VII. Битва за малое

Эсми медленно прогуливается с бокалом вина и в конце усаживается рядом с дядей. Смотрит в центр комнаты, на то, за чем Питер уже некоторое время наблюдает с ухмылкой. Семнадцатый День рождения Роберта отмечают в узком семейном кругу. Ближе к позднему вечеру мальчишки разошлись, шуточная перепалка переросла в толкание и даже подобие рукопашной борьбы, пока они не перевернули изящный круглый столик с многоярусными подносами, на которых стояли пирожные и десерты. Теперь Роберт, Уилл и Ниэльс стоят, выстроившись в ряд и втянув головы в плечи, в то время, как королева Бесстрашная, расхаживает перед ними взад-вперед, заламывая руки и сетуя, какие ее сыновья безмозглые балбесы. Что на вид — здоровые лбы, а ведут себя, как малые дети и что она устала терпеть их выходки и краснеть перед придворными за то, что они вечно что-то крушат и ломают. Хотя пора бы уже и поумнеть и успокоиться. Все трое слушают молча, покорно опустив головы. Особенно забавно эта картина смотрится из-за того, что все трое выше и крепче самой королевы, даже младший принц. Эсми отпивает глоток из своего бокала, а затем кивает на наказанных: — Может, ты уже наконец объяснишь мне внятно… — принцесса приподнимает бровь. — Какого гоблина? Питер прослеживает ее взгляд: — Что «какого гоблина»? Эсми закатывает глаза: — С какой радости ты «третьим ребенком» обзавелся? Первые двое недостаточно внимания требовали? Питер ухмыляется, набирает в легкие воздуха, но племянница читает его намерения по глазам и прикладывает указательный палец к губам короля Нарнии: — Так, только не надо опять сказок! Я тебя раз десять спрашивала, и ты каждый раз мне новую версию рассказывал! Питер тихо смеется и отводит руку Эсми от своего лица: — Я не знаю… Я честно, не планировал… Так получилось. — Это не ответ! — упрямо смотрит на него принцесса. Питер щурится, ухмылка становится шире: — То есть, когда ты своего Сигурда сюда притащила и этим самым создала мне миллион проблем, то это был нормальный ответ? Принцесса фыркает: — Ладно… Верховный король качает головой: — Я правда не знаю, малыш. Мы познакомились абсолютно случайно. Ему на тот момент было очень паршиво и абсолютно некуда отступать, никакого тыла в виде родителей или другой семьи… А дети не должны быть без родителей, это неправильно. Эсми с раздражением отводит взгляд в сторону: — Он не ребенок! — Ребенок, — отпирается Питер. — И ты — ребенок, хоть и вся такая из себя важная и независимая. Эсми Пинает дядю в бок. Питер снова смеется: — Я знаю, что у тебя с Сигурдом — любовь. И я искренне верю, что так будет всегда. Но если вдруг что пойдет не так — ты знаешь, что всегда сможешь вернуться сюда, здесь тебя защитят, окружат поддержкой и заботой. Так должно быть. — Как будто я сама за себя постоять не смогу, — обиженно бурчит Эсми. Питер притягивает ее к себе и целует в висок: — Конечно, сможешь. Но план отступления и тот, кто на все ради тебя готов, потому что априори никогда не разлюбит — должны быть. Поверь мне, без этого, конечно, можно, но очень тяжело. Если мне не веришь — папу спроси. Ему тоже в свое время пришлось несладко. Я бы никому не пожелал того, через что мы с ним вдвоем в твоем возрасте прошли. Эсми поникает, вздыхает: — Я представляю… Верховный король ухмыляется: — Да что ты, самая разбалованная принцесса за историю Кэр-Параваля, можешь представлять? Тебя все детство с рук не спускали, осыпали подарками и в очередь становились, чтобы в лобик на ночь поцеловать. Эсми вздрагивает от шума, поднимает глаза: терпеливо выслушавшие заслуженные нотации мальчишки набрасываются на Дженни с трех сторон, заключая в объятия и королева вскрикивает под натиском такой сильной во всех смыслах любви. Они громко смеются, пока королева не начинает молить пощады, опасаясь за собственные ребра. Принцы и рыцарь отпускают ее и она даже забывает, что минуту назад собиралась заставить их самих за собой убирать. Питер с улыбкой наблюдает за ними, вздыхает: — Ниэльс — очень хороший парень. Такой преданный и благодарный. Он еще ни разу ни о чем не попросил в материальном плане, хотя, видит Аслан, я многое бы ему дал, если бы он только захотел. Но он часто приходит за советом. И всегда прислушивается к тому, что я говорю. В отличие от моих собственных балбесов, которые, конечно же, сами лучше всех знают… Питер поджимает губы, а Эсми заливается звонким смехом: — То есть, ты себе завел приемыша, чтоб самоутверждаться, ведь он единственный на весь Кэр-Параваль считает твои советы дельными? Верховный король открывает рот от такой наглости: — Знаешь что? Если такая умная, сама свои проблемы в Алингсасе решай, больше ни на одно письмо не отвечу. Принцесса прикусывает язык: — Ну дядя, ну я пошутила… — Конечно, — фыркает Питер, демонстративно отворачиваясь от племянницы. Эсми отставляет в сторону свой бокал, обнимая Питера сзади за плечи и крепко к нему прижимаясь: — Ну прости меня, — принцесса несколько раз подряд целует его в щеку, — я глупая, не думаю, что говорю и вообще… — Подлиза, которая бессовестно использует мужчин в корыстных целях, — с ухмылкой подсказывает Питер. Эсми заставляет себя промолчать, проглатывая выпад: — Прощаешь меня? — Так и быть, — великодушно отвечает Питер. — Хорошо, — выдыхает Эсми, выпрямляясь и подымаясь на ноги. — Кстати, щетина у тебя слишком короткая — колется и так уже никто не носит. Либо хорошо брейся, либо отрасти бороду. Питер приподнимает бровь: — Тебя забыл спросить. Законодатель моды. Принцесса кокетливо складывает руки на груди: — Да, законодатель. Абсолютно все прислушиваются к моему мнению в этом вопросе. Питер прыскает со смеху: — Ну может в поселке городского типа, гордо объявившим себя отдельной страной, и прислушиваются, но здесь ты ничего не решаешь. — Дядя!!! — закипает Эсми. Он еще никогда не позволял себе так насмехаться над Алингсасом. Питер сполна наслаждается ее реакцией, а после встает на ноги, чтобы поболтать с Тристаном. Они с Люси вот-вот уедут.