Болото

...в тот день передавали сильный ливень после обеда, несмотря на достаточно жаркое и солнечное утро. Просыпаться по будильнику после очередного кошмара стало привычкой всего за неделю. Она затянулась.. десять дней, кои удобнее округлить в неделю, ощущались десятилетием, словно Чон У и правда здесь пробыл так давно, что начал думать о всём, как о "привычном". "Привычный" затхлый запах пыли и сырости в комнате, "привычное" освещение, как в подвале из-за крохотного окна. "Привычный" отдалённый смех одного из ненормальных близнецов, "привычные" наигранные стоны из очередного порно, которое тот извращенец смотрит без наушников. Наверняка ещё и двери нараспашку открыл снова, чтобы проветрить комнату, которая, по мнению Чон У, сравнима с орудием массового уничтожения людей — ему хватило единожды там побывать и сдержать рвотный позыв раз десять за минуту. Всё такой же "привычной" кажется надоедливая Ом Бок Сун, которая больно ущипнула его за плечо, назвав красавчиком и пожелав хорошего дня на работе. Они здесь все ненормальные — неоспоримый факт, но к этому можно приписать ещё и их всеобщую бодрость в шесть утра. Совсем не спят или специально готовятся к пробуждению Чон У, чтобы кошмарить его? Это, безусловно, уже паранойя, пустые мысли, но и они не лишены почвы. Не будь они жуткими и странными, Чон У бы не выдумывал всякого, боясь повернуться к каждому жильцу спиной. Его голова ощущается пустой, но одновременно наполненной сверхмеры кучей мыслей и это так странно. Она тяжела, как бывает тяжёлой занемевшая от неудобного сна рука. Виски гудят, а затылок ноет, как если бы он упал и ударился, как если бы Ом Бок Сун огрела его своей поварёшкой, которую держала в руках, провожая его на работу. Мысли черны и мрачны, каждая из них скользкая, обжигающе холодная и превращающая и без того отвратное утро в пытку. Каждый день - круг Ада. Ничего не меняется, но, возможно, Чон У просто наивен и хочет руками вылавливать тонны рыбы из озера, если ожидает, что за неделю после приезда в Сеул его жизнь стремительно похорошеет. Возможно, ему необходимо пройти все эти круги, побыть тем парнем, что бесконечно вечно пытается поднять голыми руками огромный валун на гору, а он всё падает и падает, опуская его глубже на дно самого Ада. Его рутина непримечательна - дойти до душа всё ещё спящим, попытаться привести себя в чувства после кошмара ледяной водой, ведь в Эдеме не бывает другой, выбрать в чем пойти на работу, словно его одежда не одинакова в своей скуке и тонах, а ещё выйти из Эдема живым. По возможности. За семь дней это приелось, но чем можно это разбавить? Разве не у всех так? Не у всех. Кто-то успевает позавтракать, выпить чай или кофе, благодаря любимую за заботу и поцеловать её же на прощание. Кто-то покидает уютный и тёплый дом с огромными окнами, которые пропускают множество света и лучей солнца, даря надежду на то, что день будет таким же — полным тепла и света, закончится, глазом не успеешь моргнуть и уже домой, в объятия любимого человека, в уют и комфорт. У Чон У этого нет. Его девушка явно была бы слишком занята, чтобы приготовить ему завтрак, просыпаясь и без того рано, лишь бы угодить своей суке начальнице, которая ни разу не поблагодарила её за принесённый кофе, купленный в кафе, где была огромная очередь. Была бы слишком занята даже чтобы съесть завтрак, который приготовит ей Чон У, всё так же спеша, лишь бы заработать крупицы уважения, не понимая, что она посмешище на своей работе не меньше самого Чон У. Она бы забывала целовать его на прощание, наверняка не хотела бы смазать помаду, портя макияж, с помощью которого пыталась выглядеть достойно. Да и они не живут в месте, можно было начать с этого. Вместо тёплых объятий у Чон У ноющая спина из-за старой скрипучей кровати, вместо солнечных лучей его глаза режет болью от слишком тусклого освещения, а вместо завтрака — тошнота от смрада, коим пропитана каждая часть Эдема. Он явно был построен на месте какой-то свалки, если вообще не на месте старого кладбища. Ноги несут его как куклу без души и жизни, благо, по правильному маршруту — на работу. На ещё один личный Ад Чон У. Кажется, он согласился продвигать и рекламировать всякие проекты, а не получать деньги за усердное терпение унижений, которые превышают норму. Хотя, есть ли у унижений норма или стандарт? Он получает напускное вежливое приветствие, а потом его голова похожа на сплошной глитч, словно он как идиот скачал что-то с сомнительного сайта и теперь наблюдает как вирус сжирает всю операционную систему его ноутбука, не имея возможности на это повлиять. Голова вновь начинает болеть, хотя неясно прекращала ли вообще, а пульс скачет, заставляя его сглотнуть неясный ком, когда спустя несколько часов работы на левое ухо он принимает слова о своей никчёмности, бесполезности и тупости, хотя всё, что он сделал - открыл скачанный файл с презентацией не в том приложении и открыть его снова правильно дело пары секунд. Его "начальник", что из-за похмелья пришел в офис во второй половине дня, прямо в этот момент стоит за его спиной, какое-то время намеренно не влезая, игнорируя акт издёвок над Чон У. И, Господи, лучше бы он продолжал болтать о своей ноющей пояснице, но нет. Он, черт возьми, всё же обращается к Чон У, у которого очень мелодично скрипнули сжатые от ярости зубы, слишком уж готовые раскрошиться или впиться в чьё-то горло. — Чон У, ты чего такой несобранный? Неужели вчера переночевал у Джи Ын, хорошенько проведя время? Так она всё таки горячая штучка, да? - отпускает он очередной сальный комментарий, который задевает по нескольким пунктам. Какого черта этот придурок вообще думает о его девушке, как о "горячей", какого черта так озабочен ею, какого черта.. так обидно, что это не так? Быть может, Чон У и был бы счастлив, чтобы всё было так, проснуться и забыть стереть с щеки след от помады Джи Ын, смущаясь от этого и робко улыбаясь, но нет. Он такой "несобранный" из-за мерзкого сна, от того, как ему всё тяжелее просыпаться в Эдеме и от стресса, который заставляет его голову взрываться. Рот открывается и закрывается с нелепым звуком, его губы напоминают рыбу, которую достали из воды и она жалобно пытается не задохнуться пока руки рыбака сжимают жабры и забирают последний шанс на выживание. Чон У не успевает ответить ничего. — В-вообще не понимаю почему такая хорошенькая девушка встречается с таким н-неудачником. Ж-живёт в стрёмном общежитии, ездит на автобусе и ничего из себя не представляет. Она н-наверняка просто слишком вежливая и добрая, не хочет тебя бросать, чтобы ты не был ещё б-более жалким! Каждый раз унижается перед начальником, чтобы он относился к тебе с п-поблажками, хотя лучше бы она была вместе с ним, чем с т-тобой! Шея, как и всё тело до этого, казалась камнем, но уж слишком мягко и медленно позволила голове повернуться в сторону "свиньи". Некультурно так говорить о людях, да и свиньям обидно наверное, что в своих мыслях Чон У сравнивает этих розовых милашек с настолько мерзким коллегой. Только вот мысли о свиньях улетучиваются так же быстро, как и возникли в его голове в принципе. Как в замедленной съёмке, Чон У видел каждое движение чужих губ, над которыми красовались мерзкие усы с кучей раздражений и мелких прыщей меж волосками. Он видел застрявший кусок еды меж его зубов, похожий на мясо, улавливал тошнотворный запах чужого дыхания, видел, как боязно бегают чужие глаза за очками, ожидая, что Джэ Хо поддержит его, тоже унизит Чон У. А ещё он видел как при каком-то слове небольшая капля слюны полетела куда-то в воздух, падая на пол. И, почему-то, голова Чон У воспроизвела падение этой капли ужасным грохотом в ушах. Или это он вызвал грохот, когда сорвался с места, роняя свой стул? Всё было слишком похоже на наваждение, на сон, очередной кошмар, но нет, его костяшки начали болеть слишком реалистично, сбиваясь и ноя от ударов по чужому лицу. Он врезал Бён Мину раза четыре пока его не попытался оттащить Джэ Хо под крики других коллег и пока он тоже не получил по своей наглой роже. Случайно, правда, Чон У ведь прилежный мальчик, он бы не ударил своего начальника в лице "друга". Просто так сложились обстоятельства. Просто сердце, что так бешено билось в груди и кричало ему избить этих двоих до состояния полусмерти, заставить рыдать и умолять прекратить. Хотелось.. много чего хотелось, но испуг оказался сильнее. В воображении Чон У было слишком много подобных сцен, они были красочными и реалистичными, он много раз избивал Бён Мина или Джэ Хо, разбивал о их лица что-то по типу той же офисной чашки, ломал о них клавиатуру, впечатывал их лица в стол, но сотворить подобное в реальности, где за всё нужно нести ответственность — другое дело. Чон У напуган до чертиков, стоит как вкопанный, смотря на рыдающего и лежащего на полу Бён Мина. Его слух отказывается исправно работать, он не слышит что именно ему кричит Джэ Хо, из носа которого тонким ручьём льётся кровь, но он определённо кричит, широко открывая рот. Его ладони легли на плечи Чон У и начали очень сильно трясти, усиливая головную боль, пытаясь привести в чувства, докричаться, но Чон У ничего не понимает и не слышит. Его зрение плывёт, лица размазываются, а в голове бушует хаос, вводя Чон У в состояние умственно отсталого, когда он просто стоит, смотрит в пол и молчит, бесконечно открывая и закрывая рот. На фоне коллеги пытаются осмотреть лицо Бён Мина. На фоне рука Джэ Хо тянется к карману брюк и вытягивает телефон. Он набирает чей-то номер и перед тем, как подносит телефон к уху, Чон У успевает рассмотреть фото Джи Ын на экране. Почему фокус в зрении вернулся именно сейчас..? "Джи Ын ♥". Чертово. Сердечко. Тело пробирает дрожь, как если бы, согревшегося в уюте, его схватили в четыре руки, потянули по полу и выбросили на улицу зимой в лютый мороз, шумно захлопнув перед носом дверь без шанса вернуться и обрекая его на смерть от холода. Тело снова движется само, контролируемое паникой и вопиющим в груди желанием уйти. Каждая клеточка тела Чон У сейчас мечтает сбежать от людей и места, которое стремится заставить его сердце поймать приступ. Забывая свой рюкзак и кроссовки, Чон У в нелепых розовых тапочках выбегает на улицу под крики. Он дрожит, врезается в прохожих под их возмущения, сталкиваясь с ними плечами и гневными взглядами, бежит, едва не падая пару раз из-за тапочек не по размеру.. бесконечно бежит в неизвестную для самого себя сторону, лишь бы крики утихли, лишь бы его имя не срывалось с губ Джэ Хо, лишь бы его не трясли и не требовали ответа, не просили взять на себя ответственность, к которой он не был готов, когда всё таки сорвался и избил Бён Мина. Ему не жаль, он не хочет извиняться, но ему страшно. Телефон в кармане джинс вибрировал без остановки, стал одним целым с общей дрожью его тела, а лёгкие разрывало. Во рту присутствовал вкус крови из-за слишком долгого и интенсивного бега, но гул из головы не унимался. Он не пропал даже когда Чон У остановился в незнакомом для себя районе, даже когда дрожащие пальцы достали телефон, даже когда увидели входящий вызов от Джи Ын и подняли трубку. Честно? Прямо сейчас, разбитый и потерянный, Чон У мечтал, как маленький ребёнок, что его поддержат и голос его девушки будет полным понимания и нежности, несмотря на то, что Чон У сотворил ужасные вещи. Но.. дети расстраиваются, когда узнают, что их вера в чудеса и мечты не осуществятся, потому что реальный мир жесток. Чон У скоро тридцать, он давно не ребёнок, но расстроен становится всё сильнее, улавливая интонацию Джи Ын с первого произнесённого ею слова. — Оппа?! Что.. что ты сделал? Чон У, почему мне посреди работы звонит Джэ Хо и говорит что ты, господи, как какой-то псих избил его и своего куратора?! Чон У? Почему ты молчишь?! Что с тобой вообще происходит?! - слова звучат вместе с громом, что проносится на улице посреди ясного неба. Только вдали видно, что тучи начинают сгущаться, омрачая Сеул серыми облаками, на которые, подняв голову, глянули все прохожие и Чон У не исключение. Дождь всё таки будет, как и говорилось в прогнозе. — Джи Ын, я.. - его попытки вставить хоть слово тщетны, ровно как и попытки оправдаться. Не объясниться, нет - ситуация такова, что "объяснения" здесь не подойдут. Он избил человека, это записали камеры и всё, что остаётся делать Чон У.. попытаться хотя бы как-то оправдаться. Но Джи Ын не слышит его ровно так же, как его не слышал Джэ Хо, лишь крича что-то своё. — Что "ты", Чон У? Что "ты"?! Это переходит все рамки! Я просто не узнаю тебя... Я не понимаю что с тобой и куда делся тот Чон У, которого я знаю. Почему ты сбежал? Ты не извинился, ты просто убежал! Почему ты себя так ведёшь?! Почему заставляешь краснеть и извиняться перед Джэ Хо вместо тебя? Он дал тебе работу, пообещал заботиться о тебе и приглядывать! Так ты его решил отблагодарить, Чон У?! Гнев в миленьком голосе девушки всё набирал обороты, словно она долго в себе всё копила и решила сейчас выговориться. Не факт, что была зла столько времени на самого Чон У. Наверное, собственное состояние из-за работы и усталости тоже сказалось. Наверное, даже сейчас Чон У пытается её оправдать, ведь Джи Ын - ангел, хорошая девушка и она не может срываться на людей просто так. Только вот почему.. каждое слово, наполненное презрением и попыткой пристыдить, было иглой, соразмерной целой строительной балке? Они протыкают тело Чон У, не дают ему двинуться и даже вдохнуть. Он не может выдавить и слова больше, хотя хочет едва ли не умолять Джи Ын остановиться. Мышцы скованы, а гром снова повторяется. Раз, другой, а за ним первые капли с неба отрезвляют своим холодом, что заползает куда-то за шиворот, моментально пробуждая его кожу покрыться мурашками. Крики в телефоне уже не так слышны, когда он опускает руку и просто смотрит на небо, моросящее пока что мелкими каплями начавшегося дождя. Пока люди достают зонты или прикрывают головы рюкзаками, начиная бежать, Чон У застыл посреди этого улья, смотря вверх и не замечая сколько раз за минуту его толкнули или задели. Кто-то бросил тихое "простите", кто-то назвал придурком и сказал не стоять как вкопанному. Но это не осело в сознании даже на секунду. Ничего не смогло пробудить Чон У, впавшего в отчаяние в момент, когда Джи Ын наконец-то отключилась, напоследок проговаривая, что Чон У трус, которому стоит взять на себя ответственность и с которым она не хочет разговаривать никогда больше. Его жизнь всегда была тяжёлой, но он никогда не жаловался, потому что абсолютно всем в этом мире тяжело и у всех свои проблемы. Он убеждал себя в том, что сам справляется, что всё получится, что стерпится и слюбится, нужно просто подождать, потерпеть и тогда в его болоте тоже мелькнёт лучик света, выводящий его на правильный путь. Но его болото оказалось слишком глубоким и Чон У даже не заметил, что он уже на дне, а потому и лучик света никогда увидеть не сможет. Он просто не пробьётся через толщу мрака. Одежда промокла слишком быстро создавая ощущение дискомфорта и холода, а улица стала наполнена лужами, в которые въезжали машины, брызгая на тех, кто стоял слишком близко к дороге. Например, на таких, как Чон У, в кармане у которого мелочь, количества которой не хватит на проезд. Кошелёк ведь в рюкзаке, что остался брошен в офисе, как и кроссовки, без которых промокшие ноги начали мёрзнуть, пока прохлада кусала пальцы и сковывала их чем-то неприятно напоминающем судорогу. После двадцатого по счёту сообщения от Джэ Хо телефон наконец-то успокоился и больше не вибрировал, как думал Чон У, не проверивший, что устройство попросту разрядилось и отключилось. Хотя, это даже к лучшему, потому что даже малейший укол стресса сейчас был способен заставить его упасть на землю и разрыдаться, утопившись прямо в луже. Возможно, со стороны это выглядело бы даже комично. Нужно что-то делать.. Куда-то пойти, сдвинуться с места и перестать быть помехой для прохожих, которые жалуются нудными возмущениями на дождь, хотя он делал им одолжение, приятно охлаждая после затянувшейся летней жары. Людям никогда не угодишь, верно? С Чон У так же, он никогда не будет хорошим или хотя бы нормальным. Даже когда терпеливо и молча выслушивал гадости от других, старался изо всех сил, хотел быть дружелюбным — он всё равно мешал. По сути, даже "ненормальным" жильцам Эдема он тоже мешал. Жаловался и стучал на извращенца, грубил ему пару раз, огрызался на близнецов, докучал Ом Бок Сун, которой, собственно, и жаловался на всех. И ведь продолжает мешать абсолютно всем, кто косо смотрит через окна, блуждая по узким улочкам из-за решения дойти к общежитию не по центру города, а срезать, хотя как можно срезать маршрут в городе, в котором ты живёшь почти неделю и не бывал нигде, кроме работы и временного "дома"? Неясно, заблудился ли он сразу, изначально шагая не в ту сторону, или заблудится позже — Чон У не думает об этом, ведь после шквала эмоций его мысли наконец-то опустели, так противоположно небу, что лишь затягивалось грозой и темнело, закрывая собой солнце и погружая Сеул в серость и мрак. Порывы грома, столь оглушающие и пугающие, Чон У не заставляли даже дёрнуться. Он игнорировал их и прилипшие ко лбу и глазам волосы, шлёпая по лужам в мокрых носках пока не добрался к общежитию спустя неясное количество времени. Пару раз маршрут напоминал круг, один раз он даже зашел в тупик, но дорогу всё таки нашел, только вот, заходить совершенно не спешил. Не хотел. Он не выдержит надоедливости Ом Бок Сун с вопросами о том, почему он так промок, где его обувь, почему у него на костяшках кровь или что-то в таком роде. Не выдержит вони, эха смеха того парня с отклонением, гадких звуков, с которыми извращенец дрочит на очередное порно и шуршания салфеток, которыми он вытирает ладонь после того, как кончает. Честное слово, если это всё произойдёт, Чон У собственной головой выбьет то жалкое и крошечное окошко в своей комнате, попытается вылезти через него, чтобы выброситься с третьего этажа, застрянет в процессе и разрыдается от неудачной попытки самоубийства. Всё это служит причиной последнего, на что хватает его сил — в пару шагов подняться по нелепым радужным ступенькам, зайти в небольшой проулок и почти сразу осесть на лавочку, где обычно сидит ещё один ненормальный из общежития, играясь теннисным мячиком. Тело Чон У кажется крошечным и жалким, когда он залезает на скамью с ногами, скручиваясь в комок, на который продолжает лить дождь, ведь там нет ничего, что спрятало бы его от разбушевавшейся стихии. Лоб больно давит на колени, или это они давят на него.. Тело дрожит, потому что к холодным каплям подключились редкие порывы ветра, что кусают его мокрую кожу, находя беззащитным и идеальным, как мишень. Даже этот город и погода заставляют Чон У терпеть гадкое отношение к себе. Только вот они не живые существа, о них не счешешь кожу кулаков, не заставишь прекратить, наорав. Дождь будет лить и издеваться сколько пожелает. Хотя, Господи, при чем тут он вообще? Как погода может издеваться? Даже если бы и могла, то Чон У слишком жалок, он лишь крошечный муравей в огромном месте и явно не достоин такого внимания. Просто он неудачник, наломавший дров, и сам поставил себя в такие обстоятельства. Сам не заходит внутрь общежития, ведь боится, сам решил заселиться сюда, сам решил приехать в Сеул, надеясь, что его жизнь станет лучше, а черная полоса наконец-то закончится. Надежды трещат по швам и грозятся разорваться, словно угрожая Чон У, но даже не подозревают, что он, так-то, уже давно ни на что не надеется. В нём нет веры в лучшее, нет желания и сил думать позитивно и пытаться продолжать барахтаться в болоте, авось или сам выберется или кто-то подаст руку помощи. Ему бы уменьшиться в размерах прямо на этой лавочке, в самом деле став размером с муравья и не расстроиться, если на него наступят и наконец-то прекратят его страдания, в которые превратились попытки просто жить и быть как все. Дождь слишком странно и быстро прекращается, но чтобы подметить это Чон У понадобилось время. Ещё больше времени понадобилось чтобы всё таки поднять голову. Шум от сильного ливня не прекратился, он монотонно шуршал и лил, Сеул всё так же пополняется лужами, гром оглушает, пугает бездомных животных, а молния красиво разрезает собой небо, но вот на Чон У не падает ни капельки. Над ним черный зонт, по которому гипнотизирующе стучит дождь, а на нём чужой взгляд. Если Чон У не идёт к Эдему, то Эдем сам идёт к Чон У? Это абсурдно, а если у вас поплыл разум и случился нервный срыв, как у самого Чон У, то ещё и смешно в придачу. Факт того, что рядом молча стоит Мун Чжо уже какое-то время, на удивление, никак вообще не тронул. Возможно, тому виной что такое внимание, больше похожее на преследование, со стороны мужчины уже тоже стало "привычным". Из вежливости стоит поблагодарить, спросить сколько времени он уже здесь, извиниться и сказать, мол, "не надо, идите внутрь, не мёрзните". Но Чон У устал быть вежливым. Его взгляд уставший и потухший, а он сам роняет голову обратно, прячется за своими руками, что обнимают прижатые к груди колени, и ничего не говорит Мун Чжо в надежде, что этот ненормальный оставит его в покое, посчитает грубияном и отцепится навсегда. Или хотя бы просто сейчас, пожалуйста. Но Мун Чжо не делает ничего, на что надеется Чон У. Продолжая стоять неподвижно, как давно брошенная в этом проулке статуя, Мун Чжо только шуршит чем-то всего пару секунд, чего парень не видит, и перекладывает зонт в другую руку, ведь прошлая, скорее всего, затекла. Не то чтобы кому-то, по типу Мун Чжо было бы неловко и дальше стоять молча, он бы мог, пока Чон У не придёт в себя и не подаст признаки жизни, но это грозило тем, что его дорогой перемёрзнет и заболеет. После очередного раската грома тишина заканчивается. — Не думаю, что вы просто так захотели промокнуть насквозь и сидеть на лавочке в тапочках, как мокрый котёнок на помойке. Ничего из этого не было вопросом. Просто Мун Чжо "так не думает" и бесит, не даёт покоя Чон У, который в этом нуждается. По крайней мере он так думает и ёжится, неясно от чего — холод ли тому виной или чужой цепкий взгляд, словно Мун Чжо даже не моргает, пока смотрит на него снизу вверх, считая жалким, раз уж сравнил его с чем-то маленьким и найденным на помойке. Чон У продолжает быть самым невежливым в мире человеком и игнорирует акт чужой обеспокоенности, пусть даже и напускной, как ему кажется. Упрямится непонятно зачем, мёрзнет так, что губы вот-вот начнут дрожать вместе с телом, а зубы позорно стучать. Такое поведение не красит его, он взрослый парень, не должен быть похож на ребёнка, но с него хватит. Если его спасёт ребяческое поведение, когда ты просто прячешься от мира за своими руками и надеешься, что всё пройдёт само, то он готов хоть прилипнуть к этой скамье навечно, не поднимая головы. — Можно ещё попробовать "спрятаться" от кошмаров под пледом. Детям этот вариант кажется самым надёжным. Но для этого нужно зайти внутрь, а не сидеть на лавочке. В груди всё сдавливает, потому что этот человек пугает его. Не так как все, не угрожает Чон У убить его в открытую, а слишком уж.. хорошо умеет пробираться в его голову и читает как книгу, которую знает наизусть, перечитав её слишком много раз до заученных строчек. Чон У кажется, что над ним издеваются даже сейчас. Мун Чжо кажется, что он вот-вот сорвётся и испортит весь свой "гениальный" план по изящному и выстроенному по малейшим шагам приручению Чон У, постепенно проникая под его кожу и в мысли. Его накопленной и натренированной годами выдержки едва хватает, чтобы не бросить на землю зонт и пакет, что шуршал в крепко сжимающей ручки ладони, лишь бы освободить руки и прикоснуться столь несдержанно, согревая и нападая с вопросами. Не банальными, не "что случилось?" или "что с тобой?". Хочется спросить "кто?" и "почему?". Кто посмел обидеть так, что прекрасные глаза его дорогого не блестят таким желанным для Мун Чжо гневом или безумством, от которого Чон У встаёт на ту самую грань, когда готов наконец-то убить кого-то? Почему они настолько пусты, словно Чон У и сам теперь пуст? Вариантов немного и Мун Чжо понимает, что угадает, предположив любой из них. — Вы поссорились со своей девушкой? - на пробу спрашивает мужчина, снова пытаясь привлечь к себе внимание объекта своей искренней и прекрасной одержимости. — Нет. Ответ краток и резок, словно и правда перед ним сейчас котёнок, никогда не видевший людей и готовый шипеть, рыча так, что начнёт трястись. Слишком много дерзости для того, кто выглядит настолько жалко, думает Мун Чжо и на его губах расползается крохотная улыбка, ведь даже такой ответ — уже что-то по сравнению с молчанием. — Тогда, проблемы на работе? - вторая попытка и второе, снова верное, по мнению Мун Чжо, предположение. — Нет. Нет? Не похоже, чтобы Мун Чжо ошибся, это слишком очевидно по мелко вздрогнувшим плечам. Просто его дорогой слишком разбит, но всё равно горд и от того такой притягательный, не желающий с ним болтать. Его бы оставить одного, как он и желает, но этого не желает сам Мун Чжо, теряя тот малейший намёк на улыбку. Так не весело и неинтересно. Дорогой не боится его, не убегает, не хочет болтать и не хочет вообще ничего. Это абсолютно не устраивает мужчину, который едва ли прикладывает малейшую силу, чтобы поднять чужую ладонь, вложить в неё зонт и отойти на шаг, добровольно позволяя дождю намочить себя, а ветру вызвать некомфортную дрожь. И вот на это Чон У уже обращает внимание, сидя на лавочке под зонтом и смотря на очередную выходку этого ненормального. Белая рубашка становится серой, липнет к телу Мун Чжо, а волосы, тоже намокая, почти прячут его глаза, от чего его прикованный к Чон У взгляд хотя бы на какую-то малость становится не таким жутким. — Что вы делаете?.. На губах мужчины снова улыбка, та самая — дежурная и отработанная для всех. Чон У от неё тошно, потому что последнее, чего он хотел, так это наблюдать за выходками какого-то ненормального. А тот не отвечает сразу. Зачесывает свободной рукой назад намокшие волосы и продолжает смотреть, пожимая плечами в непринуждённом жесте. — Проверяю что холоднее — быть мокрыми под ливнем или твои ответы. "Идиот" - только и думает Чон У, а после тупит взгляд в землю. Чужая попытка успехом не увенчалась. Это раздражает и Мун Чжо звереет, закипая в мгновение. Пальцы на руках сводит от желания вцепиться в плечи Чон У и вытрясти из него желанные ответы. Как раз из-за подобной мысли взгляд и мазнул по плечам, что сейчас столь трогательно дрожат, задерживаясь и извращённо подмечая деталь, вызывающую в груди бешенство, с которым он, обычно, вырывает чужие зубы или душит с летальным исходом. Футболка на плечах смята так, словно кто-то до Мун Чжо уже хорошенько встряхнул его дорогого и какого, блять, черта. Когда-то ему воздастся за выдержу. Спросить "кто?" хочется всё больше, а подавить желание убить того самого, чьё имя он услышит в ответ, всё сложнее. Дорогой сейчас помят и сломлен. "Некрасиво" - думает Мун Чжо, потому что даже он никогда не хотел сломать Чон У. Он хочет, чтобы его Чон У откинул выстроенные обществом нормы и глупые границы, не позволяющие быть свободными таким как он сам и Мун Чжо. Хотел, чтобы Чон У понял как они похожи, чтобы он стал "собой", чтобы осознал — вокруг него так много людей, но они никогда его не поймут и не примут. Они будут осуждать, смотреть косо, пока Мун Чжо будет млеть, восхищаясь и вознося Чон У как своё личное божество. Чон У должен был сам это понять лишь с лёгкой подачи Мун Чжо, открыть на всё глаза, убить раздражающих коллег, дав себе волю и послать к черту девушку, которая никогда не сделает его счастливым, находясь рядом. Так даже если его дорогой сделал это.. убил кого-то и бросил свою ненаглядную, почему тогда сейчас он выглядит не так, как себе это представлял Мун Чжо? Что-то не так, а дорогой молчит, чем заставляет мужчину дрожать от разливающегося по телу гнева. Поглощённый своими мыслями, в которых, в основном, он довольно красочно и болезненно, что не в его стиле от слова совсем, убивает возможных обидчиков Чон У, Мун Чжо снова пытается, и не замечает.. — Чон У, я просто хочу помо.. — Нет.., - то, как звучит одно единое слово из уст его дорогого и как при этом дрожит его голос убивает в Мун Чжо последнее, что он называл "маской простого человека", когда пытался походить на законопослушного мужчину, работающим дантистом в клинике. — Я не поссорился с Джи Ын и у меня нет "проблем" на работе. Просто Джи Ын бросила меня после того, как я избил Бён Мина и теперь меня уволят после недели стажировки, ничего не заплатив и ещё наверняка та свинья заявит на меня. Внешне Мун Чжо не меняется никак, всё так же смотрит, да только внутри всё похолодело. Ему, если честно, всё равно уже на ливень и лужи, когда он опускается на колени перед лавочкой, на которой, сгорбившись, сидит Чон У и прячется, очевидно то ли рыдая, то ли просто сокрушаясь от такой нелепицы. Мун Чжо заглядывает снизу вверх, хочет ласковым жестом убрать чужие руки от лица, чтобы посмотреть прямо в глаза Чон У, но не делает этого. Молчит какое-то время, стараясь самого себя успокоить и по итогу издаёт глухой смешок. Ему не весело. Он разочарован. — И всего-то? Понять такого психопата как Мун Чжо тяжко для Чон У, который ещё не до конца перешел грань, став таким же. Чон У хороший мальчик, которого часто путали со слабаком из-за миловидного лица и пытались задирать, пока не получали в лицо. Для него "и всего-то" звучит как издёвка и насмешка, как для обычного и хорошего мальчика. Это делает ему больно. Ему стыдно, потому что чего он ожидал, в порыве отчаяния поделившись своей болью с ненормальным? Он смотрит на Мун Чжо волком, пока глаза на мокром месте, да и сам Чон У весь-весь мокрый, но всё же не позволяет себе разрыдаться. Не при ком-то. Не при Мун Чжо, которому от этого станет ещё забавнее. Но Мун Чжо не станет. Ему и сейчас-то не забавно совсем. Тошно и зло? Именно. В момент, когда его дорогой позволил поймать свой взгляд, Мун Чжо склонил свою голову и слишком уж приблизился к колену Чон У, едва не уложив на него свою щеку. Им ещё предстоит научиться лучше понимать друг друга.. Хотя, это предстоит лишь Чон У, ведь Мун Чжо его и так отлично читает, понимая, как мог воспринять это сейчас его дорогой. Он обижается, ему стыдно. Думает, что Мун Чжо посмеётся и осудит. Думает, что он такой же, как они. — Не нужно смотреть на меня так. Я ведь спросил — и всего-то? Тебя бросила девушка, которой было на тебя плевать и от которой ты не получил ни крупицы поддержки после переезда в Сеул. Кажется, я слышал, как ты рассказываешь ей по телефону о том, как я и другие жильцы общежития пугаем тебя, но она всё так же не соизволила даже из вежливости предложить тебе съехаться или остаться у неё хотя бы на пару дней. А ещё, ты наконец-то прекратил позволять унижать себя на работе, прекратил терпеть отношение к себе, как к дерьму. Тебя уволит тот друг-начальник, после встреч с которым ты похож на жалкого слизняка, слишком убеждённый, что ты обязан ему всем и должен едва ли не целовать землю, по которой он прошелся, хотя он принижает тебя, стыдит и в это же время всё ждёт шанса увести твою девушку? Я правильно понимаю тебя, Чон У? Тебя расстроили эти вещи? Гром оглушает Чон У, который смотрит на Мун Чжо.. иначе. Брови больше не хмурятся, лишь ресницы задрожали от того, что глаза слишком напряжены в попытке не моргнуть ни разу. Он смотрел на него так лишь раз, когда в первую их встречу тогда, на крыше, Мун Чжо удивил его, восторженно беседуя о книгах. Тогда Чон У был приятно удивлён. Сейчас этого нет, но есть другое. Что тогда, что в данную секунду у Чон У в голове промелькнула мысль, вызывающая разные реакции. В тот вечер она вызывала широкую улыбку и искренний смех. "Неужели в мире есть тот, кто понимает меня?" Прямо в это мгновение тело Чон У словно разом прекратило дрожать, согреваясь. "Неужели в мире есть тот, кто принимает меня?". Улавливая перемену во взгляде своего дорогого, Мун Чжо тоже начинает смотреть на него иначе. Они оба ненормальные, если замечают такие детали, это слишком странно, но они и есть странные. Пока Чон У смотрит на Мун Чжо с удивлением и отчаянной попыткой открыться, медленно понимая, что его не осуждают, а поддерживают, сам Мун Чжо смотрит на Чон У так, словно ждёт лишь слово, которое даст ему позволение убить всех, кто так с ним обошелся. Мун Чжо хотел, чтобы всех этих людей не было в жизни Чон У. Он должен был их убить или сам уйти, как некто особенный, ведь он выше этих жалких созданий. Эти насекомые не имели ни малейшего права "бросить" Чон У. Они не должны заставлять Чон У чувствовать себя жалким и ничтожным, потому что он — самое прекрасное, что Мун Чжо видел в своей жизни. И пока его дорогой молчит, обдумывая сказанное Мун Чжо и общий посыл его слов, мужчина опускает свои ладони на нелепые розовые тапочки, в которых сидит Чон У, и стаскивает их с его ног вместе с мокрыми носками. Его пальцы позже задерживаются на стопах, ледяных и бледных, отдают последнее тепло, что осталось в руках и Мун Чжо наконец-то позволяет себе прижаться лбом к колену Чон У, продолжая молчать. Дождь намочил их двоих полностью, зонт уже не нужен, но то, как трогательно Чон У двигает его, чтобы капли не опускались на спину мужчины, отзывается приятным и ноющим одновременно импульсом в груди. Чон У всё же открыл глаза на некоторые вещи. Всё же с подачи Мун Чжо, как и было задумано им же. Теперь ему остаётся лишь довериться, пусть и не сразу, понять, что быть окружённым множеством людей, которым до него нет дела — неправильно, когда у него есть Мун Чжо, столь жаждущий любого внимания со стороны Чон У. Жаждущий возвышать его всё больше и стоять вот так перед ним на коленях в грозу, молчать, не давя и не прося слишком много. — На меня всё равно заявят в полицию, - спустя время отвечает Чон У на весь тот монолог Мун Чжо, словно он не перевернул его мир на сто восемьдесят градусов. — Я всё улажу. — Я приехал в Сеул по работе и чтобы быть ближе к Джи Ын. Теперь я не хочу быть здесь. Не хочу возвращаться в общежитие. Поднимая голову, коей до этого Мун Чжо прижимался к колену Чон У, слишком уж похожего сейчас на всё такого же мокрого котёнка, что громко мяукает что-то капризное, мужчина снова впивается в него взглядом, обволакивающим всё тело и нутро, словно он не в глаза смотрит, а на всего Чон У разом. Мокрые волосы спустились на глаза и таким вот, растрёпанным, Мун Чжо кажется Чон У куда моложе и естественнее. Даже безумие в его глазах не так пугает, как когда он в образе дантиста. Серьёзно, когда на тебя так смотрит чертов доктор, то это пугает в разы больше. Слишком интимно, когда чужие глаза проникают в тебя, поэтому Чон У и избегал Мун Чжо, чтоб терпеть подобное реже, а то некомфортно. Но его нос вдруг морщится и впервые за этот день Чон У улыбается, не сдержав смешка. Его рука, до чертиков холодная, убрала пряди волос с лица Мун Чжо, как до этого делал он сам, зачесала назад и вздрогнула, стоило мужчине прикрыть свои дьявольские глаза и прижаться щекой к его ладони, хотя очевидно, что это должно быть некомфортно. Мун Чжо тёплый, греет его ноги, а Чон У холодный из-за всей этой драмы под ливнем. Даже если он что-то возразит, Чон У закатит глаза, ведь выступившие на коже мурашки и рваный выдох со стороны мужчины были неконтролируемы и сдали с потрохами то, как Мун Чжо холодно. — Не хочешь возвращаться в Эдем.. не хочешь жить в Сеуле.., - едва ли не мурлычет Мун Чжо, замерев вот так с ладонью Чон У у себя на щеке и кончиками пальцев, что были у мочки его уха, вызывая ощущение щекотки. — Тогда мы не вернёмся туда. И уедем куда захочешь. Ладонь неконтролируемо сжала щеку Мун Чжо и Чон У сам этого испугался, виновато глядя во вновь открывшиеся глаза этого чудовища, что сейчас кажется слишком уж спокойным. Словно приручённый. Пока "чудовище" морщится и поджимает губы, чтобы отодвинуться от щипающих его щеку пальцев, Чон У снова и снова обваривает очередные вещи, которые чертов Мун Чжо произносит слишком легко. "Мы не вернёмся". "Уедем куда захочешь". Это должно пугать Чон У, потому что этот ненормальный даже помечтать не даёт о том, чтобы сбежать от всего ужаса, который Чон У познал в Сеуле, но вместо страха появляется странный трепет. Чон У вновь считает себя жалким, потому что его сердце трепыхается и тает от малейших добрых жестов по отношению к нему даже со стороны ненормального, который не факт, что не убивает людей. Чон У ведь не знает этого наверняка, лишь подозревает. Но почему-то сейчас ему настолько плевать и слишком уж хочется кивнуть на слова Мун Чжо, что нет ни единого желания этому воспротивиться. — Я начинаю воспринимать твоё молчание за отказ и это очень меня расстраивает, дорогой, - продолжает мужчина, поднимаясь с колен и сутулясь под зонтом, чтобы не врезаться в него головой. Его руки легли на спинку лавочки по обе стороны от Чон У, зажимая его в угол и не позволяя сбежать, но сейчас парню этого и не хочется. Теперь он, как и всегда впрочем, смотрит снизу вверх на Мун Чжо, который сейчас слишком близко и сам выглядит не лучше "мокрого Чон У с помойки". — Уверен, свою обувь и рюкзак ты забыл в офисе. Могу прийти туда, добить твоего коллегу и заодно начальника. Как раз заберу твои вещи, если ты не хочешь туда возвращаться. Подобное можно было бы принять за шутку и посмеяться. Возможно, с умилением. Но не когда это произносит настолько спокойно кто-то, как Мун Чжо. Не когда он не шутит, лишь бы развеселить Чон У, а ждёт разрешения. Чон У начинает мотать головой слишком активно и жмурится, когда головная боль напомнила о себе, никуда не пропав. Пальцы свободной руки вцепились в рукав рубашки Мун Чжо в области локтя и Чон У без лишних слов снова дал понять чего он хочет прямо сейчас. И, читающий своего дорогого слишком хорошо, Мун Чжо без сомнений понимает, оставаясь рядом. Факт того, что он не шутил, а Чон У это понял — радует. Вот и первые шаги дорогого в понимании Мун Чжо. Куда более трепетно, что теперь он может касаться его. Хотелось ещё с первой встречи едва ли не сожрать, но не в том смысле, как Мун Чжо может, действительно отрезав от Чон У аппетитную часть и покромсав в контейнер. В другом, ещё более извращённом, как когда хочется целиком проглотить, лишь бы таким путём присвоить себе и спрятать ото всех, ревниво и собственнически любуясь, да только нельзя. Напугал бы. А кто же приручает диких котят страхом? Их нужно окружить теплом, их нужно гладить и иногда позволять себя поцарапать или укусить, чтобы усмирить бешенство, дать привыкнуть к себе. Чон У кусался и царапался, дерзил, убегал, отталкивал. А сейчас вот всё вертит этот идиотский зонт в руке, чтобы на Мун Чжо капало поменьше и вцепился в его рубашку, никуда не отпуская. В этой хватке слишком мало силы, если сопоставить её с силой Мун Чжо, но он так и остался прикованный к лавочке, не смея и двинуться. Дорогой превышает все его ожидания от сегодняшней встречи, коя и так разрушила всю последовательность "приручения". Чон У ничего не ответил и это бесит, но Чон У так же прижался к нему, стискивая слишком крепко, чтобы называть это объятиями. У Мун Чжо что-то захрустело в спине и с губ сорвался шумный выдох, когда дыхание перехватило. Он оцепенел, сжал лавочку до побелевших костяшек и обречённо расхохотался, смотря в небо, изредка освещаемое вспышками молний. Отсутствие ответа не так злит, как вызывает капризы уже со стороны Мун Чжо, потому что остаётся лишь сказать "да" и любое желание Чон У будет исполнено, Мун Чжо для этого будет готов даже умереть. Но он ждёт, несмотря на внутренний зуд от нетерпения, ведь по своим планам и прикидкам, подобного он бы ждал ещё дольше, не случись сегодня то, что случилось. Потому прекращает хохотать и оставляет на лавочке свой пакет, вместо него подхватывая под колени Чон У и поднимая его на руки под удивлённое и испуганное нечто. Звук был странным и не то чтобы привлекательным, но Мун Чжо нравится, что Чон У в принципе очнулся из оцепенения и реагирует на него. Обвил одной рукой его шею, напрягся весь, словно сомневается в Мун Чжо и думает, что тот уронит его, а ещё всё так же держит над ними зонт, прячась, лишь бы не пересечься взглядами в таком положении. — Куда мы идём? - первым же делом спрашивает дорогой, до этого думавший, что ему всё же придётся вернуться в Эдем, потому что дождь не планирует заканчиваться, но "они" идут в абсолютно другую сторону. — Я вернулся в общежитие, чтобы познакомиться с тобой лично, но неужели ты думаешь, что до этого я был каким-то бездомным? И снова этот раздражающий Мун Чжо, которому дороже всего на свете болтать загадками, дразня и не давая нормального ответа. Чон У закатывает глаза и цокает языком, на что получает короткий щипок едва ли выше колена. Чон У бы мог только возмутиться, ведь его несут и припираться опасно, когда тебя могут просто скинуть в лужу, но слишком велико оказалось желание ответить на этот щипок. Чон У склонился и укусил Мун Чжо за плечо, начиная сразу отплёвываться от мокрой ткани рубашки, а тот замер, прекращая идти и едва ли не силком заставил их глаза встретиться. Стало страшно всего на миг, а потом этот ненормальный просто клацнул зубами перед носом Чон У и продолжил идти, удобнее подхватывая его под бёдра. — Мы идём ко мне домой. Ты отогреешься, поешь и отдохнёшь, а я позабочусь обо всём остальном, дорогой.