Пожалуйста, спаси меня

      На следующие два месяца Джордж с головой ушел в работу: пополнял запасы старых товаров и даже изобретал что-то новое, магазин работал стабильно. Продажи пошли вверх, доходы увеличились, и Джордж даже подумывал о том, чтобы нанять еще одну помощницу и снять с себя часть нагрузки, освободить время для работы в лаборатории.       По вечерам, после закрытия магазина, он отправлялся гулять по маггловскому Лондону. Все здесь казалось новым, неизведанным: он с любопытством изучал маггловские комиксы, слушал маггловскую музыку в клубах и на концертах, ходил в кино. Все эти вещи разжигали в нем любопытство и вдохновляли на создание новых продуктов. Раньше они с Фредом черпали вдохновение из магического мира, но оказалось, что маггловский мир был намного разнообразнее. Мюзиклы, спектакли, фильмы, джаз, рок-н-ролл, цирковые выступления — все это увлекало Джорджа. Гуляя по ночному Лондону, он думал, как здорово было бы оказаться здесь с Гермионой и Фредом. Они бы много болтали, танцевали в клубах, смеялись бы, испробовали весь маггловский алкоголь. Потом бы, конечно, Гермиона с Фредом уединились, а Джордж бы пошел гулять один, давая им время побыть вдвоем…       Он вспоминал, как однажды они вдвоем с Гермионой пошли в маггловское кино и потом целовались, гуляя по вечернему городу. Как он все-таки скучал по ней! Вот только совсем не представлял, как можно исправить все, что они натворили. Он чувствовал: Фред всегда будет стоять между ними, пусть даже и призраком.       И все же как хотелось ему попробовать!       В июле Перси праздновал свадьбу, и Джордж, конечно же, не мог пропустить это событие. Он знал, что придет Гермиона, и долго думал, как начать с ней разговор, а потом махнул рукой: разберется по ходу дела.       Накануне свадьбы Джордж все-таки подбил Перси устроить мальчишник: для этого пришлось сговориться с Оливером Вудом и привлечь Чарли с Биллом. Перси, конечно, пытался отбиваться, но куда там?.. Все братья Уизли собрались вместе, пришли и ребята с курса Перси, и Гарри, и Ли Джордан, которого позвал Оливер. Едва увидев друга, Джордж тут же смутился: они с Ли так ни разу и не увиделись после похорон Фреда, и Джордж честно признавал, что в этом была его вина — он игнорировал письма Джордана.       Чарли привез из Румынии водку и всех угощал. Перси быстро напился и уже спустя пару стопок полез обниматься к Оливеру. Тот показывал чудеса выдержки. Рядом с ним Билл громко рассказывал о том, как он любит свою жену, а Чарли все норовил вставить пару предложений про венгерскую хвосторогу. Гарри с Роном куда-то спрятались — их не было видно. Джордж, чувствовавший себя почти что трезвым, вышел на улицу покурить.       Он едва успел сделать пару затяжек, как появился Ли. Он молча встал рядом с ним, вытянул пачку из рук Джорджа, тоже закурил. Так и стояли, плечом к плечу, и курили. Потом Джордж сказал: — Извини, что не отвечал на письма.       Ли повел плечом и ничего не ответил. Джордж подумал было, что тот так ничего и не скажет, но в конце концов услышал: — И ты извини. Что не пытался лучше.       Потом Ли повернулся, и Джордж увидел, что его глаза блестели от слез. Кажется, он напился гораздо быстрее, чем сам Джордж. Ли вдруг продолжил говорить, и его голос непривычно сбивался с ритма: — Нужно было зайти к тебе. И заставить тебя поговорить со мной. А я… я просто…       Он не смог договорить, но Джордж и так знал: Ли знал, что с ним будет сложно. И не был готов справляться с горюющим Джорджем. Не был готов справляться с Джорджем без Фреда.       На самом деле, Джордж не мог его винить. Так что он просто пожал плечами и предложил: — Заходи как-нибудь в магазин. Поболтаем.       В конце концов, если он твердо решил начать жить, то ему нужно было восстанавливать связи со старыми друзьями. Можно было бы написать Алисии, Кэти и Анджелине… Нет, Анджелине он писать, пожалуй, не станет. Он все еще чувствовал стыд за ту ночь, проведенную с ней вскоре после гибели Фреда. — Зайду, — улыбнулся Ли и рукавом вытер слезы.       Джордж похлопал его по плечу. Они докурили и зашли в дом. И как раз вовремя: Чарли где-то откопал гитару и начал напевать что-то заплетающимся голосом. Рядом сидел и подвывал Перси. Джордж не удержался и фыркнул от смеха; рядом с ним расхохотался Ли. Из угла комнаты на них посмотрел отчего-то раскрасневшийся Рон, и Джордж подмигнул ему. Рон закатил глаза. Все налаживалось.

***

      На следующее утро у Джорджа, разумеется, болела голова. Он точно помнил, что оставался самым трезвым, и ему поручили важную миссию: отвести Перси домой, к невесте. Он и отвел. Перси едва стоял на ногах. Одри рассмеялась, когда Джордж буквально вытолкнул Перси из камина. Потом они вдвоем оттащили его на диван. Одри усмехнулась: — Не думала, что Перси умеет напиваться. — Я тоже не думал! — Громким шепотом поведал ей Джордж и сделал большие глаза.       Она снова рассмеялась. Ну и хохотушку же нашел себе старший брат! Это было удивительно. Джордж махнул ей на прощанье и через камин переместился в свою квартиру.       Всю ночь он проспал отлично, а на утро проснулся с больной головой. Когда он вылез на кухню, залпом выпил воду и антипохмельное зелье, глянул на часы: до церемонии оставалось еще несколько часов. Можно было только надеяться, что жених придет в себя к этому моменту… Джорджу и самому не мешало бы привести себя в порядок, но он решил оставить это на последний момент, а следующие несколько часов провел за подготовкой сюрприза на свадьбу старшего брата.       Он так увлекся подготовкой, что едва не пропустил громкий стук в дверь. — Джордж! Ты здесь?       Откуда-то сверху раздался громкий голос Чарли.       Джордж подпрыгнул от неожиданности, едва не свалив на пол ингредиенты, и поспешил выйти из лаборатории. В квартире его, действительно, ждал Чарли. Еще не переодевшийся в костюм, он щеголял широкими ковбойскими джинсами и небрежно застегнутой рубашкой. — Ты чего тут? — с подозрением поинтересовался Джордж.       Он бы не удивился, если бы Чарли сообщил, что Перси со страху передумал жениться. — Зашел узнать, как ты.       Чарли пожал плечами, но отчего-то выглядел виноватым. — Я? Я в порядке. Антипохмельное творит чудеса. Ты бы тоже попробовал, выглядишь… паршиво. — Да… Слушай, Джордж… — Теперь было отчетливо видно, что Чарли смущен. — Я хотел поговорить. — О чем? — Вчера… В общем, вчера Билл напился… И рассказал, что произошло. Что ты сделал.       Джордж мысленно застонал. Потом застонал вслух — для пущего эффекта. — Я боялся, что кто-то проболтается. Но ставил на Рона. — Слушай, Джордж… — Так, Чарли. — резко сказал Джордж. — Мы не будем это обсуждать. Мне не нужно сочувствие, поддержка, советы или что там ты хочешь мне сказать. Я справляюсь, ясно? Больше такого не повторится. Все. Закрыли тему.       По лицу брата Джордж понял, что тот хочет что-то сказать, но не решается. Он надеялся, что Чарли примет его отповедь и не попытается выдавить из себя сочувствие. Из всех братьев Уизли Чарли был, пожалуй, самым неспособным на выражение эмоций.       В конце концов Чарли кивнул. — Ты же придешь на свадьбу? — уточнил он. — Разумеется. — Хорошо.       Еще мгновение они стояли напротив друг друга, не говоря ни слова. Чарли сдался первым — кивнул и как-то неловко, как делал порой отец, потрепал Джорджа по плечу и пошел к выходу.       Но у самой двери он остановился, покачал головой и повернулся к Джорджу. — А знаешь, что?.. Я все-таки скажу это.       Он сделал глубокий вздох, и Джордж вздрогнул. — Ты гребаный эгоист, Джордж. Ты ведь совершенно не подумал о том, каково будет родителям потерять еще одного сына! И ты не думал о нас! Мы могли потерять еще одного брата! А Джинни?! Она обожала вас с Фредом… Ты подумал хотя бы о ней?!       По мере того, как Чарли говорил, голос его повышался, а лицо начинало краснеть. К концу речи он уже весь пылал от ярости. Чарли… — Чарли, который всегда с трудом выражал свои эмоции!       Но и Джордж вдруг почувствовал огромную волну раздражения, даже гнева, поднимавшуюся в нем. Как смел Чарли говорить ему все это?! Чарли, который уехал в Румынию спустя едва месяц после гибели Фреда! Чарли, который ни разу раньше не приходил в этот магазин, в эту квартиру и не спрашивал Джорджа, не спрашивал его по-настоящему, как он себя чувствует? Чарли, которого вечно не было рядом! — А где был ты? — прошипел Джордж ему прямо в лицо. — Где был ты, Чарли?! Все это гребаное время! Ты сбежал от нас! — У меня была работа! — А у меня погиб мой лучший друг! Человек, без которого я не умею жить! Не умею, слышишь, ты?!       Джордж почувствовал, что сейчас заплачет. Как унизительно! Каким слабым оказался он перед старшим братом. Не смог сдержать свои эмоции. Он был отвратителен! — Ох, Джордж, — сказал Чарли гораздо тише, чем говорил до этого. — Я знаю, Джордж. И мне так… мне так жаль.       Еще мгновение назад Джордж думал, что он бросится на брата и ударит его, но теперь, когда Чарли мягко обнял его, он вцепился в его плечи, отчаянно пытаясь сдержать слезы. Неужели он не может не плакать хотя бы один гребаный день? Чарли гладил его по спине и ничего не говорил — кажется, его лимит сочувствия закончился. Он понял про Джорджа то, что сам Джордж когда-то понял про Гермиону: только злость позволяла ему выплескивать свои настоящие эмоции.       Наконец, Чарли тихо сказал: — Я ни в чем не виню тебя. И ты прав, конечно. Меня не было рядом. Нас всех… не было рядом. — Рон и Джинни были, — всхлипнул Джордж. — Но мы с Перси и Биллом… Мы должны были поддержать тебя. — Чарли вздохнул. — Мы так переживали за родителей, что не замечали самого очевидного, того, кому было больнее всего. — Гермионе было больнее всего.       Джордж отстранился и отвернулся, вытирая слезы. — Не думаю, что стоит сравнивать. — Мягко заметил Чарли. — Ты всегда был с Фредом. С самого рождения. Вы всегда были вместе. Думаю, никто из нас и вполовину не знает, какие вы на самом деле. Мы всегда видели лишь ваш дуэт. А это ведь не то же самое… — Я без Фреда совсем расклеился. Он бы никогда не сделал то, что сделал я. — Может быть. Честно говоря, мне всегда казалось, что во Фреде гораздо сильнее тяга к разрушению. И ты прав, он бы, наверное, не попробовал убить себя. Но он… думаю, он мог бы убить кого-нибудь другого.       Чарли чуть улыбнулся и свел все к шутке, но Джордж все равно вздрогнул. Он никогда не думал об этом, почему-то совсем не думал о мести, но сейчас отчетливо понимал: горе, которое он проживал внутри себя, Фред бы обязательно выплеснул наружу. Устроил бы пару дебошей. Начал бы охотиться на пожирателей. Он чувствовал бы злость и гнев, которые почти не чувствовал Джордж. Чарли был прав.       Успокоившись, Джордж позвал брата на кухню. Сделал ему кофе — тот в Румынии совсем отвык от классического английского чая. — Надеюсь, хотя бы на свадьбе я не буду рыдать, — пробормотал он, наблюдая, как Чарли пьет из кружки Фреда. — Все мы будем рыдать на свадьбе… Ты только представь, сухарь Перси женится! — И из всех людей ты называешь Перси сухарем? — Джордж рассмеялся. — Кстати, Перси недавно пришел ко мне пьяный в стельку, можешь себе представить? — Да ладно! — Ага! Просил благословления на брак с Одри. Ты только вдумайся… — Ну, дела, — усмехнулся Чарли. — И как? Ты дал благословление? — Конечно, дал. — Джордж широко распахнул глаза. — Я же не знал, что она и правда скажет ему «да»!       Искренний смех Чарли заставил Джорджа улыбнуться — как все-таки приятно было вспомнить, что он умеет смешить людей!       Когда Чарли ушел, настало время готовиться к празднику. До начала церемонии оставался от силы час.       Джордж переодел брюки, стянул рубашку. Задумчиво дотронулся до оголившихся запястий, осторожно провел по шрамам. Он знал, что их придется скрывать всю жизнь. Он совершил ошибку, он сдался, он дал слабину. Ему не хотелось, чтобы кто-то об этом узнал, особенно родители и Джинни. Достаточно и того, что знали Рон с Гермионой и Чарли с Биллом.       Ему нужно было научиться жить с самим собой. С тем Джорджем, каким он стал теперь. Он посмотрел на себя в зеркало. Уставший, но спокойный рыжеволосый мужчина, слегка заросший, с грустным взглядом и покрасневшими от слез глазами. С шрамами от порезов на запястье. С веснушками, раскинутыми по ключицам и щекам. С отрезанным ухом, скрытым за отросшими волосами. Он был живым, настоящим человеком. С изъянами, со слабостями. Он был просто Джорджем Уизли.       И, в конце концов, быть просто Джорджем Уизли — этого было вполне достаточно.

***

      После церемонии — Джордж все-таки сдержал слезы, хотя мама рядом с ним рыдала в три ручья — начались танцы. Джордж еще раз хлопнул раскрасневшегося Перси по плечу, подмигнул смеющейся Одри и выскользнул из шатра.       Мама не изменила себе: свадьба Перси оказалась почти такой же роскошной, как у Билла. Только теперь все веселились совершенно искренне — было мирное время. Джордж и забыл уже, каково это: жить без напряжения, не страшась нападения каждую секунду, не волнуясь ежеминутно о своих близких. Он потерял столь многое на этой войне, что даже не успел ни на мгновение почувствовать свежее дыхание мира. А ведь жить под мирным небом над головой — как было прекрасно это чувство!       На улице становилось прохладнее. Джордж поежился и быстрым шагом направился к Норе. Основное празднество проходило на заднем дворе, так что он обогнул дом и, убедившись, что никого не было, уселся на крыльцо у входа в дом и закурил. Спокойствие и тишина. Он почувствовал, как его отпускает: напряжение спадало и становилось легче дышать.       За его спиной скрипнула дверь, и он обернулся. На крыльцо вышла Гермиона. — Привет, — тихо сказала она. — Привет, — откликнулся Джордж и подвинулся. — Присаживайся, Грейнджер.       Она была прекрасна: покрасневшая, то ли от смущения, то ли от тепла Норы, в красном платье, со слегка оголенными плечами, с небрежными локонами, раскиданными по спине. Она села рядом с ним, перехватила его сигарету, затянулась. И выдохнула вместе с дымом: — Это становится привычкой. — Твоя ужасающая тяга к саморазрушению? — усмехнулся Джордж. — И это говоришь мне ты? — Справедливо.       Гермиона вздохнула. — То, как мы разговариваем на пороге Норы. И курим. И избегаем общаться с близкими. — Ой, Грейнджер, я никого не избегаю. Вчера я терпел пьяного Перси и тащил его к невесте, чтобы он не потерялся по пути. Сегодня прямо с утра ко мне заявился Чарли, наорал на меня, а я потом рыдал у него на плече. И сегодня на церемонии я успокаивал плачущую маму, шутил с Джинни и очень много сил потратил на то, чтобы не издеваться над Перси. Это, знаешь ли, было совсем нелегко! — Думаю, Перси был бы не против любой из твоих шуток, — улыбнулась Гермиона. — Вот именно! Не мог же я ему доставить такое удовольствие…       Гермиона хмыкнула. Потом сказала, посмотрев ему в глаза: — Тебе стало лучше. Я вижу.       Джордж пожал плечами: — Да. Наверное, стало. — Хорошо, — тихо сказала она и дотронулась до его руки. — Я очень рада, Джордж. — Но я все равно… Все равно вряд ли хоть когда-нибудь буду счастлив.       Почему-то говорить об этом с Гермионой не казалось странным. Она больше, чем кто-либо, могла его понять. И говорить с ней, как с другом, было почти… легко.       — Будешь, — уверенно откликнулась она. — Я знаю, точно будешь. Может, через год. Может, через десять лет. Но ты обязательно почувствуешь себя счастливым. — Почему ты так уверена? — Потому что ты очень сильный, Джордж. И лучше, чем кто-либо, понимаешь, что счастливыми людей делают не только другие люди, но и они сами, понимаешь? И ты можешь стать счастливым, потому что я вижу, я знаю, что ты хочешь этого. Ты наконец-то хочешь этого, понимаешь?       Она повернулась к нему всем телом и крепко сжала его руки в своих. — У тебя все получится. Ты справишься, я точно знаю. Мы… мы справимся, Джордж. — Мы?       Их лица были совсем близко. Джордж чувствовал ее дыхание на своих щеках. Ее глаза ярко блестели. И лицо было совсем красным, несмотря на вечернюю прохладу. — Мы. Я тоже… я тоже хочу быть счастливой, Джордж.       Ей нелегко далось это признание, но наконец-то она была искренна, абсолютно искренна с ним. Ей было больно отпускать Фреда, но хоронить себя ей было еще больнее. Она хотела счастья.       Джордж ее поцеловал.       Конечно, он ее поцеловал.       Они целовались там, на крыльце Норы, пропахшие сигаретным дымом, уже не сдерживающие слезы, но чувствующие облегчение. Еще не счастье, совсем нет, но облегчение, отпускавшее их, позволявшее им хотя бы когда-нибудь, пусть в далеком-далеком будущем, но стать счастливыми.       Джордж отстранился первым. Гермиона запыхалась и оттого выглядела еще прекраснее. — Подожди, — сказал Джордж. — Что такое? Что случилось? — она взволновалась. — Ты не хочешь?.. — Хочу, — кивнул он. — Но думаю, ты не захочешь пропустить шоу. — Шоу? — Ну не мог же я оставить Перси без подарка, верно? — подмигнул он.       Он поднялся на ноги и протянул ей руку: — Идем?       Вместе они дошли до шатра. Внутри вечеринка была в самом разгаре: все отплясывали на танцполе. Джордж с Гермионой скользнули внутрь. — Вот сейчас, — шепотом сказал Джордж, бросив взгляд на часы.       И в это мгновение что-то грохнуло. Снаружи один за другим раздались взрывы. Шатер на мгновение пошатнулся, свет погас. Люди испуганно оборачивались, кто-то выхватывал палочки, и вскоре все стали выбегать наружу. Джордж с Гермионой вышли вместе с остальными.       Снаружи гремели взрывы. А темное небо над Норой окрасилось множеством ярких разноцветных вспышек. — Ну, конечно! — воскликнула Гермиона. — Какая же свадьба без фейерверка!       Джордж широко улыбнулся и крепко сжал ее ладонь.       Вокруг раздавались восхищенные охи и смех. Джордж посмотрел на Перси с Одри, стоявших неподалеку: старший брат широко улыбался, глядя на всполохи фейерверка в небе.       Спустя пару минут все погасло.       А потом небо снова вспыхнуло: на темном фоне вдруг появился Перси. Рядом с ним вспыхнула Одри — такая же разноцветная проекция, она казалась совсем живой. Они улыбалась и держались за руки. Потом Перси обхватил Одри за талию и закружил ее в танце.       Гости смотрели в небо, восхищенно открыв рты. — О боже, — восхищенно прошептала Гермиона рядом с ним. — У тебя получилось! Магическое кино! — Пока только наработки, — ответил ей Джордж. — До магглов мне еще далеко! Но будем работать… — Это потрясающе! — крикнул кто-то рядом с ним и, обернувшись, Джордж увидел смеющуюся Джинни. — Очень круто, Джордж!       Гермиона прильнула к нему, Джордж обнял ее за плечи, и вдвоем они, улыбаясь, смотрели наверх.