Петрикор II: Запах земли после дождя.

Достаю из комода первые попавшиеся спортивные брюки. Они оказались темно-синего цвета. Штанины слегка длинноваты, поэтому я немного подворачиваю их. Выглядываю в окно: в центре двора под дубом стоит гриль, у которого собрались четыре страны, что спасли меня. Пытаюсь заставить себя расслабиться. Я не хочу выходить. Не хочу никого видеть. Не хочу ничего выяснять. Все, что мне нужно: обернуться в мягкое одеяло и никогда не покидать комнату. Возможно, кого-то мягкого и теплого под боком. Безопасного. Тихого.  Трясу головой, сводя наваждение. Не дай бог опять расслаблюсь и поменяюсь с Иваном телами. Мы договорились пока не рассказывать никому о странной проблеме. Нужно сосредоточиться на более важных задачах, а необычные магические штучки подождут. Надеюсь, Керкланд не имеет к этому никакого отношения. Грустным взглядом окидываю комнату, ставшую единственной защитой от внешнего мира, который мне претит, и выхожу. На улице довольно тепло, не смотря на то, что уже середина октября. Воздух приятно пахнет мясом и осенней листвой. Прохладный ветерок забирается под воротник футболки, оставляя на коже мурашки. - Amérique, мы заждались, иди сюда скорее!  Натягиваю улыбку. Каждый шаг дается с огромным трудом, будто ноги налиты свинцом.  - Есть пиво, будешь? - Пруссия смотрит на меня остро, с ехидной улыбкой, он одет в длинные черные шорты и серую толстовку, в его руках две бутылки с незнакомым русским названием.  Молча киваю и протягиваю руку. Мне дают бутылку с уже открытой крышкой. Это оказалось светлое пиво, чуть горьковатое, но весьма недурное на вкус.  - Мясо еще готовиться, но мы пока разожгли костер, будешь с нами жарить маршмеллоу? - Испания смотрит на меня вопросительно, с деревянными шпажками в руках.  - Вы решили меня закормить? - насмешливо спрашиваю, но иду в сторону раскладных стульев у потрескивающего костра, Россия и Франция уже сидели там, готовя десерт.  Увидев меня, Иван миролюбиво улыбнулся и протянул шпажку с подруменившейся зефиркой. - Будешь? - спокойно спрашивает русский, в то время как я чувствую ужасное смущение, будто я совсем мальчишка, и со мной впервые заговорила красивая девочка.  - Угу. - забираю угощение и сажусь на стул рядом с Брагинским. С ним, вообще, спокойно. Защищено. А еще из-за того, что русский довольно крупного телосложения, я могу спрятаться хотя бы от Франции. Теперь у меня в одной руке пиво, в другой зефирка, кстати очень вкусная.  - Ну надо же, какая прелесть,- с сарказмом протягивает Антонио, садясь возле Бонфуа и нанизывая белый квадратик маршмеллоу на шпажку,- А у меня брать отказывался. Похоже ты был прав, Бон. Они идеальная парочка.  - Конечно я прав, я же страна любви.  Внутри обжигает стыдом, и следом пробегается пузырящаяся злость. Интересно, это мои чувства или Ивана? В последнее время у нас будто вся жизнь разделена на двоих. Чем дольше мы вместе, тем больше я пропитываюсь странной способностью, которой ранее обладал только Россия: испытывать чужие эмоция, меняться телами, пытаться быть рядом, чтобы “заботиться” о безопасности. Прямо как… - Фу. Развели сопли. - брезгливо бросает Гилберт, и я впервые испытываю солидарность к нему.  - Не стоит проецировать на нас, свой страх одиночества, милый. - зубасто улыбается Фернандес.  - Я буквально живу с Россией в одном доме.  - Ты знаешь, что я не об этом. - Иди ты, Испания!  - Hé, ça suffit! - вздыхает Франция. - Мы здесь собрались, чтобы разобраться с проблемами, а не создавать новые.  Пруссия раздраженно фыркает, отпивает пиво, а затем садиться на стул. Костер дружелюбно шипит, вторя танцу ветра. - Китай собирается уезжать в Бразилию послезавтра, говорят, там будет проводится собрание. Список стран пока не известен, однако, уверен, Англия приглашен. - серьезным тоном проговорил России, взяв у Испании новую шпажку и маршмеллоу. - Кого-нибудь из вас Китай приглашал на закрытую вечеринку? Меня нет, что в некотором роде даже обидно, учитывая мое тесное сотрудничество с ним.  - Впервые слышу. - угрюмо отвечает Антонио и поворачивается в сторону француза.  - Что? -  фыркает Бонфуа. - Я все это время был с тобой, если бы я получил приглашение, ты бы узнал первым. - Это не все, парни. - наконец решаюсь заговорить, после нового глотка пива. - Я не уверен на сто процентов, но есть вероятность, что Англия изменил ось силы. - Что? - все взгляды устремились на меня. - Когда мы столкнулись с Артуром в рукопашной, он был сильнее, чем я когда-либо его знал. Он не просто мог дать мне отпор, он оттолкнул меня в другой конец комнаты, не прилагая особых усилий.  - Твою мать! - плюется Пруссия и закрывает лицо ладонью. - Это то, чего я, блядь, боялся больше всего!  - Ты уверен, что дело было не в том, что тебя отравили? - спрашивает Россия, сиреневые глаза смотрят с беспокойством. - Не знаю, хотел бы, чтобы причина оказалась в моем ослабевшем физическом состоянии, но учитывая все обстоятельства... Пока мы ждали прибытия остальных у тебя дома, я просерчил все возможное о последних действиях Англии. Он заключил около сотни экономических союзов, и, вероятно, есть тайные военные договоры. Он явно метит в то, чтобы стать новым ядром силы на международной платформе, если уже им не стал.  - Да тут и думать нечего! Керкланд снова решил стать Империей! - раздраженно говорит Гилберт. - Черт! Нужно срочно собирать коалицию, пока мы еще можем хоть как-то ему противостоять.  - У нас из коалиции только мы и остаёмся. Едва ли кто-то из ЕС отважится ввязаться в столь опасное мероприятие, даже если я уговорю Германию проголосовать вместе со мной. - невесело отвечает Франция, кладя руку на предплечье Испании, начав осторожно поглаживать того сквозь рукав легкого свитера.  - Канада на нашей стороне. - тихо добавляю, надеясь, что голос не дрожит от волнения, на автомате поправляю очки. - Я списывался недавно с братом, он хочет участвовать. Я обещал, что мы созвонимся с ним по видеосвязи, когда начнем обсуждать детали плана.  - Мясо может подгореть! - недовольно говорит Испания, отдергивая руку от прикосновений Бонфуа. Он кинул в костер оставшиеся шпажки и пошел в сторону гриля под тихий вздох своего парня.  - Извините за это. - грустно говорит Франциск. - Мы поссорились вчера перед сном. Он все еще пребывает не в лучшем настроении.  - А вот нехуй дружбу на секс менять! - поучительно поднял палец Бальшидт с бутылкой в руке.  - Когда это дружба мешала тебе трахаться? - вдруг переменившись на веселый мальчишеский тон, спросил француз. - Тонио рассказывал, как вы с ним проводили холодные дружеские вечера с пивом и чипсами.  - Не было никаких вечеров! - уши Гилберта порозовели. - Это было всего лишь раз!  - Один раз не пидорас. - что-то по русски хихикнул под нос Иван, привлекая к себе мое внимание. - Ладно, давайте отвлечемся немного от сплетен и интриг, пока наш обед не испортился, а потом продолжим переговоры в моем кабинете. Связь там лучше, и мы сможем сразу позвонить Канаде.  - Пф… - Прусс поднялся на ноги и по дороге к грилю пробурчал что-то на русском. - Чья бы корова мычала.  Брагинский снова ухмыльнулся и пошел за другом. Мы остались с Францией один на один у костра.  - Давно не виделись. - спустя казалось бы вечность произносит Бонфуа, наблюдающий за языками пламени.  - Да. - соглашаюсь, ощущая как внутри разрушаются миры. - Из-за чего с Испанией поссорились? На губах француза появляется слабая улыбка. - Из-за ерунды на самом деле. Просто Тонио ужасно вспыльчивый. Мне пришлось сегодня утром гулять по округе, кормить белок, чтобы не нарваться на очередной скандал.  Мысленно закатываю глаза. Это не было ответом на вопрос.  - С Англией у вас было также? Ты прятался, когда он был не в духе, и ждал затишья?  Бонфуа изящно положил подбородок на тыльную ладонь и со смешинкой во взгляде посмотрел мне прямо в глаза.  - С Артуром приходилось быть гораздо более изобретательным. Он слишком быстро понимал, как работают мои стратегии. Удивительный талант.  - Талантом ты называешься его зверский садизм или может холодную психопатичную расчетливость?  - Мой дорогой, если ты страна, то эти качества скорее комплимент, однако…хочешь верь, хочешь нет, Англия не настолько бесчеловечен, как может показаться на первый взгляд, хотя жажда все контролировать иногда застилает ему глаза.  - Скажи, он с тобой тоже был таким?  - Каким?  - Он бил тебя? Запирал в доме? Устраивал эти бешеные качели, где он сначала любит тебя, а потом считает тебя грязью под ногтями?  - Ох, дорогой… - Франция отводит взгляд. - Отвечая на твой вопрос, нет. Мы вполне успешно балансировали между соперничеством и личными отношениями. Не буду идеализировать, мы пытались несколько раз серьезно навредить друг другу, но у нас ничего не вышло…И мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через подобное.  - Почему он был так жесток со мной? Он злился из-за войны на революцию? Или вымещал на мне обиду из-за вашего расставания? Я был слишком удобной мишенью в отличие от тебя?  - Малыш, не думай, пожалуйста, что дело в тебе. Ты никогда не заслуживал ничего, кроме любви.  - Тогда почему?  - Тебе лучше спросить об этом самого Артура. Я вряд ли смогу дать тебе ответ. - К черту, я даже в его сторону смотреть не хочу, не то что говорить. Пошел он к дьяволу!  - Вот так, Америка. - Франциск встал со своего места и начал гладить меня по голове, будто я чертова псина. - Я рад тому, как сильно ты переменился с нашей последней встречи. Ты, наконец, перестал оправдывать Англию, цепляясь за старую нездоровую привязанность. Ты имеешь полное право злиться.  - И на тебя тоже? - хмуро смотрю на него исподлобья, грубо схватив за запястье руки, которой он гладил меня по голове. На лице напротив пробежала тень. Бонфуа выглядит растерянным, даже несколько напуганным.  - Que veux-tu dire? - глаза цвета сапфира смотрят внимательно, пронзительно, он ищет что-то в моем лице. Чистый холод и сосредоточенность. Плечи напряжены, будто он готовиться к атаке.  Вот оно, - проносится в моей голове пока я завороженно наблюдаю за изменениями страны, которую я несколько столетий считал близким другом, но никогда не знал близко, - Вот настоящее лицо Франциска.  - В тот вечер, когда я был уязвим и ждал помощи, ты поцеловал меня против моей воли, будто это какая-то шутка. - внутри разгорается странный азарт, из-за возможности подобраться ближе к истине. - Сразу после слов о том, что Артур не имел права поступать со мной как говнюк. Может, у вас обоих гораздо больше общего, чем ты всем внушаешь?  Бонфуа продолжал внимательно смотреть на меня, однако его уголки его губ приподнялись в маленькую улыбку.  - Ты забавный. Я бы даже поболтал с тобой подольше, но, к сожалению нам нужно идти, Альфи. Нам ведь нужно поймать большого и страшного Англию, верно? - не разрывая контакта глаз, он вырывает запястье из моей хватки и лишь потом отворачивается, устремляясь к собравшейся компании возле гриля.  Черт…Выкидываю бутылку с пивом за сидение и следую за французом. Я был прав, когда не хотел выходить из комнаты.  *** Неторопливый обед во дворе, казалось, тянулся вечность. Бонфуа лишь иногда вставлял легкомысленные шутки, пытаясь разбавить воцарившееся неловкое молчание, и колко поглядывал на меня. Я же старался держаться поближе к России, впитывая его безмятежное спокойствие, потому что у самого внутри бушевал вулкан ненависти. Когда Иван подал голос, чтобы пригласить всех в кабинет, я испытал облегчение. Комната оказалась довольно просторной с письменным столом, компьютером, книжными шкафами, огромной картой на всю стену…На кофейном столике стоял очаровательный канделябр с оранжевыми свечами. - Здесь связь ловит лучше всего, мы можем позвонить Канаде с компьютера или… - Нет нужды - нетерпеливо говорю вытаскивая телефон, который мне одолжил Иван после того, как я разбил собственный в музее, и включаю звонок в фэйстайме. Мэтью отвечает практически мгновенно, он всегда быстро отвечает на звонки и сообщения в отличие от меня. - Привет, Ал. - мягко улыбается Мэтти, поправляя очки на переносице.  - Привет, бро. - говорю с легким волнением. - Ты хотел поучаствовать в обсуждении методов оппозиции Англии. Так вот, мы узнали, что через пять дней планируется саммит в Бразилии. У нас есть заявление.  Я поменял камеру с фронтальной на основную, направляя ее на Францию, на которого Пруссия уже нацелил дуло пистолета. Россия с Испанией встали за моей спиной. Бонфуа хоть и поднял руки в сдающемся жесте, не выражал и толики испуга.  - Ал, Франция с вами? Что происходит? - доносится из динамика телефона, в правом нижнем углу в квадратике лицо брата выглядит крайне обеспокоенным.  - Мэтти, я бы попросил тебя передать это послание Англии, но в этом даже нет необходимости, тебя ведь прослушивают, возможно Артур делает это даже сейчас. Так что я обращаюсь к тебе, грязный британский ублюдок, мы захватили члена вашего союза и требуем отменить собрание в Бразилии. В конце концов, тяжело проводить первый митинг без одного из ведущих, правда, Франциск?  Бонфуа повернул лицо в камеру, улыбаясь и щуря глаза.  - Кажется меня раскрыли, Матье, интересно, как так вышло? - промурлыкал француз, в его бархатном голосе отчетливо слышалась угроза. - Заткнись! - нервно срываюсь в беспокойстве о брате. - Если вы хоть что-нибудь сделаете с Канадой, я придушу тебя собственными руками!  - Несправедливо получается, - весело произносит Франциск. - Ты можешь угрожать мне, но нам нельзя угрожать твоему брату?  Вдруг раздался выстрел. Я вздрогнул, пытаясь понять, что случилось. Бонфуа все еще стоял целым и невредимым, однако, теперь его внимание было снова направлено на Пруссию.  - Шутки кончились, Бон. - серьезным тоном говорит Байльшмидт, делая шаг навстречу к французу и крепко держа в руках пистолет. - Мы требуем отменить саммит и предлагаем обмен пленными. Мы отдадим Францию в обмен на Канаду в понедельник, в Москве в 7 утра.  - Какой ненасытный. - комментирует Бонфуа, но стоит смирно, продолжая смотреть на прусса.  Я снова переключаю камеру, чтобы Мэтти, который стал выглядеть бледнее призрака, смог увидеть мое лицо. - Братишка, я обещаю, мы вытащим тебя.  - Это мило, конечно, но зря вы все это затеяли. - грустно говорит Канада, снимая очки и утирая слезы в уголках глаз. -  Я же предупреждал держаться подальше от Франции, Гил.  - Не переживай, заяц. - громко отвечает Пруссия. - Мы обо всем позаботится. Ты будешь в безопасности. - Я боюсь не за себя… - вдруг звонок обрывается.  - Что за? - рассеянно смотрю на экран и снова набираю брату. Однако, мне высвечивается, что связь слишком слабая. Смотрю на значек вайфая и его нет. Но что еще страннее, я не вижу сотовой связи, хотя в телефоне находится Что за хрень?  - Что происходит? - взволнованно спрашивает Брагинский. - Пропала связь. Абсолютно. - говорю, начиная снова злиться. - Что происходит, Франция?  - Мне почем знать? Я вообще-то был занят тем, что вы пытались меня убить.  - Не стоит говорить об этом в прошедшем времени, ты все еще у меня на мушке.  В голове судорожно проносятся мысли. Когда нас могли успеть атаковать? Во время звонка? Неужели команда Керкланда настолько хороша? - Отменяем панику. - спокойно, но твердо говорит русский, кладя большую тяжелую ладонь на мое плечо. - Гил, отведи Франциска в подвал. Пускай сидит и думает над своим плохим поведением, а мы пока выясним проблему со связью. - Слышал, красавчик, - скалится Байльшмидт, упираясь пистолетом в висок француза и схватив того за холку.  - Пошли в твои новые покои.  Бонфуа неопределенно хмыкает и послушно идет, подчиняясь направлению прусса. Проходя мимо меня, он подмигивает, будто бы приглашает в игру, известную лишь ему одному.