leon s. kennedy x reader masterlist

Быть невысокой не так уж и плохо. Порой у низкого роста есть свои преимущества. К примеру, тебе помогают незнакомцы в супермаркете. С умилёнными улыбками и щемящими сердцами смотрят, как ты пытаешься достать коробку с фруктовыми колечками с самой высокой полки (а еще последнюю пачку зефира).  Стоит только до боли вытянуть лодыжки и пальцы и жалобно простонать для пущего эффекта, и на выручку тут же приходит какой-нибудь рослый джентльмен.  Во время пробежки не приходится наклоняться под низко свисающими ветками в парке. А в лимбо тебе не нужно стараться так же усердно, как твоим коллегам-дылдам, чтобы не получить планкой по лицу.  К тому же невысокий рост играет на руку, если надо увернуться от бензопил и клинков на миссиях. Не лишней бывает и твоя обезьянья ловкость, но тебе нет необходимости приседать, чтобы сберечь голову на плечах. Достаточно лишь слегка наклониться.  Правда дома приходится залезать на столешницы, чтобы дотянуться до солонок. Без табуретки не достать тарелок из шкафчиков. А ещё, возможно, надо как следует постараться, чтобы допрыгнуть до турника на заднем дворе. Но самый большой плюс низкого роста – это, ну…  Доступ к лучшему ракурсу в здании.  И ракурс этот – охренительная грудь Леона С. Кеннеди.  Боковым зрением ты улавливаешь, как она дёргается, пока он достаёт кружку для кофе из верхнего шкафчика. Не облегчает жизнь и портупея на плечах, идеально обхватывающая его грудь. И конечно же зауженная рубашка подчеркивает его богоподобные грудные мышцы.  Бесспорно, можно было пялиться не так явно – ты чуть не обожглась горячим кофе, заглядевшись на соски Леона, затвердевшие от холодного воздуха кондиционера. Но он весь такой тёплый и мощный. От него пахнет оружейным маслом и кашемиром. На подбородке виднеется щетина, а из-под рубашки проглядывают загоревшие ключицы, так что...  Приходится как следует постараться, чтобы не прикусить губу. Благо, в комнате отдыха больше никого нет. Стыдно рассматривать своего начальника, как кусок первоклассного мяса.  Кадык Леона дёргается, из-за чего ты непроизвольно сглатываешь. Даже не замечаешь, когда успеваешь затаить дыхание, слушая лишь статичный шум в собственных ушах. В реальность тебя возвращает громкий щелчок кухонного шкафчика. И ты чуть не подскакиваешь на месте, словно ребёнок, которого подловили, пока тот рылся в вазе с конфетами.  Раздаётся его смех – услада для твоих ушей. Отзывается мурашками по всему телу. Щекочет голову. Щёки окутывает жар.  — По-моему, у тебя что-то отвалилось, — проговаривает Леон тебе на ухо. Стоит неимоверно близко: когда он забирает кофе из твоих дрожащих пальцев, от него исходит тепло, окутывающее твои руки.  — Ч-что у меня отвалилось? — запинаешься ты, наивно осматривая пол. Взгляд останавливается на груди Леона, когда с его губ срывается очередной смешок. Твой подбородок обхватывают огрубевшие пальцы, заставляя поднять голову. Глаза его ехидно блестят, переливаясь подобно морскому стеклу. — Челюсть, дорогая, — напевает он с таким видом, будто делит с тобой какой-то грязный секрет.  Ты смотришь на морщинки вокруг его глаз, пока он не отстраняется. Тебе не хватает исходящего от него тепла. Слова застревают в горле. Ты жалобно смотришь, как он неторопливо шагает к выходу из комнаты отдыха, положив руку в карман.  Прежде чем пересечь порог, Леон бросает через плечо: — Сначала пригласи меня на ужин, а потом уже пялься.  Ты выпаливаешь, не подумав, тепля надежду:  — К-куда бы ты хотел пойти?  Срабатывает: он замирает на полпути. Вновь поворачивается в твою сторону, и от его ухмылки у тебя перехватывает дыхание.  Не успеваешь ты осознать происходящее, как он приближается к тебе, бесшумно, подобно коту. Ставит свою чашку на стол, обдаёт тебя жаром. Спиной ты упираешься в стену – ты даже не представляла, что стояла к ней впритык. Дрожишь, когда он заправляет выбившуюся прядь тебе за ухо и упирается мускулистыми руками по обе стороны от твоей головы.  Ты вся сжимаешься под натиском его силы. Вздрагиваешь, когда он, наклонившись, касается твоей щеки, и шепчет тебе на ухо непристойности. Колени подгибаются, а глаза закрываются от абсурдности ситуации. От похабных обещаний, нашёптываемых тебе в кожу и заставляющих тебя водить языком по собственному рту.  Расправившись с тобой, Леон самодовольно уходит, а ты так остаёшься размякшей.  — Значит, ужин в семь? — усмехаешься ты ему вслед, борясь с бешеным биением собственно сердца.