mais, quand j'y pense, je t'en veux

Это была четвёртая – последняя – свадьба, и, как ни странно, Йоичи присутствовал на ней в качестве жениха. Его невеста – милая, фигуристая Мияко-сан, – очаровательно смотрелась в свадебном платье, которое подчёркивало её пышную грудь и скрывало полные, широкие бёдра. Они, пожалуй, Исаги нравились больше всего, но Мияко-сан всегда стыдливо отводила взгляд и прятала их под юбками и платьями, так что Йоичи лишь тяжело вздыхал и старался выбить из этой милой – и умной – головки набор комплексов, который в ней имелся. Справедливости ради, все свадьбы – и его в том числе – были чистым фарсом. Исаги лишь недавно исполнилось двадцать – он только-только вошёл в основной состав немецких «Бастардов» и жениться не планировал вовсе. Пиар-кампания, организованная с подачи менеджера, предполагала иное, абсолютно не беря в расчёт его мнение и мнение ещё троих бывших блюлоковцев. Под раздачу попал Айку, который лишь ухмыльнулся, Кунигами, всё ещё отказывавшийся в здоровую коммуникацию, но оттаявший настолько, чтобы перебрасываться парой фраз, и Кайзер. Конечно, без него в последнее время – а если точнее, последние несколько лет – Исаги не мог сделать и шагу. Да что там шагу – спокойно вздохнуть без вездесущего присутствия порой не удавалось. Между ними давно царил шаткий мир, перетёкший во что-то, слабо напоминающее дружеское товарищество, однако Исаги… наверное, он до сих пор не знал, как правильно на него реагировать, и этим отчаянно пользовались как СМИ, так и тренерский состав. Принцип отбора участников был простым – всего-то нужно было состоять в отношениях в течение полугода. Йоичи и Мияко-сан, с которой он познакомился совершенно случайно после одного из местных матчей (Кайзер, забивший победный гол, стремительно сбежал к новой подружке, Кунигами же отказался от предложенного празднования, и Исаги остался один), как раз отметили семь месяцев. Айку, менявший девушек как перчатки, уже год встречался с какой-то моделью и сам шутил, что она его приворожила, а Кунигами ещё со времён Блюлока состоял в отношениях с Чигири. Исаги сомневался, что в Японии их брак признают легитимным, хотя, в общем-то, всё это шоу оставалось только постановкой и было не большим, чем маркетинговым ходом по привлечению внимания. Что касалось Кайзера… Исаги, честно сказать, не лез ему в душу настолько, чтобы знать, с кем он там встречается в свободное от тренировок и матчей время. Однако, положа руку на сердце, он знал, и знал не только его нынешнюю, но и весь ворох бывших, тянувшийся за ним с тех пор, как они стали сокомандниками. Кайзер был – за неимением лучшего слова – странным. Какое-то время они не разговаривали вовсе: Михаэль ходил мрачнее тучи, иногда забывая подводить свои острые глаза подводкой, Исаги его не трогал и вёл вполне мирное существование, подчиняя и площадку, и оставшихся – непокорённых – игроков. Кайзер покоряться не хотел, пусть и был вынужден признать поражение – Исаги нравилось это ощущение покорности, волнами исходившее от бывшего Императора. Впрочем, с бывшим он погорячился – их соперничество происходило до сих пор и в ближайшем будущем явно не собиралось заканчиваться. После того, как тот, очевидно, переварил произошедшее и частично принял нынешнее положение дел, Кайзер взял себя в руки, и этап подчинения пошёл на спад. Игра от этого не усложнилась, а, наоборот, как будто бы обрела новые – ещё неизведанные – грани. Исаги загорелся – в глубине души он уже давно знал, что их связке с Михаэлем суждено было вывести футбол на совершенно иной уровень. Кайзер стал спокойнее – оказалось, что сбитая с него спесь благополучно влияла на их коммуникацию, и Исаги смог выдерживать пятиминутный разговор без неконтролируемого раздражения. Перейти к дружеским отношениям до конца им так и не удалось: Михаэль продолжал видеть в нём соперника, того, кого нужно было сломать, уничтожить, и Йоичи, к своему стыду и удовольствию, полностью разделял его чувства. С Кайзером можно было выпустить пар, не заботясь о последствиях, и за это Исаги не мог не ценить его. Они – вместе – достигли довольно внушительного прогресса, и появление Исаги, уверившегося и укрепившегося в собственных способностях, в стартовом составе было лишь вопросом времени. Почему он считал Кайзера странным? Исаги не думал, что у него есть точный ответ на это. Йоичи никогда не мог сказать, чего он на самом деле хотел – не поверхностно, как, например, бывало, когда между ними возникала, вероятно, не совсем здоровая конкуренция и жизненно необходимым становилось отобрать мяч и подмять под себя, а что-то более глубокое. Может, даже личное. Со стороны их взаимоотношения всегда казались излишне… тесными, и Курона в своё время, скалозубо щерясь, говорил, что Йоичи придерживался правила «держи друга близко, а врага – ещё ближе» с той тщательностью, которая не была присуща никому другому в «Блюлоке». Это смущало. Это наводило на странные мысли, которые Исаги гнал яростным ударом по мячу и изощрёнными стратегиями, заставляющими всех игроков в изнеможении валиться после матча от боли в мышцах и усталости. Кайзер никогда не был ему другом, но даже Йоичи иногда чудилось, что между ними есть определённое напряжение, разрядкой от которого не становились ни драки, ни война на поле, ни количество забитых голов. Но у Кайзера были девушки. Разные: крепко сложенные немки, тонкокостные японки, экспрессивные итальянки, фигуристые испанки, смуглые латиноамериканки. Кайзер купался в женском внимании и, пожалуй, наслаждался им, как и любой юноша. Исаги знал про всех – и потому, что Михаэль не брезговал поделиться с ним подробностями, наблюдая за его реакцией, и потому, что сам с ревностным вниманием следил за каждой через соцсети и жёлтую прессу. Он тоже пользовался популярностью, правда, не бросался в омут удовольствий с головой – превращать это в очередное соревнование не позволяла совесть и хорошее воспитание. Но о каждой серьёзной, как ему казалось, ненароком упоминал, глядя, как лицо Кайзера кривиться в недоверии и обиде. Они никогда не говорили об этом, и, как полагал Исаги, говорить здесь и вовсе было не о чем. До тех пор, пока он не встретил Мияко-сан. Поначалу это знакомство начиналось исключительно, как дружеское – Исаги на большее и не претендовал. Она была остроумной, смешной, скромной и тихой. От неё вкусно пахло цветами и, когда они встречались на выходных, молоком и сдобой, которые она ела на завтрак. Она носила закрытые кофты и юбки ниже колена, не обращая внимания на бренды, а дома предпочитала свободный костюм с просторной футболкой и смешными штанами в клеточку. Словом, полная противоположность Кайзера, непереваривающего молоко и предпочитающего одеваться исключительно по последнему писку моды. Впрочем, чем-то они были похожи: роза Кайзера каждый раз возникала перед глазами, когда он вдыхал сладкий аромат её духов; призналась она первая, первая же и поцеловала. Исаги тогда был в дурном расположении духа – то ли из-за того, что подвернул ногу на тренировке, то ли из-за того, что Кайзер всё время болтал о своей новой пассии – и подумал: а что он, в сущности, теряет? Мияко-сан училась по обмену, с ней было нескучно и можно было обсудить вещи, понятные исключительно японцам. О сильной любви речи не шло, но вот о романтической привязанности – вполне. Чем-то она напоминала его маму – не внешне, скорее, характером и тем уютом, который умела создавать вокруг себя, и Исаги – излишне цинично – подумал, что, если и жениться, то на такой, как Мияко-сан, чтобы не было лишних вопросов со стороны и проблем вне поля. С тех пор прошло семь месяцев, и Исаги, получив наставления от начальства и никаких знаков против этой кампании, опустился перед ней на колено с красивой коробочкой из ювелирного в один из их «ленивых» дней, неловкий и полный сомнений. Конечно, он предупредил заранее, что никакой юридической силы этот брак иметь не будет – однако в будущем, если она захочет, они сыграют традиционную японскую свадьбу. Мияко-сан улыбнулась и кивнула, соглашаясь – впрочем, большего он и не ожидал: обычно она была скромна на эмоции, за что Исаги безмерно её ценил. Когда он, смущённо почёсывая затылок, сообщил о вынужденно принятом решении команде, Кайзер побледнел и заиграл желваками. Дождавшись, пока возбуждённое волнение на поле стихнет, он хлопнул его по плечу, как будто делал так всегда: – Встретимся на свадьбе Айку – она первая. У Исаги земля ушла из-под ног. Пока они принимали душ, потные и измотанные, он всё думал и думал о том, что сказал Михаэль, а когда раздевалка опустела – прижал его к шкафчикам голой спиной, наваливаясь всем телом, и с каким-то отчаянием попросил: – Только не говори, что это Лиззи. Кайзер криво усмехнулся и ничего не ответил – он был слишком покладистым тогда, когда этого не требовалось. Может, Исаги был распалён матчем три на три, может, скопилось напряжении последних дней, когда приходилось принимать решение, от которого, вероятно, зависела его дальнейшая семейная и публичная жизнь, но это молчание выбило из колеи неожиданно сильно. Он отступил, шатаясь, и неверяще посмотрел на Кайзера, который – снова – положил руку ему на плечо, впиваясь ногтями в плотные мышцы и ядовито шепнул: – Я пришлю приглашение, Йоичи. Надеюсь, на вашу свадьбу с Мияко я дождусь ответного. Это был просто фарс, они оба это знали – никаких приглашений не существовало. Кайзер сделал это только ради того, чтобы вывести Исаги из себя. Уколоть побольнее. Вызвать эмоцию, искру, которая плавно затухала с тех пор, как у Кайзера появилась его надоедливая Лиззи, а у Исаги – мягкая, покладистая Мияко-сан. Исаги не любил Лиззи больше всех остальных девушек Кайзера. Не в меру болтливая, пустоголовая, наивная до зубного скрежета – она больше напоминала любознательного ребёнка, нежели партнёра, с которым Михаэль собирался строить будущее. Как там это было однажды, во время одного из их неожиданно интимных разговоров? Умная, преданная и очаровательная? Лиззи – по скромному мнению Исаги – совершенно не подходила ни по одному пункту. В тот вечер он умудрился вывести из себя даже Бачиру, приехавшего в качестве свидетеля жениха на съёмку, которая намечалась через две недели, и Чигири, как непосредственного участника этой вакханалии. – Послушай, – в конце концов ткнул его в очевидное уставший после перелёта Чигири, – ты его ревнуешь или что? – Я? Глупости, – скрестил руки на груди Исаги. – Просто он мог бы выбрать кого-нибудь получше. – Кого, например? Тебя, Йоичи-кун? – улыбнулся Бачира. Исаги против воли почувствовал странное томление от этой мысли и поспешил помотать головой. – Нет. Конечно нет. Может, Кристин? Она была самой адекватной: не наседала, не писала часто, не просила денег или дорогих подарков. Лайла тоже была хорошенькой. Или Ирэн. Кобаяши-сан? Бачира и Чигири понимающе переглянулись, и Хёма только вздохнул: – Исаги, ты реально знаешь всех его бывших? – Думаю, да. О моих бывших он знает не меньше, поверьте. – М-да, – разочарованно протянул Чигири и встал с дивана, на котором они провели несколько часов, слушая расстроенного друга. – А ты не думал, что они нравятся тебе больше, потому что не так опасны, как эта Лиззи, которая твоего Кайзера умудрилась монополизировать? – То есть? И он не мой. – Йоичи-кун, – вклинился Бачира, утягивая Чигири в сторону гостевой спальни, – ты иногда такой дурак. Но за это мы тебя и любим. Пора спать, спокойной ночи! Исаги остался ни с чем после этого разговора, только больше запутавшись и разозлившись. Вообще-то, он должен был встретиться с Мияко-сан, чтобы обсудить некоторые детали предстоящей свадебной церемонии и просто провести с ней время, однако он не мог жаловаться ей на Кайзера. Это было бы странно. И совсем не той темой, на которую жених и невеста говорят перед свадьбой. Он сжал диванную подушку и зарычал от досады. Чёртов Кайзер. Как же он ненавидел его. На следующее утро они оба были бодры и делали вид, что ничего необычного не произошло. Несс, правда, косился с особо ощутимым презрением – Йоичи не мог сказать точно, было ли это презрение, но решил считать именно так. Ноа освободил их от тренировок, и оставшееся время перед съёмками они не виделись. Оно и к лучшему – Исаги был не уверен, что не натворит глупостей. На удивление, все три свадьбы прошли без эксцессов. Исаги в глубине души надеялся, что Кайзер не сдержится и вытворит… ну, хоть что-нибудь. Будет огрызаться на любые слова, например, чтобы поднять рейтинги шоу и всколыхнуть твиттер просевшем в трендах хэштегом, или, наоборот, отстранённо-холодно проигнорирует его, как это было в тот период, когда впервые пришлось покориться. Когда была задета гордость и эго. Но Кайзер вёл себя вполне обыденно и даже дружелюбно: они от души повеселились на свадьбе Айку, поближе познакомившись с его невестой, а торжество Кунигами и Чигири и вовсе провели вместе, не расставаясь, кажется, ни на секунду. Кайзер без проблем болтал с ним и с Айку, иногда – с гостями, беззаботно посмеиваясь над причёской Исаги или его неловкостью в танцах, и Йоичи казалось, что эго тут задето только у него. Свадьба самого Кайзера прошла как в тумане – Исаги, нервничающий с самого утра, при всей своей доброжелательности и расположенности к людям не переносил эту фальшивую улыбку, которой Лиззи сверкала весь вечер с президиума, украшенного синими розами. Да и сам Кайзер был бледен и не сказать, что сильно счастлив, всё время блуждая по нарядной зале рассеянным взглядом и как будто чего-то ожидая. Исаги не желал видеть, как он, наклоняясь, целует свою – уже – жену под громкие аплодисменты и крики гостей и щелчки камер. Это было неправильно. Неправильно. Неправильно. Исаги, кажется, выпил немного лишнего, потому что Мияко-сан пришлось забирать его с фуршета ближе к полуночи. Кайзер вызвался проводить, не слушая вялых возмущений, и они молча стояли в морозной и сухой – совсем не немецкой – зимней ночи. Исаги чуть штормило, и он старался сосредоточиться на фонаре, который расплывался и двоился в глазах; Кайзер крепко держал его за предплечье и глубоко, размеренно дышал – с губ срывались белёсые облачка пара. – Это неправильно, – выдохнул Исаги беспомощно. Кайзер хмыкнул, отворачиваясь, и вместо ответа, которого так ждал Йоичи – любого, пусть даже жестокое «О чём ты?», указал на подъезжающую машину: – Твоя невеста приехала. Надеюсь, было весело. Он усадил Йоичи в тёплый салон и перекинулся парой слов с Мияко-сан – Исаги не слышал, потому что в ушах отдавалось раскатами сердце. Он помнил только то, что схватил Кайзера за ладонь и крепко сжал, не давая разомкнуть хватку. Это было неловко, но, в отличие от всего этого кошмарного дня, честным. Мияко-сан разбудила его с утра терпким запахом кофе и свежесваренного мисо-супа, поцеловала в макушку и отправила мыться. Исаги с облегчением выдохнул – она вела себя как обычно, значит, вчера он не успел ничего натворить. По крайней мере, ничего такого, что не пришлось бы Мияко-сан по душе или как-то компрометировало его или Кайзера. Что ж. Дальше должно было быть легче. Их с Мияко-сан свадьба замыкала творившееся безумие, оттого организаторы, видя подскочившие рейтинги, выложились на славу, да и Исаги не поскупился, добавив некоторую сумму на то, чтобы выбрать для празднества крытую веранду с примыкающим к ней садом с непокрытыми розами. Мияко-сан сияла внутренним светом удовлетворения и счастья – глаза сверкали восторгом, когда он вёл её по тропе к месту, где их должны были расписать. Она была такой хорошенькой в этот момент, что у Исаги дрогнуло сердце, и он осторожно поцеловал её в обе щеки, слыша, как она по-девичьи невинно хихикает. О боги, он должен был влюбиться в неё – и он искренне любил, правда – по крайней мере, он хотел так думать. Сама роспись прошла быстро, Исаги, отчего-то абсолютно спокойный, клюнул Мияко-сан в губы, смущаясь камер и смешков друзей, зато банкет растянулся до позднего вечера. Йоичи чувствовал себя почти что счастливым: Мияко-сан держала его за руку, робко прижимаясь виском к плечу, Бачира, развеселённый атмосферой и шампанским, что-то активно рассказывал, заставляя смеяться, а Кайзер на него не смотрел, что было просто прекрасно. Исаги смеялся, целовал Мияко в скулы, перебирал её пальцы, выслушивал поздравления и то и дело поглядывал в угол, куда забился Михаэль. Видеть, что его кроет не меньше, чем его на предыдущей свадьбе, было по-извращённому приятно, и Йоичи, не скупясь на нежности и громкие слова, ластился к своей – уже – жене точно так же, как Кайзер целовал свою Лиззи. Под конец вечера, когда все переместились в сад – смотреть на фейерверк и организовывать дурацкие конкурсы – Кайзер выцепил его из рук Мияко-сан и потащил куда-то за голые кусты, зелёные ёлки и розы, которые скрывали их лишь номинально. Исаги был навеселе и посопротивлялся лишь для виду первые несколько метров, покорно позволяя ветвям скрыть их силуэты от ничего не подозревающих гостей. – Что ты творишь, Кайзер? – огрызнулся он только тогда, когда Михаэль потянул его вниз, заставляя присесть на корточки – тонкий покров снега захрустел под каблуками лакированных ботинок. – Мне сказали тебя украсть, – безразлично откликнулся Михаэль, присаживаясь рядом. Его колено задело колено Йоичи, а ладонь всё так же держала за предплечье, и Йоичи невольно сглотнул. – Кто сказал? – Бачира. – И с каких пор ты слушаешь Бачиру? – Разовая акция, – Кайзер пожал плечами и посмотрел Исаги прямо в глаза. Йоичи, как загипнотизированный, уставился в ответ, и атмосфера между ними из шуточно-дерзкой изменилась в то же мгновение. От лёгкого мороза и шампанского у Кайзера на щеках мягко осел яркий румянец – выглядело это настолько мило и интимно, что у Исаги закружилась голова. Рука Михаэля, до этого крепко сжимавшая чуть выше локтя, переместилась на шею и погладила шею за воротником костюма – по коже побежали мурашки от холода. Исаги зажмурился, чувствуя, как сильно искушение, и помотал головой: – Отвали, Кайзер, – но Кайзер вплёлся пальцами в волосы, ероша укладку, и потянул на себя. Исаги упёрся коленями в снег, понимая, что только что испортил свадебный костюм, и пихнул Кайзера в грудь, не давая приблизиться. – Ты оглох? Я сказал – нет. Крали меня явно не за этим. Кайзер промолчал, только его тяжёлое дыхание оседало где-то рядом со скулой неосязаемым теплом. Йоичи внезапно захотелось всхлипнуть – никогда ещё он не ощущал себя в настолько безнадёжном положении. Даже тогда, на первом испытании, когда неуверенность сковывала по рукам ногам, или в первом серьёзном матче против команды Наги и Рео – ведь рядом всегда был кто-то, кто не давал сдаться и подсказывал пути решения. Сейчас они с Кайзером остались одни – сидели слишком близко, едва ли не деля дыхание на двоих, касались слишком интимно для тех, кто не значил в жизни друг друга ничего, говорили слишком откровенно и полуфразами – и никто, кроме самого себя, не мог бы помочь Исаги. – Ты был прав, – вдруг обронил Кайзер так тихо, что Исаги пришлось напрячь слух, – это неправильно. Йоичи, подавившись воздухом, неожиданно рассмеялся, и Кайзер спешно зажал ему рот, чтобы их не нашли раньше времени. Ладонь была мягкой и пахла еловыми иголками – Йоичи потёрся о ребро кончиком носа, вдыхая поглубже. – И это всё? – пробормотал он, когда Михаэль позволил ему говорить. – Чёрт подери, Кайзер, и это всё, что ты можешь сказать?! Вместо ответа Кайзер сжал его подбородок и поцеловал. Он не медлил ни секунды, даже не оглянулся проверить, смотрит ли за ними кто-нибудь – губы прижались к губам, холодные и сухие, и Йоичи, позволив себе на пару мгновений забыться, с силой укусил нижнюю, чувствуя на языке вкус крови. Кайзер дёрнул его за волосы – оказывается, чужая ладонь так и покоилась на макушке – и вжал в себя сильнее, не давая отстраниться. Йоичи какое-то время вырывался, не в силах понять, как себя вести – с Кайзером это никогда не получалось и, видимо, не получится, – а потом сдался, вцепляясь в лацканы пиджака дрожащими пальцами. Штаны промокли окончательно, когда Кайзер подтолкнул его так, что он был вынужден сесть в сейдза, а сам забрался к нему на колени, не переставая целовать. Целовался он столь жадно и отчаянно, что Исаги в какой-то момент стало больно. Они не говорили о том, что между ними происходит, последние пять лет, и если ещё утром он твёрдо придерживался того, что и обсуждать-то – особенно сейчас – нечего, то сейчас осознание собственной слепоты и очевидного отрицания обрушилось удушающей лавиной. Он гладил Кайзера по лопаткам, ощутимо выпирающим из-за того, что тот похудел за минувшие несколько недель, вёл по позвоночнику ногтями сквозь ткань дорогой рубашки, оставляя зацепки, а Михаэль всё никак не мог от него оторваться, зализывая языком ранки на треснувших губах, сминая их собственными, будто от этого зависела жизнь. Ноги у Йоичи затекли, но отстраниться от Кайзера было сродни преступлению, и он повалил их набок, в снег, так и не расцепляя клубка объятий. Михаэль недовольно выдохнул, не отпуская, и ещё некоторое время они возились, словно котята, не решаясь расползтись в разные стороны или прижаться ближе. Наконец, насытившись достаточно, Кайзер прервал поцелуй – Йоичи не чувствовал рта, пусть, накинься на него снов, он бы продолжил с тем же рвением – и, не давая прийти в себя, закатил глаза с поплывшей подводкой: – Мне всегда есть, что тебе сказать, Йоичи. Просто ты не умеешь слушать. – Значит, ты плохо говоришь, – фыркнул Исаги в ответ, растягиваясь на земле в позе звезды. Снег забился за шиворот и холодил поясницу – зима в Германии выдалась на славу: Йоичи как раз нужно было остыть, и он притёрся щекой к шершавому покрову, искоса поглядывая на раскрасневшегося Кайзера. Всё же румянец очень ему шёл. – Туманные намёки – не твой стиль. Ты должен был заставить меня слушать, сказать прямо – иное не имеет смысла. Это уже не мы. Кайзер хмыкнул, не возражая, хотя ему очень хотелось, Йоичи подсознательно чувствовал это, как бывало, на самом деле, всегда, когда они находились в пределах видимости друг друга. Издали послышался взрыв смеха, и под ложечкой неприятно засосало. Что он теперь должен делать? Как смотреть Мияко-сан в глаза? Что подумают друзья? Вопросов было много, и не на один он не мог ответить с уверенностью. Его метания явственно отражались на обеспокоенным лице, и Кайзер криво ухмыльнулся, наблюдая за ним: – Жалеешь? Йоичи растерянно посмотрел на него, поморщившись: – Что ты хочешь услышать? – Правду. Исаги вздохнул: с Кайзером было тяжело. Вот кто действительно не умел слушать, постоянно упирался рогом, шёл на уступки только оказавшись зажатым в угол, постоянно норовил задеть и продавить, заставив играть по своим правилам, как, например, делал сейчас. Он был совсем не похож на лёгкую, цветочную Мияко-сан, и, наверное, это было совсем нечестное сравнение, потому что Кайзер по логике должен был проигрывать по всем параметрам с большим отрывом, но… Но, по правде говоря, подсознательно Исаги знал: Мияко-сан всегда была проигравшей в этой скрытой войне, о которой она даже не подозревала. Он встал на четвереньки и подполз к напряжённому Кайзеру, расстроенный и одухотворённый одновременно. Тот неосознанно потянулся к нему, спускаясь взглядом к искусанным губам, и Йоичи сам наклонился, мягко целуя – если Кайзер отказался говорить об этом вслух, почему он должен? Они какое-то время валялись на влажной и снежной земле, потому что Исаги не заметил, как вновь увлёкся и подмял под себя несопротивляющееся тело – целовать Кайзера было приятно, так приятно, что в голове не осталось ни единой беспокойной мысли, а низ живота свело приятной судорогой, когда Михаэлю надоело бездействие, и он перевернул их, накрывая собой полностью. В его светлых, влажных волосах застряли листья и мелкие палочки, кое-где поблёскивали снежинки, подводка смазалась в уголках мутных глаз, и Йоичи понял: вопросов не избежать ни при каких обстоятельствах. Если Кайзер выглядел так, значит, с его внешним видом совсем беда. – Эй, Исаги, вы здесь? – голос Бачиры вывел из сладкого дурмана слишком резко – Исаги только-только удалось вновь взять верх в их маленькой борьбе. Он испуганно подорвался с разморённого Кайзера и, запутавшись в ногах, неуклюже упал на него обратно. Михаэль негодующе зашипел, хотя поплывший взгляд говорил об обратном, пихнул его в бок: – Вставай. Быстро, – и Исаги безропотно послушался. Он думал, Кайзер поможет ему привести себя в порядок: поправит галстук и взбившиеся пряди, очистит пиджак от грязи и всё такое, но тот вцепился в запястье железной хваткой и уверенно повёл в противоположную от праздника сторону. – И куда мы? – неуверенно спросил Исаги: ему казалось, что вот так сбегать с собственной свадьбы, оставив невесту разбираться со съёмочной командой и друзьями – худшее, что он мог сделать в этой ситуации. – Кайзер, пусти, я не могу сбежать. Кайзер, растрёпанный и помятый, хмыкнул и обернулся лишь на секунду, чтобы Исаги увидел его довольную усмешку: – Ты не сбегаешь. Я тебя краду. Исаги раздосадовано фыркнул, сглатывая неприятный ком: – Потому что тебе сказали? – Потому что я так хочу. Внутри Йоичи что-то перевернулось в этот момент, и он ускорил шаг, нагоняя Михаэля и равняясь с ним. Исаги не обманывал себя – он поступал подло и плохо, и наверняка за это ему ещё придётся отчитаться в том числе и перед собой. Он извинится перед Мияко-сан позже – и перед Лиззи, наверное, тоже, если его не перекосит от ревности и неприязни, и перед друзьями, и командой, и тренерским штабом, и перед менеджером, пожалуй. Если надо – он даст тысячу интервью и вытерпит всю грязь, которая, он был уверен, выльется на него после того, как мир узнает, что он натворил. Но это будет позже. А пока… Пока он позволит – и, может, совсем немного поможет – себя украсть. Потому что так хотел Кайзер. Потому что так хотел он сам.