Сексуализация.

У Коли ужасные проблемы с принятием себя. Ему кажется, что в его теле дохуя лишних килограмм, дохуя того, что можно бы убрать, если чуть больше поработать в зале и день-два посидеть на питьевой диете. С этой проблемой он уже пару лет точно борится. Возможно поэтому Ромадов привык себя сексуализировать. Даже та-же самая популярная песня «Чсв», в тексте буквально прямым текстом говорится, насколько Колян ахуеный, и для аудитории прекрасно ясно, что Лида себя обожает и самооценка у него ебать высокая, но всё не так на самом деле. Куча шуток про секс, отсос и так далее, уже как защитное больше, чтобы самого себя удовлетворить. Коля готов принять своё тело, только через полную сексуализацию от самого себя, и возможно от окружающих. Только приняв за факт то, что он сексуальный объект он будет думать, что идеальный и недостатков не имеет, ведь у кого-то же стоит на него и кто-то на него дрочит, а зал и редкие диеты лишь для своего здоровья. Но в студии над новым текстом думая, понимает, что это всё не больше чем самообман. И Макс тоже об этом всём не знает. То что Коля любит, когда его хвалят во время секса и не только, он знает чуть ли не с начала отношений, поэтому для него просьба в большей ласке и признании, это не новость. Всё больше пошлых подкатов, слов и сообщений, удивляли первое время, но Шабанов списал это на большое доверие или сильное желание потрахаться, а потом и вовсе не зацикливался приняв за что-то классическое и правильное. Но чем дольше времени проходило, тем больше его возлюбленный читал калораж различных продуктов на обратной стороне упаковки и взвешивал порции съеденой еды. Стинт начинал думать, что возможно Коля хочет похудеть или ещё что-то, ведь давно знал, что его не совсем устраивает его фигура, несмотря на то, что Макс был готов боготворить своего парня и показывал это всевозможными способами. Возможно, когда Лида начал взвешиваться по несколько раз в день, Шабанов был близок к разгадке, чтобы понять, что всё далеко не ахуено. А когда порции съеденной еды сократились вместе с приёмами пищи, всё стало ясно. Стинт решил, что пора бы уже поговорить на эту тему. Аккуратно в волосах чужих путаясь, и пялясь в телевизор, Макс разговор начал. – Родной, ты что-то похудел так, кушать меньше стал и уставший такой в последнее время, всё хорошо? – Ромадов явно нервничать начинает, потому что дыхание у него сбивается напрочь. – Похудел? Мне кажется, я наоборот набрал. – Коля ненавидит врать Максу, но врать он начал уже давно, начал тогда, когда не рассказал об этой всей хуйне. – Похудел, очень похудел, мне кажется тебе побольше кушать надо. – Ой, Макс, не неси чушь, ни капли ни худел я. Хорош рофлы разгонять. – Лида голос немного повышает, что для Шабанова неожиданно. – Ты чего? – Шабанов телевизор выключает, чтобы внимание точно на себя переключить. В воздухе молчание повисает, Коля думает, что ответить, потому что сорриться на пустом месте точно не хочется, а Макс ждет. Ждёт, когда Ромадов сознается наконец-то. – Макс, ну, неужели ты не заметил, что я за последние пару месяцев потолстел сильно, на три килограмма почти. Я решил, что можно на диете немного посидеть, ничего же страшного не случится. Скинул бы немного и ещё больше бы тебе нравился. А вдруг ты бы разлюбил меня, если я растолстел бы? – От Макса тихое насмешливое «ага» слышится, заставляя Колю продолжить рассказывать всё, что так много месяцев в секрете было. – Ну, и наврал я тебе тоже в это время дохуя, я просто боялся, что ты не поймёшь, что скажешь, что я как девчонка себя веду. Забывал об этом всём, только наверное, когда ты мне говорил комплименты всякие и тд, но я всё равно ничего с собой сделать не мог, мне всё ещё кажется, что надо худеть, хотя с теми тремя килограммами я скинул ещё столько же дополнительно. – Ромадов заканчивает, боясь к Максу лицом повернуться, продолжая в выключенный телевизор пялится. – Господи, Коль, ну ты совсем уже? Как ты мог подумать, что я разлюблю тебя из-за того, что ты потолстеешь. Надо было раньше рассказать, а не мучать меня догадками на протяжении месяца. Я тебя любым люблю, родной. – Ну, пару килограмм ещё скину и поверю. Но я понял тебя да. – Ромадов отлипает от груди Шабанова, на которой столь долго лежал и садится рядом. – Ничего ты не понял, Коль. Вот сядь на меня. – Стинт подушку из-за себя убирает и на спинку дивана откидывается, а старший слушается, садясь к русому на бёдра. Шабанов для объяснения футболку с Коли снимает. На что тот возмущаться начинает. – Нахуя? – Надо так. Вот смотри, ты сейчас похудел и у тебя очень отчётливо видно твои шикарные ключицы, выпирающие ребра, плечи менее объемные и руки худые, – Макс пальцами проводит по видным костям, после чего притрагивается губами, выцеловывая шею, ключицы, плечи, грудь и почти доходит до рёбер, когда останавливается. Радуется, что от Коли слышит тихие, чувственные вздохи. – Но если бы их не было видно и ты бы не скидывал те несчастные три килограмма, я бы всё равно целовал тебя и не переставал говорить, что люблю тебя. Макс губами чужих касается, аккуратно целует, давая Ромадову время на то, чтобы понять происходящее и ответить положительно. Языком в чужой рот проскальзывает, с чужим сплетаясь. – Теперь понял? – Понял я, понял. Ещё понял, что у меня пиздецки стоит на тебя. Коля сам целует, напористо губами двигая, а Макс отвечает, нижнюю губу Ромадова оттягивая. Как только языки сплетаются, Шабанов Лиду на диван укладывает, сверху нависая, не смея поцелуй разорвать. Коля в поцелуй стонет, когда Стинт чувствительные ребра сжимает, большими пальцами массируя их. Одежда с друг друга слетает стремительно и Макс начинает чужое тело поцелуями покрывать. Соскам особое внимание уделяет языком обводя по ореолу, и сосок посасывая. Ромадов выгибается на встречу ласками, а из его рта стоны протяжные и умоляющие вырываются. – Перевернись, в локтевую. – Шабанов по бедру шлёпает, требуя выполнить сказанное, а Коля слушается, несмотря на смущение переворачивается, ложась на ноги и локти согнутые. Одобрительное поглаживание по ягодице получает, после чего Стинт на пару пальцев плюёт, слюну распределяя по колечку мышц старшего. – Расслабься, родной. Такой ты красивый у меня, целовал бы твою спину бесконечно, твои лопатки выпирающие, каждую родинку бы целовал и обводил языком, на плечах бы засосы оставлял и целовал ещё раз. – Отвлекает на слова приятные, чтобы Коля под натиском мыслей и стыда расслабился наконец-то. Изо рта Ромадова скулёж вырывается, когда Макс третий палец добавляет. Младший слышит сразу, наклоняясь и целуя плечи, плавно переходя на шею и напоследок, мочку уха целуя и кусая несильно. Пальцами до простаты дотрагивается, заставляя Колю резко простонать громко, а Стинт улыбается, специально задевая чувствительный комочек мышц из раза в раз. – Стонешь так красиво, лучше девушки любой, люблю тебя очень сильно. Всегда любить буду, родной. Ты у меня умница такой, так хорошо пальцы принимаешь. – Лида в улыбке расплывается, но убирает её, когда Шабанов пальцы высовывает. – Расслабься, Коль, расслабься. Стинт на половину вставляет, давая привыкнуть, чужую спину зацеловывает, дорожку поцелуев видя почти до крестца. Начинает медленно двигать, на пробу, и, когда Ромадов сам ягодицами назад подаётся, начинает темп быстрее делать. Стинт резко решает угол проникновения сменить, Колю за шею на себя тянет, усаживая его на свои колени, входя по самые яйца, а старший стонет пронизывающе, голову на чужое плечо откидывая, за поцелуем тянется. Шабанов целует, конечно же, лениво губами двигая, давая Лиде инициативу взять, а тот языком по дёснам проводит и с чужим сплетается, одновременно с этим ещё один глубокий толчок чувствует, в поцелуе стон глушит, давая вибрации всё тело Стинта поглотить. Ещё через пару движений глубоких, правильно по простате попадая, Коля кончает, живот пачкая, а Макс ещё пару раз толкаясь в тело слабое, заканчивает прямо в нутро Ромадова. – Максюш, ты знал, что ты у меня самый лучший?