VII. Битва за малое

Этерно возвращается домой очень поздно. Он старается ступать тихо, чтобы никого в доме не потревожить. Собирается было направиться сразу же в спальню, ни смотря на легкий голод, вот только взгляд цепляет все еще горящий камин в гостинной и одинокий хрупкий силуэт в кресле, спиной к нему. — Эстель? — тихо зовет Этерно. — Тебя снова безсонница мучает? Она вздрагивает и оборачивается к нему. Сердце падает куда-то глубоко в пятки, а лицо обдает жаром. Сначала орландскому лорду кажется, что ему показалось. Как всегда. Ее лицо и силуэт мерещатся ему по пять раз на дню в проходящих мимо незнакомках. Этерно несколько раз моргает глазами: возможно, он просто так устал, что засыпает на ногах и уже видит сны? Царевна же поднимается на ноги и подходит к нему, чтобы заключить в объятия. В нос ударяет запах ее духов: странная смесь тюльпана, жасмина и специй, которые ему неизвестны. Удар под дых. Запах вызывает такую сильную волну дежавю, что у лорда подкашиваются ноги и ему приходится вцепиться ладонью в спинку кресла, чтобы не упасть. — Привет. Я без приглашения. Ее голос. Такой живой и настоящий. Хочется закрыть глаза и слушать, слушать, слушать… — Что ты здесь делаешь? — наконец выдавливает из себя абсолютно потерявший связь с реальностью Этерно. Зафира размыкает объятия, отступая назад и Этерно запоздало понимает, что просто простоял столбом и даже не обнял ее в ответ. Идиот! Только об этом и мечтать годами, каждый Асланов день, а когда жизнь наконец предоставляет тебе такую возможность — так глупо ее упустить! — Я приехала посмотреть, как дела с Эстель, — царевна возвращается назад на свое кресло. Внутри у Этерно неприятно щемит — момент безнадежно упущен. — Мальчики там совсем умом тронулись! Я хотела убедиться, что то, что говорят — правда. По крайней мере, какая доля. — Зафира многозначительно смотрит на Этерно. — Ладно, у мужчин помутнение, но куда смотрит Тюркиз?! — Я не знаю, — растерянно отвечает лорд. — В голове не укладывается, — царевна обхватывает виски тонкими пальцами. — Я отдохну у тебя пару дней, а потом отправлюсь в Ташбаан. — Нет! — испуганно выпаливает Этерно. Зафира щурится, склоняя голову: — Чего ты? — Это очень плохая идея. Если Анзор поднял руку на ту, с которой всю жизнь пылинки сдувал, ты думаешь, что сама в полной безопасности? Зафира машет головой: — Погоди… Ты думаешь, что мой брат…? — Ты сама сейчас? — перебивает орландец. — Да… — Если хочешь ехать туда — едь, но только с надежным количеством рыцарей. Царевна задумывается. Глупенькой дурочкой, верящей во всепоглощающую силу добра и любви, которая все превозможет, она не была никогда: — Ты прав, — вздыхает Зафира, — я сорвалась сюда абсолютно спонтанно. Мне доложили, где Эстель, пока я шла в сторону трапезного зала… Я просто развернулась и отправилась в конюшню. Этерно щурится: — Доложили? Значит, здесь больше не безопасно и лучше как можно скорее поменять место… Зафира хмыкает: — Я бы так и сделала. Этерно наконец решается установить с ней зрительный контакт. Сердце пропускает несколько ударов от ее всегда такого прямого взгляда карих глаз: — Как ты? Зафира несколько раз удивленно хлопает глазами, затем начинает рассказ. Этерно слушает, затаив дыхание. Пока она любуется огнем, он жадно рассматривает ее, пытаясь запомнить все детали: расстегнувшаяся на плече пуговица, открывшая родинку на ключице, один из локонов на висках стал серебристым… Раньше его не было. Ее жесты, мимика, самый красивый голос. — Почему ты не написал мне, когда это все случилось? — царевна снова возвращается к теме Эстель. Этерно широко распахивает глаза в изумлении: — Я никогда не пишу тебе. Разве это не под вечным запретом? Он пишет. Просто никогда не отправляет эти письма. Иногда его накрывает настолько, что он может на несколько страниц растянуть признание в любви, смешанное со вспышками воспоминаний и фантазиями о будущем, которое никогда не наступит. — Ну не в таком же случае! — складывает руки на груди Зафира. — Я… Я не хотел тебя беспокоить своими письмами, — тихо отвечает орландец. *** Роберт сосредоточенно следит за поединком Ниэльса и Гаэрриса. Остальные рыцари готовятся к своим парным поединкам: кто-то разогревается, кто-то надевает доспехи, кто-то наблюдает за первой парой, пытаясь в последний момент подсмотреть для себя какой-то выиграшный трюк. Кронпринц поднимает руку вверх и рыцари прерывают поединок, обращая все внимание к своему командующему. — Хорошо, молодцы, — спокойным, но, в то же время каким-то безжизненным тоном комментирует Роберт. У Гаэрриса отвисает челюсть. Ниэльс таращит глаза, а один из двадцатки кронпринца выпускает из рук собственный меч. В лагере повисает пауза, которую Роберт, кажется, даже не замечает. Первым в себя приходит Ниэльс. Рыцарь откашливается, а после бесцеремонно хватает кронпринца под локоть: — Ваше Высочество, можно Вас на минутку, — шипит ему в ухо Ниэльс, толкая к выходу с поля. Роберт лишь обескураженно смотрит в ответ, но особо не сопротивляется, позволяя рыцарю увлечь себя в тень деревьев, что не так давно отцвели. — Роберт, ты в своем уме?! — выпаливает Ниэльс, принимаясь трясти кронпринца за плечи. — Что? — не понимает тот, вяло сопротивляясь и наконец отталкивая от себя назойливого друга. — «Хорошо, молодцы?!» — повышает голос рыцарь. — Самая дойстойная похвала из твоих уст это «удовлетворительно» с кислым лицом!!! — Но… Вы действительно все сделали хорошо, у меня нет замечаний… — защищается кронпринц. — Нет замечаний?! — ревет Ниэльс. — Так не бывает, они у тебя есть всегда!!! — В чем проблема? — хмурится Роберт. — В тебе проблема!!! — закипает Ниэльс. — Сначала ты превратился в вежливого типа, внимательно выслушивающего остальных и с какой-то радости не пытающегося доказать всем и вся свою бесценную точку зрения. Потом перестал кричать на нас. Как и задерживать внеурочно и сыпать наказаниями за малейшую провинность. Роб, я все терпел, но это твоё «молодцы» — выше моих сил! Роберт смотрит в ответ отстраненно, глубоко вздыхает: — Что ты от меня хочешь? — Чтоб ты наконец признался мне и самому себе, что с тобой! От тебя осталась одна тень, так больше не может продолжаться! Кронпринц недовольно поджимает губы, отводит взгляд в сторону: — Ничего. — Роб, ты в прямом смысле слова сохнешь без своей горячей тархистанской девочки! Какого гоблина ты еще не поехал за ней и не привез сюда?! Кронпринц щетинится, впервые за долгое время повышая голос: — А такого! Я предложил ей вернуться за мной еще тогда, но она не захотела! Ниэльс закатывает глаза: — Девушки так разговаривают! Они говорят «нет» имея ввиду «да»! Ты ей писал после? — Представь себе, — огрызается Роберт. — Трижды. Она не ответила ни на одно из писем и я перестал! Ниэльс озадаченно склоняет голову, замолкая. Роберт делает несколько раздраженных жестов руками, а после — отворачивается от Ниэльса, накрывая виски руками. — Может… Может письма просто не доходят? — предполагает Ниэльс. — А может она просто не хочет иметь со мной дела? — Роберт оглядывается на друга, в глазах сверкают молнии. — Нет… — Ниэльс отступает на шаг назад. Роберт вздыхает, поднимая глубокий несчастный взгляд на Ниэльса: — Я влюблялся до этого, Ниэльс. Меня трясло с неделю: сомнительные сны, фантазии, мысли путаются… А потом всегда отпускало. Я был уверен, что с ней — будет то же самое. Небольшой «плановый» выброс гормонов и все. Я каждый день надеюсь, что я завтра проснусь — и меня отпустит. Но, горгулья, это тянется месяцы… Я умоляю Аслана освободить меня от этой маниакальной привязанности, но он остается глух к моим молитвам. Я просто не могу перестать думать о ней, не могу выбросить из головы… Меня будто бы молнией бьет, когда я слышу, как кто-то называет ее имя. — кронпринц сжимает руки в кулаки. — Я больше не хочу этого всего…