Что бы ты ни делал

В светлом зале ожидания, поминутно поглядывая на часы и оправляя рукой аккуратно драпированные штаны, стоял с цветами и большим подарочным пакетом Вадим Самойлов. С пакета на весь светлый зал и спешащих людей укоряюще смотрели котята, обложенные цветами и кривоватой вьющейся надписью «любимой тёще», надпись эту Вадим не заметил, зрение уже было не то, а мастерство автора шрифта было не самым высоким. Наконец из арки регистрации, пройдя досмотр, вышли три мужчины в чёрном. Они спокойно шли к креслам, но взгляд среднего из них, прикованный до того к планшету, соскользнул несколько вверх, автоматически на знакомую фигуру. Он остановился, как вкопанный, задерживая спутников, которые в непонимании обернулись на него, поправил очки и решительным шагом пошёл к Вадиму, на ходу вырывая наушники из ушей. — Что ты здесь делаешь? — прошипел Глеб, а это был, конечно, он, — что тебе надо? — Глеб! — начал заготовленную речь не растерявшийся брат, — хотя эти годы были трудны, мы всё ещё братья, и оба исполняем общие хиты. Значит, мы можем играть их вместе! — тут он немного отошёл от сценария и добавил от себя, — и легендарно играть! Бросай этого Хакимова, хипстера можешь взять в нашу будущую группу. Согласен? У Глеба задёргался глаз, и Вадим добил решающим аргументом: — Вот тут в пакете пирожки, Юля пекла. С капустой и картошкой, как ты любишь. И с мясом сбоку кругленькие. Ну? — Годы были... трудны - безэмоционально повторил Глеб. — Да. — Но мы всё ещё братья. — Да! — И можем играть... вместе. — Вот, понимаем друг друга с полуслова, как раньше! — Вадик, ты совсем дебил или клинический? — вкрадчиво спросил Глеб, не меняя тона. — Я... Чего? — Ты зовёшь меня играть вместе после всего, что было, да ещё и, — его голос взлетел в какие-то опасные истерические высоты, — ТАК? Вадим растерялся, такую реакцию он не предусмотрел. Глеб должен был или гордо промолчать и сделать вид, что его нет, как он делал, или радостно согласиться. Глеб протянул руку, тёплая ладонь проехалась по его пальцам, забирая букет. Красивый, между прочим, с мелкими розами, пушистыми цветочками и нарядным узорчатым целлофаном, тётя в цветочном сказала, что для воссоединения группы хорошо подойдёт. — Ну, я, конечно, подозревал... — справился Глеб с собой, но глаза его совсем маньячно заблестели, — но чтобы настолько... — Так ты это, ну, согласен? — решил не вникать в перепады настроения брата Вадим. Глеб поудобнее взял букет, как веник в бане, и с первым «ещё как согласен» букет обрушился на аккуратный вадиков хвостик. — Согласен, согласен, согласен! Абсолютно! Блять! Согласен! Пассажиры шарахнулись в стороны, администратор в углу зала подняла трубку телефона, Дима схватил дёрнувшегося к братьям Олега за рукав. — Не лезь, Олеж. Без-по-лез-но. Букет размочалился, и кривая потрёпанная розочка упала на пол у двух пар чёрных ботинок. *** Позже, когда объявили посадку, и Матрица в полном составе уходила из зала: встрёпанный вспотевший разбешённый Глеб, стоически спокойный Дима и красный растерянный Олег, комедийная тройка; а исцарапанный Вадим с кривым хвостом и лицом, едва договорившийся с охраной, стоял у выхода, провожающий из кошмарного сна, Глеб отделился и снова пошёл к брату. В глазах Олега проскользнула паника, Дима окаменел ещё больше, пассажиры и администратор нервно вздрогнули хором. — Пирожки возьму. Дёрнул из безвольной руки пакет с укоряющими котятами, развернулся. Подумал, повернулся и добавил: — Вернусь. Таня тоже умеет пирожки готовить. И пошёл к ждущей его группе, задумчиво добавив под нос: — Наверное.