Иногда все, что тебе нужно, это дорнийский принц

***

      После того как Рейнира завернула руку Отто Хайтауэра и написала записку, в которой говорилось, что любое дальнейшее насилие над ее детьми повлечет за собой новые подарки, она собрала неофициальный совет в соляре. Когда она вернулась, Корен был уже там и готов:       — Я могу завтра же отправиться в Звездопад и начать вторжение в Простор. Хайтауэры должны заплатить за свои действия, и лучший способ отомстить им — взять Старомест. — предложил он, придумав план, пока она выполняла наказание.       Рейнира кивнула:       — Я согласна, отправляйся завтра с первыми лучами солнца, мы отправимся в Равентри-Холл и доставим нашего сына на Драконий Камень, где он сможет поправиться под надежным присмотром. Оттуда я буду координировать наши действия с лордом Корлисом и начну войну всерьез. Полагаю, ты будешь сопровождать меня? — спросила она мужа, хотя знала, что он согласится и обратилась к доброму отцу: — Вы должны быть осторожны, Старомест защищает Тессарион, а дракон, хоть и молод, все еще может нанести урон вашим армиям. — сказала она, предостерегая мужчину.       — Мы — из Дорна, моя королева, — ухмыльнулся Корен. — мы не боимся драконов, мы женимся на них. — сказал он, пытаясь разрядить обстановку.       Рейнира просто кивнула и обратилась к мейстеру:       — Отправьте ворона на Железные острова, если Далтон Грейджой преклонит передо мной колено, я дам ему разграбить и Ланниспорт, и Старомест. — сказала она. Раньше она не решалась прибегать к таким методам, но она хотела, чтобы Хайтауэры пролили кровь за ее мальчика. Они уже стоили ей дочери и пытались украсть ее трон, а теперь желают ее сына?

***

      Деймон оставался рядом с Люцерисом в течение двух дней, пока мальчик спал. Время от времени мальчик просыпался от сильной боли, вызванной ранениями, мейстер давал ему маковое молоко, и процесс повторялся. Так продолжалось два дня, пока Люцерис не проснулся и не закричал от боли, а просто уставился пустыми глазами на полог кровати. Деймон прислонился к нему:       — Тебе больно? — спросил он мягко. Это не было его сильной стороной, но ради сыновей Рейниры он постарается.       Юноша поморщился:       — Что-то, я… я больше не чувствую его. — сказал он, его голос был хриплым и наполненным болью, но не от ран, а от разорванной связи. Арракс вылупился в его колыбели, и их связь была с ним всю его жизнь, всегда в глубине души. Люцерис никогда не была лишен этой связи, и это чувство должно быть хуже любой физической боли, которую он когда-либо испытывал.       — Мне жаль, потеря дракона тяжела для души, особенно с такой сильной связью, как у вас. — сказал Деймон, давая Люцерису время и пространство, чтобы оплакать такую потерю.       — Он умер за меня, я чувствовал это, он знал, что умрет, но использовал то, что осталось, чтобы замедлить нас. — сказал он между рыданиями, его голос срывался на раненый вой. Обычно Деймон отругал бы юношу четырнадцати именин за рыдания, но это было бы неуважением к узам, связывавшим дракона и всадника. Если бы он потерял Караксеса, то рыдал бы, как в день смерти матери, поэтому Деймон встал и сел рядом с парнем, которого помог вырастить, и прижал его к груди, позволяя ему рыдать так, как, по его мнению, рыдали бы его мать или отец. У него не было сил долго плакать, и его рыдания перешли в усталое хныканье: — Я ненавижу его, я должен был забрать его гребаную жизнь, а не его глаз. — пробормотал Люцерис, когда Деймон помог ему лечь и отправился за мейстером.       Серая крыса дала Люцерису Сладкий сон, чтобы боль стала более терпимой, ведь маковое молоко может вызвать привыкание. Пока Люцерис снова спал, его внимание привлекли крики приближающегося дракона. Он не удивился, когда через ворота прошла его внучатая племянница. Она едва успела пообщаться с хозяевами, как уже пробивалась в замок, требуя встречи с братом. Деймон не стал удерживать девушку, усадив ее у постели брата, и когда Люцерис проснулся, то увидел старшую сестру.       С Нимерией рядом с братом, Деймон наконец позволил себе уединиться, чтобы проведать своего дракона и получить столь необходимый отдых, ведь последние несколько ночей он спал на диване в покоях Люцериса.

***

      Нимерия чуть не расплакалась, увидев своего младшего брата в бинтах и гипсе. Люцерис всегда бегал за ней и Джейсом, она помогала ему подняться, когда он падал, и защищала его от всякой нечисти при дворе. Принцесса сокрушалась, что ее не было рядом, чтобы защитить брата, и теперь она будет рядом. Она внимательно следила за мейстером, и отправила ворона к матери, чтобы сообщить о ее прибытии к брату и о верности Долины. После она просто ждала у постели Люка, он очнулся на закате. Проснувшись, он грустно улыбнулся ей, и слезы наконец-то полились из глаз.       — Я здесь, брат, никто не причинит тебе вреда. — сказала она на валирийском, проведя пальцами по его волосам, как часто делала их мать. Люцерис издал прерывистый всхлип, но его глаза были полны ярости, в них была печаль, но огонь в ее брате не был потушен.       — Эймонд сделал это, он насмехался надо мной, когда гнался за мной! Он сказал, что хочет отнять у меня глаз в отместку! Он, мать его, смеялся, Ним, он убил Арракса! — гневно рассказывал он между рыданиями, полными ярости.       Нимерия стиснула зубы от ярости, переполнявшей ее при виде боли брата. Она всегда была вспыльчивее своих братьев: огонь ее крови Таргариенов смешивался с яростью ее крови Мартеллов.       — Эймонд заплатит за свои преступления, я обещаю тебе, брат. — сказала она, произнося эту клятву за него.       Люцерис закрыл глаза и кивнул. Несколько мгновений они оставались в таком положении, прежде чем он открыл глаза и решительно встретил ее взгляд.       — Тогда у меня есть еще одна просьба: когда я поправлюсь, найди Арракса — кто знает, что с ним будет… он заслужил почестей вместе с другими драконами на Драконьем Камне. — сказал он, его голос был сильным, но наполненным теперь печалью вместо гнева.       Она лишь кивнула в ответ на просьбу брата, после чего взяла его за руку, не затянутую в перевязь:       — Все будет сделано, отдыхай, брат. Я буду рядом с тобой, пока дядя Деймон не займет мое место. — мягко сказала она, зная, что брат должен отдохнуть.

***

      — Ты возьмешь это с собой, Муна? Для Люцериса. Что-нибудь, чем он сможет заняться, пока не почувствует себя лучше. — спросила Элиана, предложив одну из ее любимых книг валирийских сказок, которую подарил ей Деймон.       Рейнира поцеловала голову младшей дочери: в свои восемь лет Элиана была милой и умной девочкой, которая очень заботилась о своих братьях и сестрах. Все дети были расстроены, узнав, что Люцерис ранен, а также огорчены тем, что она уйдет раньше, чем ожидалось. Рейнира и Доран решили провести ночь с детьми. Рейнира знала, что уйти с первыми лучами солнца будет разумнее, чем уехать поздно вечером, когда они получили ворона.       Она хотела уйти немедленно, но Доран остановил ее: Люцерис был жив и скорее всего спал из-за ран, а младшие дети не поймут их внезапного отъезда. Она согласилась и, видя реакцию детей, была рада этому. Никто из них не был счастлив из-за того, что они так рано покидали их, но все поняли, даже маленький Визерис волновался за старшего брата. Визерис больше всех переживал, что они уйдут, — за всю свою короткую жизнь он ни разу не оставался без нее — не больше чем на ночь или две, по крайней мере.       — Муна, когда ты вернешься? — спросил ее младший сын, прижимая к груди свою любимую мягкую игрушку дракона.       Она ласково улыбнулась Визерису, проведя пальцами по серебристым прядям волос: кроме Аларии Визерис был единственным из ее детей, унаследовавшим чистый валирийский облик. Только самые близкие знали, что они произошли от семени Деймона — в основном те, кто принадлежал к их семье. Хотя она не была уверена, что Корен знал, что не все ее дети происходят от семени его сына, но если он и знал, то не показывал этого. Корен баловал всех детей одинаково, в его заботе о внуках не было никакого фаворитизма, даже к Лиане и Лукасу он относился так же, как и к их королевским кузенам. Корен заботился даже о своих незаконных внуках. Хотя, по общему признанию, двое детей Алиандры — Оран и Раэн — были Сэнд из уважения к ней и Дорану. Сэнды никогда не смогут узурпировать своих кузенов-полутаргариенов, тем более что после их брака Алиандра взяла на себя обязанности старшего брата, фактически заменив его в качестве наследника во всем кроме титула. Из-за этого Корен по-прежнему осыпал своих внуков многочисленными подарками; в Дорне никогда не относились свысока у статусу рождения ребенка: чем больше страсти между родителями, тем страстнее ребенок.       Рейнира не осуждала детей из-за факта их рождения, поэтому она была рада, что дети играют и общаются друг с другом. Ее детям нужно было компания кузенов, чтобы облегчить боль от ее отсутствия. На самом деле она не знала, как долго пробудет вдали от них: война могла затянуться на годы. Она надеялась, что это не так, и молилась Четырнадцати пламенам, чтобы война была короткой и обошлась без человеческих жертв. Она провела ночь со своими маленькими детьми, пока они не заснули в ее постели, и несколько часов наблюдала за тем как они спят, покинув их только лишь для того, чтобы передать старшему, что он должен встретиться с ней в Равентри-Холле, как только сможет.       На следующее утро, когда они готовились к полету на Сиракс, их застала врасплох Элия: она была одета в такие же, как Рейнира, в костюм для верховой езды, хотя он больше подходил для лошади, чем для дракона.       — Я иду с вами! Я могу помочь собрать людей в Речных землях под именем моего мужа. — сказала она, упрямо поведя плечами, что говорило Рейнире о том, что она не свернет со своего пути. Доран хотел возразить, но Рейнира прижала руку к его груди:              — Хорошо, но знай, что мы полетим туда с минимальными перерывами. Я планирую лететь над морем Дорна вместо более длинного сухопутного маршрута, который выбрали дети. — сказала она, предупреждая свою подругу о последствиях.       Элия не выглядела счастливой, но и не боялась: она уже бывала на «Драконьей спине», и за годы службы между ней и Рейнирой завязалась настоящая дружба. Рейнира могла доверять Элии больше, чем остальным своим фрейлинам, ведь она была ее родственницей, и поэтому она пользовалась доверием Королевы больше, чем другие. Хотя большинство главных фрейлин Рейниры после долгих лет тесной совместной работы сблизились — все они пользовались доверием Королевы и дружбой с ней. Кто-то больше, чем другие. Именно поэтому Элия без лишних слов забралась в седло позади Дорана и Рейнира ей это позволила. Сиракс фыркнула от дополнительного веса, но все равно взлетела по приказу Рейниры, чувствуя, как ее всаднице срочно нужно добраться до раненого птенца.