The Turnaround

      Дезмонд мчится по коридору, слыша за спиной топот нескольких вооружённых стражников. Он оборачивается, мельком окидывая взглядом погоню, и с удовлетворением замечает, что трое отстали от основной группы. Самый крупный из преследователей кричит, размахивая руками с такой яростью, что Дезмонд невольно сравнивает его со злодеем из мультфильма:       — Ловите его! Хватайте этого ассасина!       Дезмонд усмехается, скрываясь за углом. Он прижимается к стене и бросает взгляд на свой скрытый клинок, быстро выдвигая и убирая его, предвкушая предстоящую схватку.       Голоса приближаются, и вот из-за угла показывается тень. Один быстрый шаг, взмах клинка — и первый стражник падает замертво. Дезмонд оттаскивает тело к стене и аккуратно опускает его. Со вторым он расправляется так же быстро, позволяя телу упасть на пол. Но третий оказывается проворнее. Дезмонд отступает, когда стражник описывает мечом дугу, целясь ему в горло.       — «Этот обучен лучше, чем остальные», — с уважением отмечает он про себя.       Он уворачивается от очередного выпада, как вдруг из глубины коридора доносится гневный рёв одного из оставшихся стражников. Хотя слов разобрать невозможно, очевидно, что тот в ярости. В глазах Дезмонда мелькает тревога, но он мгновенно берёт себя в руки, возвращаясь к бою. И едва успевает увернуться от смертельного удара, отделавшись лишь небольшой царапиной на плече.       — Чёрт, — тихо ругается он, прикрывая порез рукой в перчатке и отступая.       Он чувствует что-то влажное — кровь. Проклятье. Он отдёргивает пальцы, уклоняясь от хаотичных ударов противника. Бросает быстрый взгляд на перчатку и замечает медленно стекающую жидкость. Но она не красная. Она… золотая, с мелкими красноватыми вкраплениями, и переливается, словно расплавленный металл.       Кажется, стражник тоже это замечает. Он отступает, прекращая атаку:       — Что ты за дьявол? — потрясённо выдыхает он.       Дезмонд не знает, что ответить, но видит возможность. Он делает шаг вперёд, и мужчина успевает лишь вздрогнуть, прежде чем скрытый клинок вонзается ему в горло.       Стражник хрипит, захлёбываясь кровью, и с глухим стуком падает на пол. Дезмонд делает глубокий вдох, стараясь успокоиться. Золотая кровь. Отлично. Как будто вчерашнего нервного срыва из-за других своих «не совсем человеческих» особенностей было мало. Наклонившись, он отрывает лоскут ткани с одежды убитого и обматывает рану. Кровь сочится медленно, гораздо медленнее, чем обычно. Рана несерьёзная, и, возможно, перевязка не нужна, но он не хочет, чтобы кто-то увидел его золотую кровь. Он передёргивает плечами и вытирает перчатку о пол, оставляя на камнях блестящие частицы, которые можно принять за сусальное золото, если не знать их происхождение.       Выпрямившись, он слышит, как в коленях щёлкают суставы — слишком по-человечески для него теперь. Завернув за угол, он видит, что Эцио тоже закончил: перед ним на полу лежат два тела, а сам он разговаривает с напуганными рабочими.       Подойдя ближе, Дезмонд слышит обрывки разговора. Эцио беседует с мужчиной, который ранее спорил с высоким тамплиером:       — Возвращайтесь домой и найдите работу получше, у более достойных людей, — тихо говорит Эцио, вкладывая в руку рабочего небольшой мешочек и мягко сжимая его пальцы.       Дезмонд готов поспорить, что там деньги, и лишь надеется, что не слишком много: их финансовые возможности сейчас ограничены. Однако, поскольку их путешествие в Масиаф подходит к концу, имеющихся средств должно хватить.       Но обратный путь…       Он пожимает плечами и подходит к ним.       — Как у вас тут дела? — спрашивает он, с удовлетворением замечая, как рабочий, с которым говорил Эцио, вздрагивает от его бесшумного появления.       Эцио поворачивается к Дезмонду, предварительно хлопнув по плечу человека, который судорожно сжимает мешочек с деньгами, словно всё ещё не может поверить, что остался жив.       — Эти люди уходят. Они рассказали мне, что за стенами замка есть небольшой лагерь. Смена караула должна произойти примерно через час.       Дезмонд кивает, прислушиваясь к их удаляющимся шагам.       — Тогда нам лучше поторопиться.       Он разминает пальцы, всем видом показывая нетерпение. Эцио бросает на него взгляд, но ничего не говорит, доставая ключи из кожаного кошеля.       Дезмонд объясняет, куда их вставить, указывая на расположение созвездий и светящиеся узоры на дисках.       — Судя по количеству углублений, ключей должно быть больше пяти, — бормочет Эцио, когда они устанавливают их. Дезмонд согласно кивает.       Когда последний диск встаёт на место, дверь с грохотом начинает сдвигаться. Дезмонд помогает, толкая её сильным, уверенным движением. Она скрипит, открываясь, и они оказываются перед огромной Библиотекой Альтаира. Ряды пустых полок уходят вглубь помещения, а тьма, притаившаяся в углах, кажется одинокой и холодной.       Дезмонд украдкой смотрит на Эцио и, хотя он предупреждал его об отсутствии книг, всё же замечает на его лице тень разочарования.       Дезмонд хочет подбадривающе положить руку ему на плечо, почти поднимает её, но в последний момент останавливается. Вспоминает их разговор ночью, откровения, которыми он поделился. То, как Эцио смотрел на него с плохо скрываемым беспокойством. В последнее время тот стал осторожен в прикосновениях, и Дезмонд не понимает, что за этим кроется: даёт ли он ему пространство или причина в чём-то другом? Он почти перестал думать о Софии, но теперь… Теперь его тревожит, что в нём изменилось что-то ещё.       Он сжимает перевязанную руку. Эцио, будучи Эцио, тут же замечает это. Он хмурится и разворачивается к нему.       — Ты ранен?       Дезмонд отмахивается и отступает:       — Ерунда. Обычная царапина, даже повязки не стоит. Просто не хотел запачкать всё кровью.       Он натянуто улыбается, пытаясь уйти от внимательного взгляда Эцио.       Тот хмурится ещё сильнее. Дезмонд видит, как в его глазах появляется беспокойство.       — Смотри, — говорит он, демонстративно поднимая и опуская раненую руку, сгибая её. — Совсем не болит. Я в порядке.       Эцио отворачивается и хмыкает, но, похоже, успокаивается, видя, что Дезмонд не вздрагивает от боли, решив не настаивать.       Дезмонд незаметно выдыхает с облегчением и идёт вперёд, его шаги гулко отдаются от холодного каменного пола. Он жестом приглашает Эцио следовать за ним.       Они останавливаются в центре зала, перед останками Альтаира. Дезмонд опускается на колени перед креслом, а Эцио остаётся стоять.       Он думает, что, возможно, должен что-то сказать. Простое «покойся с миром» или что-то в этом духе, но слова не срываются с его губ. Он лишь касается пальцев давно умершего мужчины, превратившихся в кости, и вытаскивает из-под них диск.       — Спасибо, — шепчет он, с ужасом слыша дрожь в собственном голосе. — За всё.       Он поднимается и отступает к Эцио, сжимая в руке последний золотой диск.       — Покойся с миром, Альтаир, — произносит Эцио на итальянском.       Дезмонд смотрит на него с лёгкой улыбкой, наконец позволяя себе коснуться его плеча. Эцио отвечает тёплым взглядом, и Дезмонда внезапно охватывает острая уверенность — всё получится.       Он поворачивает голову к нише за спиной Альтаира, зная, что именно там находится Яблоко, и кивает в её сторону. Эцио кивает в ответ, и Дезмонд убирает руку.       Они подходят молча. Дезмонд не спешит, внимательно осматривая неприметную стену. Вздохнув, он тянется к выступающему рядом камню, и, после короткой паузы, медленно нажимает на него. Раздаётся едва слышный щелчок механизма, и ниша открывается: золотой свет, пульсирующий и яркий, заливает пространство перед ними, являя Яблоко.       Дезмонд и Эцио подходят ближе, но ассасин держится чуть позади, на расстоянии от подавляющей силы артефакта Ису.       — Увидеть ещё одно такое при жизни… — шепчет Эцио. — Я либо благословлён, либо проклят.       Дезмонд коротко улыбается. Его рука тянется к Яблоку, зависает над ним, ощущая исходящую от него силу. Она откликается на него, будто Яблоко знает, кто он и что намерен сделать. Он глубоко и тяжело выдыхает, вновь задаваясь вопросом, имеет ли всё это для него теперь хоть какой-то смысл. Затем его пальцы касаются гладкой металлической поверхности.       На мгновение ничего не происходит, но затем свет внезапно вспыхивает.       За спиной Дезмонд слышит удивлённый возглас Эцио, но его самого больше нет в Библиотеке. Он осматривается. Его встречает знакомое белоснежное пространство, и Дезмонд уже знает, кого увидит, обернувшись.       — Привет, Юпитер, — говорит он, и присутствие, которое он ощущает, колеблется.       Он поворачивает голову, глядя на Ису, о котором знает меньше всего. Однако он помнит, что Юпитер выступал против Юноны, поэтому надеется, что услышит или увидит от него что-то полезное.       — Тебя не должно здесь быть, — Юпитер хмурится в замешательстве. — Что… Кто это сделал?       — Минерва, — отвечает Дезмонд без тени улыбки. — Юнона всё устроила так, что, используя Око, я одновременно освободил бы её. Минерве это пришлось не по душе, поэтому она отправила меня сюда, чтобы я сорвал её планы.       Юпитер смотрит на Дезмонда так, словно тот окончательно потерял рассудок.       — Ты… Даже у Минервы не хватило бы сил на такое. Да и вряд ли бы она захотела, зная, как это нарушит её расчёты.       Дезмонд тяжело вздыхает.       — Она говорила об этом. Сказала, что её расчёты пойдут прахом. Но всё равно поверила, что я справлюсь. И она… — он замолкает, не зная, как Юпитер воспримет эти слова. Дезмонд до сих пор не понимал, как эти «ложные боги» проявляют эмоции, хотя в последние мгновения Минерва казалась почти… человечной. — Её больше нет. Она спасла меня, когда Око активировалось, и, истратив последние силы, отправила сюда, — он опускает взгляд, хмурясь и испытывая куда больше эмоций, чем ожидал.       Он снимает перчатку, обнажая золотую руку, и замечает, как Юпитер подаётся вперёд. Затем продолжает:       — Я могу поглощать Артефакты. Вбирать их силу. Это Яблоко… станет вторым.       Он поднимает голову, встречаясь взглядом с Ису. Лицо Юпитера печально, но также задумчиво.       — Известие о её уходе тревожно. Но раз она поверила в тебя, я сделаю то же самое, — силуэт Юпитера мерцает, его свет медленно тянется к Дезмонду. — Возьми силу Яблока… и часть моей. Полагаю… этого хватит, чтобы уничтожить Юнону.       Дезмонд удивлённо вскидывает брови, и Юпитер кивает:       — Пусть она и могущественна, она лишь одна из нас. И, должен признать, энергия, исходящая от тебя… это не только энергия Артефактов, но и наша. Пока слабая, но с моей поддержкой… Схватка с ней будет подобна поединку между людьми. Победит тот, кто искуснее, — Юпитер умолкает, сильнее нахмурившись. — Хотя мои способности к расчётам не идут ни в какое сравнение с Минервой или Юноной.       — Ладно, — произносит Дезмонд, не зная, как относиться ко всему этому. Ему нужна сила, но не отнимет ли она последние крупицы человечности? Был ли он ещё человеком? Он качает головой. — Спасибо. За помощь и… — затем тише добавляет: — мне жаль насчёт Минервы.       Взгляд Юпитера смягчается.       — Мне тоже, — он закрывает глаза и разводит руки ладонями вверх. Один вдох. Другой. Пространство взрывается ослепительным светом, мгновенно вытесняя все его чувства.       Он ощущает стихийную силу Ису, чувствует, как она проникает в него, и спешно принимает её. В его голове звучит голос:       — С этим ты сможешь отправиться прямо к ней. Пройти в Великий Храм и миновать последнюю секцию без ключа. Я… не уверен, — раздаётся тихий шум помех, после чего наступает пауза. — Наши паттерны уже находили отклик раньше… Я полагаю, система распознает тебя.       Дезмонд не отвечает — он не способен даже помыслить о том, чтобы ответить, когда свет обрушивается на него. Он даже не замечает, что перестал дышать. Возможно, осознает это позже, но сейчас… сейчас его целиком поглощает свет.       Свет вспыхивает в последний раз, ещё ярче, а затем словно схлопывается, будто его затягивает в пустоту. В следующий миг Дезмонд вновь оказывается в библиотеке: узоры на его коже пульсируют в такт биению сердца.       Он падает на колени, ощущая чьё-то присутствие рядом. Кто-то поддерживает его. Он слегка покачивается, чувствуя, как через него проходит энергия. Это больно. Это жжёт. Этого слишком много. Медленно он открывает глаза, заставляя себя перестать зажмуриваться, но свет вокруг кажется ослепительным. В ушах оглушающе громко звучит биение сердца Эцио.       Раздаётся тихий вздох, когда мужчина наклоняется к нему:       — Всё в порядке, Дезмонд, я здесь, — голос звучит почти шёпотом, и Дезмонд судорожно тянется к нему. Эцио крепче сжимает его в объятиях. Дезмонд смутно ощущает, как рука мужчины осторожно касается его спины, мягко растирая лопатки.       Всё вокруг словно погружено в воду: звуки и прикосновения размыты, кажутся нереальными. Дезмонд снова зажмуривается, надеясь, что если крепко стиснуть веки, всё в голове «перезагрузится», будто после нажатия кнопки.       Проходит всего несколько минут, но кажется, будто тянутся целые часы, пока Эцио терпеливо держит его. Постепенно свет за сомкнутыми веками угасает, и Дезмонд наконец начинает различать тихое бормотание Наставника:       — Что бы этот фальшивый бог с тобой ни сотворил, я обрушу на него такую ярость, какой он ещё не видел…       — Не зли Ису, Эцио, — хрипло отвечает он, чувствуя, как каждый звук болезненно царапает горло. — Юпитер просто хотел помочь. Не думаю, что он понимал, насколько это меня подкосит, — Дезмонд медленно поднимает голову, разминая плечи, и отстраняется от тёплых объятий Эцио. Он на миг прислушивается к себе, к своим ощущениям. — Я не ожидал, что он вложит в меня столько силы. Это было раза в три больше, чем у меня уже имелось… если не ещё больше, — его взгляд скользит по комнате и останавливается на тусклой сфере золотого металла. — И это ещё без учёта Яблока.       Он тихо хмыкает, закрывает глаза и с трудом поднимается на ноги, всё ещё чувствуя слабость. Эцио тут же встаёт рядом, поддерживая его, не давая снова упасть.       Дезмонд размышляет, прокручивая в голове последние слова Юпитера. Он думает о том, что собирается сделать, и о том, насколько это, должно быть, ранит Эцио.       — Вернёмся к ключам, — говорит он. — Я хочу забрать и их энергию.       Эцио хмурится, но ничего не говорит, лишь коротко кивает и направляется к двери. Дезмонд идёт следом, чувствуя себя заторможенным и каким-то «переполненным» в собственном теле.       Они молча снимают диски с их мест. Дезмонд осторожно поглощает энергию одного за другим, начиная с того, что принадлежал Альтаиру. Воспоминания мелькают в его сознании, но уже не захлёстывают его полностью, как это было, когда их переживал Эцио. Эти образы оставляют его уязвимым, но он продолжает, ключ за ключом, пока каждый из них не превращается в обыкновенный кусок металла.       Дезмонд вздыхает. Он и правда собирается это сделать, не так ли? Он снова поднимает взгляд на Эцио, который всё ещё смотрит на него с лёгкой растерянностью.       Дезмонд делает шаг вперёд и кладёт руки ему на плечи. В этот момент он замечает блеск своей металлической руки — и осознаёт, что так и не надел обратно перчатку. Впрочем, теперь это не имеет значения.       Он накрывает ладонями лицо Эцио и склоняется ближе. Их губы соприкасаются, и Дезмонд ощущает, как от него пробегает крохотная искра электричества. Он чувствует, как Эцио вздрагивает, а у него самого срывается тихий смешок:       — Прости, прости… Похоже, я перезаряжен.       Эцио отвечает приглушённым, низким, завораживающим смехом. Красиво. И Дезмонд вдруг ловит себя на мысли, что этот смех может стать последним, что он услышит от него. Но нет, он не собирается останавливаться.       Он целует Эцио снова — на этот раз без этого слабого тока, или чем бы это ни было. Оба движутся навстречу друг другу, дыхание Эцио становится прерывистым, и Дезмонд впервые за долгое время чувствует себя по-настоящему живым. Человеком. Язык Эцио осторожно скользит вдоль его губ, но Дезмонд понимает: если не остановится сейчас, то уже не сможет.       Глубоко вздохнув, он с трудом отстраняется от настойчивых губ. В глазах Эцио читается смесь растерянности и пьянящего желания. Дезмонд тихо фыркает, но его улыбка выходит печальной и немного вымученной. Взгляд Эцио меняется, в нём мелькает осознание — что-то не так. Дезмонд продолжает держать его лицо в ладонях, кончиками пальцев медленно проводя по тёплой коже. Где-то внутри гулко вибрирует электричество, новая, незнакомая сила. Он прикрывает глаза и «тянется».       Тянется к Северной Америке — к Новому Свету, как называют его сейчас европейцы. И ощущает его. Великий Храм. Он чувствует его, словно маяк, зовущий к себе. Закрыв глаза, Дезмонд сосредотачивается на нём — и осознаёт, что уже не может сопротивляться этому притяжению.       Он приоткрывает глаза и видит, как Эцио изумлённо ахает. Должно быть, он светится. Комната тоже словно откликается, заполняясь мягким золотистым сиянием. Дезмонд заставляет себя улыбнуться, но эта улыбка не касается его глаз.       — Я люблю тебя, — шепчет он.       Он старается не замечать шока и страха в глазах Эцио, когда позволяет образу Храма унести себя прочь.       Это странное ощущение — словно его растягивают в разные стороны. Он мельком улавливает вспышки других мест, пока переносится на другой конец света. Опустив взгляд, Дезмонд замечает, что его тело потеряло плотность — почти как у самих Ису. Он вздрагивает, надеясь, что это временно. Его руки теперь кажутся сплетением символов и частиц, почти прозрачных. Лишь золотая рука остаётся чуть более осязаемой, но и она будто размыта.       Мир вокруг расплывается, и Дезмонд думает, что должен испытывать тошноту, но чувствует лишь дезориентацию. Его ноги неподвижны, но он движется. Пространство меняется рывками, когда очередной образ проносится мимо.       Он моргает — и ощущает, как присутствие Храма становится всё сильнее. Несколько резких рывков — и вот он уже перед массивными плитами дверей. Они знакомы и внушают страх, но всё вокруг окутано дымкой, словно во сне. Дезмонд собирается с мыслями, ментально приказывая открыть путь внутрь, и снова «смещается».       На этот раз всё ощущается так, будто его протискивают сквозь слишком узкий проём. Неприятно. Он хочет, чтобы это скорее закончилось, но вынуждает себя продолжать.       Раздаётся громкий хлопок, и внезапно он оказывается во внутреннем святилище Храма. Дезмонд удивлён, что это сработало, но доволен. Окинув помещение взглядом, он поворачивается и вздрагивает, обнаружив Юнону прямо перед собой: она смотрит на него с напряжением, которого он не замечал за ней даже в будущем.       Её силуэт мерцает, искрит.       — Дезмонд, — голос Юноны разносится по залу, сопровождаясь мощной волной энергии, накрывает его с головой. — Что бы ни совершила Минерва, это должно закончиться здесь, — шепчет она, широко распахивая глаза и протягивая руки к его шее.       Если бы он сейчас не был так напуган, то, возможно, даже усмехнулся бы: её первые слова звучат почти так же, как тогда, в Риме, из уст её копии. Но сейчас в голосе Юноны звучит нечто иное — леденящая, звенящая пустота, словно скрежет льда. Дезмонд с трудом подавляет дрожь.       Тёмные глаза лжебогини вспыхивают, переполненные яростью. Зрелище по-настоящему жуткое, словно он и правда стоит перед божеством, готовым покарать непокорных.       Дезмонд отчаянно пытается сосредоточиться на своей силе, на той мощи, что получил, — но почти ничего не чувствует. Сила кажется медленной и вялой, совсем не той, к которой он привык. Он снова и снова пытается дотянуться до неё, пока наконец не осознаёт: его здесь, в действительности, нет. Энергия всё ещё связана с ним, но лишь частично. В таком состоянии он не сможет остановить Юнону.       Она смотрит на него безумно сверкающими глазами, и, когда её пальцы касаются его, Дезмонда охватывает ужас от осознания, что он беспомощен.       Он судорожно пытается вернуться, назад, в Библиотеку, подальше от этого места. Он слишком буквально воспринял совет Юпитера, не осознав… Дезмонд — не Ису. Возможно, он — странный гибрид того, чему вообще не следовало бы существовать, и их законы неприменимы к нему в полной мере. То, что могут они, не сработает так же для него. Чёрт, какой же он идиот.       И он ещё оставил Эцио позади. Решил, что так будет лучше. Ведь знал, что, если бы он хотя бы попробовал объяснить свой «план», тот бы отказался. Сказал бы, что нужно подготовиться. И это, если подумать, было бы куда разумнее. Но Дезмонд никогда не славился здравомыслием.       Зажмурившись, он вспоминает другого мужчину. Ощущает, как острое, подобное лезвию, давление воли Юноны сжимает его призрачную шею. И тянется мыслями, моля:       — «Пожалуйста… Верни меня. Верни!»       И вдруг чувствует, как его вырывает из Храма. Позади раздаётся пронзительный крик. Этот отчаянный вопль так холодит душу, что Дезмонд боится, что теперь ему надолго обеспечены кошмары.