Маяк

      В гостиную Гермиона вернулась за полночь. Когда удостоверилась, что Гарри можно ненадолго оставить одного.       Он хоть и принял историю Снейпа удивительно спокойно, почти равнодушно, но затем внутри у него что-то оборвалось. Небо заволокло тучами, сверкнула молния, и разыгралась буря. Запоздало, зато в полную силу. Ее Гермиона ощущала, как собственную. Началась она с закономерного отрицания, потом пришли злость, отчаяние, обида, страх. Они мешали ему забываться, она чувствовала. И утешая, невесомо гладила его кончиками пальцев по виску. Тогда-то он и задремал. Сперва чутко, поверхностно, но уже скоро глубже, крепче. Возможно, она ему помогла. Самую малость, как однажды Джинни.       Впрочем, неважно. Главное, что для него кошмары отступили. Пусть и ненадолго.       Северус ждал ее в кресле. Облокотившись о колени и крепко сжав переносицу, он явно думал. Но на шелест полога мгновенно вскинул голову. Гермиона молча подошла к нему и так же молча, не спрашивая разрешения, забралась на колени. Остаточно опасаясь, что он оттолкнет ее, как пару месяцев назад, застав их с Гарри впервые. Но он обнял ее в ответ, а она, уткнувшись носом в жилистую шею, обнаружила, что у нее осталось немного соли про запас.       — Спасибо, что не разозлился. И что не ушел. Знаю, тебе неприятно, но он…       — Я не уйду от тебя, Гермиона. Об этом можешь больше не волноваться.              — Почему? — Она приподнялась, чтобы заглянуть ему в глаза. Надеясь услышать тот самый ответ. — Что изменилось?       — Думаю, нам обоим ясно что.       Рано.       Стерев со щеки очередную слезинку, она кивнула.       — Как Поттер?       — Уснул, — выдохнула Гермиона и буквально захлебнулась виной: — Это я виновата… Я… Я не должна была оставлять его одного. Тем более так долго. Между вами двумя я выбрала тебя. Бросила его, и он…       — И он, оставшись один, заметил неладное, — удивительно мягко оборвал ее Северус. Далеко не впервой он говорил с ней так. Терпеливо, но ни капли не безразлично. А она продолжала удивляться, что он так в принципе умеет. Профессор Снейп так не умел. — Тем не менее неладное произошло с ним ранее. Без твоего участия.       — Но останься я с ним…       — Останься ты с ним, Поттер уловил бы перемены несколько позже, либо не уловил бы вообще. Да, возможно, ты отсрочила бы его осознание. Но не то, что происходит с ним на глубинных уровнях. Там твоей власти нет. Никогда не было. Более того, рискну предположить, что ты ему даже помогла. Именно благодаря твоему отсутствию он занялся окклюменцией и научился относительно успешно закрываться.       Ей стало чуточку легче. Будто от груза, что висел каменным якорем там, внутри, отвалилась пара песчинок. Не бог весть что, но надо же с чего-то начинать.       — Допустим, — согласилась Гермиона. — Но что теперь? Профессор Дамблдор считает, что Гарри…       Северус брезгливо скривился.       — Его логику я не разделяю. И полагаю, мы с тобой искали не там.       — Что ты имеешь в виду?       — Альбус утверждает, что у носителя одного осколка шанс был, и что на этот случай он подготовился. Я ему верю. Он не стал бы жертвовать человеческой жизнью без крайней на то нужды. А учитывая, что сведения о крестражах, детстве Темного Лорда и прочем он передавал Поттеру в течение целого года, то…       Гермиона резко выпрямилась.       — …способ помочь Гарри был известен ему уже некоторое время! — выпалила она, догадавшись, куда Снейп клонит. — Как долго?       — Не исключено, что еще до гибели. Что он завещал вам помимо меча?       — Мне — сборник сказок Барда Бидля. Там я нашла знак Даров Смерти. Гарри получил золотой снитч, который поймал в своем первом матче, а Рон делюминатор. Ну, та зажигалка…       — Да, — несколько нетерпеливо оборвал ее Снейп. — Книга и меч свою роль сыграли. Зачем делюминатор и снитч вы выяснили?       — Нет.       — Подготовь их. Завтра посмотрим втроем.       — Хорошо. Спасибо.       Прекрасно понимая, что ведет себя как маленькая, она свернулась обессиленным клубочком в сильных руках. Где-то под ухом гулко стучало его сердце.       — Я могу уговорить тебя пойти со мной и переночевать в замке? — послышалось тихое над макушкой. — Сон в безопасном месте, ничего более. Утром аппарирую сюда, обещаю.       С сожалением отстранившись, Гермиона покачала головой.       — Нет. Я Гарри больше не оставлю.       По худому лицу пробежала тень, сделав его на миг-другой таким же, как ранее, в директорском кабинете. Жестким. Жестоким.       — Он не заметит, — процедил Снейп. — И он может быть опасен. Я идиот, что не среагировал как должно весной. Обошлось чудом, но…       — Среагировал? — Гермиона убрала ладони с его плеч. — Ты о чем?       Северус поджал губы, но не ответил. Да и незачем было, догадаться труда не составило.       — Ты знал! Поэтому и не удивился! — ахнула она и, надеясь, что ошиблась, повторила тише: — Ты знал? О Роне?       — Предполагал, — нехотя выдавил Снейп.       — Как давно?       — С тех пор, как ты рассказала мне о кошмарах Поттера. В сущности, это довольно логично. На теле и одежде Уизли не было повреждений. Следы борьбы отсутствовали. Глаза открыты, лицо не тронуто испугом — смерть наступила мгновенно. Мне известны лишь одни чары, что убивают подобным образом. Принимая во внимание то, что произошедшее в лесу Дин Поттер помнил вполне четко, а гибель Уизли нет, списать избирательную забывчивость на шок сложно. А вот на вероятность, что пару секунд он собой не был, уже проще. Особенно, учитывая, что зимой крестражи нередко влияли на его поведение. Иногда вполне обширно. Соответственно, могли и перенять абсолютный контроль. Разово, при проникновении в носителя, когда тот максимально дезориентирован. Однако это по-прежнему теория, которую нечем подкрепить. Можно было бы, просканируй я твою палочку на свежие непростительные немедля. Но этот шанс я упустил. Идиот.       Гермиона не верила своим ушам.       Ложь. Так много лжи. Все они лжецы. Северус, Гарри, Дамблдор.       Она, впрочем, тоже.       — Ты… Ты убеждал меня, что это обычный кошмар… Что сам эту теорию глупостью считаешь… Молчал…       — И промолчал бы снова, — бросил он зло. — Ты тогда чуть с ума не сошла. Переживала ужасно, накрутила себя до одури. Зачем добавлять волнения, тем более не будучи уверенным?       — Он мой лучший друг… А Рон… Рон…       — …был тебе больше, чем друг, — холодно закончил за нее Снейп. — Я прекрасно осведомлен о твоем к нему отношении. Но не собираюсь оправдываться за то, что не тревожил тебя без веской на то причины. До сих пор сожалею, что вынес эти соображения Альбуса за пределы директорского кабинета.       Была тут толика правды и трезвости. Нет, пожалуй, больше, чем толика. В мае-июне она и правда была опасно близка к грани. Лабильна, эмоциональна, зачастую неосмотрительна. Иногда истерична.       На его месте она поступила бы точно так же. Ведь порой знание опаснее неведения.       Но легче от этой расчетливой мысли почему-то не сделалось.       — Гермиона, — позвал ее Северус. — Прошу, идем в замок. Пусть ограждаться от Темного Лорда Поттер и научился, но ночью его разум особенно беззащитен. Да и как на него подействуют сегодняшние новости неясно. Здесь небезопасно.       — Гарри ничего мне не сделает.       — Уизли с тобой поспорил бы.       Вздрогнув, как от пощечины, она отстранилась.       — Это жестоко. Не надо так со мной.       Снейп потер виски, пытаясь, похоже, сдержаться. Судя по тому, как резко он отдернул руку, вышло плохо.       — Ты забрала галлеон у Минервы?       — Да.       Кивнув, он настойчиво ссадил ее со своих колен, а сам поднялся на ноги.       — Ложись. Тебе необходим отдых, а завтра нам будет необходима твоя сообразительность. Я приду так рано, как смогу. Но если что-то пойдет не так, при любом подозрении, намеке, беги на маяк и зови меня. Я тебя оттуда заберу.       — А ты куда? — расстроенно спросила Гермиона. Отпускать его не хотелось. Хотелось забраться к нему под бок, подышать им, а потом уснуть. И снов не видеть.       — Попробую поговорить с Альбусом с глазу на глаз.       — Думаешь, он все-таки расскажет?       — Сомневаюсь. Но не попытаться не могу.       — Хорошо.       Медля, явно сдаваться так просто не желая, Снейп смотрел на нее сверху вниз. С какой-то смесью раздражения, преданности и пустоты. Сочетание несочетаемого. Она собралась было потянуться к нему, успокоить, когда он, не прощаясь, вдруг спешно двинулся к выходу.       Гермиона нагнала его у входа.       — Давай не будем расставаться так? — Она обняла его со спины. — Пожалуйста.       Подхватив ее руку у себя на груди, Северус крепко ее сжал. Но не оттолкнул.       — Я боюсь за тебя, Гермиона. Как никогда и ни за кого не боялся. И я могу тебя защитить, но ты не даешь мне ни малейшего шанса.       — А я боюсь за тебя. День изо дня боюсь вот уже несколько месяцев. Что ты предлагаешь? Сбежать вдвоем и бросить все на произвол судьбы? Так ведь не выйдет, даже захоти мы оба этого. Тебя выследят по метке.       — Тебя не выследят. Ты можешь спрятаться, пока мы с Поттером ищем решение. Он…       — Гарри без меня потухнет, Северус. Ты его слышал. Неужели ты действительно считаешь, что он справится после того, как я опять его брошу? Отвечай честно.       Снейп не ответил, что, в принципе, говорило за него не хуже слов.       — Не волнуйся. Я буду осторожна. Обещаю.       Он развернулся так резко, что Гермиона невольно отпрянула бы, не вцепись его пальцы в ее запястье.       — Обещай, что не полезешь на рожон. Что при малейшей опасности исчезнешь отсюда и позволишь мне тебя укрыть.       — Обещаю, что буду осторожна, — твердо повторила она. — Я буду писать тебе, как у нас дела через монету. Утром, как проснусь, и затем каждый час, пока ты не придешь.       Это были не те клятвы, что Северус надеялся получить, но дать ему желаемое означало соврать. А лгать Гермиона не собиралась.       Он поджал губы. Она, привстав на цыпочках, его поцеловала. Безответно.       — Спокойной ночи. Не волнуйся за меня. Я сильная, справлюсь.       — Лучше бы ты была слабой, — выплюнул он, прежде чем молнией вылететь за полог.       Гермиона простояла одна в гостиной, не шелохнувшись, минут десять. Вытирая рукавом беззвучные слезы. Она понимала, что злится он не столько на нее, сколько на то, что с ними случилось. Еще на собственную беспомощность и ее ослиное упрямство. Завтра он вернется, но ей болезненно недоставало его прямо сейчас.       — Прости меня, любимый, — всхлипнула она. — Но я не могу иначе.       Прозвучало так естественно, правильно, что Гермиона и не заметила разницы между этим, новым для нее, да ставшим за ушедшие месяцы привычным обращением по имени.       Любимый.       Смахнув очередной соленый ручеек, она отправилась к Гарри.

***

      Северус аппарировал в лагерь засветло.       Втроем они заняли обеденный стол, где Гермиона в ряд выложила меч, сборник историй Барда Бидля, снитч и делюминатор. Гарри уселся во главе, а они со Снейпом по торцам.       — Тебе удалось выведать у профессора Дамблдора что-нибудь новое? — первой подала голос Гермиона.       Отозвался Северус не сразу. Его внимание сосредоточилось на завещанной ей книге.       Выглядел он неважно.       Да и не он один.       Минувшая ночь оставила на каждом свой отпечаток. Гарри затих. Спал он крепко и долго, но проснувшись, замкнулся и Гермиону прогнал. Не как во время их былых ссор, не грубо. Но настойчиво. Он хотел побыть один.       Сама она провела утро в компании верной подруги-мигрени.       Снейп же будто постарел лет на десять. Точно как той ночью, когда Гермиона очнулась после Албании. Сосульки черных волос, небрежная серость двухдневной щетины на щеках, круги под глазами и грязноватые манжеты обычно идеально белой рубашки. Похоже, вчерашней.       — Нет, — коротко ответил он. — Но у меня есть некоторые предположения. Так или иначе все должно быть завязано на них.       Он подхватил томик с легендой о трех братьях.       — На сказках? — уточнила Гермиона.       — На Дарах Смерти, — поправил ее Гарри.       Снейп кивнул.       — Твой талант — ум. Ты должна была догадаться об их существовании, и ты догадалась. Исполнив таким образом свою основную задачу. — Он отложил книгу на сиденье одного из свободных стульев. — А она свою.       Минус один.       — Меч, — Гарри взялся за холодную рукоять, — нужен нам, чтобы крестражи уничтожить. С ним тоже ясно.       На столешнице осталось два предмета.       Два подарка и два Дара.       Северус с Гарри рассматривали снитч. Гермиона крутила в пальцах делюминатор.       — Странная штука… — протянула она, вспоминая сказанное когда-то Роном на скалистом островке. Тогда ощущения, что за словами этими кроется нечто важное, не возникло, а вот сегодня они неожиданно приобрели определенную, неизведанную глубину. — Зато поможет тому, кто сбился с пути…       — Что? — синхронно раздалось в ответ удивленно-настороженное.       — Путь… — отрешенно повторила Гермиона. И вдруг догадавшись, ахнула: — Северус! Зимой, когда ты меня в лесу Дин поймал и привязал к стулу…       Снейп поморщился, Гарри напрягся. Она ничего не заметила.       — …я спросила про Рона, а ты… Ты не удивился, что его не было с нами. Мне толком ничего не объяснил, но вроде между делом бросил, что профессор Дамблдор и тут был прав…       — Да. Альбус предполагал, что Уизли вас покинет. Куда ты ведешь?       — Никто из нас не вникал, а как он вообще нас нашел. Рон. — Гермиона ошарашенно уставилась на делюминатор. — Да, нам было не до того, но… палатка под чарами, мы постоянно меняли место…       — А как нашли нас вы, сэр? — встрял Гарри.       Гермиона встрепенулась, внезапно сообразив, что этот вопрос почему-то никогда не задавала ни себе, ни ему.       — Финеас. Он шпионил за вами по мере возможностей. Через портрет.       — Я знал! — воскликнул Гарри и хлопнул ладонью по столу. — Чертов сли…              — Поттер, — обманчиво тихо оборвал его Северус.       — Понял.       Оба замолкли, а Гермиона, хмурясь, провела ногтем по желобку на крышечке делюминатора.       — Возможно, — несмело завела она, — он не имеет никакого отношения к Дарам. Как меч. Ведь для победы нужны были не только вещи, но и…       — …люди. — Снейп подался вперед, опираясь локтями о стол. — Вы должны были оставаться втроем. Как обнаружилось вчера, для плана Альбуса ты и Уизли были исключительно важны.       — Считаете, это зажигалка привела к нам Рона? — усомнился Гарри.       — Считаю, что ввиду его крайне ограниченных умственных способностей… — Северус осекся. Словно ему резко стало нечем дышать, чуть оттянул, поправляя, воротник сюртука и исподлобья покосился на Гермиону. Сидела бы она сейчас рядом, обняла бы. Или взяла бы его незаметно за руку. Но он был далеко, и она лишь коротко, ободряюще кивнула. Слышать подобное ей было неприятно, но от его заботы, пусть и немного запоздалой, сделалось приятно вдвойне. Снейп продолжил аккуратнее: — Мистер Уизли не нашел бы вас самостоятельно. Он либо наткнулся на лагерь случайно, что весьма маловероятно, либо ему помогли. В свете того, что Альбус его побег предугадал, помощь вполне могла быть организована заранее.       — И про дорогу он упомянул, — согласилась Гермиона, — так…       — Кто? Рон? — перебил ее Гарри. — Когда?       — Да, Рон, точнее… Извини, я почему-то думала, что рассказывала тебе… Не полностью, разумеется, но в общих чертах… как про сон… — Она устало потерла виски. — Это было весной, в тот день, когда мы сбежали из Албании. Когда я… Когда… В общем, не знаю, был ли со мной он, или мне это примерещилось. Но все было так… Так реалистично. Свет, прикосновения, запахи. И Рон как живой. Но не такой, каким я его запомнила. Волосы отросли, а сам он… ужасно уставший, но одновременно умиротворенный. Будто свой покой нашел. Он звал меня с собой, говорил, что там, откуда не возвратиться, больно и страшно не будет, а мы будем вместе… Я отказалась… Из-за вас двоих. Извинилась, что так быстро… Так быстро влюбилась снова, но он ни капли не злился. Принял. Даже пошутил про… неважно. А напоследок, перед тем как уйти, как бы невзначай бросил, что делюминатор поможет найти дорогу тому, кто потерялся. Или сбился с пути, я точно не помню.       В носу защекотало, и Гермиона, закусив губу, глянула на Северуса. С одной стороны, побаиваясь, что он ее догадки сочтет глупостью, с другой — надеясь, что разговоры о Роне его не заденут, как задевали ее мысли о Лили. Но он смотрел на нее так, как она точно не ожидала.       Нежно, наверное.       — Прости, — беззвучно, одними губами, произнесла она.       Снейп практически незаметно повел подбородком из стороны в сторону.       Не извиняйся.       — Ты была так близка к грани, разделяющей живых и мертвых, что вполне могла ее пересечь. И раз уж есть призраки, то почему не может быть иных сущностей за пределами нашего восприятия, — добавил он вслух. — А твоя идея с делюминатором определенно допустима. В конце концов, Даров три. Палочка, плащ и камень. Книга указала на их существование, плащ уже у вас…       — У нас? — вмешался Гарри удивленно.       — Да. Это твоя мантия. Точнее, твоего папы, — пояснила Гермиона. — Она один из Даров.       — Занятно. И когда ты планировала меня в это открытие посвятить? — едко, себе прежнему не свойственно, полюбопытствовал он. — Или данные сведения тоже не для Избранного? Как и о крестражах во мне или о таинственных мрачных союзниках за пределами лагеря?       Гермиона растерялась, Снейп нахмурился, Гарри осекся.       — Мерлин, прости… — промямлил он.       — Следите за языком, Поттер.       — Прости, пожалуйста…       — Ничего страшного. — Предостерегающе посмотрев на Северуса, Гермиона подсела поближе к Гарри и погладила его по спине. — Ты на взводе. Это нормально, я не обижаюсь. И да, ты прав, молчать мне не стоило.       — Нет. Стоило. Вы все делали как надо. Прости, Мерлин, прости, пожалуйста, я… Я… — Он вымученно улыбнулся и обернулся к Снейпу. — На чем я вас перебил, сэр?       — Плащ уже у вас, — повторил тот, не прекращая, впрочем, злобно буравить Гарри взглядом. — Следовательно, найти предстояло палочку и камень. Либо узнать о палочке и камне. Насчет первой у меня есть соображения, и я боюсь, что они верны.       — Она у него, да? У Волдеморта? Сперва была у Дамблдора, а потом…       — Откуда вам это известно? — мгновенно насторожился Северус.       У Гермионы заныло где-то под ложечкой. Она догадывалась откуда.       — Сны, — коротко, емко и абсолютно безэмоционально подтвердил ее опасения Гарри. — Я видел, как он допрашивал Грин-де-Вальда. Тогда и начал подозревать. Моя первая карточка от шоколадной лягушки… Она была с Дамблдором. И там написано об их дуэли. Так она к нему и попала. Благодаря победе над предыдущим владельцем. Затем его победили вы, и…       Раньше, подумалось Гермионе, в лягушках Гарри интересовали только забавные живые картинки и сладости. А не нечто скучное, напечатанное внизу мелким шрифтом. Лишь исключительно четкое осознание, что терять нельзя ни минуты, удержало ее, и без того морально истонченную до плотности шифона, от того, чтобы разреветься на месте.       — Я убил Альбуса, но не побеждал, — холодно возразил Снейп. — Исполнение приказа — не победа. Победил его Драко. Когда обезоружил.       — Малфой? — переспросили Гарри с Гермионой в унисон.       — Вам встречались иные носители данного имени? — не удержался от колкости Снейп.       — Извините.       — Да, Драко Малфой. Однако его древко Темный Лорд отобрал. Весной. Полностью лишил магии. Якобы в расплату за предательство родни, но теперь мне представляется вероятным, что то было лишь прикрытием. Свои истинные мотивы он нередко предпочитает хранить в тайне.       — А палочка профессора Дамблдора…       — У него. Он выкрал ее из могилы, — ответил Северус и вдруг выплюнул неожиданно зло: — Чертов старик! Выстроил свои интриги столь хлипко, что некоторые из них обречены были на провал.       — Получается, ее нам не заполучить, — спокойно подытожил Гарри.       — Нет. Она подчиняется Темному Лорду беспрекословно.       Вновь сделалось тихо. Трое за столом новые-старые вести переваривали. Даже Гарри молчал и с расспросами не лез, хотя истории Нарциссы и Лестрейнджей ему знакомы не были.       Гермиона вдобавок еще и потерялась. Эти игры в угадайку давно казались ей если не глупостью, то неоправданным риском. Она понимала, почему Дамблдор не посвящал во все Северуса, как и понимала необходимость частичной скрытности от Гарри. Но вот причину, по которой нельзя было доверить ему правду о Дарах при жизни, поймать за хвост не могла. Как не могла и различить преимущества того, чтобы хранить у себя Бузинную палочку вплоть до смерти.       Не проще ли было бы позволить Гарри забрать ее? Позволить ему заполучить Дар.       Пазл не щелкал. Картинка не складывалась. Возможно, Дамблдор был до того гениален, что им за полетом его мысли было не поспеть. Либо прав был Северус.       Кое-кто просчитался.       Задумчивое молчание нарушил Снейп. В отличие от нее, он философскими и бесполезными вопросами не задавался. Его по-прежнему интересовал снитч.       — Мистер Поттер, — позвал он, вертя золотой шарик в пальцах, — он с вашего первого матча? Его вы поймали несколько… неординарным способом?       — Да. И мое касание он помнит. С этим мы разобрались быстро, а вот с целью послания нет. Секунду, я вам покажу.       Забрав снитч, Гарри коснулся его губами и вернул Северусу.       — Я открываюсь под конец, — прочитал он вслух, плотно сведя к переносице брови. — Конец… Конец… — И продолжил вполголоса, явно размышляя: — Что есть конец?       Гарри обернулся к Гермионе, картинно округлив глаза. Она беззвучно шикнула и, задержав дыхание, уставилась на Снейпа.       Ей многое в нем нравилось. Внешне и внутренне. Включая то, что других скорее отпугивало. Но его ум ее поражал. Она была от него в полнейшем восторге. Да, ум определенно был одной из причин ее любви. Наблюдать за процессом рождения и формирования его идей было для нее отдельным наслаждением. Неописуемым. Даже сейчас. На самом деле, Гермиона с превеликим удовольствием залезла бы Северусу в голову. Пошпионила бы.       Минута, вторая, третья и Снейп, возвратившись в реальный мир, бережно положил снитч на стол перед Гарри.       — Скажите, что идете к Темному Лорду. Идете умирать. Или готовы умереть. Готовы собой пожертвовать. Пробуйте вариации этой фразы, смысл вы, полагаю, уловили.       Что за черт?!       Гермиона уставилась на него в полном замешательстве.       Щелк.       — Конец… Мерлин! Милый, это гениально! — Она подскочила, готовая расцеловать его всюду, куда смогла бы дотянуться, но тут, запоздало сообразив, как назвала Снейпа при Гарри, ойкнула, захлопнула рот и плюхнулась обратно на стул.       Северус, впрочем, ни капли не разозлился. Наоборот. Его обычно бледные щеки заиграли намеком на румянец.       Кто бы мог подумать, что настолько открытое выражение чувств придется ему по душе.       Бери на заметку, Грейнджер.       Она взяла, а Гарри, как-то хитровато ухмыльнувшись, перевел взгляд с нее на Снейпа. После чего, прокашлявшись, уточнил уже серьезно:       — А как говорить-то?       — Ртом, — приторно-вежливо процедил Снейп. — Погромче. Желательно, наклонившись вплотную. Не исключено, что снитч за годы бездействия оглох и вас иначе не услышит.       Гарри издевки не почуял. Либо подался вперед инстинктивно, ведомый растерянностью. Так или иначе он сделал точно, как было велено, чем заставил Северуса устало сжать пальцами переносицу.       — Я иду к нему, — начал он несмело. Ничего не произошло, и Гарри добавил тверже: — Иду умирать.       Золотой шарик беззвучно раскрылся. Как коробочка с украшением.       А внутри, застряв в половинках, сидел камень. Черный. С выбитым на поверхности символом, обнаруженным когда-то Гермионой в книге сказок.       С трудом оторвавшись от него, она подозрительно покосилась на отложенный в сторону делюминатор. Из ниоткуда подкралось абсолютно идиотское подозрение, а не спрятан ли и в нем сюрприз.       — Что если…       Внимание остальных было приковано к Дару, что получил средний из братьев. Ее голос никто не расслышал.       — Неужели он действительно способен возвращать мертвых? — неосознанно перебил ее Гарри.       Снейп молчал.       Гермиона, вмиг забыв про зажигалку-путеводитель, по очереди смотрела на двух главных мужчин в ее жизни, не считая папы. А затем вернулась к камню, что темнел на матовом золотом фоне. И вдруг отчетливо поняла, что в мыслях их властвует сейчас одна женщина. Красивая, рыжеволосая, с радужками цвета сочной травы. Словно ощутив что-то, Северус поднял к ней глаза.       Она свои увела.       — Вы продолжайте. Я ненадолго, — тихо шепнула Гермиона, поднимаясь на ноги.       Снаружи по-летнему ярко светила луна. Пока они пытались разобраться в рассыпанных Дамблдором хлебных крошках, минул целый день.       Еще один.       Сколько их осталось? Дней?       Обхватив себя руками, она запрокинула назад голову. Абсолютно уверенная, что упади в эту секунду звезда, как тогда, в Албании, то загадала бы ей любовь.       — Гермиона? — послышалось из-за спины.       Через силу улыбнувшись, она обернулась к Снейпу.       — Все в порядке, я скоро. Там душновато, а я утром себя плохо чувствовала. Не волнуйся, иди к Гарри.       — Мигрень?       — Да, но слабая, и уже почти прошла. Мне просто нужен воздух.       — Я так не думаю. — Северус подошел к ней, встал рядом. — Ты расстроена.       — Нет, я… — Гермиона запнулась, выдохнула. Надоедать ему совершенно неуместными глупостями желания не было. Как и врать. А еще было жутко страшно оставаться один на один с его призраками. — Да, извини. Но совсем немного. Дай мне пару минут, пожалуйста.       Уходить Снейп, похоже, не собирался, и от этого ей полегчало.       Чему они оба определенно научились за минувшие месяцы, так это разговорам. В том числе когда сложно, несвоевременно и не хочется.       Ей не хотелось. Ему, она видела это по напряженной до ровного линии плеч и поперечной морщинке между бровей, тоже.       — В чем дело? — спросил Северус.       — Этот камень… — Потупившись, Гермиона потерла лоб костяшками пальцев. — Он… Кого-то он возвращает. И я… Мерлин, прости, переживать о таком сейчас странно, у нас полно других, неотложных проблем, но… Но, если бы ты мог вернуть ее, ты бы вернул?       — Да.       Львиная доля ее сил в этот момент ушла на то, чтобы не отшатнуться, не убежать. И не молчать. Ковыряя носком кроссовки землю под ногами, Гермиона сглотнула предательскую горечь.       — Если бы она вернулась, действительно она, а не полая и бездушная тень, ты бы ушел от меня к ней?       — У нее муж и ребенок, Гермиона, — грубовато отрезал Снейп. — Место не вакантно.       Она качнула головой. Это был не тот ответ. Точнее, не ответ вовсе.       — Допустим, оно было бы вакантно.       — В твоих предположениях излишек домыслов и недостаток фактов. Что именно ты хочешь от меня услышать?       Гермиона посмотрела ему в глаза.       — Правду. Я предпочла бы знать правду. Неважно болезненную или нет.       — Ее не знаю даже я, — поморщился Северус. Он был явно не прочь свалить от этих внезапно вынужденных откровений куда подальше. Крестражи и те пугали его меньше. — Мы с Лили никогда не были вместе. Между нами не существовало ничего, кроме детской дружбы, которая прервалась более двух десятилетий назад. Как, по-твоему, я должен выбирать? Я уже не уверен, что она была со мной настоящей. Что живая, что нет. Зато уверен, что немало сочинил и вообразил сам. Воплотил в мечтах о ней то, чего недоставало мне в реальности. Еще я абсолютно уверен, что ты мне дороже всех живых, вместе взятых. Этого тебе достаточно?       Последнее он выплюнул. Зло.       Гермиона поежилась.       — Пожалуйста, прости. — Она невесомо коснулась тыльной стороны его ладони. — Я ничего не могу с этим поделать. Стараюсь не зацикливаться и в большинстве своем получается неплохо, но в такие вот моменты… Оно всплывает.       — Так топи обратно, — огрызнулся Снейп. — Я ведь не спрашиваю тебя об Уизли. А оно, между прочим, тоже всплывает. И нередко.       — Я бы выбрала тебя, — выпалила Гермиона не колеблясь. И мгновенно поняла, что это правда. — Да. Раз уж тебе интересно, мой ответ — сегодня я выбрала бы тебя. Рон… Рон был замечательный. Добрый, беспечный, веселый. В нем было что-то, чего так не хватало мне. Какая-то беззаботность, детство, искорка. Он… Он был живым солнцем. Но встретив своего, по-настоящему своего человека, я считаю, что у нас с ним ничего не получилось бы. Мы были полярно разными. Он стал мне очень хорошим другом, и я всегда буду по нему скучать. Ты же… Ты мой. — Она провела кончиками пальцев по широкому запястью. Прямо под манжетой рубашки. — Слушай, я знаю, что иногда надоедаю. Но я не хочу тебя злить. Или ругаться. Правда не хочу. Но это мои чувства, и они такие, какие есть. Я не могу спрятать, задушить их по команде. Даже когда вижу, что они не к месту. Как вот сейчас. Поэтому я и ушла. Догадывалась, что иначе ты заметишь. Ты внимательный.       — Внимательность необязательна. Нужно быть слепым, глухим и тупым, чтобы не заметить, — хмыкнул он. — И я не злюсь.       — Немного?       — Возможно, немного.       Гермиона улыбнулась.       — Можно тебя обнять? Или твое «немного» помешает?       Он подтянул ее поближе, и она тихо засмеялась, уткнувшись носом в сюртук. Вышло глуховато.       — Северус, пожалуйста, постарайся не раздражаться на меня, когда я о ней вспоминаю. Обещаю, что не буду заводить эту тему каждый день, неделю или месяц. Однако если тебе так тяжело, неприятно, то давай больше ее не упоминать. Никогда. Я не могу пообещать не думать о Лили, это выше моих сил, но мы можем условиться, что отныне вслух ее имя произнесено не будет. Никогда.       — И что это нам даст?       — Тебе будет легче. — Она смотрела в сторону леса. Так было легче ей. — Единственное, тебе придется смириться с тем, что на такой вот вопрос как сегодня, честного ответа я дать не смогу.       — И со временем сожрешь себя изнутри. Великолепная идея. За кого ты меня принимаешь, предлагая подобное, Гермиона?       Она промолчала. Решила, что абсолютная искренность скорее навредит, чем поможет. Снейп изменился за минувшие месяцы, действительно изменился. Точнее, нет, не изменился. Открылся. В нем по-прежнему было в избытке от того, кто довел ее до слез, высмеяв заколдованные Малфоем зубы, и это было правильно. Он был самим собой, колючим, надтреснутым, вспыльчивым. Просто подпустил ее вплотную. Впустил. В то крыло своего обнесенного высокой изгородью дома, которое от посторонних надежно прятал.       Но сказанное им одной ночью на маяке Гермиона не забыла.       «Так проще».       — Нет, — послышалось сверху усталое. — Мы продолжим обсуждать то, что тебя беспокоит.       Возможно, он все-таки изменился.       — Мне хочется быть для тебя единственной. В твоей постели я единственная…       На этих ее словах Северус обратился камнем, и Гермиона готова была поспорить на сотню-две галлеонов, поморщился. В принципе, она была с ним согласна. Прозвучало так, будто кроме постели их ничего не связывает, а это определенно было ложью.       Но что связывало и тогда? Не любовь ведь. Как минимум не с его стороны.       — …но и в сердце, — ровно закончила она и, запрокинув голову, уткнулась подбородком ему в грудь. — Это ведь естественное и нормальное желание, разве нет?       — Полагаю, да. Но на данный момент я его исполнить не могу.       — Я поняла. — Она отстранилась. — Идем внутрь? Гарри нас там уже заждался.       Снейп еле успел поймать ее за руку.       — Гермиона?       — Да?       — Мы в порядке?       Этот вопрос был настолько неожиданным и одновременно настолько Северусу несвойственным, что Гермиона, растерянно моргнув, застыла.       Мы.       Она не знала, была ли в порядке до. Но теперь точно была.       — Да… Да. Спасибо, что не сбежал от моих дурацких расспросов. Уверена, ты хотел. Черт, да и я хотела… — измотано улыбнулась она. — Спасибо, что ответил честно. И… И когда для тебя что-то изменится, неважно в какую сторону, мне будет важно, чтобы ты рассказал мне об этом сам. Я не смогу вечно жить в неизвестности. И вечно выпытывать у тебя правду тоже.       Морщинка между черных бровей чуть разгладилась, а пальцы на ее запястье ослабили хватку.       — Хорошо.       — Спасибо, — повторила Гермиона. — Идем? — Но вдруг, не дождавшись согласия, остановилась. — Нет, стой, у меня есть кое-что еще.       — Да? — выдавил Снейп с таким воодушевлением, что где-то в палатке наверняка скисло молоко.       — Собиралась тебя поцеловать, пока мы вдвоем, но раз ты против…       Против он не был.

***

      Когда они вернулись внутрь, Гарри уже не ждал за столом. Сжимая и разжимая кулаки, он бродил вдоль кухонных шкафов, донельзя взвинченный, взбудораженный. А едва их завидев, выпалил:       — Идем завтра!       — Куда? — привычно быстро, быстрее, чем успела подумать, поинтересовалась Гермиона.       — Нет, — практически одновременно с ней отрезал Снейп. — Необходимо подготовиться. Самое раннее — послезавтра.       — Что ты несешь? — Гермиона уставилась на него как на умалишенного. — Мы не можем пойти послезавтра!       — Мы? — переспросил Северус, явно сомневаясь в ее вменяемости не меньше, чем она в его. — Ты никуда не пойдешь.       — Твое разрешение мне не требуется.       Она поджала губы. Ноздри крючковатого носа дернулись.       — Так, — немного растерянно встрял Гарри, опасливо косясь то на Гермиону, то на Снейпа. — Давайте мирно все обсудим. И вообще, я лучше один пойду.       — Гениальный план, Поттер. Позвольте полюбопытствовать, в чем он заключается? Убьете Темного Лорда, Нагайну, а затем и себя заодно, пока Пожиратели Смерти будут тихо-мирно стоять в стороне? Вы хоть представляете, где он находится, и как к нему попасть?       — Не груби ему, Северус, пожалуйста. — Потерев правую бровь, Гермиона прикрыла веки, пытаясь успокоиться. — Он просто не хочет, чтобы кто-нибудь из нас пострадал.       — Данное желание похвально, однако оно не должно мешать пользоваться головой по прямому назначению. Речь не о жевательной функции.       — Слушайте, сэр, — вскинулся Гарри. — То, что вы держите меня за полного идиота, из виду упустить невозможно. Но я, черт подери, стараюсь! Слушаюсь вас, с тех пор как пару недель назад вы объявились в нашем лагере, держу язык за зубами. Не надоедаю. Не лезу в ваши с Гермионой ссоры. Что, кстати, чертовски тяжело, особенно когда вы ведете себя, как козел, а она потом ночами рыдает на этой кухне. Но я не лезу. Неужели так сложно в ответ меня банально терпеть? О большем я не прошу. Раз уж ради моей мамы не вышло, так напрягитесь ради Гермионы! Или вам плевать на то, каково ей слушать эти непрекращающиеся склоки? Я вас ради нее терплю, а вы мне тоже, мягко говоря, не нравитесь. Да и если уж на то пошло, вам, судя по всему, страдать недолго осталось. До послезавтра. Потом я вас от своего назойливого существования в этом мире избавлю.       — Ну зачем ты так… — не замечая, как изменился в лице Снейп, прошептала Гермиона. — Гарри, нам не обязательно торопиться. Мы мо…       — Не обязательно?! — рявкнул он. — Мерлин, да там, — резкий взмах руки в сторону полога, — люди каждый день умирают! Из-за меня умирают! Из-за того, что я сижу тут в тепле, покое и безопасности. Нет, Гермиона, ждать мы больше не будем. Я согласен с тем, что план необходимо обговорить, но на этом точка. Дамблдор решил, что пора, значит, пора.       — Дамблдор ошибается! Он далеко не всегда был прав! — Ища поддержки, она подняла глаза к Снейпу. — Северус, пожалуйста, скажи ему. Идти так скоро — безумие. Мы еще ничего толком не спланировали! Мы не успеем подготовиться к послезавтра. Ни за что. Уже ночь. Что можно успеть за сутки?       Снейп на нее не посмотрел. Он не отрывал пристального взгляда от Гарри.       — Затягивать нельзя. Я согласен с Поттером.       — Я не согласна! — воскликнула Гермиона. — Ты не…       — Очевидно, ты в меньшинстве, — резко оборвал ее он. — Кроме того, план есть. Обсуждать его Альбус был готов.       Гарри нетерпеливо кивнул.       — Слушаю.       — Отправимся вдвоем. Вы в роли пленника, я в роли Пожирателя, поймавшего вас при попытке проникнуть на территорию замка. Это правдоподобно. Допросив меня, Темный Лорд подвоха не учует и предпочтет расправиться с вами лично. Но есть одна существенная деталь. Важно, чтобы крестражи погибли до попытки убийства их создателя. В идеале те, что в вас, одновременно с диадемой. Потеря трех осколков выведет Темного Лорда из себя. Возможно, дезориентирует, либо и вовсе лишит сознания, введет в ступор. Этого времени должно хватить на змею и в итоге на него самого.       — Но как мы сможем уничтожить диадему, будучи там? — нахмурился Гарри. — И чем? Меч-то у нас один.       — Не мы. Гермиона. Клыком василиска. Альбус припас несколько до того, как Тайная комната была зачищена. Меч мы возьмем с собой. В подарок Нагайне.       — Клыки… Точно… Хорошо. Да, да, да… Хорошо.       Гермиона не верила своим глазам. И ушам. Да вообще ничему не верила.       — Ты в своем уме, Северус? — тихо позвала она. — Ты действительно считаешь, что я останусь в лагере, пока вы двое рискуете жизнями?       — Кто-то должен уничтожить диадему в подходящий момент. И это будешь ты.       — Да брось! — Гермиона всплеснула руками. — Это же отговорка… Уничтожить ее может кто угодно… Черт… Да хотя бы Ильви!       — Домовой эльф? — презрительно фыркнул Снейп. — И это я не в своем уме?       — Ладно, но…       — Ты. Никуда. Не пойдешь. Точка.       — Профессор, — осторожно вмешался Гарри. — Я пока не спорю, просто хочу понять. Почему Гермионе нельзя с нами? Убить крестраж ведь и правда способен кто-то кроме нее. Не домовиха, разумеется, но Орден или Уизли… Билл, например. Ему можно поручить подобное. А у троих шансы победить и Волдеморта, и змею повыше будут, чем у двоих.       Снейп открыл было рот, явно собираясь выплюнуть что-то в своем духе. Ядовитое, пренебрежительное и злое. Но в последний миг осекся. Устало потер веки, одернул манжеты рубашки и ответил почти спокойно:       — Во-первых, она будет меня отвлекать. Во-вторых, для нее все значительно более опасно, чем для нас с вами.       — Отвлекать? — высоко, истерично расхохоталась Гермиона. — Ты серье…       Шикнув, Гарри велел ей замолчать. От неожиданности она послушалась.       — Почему? Почему для нее там опаснее?       — Потому что, если план сорвется, нас возьмут в плен. Сразу никого не убьют. — Северус, видимо, рассчитывал, что подобного расплывчатого объяснения хватит, но нет. Никто не разобрал, куда он клонит. И он, себя пересиливая, еле-еле, по капле, процедил: — Будут пытать. Допрашивать. Женщин, молодых женщин, пытают иначе.       Гарри сперва замешкался, а сообразив, остолбенел.       Гермиона, впрочем, не впечатлилась.       — Не слушай его! Он хочет меня защитить, вот и запугивает. Ну кому я там нужна, глупости…       — Глупости!? — Снейп наклонился к ней так резко, что она отпрянула. — Уж поверь мне на слово, желающих провести с тобой время наберется предостаточно. Напомнить, что обещал тебе Антонин? Он не врал. Именно так и будет. Темный Лорд узнает о моем к тебе отношении, это вопрос времени. И о роде наших отношений узнает тоже. Как только это станет достоянием общественности, к тебе выстроится целая очередь. Из Пожирателей, егерей, слуг. Сивый меня особенно жалует и обязательно навестит твою камеру не единожды. Он в принципе ненасытный. Животное, что с него взять. И ему позволят. Всем позволят. Тебя будут держать живой. Минимально залечивать, а затем снова рвать. День за днем, неделю за неделей. А меня с Поттером заставят на это смотреть. Слушать твои крики. Сперва, чтобы получить информацию. Потом удовольствия и мести ради. Пока не убьют. Но не тебя, Гермиона. Нет. Тебя не убьют, тебя подарят. Как вещь. Возможно, Фенриру. Ты ему понравишься. Или Хвосту. Тот будет чрезвычайно рад в кои-то веки стать хозяином собственной зверушки.       Она сглотнула. Гарри как-то странно позеленел.       — Но… — промямлил он сипло. — Но если так… то для нее опасно… Опасно в принципе здесь оставаться. Если… Если у нас не выйдет… Ее будут искать…       — Не будут при условии, что ее участие в войне останется тайной.       — Я не… — Гермиона тряхнула головой. Все смешалось кашей.       — Фиделиус, — коротко ответил Северус. — Твоя идея. Гениальная в своей простоте. Я работал над ней некоторое время и, полагаю, заклинание готово. Смысла стирать память нет, это Темный Лорд обнаружит быстро. А вот спрятанное добровольно — нет. Кроме того, данные чары не раскрываются под пытками.       — Фиделиус? — растерянно переспросил Гарри. — Он-то…       Он не понимал. Ведь об этой своей мысли Гермиона не рассказывала никому, кроме Снейпа. Да и ему доверилась мельком, вскользь. Гипотетическим примером.       Но он запомнил. И теперь убивал ее ее же оружием.       — Нет… — ахнула она. — Ты не можешь… Как… Это…       — Кто-нибудь объяснит мне, о чем речь? — повысил голос Гарри. — При чем тут чертов Фиделиус?       — Он скроет мои и ваши воспоминания о Гермионе с момента падения министерства год назад. Мы будем считать, что охотиться на осколки вы с Уизли отправились вдвоем, а она сбежала вместе с семьей. В данный момент ее ценность для Темного Лорда состоит исключительно в дружбе с вами. Заполучив вас, исполнив пророчество, он добьется цели, а она обернется одной маглорожденной из множества. Маглорожденной, которая не разрушала крестражи, которая не была моей и не убивала его слуг. Неинтересной, неважной, бесполезной. Эффект модифицированного Фиделиуса схож с Обливиэйт, но плюс в том, что он не оставляет следа в сознании. Это как естественная забывчивость. Потерянное не вырвано с корнем, а будто бы плавно затуманено до белого. В первом случае остается инородная дыра, во втором — свойственный человеческому рассудку туман. Кроме того, возвратить воспоминания способно лишь искреннее желание, как и с хранением тайны. Боль, страх и мучения искренние желания не порождают.       Гарри таращился в пустоту, услышанное перерабатывая.       Для Гермионы все ощущалось абсурдно донельзя. Она по-прежнему не могла смириться с тем, что умудрилась вырыть себе погребальную яму собственными руками.       — Но… — не сдавалась она. — Но, когда я уничтожу крестраж… он поймет, что вам помогают! Так зачем…       — Гермиона, на тебя не подумают. По причине происхождения ты не представляешься Темному Лорду кем-то, способным на великое. Будь жив Люциус, он, спасая свою шкуру, мог бы навести хозяина на данную мысль. Но он мертв. Среди Пожирателей нет более тех, кто был бы осведомлен о твоих способностях.       — Драко…       — Драко промолчит, — отрезал Снейп. — Ища моих союзников, скорее обратят внимание на Уизли, Орден или Минерву. Но не на тебя. Ты будешь в безопасности.       Ну уж нет.       — Я… Я в Министерстве была! И в Годриковой Лощине! Еще Долохов меня запомнил! В том кафе! Он сам намекнул, когда мы… когда я… — Гермиона осеклась. Разговоры о произошедшем в Хогвартсе по-прежнему давались ей нелегко. — Что ты скажешь на это?! Все, кто меня видел, включая Нагайну, тоже благородно промолчат?       — Тебя никто не видел, — абсолютно спокойно ответил он. — Благодаря вашей глупой выходке, в министерстве вспыхнул тотальный хаос, а использование Оборотного добавило масла в огонь. Маглорожденные, которых вы пытались спасти, перепугались до одури и путались в показаниях да воспоминаниях настолько, что единственными достоверными сведениями обернулись патронус Поттера и тот факт, что преступников было минимум двое. Максимум вплоть до дюжины.       Твою мать.       — Нагайна… Долохов…       — Нагайне велели поймать Поттера. За ним она и охотилась. На его спутников ей было плевать. Долохов мертв, но это и неважно. По новой версии событий ты сбежала после свадьбы Уизли. Точнее, после вашей стычки с Антонином и Роули в магловском квартале.       Он все предусмотрел. Все.       Гермиона, рвано дыша, судорожно соображала.       И ничего. Она не могла противопоставить ему ничего. Снейп явно готовился. К такому повороту событий в целом и к ее возражениям в частности.       — Вы уверены? — спросил Гарри, первый шок стряхнув. — Вы уверены, что так с ней ничего плохого не случится?       — Да. Настолько, насколько это в принципе возможно. Есть шанс, что чары сработают ошибочно, но так все же надежнее, чем с примитивными манипуляциями памятью. Я создам портал, в случае неудачи он перенесет ее на материк. Оттуда она сможет отправиться к родителям. Их месторасположение не известно ни мне ни вам.       — Хорошо, — согласился он. — Хорошо. Так и сделаем.       — А меня вы спросить не собираетесь? — заорала Гермиона, но связки ее подвели. Горло обожгло огнем, с губ слетел хрип. — Я не хочу стирать себя у вас! Не хочу бежать! Я помочь хочу!       — А ты мнение своих родителей спрашивала? — холодно поинтересовался Северус.       Удар ниже пояса. Подлый, нечестный, исключительно слизеринский.       Но безупречный, отточенный. Парировать его было нечем.       — Это не… Это не одно и то же… — пролепетала Гермиона. — Они маглы, они были в опасности, а помочь ничем не могли… я… Я могу…       — Ты помогла достаточно, — неожиданно твердо подвел черту Гарри. — Мне твоя помощь больше не нужна.       Она потеряла дар речи, а Снейп уставился на него с проблеском чего-то нового, очень уж напоминающего уважение.       — Но… — Гермиона видела, что проиграла. Никаких толковых аргументов на ум не приходило, и она, сползая в пропасть, отчаянно цепляясь, вырывая с мясом ногти, выпалила то, что точно никого не переубедило бы: — Но что… что, если вы меня не вспомните?       — Поттер будет помнить все, кроме последнего года. Потери некритичны, — равнодушно пожал плечами Северус.       — Я не о Гарри говорю, и ты прекрасно это знаешь.       — Гермиона, — выдохнул он. — Возможно, будут сложности, но вряд ли…       — Что. Если. Ты. Меня. Не вспомнишь? Что, если я вновь стану для тебя надоедливой невыносимой школьницей, которую ты зимой оглушил в этой самой палатке? Что…       — Познакомимся заново, — грубо оборвал ее Снейп. — Решение принято. И оно не обсуждается.       — Я не буду этого делать, — замотала головой Гермиона. — Не буду. Вы не можете меня заставить…       — Нет. Не можем, — как-то ненормально покладисто согласился Северус. — Но я могу поработать с твоим разумом прямо здесь и сейчас. Тогда причин артачиться у тебя не возникнет.       Она отступила назад.       — Ты не посмеешь… Не станешь…       — Я сделаю все, чтобы максимально тебя оградить, Гермиона. Исчезну из твоей жизни, заново привяжу к стулу, заставлю люто ненавидеть, отправлю в Гренландию. Плевать. За твою безопасность я заплачу любую цену.       На щеках уже давно стало солоно, и она, всхлипнув, с немой мольбой посмотрела на лучшего друга.       — Гарри, ну ты-то… пожалуйста…       — Я с ним согласен, Гермиона. — Он трусливо отвел глаза. — Прости, но после Рона… Я не могу рисковать еще и тобой.       Правильно говорят — бойся своих желаний.       Как она боялась, что Гарри и Северус общий язык не найдут никогда. Что она так и будет метаться меж двух огней. Жить в вечных, пропитанных неприязнью и ядом ссорах. И как надеялась, что двое родных ей людей справятся, смогут обоюдную ненависть побороть. Не подружиться, но…       Примириться.       Сегодня она желаемое получила.       — Спелись, значит, — тяжело дыша, оскалилась Гермиона. — Прекрасно. Ну, раз вы оба такие дружные молодцы, то тогда и к черту катитесь вместе!       Развернувшись на каблуках, она метнулась в спальню. Хотелось сбежать подальше. Куда-нибудь к морю, где можно было бы побыть одной. Или утопиться. Но позволить себе такую роскошь она не могла. И потому, рухнув в постель, сжалась клубочком поверх одеяла.       Спрятав лицо в коленях, она думала, думала, думала.       Как помочь. Как переубедить. Как спасти. Как уберечь.       Но так ничего и не придумала.

***

      Гарри пришел к ней спустя час. Может, чуть больше. Присел на краешек ее кровати и осторожно коснулся плеча.       — Спишь?       Внутри боролись две противоположности. Ведомое злобой и обидой стремление промолчать. Притвориться той обезьяной. Никого не видеть, никого не слышать, ни с кем не говорить. Или и вовсе оттолкнуть его. Возможно, даже ударить. Сильно, больно, жестоко.       И порыв обнять Гарри крепко-крепко, чтобы никогда больше не отпускать.       — Профессор Снейп ушел.       Злость мгновенно испарилась.       — Почему? — сипло спросила Гермиона. — Куда?       — В замок. Ему надо там что-то подготовить. Ну и он вроде как решил, что ты его так или иначе прогонишь. Он вернется завтра. Еще он передал, что собирается показать тебе кое-какие вещи в его кабинете. Сейфы там и прочее. При условии, что ты согласишься нам помочь, конечно. Это мера предосторожности, однако она важна на случай, если у нас получится Волдеморта убить, но мы оба… Мы…       — Умрете.       — Да.       Она вроде бы выплакалась досуха, но нет. В носу снова защипало. Впрочем, жжения под веками Гермиона не чувствовала. Ребра ныли сильнее.       Истолковав ее молчание по-своему, Гарри поднялся на ноги.       — Ладно, отдыхай. Я буду в большой спальне.       — Нет! — Резко сев, она буквально вцепилась в его запястье. Так грубо, что он ойкнул от неожиданности. — Пожалуйста, останься со мной.       Не споря, он устроился рядом и, неловко просунув под нее руку, приобнял. Гермиона, прильнув к его боку, устроилась виском на его груди. Один в один, как часто лежала с Северусом.       Но при этом совершенно иначе. Ни капли интимности. Обычное человеческое тепло.       — Гарри, со мной ничего не случится. — Она решила, что должна попытаться вновь. Нет. Обязана. — Я буду слушаться. Клянусь. Я помогу. Со мной там ничего такого не случится, обещаю.       — Нет.       Подобная его категоричность была ей в новинку, как и многое другое. Выяснять откуда она появилась, Гермиона не хотела.       — Тебе не кажется неправильным, что вы оба решили за меня? Ты жутко злился, что я молчала, скрывала от тебя важное, а теперь сам поступаешь со мной точно так же.       Он шумно вздохнул. Ее голова поднялась и опустилась вместе с его грудной клеткой.       — Возможно. Зато безопасно для тебя. И… И ты уж прости, но я считаю, что иначе Снейп твой и правда будет чересчур отвлекаться. Ну, проверять, все ли с тобой в порядке. Цела ли ты. А это плохо. Это его ослабит. Уязвимым сделает.       — То есть я должна держаться в стороне, чтобы не отвлекать его от цели? Серьезно?       — Да. В том числе.       — Это нечестно.       — Как есть.       Вспомнился Гринготтс и огненно-рыжая вспышка проклятия. Албания. Пещера, проливной дождь, хижина у реки, встреча с Волдемортом. И то, что случилось потом. Как пришлось ей из последних, тающих подобно росе на солнце сил, Снейпа отталкивать, буквально принуждать отправиться на вызов. Кровавый отпечаток ее ладони на его куртке. А еще Хогвартс. И стычка с Кэрроу.       Гарри был прав.       Северус будет заботиться о ней. Всегда. Подставляясь под удар, неоправданно рискуя, жертвуя жизнью.       Она не могла этого допустить.       — Ты не злись на него, — устало продолжил Гарри. — На Снейпа. Знаешь, я его действительно на дух не переношу и это вряд ли изменится, да и что ты в нем нашла, не понимаю, но… Сдается мне, он тебя любит. Как-то странновато, по-своему, как умеет, но любит. Я бы Джинни тоже спрятал. Собственно, я и спрятал.       Гермиона уставилась на заваленную кучей одеял кровать по соседству. Гарри никогда ее не заправлял. Раньше она злилась, ругалась, надеялась приучить его к порядку. Потом перестала. Теперь вообще не понимала, зачем пыталась сделать из него того, кем он никогда не являлся. Она ведь любила его таким.       Невнимательным. Рассеянным. Вспыльчивым. Неряшливым.       Искренним. Добрым. Преданным. Заботливым.       Плывя по изгибу парусиной стены, на ткани играли кривые тени. У моря теней было меньше. Здесь же, в лесу, палатку окружила клетка из деревьев. И Гермиона ощущала себя именно так.       Как в клетке.       — Он твою маму любит, Гарри. Ты его слышал.       — Слышал, но… Не верю я в это. Точнее, ему я верю, но… — Он обнял ее покрепче. — Черт, у меня плоховато с такими разговорами… Короче, я тебя, например, люблю. Очень-очень. Сильнее всех, пожалуй. Но не как Джинни. Думаю, тут что-то похожее. Возможно, не встреть я ее, то со временем на тебя глаз положил бы. А случись с тобой что плохое по моей вине…       Несмотря на каменную тяжесть под солнечным сплетением, Гермиона прыснула.       — Глаз положил? Как романтично.       — Ну да. — Гарри, наоборот, был предельно серьезен. — Ты первая девчонка в моей жизни, которая отнеслась ко мне хорошо, по-доброму. И, в отличие от той же Чжоу, постоянно рядом была. Ты умная, веселая, симпатичная. У нас вполне могло что-нибудь получиться. Со стороны так, кстати, казалось. Меня Дамблдор как-то, на шестом вроде, спросил не вместе ли мы.       — Да ладно?       — Ага.       — А Северус меня к тебе ревновал, представляешь? Застукал нас, когда я случайно с тобой уснула, и потом неделю меня избегал. Так глупо…       Гарри довольно хохотнул. Как-то излишне довольно. Возможность насолить Снейпу явно доставляла ему определенное наслаждение.       — Тебе не влетит за то, что мы опять обжимаемся?       — Нет. С этим мы, в отличие от твоей мамы, разобрались.       — И с ней разберетесь. Ты не торопи его, дай время. Он… Мерлин, ладно… Я тебе кое-что скажу, но ты меня ему не выдавай, ладно?       — Честное гриффиндорское.       — Он вроде нормальный. Снейп. В общем и целом.       — Гарри Поттер! — наигранно пораженно ахнув, Гермиона вскинула голову. — Что ты такое несешь?!       — Да ну тебя… — Он замялся. — До недавних пор я считал, что он полный урод. Сутки напролет. В принципе, со мной он им и остается. Но не с тобой. Цветы эти, зелья… Мы с Джинни за вами однажды подглядели, после шахмат, он тогда так тебя на руки подхватил… Красиво. Как пушинку. Он очень о тебе заботится. И смотрит он на тебя так… ну…       Гермиона безотчетно задержала дыхание.       Его мнение было ей действительно важно. Не только потому, что Гарри знал ее лучше, чем кто-либо. Но и потому как была убеждена, что иногда со стороны и правда виднее. Тот их разговор с Минервой безумно ей помог. Помог быть честной с собой, выяснить чего хочет и с кем. Помог обнаружить сложности, на которые ранее упорно закрывала глаза.       Так и сейчас. Гарри, как и МакГонагалл, вполне мог различить то, что от нее ловко ускользало.       — Как? — спросила Гермиона.       — Будто ты самое ценное в его жизни. Точнее не описать. Рон так на мою Молнию смотрел.       — Чудесное сравнение, — грустно улыбнулась она.       — Но ты ведь меня поняла?       — Поняла.       — Не злись, — повторил Гарри и погладил ее по спине. — Тебе его не переубедить. Лучше сходи с ним завтра в замок, выслушай. Этим ты нам очень поможешь. А потом побудьте вдвоем. Тебе так точно будет легче, да и ему тоже. Главное, не злись. Он постарается к тебе вернуться.       — Интересно как, учитывая, что помнить меня он не будет… — еле слышно Гермиона заговорила о сильнейшем из своих страхов. Сильнее были лишь опасения за две самых дорогих для нее жизней помимо маминой и папиной. — Он до меня и жить-то не хотел… Рассчитывал, что войной для него все закончится.       На этот раз Гарри молчал довольно долго, и она решила было, что подобрать правильные слова ему не удалось.       Ошиблась.       — Знаешь… а я верю, что есть что-то еще. Где-то глубоко внутри. Да, помнить о тебе он не будет, но будет… ощущать. Послезавтра… То, что мы задумали, случится очень быстро. У нас не будет времени на размышления, реагировать придется молниеносно, интуитивно. Интуиция же руководствуется не памятью, а такими вот вещами. Почему-то я ни капли не сомневаюсь в том, что все у вас с ним будет хорошо.       — А у тебя? — шепнула Гермиона.       Он не ответил. Точнее, ответил, но не так, как она надеялась.       Не утешением, а просьбой. Такой, что сделалось ужасно холодно.       — Расскажи про Рона, пожалуйста? О том твоем… сне. Поподробнее.       Разумеется, она рассказала. В мелочах и крошечных деталях. Как, оттолкнув Снейпа, не удержалась на ногах и упала, сломав бедро. Как увидела в голубом небе чайку и опустила веки. Как услышала в темноте родной голос, что разогнал мглу и туман. Стер усталость. И как, сдавшись, вынырнув из небытия, встретилась с глазами. Голубыми. Теплыми. Васильковыми, с искоркой.       О том, как она едва не задушила Рона, обняв. Что он говорил и как. Как краснел, запинался, смеялся и улыбался. Даже шутку о Северусе, точнее, о его носе, припомнила. На ней Гарри хмыкнул. А на прощании, на извинениях Рона, на его сожалениях о том, что ушел, о том, что был таким слабым, издал какой-то влажный горловой звук.       И бесцветно спросил:       — Как думаешь, мы с ним там встретимся? И с мистером Уизли, с родителями, с Сириусом? Где-то они должны быть. Не могли они просто исчезнуть, правда?       Гермиона прижалась к нему плотно-плотно.       — Думаю, да. Лет через сто, когда ты будешь старый, седой и бородатый.       Он вроде бы кивнул. Но беззвучно. А затем произнес как-то невпопад:       — Я напишу завтра несколько писем. Для Джинни, Римуса и других. Если я умру, ты, пожалуйста, их отдай, ладно?       Гермиона тихо заплакала.