История изменений

      К предстоящему мероприятию каждый готовился в меру своих склонностей. Майки взял на себя организацию праздничного застолья, Лео педантично привёл квартиру в порядок, а Донателло напичкал её «жучками» — посчитал, что лишним не будет. Благодаря современным технологиям камеры слежения были настолько крошечны, что и не разглядеть в узорах настенных обоев.       Каких-то существенных оснований для слежки не имелось, пожалуй, гений слукавил, если бы ссылался на сугубо прагматичные соображения. Он действовал исключительно из личных побуждений, ведь предполагаемые обсуждения на ужине в бóльшей степени касались их отношений. К тому же было бы неплохо лично оценить тех, с кем ему в дальнейшем предстояло взаимодействовать.       Ко всему прочему поводов к опасению было с излишком. После тяжёлых разговоров с семьёй Ева пребывала в пространственной задумчивости, погружаясь в далеко не радостные размышления. Девушка старалась скрыть свои терзания лишь по одной банальной причине — боялась расстроить его. И чем? Как будто бы он сам не представлял всех последствий знакомства с её родней. Мутант, вынужденный скрываться от людей в канализации, далеко не самая завидная партия. Ему нечего было дать ей взамен, кроме одинокого мира под землёй, там, где солнечный свет можно наблюдать лишь сквозь решётки дорожных стоков — унылейшего зрелища и не придумать.       Мир Донателло и без того был опасен, но даже после катастрофы в нём толком ничего не поменялось. Если в Еве присутствовала хоть толика дальновидности, то она ни в коем разе не должна была променять свою Вселенную на его. По крайней мере, так было бы разумно с её стороны. И теперь у девушки была альтернатива.       Мутант всё ждал, когда ей наскучит подобное соседство. Когда она поймёт, что самая обыкновенная нормальная жизнь гораздо лучше всего того, что он мог ей предложить.       Всё чаще он чувствовал себя до тошноты бесполезным и не находил себе места, бесцельно слоняясь из угла в угол. Громоздкие стены убежища давили, физически ощущаясь тяжестью на плечах, точно бы мутант находился в постоянно сжимающейся клетке, из которой не сбежать. Даже в прошлом он не испытывал подобного гнёта, но оно осталось далеко позади. И лишь краткие вылазки на поверхность разрушенного города и кухонное окно в мире Евы давали ему мимолётное ощущение пространства.       Ему больше не с кем было бороться, некому сопротивляться и противостоять, совершенно не к чему было себя применить. Однотипные дни безделья свелись в бессмысленную рутину, точно бы в приевшийся сканворд, разгаданный десятки раз подряд. Когда-то у него были конкретные и понятные цели, но всё это бесследно исчезло. И если Ева решит их покинуть, то и будущее без неё совершенно не представлялось.       Донателло оглянулся — помнилось, что в каком-то из ящиков хранилась бутылка с остатками виски. Он был не прочь отвлечься от мрачных раздумий, хоть на немного унять непривычное ему волнение. Одно дело — готовиться к предстоящему сражению, другое — быть его незримым участником без права голоса и возможности хоть на что-то повлиять.       К тому же Ева совершенно не умела лгать и выстраивать последовательные логические цепочки повествования. Многое забывала из выдуманной легенды, из-за этого нервничала, путалась, терялась, но зачем-то упорно продолжала нелепо оправдываться. Казалось, что ещё немного, и она сдастся в пустых попытках кого-либо убедить. Вероятнее всего, так и будет. И за это он не мог её винить. Если обстоятельно поразмыслить, то, может быть, ему перестать её мучать и самому завершить отношения?       На удивление представилось это легко. В прагматичной голове тут же возникла верная последовательность фраз. Он сам объяснит ей то, что она боялась сформулировать даже в собственных мыслях. Приведёт объективные доводы, факты и закономерный вывод — это он умел делать лучше всего.       Стук привлёк взгляд мутанта к шкафу. Ева открыла створки, застыв на пороге двух миров, и развеяла своим присутствием осязаемо густую тьму. Утреннее солнце её мира точно бы обволакивало силуэт девушки и в очередной раз напоминало, как в действительности они были далеки друг от друга. Хотелось немедленно завладеть ею, спрятать и уберечь, чтобы никто её не нашёл и не посмел отнять. Мрачные мысли о расставании бесследно исчезли. Он никуда не денется, если потребуется, то станет её тенью, лишь бы она никогда его не покинула.       Донателло, впрочем, как и всегда, смог обуздать стремительные порывы и сохранить плавность и размеренность движений. Прикасался к ней осторожно и мягко, совсем не так, как желал. И если бы она только знала, каких неимоверных усилий ему это стоило.       Сейчас же манящий и волнующий взгляд девушки искал в нём поддержки. Но что он мог? Лишь сидеть в тишине лаборатории и ждать. Каждое мгновение своей жизни ждать, когда она проснётся, когда вернётся с работы, когда уделит время Лео. Ему же оставались скудные крохи её внимания. И даже им он был рад.       Настойчивая трель звонка побудила отпустить девушку. Он лишь кивнул. Мог бы, конечно, соврать, что всё будет хорошо и ей не о чем волноваться, но к чему нагромождать неправдоподобные словесные конструкции? Ими он не убедил бы даже себя.       Гений вернулся за рабочий стол, надел гарнитуру и разблокировал систему наблюдения. Мониторы транслировали изображения с разных ракурсов квартиры, а чуткие «жучки» отчётливо передавали звуки. Если уж он и решил быть в курсе предстоящих событий, то подслушивать, стоя под дверьми шкафа, срамило в первую очередь его изобретательность.       Собственно, затеянное было не напрасно. На первом же, казалось бы, простом вопросе Ева моментально растерялась. Она не знала его возраст — деталь, едва ли имеющая значение в их отношениях. Хотя Донателло всерьёз размышлял над тем, чтобы подготовить краткую выдержку из личной биографии. А ещё лучше — придумать за неё легенду получше. Тогда бы наверняка отсеклись ненужные вопросы, требующие бесконечных уточнений. Но все её последующие ответы, как и стоило ожидать, противоречили друг другу.       Пришлось давать подсказку. Всего лишь две обыкновенные цифры вызвали неподдельное изумление на девичьем лице. Эмоции скрывать она совершенно не умела. Судя по её реакции, он был слишком молод. То, что количество прожитых лет пропорционально равнялось нажитому опыту — неоспоримый факт, однако в его случае подобная схема едва ли применима. И всё же её это поставило в тупик.       Все дальнейшие препирания Евы с родительницей мало чем могли удивить. Без чётко выстроенной легенды все её слова о нём с лёгкостью извращались и низводились до «лаборантишко» и «нищеброда». Подобные оскорбления попросту не способны были задеть. За свою бытность он выслушал от людей куда более яркие и красочные эпитеты. Впрочем, день только начинался, то ли ещё будет. Мутант пригубил остывший кофе и продолжил наблюдение.       «Я сама с ним поговорю», — из гарнитуры донёсся родительский упрёк, и Донателло тут же отправил короткое сообщение. Если уж с ним так жаждали беседы, то он готов был себя проявить. Только вот Ева не собиралась давать и шанса на это. Что, собственно, напрасно. Возможно, позволь она гению уладить некоторые очевидные недоразумения и несостыковки в легенде, то ему удалось бы сгладить острые углы в шаткой версии их тайных отношений и на какое-то время успокоить родню избранницы. Поскольку дальнейшее развитие диалога грозило окончательно разрушить и без того неубедительную легенду.       Однако немедленное раскрытие собственной личности обернётся неминуемой катастрофой. Дело даже не в том, что его внешний вид способен был довести до инфаркта — с этой объективной данностью он прожил жизнь. Да и на мнения других ему было откровенно плевать. Всё, как и всегда, упиралось в Еву. Именно на её плечи ляжет тяжкое бремя выбора. Но на этот раз он не мог решать за неё. Правила игры изменились — и не в его пользу. Девушка, не справившись с кризисом отношений, в любой момент могла исчезнуть с поля досягаемости.       В сухом остатке ей придётся смириться с тем, что до конца своих дней она будет вынуждена прятать его в шкафу и бесконечно лгать окружающим. Вопрос заключался лишь в том, как скоро она устанет разрываться на два мира, желая всем угодить? Когда-нибудь ей это попросту наскучит. Когда-нибудь она поймёт, что без него ей будет не только лучше, но и проще.       «А в сексе просто ураган!» — мутант так и застыл, а тянущаяся к тумбочке рука зависла в воздухе. Он выпрямился в кресле и озадаченно взглянул на монитор.       Технически до секса у них так и не дошло. Был, конечно, прецедент в его спальне, но тогда от занятия любовью их отвлек незначительный пустяк. По разумению Евы, уничтожение «Львиного» мира оказалось колоссальной загвоздкой, сбившей весь романтический настрой. Мог бы, конечно, и потерпеть с признанием, однако прошлого не воротить.       Но именно тогда всё казалось таким простым. Ева была практически в его власти, не стоило даже и задумываться о различных вариациях будущего — его он собирался создать сам, ведь у девушки попросту не оставалось иного выбора, кроме как быть с ним. Она бы принадлежала только ему и только на него могла положиться.       Донателло подозрительно сощурился, смотря в монитор. Предполагалось, что семейный обед пройдёт исключительно в кругу родственников, так откуда тут взялся странный ни на кого не похожий рыжий парень?       Ну, конечно же. Мутант зажмурился, приподнял очки и потёр переносицу, невесело ухмыляясь собственным мыслям. Стоило ожидать чего-то подобного. А на что ещё он рассчитывал? Беспечность могли позволить лишь сильные мира сего.       Несмотря на стабильность межвселенского прохода, всё чаще возникало ощущение, что их уютный мир пребывал на зыбкой грани безмятежности. Лишь один неосторожный и опрометчивый поступок — и он потонет в хаосе непримиримых противоречий. Дальнейшая реакция семьи заочно известна. Ни один здравый человек не пожелает своему ребёнку такого, как он. Какими бы регалиями ни обладал Донателло, он по-прежнему оставался мутантом со всеми прилагающими к этому ограничениями. Ему с Евой будет недоступна полноценная жизнь ни в одном из её проявлений. Даже останься она с ним, в его мире, то будет лишена практически всего. Поэтому лучшим и разумнейшим вариантом было бы выбрать вместо мутанта кого-нибудь другого. Но почему именно рыжий?       Не то чтобы у Донателло имелись какие-либо предрассудки к «поцелованным солнцем», но всё это походило на извращённую издёвку судьбы. Так или иначе этот «яркий» персонаж мог стать очередным камнем преткновения на его жизненном пути.       Одним большим глотком мутант допил остатки кофе, не сводя глаз с подозрительного человека, и свободной рукой наконец-то нащупал в недрах ящика заветную непочатую бутылку. Донателло не мог припомнить, откуда она там взялась. Вроде бы он не пополнял запасы.       Сорвав пластиковую оболочку, одним резким движением он открутил металлическую крышку и плеснул щедрую порцию виски в кружку. Обычно алкоголь служил ему неким рефлекторным сигналом, что пора замедлиться, отвлечься и уйти в пространственные размышления. Это помогало структурировать хаотичный поток мыслей. Как, например, сейчас. Встреча с нежданным гостем могла быть всего лишь банальным совпадением, ничего не предвещающим событием, обыкновенной случайностью.       Донателло разом осушил кружку и звонко поставил её на стол, кривясь в злой усмешке. Да кого он обманывал? Дождаться бы момента и обстоятельно в какой-нибудь подворотне без свидетелей объяснить Дмитрию, что тот ошибочно зашёл не туда. Но так бы скорее всего поступил Рафаэль. Вздохнуть, выдохнуть и умиротвориться в собственных светлых чувствах — удел лидера. Какую бы глупость исполнил Майки — оставалось лишь гадать. Он же был готов всеми доступными методами предотвратить любое, даже крохотное поползновение в сторону Евы.       Подавив вспышку ярости, мутант взял себя в руки и продолжил наблюдение, стараясь абстрагировать внимание от рыжей шевелюры.       Застолье вошло в разгар. Взгляд девушки, как у испуганного оленёнка, то и дело обращался к старшему брату. Это навело Донателло на мысль, что, возможно, именно с него стоило начать контакт. Так или иначе, чтобы сохранить сбалансированные отношения с Евой, ему придётся войти в её семью и каким-то образом стать её неотделимой частью. И для начала требовалось заручиться расположением кого-то из родственников.       Те блага, что он им принесёт, вполне должны были компенсировать специфичную внешность. Он попросту их купит. Однако с обычными деньгами из его мира этого не устроить — при обналичивании купюр могли возникнуть ненужные вопросы и проблемы. С золотыми слитками — та же история. Но драгоценности и антиквариат вполне подойдут. На них он может предоставить её семье безбедную старость на поколения вперёд. Вполне справедливая цена за возможность обладать Евой.       Продолжая вслушиваться в горячие споры, Донателло не могло не умилять, как девушка рьяно отстаивала факт его существования. Восторженный блеск в глазах и пылкие речи о всех его доблестях отчасти льстили, но при этом были совершенно излишни и окончательно лишали малейшего шанса на правдоподобность. Пусть она с горяча и говорила чистейшую правду, но кто в здравом уме поверит, что некий «лаборантишко» в свободное от работы время патрулировал город и предотвращал преступления? Тот ещё комсомол на максималках.       Несмотря на её наивное упорство, мутанту становилось откровенно её жаль. Еве ожидаемо никто не верил. Казалось, что она вот-вот сдастся и заплачет навзрыд под гнётом бессилия что-либо доказать. Собравшаяся захмелевшая публика в массе своей не скрывала ухмылок, а некоторые из них даже откровенно потешались над его девушкой. И это начинало злить мутанта.       Донателло вглядывался в чуждые ему лица и еле сдерживал деструктивные порывы. С каким бы наслаждением он заявился к ним на пир как живое доказательство её правоты. Он бы молча зашёл в квартиру и, пользуясь всеобщим замешательством, попросту бы увёл Еву в логово, раз и навсегда закрыв проход. Кристалл был бы уже не нужен, и тогда бы она точно осталась с ним навсегда.       Мутант устало вздохнул, на краткий миг прикрывая напряжённые глаза. Ну в самом деле, о чём он думал? Он же не неандерталец с замашками мавра! Так он лишь навредит и всё испортит.       Но, может быть, Дмитрий, видя безрезультатные и, откровенно говоря, убогие попытки оправдаться и выкрутиться из фантастической легенды, посчитает Еву не от мира сего? Было бы лучше всего, чтобы рыжий как можно скорее пришёл к мнению, что ему ни к чему общение с полоумной особой, без устали доказывавшей сомнительное существование Донателло.       В ожидании следующих порций блюд старшее поколение на какое-то время переключилось с обсуждения личной жизни молодых и их успехов на романтическом поприще. Мерно попивая виски, Донателло вполуха вслушивался в оживлённую беседу и лишь наблюдал за перемещением Евы, суетившейся между кухней и гостиной. Её номер телефона с подачи матери был заботливо передан Дмитрию, но гений всё ещё надеялся, что тому было достаточно услышанного от девушки, чтобы благоразумно отказаться от дальнейшего с ней общения. По крайней мере, так конкурент самоликвидируется без лишних хлопот с его стороны.       Сейчас же мутанта больше волновала подавленность Евы. Донателло наблюдал за каждым её движением и реакцией и ничем не мог помочь. Вскоре на кухню вошла одна из кузин. Девушки примостились на излюбленном месте гения. Крошечная камера, установленная за решёткой воздуховода напротив окна, выхватывала поникший образ Евы. Она казалась невозможно хрупкой и такой от него далёкой, словно между ними не существовало прохода, соединяющего точки двух Вселенных. Полушёпотом они говорили друг с другом, и Донателло напрягся, услышав вопрос:             «Неужели всё так плохо?» — предположила её младшая кузина.       Он замер, едва коснувшись губами кромки кружки. Обоняние должно было улавливать терпкие дубовые нотки алкоголя, но он ничего не чувствовал: ни запахов, ни даже биения гулко стучащего сердца — оно, как и всё окружающее, будто бы померкло и растворилось в напряжённой тишине, ожидая ответа.       «Походу».       Мутант так и не сделал глоток, провожая девушку взглядом. Она вернулась за стол и больше не проронила ни слова. Ева игнорировала всяческие попытки вновь утянуть её в беседу. Казалось, что она и правда ничего больше не слышала. Это не пришлось по нраву родительнице, но деликатные замечания не возымели на неё никакого эффекта.       По крайней мере, Донателло принял решение, что начать налаживать первичный контакт было бы лучше именно со старшего сына главы семейства. Если он заручится его поддержкой, то последующие этапы «вливания» в их круг выйдут куда более продуктивными. Хоть Ева и не поднимала тему знакомства с семьёй, но было очевидно, что это важно для неё. И если раньше мутант тешился несбыточной надеждой избежать подобного развития событий, то теперь это очевидная безальтернативная необходимость.       И всё же при взгляде на Еву его беспокоила нетипичная реакция девушки. Она — никогда не унывающая — выглядела так, как будто бы уже со всем смирилась. И чего он ждал? Чтобы она в истерике разбила дорогой фарфор, протестовала, поставила ультиматум, выгнала всех прочь или просто сбежала к нему безвозвратно? По правде говоря, он предпочёл бы что угодно, хоть какую-то эмоцию.       Встав из-за рабочего стола, Донателло подошёл к шкафу. Всего несколько шагов отделяли его Евы. Он тихо отодвинул щеколды, воображаемый таймер отсчитывал секунды — десяти вполне хватит на то, чтобы забрать её к себе домой и закрыть проход, а дальше будь что будет. Может, ему действительно стоило всё усугубить?       Беззвучно выругавшись за идиотские мысли, мутант вернулся к пункту наблюдения и взял в руки телефон, без малейшего понимания, что с ним дальше делать. Нужно было что-то ей написать и как-то поддержать, но все фразы, вертящиеся в голове, казались какими-то банальными, неуместными и глупыми.       — Я знаю тысячу способов, как устранить его, — рука, протянутая через плечо Донателло, ткнула в экран монитора, оставляя жирный отпечаток на том месте, где мелькало лицо Дмитрия. А затем Майки заговорщически шепнул: — И если вам будет угодно, сэр, то лишь некоторые из них безболезненны.       Погрязший в собственных мыслях, гений не сразу заметил присутствие стоявшего позади младшего брата.       — Я тут размышлял, перебирая варианты, — Донателло допил остатки виски и устало усмехнулся, — и никак не смог придумать, как бы ты поступил на моём месте?       — Сказал бы своей девушке, что всё будет хорошо, а потом сделал бы так, чтобы это случилось.       Самое очевидное — оно же всегда самое простое. Порой добродушная непосредственность и не замыленный взгляд Майки удивительно точно указывали на решение сложных материй, не поддающихся логическому анализу.       — Или ты ожидал от меня чего-то страшного? — искренне потешался весельчак, дожидаясь, пока Донателло допечатает короткое сообщение. — Неужели, по-твоему, я бы ворвался к ним с серенадой о любви?       — Что-то в этом роде приходило на ум и мне, — не стал утаивать гений.       Возможно, Донателло слишком много думал и зазря накручивал себя. Возможно, всего-то лишь нужно было обсудить с Евой дальнейшие действия и совместно решить, как будет выглядеть их будущее — то самое очевидное, что нужно было сделать с самого начала. Но он до сих пор никак не мог решиться начать конструктивный диалог, словно не имел на это никаких прав. Порой ему казалось, что для неё он был лишь временным пристанищем ровно до тех пор, пока она не найдёт себе кого-то получше, с кем сможет построить нормальную полноценную жизнь. Едва ли Ева представляла все сложности, с которыми им суждено столкнуться. И не было совершенно никаких гарантий, что девушка с течением времени не изменит своё мнение касательно семейной жизни с мутантом.       — Прощу прощения… а ты куда собрался? — гений опешил от удивления, смотря, как невозмутимый ниндзя крадучись приближался к шкафу с чашечкой чая.       Для Леонардо было само собой разумеющееся поддержать опечаленную маму привычным для себя способом — угостить горячим жасминовым настоем.       — Я просто поставлю за порог у двери, она непременно заметит, — то, с какой поразительной невинностью оправдывался лидер, вызвало у Донателло лишь негодование.       С каких пор он перестал замечать вокруг себя появление братьев? Как долго они наблюдали и за ним, и за происходящим на мониторах? Устраивая за Евой слежку, он и без того подвергал свою репутацию серьёзному сомнению. Всё это, конечно, его совершенно не красило. Ведь в далёком прошлом ему уже доводилось заниматься чем-то подобным, и тогда с Эйприл это не закончилось ничем хорошим.       — Будем считать, что ваша чайная церемония на сегодня состоялась, — сухо отреагировал мутант на поступок лидера, отбирая у него чашку.       — Мамочка с папочкой сегодня планируют заняться чем-то интересным? — зашептал младший, растягиваясь в понимающей улыбке. — Чем-то, что не предназначено для детских глаз?       — Я, кажется, просил вас здесь не появляться. Может быть, уйдёте заниматься своими делами? — Донателло лишь выразительно взглянул на братьев, и те безропотно покинули лабораторию.       Мутант точно знал, чем сегодня займётся с Евой. И в этом он был уверен как никогда.