Маяк

      Один крошечный отрывок о диадеме Когтевран оказался единственным, что Гарри удалось найти. Гермиона в отличие от него все связанные с артефактом легенды помнила наизусть, однако толку от знаний этих было мало. Они описывали ее саму, ее свойства, вероятные и не очень способы ее создания, и многое, многое другое.       Но не то, где она могла быть спрятана.       Интересно, занятно и абсолютно бесполезно.       Допив свой чай, Гарри перебрался в гостиную, оставив Гермиону одну за обеденным столом. Отрешенно скатывая бумажную салфетку в тугую трубочку, она проследила за ним взглядом, размышляя, стоит ли ей присоединиться. Возможно, предложить отвлечься картами или шахматами, раз уж разговоры у них последнее время не клеились. Но пока она сомневалась, он успел устроиться на диване с очередным учебником истории, и она, ладонями разгладив безнадежно измятый клочок бумаги, решила его не тревожить.       И тоже заняться делом.       Порывшись в сумке, отобрала несколько томов, в которых, по ее мнению, могли скрываться более точные сведения или хотя бы отсылки к вычитанному прошлой ночью. Но сегодня везение было не на ее стороне, а может, искомое ею попросту безвозвратно затерялось во времени. Как бы то ни было, за целый вечер Гермиона не нашла ровным счетом ничего.       Сперва ее любопытство разбавилось нетерпением, затем раздражением, а под конец, когда короткая стрелка на циферблате перевалила за двенадцать, — острым разочарованием.       Гарри сдался раньше. Захлопнув книгу, пожелал ей спокойной ночи и отправился спать около одиннадцати. Погруженная в очередной бесполезный текст, она пробормотала в ответ что-то невнятное, не отрываясь от плотной пергаментной страницы.       Разумеется, будь у нее время, она перечитала бы все, что аккуратными стопками было сложено в расшитой бисером сумке. И тогда, возможно, нашла бы пару полезных упоминаний или отсылок. А будь под рукой хогвартская библиотека…       Но на это ушли бы дни, если не недели или месяцы, которых у Гермионы не было. Как не было и доступа к забитым знаниями стеллажам замка.       Придется возвращаться к Снейпу с пустыми руками. Это почему-то злило особенно сильно.       С нарастающим чувством недовольства собой, Гермиона, еле слышно бурча под нос, разгребла бардак и убрала раскиданные по кухне книги с заметками обратно в сумку. Раздражаясь только больше и больше. Она ведь всегда умела находить нужное. Где угодно, как угодно, и когда угодно. Сведения о камнях, дарующих бессмертие, рецепты редких зелий, или смысл таинственных знаков, нарисованных от руки в сборнике детских сказок.       Мерлин, да она умудрилась выследить и раскрыть незарегистрированного анимага на четвертом курсе.       Зато сейчас, в тот момент, когда на кону стояло не просто нечто важное, а чья-то жизнь, у нее ни черта не вышло.       Разглядывая обеденный стол, что еще недавно был завален потрепанными фолиантами да бесчисленными пергаментами, Гермиона закипала от стойкого ощущения собственной никчемности. Как забытый на огне котел.       Вычитанное вчера ее заинтриговало. Крепко схватив за руку, увлекло в очередное путешествие по зачарованному лесу из чернильных ветвей и бумажной листвы. Но, спустя полдня в густой чаще, она обнаружила себя бродящей по кругу. А вокруг лишь голый частокол деревьев. Ни витиеватой ленты дороги, ни лисьей тропы, ни даже подсохших хлебных крошек. Правда, ей повезло наткнуться на старое потухшее кострище, но зажечь его по-прежнему было нечем.       Она продолжала бродить в кромешной темноте.       За пять минут до назначенного Снейпом времени Гермиона, хмурая, как дождливое морское небо, аппарировала на обдуваемый всеми ветрами остров.       Подернутые дымкой ночного тумана окна маяка чернели на белом редкими пятнами. Как следы кофе на салфетке. Но, стоило захлопнуть за спиной тяжелую входную дверь, как стало ясно, что пришла она не первой. В небольшом, пахнущем пылью холле было темно, зато на верхних перилах винтовой лестницы играли отблесками красно-оранжевые блики огня.       Не зажигая на палочке свет, Гермиона метнулась им навстречу, на ходу перескакивая через ступеньки.       — Здравствуйте, профессор, — чуть запыхавшись, выпалила она и улыбнулась.       Так странно. Это место действовало на нее целительно, не иначе. Жгучая досада, что нахлынула в палатке и стойко держалась несколько часов, вдруг взяла и испарилась. Оставив на память лишь легкое сожаление о ненайденном.       Снейп ждал у одного из окон, спиной к лестнице, но на звук шагов обернулся. Не разнимая, впрочем, сцепленных в замок ладоней. Коротко кивнул, чем вызвал у Гермионы невольный смешок, который она безуспешно попыталась скрыть, закусив изнутри щеку.       Нормальные человеческие приветствия явно не были его коньком.       — Выглядите сносно, — скользнув по ней глазами, резюмировал он. — Воспользовались зельем?       — Да. Спасибо. Проспала до самого вечера, — решив на сомнительный комплимент не реагировать, послушно отчиталась Гермиона и положила сумочку на диванный столик. — Гарри, естественно, удивился, но, наверное, уже об этом забыл, учитывая, что мы умудрились разругаться на месте. Опять.       — По поводу? — Снейп свел брови к переносице и, подступив ближе, остановился за спинкой одного из кресел. — Если Поттер ведет себя странно, то…       Понять, куда он клонит, труда не составило.       — Нет-нет, — поспешила успокоить его она. — Дело не в крестражах. Он все тот же Гарри, но почему-то именно сейчас меня особенно бесит его ограниченность.       Ответом ей послужила кривая ухмылка и изогнутая дугой бровь. Причина этой немой сцены была вполне ясна, и Гермиона, немного смутившись, принялась сбивчиво тараторить:       — Пожалуйста, не поймите меня неправильно. Просто я очень устала и иногда излишне остро реагирую на обыденные вещи, а он постоянно, постоянно вставляет свои пять сиклей. Везде. Особенно его задевает мой выбор книг… «Это темная магия, Гермиона! Зачем тебе это, Гермиона?», — на удивление точно передразнив сварливое ворчание лучшего друга, пробубнила она. — Мы нередко говорим об этом, точнее, пытаемся, но без толку. Неизменно упираемся в тупик. Я считаю, что не заклинание делает магию темной, а умысел, с которым оно было использовано. А для Гарри все черно-белое. В общем, — она нервно отмахнулась, словно пытаясь показать еще и жестами, насколько бесполезными выходят их беседы. — Сегодня мы снова ни к чему не пришли, и я решила больше этой темы не касаться… Ну да ладно, что-то я разболталась. Вам это вряд ли интересно.       — Почему же? — сощурился Снейп. — Неожиданно, конечно, услышать подобное от Гриффиндора, но, в отличие от Поттера, я с вашим мнением согласен.       — Правда? — выдохнула Гермиона. — Ох… Это так… так… Знаете, с недавних пор мне часто становится неуютно рядом с Гарри, и сперва я от него прячусь, а потом, оставшись одна, начинаю сомневаться во всем подряд. Задумываюсь, не упускаю ли очевидного. Не ошибаюсь ли фатально в банальных вещах. Он ведь такой… Такой правильный, что ли… А я нет.       Снейп слушал ее удивительно внимательно. Не кривясь и не закатывая глаза, что само по себе было необычно. Только на последних словах поморщился. Но не брезгливо, а скорее просто несогласно.       — Людям проще воспринимать мир в черно-белых красках. Желательно, заранее раскрашенный кем-то другим. Тогда и ответ на вопрос, что хорошо, а что плохо, лежит на поверхности. Достаточно протянуть руку и схватить. Если же начинать присматриваться, стараться уловить и понять отдельные цвета и оттенки, то решения придется принимать самому. Как и жить с их исходами. — Замолчав, он перевел взгляд к танцующему в камине огню, а затем несколько отстраненно добавил: — Поверьте, мисс Грейнджер. В вас гораздо больше правильного, чем в Поттере.       Гермиона почувствовала, как одна из сотен костлявых рук, что до боли сжимали ее горло, ослабила хватку.       Снейп вряд ли об этом догадывался, но сказанное им обернулось именно тем, что было ей так необходимо после месяцев шаткого мира и сегодняшней бесполезной, но ужасно утомительной ссоры. Утомительной. Да. Именно такой она ощущалась. Раньше их с Гарри споры о темном и светлом вызывали хотя бы смешанный с раздражением интерес, однако теперь лишь бесконечно выматывали.       Она будто присоединилась к тем запертым в подземном царстве царским дочерям, что вынуждены были наполнять водой бездонную бочку. Раз за разом выплескивала силы подчистую, но результата не получала.       Гарри ее не слышал. Возможно, и она его не слышала. Кто разберет.       А в то время, как Гермиона безуспешно пыталась-таки разобраться, пыталась со всем этим ужиться, освоиться, мир ее как-то незаметно, но органично сузился до двух человек.       Знать, что как минимум один из них с ней согласен, было на вес золота.       Пока она вслушивалась в эхо, что вызвали у нее внутри его слова, Снейп выудил из-за пазухи небольшую шкатулку темного дерева и, обойдя диванный столик, подал ее Гермионе.       — Что это? — взяв коробочку в руки, но не торопясь откидывать крышку, поинтересовалась она.       — Зелья. Можете открыть. — Встав рядом, чтобы лучше видеть, он принялся указывать на флаконы со склянками, поясняя их содержимое: — Здесь, — его палец остановился над правым верхним углом, — Укрепляющие. Я сварил вам на месяц вперед, принимайте каждое утро, лучше перед завтраком, но постарайтесь воздержаться от кофе. Подождите минут десять. Слева Умиротворяющий Бальзам, тоже на месяц. Его перед сном. От кошмаров он вас не избавит, но уснуть поможет. Я давно подправил его рецепт, так что не волнуйтесь, привыкания не вызовет. Остальное стандартный набор. Неделю назад вы довольно сильно на меня потратились, и я посчитал, что вам пора пополнить запасы.       В горле что-то едва слышно квакнуло, и Гермиона влажно прокашлялась.       — Спасибо, сэр, это… — Следя за отражением пламени, что мягко поблескивало на стенках разноцветных склянок, она вцепилась в коробку так крепко, словно боялась, что та выскользнет из онемевших пальцев и убежит, весело хлопая крышкой.       Снейп явно читал ее мысли.       — На шкатулке Расширяющее, на стекле чары прочности. Зелья подписаны. Не разобьете и не перепутаете.       — Спасибо, — пробормотала Гермиона, большим пальцем проводя по шершавому дереву, будто проверяя, настоящее ли оно. — Это очень… это так… вы… — Но все, что она собиралась сказать, внезапно потерялись, и удалось лишь глуповато повторить: — Спасибо.       — Не догадывался, что у вас настолько обширный словарный запас, — хмыкнув, Снейп отступил к камину и опять сцепил ладони за спиной. Не отрывая глаз от флаконов, Гермиона не заметила, что ухмылка его вышла вымученной, искусственной. Через мгновение он добавил бесцветно и уже без капли ехидства: — Сообщите, если вам понадобится что-нибудь еще.       Гермиона кивнула и закрыла коробку, решив, что очередное «спасибо» точно вынудит Снейпа от нее сбежать. Да и голосу своему не особо доверяя. Делая вид, что попросту осторожничает, она тихо шмыгнула носом, в котором так некстати защекотало, и неторопливо убрала зелья в сумочку.       Последние дни и недели ей было плохо. Очень плохо, хоть до прошлой ночи она и не осознавала этого в полной мере. И вдруг о ней позаботились. Схватили за руку, рывком вытягивая из вязкой болотной трясины в тот самый момент, когда она, погрузившись по подбородок, окончательно смирилась с мыслью, что не выберется.       Это было удивительно отрезвляющее и одновременно донельзя странное ощущение — получать нечто столь важное, жизненно важное от практически постороннего человека.       Щелчок замка вернул непривычно отстраненного Снейпа в мир живых. Тряхнув головой, словно отгоняя одному ему заметный, непрошеный морок, он повернулся к Гермионе.       — Мисс Грейнджер, та книга, что вы показывали мне вчера. Она у вас с собой?       — Да. Достать?       Не дожидаясь ответа, она вновь нагнулась за сумочкой, призвала из нее фолиант и протянула Снейпу:       — Страница триста девяносто четыре. Там закладка.       Ссутулившись так, что из-за прядей черных волос практически не различить было его лица, он отступил от камина и не глядя опустился в ближайшее кресло, бережно, почти нежно перелистывая ветхие страницы.       Повисла тишина, прерываемая шорохом бумаги да треском зачарованного огня.       Стараясь не мешать, Гермиона отошла к одному из дальних окон. Наблюдая за переливающимися в лунном свете волнами, чьи соленые брызги сегодня до стен маяка не доставали, она в который раз задумалась, как странно и одновременно удивительно все обратилось.       Шесть лет.       Она знала человека, что сидел позади нее, целых шесть лет.       Знала и не знала. Чудно.       От того Снейпа она не слышала и слова похвалы. Да вообще ничего относительно хорошего не слышала. Зато иного, зачастую злого, жестокого было брошено, выплюнуто и крикнуто более чем достаточно. Его пометки к своим эссе она тоже отлично помнила. Будто пыхтела над ними в библиотеке вчера, а не год назад. Иногда, как, например, на третьем, ей и подавно казалось, что он готов был прибить их с мальчиками на месте.       А потом началась война.       И за несколько месяцев все спутала. Хрустнув позвонками, насильно вывернула ее тощую шею, заставив смотреть на многое под новым углом.       Вспоминая, как огрызалась на Гарри, Гермиона поняла, что, заглянув в прошлое Снейпа, она пусть и не собирается оправдывать его былые поступки, но начинает догадываться об их мотивах.       Мерлин, да он ведь и в Хогвартсе оставаться не хотел. Но в итоге остался. На целых семнадцать лет. Потому что так велел Дамблдор. Потому что Волдеморт когда-нибудь возвратился бы.       Семнадцать лет. Ее, Гермионы, и на год не хватило. Она срывалась на Гарри уже сейчас.       Подумалось, что теперь, учитывая обстоятельства, Снейп вовсе не виделся ей озлобленным или желчным. Скорее ужасно несчастным. Да, когда-то он совершил немало темного, но где вообще находится та самая заповедная грань, что отделяет плохого человека от хорошего?       Беззвучно хмыкнув, Гермиона решила, что после того, как посадила Риту Скиттер в банку и наградила Мариэтту Эджком вечными прыщами, уж ей-то точно судить других не стоит. Несомненно, Снейп зашел гораздо дальше, чем она, но и светлого в нем было немало. Просто по какой-то, одному ему известной причине, он предпочитал людям это не открывать. Наоборот, показывал исключительно свою неприглядную сторону, упорно пряча от чужих глаз остальное.       Шкатулки с зельями, теплые мантии и белые платки, например.       — Мисс Грейнджер, — раздалось из-за спины. — Держите.       Гермиона отвернулась от окна и, прислонившись боком к облупленной деревянной раме, забрала протянутую ей книгу.       — Думаете попробовать?       На ответ она особо не рассчитывала, но сегодня Снейп, видимо, решил, что, если уж удивлять, так удивлять по полной.       — Да. — Его длинные пальцы отбивали дробь по растрескавшейся краске подоконника. — Иных идей у меня нет.       — Большая часть раны у вас на спине, — осторожно завела она. — Как вы собираетесь ее обрабатывать?       Не переставая отрешенно следить за пляшущим в черной глади волн надкусанным пятнышком луны, Снейп приткнулся плечом к противоположному краю рамы.       — Возможно, зачарую нож. Разберусь.       — Знаете, сэр, нет ничего постыдного в том, чтобы просить помощи, — еле слышно, чуя, что рискует от души получить по лбу, шепнула Гермиона.       Снейп оторвался от созерцания круглой серебряной лужицы на бескрайней луже моря и нарочито разочарованно цокнул языком.       — Используете мои же слова против меня? Как не по-гриффиндорски.       — В любви и на войне все средства хороши, — ответила Гермиона делано равнодушно. Вышло не особо достоверно. Впрочем, окончательно ее выдала дрожь в пальцах. Пришлось даже поудобнее перехватить прижатую к груди книгу. — Да и, откровенно говоря, последнее время мне частенько кажется, что благородство моего факультета несколько переоценено.       — Пожалуй, стоит это записать.       За то время, что они провели вдвоем, разделенные лишь выемкой окна, лица его видно не было. Он укрылся тенью. Остался только голос. Низкий, сперва отстраненный, задумчивый, потом скорее вкрадчивый. Вроде бы чуть ехидный, но ехидство было Снейпу вторым сюртуком.       Теперь глаза немного привыкли к полумраку, и Гермиона заметила кривоватую ухмылку, что тронула тонкие губы.       — Записывайте, — согласилась она, облегченно улыбнувшись. — Хотите, могу повторять вам это при каждой встрече. — Но тут, резко посерьезнев, добавила: — Вы уходите от темы. Профессор, я могу вам помочь, честно. Сделаю все. Просто скажите, что.       На этот раз он молчал действительно долго. Не меньше пяти минут. Переведя взгляд с Гермионы к лениво мерцающему пламени камина. Она же нарушать тишину не торопилась, а ведь затараторить, уговаривая, тянуло ужасно. Однако прекрасно понимала, что так скорее шансы свои приуменьшит, чем наоборот. Ее болтливость явно действовала Снейпу на нервы.       И потому, прикусив язык, поглаживала вмятинки стертых букв на переплете ветхой безымянной книги да внимательно следила за угловатым, а под теплым светом огня ощутимо осунувшимся профилем.       — Прижечь, — бросил Снейп и посмотрел на нее до того пристально, что мимолетно причудилось едва уловимое давление в висках. — Так надежнее. Неизвестно, насколько глубоко проникло проклятие.       Во рту мгновенно пересохло.       Раздавать обещания направо и налево оказалось проще, чем их сдерживать.       — Хорошо. — Гермиона сглотнула подступивший к горлу ком и повторила: — Я все сделаю. Когда?       — Завтра. В то же время. А теперь возвращайтесь в лагерь. Сомневаюсь, что Поттер умеет считывать время по стрелкам, но даже он почует неладное, если вы регулярно будете спать до вечера. И не забудьте про зелья.       Качнув головой, Гермиона намерено пропустила очередную колкость в сторону Гарри мимо ушей. Вне зависимости от удивительного спокойствия, что так отличало Снейпа, встреченного ею зимой в лесу Дин, от зачастую неуравновешенного школьного профессора зелий, некоторые вещи оставались неизменными.       Впрочем, в остальном он был прав, и она, нехотя кивнув, двинулась к диванному столику за своей сумкой.       — Спокойной ночи, профессор.       Ответы она получала редко и рассчитывать на них перестала. Но, когда перешагивала четвертую ступеньку, вдруг услышала:       — Приятного будет мало, так что я пойму, если вы передумаете, — звучал Снейп настолько спокойно, словно речь шла не о неизвестном, возможно смертельном проклятии, а о сочинении на тему снотворных зелий размером в два свитка.       — Не передумаю, — отозвалась Гермиона. Решив про себя, что на встречу завтра ночью лучше будет явиться с голодным желудком. В том, что не струсит, она уверена была. А вот в том, что ее не вывернет — нет.       Бросив последний взгляд в сторону высокого силуэта у окна, она покинула маяк.

***

      Ночь под Умиротворяющим бальзамом пролетела хоть и далеко не так безоблачно, как со Сном без сновидений, но забыться удалось на неполных шесть часов, что стало рекордом за этот год. Преданные своему делу кошмары с удовольствием составили Гермионе компанию, однако ее реакция на них притупилась. Приятного в их присутствии по-прежнему было мало, но сердце больше не заходилось приступом, как раньше, а простыни не липли к мокрой от пота спине противной пленкой.       Проснувшись около девяти, Гермиона спряталась в ванной комнате, где послушно выпила Укрепляющее, а затем позавтракала вместе с Гарри, который встал чуть позже нее. Старательно избегая разговоров о вчерашнем, он подробно пересказал то, что успел найти о диадеме Когтевран. Пусть все это ей в новинку и не было, но слушала она внимательно. Во-первых, понимая, что могла что-то забыть, потерять, ну а во-вторых, радуясь увлеченности лучшего друга. В отличие от нее, он похвастаться полной занятостью вряд ли мог.       А незанятый Гарри был взрывоопасным Гарри.       И потому она, подперев кулаком подбородок, жадно ловила каждое его слово. Не забывая задавать вопросы.       По легендам след артефакта терялся сразу после смерти владелицы, ведь в ее вещах украшение обнаружено не было. Дочь Кандиды исчезла за несколько лет до этого, и в Хогвартсе, как, впрочем, и во всей магической Британии, больше не появлялась. А если и появлялась, то сумела остаться незамеченной.       Сведения были довольно скудными, но бесспорно являлись следом. Весьма призрачным, но следом.       — Это и правда неплохая зацепка, — пробормотала Гермиона, глотнув чая. — Жаль, что мы пока так и не выяснили, где искать диадему…       — Я по-прежнему считаю, что в школе, — отозвался Гарри, убирая грязную посуду. — Дамблдор тоже.       — В ходе твоих… ваших мыслей логика есть. Но замок? Не знаю… неужели профессор Дамблдор не обнаружил бы крестраж, будь тот в Хогвартсе? Самые очевидные решения далеко не всегда правильные.       — Может, ты и права. — Гарри сложил руки на груди и прислонился лопатками к навесному кухонному шкафу. — Но других идей у меня пока нет.       — Как и у меня, — вздохнула она, задумчиво постучав ногтями по столу. — Ладно, я в душ.       Теперь, когда на горизонте замаячил пусть и запутанный, но отчетливый след, получить искомое одиночество стало значительно проще, и первую половину дня Гермиона провела за подготовкой к предстоящей ночи.       Перерыв сумочку, нашла небольшой, но острый железный нож для ингредиентов. Обычно в подобных целях использовалось серебро, но оно было менее надежным из-за низкой температуры плавления. Внимательно проверив содержимое своей аптечки и шкатулки Снейпа, Гермиона отобрала Экстракт бадьяна, Настойку растопырника, Обезболивающее, Крововосполняющее зелья и Противоожоговую мазь. Затем, недолго посомневавшись, добавила к ним Усыпляющее.       На случай, если остальные не справятся.       Сложив все необходимое, включая несколько бинтов, в небольшую коробочку, она призвала учебник по чарам. Разогревать лезвие по старинке, в огне, казалось не самой практичной, да и не особо действенной идеей, и Гермиона быстро разыскала подходящее заклинание. После чего бросила Гарри что-то про потребность в свежем воздухе и вышла к морю, намереваясь незаметно его опробовать.       Короткое, но резкое движение палочки нагрело серебряное острие докрасна, не тронув обтянутую кожей рукоятку. Довольная результатом, Гермиона покрутила нож в пальцах, а затем, убедившись, что и контрзаклятие работает как надо, вернулась в палатку.       И лишь спрятав увесистую шкатулку в расшитую бисером сумочку, осознала, насколько жутко волнуется. За окном разгулялся облачный день, не собираясь пока прощаться, а руки уже начинали предательски трястись. Но не от мысли струсить или не провалиться, а от другой. Той, что вчера даже не пришла ей в голову, а сегодня расцвела во всей красе.       Ни разу в своей жизни она не причиняла живому существу такой сильной боли. Наоборот, ей хотелось от боли защищать. От одного только представления о том, чтобы прижечь открытую рану, становилось дурно.       Впрочем, это была не единственная причина ее проворно растущих как на дрожжах тревог. Родившаяся в семье врачей, Гермиона отчетливо понимала, что эффективное лечение зачастую бывает малоприятным.       Ключевым словом тут было «эффективное».       А она не знала, эффективен ли найденный ею способ.       Поэтому, чуть ли не больше того, что ей предстояло сделать сегодня ночью, она боялась, что описанное в безымянной книге не поможет. Что ожог, как и сам порез, просто не поддастся зельям и заклинаниям. Или что раскаленный металл и вовсе не подействует на рану, оставив ее и дальше безнаказанно ярко алеть на бледной коже.       Действие выпитого накануне Умиротворяющего бальзама давно спало, и к сумеркам Гермиона, будучи не в состоянии усидеть на месте, суетливо бродила из комнаты в комнату, стараясь не мелькать у лучшего друга перед носом назойливой мухой. Но палатка была маленькой, а Гарри, что бы там ни говорил Снейп, дураком не был, и она, с неимоверным усилием придушив до полуобморочного состояния накрывшую с головой панику, предложила сыграть в шахматы. Он согласился.       Пара партий, ужин и радио кое-как помогли пережить бесконечно долгий вечер.       Тем не менее несмотря на все эти попытки отвлечься, Гермиона аппарировала на пустынный остров заранее. Вначале первого. И ее уже тогда ощутимо подташнивало. Глубоко вдохнув морской воздух в надежде, что смесь горьковатого запаха соли да ночной прохлады сможет хоть немного остудить и успокоить ее изнутри, она открыла входную дверь и делано неторопливо, подсчитывая в уме ступеньки, поднялась по темной лестнице на второй этаж.       Сегодня она пришла первой.       В залитой лунным светом круглой комнате Гермиона заученным движением палочки зажгла в камине огонь и, стараясь занять, а заодно и усмирить трясущиеся руки, взялась за дело. Сперва приволокла из кладовок внизу свежую порцию хлама, который трансфигурировала в деревянный стул и низкий табурет. Затем, вытерев взмокшие ладони о джинсы, разобрала подготовленную днем коробку. Зелья она выстроила в ряд на диванном столике, а возле склянок сложила бинты.       Последним выудила будущее орудие пыток, которым в прошлой жизни нарезала корешки на уроках зельеварения и поднесла его к глазам, проверяя матово поблескивающее в свете пламени лезвие.       — Всегда подозревал, что вы с Поттером мечтаете меня прирезать.       Взвинченная до предела, Гермиона подскочила на месте. Резко развернулась, махнула ножом и сердито бросила:       — Надо же!       Снейп благоразумно остался стоять у лестницы. Лишь сложил руки на груди да оперся о кованые перила, наблюдая за ней с почти неразличимой усмешкой.       — Что?       — Вы шутите. — Прячась, Гермиона наклонилась к столику и пробормотала себе под нос: — Не знала, что умеете.       Хмыкнув, Снейп подошел ближе и остановился рядом.       — Не передумали? — Пробежавшись взглядом по флаконам, он озадаченно уточнил: — Я принес идентичный комплект. Кроме Усыпляющего. Оно зачем?       — На всякий случай. Вдруг вам будет чересчур больно. Я не хочу вас мучить, я помочь хочу.       — Полагаю, с болью я справиться в состоянии, — почесав бровь, озадаченно ответил он.       — Надеюсь. — Гермиона сжала и разжала кулаки в тщетной надежде унять непрекращающуюся дрожь в пальцах. Вряд ли Снейп будет благодарен, если она сдуру промахнется и прижжет ему что-нибудь не то. Но перед смертью не надышишься и, в сотый раз пройдясь по приготовленному ею нехитрому набору первой помощи, она покосилась на своего будущего пациента. — Приступим?       — Вы нервничаете, — протянул он, следя за ней внимательнее, чем Гермионе того хотелось бы. Впрочем, сейчас она предпочла бы и вовсе полностью исчезнуть из поля его видимости. Желательно до того, как Снейп заметит, что волнение давно заставило бы ее распрощаться с содержимым желудка, не будь тот предусмотрительно пуст. — Самое время отказаться.       Она повела подбородком от плеча к плечу и, не говоря ни слова, подтащила стул к диванному столику.       Понаблюдав за ней секунду-другую, Снейп снял мантию. Когда он принялся за сюртук с рубашкой, Гермиона потупилась, чувствуя, как не к месту краснеют щеки. В лесу неделю назад времени на смущение не было, сегодня же оно присутствовало в достатке.       — Мисс Грейнджер?       — Да, простите. — Не отрывая глаз от пола, она махнула в сторону стула. — Сядьте, пожалуйста, лицом к спинке и обопритесь на нее руками. Мне так будет удобнее.       Снейп сделал в точности как было велено, и Гермиона, заняв табурет, принялась осматривать порез, но, оглянувшись на камин, недовольно нахмурилась:       — Слишком темно, от огня мало света. Вы не против подвинуться поближе?       Вместо этого Снейп повел древком, которое из рук не выпускал, и невербально сотворил тот самый светящийся шар, что Гермиона впервые увидела в ночь гибели Рона. После чего плавным движением запястья отправил его себе за спину.       — Лучше?       — Да, намного. Спасибо, — кивнула она, внимательно изучая рану.       Все было вполне терпимо. Определенно не хуже, чем в прошлый раз, плюс ни следа воспаления, что не могло не радовать. Очищая порез, Гермиона неспешно вела палочкой от ребер до лопатки и, бегло глянув на залитую холодным серебряным светом сферу, поинтересовалась:       — Что это за заклинание? Вроде совсем не сложное, но мне незнакомо.       — Неудивительно. Оно мое.       — Понятно.       Закончив, она подхватила со стола склянку с Обезболивающим и передала ее Снейпу. Дождалась, пока он выпьет зелье, забрала пустой флакон обратно и спрятала его в шкатулку.       Теперь оставался нож.       Наблюдая за тем, как короткое лезвие медленно раскаляется под найденным днем заклятием, Гермиона любопытства не сдержала. Волнение неизменно развязывало ей язык.       — Очень красивые чары. Это так здорово, создавать что-то свое… — Перекатив во взмокшей от жара и волнения ладони рукоятку, она уставилась на пылающий равномерным мягким красно-желтым светом металл. — Все. Постарайтесь не двигаться. Если будет больно, не молчите, я прекращу. Готовы?       — Да.       Голос Снейпа звучал на удивление ровно. Будто не его через секунду собирались поджарить, как говяжий стейк на гриле. Между тем ее сердце отплясывало чечетку, периодически пиная твердыми носками туфель по ребрам.       — Я начну с лопатки. Проверю, сработает ли вообще.       И, не оставляя себе даже крохотного шанса передумать, прижала кончик лезвия к узкому краю пореза. Раздалось приглушенное шипение, в нос мгновенно ударил приторный, тяжелый запах горелой плоти. Желудок резво подскочил к горлу, но Гермиона лишь сильнее закусила губу, не обращая внимания ни на огонь и боль, что мигом залили подбородок, ни на металлический привкус во рту.       У нее были заботы поважнее.       Рана оказалась достаточно глубокой, и нож приходилось прикладывать не только к краям, но и внутри, чтобы достать каждый затронутый проклятием Лестрейнджа дюйм.       Снейп застыл, не издавая ни звука, и в голове промелькнула непрошеная, но горькая, как полынь, мысль, что вряд ли это была заслуга одного зелья. Шрамы на его спине без лишних слов поведали довольно много о том, что пришлось пережить их хозяину.       Плотно сцепив зубы и стараясь не делать глубоких вдохов, Гермиона постепенно продвигалась вниз вдоль ярко-алой полосы, а когда ее тонкий хвостик сменился выпуклым, сочащимся сукровицей ожогом, остудила нож контрзаклятием и отложила его в сторону. Вновь несколько раз сжала и разжала кулаки, тряхнула кистями рук и, взяв склянку с мазью, подцепила лекарство пальцем.       Нанесла. Густо. И принялась ждать.       Сперва ничего не происходило. Бордовый, практически черный след нагло темнел под полупрозрачным, отдающим оранжевым слоем лекарства.       Гермиона, сама того не заметив, задержала дыхание. Не моргала, не шевелилась.       Замерла.       Но когда уже почти было смирилась, что не вышло, не сработало, ожог начал вдруг светлеть. Пара оттенков коричневого, а после красного меньше чем за минуту обратились розоватой пленкой свежей кожи.       Наверное, в этот момент она улыбнулась, потому как нижнюю часть лица внезапно остро прострелило. Сдавленно ахнув, Гермиона инстинктивно вскинула ладонь ко рту и наткнулась на нечто едва теплое, противно липкое.       Проведя языком по соленой ранке, она зашипела.       — Черт…       — Что? — прятать волнение в голосе Снейп не пытался, но не двигался и не оборачивался. Как его и просили.       — Ничего, не обращайте внимания. Это я, видимо, губу прикусила.       Наспех вытерев испачканную руку о джинсы, Гермиона потянулась было к своей палочке, собираясь продолжить, когда Снейп все-таки глянул на нее поверх плеча и коротко, но емко выругался.       — У вас кровь. Подождите.       Аккуратно, стараясь не тревожить порез, он развернулся и призвал со столика настойку растопырника. Цепко ухватив Гермиону за подбородок, приподнял ей голову и нанес зелье, тщательно распределяя пальцем. От ощущения грубости его кожи она вздрогнула.       Возможно, дело было в том, насколько накрутила она сама себя. Или в боли, к которой она не была готова. Неважно. Важно было, что все ее тело словно обратилось одним до предела оголенным нервом, и любое, пусть лишь мимолетное прикосновение отзывалось гулким эхом где-то глубоко внутри. Впрочем, уже через пару секунд чувство это отступило, оставив легкую, чуть ли не приятную пульсацию на месте ранки.       Теперь Гермиона просто откровенно таращилась на Снейпа, чья забота по-прежнему была ей в новинку.       Явно намеренно этого не замечая, он бережно оттянул ее нижнюю губу, проверяя результат, а потом собрал несколько капелек крови в уголке рта и на подбородке. Отстранившись, но не прислоняясь искалеченной спиной к стулу, очистил остальное чарами и выплюнул:       — Мерлин, Грейнджер, вы что, вампир? Дать вам что-нибудь пожевать?       — Пожалуйста, не язвите. Я… — Она рвано выдохнула. — Боже, этот запах… Я боялась, меня вырвет, вот и… — Гермиона, мотнула головой, а затем, облизнув остаточно ноющую губу, пробормотала: — Спасибо. Извините.       — Прекращаем. — Снейп поднялся на ноги, но она проворно перехватила его за левое запястье.       — Нет. Я в порядке. — И, умоляюще глядя снизу вверх, немного сильнее сжав его руку, добавила: — Правда. Только дайте мне минутку. Не каждый день приходится прижигать боевые раны своих бывших учителей. Пожалуйста, сядьте.       После секундного колебания Снейп опустился обратно и отвернулся к спинке стула. Хмуро бросив:       — Понадобится передышка, говорите.       — Хорошо. Вам не слишком больно?       — Терпимо. Работает?       Гермиона еле сдержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу.       Нашлась помощница. Треплется без перерыва, калечится на ровном месте, а о том, что задуманное подействовало, молчит.       — Да. — Она провела по укрытому мазью ожогу пальцем, ощутив плотную рубцовую ткань. — Но будет долго, рана длинная и глубокая.       — Я не тороплюсь. Однако предупредите, если вновь решите поужинать собственным лицом. Ради этого сделаем перерыв.       — Очень смешно, профессор, — вымученно улыбнулась Гермиона.       — Это была не шутка. Как почувствуете, что дальше не можете, останавливайтесь. Никакого бессмысленного геройства.       — Я справлюсь.       — Грейнджер…       — Я справлюсь, — твердо повторила она.       Прежде чем продолжить, Гермиона бегло оглядела свои руки. Судя по количеству бурых разводов, губу она разодрала в клочья, а о джинсы удалось стереть далеко не все.       — Профессор? — Подчистив беспорядок магией, она заново накалила лезвие и, предусмотрительно задержав дыхание, принялась за следующий участок пореза. — Вы можете что-нибудь рассказать?       Первым ответом ей послужила звенящая тишина, а вторым ехидное:       — Я вам что, сказочник?       — Разумеется, нет, — хмыкнула она. — Ну, только если взять сказки братьев Гримм. Те самые, где дети ведьму живьем в печи сжигают, а сестры возлюбленной принца отрезают себе палец и пятку, чтобы втиснуться в крошечную туфельку.       Ее пациент за словом в карман не полез бы, и потому Гермиона поспешила просьбу свою объяснить:       — Дело в том, что мне легче работать, когда я что-то слушаю. Или разговариваю. Оно отвлекает, но в хорошем смысле. Успокаивает руки. В конце концов, это в ваших же интересах. А то у меня тут нож. Острый. Мало ли.       Снейп молчал. Наверное, переваривал ее несусветную наглость. А когда она опять ухватилась за мазь, обреченно выдохнул:       — Ладно. — И после секундной заминки монотонно завел: — Сей ингредиент залечивает любые как внутренние, так и наружные повреждения в двадцать раз быстрее естественного самозаживления и в четыре раза быстрее известных на данный момент магических и магловских средств. Помимо…       — Вы серьезно? — фыркнула она, не переставая при этом все ловче орудовать лезвием. — Двенадцать способов использования крови дракона я знаю и без вас.       — Что вы тогда хотите услышать? Могу зачитать вам по памяти Расширенный курс зельеварения. — Снова тень смешка в голосе. Ее ответ Снейпа явно позабавил.       — Это и я могу. — Как она и предполагала, болтовня неплохо помогала спрятаться от свистящего шипения, с которым горячий металл касался беззащитной кожи. Даже тошнотворный запах крови и гари будто бы ослаб, и теперь получалось относительно нормально дышать. Руки работали на автомате. — Ну раз с поиском отвлеченных тем возникли сложности… У меня есть пара вопросов, но я не уверена, станете ли вы на них отвечать.       — Рискните.       Задумавшись, стоит ли воспользоваться этим заманчивым, но, несомненно, с двойным дном предложением, она дождалась, пока четвертая часть ожога зарубцуется, и тщательно ощупала свежий шрам. Довольная результатом, вернула склянку с лекарством обратно на стол и вновь взяла нож.       Была не была.       Приложив кончик лезвия к порезу под правой лопаткой, Гермиона выпалила:       — Зачем вы показали мне свои воспоминания?       Впервые за сегодняшний вечер Снейп дернулся, и было очевидно, что причиной тому стал вовсе не раскаленный металл. Сделалось тихо, однако стук ее сердца, которое, должно быть, решило-таки сломать ребра, насладиться этим мгновением покоя не позволил.       Снейп подал голос, лишь когда она принялась за следующую порцию мази.       — А вы заходите с козырей, мисс Грейнджер, — как ни странно, но ни гнева, ни раздражения слышно не было. Только застарелая усталость, пугавшая, впрочем, еще больше.       — Возможно, — севше прошептала она. Палец с лекарством заметно потряхивало. — Пожалуйста, не поймите меня неправильно, лезть к вам в душу я не собираюсь. Но вы сами открыли мне эту сторону вашей жизни, и мне неясно зачем. Вы не такой вспыльчивый, чтобы выдавать свои секреты из-за одной моей глупой оплошности. Поэтому…       — Следующий.       Ее ладонь застыла в полудюйме от испещренной пересохшими реками шрамов спины.       — Что?       — Вопрос. Задавайте следующий.       В низком голосе по-прежнему выжженная пустота. Ноль злости, возмущения или негодования. Ничего из того, что было бы ожидаемым откликом на подобную ее бесцеремонность. Примерещилось, что человек этот прожил не меньше сотни жизней.       А может, так оно и было.       — Хорошо. — Решив, что повторно засовывать голову в пасть к голодному льву — сомнительное слабоумие даже для нее, Гермиона свернула на безопасную тропинку: — Почему Гибель Воров не подействовала на мантию Гарри?       — Вы так и не догадались? — Там, где секунду назад все будто бы выгорело подчистую, вдруг вспыхнул искоркой проблеск любопытства.       — Нет. Я размышляла об этом, но ни к чему толковому не пришла. Мне упорно кажется, что ответ где-то рядом, у меня под носом, но я ослепла и не могу его разглядеть, — досадливо выдохнув, она наклонилась пониже, к самому широкому участку раны на ребрах. — Вообще, последнее время я нередко думаю, что за войну ужасно поглупела.       — Эта ваша мысль как раз-таки говорит об обратном.       — Что вы имеете в виду?       — Идиоты в собственном интеллекте не сомневаются.       Гермиона, не удержавшись, хохотнула.       — Грубо, но удивительно точно подмечено. Так что насчет мантии?       — Это один из Даров Смерти.       — Да ладно?! — От удивления она чуть не выронила нож.       Ответом на ее какое-то немного детское в своей искренности удивление послужил хрипловатый смешок. Гермиона, правда, его не услышала. Лишь потрясенно пробормотала:       — Поразительно… Мерлин… Если честно, я и не верила, что они действительно существуют. Уж очень это все…       — Сказочно? Да. Однако Альбус изучил ее вдоль и поперек до того, как возвратил вашему дружку. Сомнений быть не может.       — Но раз мантия Гарри ранее принадлежала его папе, значит…       — Поттеры, вероятно, потомки трех братьев, — кисло закончил Снейп за нее и после секундной паузы добавил: — Естественно, при условии, что эта часть истории не выдумка.       — А палочка и камень? Они тоже существуют?       Под более не неловким и тугим, а вполне непринужденным разговором, алая лента пореза полностью сменилась блестящей линией ожога, и Гермиона, вытерев рукавом свитера взмокший лоб, принялась густо покрывать его лечебной мазью.       Спина порядком затекла, а руки, казалось, весили тонну.       — Полагаю, да, — медленно протянул тем временем Снейп. — У меня есть некоторые соображения на этот счет. Но пока только соображения. Кое-что не сходится.       — Странно все это, — накладывая второй слой лекарства, согласилась Гермиона. — Допустим, описанное в легенде, правда. Но я по-прежнему плохо понимаю, как именно Дары способны помочь нам в войне.       Она отставила початую склянку в сторону и тщательно осмотрела всю рану от начала под левой лопаткой и до узкого хвостика на ребрах. Провела пальцем вдоль ее теперь розоватой полосы и, мягко надавливая, ощупала ровные края.       Получилось.       — Готово. — С непрошеным, но, слава Мерлину, тихим стоном Гермиона сползла с табуретки прямо на пол. Поморщилась, облегченно выпрямила ноги и прислонилась спиной к диванному столику.       Снейп приподнял правую руку, с неподдельным интересом разглядывая бледнеющий след на своем боку.       — Осторожнее, этот отрезок совсем свежий. На всякий случай подождите немного перед тем, как одеваться. Думаю, если обработать его полностью еще несколько раз, шрама не останется. Возвращайтесь завтра, я помогу.       Пол был слишком холодным и ужасно неудобным. Гермиона неуклюже перебралась на диван.       — С этим я в состоянии справиться, — ответил Снейп.       — Как хотите, — пожала она плечами. — Однако просить о помощи…       — Мерлин, — закатил он глаза. — Знал бы, как вы меня достанете, бросил бы одну разбираться с кашей в голове и кошмарами.       — Спасибо, что не бросили, — улыбнулась Гермиона. Настроения язвить в ответ не было. Наверное, существуй в их непростое время счастье, сейчас она искренне смогла бы назвать себя счастливой. — И спасибо, что позволили помочь. Я очень рада, что сработало.       Он одарил ее странным, нечитаемым взглядом, но промолчал.       Спустя минут пятнадцать, когда ожог под слоем оранжевой мази окончательно зарубцевался, Снейп стер остатки лекарства и накинул рубашку. Выяснив, откуда взялись стул с табуретом и не слушая вялые возражения, усадил свою доморощенную целительницу отдыхать. Бывший хлам обратно в чулан он отлевитировал сам. Сам же сложил зелья, бинты и нож в шкатулку и отправил ту обратно в расшитую бисером сумочку.       Гермиона спорила не особо настойчиво, скорее ради успокоения совести и чуть-чуть приличия ради. А когда ее хмурый пациент скрылся на лестнице, вытянулась на диване и, разминая затекшую поясницу, устало прикрыла веки. Те нещадно слипались. Если бы не остаточный мандраж, она отключилась бы в одну секунду.       Но нужно было возвращаться к Гарри.       Услышав, как Снейп поднимается обратно, она широко зевнула, мельком посмотрела в окно, а затем сверилась с наручными часами. Короткая стрелка давно перевалила за четыре. Неловко, слегка заваливаясь вправо, Гермиона снова села.       — Профессор, мне пора. Вы придете завтра?       — Приду. — По горло застегнув пуговицы сюртука, он подхватил свою мантию со спинки дивана и перекинул ее через левое предплечье.       — Тогда спокойной ночи.       С тем, что он никогда не здоровался и не прощался, она уже свыклась. И потому направилась к лестнице, как обычно, сразу, не дожидаясь ответа. Но, видимо, разговоры с ее кудрявым затылком начали входить у Снейпа в привычку.       — Спокойной ночи, мисс Грейнджер.       Гермиона спустилась в холл улыбаясь.