История изменений

      — А ты разве не со мной? — обернулась назад, всматриваясь в непроглядную ночную темень, и поёжилась от прохладного дуновения ветра.       — Нет, спасибо, я лучше подожду тебя там, — Донни посветил сначала на меня, а затем на боковую лестницу, ведущую на крышу. — И не задерживайся, в кустах не безопасно, — без всякой тревоги и скорее даже смешливо предупредил мутант. Всучив мне фонарик, он водрузил на себя объёмный рюкзак и размеренной походкой направился к зданию.       — Ты же помнишь, что мне нельзя умирать? — недоумённо застыла и растерянно проводила взглядом уходящего мутанта. Не то чтобы я напрашивалась на сопровождение, но могло показаться, что на фоне их расслабленной беззаботности только я одна выглядела заядлым параноиком, ожидающим опасности за каждым поворотом. Нет, конечно, у меня с собой был увесистый револьвер, оттягивающий карман куртки, но я как-то не горела желанием использовать оружие.       — А у меня есть вариант об этом забыть? — хмыкнул Донни и на ходу вальяжно протянул: — Кстати, Лео вызвался патрулировать периметр.       Обнадёживающее замечание. Однако бравого лидера я нигде не заметила. Что, в целом, не должно было удивлять. Ниндзя он или как?       Пришлось на свой страх и риск в гордом одиночестве справляться с насущными потребностями в не самых комфортабельных условиях.       Вскоре я вышла из зарослей и, к своему удивлению, наткнулась на Леонардо. И если совсем недавно во мне втайне тлела надежда застать его наедине, чтобы прояснить для себя несколько особо важных моментов, например, какого ляда он так себя ведёт и не забыл ли, что у местной Евы уже есть свой герой-любовник? — то сейчас у меня не было ни малейшего желания что-либо выяснять. Да и лично я в одностороннем порядке не могла ничего изменить в наших нынешних взаимоотношениях.       — Всё в порядке? — я украдкой огляделась по сторонам — видимых угроз не наблюдалось. Хотя спросить мне больше хотелось, как долго он стоял возле конкретно этих кустов. И, собственно, зачем?       Лидер отрицательно махнул головой, оставляя меня в полном непонимании происходящего. Странную ситуацию усложняла скупость получаемой информации. В тусклом свете луны я могла рассмотреть только блеск его глаз, но от затеи осветить фонариком лицо мутанта я пока воздержалась. К тому же неловкость при нашей неожиданной встрече нагнетало то, что мутант не предпринимал попыток ни заговорить, ни освободить проход. Однако понять, чего он хотел от меня и почему застыл как каменное изваяние в гробовой тишине — оказалось затруднительно.       — Что-то случилось? — мне пришлось предпринять вторую попытку хоть что-нибудь выудить у загадочно-молчаливого Леонардо. Застегнув ворот куртки, я принялась терпеливо ждать откровений. Судя по всему, его что-то тяготило. И, как ни странно, этим он, видимо, решил поделиться со мной. По крайней мере, так казалось. Иначе зачем продолжать преграждать мне путь? Да и сама обстановка располагала к задушевным ночным беседам. За одним лишь исключением — лидер по-прежнему сохранял тишину.       — Ты выглядишь так, как будто хочешь мне сказать, что я смертельно больна, — слабо усмехнулась, неловко переминаясь на месте. — И если это так, то я предпочитаю получать плохие новости за завтраком, — и кратко кивнула в знак прощания, рассчитывая на то, что Леонардо уловит намёк и пропустит.       Но вместо этого лидер потупил взгляд, о чём-то размышляя, и, словно нехотя, начал говорить, тщательно подбирая слова:       — Чем дольше я здесь нахожусь, тем больше вспоминаю, — сказал он так, как будто бы это должно было мне всё объяснить, и вновь замолчал, заставив теряться в очередных догадках о его сложной и непостижимой душе.       — И о чём? — осторожно и крайне терпеливо уточнила я, надеясь получить от него что-то более внятное и конкретное.       — О себе здешнем.       Сперва я непонимающе нахмурилась. Насколько мне было известно, наш Лео память не терял. Как минимум за последнее время ничем тяжёлым по голове ему не прилетало. Или же да? А затем до меня постепенно стало доходить, что он имел в виду.       — Ты хочешь сказать, что помнишь жизнь Лео, который из этого мира? — неуверенно предположила я.       Лидер кивнул, но я тут же отринула собственную невозможную гипотезу:       — Погоди. Но это не могут быть воспоминания — они чужие, не твои. Ты просто знаешь сюжет, всё то, что рассказала тебе я и, должно быть, местная Ева.       Ответной реакции не последовало. Тревожная пауза затягивалась, и я решилась направить яркий луч на мутанта, на мгновение осветив его задумчивое лицо.       — И всё же я помню, что здесь произошло, — настойчиво повторил лидер.       Лео коснулся моей руки, отводя фонарик в сторону. Удивительно тёплые пальцы мутанта нежно и бережно продолжали обхватывать мою ладонь, не отпуская и согревая. Я старалась не обращать на приятные ощущения никакого внимания. И, видимо, таинственные признания во тьме давались ему лучше — Лео сделал шаг вперёд, приблизившись почти вплотную, и перешёл на доверительный шёпот:       — Не знаю почему, но я действительно помню всё то, что произошло не со мной.       — Прям всё? — недоумённо уставилась на лидера и шокированно выпалила: — И даже про водопад?       Не обязательно был нужен источник света, чтобы понять, что мутант сконфузился, но, тем не менее, кивнул и развеял все мои сомнения. Ведь про этот крохотный инцидент, кроме меня, как автора, и Леонардо, никто знать не мог.       — Мне самому от этого странно, но я помню всё и в мельчайших деталях. Словно бы действительно прожил эту жизнь рядом с Евой. Но я понимаю, что это чужие воспоминания — их сложно воспринимать, во мне как будто бы одновременно живут две личности. И я не особо нахожу между ними разницу.       — А её и нет… — задумавшись, я призналась: — По правде говоря, ты у меня везде вот такой, какой ты есть. И я не видела смысла тебя переписывать и менять, потому что… — «ты и так идеальный» — едва не слетело с языка. — В общем, не суть. Но хотя бы теперь мне кое-что стало понятно.       — Что же? — чарующе наивно спросил Леонардо, едва заметно склонив голову набок.       — Да и это не суть, — отмахнулась я, воодушевлённо продолжая: — Сейчас нам главное сопроводить Еву до финальной точки текущего сюжета без лишних проблем и эксцессов. При этом не хотелось бы потерять тебя где-нибудь по пути, если ты понимаешь, о чём я… — и харизматично взглянула на мутанта.       Лидер понимал. И поэтому кивнул.       — Прекрасно! А теперь стой здесь и ничего не вспоминай, я скоро вернусь.       Без промедлений я метнулась к зданию кафе. Времени на размышления оставалось катастрофически мало. Новые миры появлялись сами по себе или же из-за меня, как считал Донни, но они никогда прежде не сливались между собой. И уж тем более не влияли на мутантов. Хотя насчёт остальных братьев вопрос до сих пор оставался открытым. И тем не менее можно было считать, что «Львиный» мир официально перешёл в статус бо́льшей угрозы, нежели само существование здесь зомби и Красных.       Свет фонарика плясал из стороны в сторону, пока я спешно карабкалась вверх по вертикальной лестнице. Я совершенно не представляла, что пришлось пережить лидеру — он умудрился столкнуться с той ещё мозговыносяшкой. Впрочем, теперь его странное поведение и тяга к местной Еве были вполне объяснимы — Леонардо всего лишь оказался заложником обстоятельств. А моя самооценка получила достойный повод реанимироваться. Ибо проиграть конкуренцию за сердце идеального мужчины вымышленному персонажу — фу как неприятно. И мне лишь осталось как-то корректно поинтересоваться у Донателло — не страдает ли он подобной бедой и не манит ли его скрытную душу «Львиный» мир.       — Донни! Дон! Дон! — пыхтя, я добежала до мутанта и плюхнулась рядом с ним, активно расталкивая его за плечо. — У меня архиважный вопрос!       Я и пискнуть не успела, как вдруг кувыркнулась и оказалась в лежачем положении под умником. Включённый фонарик выпал из рук, откатившись назад.       — Нашла время… — подавив зевок, сонно протянул гений, нависая надо мной. — И что же тебя так взволновало?       — Чисто гипотетически, — затараторила я, — если бы вдруг тебе приспичило создать плюшевую игрушку, играющую на струнном инструменте что-нибудь романтичное, то какую аббревиатуру ты бы дал своему изобретению?       Мутант, конечно, удивлённо выгнул надбровную дугу, но тут же ответил:       — «Я.Ч.Д.»       — Переведи, — затаив дыхание, я мысленно взмолилась, чтобы и Донни не подцепил местное «Вспомнить всё».       — Я что, дебил? — фыркнул он, непонимающе разглядывая меня.       — Ты ж моя умница! Это самый правильный ответ! — на радостях я обхватила ладонями лицо мутанта и звучно чмокнула его в подбородок. И если моя реакция заставила опешить умника, то виду он не подал и просто замер, немигающе уставившись в ответ.       По крайней мере, панику можно было отставить, Донни по-прежнему был Донни. И после его слов мне стало гораздо спокойнее.       — А теперь поясни, почему ты держишь меня в плену этого идиотского разговора? — и, словно бы опомнившись, он откатился и сел, серьёзно посмотрев на меня из-за плеча. — И в чём, собственно, проблема? — судя по всему, в странном вопросе гений заподозрил неладное, а я кратко поведала то, что происходило в данный момент с нашим Лео.       — Сущий бред, — категорично заявил мутант, — это невозможно, и он не может помнить того, чего с ним не случалось.       — Вот так же и я сначала подумала, но твой брат каким-то образом действительно помнит чужую жизнь. И, видимо, всё ещё продолжает вспоминать.       Донателло сильнее нахмурился и отвернулся. Торопить его с размышлениями я не решалась. Где-то там внизу блуждал растерянный Леонардо, но только на гения я могла возложить решение сего казуса.       — Он хочет здесь остаться? — тихо спросил он.       — Думаю, что нет. Но я лучше уточню, — и подорвалась с места.       Мутант крепко, но осторожно перехватил запястье, заставив сесть обратно на место.       — Будь здесь, я сам с ним поговорю.       Донателло неспешно подходил со спины, намеренно скрывая звук шагов. Ровно так, как учил их отец. Ключевым в подобном занятии являлась не только физическая сноровка, отточенность и выверенность движений, но и само состояние крадущегося — необходимо иметь душевное равновесие, как выражался сенсей. Ниндзя в моменте должен уметь стать никем и ничем; пребывать в полном и безмятежном спокойствии, чтобы даже взгляд его не был ощутим. Правда, это метафорическое явление не поддавалось логическому объяснению. Однако и он, и остальные братья буквально чувствовали затылком и кожей, когда за ними наблюдали. Вот и сейчас Лео едва заметно напрягся, хотя уже прекрасно знал, что к нему подкрадывались — умело, но всё же недостаточно хорошо.       Лидер оборачиваться не стал — извечная «милость» старшего и непреклонного брата. Осознанно или же нет, Леонардо давал надежду на выигрыш, чтобы затем легко и непринуждённо отобрать победу и снабдить в довесок порцией нравоучительных советов на тему, как и что сделать ещё более лучше и правильнее. Хотя едва ли кто-то в здравом рассудке решится на сомнительное занятие превзойти лидера и его недостижимое мастерство. За исключением Рафаэля, конечно же. Но то — отдельный клинический случай.       При всей своей тяге к познанию нового гению претили подобные «уроки» — очередной показатель того, что он в чём-то был недостаточно хорош, как бы при этом ни старался. И несмотря на обладание иными талантами, которые с лёгкостью компенсировали недостаточную физическую силу, всё же быть чем-то хуже других — раздражало.       Дурные и бессмысленные детские обиды порой совершенно невовремя проскальзывали в памяти. Пора бы было уже давно об этом забыть, но что-то намертво держало воспоминания в лимбической системе головного мозга.       — Слышал, ты подхватил криптомнезию, — вальяжно протянул гений, неторопливо обходя Леонардо по кругу, не приближаясь и находясь на достаточном расстоянии от брата.       — Что это? — обернулся лидер и взглянул на младшего брата с невероятной надеждой, словно готовился услышать о чудодейственном лекарстве, способном излечить от неведомого недуга.       — Всего лишь забавный феномен, когда человек приписывает себе воспоминания, почерпнутые от других людей.       — Но я правда помню… — неловко оправдался Лео, а болезненно-хмурая складка залегла меж надбровных дуг.       — Ну, или дежавю? — мягко продолжил Донателло, плавно пожимая плечами, — Тождественное определение, и всё это вполне вписывается под твой диагноз.       — Тебе проще считать, что я рухнулся мозгами только потому, что ты не можешь поверить в наличие во мне чужих воспоминаний? — устало заключил лидер и с отрешённой безнадёжностью уставился под ноги.       — Нет, — с притворным сочувствием цокнул гений, — по вопросам веры — это не ко мне, но я хотел бы кое-что уточнить.       Леонардо прямо взглянул на брата, и Донателло невольно остановился, перестав расхаживать вокруг него. Образ потерянного страдальца развеялся в одно мгновение.       — Я не собираюсь присваивать чужую жизнь, — решительно завил Лео. — Мы доведём Еву до обозначенного места и вернёмся домой. Это ты хотел услышать?       — Ну вот и чудно, — холодно улыбнулся гений, — и, если не затруднительно, не мог бы ты быть чуть более вовлечён в наши семейные дела, а то наш божок изрядно напугался. Она, понимаешь ли, натура беспокойная и так боится тебя потерять, — он прищурился, сохраняя добродушную мину — фальшивую маску, как и у прочего скучающего психотерапевта на скромном бюджетном окладе, но сквозь неё мутанту было удобнее следить за реакцией брата.       — Я выполню своё обещание и позабочусь о ней.       Донателло инстинктивно плотнее сжал челюсть, но и это не удержало его от ядовитой колкости:       — Как самоотверженно, — тихо, сквозь зубы процедил он, кривясь в искорёженной улыбке. — Но можешь не утруждаться, в нашем мире она более не будет нуждаться в твоих услугах.       Мутант прикрыл глаза и глубоко втянул ночной прохладный воздух, стараясь принудить себя к былому хладнокровию и вернуть долгожданное рациональное мышление, которое, казалось, было безвозвратно потеряно с момента встречи с ней. Всё, что было связано с творцом его вселенной, переставало поддаваться логическому обоснованию и пониманию. А ведь когда-то в прекрасные и славные времена ему было плевать на божка, её заботы и нужды. Она была всего лишь инструментом. Не самым удобным и полезным, но за отсутствием альтернатив — единственным выходом на спасение. И он потерял из виду, когда вдруг это перестало быть таковым.       — С ней ты совсем другой, — задумчиво подметил лидер, всё это время внимательно рассматривая брата. — Я рад.       — Чему? — выпалил гений, не скрывая в голосе презрения то ли к себе, то ли к вдруг просветлевшему Леонардо.       — Кажется, вы стали ближе. И в этом нет ничего плохого.       Донателло лишь усмехнулся, искоса взглянув на Лео.       — Не обманывайся. У меня к ней сугубо деловой интерес. К тому же она имеет склонность доводить до исступления. И, пожалуй, между нами это единственное взаимное чувство, — улыбка гения постепенно гасла, пока он осознавал в себе пугающие изменения.       Как бы он ни старался, но ему не удавалось пересилить влияние «Некто». Загадочный кукловод, дёргающий за невидимые ниточки, заставлял его испытывать непреодолимую иррациональную потребность быть рядом с ней. Любой, кто даже просто находился в зоне её досягаемости, невольно воспринимался им враждебной единицей. И даже то, что сейчас Леонардо сохранял тактичное молчание, совершенно не веря в его отрицание очевидного, одновременно удручало и выводило из себя. То, что он испытывал, можно было охарактеризовать, как ревность — плебейский недуг. Она всё чаще и отчётливее расходилась в области грудной клетки мучительно ядовитыми спазмами. И кем бы ни был этот тайный манипулятор, он обязательно понесёт наказание за содеянное с ним.       — И всё же ты хорошо о ней заботишься, — похвалил лидер.       — И это не твоя заслуга — вот что тебя гнетёт? — лукаво заблестели карие глаза.       — Отчасти, — кивнул Лео, однако своими измышлениями делиться не стал. Но Донателло слишком хорошо знал старшего брата, чтобы переживать о его возможных опрометчивых поступках. — В любом случае, я благодарен, что ты присматриваешь за ней.       — Пришлось. Ты просто не оставил мне выбора, — мутант равнодушно пожал плечами и взглянул в ночное звёздное небо. — Но всё же я пришёл к тебе совершенно по другому делу. Пока мы подвержены каждый своим страстям, я всё-таки нашёл оптимальное решение нашей проблемы. И мне бы хотелось заручиться твоей поддержкой.       — Что от меня потребуется?       Гений украдкой взглянул на брата. Едва ли Леонардо догадывался о его замысле, но, помня, через что им пришлось пройти и какие принести жертвы, — то была наименьшая плата за сохранение их мира.       — Когда настанет время, просто будь на моей стороне.       Спустя несколько томительных секунд размышлений, не задавая вопросов, Леонардо дал безмолвное согласие. Ничего иного Донателло не ожидал. В каких бы они ни оказывались мирах, всегда и по-прежнему у них было только одно — семья.       — Кажется, к нам стремятся на помощь, — лидер кивнул в сторону здания кафе. У самого края хаотично блуждал луч света.       — Как пить дать, навернётся, — недовольно буркнул умник. Поспешно уходя, он мельком обернулся: — А ты потерпи, скоро всё закончится.