Звёзды сегодня выглядят иначе

В полумраке лестничного проёма проглядывались листовки с новыми лицами. Будучи частым посетителем этого ночного клуба, Синдбад практически сразу мог различить среди цветных плакатов те, что приклеили совсем недавно. Появление новых музыкальных групп являлось для него привычным делом: желающих стать восходящими звёздами индустрии всегда много, и получение разрешения на выступление на сцене клуба и расклеивание листовок были в числе самых простых дел. Гораздо сложнее пробиться дальше зала на двадцать зрителей, и на этом этапе отсеивалось большинство новичков. Участники теряли мотивацию, ожидания не оправдывались, и после этого поверх твоей листовки уже клеили фотографии других групп. Впрочем, в планы Синдбада это никак не входило. Он уже и сам не помнил, когда загорелся мечтой собрать собственную группу. Казалось, будто это желание преследовало его всю жизнь, будто это и есть цель его существования. Природа одарила его вокальными способностями и огромным стремлением, и путь музыки стал для него судьбоносным. В родном городке Синдбад пробовал себя во многом: участвовал в школьных постановках, засиживался допоздна в караоке, беззаботно проводил время с любителями поиграть на инструментах, да и просто пел на улицах, не замечая оглядывающихся прохожих. Но эта сцена всегда казалась ему малой, и с намерением найти нечто большее он решил поступать в университет в оживлённом мегаполисе. Возможностей появилось гораздо больше, но Синдбада не устраивало вступление в любую попавшуюся группу с надеждой, что ему повезёт наткнуться на нужных людей. Решение искать кандидатов по-отдельности устоялось без каких-либо размышлений, и с этим он стал погружаться в музыкальные круги. Парагон – ночной клуб, о котором рассказал один из знакомых – стал излюбленным местом парня. Сам по себе он не пользовался огромной популярностью, однако любопытство вызывала небольшая оборудованная сцена, которая являлась прибежищем почти всех новичков. Посчитав эти условия поиска идеальными, Синдбад стал частенько проводить здесь вечера, отмечая себе полезные вещи для создания будущей группы. Однако он не учёл одного: довольно смелым решением оказалось набирать участников уже из сформированных групп. Разумеется, никто не станет приходить в одиночку, но это было лишь небольшим ответвлением от плана. Где-то глубоко в душе Синдбад чувствовал, что поступает правильно, а следовать зову сердца – его главное жизненное кредо. Потягивая коктейль в одном из дальних уголков Парагона, он с интересом поглядывал на сцену. Прошлая группа уже закончила выступать, и после них совершенно не осталось послевкусия. Синдбад воспринимал музыку с особым вниманием, и безошибочно мог понять, были ли вложены в песню чувства. И чем больше времени он проводил в клубе, тем сильнее убеждался в том, что многие воспринимают группу лишь как временное развлечение или путь лёгкой популярности. Творчество бесполезно, если за ним не стоит никаких эмоций, но в нём не угасала вера в то, что однажды перед его глазами появятся люди со схожим мышлением. Незнакомые ребята на сцене постепенно готовились к своей очереди. Пока те подключали и настраивали инструменты, Синдбад отметил, что у одного из парней при себе была собственная гитара. В целом ничего необычного в этом не было: многие приносили сюда свои инструменты, с которыми давно имели дело, однако эта настолько органично смотрелась вместе с гитаристом, что казалась полным продолжением его рук. В голову невольно закралась мысль о том, что, возможно, инструмент не был куплен в готовом виде, а тщательно собирался из комплектующих, чтобы полностью соответствовать запросам владельца. Синдбаду это показалось весьма интересным. Должно быть, паренёк считал музыку в жизни гораздо большим, чем обычным хобби. Выступление начиналось с минуты на минуту, и Синдбад ждал его с неким предвкушением. Уже некоторое время он не испытывал чувства, будто вот-вот произойдёт что-то значимое, и от этого ожидания лишь усиливались. Наконец свет слегка погас. Зазвучала музыка, и стало окончательно ясно, что не давало ему покоя. Ребята исполняли спокойную мелодию, незамысловатая лирика добавляла ей некой меланхоличности, но внимание приковал всё тот же гитарист. Ещё до этого Синдбад заметил в нём отстранённость от коллектива, и поначалу списал это на то, что тот присоединился в группе совсем недавно и не успел освоиться. Однако сцена говорила другое: он был не на своём месте. Игра могла многое рассказать Синдбаду об исполнителе. Для обычного слушателя эта песня звучала совершенно обычно, но он не мог перестать слышать одну из гитарных партий. Эта мелодия хотела быть большим, пыталась вырваться из оков, чтобы пробуждать совершенно новые чувства. Он определённо занимался аранжировкой отдельно, и она не пришлась по вкусу остальным, но отказываться от своего он не собирался. Его самолюбие уязвили, и, включая в партию части своей работы, он выражал протест. Будучи в слабой позиции, он не мог играть в гармонии с остальными. Он не мог понять других, от чего затруднялся понять себя. Талантливый, но чересчур самовольный – Синдбад видел в нём идеального для себя гитариста. Он был обязан его заполучить, даже если потребуется силой вывести из нынешней группы. Впрочем, с этим вряд ли возникнут проблемы, ведь паренька в ней ничего не держало. По окончании выступления он закинул кожанку на плечо и направился к выходу из клуба. На сцене больше никто не представлял для него интереса, и эффективнее всего было подождать незнакомца на улице. На удивление, долго стоять Синдбаду не пришлось: пока он наслаждался вечерней прохладой, кто-то неприятно задел его плечом. Этим кем-то, к приятному совпадению, оказался беловолосый гитарист. — Довольно грубо так толкать людей, не находишь? — отметил Синдбад без капли обиды. — Прости, — коротко бросил в ответ гитарист, а затем пробормотал себе под нос: — Нечего вход загораживать, придурок. Не оглядываясь, он в спешке зашагал в сторону остановки. Судя по голосу, он явно был недоволен, и Синдбад окончательно убедился в правильности своих суждений. Раз он чуть ли не выбежал из клуба без согруппников, сейчас выпал идеальный шанс переманить его на свою сторону. — Подожди, есть минутка? У меня для тебя предложение. — Нет. Несмотря на ответ, он уже обогнал паренька и отрезал ему путь. Тот попытался его обойти, но Синдбад лишь больше путался под ногами и загораживал дорогу. — Ты собираешься меня пропускать!? — Нет, — на лице Синдбада появилась лёгкая улыбка, которая, казалось, ещё сильнее вывела гитариста из себя. — Бл... Чёрт. Ладно, говори. Хуже день уже не станет. — В общем, меня Синдбад зовут. Я собираю группу, ты мне приглянулся как гитарист, так что хочу, чтобы ты вступил ко мне. Несколько секунд между двумя висело молчание. Синдбад терпеливо ждал ответа, пока незнакомец смотрел на него с недоумением. После он резко переменился в лице и нервно дёрнул глазом. — Ну что? — Это всё? И ради этого ты меня остановил? Синдбад призадумался и почесал затылок: — А нужно что-то ещё? Хотя ты прав. Сам представился, а у тебя имя спросить забыл. — Неужели? Ты совсем идиот? Нет, забудь этот вопрос. Очевидно, так хорошо притворяться ты бы не смог. Окончательно растеряв терпение, гитарист шагнул вперёд и напористо оттолкнул Синдбада в сторону, а затем поспешил от него подальше. — Стой! Да подожди ты! Мне правда понравилась твоя игра! — он в быстром темпе последовал за ним, но парень резко развернулся и пристально взглянул прямо в глаза Синдбаду. Всем видом он выражал злость, а одна из рук потянулась в сторону чехла с инструментом. — Ещё раз вякнешь, и я не побоюсь её достать. Здесь темно и нет свидетелей, а валяться в подворотне с разбитой башкой неприятно, согласись? Синдбад не боялся угроз в свой адрес, но всё с той же улыбкой приподнял руки перед грудью и сделал пару шагов назад. Гитарист раздражённо цыкнул и через минуту окончательно исчез из виду, однако окончательно расставаться с ним вовсе не хотелось. Неизвестно, когда они смогут поговорить ещё раз, но Синдбад готов был сделать всё, чтобы эта возможность выпала поскорее. В конце концов, кто он такой, чтобы сдаваться после одной неудачной попытки? Этот гитарист во что бы то ни стало будет играть у него в группе. Так ему говорила судьба.

—☆—

Войдя в квартиру, он скинул обувь, снял чехол с гитарой, небрежно сбросив его куда-то в угол, и завалился на кровать. Джафар редко позволял себе лежать на ней в уличной одежде, но сейчас это не сильно его беспокоило. Этот день изрядно помотал, и дело было не только в выступлении. За раз на парня навалилось неприятное множество вещей, с которыми он не успевал справляться, и из-за этого в голове творилось невесть что. Хотелось просто лежать, позволить кровати с головой утащить себя в зыбучую негу, где нет места лишним мыслям и происшествиям. Виви сидела в дверном проёме и не смела заходить в комнату, лишь пристально наблюдала за хозяином и медленно виляла хвостом из стороны в сторону. Должно быть, её испугал шум, с каким гитара прилетела в угол. Не забыть бы потом извиниться перед ней, ведь кошка не имела к ситуации и плохому настроению никакого отношения. Этим вечером из группы его всё же выгнали. Не нужно было даже читать сообщение, уведомление которого он увидел по дороге домой, чтобы понять, что на следующей неделе на репетиции его никто не ждёт. Джафара отчасти не удивляло случившееся, ведь подобные скандалы рано или поздно случались в каждой группе, в которую он решал вступить. Эта была, кажется, пятой. Такими темпами он скоро будет праздновать своеобразный юбилей, что одновременно забавляло и неприятно сдавливало грудь. Он отдавал себе отчёт в том, что обладал не самым приятным, вспыльчивым характером, хоть и не совсем скверным. По крайней мере, люди спокойно общались с ним без близкого знакомства. Однако в более тесном коллективе невозможно вечно оставаться на расстоянии, и рано или поздно согруппникам приходилось узнавать его лучше. И чем дальше заходило такое знакомство, тем очевиднее становился тот факт, что пути ребят кардинально отличаются. То же самое произошло в очередной группе и этим вечером, теперь уже бывшей. Джафар начал играть по совершенно случайному стечению обстоятельств. Будучи прилежным учеником, с детства он вкладывал всего себя в учёбу, не оставляя времени на любые развлечения, какие предпочитали мальчишки его возраста. Тогда родители решили с одной стороны похвалить сына за усердную работу, а с другой дать ему возможность заниматься чем-то другим ради удовольствия. Так в доме появилась его первая гитара. Попробовав пару раз, Джафар, сам того не заметив, с искренним любопытством углубился в музыку, с которой до сих пор не мог расстаться. Во время обучения он попробовал вступить в музыкальный клуб, но он не принёс мальчику того, что он ожидал. Слишком уж несерьёзно там относились к его новому увлечению. Самостоятельное обучение хоть и доставляло трудностей, но вместе с этим приносило удовлетворение от совершенствования навыков. Джафар учился настраивать инструмент и осваивал простые мелодии, а затем пробовал играть первые песни. Прогресс не заставил себя долго ждать, словно гитара всегда была его настоящим призванием. Шли годы, и вместо простого хобби она превратилась в важную часть жизни. Джафар стал учиться с большим упорством, но только ради того, чтобы у него оставалось больше времени на ежедневную практику, без которой он теперь не представлял себя. Постепенно в нём росли и амбиции. Вместо просиживания дней с гитарой дома ему захотелось стать настоящим исполнителем, вступить хоть в какую-то группу и совершенствоваться дальше. В старших классах нашлись такие же энтузиасты, как он, и вскоре Джафар оказался в первом музыкальном коллективе. Не поворачивался язык назвать эту кучку школьников группой, ведь на трёх человек у них не было ни хороших инструментов, ни названия, ни средних навыков, даже музыку никто не умел сочинять. Но, несмотря на это, своеобразные репетиции с единомышленниками в какой-то степени приносили Джафару удовольствие. Вскоре это чувство сменилось непониманием. Каждый из них хотел достичь высот в музыке, но создавалось ощущение, что работал ради этого только Джафар. Параллельно с практикой он стал учиться писать песни. Неумело, да и слов к лирике он не мог сложить, однако он понимал, что кроме него заниматься этим никто не станет. Громкие слова о становлении знаменитостями оканчивались пустой болтовнёй на репетициях, а удовольствие приносили даже пара правильно сыгранных аккордов. Такое отношение не привело бы ни к чему существенному. Джафар пытался поговорить с ребятами и заставить их быть серьёзнее, но они искренне не понимали, куда так спешить. Для них главным в процессе было получать удовольствие, но его мало волновало веселье. Он искал способы стать лучше, и это место не давало ему желаемого. В один день он окончательно разочаровался и ушёл из коллектива по собственной инициативе, однако написание музыки забрасывать не стал. С того момента что-то изменилось. Гитара продолжала приносить удовлетворение, но тренировки, казалось, наоборот, никуда не приводили. Одновременно с этим Джафар искал новую группу, что привело его в малоизвестный клуб, где выступали такие же новички, как он. Как-то к нему обратился лидер одной из групп с просьбой заменить гитариста, и Джафар без колебаний согласился. Навыков хватило, чтобы быстро освоиться, и вот он уже впервые стоял на сцене. Непередаваемая смесь предвкушения и гордости заполнила сердце, и хоть выступал он в полупустом зале с чужой песней, за последнее время это было настоящим шагом вперёд. Мимолётное разочарование в своих навыках сменилось искренним стремлением к новому. Ребята из группы оценили его игру и предложили в случае чего играть на замене их основного гитариста, а также обещали поспрашивать знакомых в клубе, могут ли они взять Джафара в качестве полноценного участника. Всё складывалось неожиданно хорошо, и за короткое время он успел ещё несколько раз сыграть на сцене. В эти дни он посещал репетиции, как и остальные члены группы, где смог подхватить для себя парочку полезных вещей. Он старался прислушиваться к старшим в музыкальной сфере, но на душе что-то не давало покоя. Он продолжал практиковаться и играть, но ощущение прогресса стремительно его покидало. Джафару казалось, что в более профессиональной группе он быстро отточит навыки и выйдет на новый для себя уровень, но никто не разделял его рвения. Да, ребята оказались куда серьёзнее, но этого не хватало. Зрителей на выступлениях не прибавлялось, но никаких ответных действий не предпринималось, словно всех устраивало текущее положение дел. Джафар подумал, что вместо каверов можно предложить сыграть песню собственного сочинения, но композиторством никто в группе не владел, а в своих работах он не был окончательно уверен. Ситуация начинала повторяться. В какой-то момент Джафар не выдержал и вспылил. Беспечная обстановка крайне нервировала. Какой смысл создавать группу и набирать в неё участников, когда нет никаких планов и целей, а каждая репетиция вновь заканчивается оживлённой болтовнёй об отстранённых вещах и предложениями выбраться куда-то на выходные. Пусто и глупо, ничего больше. — А кто дал тебе право распоряжаться нашим временем? Или что, стал получше играть и уже командуешь? Естественно, всё закончилось спором. Не в пользу Джафара, так как он оказался в меньшинстве. Не удивительно, ведь в группе он лишь на замене, пока не вернётся прошлый гитарист, и в коллективе он оставался чужим. Никто не должен был соглашаться с его точкой зрения, да и поразмышляв о случившемся Джафар понял, что сорвался зря. Удручала даже не сама ссора, а то, что он вновь не нашёл того, что хотел. Вскоре под удобным предлогом с группой пришлось попрощаться, так как в замене ребята больше не нуждались. Дальше всё шло по одному сценарию: если Джафару удавалось найти группу и вступить в неё, он не продерживался в ней долго, а когда свободных мест не оказывалось, то посвящал всего себя тренировкам дома. Он не мог в полной мере оценить свои навыки, поэтому судил о себе по отзывам других участников групп и реакции публики. Однако большую часть времени он оставался один, а для более умелых групп ему попросту не хватало навыков, которые нельзя получить, играя в одиночку. Менялись группы, менялись сцены, но он оставался прежним. Замкнутый круг. И Джафар не понимал, как из него выбраться. Стагнация всё больше удручала, учитывая большой прогресс в начале пути. В какой-то момент он перестал воспринимать звук гитары, будто на ней играл совершенно другой человек, но не мог перестать практиковаться, хоть и бессмысленно. Он не мог забросить единственное увлечение в жизни, даже если теперь оно не приносило той радости, что раньше. Джафар чувствовал, что без гитары потеряет часть себя и, оставшись наедине с учёбой, никогда не сможет найти дело, в которое сможет окунуться с головой. Он без труда окончил школу и поступил в желаемый университет. Учебная нагрузка стала сильнее, но Джафар старался получать наивысшие оценки. Странная вещь: находясь на парах, он мечтал поскорее сесть за инструмент, но дома с гитарой в руках он едва ли мог выжать из себя пару песен. Силой воли он заставлял себя тренироваться, лишь бы не растерять имеющиеся навыки, но невозможно заниматься чем-то с осознанием, что прогресса больше не будет. В отчаянии он вступил в очередную группу, поставив себе условие, что в случае чего она станет последней. С каждым разом Джафар срывался всё быстрее, на этот раз хватило каких-то трёх недель. Причиной стала внезапная смена аранжировки песни прямо перед выступлением. По-видимому, ребята собирались репетировать втайне от него, а перед выступлением отдали Джафару самую простую партию, на освоение которой не требовалось много времени. Такое положение дел его крайне не устраивало, учитывая, что он сам вносил множество правок в изначальную версию песни. Из-за этого возникали и споры, но умения стоять на своём ему было не занимать, ведь работал Джафар исключительно на благо и искренне считал, что его аранжировка оказалась лучше. Как оказалось, он считал так один. И вот теперь он лежал на кровати, разглядывая потолок и размышляя о своём проделанном пути. Мысли о том, куда он в итоге пришёл, совсем не радовали. Стоило бы перестать хандрить и взяться за разбор ошибок после выступления, но день и правда выдался изматывающим. Неужели всё закончится именно так? Джафар ведь сказал себе, что больше не станет пытаться куда-то вступить, но это означало, что он ставит крест на своей музыкальной карьере. Не то чтобы он собирался становиться профессиональным музыкантом, но было бы здорово оказаться на сцене побольше, нежели пара крохотных клубов. В голове внезапно раздались слова парня, повстречавшегося ему этим вечером. Кажется, он представился Синдбадом. На полном серьёзе говорил ему про то, как хорошо он играет на гитаре, и приглашал вступить к нему в группу. Перед ним появилась отличная возможность сразу продолжить играть в другом коллективе. Но какой в этом толк, если всё закончится так же, как и всегда? В поисках больше нет смысла, ведь они ни к чему не приведут. Собравшись с силами, Джафар всё же встал с кровати. Нужно было на свежую голову разобрать ошибки, и он потянулся за гитарой. В комнате зазвучала приятная мелодия. Получалось так, как он и проигрывал песню в голове, и Джафар не ощущал ничего неправильного. Тогда почему не получилось хорошо сыграть на сцене? Всё же его аранжировка оказалась более подходящей, и другие просто этого не поняли. Уверенность в себе быстро сменилась осознанием. Может, ошибок в исполнении и правда не было. Сама придуманная им песня не дотягивала до нужного уровня, и никакие навыки этого бы не исправили. В какую бы группу он не пришёл, его нигде не ждал успех. Джафар искренне верил, что с правильным коллективом у него появится возможность совершенствоваться дальше, но существовал ли такой вообще? Или же так он пытался оправдать своё неумение играть? Прогнав в голове всё случившееся, Джафар больше ссылался ко второму. Иногда для успеха в каком-то деле не хватало лишь стремления. Как бы сильно не пытался, никак не видишь прогресса, и тогда начинаешь задумываться, а стоили ли эти усилия времени? Возможно, одна неудача за другой говорили Джафару, что пришла пора бросить играть и заняться другим делом. Признавать этого не хотелось, но он достаточно натерпелся. Он больше не мог этого выносить, даже если гитара стала одной из лучших вещей в жизни. Убрав инструмент в чехол, Джафар поставил его в шкаф и закрыл дверцу. Стоило сделать перерыв. Может, так на душе станет хоть немного легче.