Что бы ты ни делал

Пахнет таким ресторанным запахом — приятно и искусственно, и ещё немного едой. Сама ситуация не приятная — Вадика здесь не знают хорошо, не совсем не знают, а — самый худший вариант — знают чуть-чуть и как известного человека. Они тоже — известные люди, богатые люди. Пьют вино и едят красиво оформленные блюда на тонком фарфоре. Вадик тоже пьёт и кивает, он вроде как втянут в разговор о ценах на автомобили и фондовую биржу, — о чём ещё могут говорить важные и богатые люди — но слушателем. Стул справа от него неприятно пустует, заставляет постоянно дёргаться, как занятое для друга сиденье в переполненном вагоне метро, на который сейчас точно нацелятся накрашенные тётки. Тёток тут есть некоторое количество, все сидят, на место никто не зарится, но это ситуацию не исправляет. Вадик аккуратно пытается отцепиться от своей роли внимательного сведущего слушателя, больше налегая на еду — вкусно. И вычурно очень, он не всегда понимает, что точно ест. Вина больше не нужно, наверное, но он просит налить ему бокал и думает: убереги меня, а? От этого всего. — Извините, господа! Припозднился! Очень рад вас видеть! — голос высокий, выше обычного, и отвратительно доброжелательный, Глеб издева-а-ается, но этого никто не понимает. Он шутливо раскланивается и пожимает кому-то руки, целует кому-то пальчики, садится за стол какого-то там дерева в дорогуще тонкой скатерти, как за свой стол на кухне, покрытый цветастой клеёнкой, и аккуратно вынимает Вадиков бокал из его руки, проходясь холодной ладонью по тёплой Вадиковой ладони, толкает Вадикову ногу своим коленом и говорит, — пьёшь, Вадьк? Закажи мне чего. — Привет, Глебсон, — говорит Вадик в ответ достаточно тихо, чтобы не стесняться облегчения в своём голосе. Подзывает официанта и заказывает то же, что и себе — то, что он не до конца понял, но вкусное. Глеб абсолютно блистателен своими влажными кудрями, чёрной рубашкой и тонким стеклом бокала в руках. Он пьёт вино, прикладываясь губами ровно там, где пил Вадик. Может, ненамеренно — он часто так. Нечаянно провокационно. Вино красит его губы, расползаясь по трещинкам, пока он его не слижет. Разговор про фондовую биржу вроде даже интересный, зал красивый, а дамы накрашены не так ужасно — освещение изменилось, что ли? Освещение рядом пофыркивает вином на чью-то шутку и «прискорбно извиняется». Вадик чувствует, как кожа в месте соприкосновения его бедра и Глебова колена греется, и с удовольствием откидывается на спинку стула.