Об изъянах и любви

Какаши отхлебывает ежевичный чай и оставляет чашку у губ, прикрывая ею лицо. Он сжимает челюсть и сглатывает. На месте усидеть сложно, потому что эрекция упирается в штаны, а так не вовремя появившийся в доме Наруто немножко все испортил. — Онее-чан, — тянет он, чтобы привлечь к себе внимание, — Этот извращенец вообще меня не учит, вечно где-то шляется! Она смеётся и ставит тесто запекаться в духовку, упирает руки в бока и Какаши приходится прикрыть глаза. Начнём с того, что Наруто уже привык, что копирующий частенько — с его малых лет — тусуется у них дома. Может, понимает и знает о их «недоотношениях», но молчит, а может просто настолько верит в непорочную дружбу между ними, что и мыслей таких нет. А если начать с другого, то она сегодня как назло надела черную майку на тонких бретельках, так ещё и без лифчика. Она, в принципе, дома без него всегда ходит. Но проблема заключалась совсем не в отсутствии лифчика. Проблема крылась гораздо интереснее: в её венах. У неё была тонкая светлая кожа, настолько, что лёгкий удар о мягкий угол дивана мог оставить синяк. А проглядывающие по всему телу вены были просто мечтой начинающего врача! На сгибе локтей и до запястьев можно разглядеть выступающие вены, когда она выпрямляет руки. Но сейчас его интересовали далеко не руки… Начиная с плеч, если приглядеться, тянутся синие нити в сторону грудной клетки, а в совокупностью с постоянно приподнимающейся грудью из-за вздохов это просто ядерная смесь. — Какаши, — обращается она к нему и ставит свои руки на стол так, что он видит те самые проступающие вены, — Может, тебе из еды что-то дать? — она хлопает глазками и видит, как его взгляд мечется с её груди на руки, с рук на её глаза. Копирующий долго молчит. — Э-эй, Какаши, — она щёлкает пальцами около его лица и он отмирает. Поднимает свой взгляд, смотрит ей в глаза и у неё дыхание перехватывает. Она знает этот его туманный взгляд. Она дёргает бровями и головой указывает на сидящего за столом Наруто. — Кхм, — Хатаке прикладывает ладонь ко рту, приподнимая маску и снимая иллюзию, — Наруто, тебе не пора на тренировку? — А взгляд не сводит с неё и её грудной клетки в синих венах. — А? — Наруто втягивает ртом рамен и удивлённо смотрит на бывшего сенсея, — Не-е, у меня законный отдых от этого отшельника, хе-хе, — Узумаки закидывает руки за голову и улыбается во все зубы, на одном из которых виднеется сухой укроп от специи. — Наруто, а хочешь потренируемся вместе? — Какаши как-то грозно смотрит на бывшего ученика, но тот этого не замечает. — Что? Вы серьёзно, Какаши-сенсея?! — Наруто так счастлив, что может потренироваться с бывшим сенсеем, так ещё и показать, чего он добился, что напрочь забывает про свой выходной и не замечает скрипа зубов Хатаке. А она прикрывает пальчиками раскрывшийся от удивления рот и отворачивается от этих двоих, еле сдерживая смех. О, боги, неужели он решил так снять напряжение ещё и отомстить? У неё это плохо получается и с её стороны доносится сдерживаемый смех, больше похожий на кашель старика и писк мыши одновременно. — Тогда не будем терять время и отправляемся сейчас, — говорит Хатаке, хватает мальчишку за шкирку и исчезает в проёме входной двери. А она, наконец-то, может заржать в голос.

***

Она любит наблюдать за тем, как Какаши тренирует кого-то или тренируется сам. Его движения быстрые, точные и аккуратные. Это выглядит настолько красиво, что невозможно сдержать восхищения. Её в принципе, деятельность шиноби восхищает. Какаши говорит, что она, с её плавными движениями и умением чувствовать свое тело, могла стать потрясающим шиноби воды. Могла, да только её настолько мизерный объем чакры и взрывной — если что-то не получается с первого раза — характер не идут на пользу. Гай как-то ещё в юношестве пытался замотивировать её, помочь стать шиноби, ведь он тоже без чакры, но постоянные истерики и слезы очень мешают. Она, в принципе, была очень эмоциональной, но тщательно сдерживала себя. Какая уж там вода, если внутри настоящий пожар из чувств. В подростковом возрасте она любила танцевать на рассвете, где нибудь на утесе, там, где виден восход солнца. В танец она изливала все чувства и эмоции. А Какаши, которому не спалось, как-то заметил это и прячась в листве деревьев, наблюдал за ней. Несмотря на полноту её тела, она была гибкой и плавной. Не каждый мог похвастаться этим. Руки её, словно бегущий ручей, волной очерчивал тело. Запястья мягко крутились, а руки то поднимались, будто взмах крыла, пытаясь взлететь, то плавно опускались вниз. Она была похожа на гейшу. Дай ей в руки веер и отправляй прям на сцену к гостям в таком виде, в котором она находится, никто и не обратит внимание, ибо будут заворожены её движениями, как сейчас был заворожен Хатаке Какаши. А потом копирующий открыл в себе странную особенность: наблюдать. Не просто за кем-то, а за ней. Наблюдать вблизи за тем, как она смеётся и прикрывает глаза. Наблюдать издалека за тем, как она тянет руку к яблоку на рынке. Наблюдать в толпе, выискивая её силуэт. Но больше его поразило в самом себе, что он, будто неосознанно, наблюдает за ней в её же квартире через окна. Делал он это не часто, ибо у каждого должно быть личное пространство, но когда выпадала возможность, он не мог сдержаться. И, по правде говоря, где-то внутри, ему было все-таки совестно. Он наблюдал, как весной, когда солнце только-только начинает припекать, она ходит по дому в нижнем белье. Иногда, во время уборки, она начинала танцевать и Хатаке думал, что схватит инфаркт от таких действий. Сам же виноват, нефиг наблюдать! А летом, будто на зло ему, на тот год выпала аномальная жара и она могла спокойно ходить по дому только в трусиках, или же полностью обнажённой. Она рассматривала себя в зеркало, проводила по телу ладонями, будто пытаясь понять, нравится ли ей то, что она видит. А Какаши нравилась вся она. Но он никогда-никогда не расскажет ей, что видел её обнажённой ещё раньше, чем она его. А она никогда не расскажет ему, что видела его обнажённым ещё до начала их нормального общения, ночью на речке, после тренировки. Потому что Какаши при свете луны был прекрасен и недосягаем. И это её маленький секрет. Секрет, что Какаши - её ходячий фетиш. Удивительно, что у них одинаковые секреты.

Ведь она — тоже его фетиш.