно человека, который уважает тебя, а не топчет в грязь! — Хватит! — вмешался Обито, вставая с пола. Он подошёл ближе, стараясь говорить спокойно, но в его голосе сквозил вызов. — Вы не можете просто увести её отсюда. Она не в том состоянии, чтобы принимать решения! — Да, — поддержал его Шисуи, сжав кулаки. — Дайте ей хотя бы немного времени прийти в себя.       Харуко обернулась к ним с таким взглядом, что оба парня невольно замолчали. — Не смейте мне указывать, — процедила она, сжимая руку Сакуры. — Я её семья, и я заберу её отсюда. — Это не вам решать! — резко возразил Шисуи, делая шаг вперёд. — Ах так? — Харуко выпрямилась и сузила глаза. — Тогда, если нужно, я вызову полицию. Посмотрим, что они скажут на вашу попытку удержать мою племянницу против её воли.       Её голос прозвучал холодно и властно. В комнате воцарилась тяжёлая тишина, прерываемая только прерывистым дыханием Сакуры.       Обито сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели, но не нашёл слов, чтобы возразить. Шисуи сжал губы, пытаясь справиться с накатившей яростью. — Мы не хотим ей навредить, — тихо сказал Обито, смягчая тон. — Мы просто хотим помочь. — Если хотите помочь, — оборвала его Харуко, — то уберите свои руки прочь и дайте ей уйти со мной.             Сакура в этот момент посмотрела на тётю сквозь слёзы. — Тётя… — прошептала она, срываясь на всхлип. — Я не могу… — Ты сможешь, — ответила Харуко, обнимая её крепко. — Потому что ты сильная. И я не позволю тебе сломаться.       Сакура ещё раз взглянула на Обито и Шисуи. В их глазах она увидела беспомощность и боль — они не могли защитить её сейчас. Её сердце сжалось, но шаг назад она не сделала. Харуко повела её к двери, и звук их шагов эхом отдавался в пустом коридоре.       Сакура сжала кулаки, цепляясь за последние осколки надежды. Она всё ещё верила, что он вернётся. Но сейчас в её сердце поселилась тревога, затмевая всё остальное.       Харуко осторожно приобняла её, помогая двигаться. — Пойдём. Тебе нужно немного воздуха.       Сакура кивнула, вытирая слёзы. Её ноги дрожали, когда она спустилась вниз, опираясь на тётю.       В гостиной было пусто, но в воздухе всё ещё витали обрывки недавних криков. Сакура почувствовала, как на неё наваливается тяжесть этих слов. Она огляделась, надеясь увидеть его, но вместо этого наткнулась на холодный, надменный взгляд Микото, стоявшей у окна. — Пошли, — тихо сказала Харуко, ведя племянницу к выходу.       Их шаги эхом отдавались по коридору, а за окном медленно сгущались сумерки.       Сакура вышла из особняка, плотно закрыв за собой тяжёлую дверь. Холодный вечерний воздух обдал её лицо, заставив вздрогнуть, но она не обернулась. Грудь сдавило от боли, будто внутри всё сжалось в комок. Её шаги гулко отдавались по каменной дорожке, ведущей к воротам, но она не замечала этого. В ушах всё ещё звучал голос Итачи — резкий, полный разочарования. Он даже не дал ей шанса объясниться. Конец ли это. Так закончится их история? Девушка не могла больше думать, полностью доверяя себя тёте, что прижимала её к себе, позволяя себя вести. Жизнь утратила смысл, окрашивая всё вокруг в темные, мрачные тона.

***

      Изуми сидела в просторной гостиной, грациозно откинувшись на спинку кресла. Светлые струящиеся шторы лениво шевелились под дуновением вечернего ветерка, а в воздухе витал лёгкий аромат жасмина от горящей ароматической свечи. На столике рядом с ней стоял бокал вина, в котором мерцали алые отблески света.       Её пальцы едва касались тонкой ножки бокала, когда на столе завибрировал телефон. Взгляд Изуми скользнул по экрану — Айко. Лёгкая усмешка тронула её губы. — Да? — произнесла она с безупречной вежливостью, но в голосе звучала скрытая нетерпеливость. — Госпожа Изуми, — донёсся взволнованный голос служанки. — Простите, что беспокою, но у меня для вас хорошие новости. Изуми чуть выпрямилась, глаза её опасно сверкнули. — Я тебя слушаю, Айко. Не томи. — Всё прошло как нельзя лучше. Сакура ушла. — В голосе служанки прозвучала явная нотка триумфа. Изуми медленно поставила бокал на стол, а в уголках её губ заиграла довольная улыбка. — Ушла? — протянула она, смакуя это слово, как изысканный десерт. — Совсем? — Да, госпожа. Харуко забрала её. Скандал был громким, но она больше не вернётся. Изуми прикрыла глаза, позволяя волне удовлетворения растечься по телу. — Прекрасно. Значит, всё идёт по плану. Айко замялась, словно чего-то ожидая. — Госпожа… а что дальше? — её голос стал тише, почти робким. Изуми открыла глаза, её взгляд стал холодным и расчётливым. — Дальше? — повторила она, поднимаясь с кресла и медленно подходя к окну. С улицы доносился приглушённый шум проезжающих машин. — Дальше мы подождём. У Итачи сейчас в голове только одно — разочарование и гнев. Ему нужно время, чтобы остаться с этими эмоциями наедине. Она сделала паузу, затем обернулась к телефону: — А потом мы займём пустоту, которую он почувствует. Айко тихо вздохнула, будто поражённая тем, насколько легко Изуми плела свои сети. — Я поняла вас, госпожа. Буду следить за обстановкой и сообщу, если появится что-то новое. — Отлично. И, Айко… — Изуми наклонила голову, и её голос стал почти шелковым. — Не расслабляйся. Нам ещё многое предстоит сделать. — Да, госпожа, — быстро ответила служанка.       Изуми закончила разговор и на мгновение замерла у окна, вглядываясь в сумеречные очертания города. На её губах играла тень довольной улыбки, но в глазах уже плясали новые планы. Вечер только начинался. Изуми буквально светилась от счастья. Она расхаживала по комнате, напевая что-то себе под нос, пока взгляд её не упал на вошедшего Мадару. Мужчина остановился у камина. Пламя в очаге трещало, бросая тени на стены, но он не обращал на это внимания. Его тёмные глаза были прикованы к Изуми. — Ты сегодня слишком довольная, — заметил он, скрестив руки на груди. В голосе Мадары прозвучали подозрения. Изуми остановилась и хитро улыбнулась, словно ребёнок, получивший желанную игрушку. Её губы изогнулись в самодовольной усмешке. — Конечно довольная, — ответила она, подняв подбородок. — Я справилась там, где ты не смог. Мадара прищурился, его взгляд стал острее. — И что же ты натворила на этот раз? — спросил он с намёком на раздражение, но в голосе прозвучал и скрытый интерес.       Изуми подошла ближе, не отводя взгляда. — Я убрала помеху, — сказала она с ноткой триумфа. — Ту, что была не на своём месте. Она ушла сама, добровольно.       Мадара медленно провёл рукой по подбородку, осмысливая её слова. В глубине души он знал, что Изуми не знала преград, когда ставила перед собой цель. Это в ней было от него — безжалостность, умение манипулировать людьми и добиваться своего. — Ты решила проблему, — повторил он, кивнув, но затем прищурился. — Хотя не стоило бы так рисковать. — Рисковать? — Изуми фыркнула и повернулась к окну. Её отражение в стекле казалось ещё более довольным. — Ты сам учил меня, что слабость не должна стоять на пути.       Мадара сжал губы, пытаясь скрыть лёгкую усмешку. Её дерзость иногда раздражала его, но сегодня он испытывал странную гордость. Она усвоила его уроки. — Не заигрывайся, Изуми, — предупредил он, подходя ближе. — Победа может ослепить, и тогда ты не заметишь удара в спину. — Не волнуйся, дядя, — ответила она, не оборачиваясь. — Я всегда слежу за спинами.       Мадара смотрел на неё с каким-то странным ощущением. Ему нравилась её уверенность, её способность просчитывать шаги наперёд. Но в то же время он чувствовал, что в её глазах иногда скользит что-то большее — жажда контроля.       Пламя в камине вспыхнуло ярче, как будто откликнулось на его мысли. Изуми повернулась к нему, её глаза сверкнули в свете огня. — Ты сам сделал меня такой, — сказала она, словно прочитав его мысли.       Мадара молча смотрел на неё. Да, он воспитал её под стать себе. Она была его отражением — амбициозной, расчётливой и бесстрашной. И сейчас она доказала, что способна действовать без его помощи.       Но где-то в глубине души его тревожила мысль: «А что, если однажды она повернёт свои навыки против меня?»       Он отбросил это сомнение, заставив себя сосредоточиться на её успехе. — Хорошо, Изуми, — произнёс он наконец. — Но не забывай, что каждая победа оставляет следы. Убедись, что они не приведут к тебе.       Изуми лишь улыбнулась, подходя к камину. Она протянула руку к пламени, будто наслаждаясь его жаром, и тихо произнесла: — Не переживай. Если следы и будут, то они поведут всех не туда.       Мадара молча наблюдал за ней, понимая, что она уже переросла роль его ученицы. Теперь Изуми становилась чем-то большим. И это вызывало в нём одновременно гордость… и лёгкий холодок в груди.