Твой отец слишком много себе позволяет

      Из открытого окна приятно дует ветер, пару капель дождя попадают на лицо немца. Его часы показывают 3:33, но ему явно всё равно на время, на дождь, на сигарету, которая, тлея обжигает ему пальцы. Он просто смотрит на улицу, сидя на подоконнике, одну ногу оставив свисать вниз. Рядом стоит полупустой бокал вина, а рядом полупустая пачка сигарет. Немец всем сердцем выступает против курения, но сейчас он готов пойти против своих же принципов для успокоения своей грешной душёнки и раны на ней, которая вновь начала невыносимо ныть. Сглатывая ком в горле, диктатор чувствует, как по щеке скатывается хрустальная слеза, которую он довольно быстро смахивает рукой. Ведь, не гоже ему, фюреру поставившему Европу на колени, сейчас сидеть и лить слезы по какому-то мужику, которого он сам же спровоцировал на драку. Тут уже и сам немец знал, что именно он виноват в этой ситуации, но огромная стена гордости и самолюбия не даёт прогнуться под Советом и извиняться первым. Да и Союз человек с характером, упертый баран, как называет его про себя немец, но никогда в слух не скажет. Довольно больные у этого барана оплеухи, которые немец со сто процентной вероятностью смог получить, назвав так коммуниста.       Выкинув сигарету в окно, ариец спрыгивает с подоконника, закрывает окно. Вслед за чем падает на мягонькую постельку, погружается в сон.

***

      Разлепив свои сонные зеньки от неприятного звонка будильника, немец кидает его в стенку, разбивая в хлам, и с недовольным бурчанием идёт умываться, а после и собираться на свою любимую работу, где он всем выносит мозги. Так у него ещё и новая жертва в лице Советского Союза появилась.       Добрался он до места назначения пешочком, так как сына-корзина уехал раньше и на кой то хрен взял машину отца. Открывая дверь рукой, а очень хотелось с ноги, но дверка то стеклянная потом платить надо... Немец моментально замечает Союза в компании Франции, которые стоят и "мило" беседуют. Женщина, хихикая с его слов, прикрывает рот рукой в белой перчатке, а Союз от неё никак отделаться не может, и даже лицо кирпичом ему не помогает слинять. Тройку от этой всей картины злость вместе с обидой и ревностью охватила, будто бы ещё чуть-чуть, и из его ушей дым повалит. Ему очень хотелось подойти и закатить сцену ревности, но кто он такой, чтобы это делать? Ревнивой женой он точно не был, поэтому лишь прошёл мимо, задев Советского плечом и одарив его взглядом ,полным недовольства и ловя фырк себе в спину.       За всей этой ситуацией со стороны наблюдало шесть пар глаз с разных углов зала. Беларусь выглядывала чуть ли не из-за кулера с водой, Германия с лестницы, а США около гардероба. Передохнувшись между собой, они буквально без слов поняли, что дело пахнет жареным, а такое им не надо. Германия с Белорусью зря старались что-ли? Они ведь всё так гладко подстроили для их применения, Германии даже пришлось точь в точь копировать почерк отца для злосчастного письма. Старшему немцу уж точно нужно тормоза подарить и прицепить их на язык, чтобы он во время затыкался. Но вряд-ли такое поможет... Что ж.. прийдётся опять из себя последние силы выжимать, чтобы их помирить, и они даже знают как... И знают, кто именно им в этом коварном плане поможет.

***

      Что ж... Быстро наступила середина рабочего дня, для остальных это была рутинная работа с кучей бумажной волокиты, а для кого-то чуть ли не праздник вселенского масштаба. Вот так, закончив с бумагами побыстрее, вся недосемья гусей веселилась, доводя арийца до состояния блевоты и сломанных костей. Конечно же, они всё делали практически безопасно для его жизни, но внутренняя садомаза Рейха била тревогу, прося большего. Самой любимой их развлекухой было раскрутить того на стуле который на колесиках так быстро, как только можно, а потом в истерическом припадке наблюдать, как диктатор валяется на полу и тоже тихо смеётся, пока голова не пройдёт. Но такие развлечения были и опасны - одно неловкое движение/падение не в ту сторону и можно спокойно его хоронить. И вот в один из таких прекрасных моментов к ним в кабинет заходит СССР, наблюдая, как Рейх, поднимаясь со стула, сначала побледнел, потом позеленел и наконец, заметив его, шатаясь подошёл.       — Права руля.. лево руля.. пиастры! Пиастры! - практически дойдя до него немец падает на пол перед его ногами, пока над его головой, как в мультиках, кружатся звёздочки.       — Оо.. понятно.. - тихо произнес Совет, пытаясь сдержать улыбку и не засмеяться в голос. Но даже его стальная стена невозмутимости пробивается, когда на пол падают ещё и Королевство с Империей, подыхая от смеха и изображая чайку и мотор Жигули, который пытаются завести, а немец до сих пор лежит, кося глаза на Союза и мысленно зовя на помощь пояснительную бригаду.       Отсмеявшись, большевик протирает глаза от слез, и, обходя стран, кидает с громким хлопком на стол папку документов, на последок перед уходом бросив, — Идиоты бля.. - подавляя тихие смешки.       — Чё это было?.. - не понимает немец, но объяснять ему никто нечего не собирается.

***

      После работы Рейх собирается домой, иногда схематически поглядывая на сына, который явно даже не торопился собираться.       — Ты чего это сидишь ещё? Работу так любишь, что готов на ней уже спать? - застегивая пуговицы, спрашивает отец сына, даже не взглянув на него. — Нет. Просто нужно доделать пару документов и начать новые, я прийду не позже 11 ночи. - потирая глаза и зевая в руку, отвечает Германия слыша недовольный хмык отца после тихое "хорошо..", хлопающую деревянную дверь и отдающиеся шаги. Как только они стихают, Герман берет телефон и звонит одной из подружек сплетниц.       — Да он ушёл. Можно приступать. И главное, никому не слова о нас. - проговаривает в трубку парень, не стесняясь, что его услышат.       Сегодня домой Белорусь и Германия так и не вернулись.