Жить после

      В кафетерии на удивление пусто. Никто ни на секунду не обращает внимание на столик в самом дальнем углу помещения, и Горо несказанно этому рад. Есть только он, ароматный латте с корицей, монотонное стучание дождя по крыше и стопка учебников. Он всегда держится особняком. Конечно, у него есть хорошие знакомые в стенах университета, но никому из них он никогда не сможет довериться. За свой неполный 21 год юноша понял одну очень важную вещь — людям ни за что нельзя доверять.       Люди лгут и причиняют боль.       Горо привык бежать. От собственных чувств и эмоций, от призраков прошлого, одним словом — от самого себя. А еще от людей. Самых разных. Все, что их объединяет — отвратительная жестокость и полное отсутствие сострадания.       Горо помнит каждое слово, сказанное в свой адрес. Каждый замах, каждый удар, каждый болезненный вскрик. Помнит холод лезвия и животный ужас. Когда-то яркие бирюзовые глаза теперь стали совсем блеклыми, и неясно, от чего. Наверное, это не имеет смысла.       Возвращаясь в общежитие, юноша надеется, что в комнате никого не будет. Нет, он вовсе не относится плохо к своему соседу. Просто иногда он бывает чересчур навязчивым, и это пугает. Хэйдзо вовсе не плохой, но порой складывается впечатление, будто он совсем не знает о существовании личных границ. Или знает, но игнорирует их существование. Как бы то ни было, хочется верить в то, что его нет или он уже спит. В конце концов, сегодня пятница, и время близится к полуночи. Наивно. но все же.       Открыв дверь, Горо видит на коврике чужую пару обуви, а затем свет из приоткрытой двери спальни и устало хмурится. На мгновение он задумывается о том, чтобы уйти куда-нибудь, но слишком хочет спать. Поэтому осталось надеяться, что его оставят в покое. — Что-то ты поздно сегодня. — Тебя волнует? — равнодушно отвечает Горо, скидывая сумку куда- то в сторону и стягивая толстовку. — Почему нет? — Хэйдзо слегка выгибает бровь, — почему ты так ко мне относишься? Вопрос остался без ответа. Между ними нет никакой вражды, но по какой-то причине, известной лишь одному Богу, дружеских отношений так же не сложилось. Сиканоин — парень далеко не глупый и очень неравнодушный к чужим проблемам. Он видит, что с Горо что-то не так. Видит, как тот шарахается от любого резкого звука или неловкого движения. И порой кажется, что замечает это только он один. Хочет помочь, но Горо выстроил четкие границы, пересечь которые возможности пока не представилось. И кто знает, представится ли вообще. Через пару минут повисла гробовая тишина. Тяжело вздохнув, Хэйдзо погасил свет в комнате, оставив гореть лишь небольшой светильник на письменном столе. Взобравшись на широкий подоконник, он перевел взгляд на мирно спящего соседа. Он всегда засыпает слишком быстро и приходит очень поздно, выловить его в университете практически невозможно. Наверное, давно пора перестать зацикливаться на этом и оставить человека в покое, но сознание подсказывает, что сдаваться рано. Сколько же загадок хранит в себе этот холодный, замкнутый паренек? Что такого должно было случиться, чтобы человек настолько не доверял людям? Или дело в самом Сиканоине?

***

      Бежать приходилось быстро. Ни на секунду не останавливаясь и не оборачиваясь. Ни при каких обстоятельствах. Бежать, пока не окажешься там, где тебе точно ничего не грозит. Потому что когда выбор стоял: подчиниться или сломаться, Горо каждый раз уверял себя в том, что сможет собрать седя заново, сохранив при этом честь и достоинство. Каждый раз позволял издеваться, понимая, что если попытается дать отпор — сильно пожалеет. Он больше никому никогда не доверится. Доверие — вещь хрупкая, словно фамильный фарфор. Он почти никогда не плачет, эту привычку выбили еще в детстве. Слезы — это проявление слабости. Слабым быть нельзя.       Горо боится высоты. Боится пауков, насекомых, грызунов и прочую мерзость. Боится громких звуков. До ужаса боится темноты. Только никто никогда об этом не узнает. Страхи — такое же проявление слабости. Он должен быть сильным.       Сильные люди могут сказать «нет».       Матери не стало, когда ему было пятнадцать. Она была тяжело больна. Врачи прогнозировали не больше двух лет, но скончалась женщина гораздо раньше. Тела матери Горо не видел, и попрощаться не успел. Ему сказали, что случился приступ. Было ли так на самом деле, или причина крылась в чем-то другом, юноша теперь не узнает никогда. Отец погиб три года назад в автокатастрофе. Горо родился и вырос во Франции, хотя оба родителя — чистокровные японцы. Отец владел крупной корпорацией. Всегда отличался особой жестокостью и холодностью. Был помешан на отличной учебе, прилежном поведении и бесприкословном подчинении сына. Ребенку запрещалось заводить друзей, играть со сверстниками на улице. Единственным развлечением в доме была огромная библиотека. Методы воспитания у отца были своеобразные, он не стеснялся в выражениях, а рука у него была тяжелая. Под рукой у мужчины всегда было что-то, чем можно было ударить. Кроме того, он любил выпить, и хоть происходило это крайне редко, в такие моменты ему на глаза лучше не попадаться.       Горо часто задавался вопросом, как эти двое вообще сошлись. Юкичи почти никогда не улыбался, улыбка его была жутко фальшивой, скорее отталкивающей, нежели распологающей к себе. Он был сдержанным с гостями и семьей, строгим к персоналу. Никакой любви, заботы, ласки, от него, ясное дело, ждать не следовало. Интересно, он хоть когда-нибудь любил? Лелия была его полной противоположностью. Частенько она громко и заразительно смеялась, казалось, рассмешить ее могла любая мелочь, но только не при муже. Она любила людей, любила природу, она была живой. Но даже она не была способна противостоять тем методам воспитания, которых придерживался Юкичи. То ли сама его побаивалась, то ли отец совсем не считался с ее мнением. Скорее, оба варианта. Но это не мешало им проводить долгие часы в саду, пока никто не видит. Для Горо мать была единственной опорой и защитой. Только с ней мальчик мог поделиться своими мыслями, идеями, страхами и переживаниями. Ее смерть стала для юноши самым тяжелым ударом. Дом будто умер вместе с ней. В тот год закончилось детство, если его вообще можно было так назвать. И дело даже не в возрасте. У него никогда не было друзей. Для сверстников он был закрытым, загнанным в угол ботаником, которого бить нельзя только потому, что его отец каждый год жертвовал круглую сумму на нужды школы. Горо не имел права распоряжаться своей судьбой, он был наследником фирмы отца, не больше. А о влюбленности и отношениях даже речи идти не могло. Да и кому он был нужен.        А потом в нем что-то сломалось. Он сбежал. Забрал свои документы, довольно крупные сбережения, некоторые вещи и сбежал, стоило дому погрузиться в сон. Возможно его и искали, но к тому моменту Горо уже пересек границу, а старая SIM-карта покоилась в мусорном баке. Он соберет себя заново. Отпустит прошлое. Отец учил его лгать. Учил не доверять чужим. «Никогда не знаешь, чего ожидать от других. Разве ты можешь быть действительно кому-то интересен?» — эхом отдавались слова отца. Он солгал. Солгал о результатах экзаменов, о выборе университета. Нет, безусловно, он сдал все на высший балл. Только вот поступил далеко не на экономический. И уж точно не во Франции. Но это так, мелочи. «Клиническая психология» — так называется факультет, который раньше казался несбыточной мечтой.       Смотри, отец. Ты больше не имеешь надо мной власти. Я сумел стать сильным. Он бежал от отца, от своего прошлого, от места, где точно никогда не стал бы счастливым. Теперь он, кажется, сможет вдохнуть полной грудью.       Но мир жесток.

***

Сильным Горо никогда не был. А если и был, то негуманные методы воспитания отца пресекали любые попытки эту черту характера проявить. С ним никто не дружил. Но теперь появилась возможность все исправить. Он сможет завести друзей, он теперь может делать вообще все, что вздумается. Он начнет все с чистого листа. Но кто знает, обернется ли его открытость против него самого.

Да

Самолёт приземлился в аэропорту Японии. На улице жарко. В здании играет тихая, приятная мелодия. Холл наполнен голосами, тихими и звонкими, смешивающимися в сплошную кашу из-за многообразия языков. Хотя краем уха все же вышло выцепить пару фраз на китайском и японском. Горо знает четыре языка, включая японский и французский. Отец так же настоял на изучении китайского и английского для переговоров с иностранными бизнес-партнерами. Как жаль, что теперь это не понадобится.

Здравствуй, Токио.

Здравствуй, новое Я.