Позови меня с собой

      — Кирюх, башка уже кругом от тебя, — недовольно цокнул Денис, показательно потерев виски. Парнем он был весьма вспыльчивым и вечно чем-то недовольным, поэтому подобное состояние друга его только лишний раз подбешивало.       Сидящий рядом Дима хмыкнул, отводя взгляд в окно. Такое поведение собственного брата было ему знакомо, он всегда так реагировал на чужие проблемы, даже если те касались его друга детства. Дениса с абсолютной уверенностью можно было назвать самым чёрствым человеком на земном шаре.       Золотарёв, не обращая абсолютно никакого внимания на слова в свой адрес, продолжал наматывать по комнате круги, прикусив задумчиво нижнюю губу. Этой ночью он едва ли смог сомкнуть глаза, поскольку недавняя новость о связи его отца с Маргаритой буквально не давала покоя. Кирилл попросту не знал, как лучше поступить в этой ситуации: рассказать маме и Алёне, либо же вовсе умолчать, мол, он о случившемся и понятия малейшего не имеет? Парень, конечно, практически сразу поведал обо всём своим друзьям, двое из которых, в лице Димы и Дениса, примчались к нему, только вот Даня где-то задерживался. Золотарёв в принципе сомневался, что Наумов соизволит почтить их своим присутствием сегодня. Вообще, удивительно, как эти четверо могли находить друг с другом общий язык на протяжении стольких лет.       — Братан, и правда, чё паришься так? — явно понимая, что от Дениса чего-то большего ждать не стоит, решил вставить своё слово Масленников. — Они уже детки взрослые, разберутся со своими проблемами сами. Не вмешивайся туда.       — Да плевал я на это, понимаешь? Плевать на отца, на Марго эту, пускай чё хотят делают. Им-то всё равно, что больше всего здесь мама страдает.       — Таисия Евгеньевна — мудрая женщина, без тебя знает, что ей лучше.       — Я хочу ей всё рассказать.       — Не, Кирюх, вот скажи мне: ты ебень, что ли? — Диму, по всей видимости, настолько это взбесило, что парень аж подскочил с кровати, на которой сидел до этого, вызывая у Дениса очередную волну негодования и бубнёжа. — Тебе проблем своих мало? Нахера в это лезть?       — Алёне тоже нужно сказать, — кажется, не слыша слова друга, ответил Золотарёв.       — Она тут при чём вообще?       — Да наш влюблённый Ромео на всё готов, только лишь бы даму сердца свою увидеть, — подал свой голос Денис, после долгого молчания. Его слишком уж забавляло, что друг носится с этой Говоровой, как с какой-то драгоценностью, а она только то и делает, что выставляет его полнейшим дураком, абсолютно отрицая любые действия в свою сторону. — Чё, в штанах чесаться начинает?       — Блять, я ему всеку щас, если он не заткнётся, — Кирилл бросил в сторону бесцеремонно развалившегося на кровати брюнета подушку, которую тот ловко подхватил в воздухе ещё до столкновения со своим лицом. — Рассказать, потому что она тоже имеет к этому непосредственное отношение.       — Ты думаешь, если скажешь ей, то она изменит своё отношение к тебе? — Денис, похоже, решил не сдаваться. — Или сразу в постель к себе позовёт, ноги раздвинув?       — Ты базар-то фильтруй свой! — Кирилл поспешил осадить друга, чуть ли не сбивая того на полуслове. — Это моё личное дело.       — Да тошно смотреть, как ты чуть ли не под юбку ей лезешь, а тебя динамят направо и налево. Так и будешь козлом отпущения ходить до конца жизни. А бабы, Кирюх, этого недостойны.       Золотарёв уже было двинулся в сторону Дениса, чтобы самолично заставить его закрыть рот, хорошенько приложив кулак к его щеке. Но сей порыв поспешил остановить Дима, перехватив друга за локоть.       — Э, петушня, хорош, развели базар, — он наклонился к Кириллу ближе, проговаривая чуть ли не на самое ухо. — Чё ты реагируешь на этого наркошу конченного? Он утром еле оклемался после приключений своих, вот и мелет херню всякую.       — Обидно такое от родного брата слышать, знаешь ли, — Денис к таким словам в свой адрес уже давно привык, поэтому всерьёз их не рассматривал. Он же не девчонка какая-то сопливая, чтобы обижаться на такое. Ну, есть у него определённая любовь ко всякого рода запрещённым веществам, и что такого? Кто в их время не без греха? Да и парень привык брать от жизни по-максимуму, аргументируя, что живут все один раз.       — И как ты планируешь ей преподнести это? — Дима махнул на брата рукой, возвращаясь к разговору со вспылившим Золотарёвым. Масленникову иногда казалось, что он единственный разумный человек в их компании. Хотя, скорее всего, так и было.       — Пока не решил. Да это и не важно, главное рассказать, как можно быстрее.       — И что потом? Думаешь, сможешь свергнуть своего отца и Марго?       — А я и не собираюсь никого свергать. По крайней мере, хотя бы Алёна окончательно убедится в том, с каким ужасным человеком живёт её отец под одной крышей уже столько лет.       — А она, можно подумать, сомневалась в этом? — Дима усмехнулся. С Говоровой он был знаком поверхностно, видел её пару-тройку раз от силы, но о сложных отношениях с мачехой был наслышан.       — Не сомневалась, конечно. Но и закрепить эти знания лишним не будет.       Кирилл не мог допустить, чтоб всё и дальше оставалось так, как есть. Всю ночь он думал о том, чтобы вмешаться, рисовал в голове всевозможные сценарии. Если бы он был на месте своей матери, и его ребёнок узнал бы об измене, и не сказал, то Кирилл бы счёл это за предательство. Точно так же и в отношении Алёны — Золотарёв чувствовал, что своим молчанием может предать то единственное и малое, что осталось хорошего между ними.       Дима, глядя на товарища, не знал, какими словами можно отговорить его. Вся эта ситуация была не для осуждения, и советовать по большому счёту поступать так или иначе бессмысленно, ведь человек никогда не знает наверняка, как бы он сам поступил, пока не окажется лично в этой ситуации. И всё же Масленникову было, что сказать напоследок после их бурных рассуждений:       — Я вижу, Кирюх, что тебя хрен танком сдвинешь. Осуждаем ли мы твоё решение? Да пофигу, по большому счёту. Нас самих это не задевает, а вот тебя, боюсь, задеть может.       Кирилл перевёл на него взгляд, отвлекаясь от наблюдения за машиной, припаркованной под окнами.       — И к чему ты клонишь? Я не боюсь ни отца, ни Марго. Они нихера мне не сделают. — Уверенности Золотарёву в этих словах было не занимать.       Дима кивнул. И правда, ему тоже слабо верилось, что отец Кирилла причинит сыну зло. Но в эту секунду от лучшего друга за версту несло эгоизмом.       — Я уж понял, что ты о себе подумал, что ты сам ничего не теряешь. Только, Кирюх, правда — она не всегда во благо тоже. Ты можешь рассказать всё своей Алёне, но, учитывая её «ангельские» отношения с мачехой, та молчать не станет. Да и правильная слишком. Констатация, чувак, ничего лишнего! — Кирилл уже было подумал, что и второй из братьев решил хаить Алёнку, его Алёнку, которую он в обиду не давал никому. Даже своим друзьям. — Но ты подумай о других: об отце её, он же мужик хороший, да? И о матери своей. Их привычный мирок, в котором они живут, может рухнуть из-за твоего благородства в правду поиграть.       — Уж лучше разрушенный мир, чем вся жизнь во лжи.       Дима внимательно на него посмотрел, качая головой.       — Ты ещё мыслишь так, потому что сам не жил с человеком всю жизнь. А предки наши иначе на эту ситуацию смотрят, понимаешь? И если твоя мать сейчас всё знает, но делает вид, что нет, и что она счастлива, то, когда ты пойдёшь к своей Алёнке рассказывать, всё вскроется, и тогда ей уже ничего не останется, это уясни. Ей придётся реагировать, потому что, не исключено, что притворяется она ради тебя.       Кирилл замер. Об этом он не думал. Что, если Дима прав? Золотарёв меньше всего хотел причинять боль двум самым дорогим в его жизни женщинам — Алёнке и маме. Но Алёнку он уже обидел. И изо всех сил хотел это исправить.       — Ты прям психолог на минималках. — хмыкнул Денис, нарушая звенящую тишину. Дима закатил глаза.       

***

      Золотарёв нетерпеливо постукивал пальцами по рулю, слегка покачивая головой в такт музыке, играющей из приёмника. Из открытого окна внутрь тянулся приятный охлаждающий запах прохлады, что стоял на улице после прошедшего утром дождя. Горожане старательно обходили большие лужи, чтобы не запачкать обувь и открытые щиколотки в грязь.       Кирилл выкурил почти всю пачку сигарет, в лёгких уже, казалось, скоро и вовсе не останется места, дабы переварить эту гремучую смесь никотинового дыма. Несмотря на все отговоры друзей, он всё равно решил рассказать Алёне.       — Ну и баран ты, Золотарёв, самый настоящий баран, — всё никак не успокаивался Дима. — Она тебя нахер пошлёт, как только ты на горизонте маячить начнёшь.       Возможно, так оно и будет. Но, по крайней мере, совесть его будет чиста, что он не стал произошедшее утаивать.       Последний раз они с Алёной виделись далёких две недели назад, как раз в тот день, когда девушка ясно дала понять, чтобы он больше не смел к ней приближаться. Интересно, действительно ли Говорова всё ещё злится? Либо уже и думать забыла, как, собственно говоря, и о самом Золотарёве? Наверное, это слишком глупо, но Кирилл с самого утра наблюдал за её действиями. Видел, как в одиннадцать она покинула квартиру, направившись к остановке напротив дома и, сев на нужный автобус, поехала в Центральную библиотеку. Он мог бы, конечно, перехватить её прямо там, в месте, где полно людей, но решил, что лучше это сделать тут, в тихом дворе её района.       Прошла уже, кажется, целая вечность, как издалека показалась её фигура. Алёна казалась такой маленькой и хрупкой на фоне этих тяжёлых книг, которые она несла в одной руке, прижимая к себе, держа в другой не менее тяжелый и увесистый пакет, по всей видимости, с какими-то продуктами.       — Привет, — парень вышел из машины как раз в тот момент, когда она прошла мимо. Алёна слегка дёрнулась, замерев на месте.       — Привет, — как-то несмело произнесла Говорова. — А ты чего тут?       Она, признаться честно, не была рада его видеть и вовсе не понимала, зачем Кирилл приехал. Неужто, опять прощение просить будет?       — Нужно поговорить. Это срочно.       — Ну, давай поговорим, — пожала плечами Алёна. — Только сядем, а то руки сейчас отвалятся от этого всего. — Девушка кивнула в сторону скамейки у подъезда. После своих слов, она мимолётно кинула взгляд наверх, на окна своей квартиры, надеясь, что Марго, в своей привычной манере, не наблюдает из окна. Она бы наверняка обрадовалась, увидев их сейчас вместе. — И о чём говорить будем?       — Это касается Маргариты Васильевны.       Надо же, легка на помине.       — И моего отца.       — А какая тут может быть связь?       — Да тут связь ещё какая, — усмехнулся Кирилл. — Короче, я даже не знаю, как сказать.       — Ну, как есть, так и говори, — она видела, как Золотарёв замялся. Что же такого могло произойти, что он не может подобрать слова, чтобы изложить всю суть?       — В общем, я видел их вместе.       — В каком смысле «вместе»?       — Самом прямом, — Кирилл осмелился, наконец, заглянуть ей в глаза, чтобы Алёна смогла понять. И она поняла. — Если говорить короче, то они кто-то вроде любовников.       — И где ты их видел?       — Не поверишь. Они не постеснялись тешиться друг другом прямо у нас дома, пока никого не было. Я как раз в машине возле подъезда сидел, когда отец её провожать вышел.       — А это точно была Марго? Может, ты перепутал её с кем-то? — не то, чтобы Алёна защищала мачеху, просто в голове так и не могло уложиться, что женщина так профессионально пудрила всем голову, показательно притворяясь любящей и верной женой.       — Точно она, не спутал. Да и отец не отнекивался особо, — парень потянулся за пачкой сигарет. — Не против?       — Нет, — кивнула девушка головой, медленно погружаясь в свои мысли.       Ни для кого не было тайной, что Маргарита — штучка явно не простая. Только вот Говоров-старший, казалось, вовсе не замечал поведения супруги. Или не хотел замечать? Как бы Алёне не был неприятен этот факт, но отец женщину очень любил, несмотря на некоторые аспекты её поведения. Они с Мишей между собой даже шептались, что Марго точно удалось мужа приворожить к себе. Такая, как она, ни перед чем не остановится.       — Расскажешь всё Виктору Михайловичу? — видя, как она зависла в своих размышлениях, решил спросить Кирилл, затушив бычок.       — Не думаю, — на лице Говоровой проскользнули оттенки коварной улыбки. — Придержу, пожалуй, этот козырь в рукаве. На всякий случай. — Алёна поднялась со своего места, забирая свои вещи. — Я пойду уже. Спасибо за полезную информацию.       — Давай помогу, может?       — Да нет, спасибо, как-нибудь сама.       — Алён, — уже когда она была на ступеньках, Золотарёв окликнул её ещё раз, подойдя ближе. — Ты как вообще?       — Всё нормально. К поступлению готовлюсь вот, — кивая на книги, ответила Говорова.       — Я всё думаю про тот вечер…       — Слушай, давай не будем, хорошо? Случилось, как случилось.       Алёна сама старалась об этом не вспоминать. Прошло уже немало времени с того момента и неприятные ощущения понемногу, но забылись. Но это всё равно не значило, что она смогла окончательно простить Кирилла. Если раньше она могла с уверенностью назвать его своим другом, то сейчас парень не вызывал в ней ничего, кроме абсолютного безразличия. Теперь Золотарёв абсолютно простой человек, как и сотни других.       — Но я же знаю, что ты всё ещё злишься.       — Не злюсь.       — А мне кажется, наоборот.       — Кирилл, всё нормально, правда, — эта тема была явно последней, которую хотела обсуждать Говорова. Пытаясь выдавить подобие приветливой улыбки, Алёна надеялась, что Золотарёв тактично свернёт эту тему.       — Я надеюсь, что по итогу, мы сможем наладить наши отношения, — Кирилл стал на ступеньку выше, поравнявшись с ней.       — А у нас разве есть какие-то отношения, кроме дружеских? Вернее, они были, пока ты не решил их испортить.       — Ты же сказала, что зла не держишь. К тому же, я уже несколько раз извинялся перед тобой.       — Главное, чтобы ты внутри всё понял, а не делал это показательно. Надеюсь, ты действительно осознаёшь, что того общения, которое было между нами до этого, уже не будет. Я просто-напросто не могу больше доверять тебе, как прежде.       Ему было тяжело слышать эти слова, хотя, где-то подсознательно, он действительно прекрасно осознавал, что, как раньше, уже не будет. А фраза о недоверии с её стороны и вовсе чуть ли не сбила с ног. Золотарёв, невзирая на внешний, слегка самоуверенный облик, внутри, и правда, боялся, что Алёна окончательно отвернётся от него.       — Я осознал, правда, — ему бы так хотелось сейчас прикоснуться ладонью к её щеке, смахивая непослушную прядку волос, но такой роскоши позволить он себе, увы, не мог. Девушка бы такое в свою сторону не одобрила уж точно.       Золотарёв, когда ехал сюда, надеялся, что сумеет наладить шаткое общение. Но получилось, по итогу, наоборот. Парень сам же, по сути, сейчас вновь всё разрушал.       — Очень хочется в это верить, — Говорова специально отодвинулась чуть дальше, дабы не позволять ему опять находиться столь близко.       — Я готов доказать это. Всем, чем хочешь.       — Прямо таки всем?       — Да.       — Тогда, будь добр, оставь меня в покое. Я обещаю, что забуду тебе все обиды, только если ты рядом со мной больше появляться не будешь.       Это, действительно, звучало слишком резко. И даже обидно, в какой-то мере. Девушке всегда было тяжело отпускать людей, это дело, зачастую, заканчивалось горькими слезами, но сейчас она была непоколебима.       — Если ты и правда так желаешь, — Кирилл пожал плечами, отступая назад. — Тогда я вынужден согласиться.       Если любишь — отпусти. Кирилл произносил свои слова так уверенно, что на первый взгляд могло даже показаться, будто он на самом деле готов опустить руки. Но Золотарёв был явно не из тех, кто так легко отступал, не в его это характере.       Он ещё обязательно напомнит о своём присутствии в её жизни. Чтобы Алёна поняла, наконец, что они связаны невидимыми нитями.