Змеиный дом

      Се Лянь шел по поместью в легком расположении духа. Это был обычный осенний день, в то время как завтра ему предстояло выполнить свою часть спора, пускай и проигранного. Се Лянь уже знал, что именно станцует для Князя Демонов и, о, он был уверен, что Хуа Чэну это придется по душе. Хотя он ещё не видел наряда, который демон ему подготовил, нетрудно было догадаться, что это будет что-то не совсем приличное и в известной степени откровенное. Ну и пускай, всё равно никто, кроме Хуа Чэна, этого и не увидит.       Эти мысли витали в его голове, пока он шел по длинным коридорам, однако его спокойствие было нарушено взявшимися из ниоткуда демоницами, что внезапно перегородили ему путь и прижали к ближайшей стене. Се Лянь слегка опешил от подобного обращения, но решил подождать заготовленных ему претензий, прежде чем начать возмущаться.       Девицы были одеты так же распутно, как и обычно, словно направлялись в покои своего господина, хотя Се Лянь прекрасно знал, что это было не так (насколько ему было известно, Хуа Чэн сейчас был занят делами города и никого не ждал).       Демоницы переглянулись между собой, словно решая, кто начнет говорить первой, и Се Лянь терпеливо ждал. В конечном итоге слово взяла Лан Хуа.       — Се Лянь, какого черта?       — Можно конкретнее? — деликатно попросил он, испытывая лёгкое веселье от их возмущенных лиц, сам не зная, почему. С самого утра у Се Ляня было прекрасное настроение, и недовольство этих девушек не могло его испортить.       — Ты, кажется, забываешься, — встряла Бай Хэ. — Тебе не кажется, что ты стал проводить слишком много времени с Хуа Чэном?       Се Лянь удивлённо вскинул брови. Если так посмотреть, он действительно стал чаще наведоваться в покои Князя Демонов и даже оставался на ночь, чего раньше никогда не происходило. Он и впрямь, можно сказать, занял своего рода привилегированное положение в этом месте и считал это своим достижением. Достучаться до сердца Хуа Чэна было задачей непростой, но Се Лянь справился с ней на удивление легко, сам того не подозревая.       О, и то, как демоницы смотрели на его оголенную шею, только сильнее укрепляло его уверенность.       — Все вопросы к нему, — пожал плечами Се Лянь. — Он хочет меня видеть — я прихожу. Разве я имею права отказать Князю Демонов?       Это был абсолютно логичный вопрос, но, казалось, местный цветник это не особенно устраивало.       — Ты…думаешь, мы не знаем, что ты задумал? — заговорила Мулан, презрительно оглядывая стоящего перед ней человека, словно он был не более, чем мусором под её ногами.       — И что же я, по-вашему, задумал? — непонимающе произнес Се Лянь, искренне удивляясь такой враждебности. С каждым его словом девушки злились всё больше, и казалось, что скоро у них из ушей пойдёт пар.       — Хватит прикидываться. И так ясно, что ты пытаешься стать демоном, чтобы остаться с Хуа Чэном, — фыркнула Лан Хуа, до боли сжав его плечо, за которое она прижимала его к стене.       Се Лянь готов был рассмеяться им в лицо. Он — и стать демоном? Да больно ему это надо!       — Бред. Я не собираюсь умирать ради вашего Князя Демонов, — хмыкнул он, отбросив чужую ладонь и сложив руки на груди.       — Не строй из себя идиота, — произнесла молчавшая до этого Дон Мэй. — Всем известно, что демоном можно стать не только через смерть. Так вот, даже не думай, что сможешь заполучить место рядом с Хуа Чэном, ты просто…       Дальше Се Лянь уже не слушал. Можно стать демоном, при этом не лишаясь жизни? Это звучало…заманчиво, как ни странно. Изначально Се Лянь планировал просто втереться в доверие к Князю Демонов (о том, что Хуа Чэн ему стал небезразличен, лучше промолчать) и просто дожить свой век в его милости, но сейчас, услышав о том, что он может, в теории, сам стать демоном…глупо было отрицать, что это не привлекло Се Ляня. Он не был до конца уверен, хочет ли провести столетия в этом месте, деля ложе и жизнь с этим человеком, но с каждым днём их с демоном взаимоотношения налаживались и ничто не предвещало их ухудшения, так что не стоило, по мнению Се Ляня, так скоро отказываться от этой мысли. Хотя, ему следовало получше узнать, что подразумевает под собой становление демоном, исключающее гибель человека, но об этом явно лучше спросить кого-то другого, а не эксцентричных демониц, которые его явно не жаловали, а подробные расспросы могли воспринять как вызов. У Се Ляня не было ни сил, ни желания ссориться и вступать в конфликт с глупыми проститутками Князя Демонов, так что он решил сделать самое разумное в этой ситуации — прикинуться дурачком.       — А можно стать демоном, не умирая при этом? — восхищенно произнес Се Лянь, и это действительно на мгновение сбило с толку демониц, которые, кажется, не ожидали такого поворота событий и теперь переглядывались между собой. Не исключено, что они мысленно переговаривались друг с другом, решая, как поступить с надоедливым человеком, но Се Ляню, если честно, было всё равно.       — В общем, ты нас понял, — немного нескладно произнесла Джи Хуа, откашливаясь. — Прекрати увиваться за Хуа Чэном. Ты всего лишь прислуга, не забывай своё место.       Это заставило Се Ляня усмехнуться. Они все явно видели отсутствие ошейника на его шее, но упорно это игнорировали. Естественно, в их глазах он так и остался просто слугой, пленником Змеиного дома, но Князь Демонов лично освободил его, и Се Лянь не собирался об этом забывать.       — А то что? — с несвойственной ему дерзостью протянул Се Лянь, слегка приподняв бровь. Он не знал, откуда в нем это, но он вдруг почувствовал желание позлорадстовать. Обычно Се Лянь себя так не вёл, но, посчитал он, иногда можно было. К тому же, злость на старых друзей ещё кипела в нём, даже если Се Лянь постарался задвинуть её подальше, а этот бесполезный спор невольно вытолкнул её наружу.       Демоницы слегка опешили от резкости, прозвучавшей в его голосе, и раздраженно зашипели, оскалив клыки.       — Не провоцируй нас, человек, — угрожающе произнесла Лан Хуа. — Ты пожалеешь, если встанешь у нас на пути.       Это едва не заставило Се Ляня рассмеяться. Что эти демоницы могли ему сделать? Они не понимали, что Хуа Чэну не понравится их самоуправство? Очевидно, нет, но Се Лянь не собирался им на это указывать. Плевать, что они там себе надумали — он не будет бояться каких-то проституток.       В конце концов они решили, что достаточно припугнули обнаглевшего человека.       — Не недооценивай наше влияние, Се Лянь. Лучше хорошенько подумай, прежде чем в следующий раз пойдешь к Хуа Чэну, — хмыкнула Дон Мэй, и остальные согласно закивали. Се Лянь промолчал, проводив их взглядом, но девушки и не ждали его ответа. Они считали, что сделали достаточно, чтобы он одумался и перестал так навязчиво лезть к Князю Демонов. Но вот что делать, если Хуа Чэн сам желает его видеть так часто? С недавнего времени Се Лянь стал проявлять чуть меньше инициативы, ведь теперь она почти полностью исходила от демона. Это он хотел видеть человека в своих покоях днём и ночью. Это он звал его по поводу и без, не только для совместных ночей, но и для игры в го или простой беседы. Это Хуа Чэн позволял ему остаться на ночь в его постели, а под утро прижимался к его груди, потому что не мог спать, ничего не обнимая.       Причем тут Се Лянь? Да и разве он мог сказать ему «нет»? Не только с точки зрения хозяина и подчиненного, но и банального уважения и вежливости. Се Лянь видел, как демон расслабляется в его присутствии, как начинает чаще улыбаться и вести себя более вольготно. Хуа Чэну было настолько комфортно с ним, что он позволял человеку спать с ним в одной кровати, хотя раньше заявлял, что будет делать это только со своим возлюбленным. Так как, по вашему, Се Лянь должен сказать ему «нет»? Как он мог отказать демону?       И, по правде говоря, все эти размышления наводили на другие мысли, более смелые, невозможные, но Се Лянь не мог игнорировать их присутствие, что крепло изо дня в день. Могло ли статься, что Хуа Чэн влюбился в него? Было ли это возможным?       С технической точки зрения — да, почему нет? С практической… Чтобы демон, живущий уже восемь сотен лет, и влюбился в какого-то случайного человека, по несчастью оказавшегося в его доме?       В принципе, это было вероятно, и поведение Хуа Чэна давало все основания так думать, однако Се Лянь старался не слишком раскатывать губу. Он не мог считать за подтверждение своей теории пропуск в постель Князя Демонов. Вряд ли Хуа Чэн вообще задумывался над этим. Всё указывало на то, что он просто понял, что присутствие другого человека не нарушает зону его комфорта, поэтому и не был против.       Но Се Ляню было любопытно, как обстоят дела на самом деле. Не то чтобы он жаждал любви Князя Демонов, но было интересно узнать, прав ли он в том, что касается чувств Хуа Чэна. Естественно, он не будет спрашивать об этом напрямую, — и так было ясно, что дело гиблое, — но понаблюдать Се Ляню никто не запрещал. К тому же, если уж он будет совсем честным с самим собой, то подобное отношение Хуа Чэна…льстило. Се Лянь всегда считал себя довольно простым и неприметным человеком, хотя и прекрасно знал, что многие люди интуитивно доверяли ему из-за его приятной и располагающей внешности. И поэтому получить подобного рода внимание от такого влиятельного и непростого во всех отношениях человека, — демона, — было чем-то довольно неожиданным. Становилось интересно, что такой, как Хуа Чэн, повидавший в своей жизни людей и демонов больше, чем Се Лянь мог себе представить, смог найти в таком обычном человеке? Оглядываясь назад, Се Лянь вряд ли смог бы назвать что-то конкретное, чем он мог бы привлечь внимание Хуа Чэна, и ему было неведомо, что творится в голове у демона.       Решив не забивать этим и свою голову тоже, Се Лянь вернулся в свои покои, только чтобы найти оставленный на кровати свёрток с одеждой без какой-либо записки, хотя итак было понятно, что это и для каких целей предназначалось. Тем не менее, Се Лянь не мог не покраснеть, увидев содержимое посылки, отдавая дань уважения фантазии Хуа Чэна и его ответственному подходу к выполнению сделки. Одежды, несмотря на свой не самый пристойный вид, выглядели богато за счёт золотых нитей, коими были вышиты узоры на тонкой ткани, и дорогих украшений, лежащих тут же и призванных дополнить образ восточной танцовщицы. Се Лянь, хоть и был в известной степени смущен тем, что ему предстоит надеть такое, ожидал чего-то подобного и был слегка заинтригован.       Что ж, пора бы ему устроить шоу.

***

      Лёгкое смущение Се Ляня от собственного отражения в зеркале частично скрывала красная вуаль, что оставляла на виду лишь его подкрашенные глаза. Он всё еще думал, оставить её или снять, но, казалось, этот бесхитростный элемент наряда придавал ему некой таинственности, поэтому Се Лянь в конечном итоге не стал от него отказываться.       Он уже был в покоях Князя Демонов, разве что в другой комнате, где мог завершить последние приготовления. Рядом на кресле лежало белое ханьфу, под которым он прятал свой не совсем приличный костюм от посторонних глаз, пока шел по коридорам поместья. Не хотелось представлять, какие слухи о нём пошли бы, если бы хоть кто-то застал его в таком виде. Благо, Хуа Чэн был достаточным собственником, чтобы ни с кем не делиться столь занимательным зрелищем.       Се Лянь в последний раз проверил прическу и макияж, окидывая взглядом собственное отражение. Из зеркала на него смотрел до крайности привлекательный юноша, облачённый в белые одежды в восточном стиле, что едва ли оставляли место для воображения: шелковый топ без рукавов, но с высокой горловиной выгодно подчёркивал грудные мышцы, а по плечам и торсу стекали золотые нити, сплетаясь в причудливый узор. Красный пояс сидел достаточно низко, выделяя талию и касаясь тазовых косточек, а небольшой ромбовидный вырез на широких белых штанах не оставлял без внимания светлую кожу, так призывно видневшуюся среди белой ткани и красного тонкого подклада. Запястья и щиколотки окольцовывали золотые браслеты, словно драгоценные кандалы, и тонкие прозрачные ленты в цвет вуали спускались с предплечий, развеваясь при каждом движении. Венчали образ золотые цепи на бедрах, что переливались мелодичным звоном, и искусные украшения в темных распущенных волосах, сплетающиеся воедино с длинными прядями.       По правде говоря, поначалу Се Лянь не узнавал себя в зеркале. Он никогда не носил ничего и близко похожего на такой откровенный наряд, и поэтому теперь собственное отражение казалось ему чуждым. Однако, чем больше он смотрел, тем сильнее проникался созданным образом. Он знал, что был объективно красив и выглядел моложе своих лет, но подобная вызывающая и притягивающая взгляд одежда, золотые украшения и смелый макияж неведомым образом делали его ещё более привлекательным. Хотя, этому можно было подобрать другое слово.       Соблазнительный. Пленительный.       Весь его образ был направлен на то, чтобы обольстить строптивого Князя Демонов, и что-то подсказывало Се Ляню, что ему это удастся на славу. К тому же, он будет не просто танцевать.       Чувствуя присущий моменту мандраж, Се Лянь слегка повел плечами, глубоко выдыхая и прикрывая на мгновение глаза. Это всего лишь танец. Да, перед Князем Демонов, да, в довольно непристойном наряде, но это явно того стоило. Кроме того, Се Лянь был почти уверен, чем окончится сегодняшний вечер. Было бы удивительно, если бы Хуа Чэн не захотел его после того представления, что Се Лянь собирался для него устроить. Он вдруг с некоторым стыдом понял, что воспринял бы это как личное оскорбление.       Не желая больше тянуть, Се Лянь взял лежавший на кресле меч, который демон так любезно вернул ему после того поединка годичной давности, и вышел из комнаты в главный зал покоев, тут же чувствуя прикованный к нему взгляд. Он не хотел смотреть на Хуа Чэна так сразу, не только чтобы помучить самого демона, но и чтобы сохранить самообладание и не смутиться от его проникновенного взгляда, которым, как он знал, демон на него смотрел.       Вдруг из ниоткуда зазвучала мелодия, и Се Лянь удивленно посмотрел вбок, замечая музыкальные инструменты, что играли сами по себе, приведенные в действие нехитрой магией одного демона. Это вызвало легкую улыбку на лице Се Ляня, которая вскоре исчезла, стоило ему сосредоточиться на танце.       Первое его движение было простым в любое другое время, но преисполненное изяществом сейчас, чтобы вызвать интерес у публики из одного человека, когда Се Лянь обнажил меч, медленно вытаскивая его из ножен и откидывая те в сторону за ненадобностью. Не сдержав любопытства, он бросил краткий взгляд в сторону демона и едва не замер от восхищения и желания, что плескались в змеиных глазах подобно волнам в штормовую ночь. Это разожгло в Се Ляне интерес и необходимость удовлетворить ожидания Хуа Чэна, поэтому он начал своё представление, делая несколько взмахов мечом, с удовлетворением ощущая привычную тяжесть в руке. Ему давно не доводилось держать в руках оружие, и пускай сейчас это не имело ничего общего с тренировкой или реальным боем, Се Ляню всё равно это было по душе.       К тому же, танец с мечом — это явно не то, чего ожидал Хуа Чэн. Очевидно, что, когда он присылал этот наряд, то довольно прозрачно намекал на что-то восточное, может, даже на танец живота, но Се Лянь решил поступить по-своему и, кажется, не прогадал, если судить по завороженному взгляду демона. Он тихо хмыкнул про себя, опуская взгляд и делая плавные взмахи руками, позволяя музыке направлять себя. Он двигался больше интуитивно, чем реально вспоминая заученные элементы, зная, что в любом случае привлечет внимание Князя Демонов.       Красные ленты красиво развевались, неотрывно следуя за руками, а драгоценности, опутывавшие тело, словно тончайшая сеть, переливались тихим звоном в такт звучавшей мелодии, невольно делая картину ещё более завораживающей. Поступь Се Ляня была лёгкой, словно он не испытывал усталости, воздушной, как будто босые ноги ступали не по устланному коврами полу, а по невесомым облакам, в то время как он разыгрывал сцену боя с невидимым противником, что скорее бы пал жертвой его красоты, чем острого клинка. Во всяком случае, судя по виду Хуа Чэна, в безмолвном восхищении наблюдавшем за развернувшимся перед ним представлением, так оно и было.       Мелодия длилась, наигрываемая волшебными инструментами, за которыми демон вряд ли был в состоянии следить, и Се Лянь позволял своему телу изящно изгибаться, порой нарочито призывно, но разве не в том был смысл? Его костюм как раз располагал к подобному, поэтому Се Лянь решил отбросить стеснение и показать всё, на что он был способен, как танцор. Меч в его руках был не столько оружием, сколько продолжением его тела, он изящно размахивал им, рассекая лезвием воздух, безбоязненно обращаясь с клинком, словно не мог пораниться им при любом неосторожном движении. Се Лянь был почти уверен, что услышал, как с губ демона сорвался резкий вздох, когда он перепрыгнул с одной ноги на другую, взмахивая ими, словно крыльями бабочки, пока его корпус был почти что параллелен полу, и подбросил меч вверх, изящно ловя его за эфес и прочерчивая широкий полукруг кончиком лезвия. Это было опасное движение и малейшая ошибка могла бы привести к травме, но, к счастью, у Се Ляня получилось выполнить его идеально, несмотря на слегка мешающиеся ленты и украшения, что повсюду следовали за ним, придавая его движениям грациозности.       Несмотря на первоначальную неловкость от подобной просьбы, сейчас Се Лянь не испытывал ни малейшего стыда. Наоборот, он был воодушевлён тем, что делал, какое влияние оказывал на Князя Демонов, заставив того даже слегка приоткрыть рот от удивления. Се Лянь чувствовал себя…сильным, что бы это ни значило. Понимал, что способен одним лишь взглядом, правильным движением заставить Хуа Чэна завороженно наблюдать за собой, буквально лишить его дара речи. Это вызвало небывалый восторг в душе Се Ляня, и он принялся танцевать с большим пылом и самоотдачей, чувствуя прилив сил от одного лишь взгляда демона.       Видеть такое восторженное удивление оказалось невероятно приятным. Восхищение в глазах Хуа Чэна, что неотрывно следил за каждым его действием, каждым поворотом и взмахом рукой, поднимало в груди Се Ляня волну удовлетворения и радости, и он не помнил, чтобы на него хоть раз кто-нибудь смотрел с таким упоением. Это придавало уверенности, и Се Лянь больше не чувствовал, что выступает на потеху своему господину. Нет, он танцевал для Хуа Чэна, демона, что помог ему почувствовать себя значимым, что обращался с ним вежливо, несмотря на разницу в статусах, подарил свободу и проявлял чуткость и внимание, взамен позволяя увидеть собственную уязвимость. Несмотря на первое впечатление о Змеином доме и его хозяине, сейчас Се Лянь не чувствовал себя униженным, пока услаждал взор демона своим искусным и немного опасным танцем.       Он чувствовал, что имеет власть над Хуа Чэном, который был сильнее него в тысячу раз. И пускай у Се Ляня не было желания воспользоваться этим влиянием, что он оказывал на Князя Демонов, он не мог отрицать, что само его наличие приятно грело душу.       В конце концов он решил закончить танец не совсем так, как планировал изначально, но эта шальная мысль засела у него в голове почти сразу после начала выступления, так что Се Лянь не стал от неё отмахиваться. Он хитро ухмыльнулся, но его улыбку скрыла тонкая вуаль, что подчёркивала его пристальный взгляд, уже без всякого стеснения направленный на демона, и лёгкой поступью стал подходить ближе, сокращая разделявшее их расстояние. Вместе с последними переливами мелодии Се Лянь замер, выпрямив спину и горделиво вздёрнув подбородок, в то время как лезвие меча в его вытянутой руке было направлено аккурат на шею Хуа Чэна и едва касалось остриём его бледной кожи.       Первый момент тишины был блаженством, и слышно было лишь шумное дыхание запыхавшегося танцора. Демон и человек не отрывали друг от друга взглядов: пока в одном плескалось восхищение и полная покорность, в другом расцветала спокойная уверенность и азарт. Несмотря на смелый жест и прижатый к горлу клинок, Хуа Чэн не сделал ни единого движения, чтобы отстраниться, и даже не возмутился. Казалось, что он был готов наклониться ещё ближе, даже если бы это значило пронзить собственную шею мечом, оставляя кровавые дорожки стекать по бледной коже.       И Се Лянь был поражен этой реакцией, едва ли способный описать собственные эмоции при виде неё, но одно он знал точно — это растущее внутри него чувство собственности. Увидев лишь однажды подобный направленный на него взгляд, Се Лянь не желал, чтобы хоть кто-то ещё удостаивался такого же безраздельного внимания Хуа Чэна. Он хотел, чтобы Князь Демонов смотрел только на него, не думая ни о ком другом.       Се Лянь никогда не был так жаден до внимания, как сейчас. Казалось, что даже если в этот самый момент начнется война, и Змеиный дом рассыпется прахом, Хуа Чэн всё равно не сможет оторвать от него своего взгляда.       Сложно сказать, сколько длилось это мгновение тишины, прежде чем Се Лянь отвёл клинок в сторону, заводя его за спину, но не сдвинулся с места, ожидая, пока Хуа Чэн сам встанет и подойдёт к нему.       И долго ждать не пришлось. Вскоре демон поднялся с дивана, подходя ближе и кладя большие ладони на тонкую талию, тут же притягивая человека к себе и впиваясь в его губы глубоким поцелуем, предварительно отбросив в сторону мешающую сейчас вуаль. Се Лянь шумно выдохнул, роняя меч, что с приятным звоном ударился о пол, и обнял Хуа Чэна за шею, отвечая на пылкий поцелуй, прикрыв глаза.       О, что это был за поцелуй. Его ещё никогда не целовали с таким упоением, с желанием поглотить, никогда не отпускать. Демон хозяйничал в его рту, крепко прижимая к себе стройное тело и оглаживая ладонями спину, и Се Лянь мог только поддаться этому напору, чувствуя, как сам возбуждается от того, как его хотят. Это был особенный тип восхищения, и Се Лянь довольствовался им в полной мере. Хуа Чэн целовал его глубоко, жадно, глотая сладкие стоны, срывающиеся с его губ, и Се Лянь обхватил лицо демона руками, наклоняя чужую голову к себе поближе и полностью отдаваясь поцелую.       Когда Хуа Чэн всё же отпустил его, губы демона были чуть красными от напора и яркой помады, которую Се Лянь использовал при нанесении макияжа. На мгновение ему стало интересно, как он сам выглядит после такого. Наверняка помада размазалась, делая его вид более распутным и соблазнительным. Что ж, пускай. Судя по взгляду демона, ему всё более чем нравится.       — Чёрт, видел бы ты себя моими глазами, — обессиленно выдохнул Хуа Чэн, словно молчать и дальше для него было пыткой. Се Лянь смотрел на него во все глаза, впитывая сквозивший в чужом взгляде голод. — Мне казалось, что я смотрю на танец богов.       Се Лянь шумно вздохнул, удивлённый и восхищенный столь щедрой похвалой, и сам наклонился поближе, чтобы утянуть демона в новый поцелуй. Хуа Чэн с радостью поддался, давая волю своим рукам и делая прикосновения более смелыми, спускаясь ладонями ниже, по тазовым косточкам и вплоть до обнажённых вырезом бёдер, проскальзывая туда руками и касаясь нежной кожи. Се Лянь шумно выдохнул, тихо простонав в поцелуй, когда демон сжал его задницу в ладонях, прижимая тело человека к себе и давая почувствовать своё возбуждение. Се Лянь поерзал в чужих руках, но лишь сильнее прижался к Хуа Чэну, чувствуя, как его собственный член терся о член демона. Это распаляло, отдавая приятным жаром внизу живота, и Се Лянь на пробу двинул тазом, делая небольшую волну телом, и его попытка оказалась успешной, когда Хуа Чэн сжал его ягодицы сильнее, топя стон в поцелуе, что никак не заканчивался.       Руки демона свободно гуляли по его телу, и Се Лянь откинул голову, позволяя поцелуям спуститься ниже, обжигая его шею и плечи. Он прикрыл глаза, наслаждаясь собственническими прикосновениями, чувствуя себя обожаемым. То, как Хуа Чэн не хотел отпускать его, было приятным, желанным, и Се Лянь позволил себе поддаться этим ощущениям, поощряя демона быть смелее.       А Хуа Чэн едва ли мог оторваться от человека в своих руках. Когда он придумывал это желание, то ожидал увидеть соблазнительный танец, надеялся, что сможет вдоволь подразнить Се Ляня до покрытых очаровательным румянцем щёк. Однако ему пришлось признать своё поражение, поскольку он совершенно не представлял, на что подписался. Он, по правде говоря, никак не думал, что Се Лянь решит использовать меч в своём танце, что будет не только соблазнительным, но и настолько уверенным в себе, будто это он тут Князь Демонов и имеет над Хуа Чэном полную власть. Что ж, ему было не стыдно признать, что так и случилось. В тот момент казалось, что если бы Се Лянь что-то ему приказал, то Хуа Чэн выполнил бы это незамедлительно и без вопросов.       О, а этот меч, приставленный к его горлу. Это лишило демона дара речи и самообладания, которое он взращивал в себе многие годы. Хуа Чэн был настолько ошеломлён, что вряд ли бы сдвинулся с места, даже если бы Се Лянь решил пронзить остриём меча его горло. Он бы наверное просто позволил ему это сделать, а потом слизал бы собственную кровь с лезвия под чужим внимательным взглядом.       О, чёрт, эта фантазия по какой-то причине ужасно его возбудила, и Хуа Чэн принялся зацеловывать тонкую шею, довольствуясь сладкими вздохами, что опаляли его разум, как огонь разожженных свечей.       — Х-хуа Чэн, — прошептал Се Лянь, соблазнительно прикусывая губу, и демон оторвался от его шеи, поднимая голову и сталкиваясь со слегка осоловелым взглядом. Се Лянь смотрел на него с желанием, а туман в его глазах граничил с похотью. Это было восхитительно.       — Боже, чем я заслужил возможность держать такую красоту в своих руках, — простонал Хуа Чэн, дивясь тому, почему с каждым разом этот человек казался ему всё прекраснее, всё лучше. Сейчас демон хотел опуститься перед ним на колени и покрыть поцелуями всё его тело, почувствовать, как сокращаются мышцы его живота от щекочущего прикосновения губ, как Се Лянь стонет от сладких поцелуев и лёгких укусов, что наутро обязательно расцветут красными бутонами.       Его разум словно помутился от восторга, от восхищения и желания, и Хуа Чэн не мог оторвать взгляда от чужого лица, на котором всё же проступил смущённый румянец от его смелых слов. Се Лянь смотрел на него в ответ ошеломлённо, но жаждуще, словно ждал новых комплиментов, новой похвалы, и у демона не было ни малейшего желания на неё скупиться.       Сейчас, красивый и распалённый в его руках, он выглядел, как совершенство. Он был похож на бога, что держит меч так же легко, как кисть, на демона-искусителя, что не оставляет ни единого шанса своей жертве. Он был похож на…на кого?       Внезапная вспышка боли очень некстати пронзила его голову, и с губ Хуа Чэна сорвался стон, не имеющий ничего общего с наслаждением. Он согнулся под тяжестью болезни, опустив голову и моментально разрушив атмосферу, но ничего не мог с собой поделать. Его голова пульсировала от боли, спазм сдавливал его виски, и Хуа Чэн зажмурился, сжав губы в тонкую линию. Ну почему, почему сейчас?! Неужели нельзя было подобрать другого момента? Что вообще вызвало эту вспышку боли?       Се Лянь тут же заметил изменения в состоянии демона и встрепенулся, почувствовав, как липкое возбуждение отступило почти сразу. Он взволнованно обхватил чужую голову ладонями, заглядывая в глаза Хуа Чэну, но увидел там лишь вину и стыд. Не желая оставлять демона вариться в собственной беспомощности, он мягко надавил на чужие плечи, побуждая сесть на пол, и ласково провёл рукой по спутанным им же волосам.       — Хуа Чэн? Как ты себя чувствуешь? — произнес Се Лянь, выискивая другие признаки дискомфорта, но демон отказывался смотреть ему в глаза.       Хуа Чэн чувствовал лишь стыд за свою слабость, за то, что спустя почти целый год он едва ли продвинулся в своём изучении собственных утерянных воспоминаний, что время от времени давали о себе знать, терзая его голову безутешной болью. Забота Се Ляня хоть и была приятна, но лишь напоминала Хуа Чэну о собственной беспомощности и упрямстве, добавляя вины в копилку его самоуничижения.       Он хотел было что-то ответить, но вместо этого согнулся от новой волны боли, что как игла пронзила его разум, и Хуа Чэн в бессилии опустил голову на чужое плечо, прикрывая глаза от усталости и света, что внезапно стал для него слишком ярким. Он чувствовал, как руки Се Ляня гладят его по спине и волосам, как его обнимают и шепчут что-то успокаивающее, но ему хотелось лишь тишины. Это было похоже на приступ мигрени, если бы Хуа Чэн не знал, что это не так.       — Тебе нужно отдохнуть, — предложил Се Лянь, видя истощённое состояние демона. — Где твоё лекарство? Я принесу.       Однако Хуа Чэн лишь покачал головой.       — Оно закончилось.       Ещё почти месяц назад, на самом деле, но демон так и не находил времени и сил, чтобы снова попросить Инь Юя достать ему это лекарство. Хуа Чэн не хотел привлекать к себе лишнего внимания и отвечать на чужие расспросы, поэтому просто игнорировал постепенно ухудшающееся состояние. Как видно, зря.       — Тебе стоит поспать, — мягко намекнул Се Лянь. — Во сне боль проходит быстрее.       — Нет, — категорически отрезал демон, невольно сжимая в ладони чужую руку. — Нет, я не хочу спать, я…я не хочу снова видеть кошмары.       Это было признание, раздражающее, но правдивое. Каждую ночь Хуа Чэн заставлял себя ложиться спать, боясь того, что, закрыв глаза, снова попадет в неизвестные ему дни, когда он ещё был человеком. На самом деле он «просмотрел» уже довольно много воспоминаний, — вплоть до своего восемнадцатилетия, когда он уже был не просто другом наследного принца, но и его телохранителем, — но это буквально ни на шаг не приблизило его к разгадке утраченной памяти. Более того, сны, что Хуа Чэн называл кошмарами, на самом деле ими не были, — он уже не просыпался с криками, как в первые дни, — но каждый раз по пробуждении они оставляли неприятный осадок и ещё более сильную боль, из-за которой демон чувствовал себя ещё хуже, чем перед сном.       Поэтому Хуа Чэн так не хотел засыпать сейчас, ведь знал, что наутро ему будет настолько паршиво, что он не сможет встать с постели.       Однако Се Лянь о его страхах не знал, что, возможно, было к лучшему. Тем не менее, его решение проблемы нельзя было назвать плохим.       — Снотворное может помочь, — произнес он, медленно поглаживая напряженную спину демона. — Ты крепко заснёшь и не увидишь снов. Обещаю, я буду рядом и разбужу тебя, если увижу, что тебе стало хуже.       Се Лянь искренне волновался за Хуа Чэна, оттого его злило, что демон не давал помочь себе. Он, конечно, знал, что Князь Демонов — довольно упрямая личность, но сейчас это больше раздражало, ведь Хуа Чэн отказывался от помощи себе во вред. И в этот раз Се Лянь не захотел это игнорировать. Пускай демон потом накажет его за самовольное поведение, но Се Лянь хотя бы попытается сделать хоть что-то, что может облегчить его боль.       Поэтому, когда Хуа Чэн в очередной раз мотнул головой, стоя на своем, Се Лянь просто решил взять всё в свои руки.       — Господин Инь Юй, — позвал он, делая голос более строгим, и почувствовал, как демон напрягся в его объятиях. Хуа Чэн явно хотел возразить, однако его исполнительный помощник явился в мгновение ока.       –…Чем могу помочь? — после небольшой паузы спросил Инь Юй, с долей неловкости оглядывая представшую перед ним картину в виде соблазнительно одетого человека, что явно не предназначалось для посторонних глаз, и своего господина, обессиленно лежащего на его плече.       Если Се Лянь и уловил его интонацию, то просто её проигнорировал.       — Вы можете принести господину Хуа снотворное? Он неважно себя чувствует, — как можно более уверенно произнес Се Лянь голосом, не терпящим возражений.       — Мне ничего не нужно, — с нажимом процедил демон, отказываясь сдаваться так просто.       — Нужно, — оборвал его Се Лянь, нахмурив брови. Он повернулся к Инь Юю, что просто наблюдал за их перебранкой, не зная, чей приказ ему выполнять. — Прошу, принесите снотворное, господин Инь Юй. Хуа Чэнчжу плохо себя чувствует, вы же не проигнорируете это?       Это…был нечестный ход, и Хуа Чэн фыркнул, признавая поражение. Естественно, в таком случае его помощник поступит по-своему. Ладно, этот раунд остался за Се Лянем.       Он услышал, как Инь Юй уходит так же тихо, как и зашел, и недовольно вздохнул, привлекая к себе внимание человека.       — Можешь злиться на меня, сколько угодно, но я не могу просто смотреть, как ты изводишь себя. Если не хочешь говорить, что с тобой — не говори, но дай помочь тебе хотя бы сегодня.       Голос Се Ляня звучал строго, словно он отчитывал нерадивого ученика или непослушного ребенка, но от Хуа Чэна не ускользнули нотки волнения, взывающие к его чувству вины. Ему было стыдно, что Се Лянь вновь застал его в таком беспомощном состоянии, что вынужден помогать ему, потому что Хуа Чэн не мог помочь себе сам.       Чуть позже, когда Инь Юй принёс снотворное и удалился, не сказав ни слова, Се Лянь отпустил демона, принимаясь заваривать лекарство, даже если его придётся вливать в Хуа Чэна насильно. Наблюдая за ним, демон чувствовал собственную уязвимость, переплетающуюся с приятным ощущением заботы другого человека.       Лишь спустя несколько минут он нашел в себе силы извиниться.       — Прости, — тихо пробормотал он, принимая из чужих рук чашу с лекарством. — Я испортил вечер.       Ему действительно было стыдно за это. Се Лянь так готовился ради него, так старался, и ради чего? Чтобы потом ухаживать за Хуа Чэном и терпеть его упрямство?       Однако Се Лянь, кажется, так не считал.       — Глупости, — мягко произнёс он. — Твоё здоровье важнее. Я рад, что оказался рядом, ведь иначе ты бы просто стерпел это, я прав?       Хуа Чэн поджал губы, глядя на собственное отражение в наполняющем чашу отваре, и коротко кивнул, признавая поражение.       — Выпей лекарство и ложись спать, — подтолкнул его Се Лянь. — Я останусь на ночь, если хочешь.       Он понимал, что, несмотря на кажущееся послушание, демон мог быть на него зол за самоуправство, и был готов принять любое его решение. Однако Се Лянь соврет, если скажет, что не почувствовал облегчения, когда Хуа Чэн кивнул, в несколько глотков выпивая лекарство и слегка поморщившись от его вкуса, как ребенок. В голове Се Ляня промелькнула мысль попросить наутро принести им к завтраку немного фруктов и может даже сладостей. Не то чтобы Хуа Чэн был тем, кого нужно было так задабривать, однако вряд ли бы он отказался от такого жеста внимания.       Демон тем временем начал зевать, время от времени потирая виски, и Се Лянь воспринял это как сигнал к тому, чтобы ложиться спать. Он отправил Хуа Чэна в постель, а сам стал снимать с себя танцевальный костюм и многочисленные украшения, кидая одежду на кресло, и взял из чужого гардероба свободный халат, зная, что демон не будет против.       Если быть совсем честным, то Се Ляню было немного обидно из-за того, что вечер был испорчен. Он впервые за долгое время был действительно настроен на совместное времяпрепровождение, что, естественно, включало в себя занятие сексом, но именно в этот вечер у демона так некстати случился приступ. Тем не менее, несмотря на лёгкое разочарование, Се Лянь ни на что не променял бы возможность помочь Хуа Чэну. Он был рад, что демон его услышал, что послушался и дал за собой поухаживать. Это определенно было большим прогрессом. Се Лянь не надеялся, что Хуа Чэн расскажет ему о своем состоянии, но теперь это было чуть более вероятно, чем раньше, хотя, скорее всего, пройдет какое-то время, прежде чем он решится открыться человеку.       С этими мыслями Се Лянь вернулся в кровать, с улыбкой замечая, что Хуа Чэн уже заснул, а его черты лица наконец-то разгладились, словно он больше не чувствовал боли, что явно было хорошим знаком. Се Лянь потушил свечи и занял своё место на правой стороне кровати. Ему пришлось сдержать смех, когда Хуа Чэн даже сквозь сон интуитивно потянулся к нему, чтобы обнять и прижать к себе. В такие моменты Се Лянь не мог заглушить приступ умиления: ну кто же знал, что грозный Князь Демонов обожал спать в обнимку с кем-то? Это было слишком очаровательно.       Се Лянь тихо хихикнул, обнимая Хуа Чэна в ответ и довольно быстро проваливаясь в сон, надеясь, что наутро состояние демона улучшится.

***

      Снотворное подействовало сильно лучше, чем ожидал Се Лянь, потому как был уже почти полдень, а Князь Демонов все спал, обняв подушку и уткнувшись в неё лицом. Сам Се Лянь какое-то время понежился с ним в кровати, но потом, поняв, что Хуа Чэн не планирует просыпаться в ближайшее время, встал с постели и привел себя в порядок. Он даже попросил слуг принести им завтрак, что теперь стоял на столике, накрытый тонким магическим куполом, что не давал еде остыть.       На улице, несмотря на по-осеннему прохладную погоду, ярко светило солнце, пробиваясь сквозь бумажные окна и озаряя теплым светом просторную комнату. Маленькие крупицы пыли витали в воздухе, блестя в солнечных лучах и создавая атмосферу уюта и тепла.       Се Лянь сидел на своей стороне кровати, оперевшись на деревянную спинку, и с лёгкой улыбкой на лице смотрел на спящего Князя Демонов, что и не подозревал, что за ним наблюдают. Во сне черты лица Хуа Чэна разглаживались, из-за чего он выглядел моложе и невиннее, чем обычно. На мгновение в голову Се Ляня закрался вопрос: сколько же лет было Хуа Чэну, когда он умер? Демон выглядел так молодо, хотя острые черты лица и придавали ему немного возраста, однако Се Лянь бы дал ему лет двадцать пять — тридцать. Даже если прямо сейчас он выглядел дай бог на двадцать. Внешность демонов, что живут не одну сотню лет, вещь довольно сложная и непостоянная, и Хуа Чэн прямое тому подтверждение. Забавно, что помимо нестареющего лица, у демонов и характер с годами не меняется так, как у обычных людей. В противном случае Хуа Чэн сейчас был бы привлекательным демоном с характером брюзжащего старика.       Се Лянь тихо усмехнулся от этой мысли, в глубине души радуясь тому, что имеет сейчас. Проводить время, коротать вечера с Князем Демонов оказалось приятнее, чем он себе представлял изначально, а сам Хуа Чэн — намного проще.       В конце концов теплые лучи солнца, что так настырно светили прямо на лицо демона, наконец-то разбудили его: Хуа Чэн заворочался, глубоко вздыхая, и сонно приоткрыл глаза, пытаясь сфокусироваться на фигуре перед собой. Се Лянь коротко улыбнулся, кладя ладонь на чужую голову и невесомо поглаживая демона по волосам. Хуа Чэн вздохнул, подставляя голову под прикосновения и пытаясь урвать последние мгновения сна, но в конечном итоге широко зевнул, лениво устраиваясь на постели и искоса поглядывая Се Ляня.       — Как себя чувствуешь? — спросил он, не прерывая лёгкую ласку, и демон на мгновение отвел взгляд, словно оценивая собственное состояние.       — Лучше, — честно произнёс он слегка хриплым ото сна голосом. — Долго я спал?       Се Лянь улыбнулся слегка шкодливо.       — Уже почти полдень.       В ответ на это Хуа Чэн удивленно вздернул брови и обреченно простонал, уткнувшись лицом в подушку.       — Вот поэтому я не пью снотворное, — еле слышно пробурчал он, вызывая у Се Ляня нежный смех.       — Вставай, — произнёс он, в порыве озорного любопытства оставляя быстрый поцелуй на макушке демона. Если он и покраснел от собственных действий, то предпочел это проигнорировать. — Завтрак уже на столе.       Это все же заставило Хуа Чэна оторвать лицо от подушки и бросить косой взгляд на стол, где их действительно дожидалась готовая трапеза.       — Ты еще не ел? — с ноткой удивления в голосе спросил демон, поднимаясь с кровати и накидывая на плечи халат.       — Не-а.       В конце концов Хуа Чэн быстро привёл себя в порядок, чувствуя себя основательно отдохнувшим, — ладно, ему стоило сказать Се Ляню «спасибо» за проявленную настойчивость, — и они оба сели за стол, приступая к еде.       Это было мирное, тихое утро, и Се Лянь, по правде говоря, иногда задавался вопросом, как он добился того, что имел сейчас. Как так вышло, что он из обычной проститутки стал Хуа Чэну… другом? Кто они вообще друг другу? Очевидно, что Князю Демонов нравилось его общество, даже если Се Лянь слабо понимал, почему, но он не собирался от этого отказываться. Дареному коню в зубы не смотрят, так же и Се Лянь не хотел выяснять, почему вдруг демон проникся к нему терпением и уважением. Он просто довольствовался тем, что имел.       И, поскольку у них с Хуа Чэном сложились довольно неплохие отношения, он решил попробовать проявить инициативу.       — У тебя есть планы на день? — как бы невзначай спросил Се Лянь, перекладывая палочками овощи на тарелке.       Хуа Чэн пожал плечами.       — Не знаю, вроде нет. А что?       — Я просто подумал, что мы проводим все время только в твоих покоях, но, может быть, мы могли бы прогуляться? Погода сегодня хорошая.       Ах, Се Лянь был не особенно силен в подобного рода беседах и намеках, однако, кажется, Хуа Чэн нашел его идею приемлемой.       — Можно, почему нет, — пожал плечами демон, не видя ничего плохого в том, чтобы немного развеяться. Он уже несколько дней безвылазно провёл в своей комнате, так что прогулка на свежем воздухе явно не повредит. Да и, если честно, возможность сменить обстановку и выйти куда-то с Се Лянем казалась ему привлекательной. Хуа Чэн чувствовал небольшую неловкость, витавшую между ними, как у молодожен, которые видели друг друга второй раз в жизни и не знали, о чем заговорить. Впрочем, он надеялся, что она рассосется сама собой, когда они выйдут на улицу.       Так, закончив с трапезой, они вышли из Змеиного дома, направляясь по мощёным дорожкам в сторону лесной аллеи, что вела в противоположную сторону от Призрачного города к другой границе территории Дома. Вдоль дорожки текла небольшая речка, приятное журчание воды ласкало слух и разбавляло мирную тишину. Деревья по обеим сторонам находились на небольшом возвышении и закрывали кронами тропинку, почти не давая солнечным лучам пробиться сквозь густую листву, из-за чего вокруг был приятный тенёк, изредка прерываемый маленькими лучиками света, что бросали крошечные блики на бурлящую воду и каменную кладку, по которой бок о бок шли демон и человек. Несмотря на неувядающую природу на территории Змеиного дома, что сохраняла своё великолепие даже в студеную зиму, деревья вокруг обрели осенний золотой оттенок, а некоторые из них и вовсе пестрели красными листьями, создавая невероятно уютную атмосферу тепла.       Се Лянь проследил взглядом за одним листом, что сорвался с пышного клена и кружил в воздухе, выгибая свои красные бока, и протянул руку, чтобы схватить его, но пальцы проскользнули в миллиметре от него, из-за чего Се Лянь почувствовал себя глупо. Его щеки налились стыдливым румянцем от осознания того, что он ведёт себя, как ребенок, но эти мысли не получили развития, потому как Хуа Чэн поймал лист вместо него и теперь протягивал маленький сувенир Се Ляню, а на его губах играла лёгкая улыбка. Казалось, его забавляло чужое поведение, но в хорошем смысле, и Се Лянь даже нашел в себе силы улыбнуться в ответ, когда забирал пестрый листок из чужих рук. Он чувствовал себя немного неловко, но демон наблюдал за ним с плохо скрытым интересом, так что Се Лянь подавил это ощущение.       — Тебе не холодно? — вдруг спросил Хуа Чэн, ведь, в конце концов, была уже осень, а люди всегда были менее устойчивыми к холоду.       Однако Се Лянь отрицательно мотнул головой, поправляя лежащий на плечах плащ, что не давал ему замерзнуть. Сам он был одет в простое, но качественное ханьфу в светлых тонах, в то время как Хуа Чэн носил сдержанные чёрные одежды с красным поясом и воротником. Для Се Ляня всё ещё казалось чем-то удивительным то, что демон не любил наряжаться и делал это крайне редко. А ведь ему так шли дорогие одежды и украшения! С такой-то внешностью и густой шевелюрой это было настоящим упущением. Благо хоть на эту прогулку Хуа Чэн оделся, как полагается. Всё-таки, щеголять по улице в осеннюю погоду в штанах и халате, да ещё и босиком, было бы не очень уместно.       Се Лянь крутил в руках кленовый лист, пока они прогулочным шагом шли вглубь территории Дома, куда он раньше не заглядывал. Обычному человеку сложно было уловить, где заканчивалась безопасная территория поместья, а где начинались дикие леса, поэтому Се Лянь обычно старался не отходить слишком далеко. Однако сейчас с ним был сам Князь Демонов, так что заблудиться меж трёх сосен было не так страшно. Они переговаривались по пути, но чувствовалось, что ни один из них не привык к такому простому и ни к чему не обязывающему общению. Что Хуа Чэн, что Се Лянь — оба учились взаимодействовать друг с другом за пределами покоев демона и их привычной обстановки. Они двигались медленными шажками, но уверенно, желая достичь зоны комфорта в отношениях друг с другом, и каждый мысленно ценил порыв другого открыться и сделать первый шаг, даже если вслух это произнесено не было.       Тем не менее, Се Лянь ощущал чувство умиротворения, приятной гладью растёкшееся в его груди, пока они наслаждались мирной прогулкой под сенью деревьев. Он чувствовал желание разбавить обстановку, сделать её более непринуждённой, но не знал, как. Не хотелось, чтобы это выглядело странно и неуместно, поэтому Се Лянь сдерживал свой порыв, подстраиваясь под уже заданный темп беседы.       Вскоре тропинка пошла вверх, а деревья вокруг стали гуще, и Се Лянь с интересом оглядывался вокруг, пытаясь понять, куда они пришли. Это была необлагороженная территория, больше напоминавшая ту тропинку, по которой их год назад вели конвоем на заклание Князю Демонов. Здесь даже были такие же тории, тоже не новые, охраняющие это место уже не первое десятилетие, если не больше. Се Лянь с удивлением рассматривал представшую перед ним картину, гадая, куда привела их неспешная прогулка. Всё это время он послушно шел за Хуа Чэном, даже не пытаясь самостоятельно выстраивать направление, поэтому ему было неведомо, куда демон завёл их. Однако Хуа Чэн выглядел спокойно, в своей манере беспечной уверенности ведя их дальше, и Се Лянь решил не задавать вопросов (пока) и просто идти следом.       Вскоре его любопытство окупилось, когда они поднялись по потрескавшимся ступеням на небольшой холм, сплошь покрытый лесом, и вышли к старому обветшалому храму, за которым явно никто не ухаживал уже много лет. Он одиноко стоял в глубине леса, скрытый от посторонних глаз густыми кронами и высокими стволами, и было довольно очевидно, что кроме Князя Демонов сюда никто никогда не приходил.       — Что это за место? — нарушил тишину Се Лянь, ступая на территорию храма и чувствуя характерный запах старины и покрытого мхом камня.       Хуа Чэн ответил не сразу. На краткое мгновение он оставил вопрос Се Ляня без ответа, оглядывая место, которое ни капли не изменилось с того момента, как он был там последний раз.       — Я жил здесь какое-то время до того, как построил город и Змеиный дом, — в конце концов произнёс демон.       Тогда, много лет назад, он нашел это место уже заброшенным, покинутым, и решил остаться на какое-то время. Здесь было тихо и никто не осмеливался приближаться к забытому богом храму посреди леса, что было Хуа Чэну на руку. Лишь спустя несколько лет он решил спуститься вниз, туда, где теперь располагались его поместье и Призрачный город, и основать демоническую провинцию. До этого демоны (на суше, во всяком случае) жили разрозненно и разобщенно, одичалые и свирепые, они представляли намного большую опасность для людей, чем сейчас, когда многие из них живут централизованно, найдя своё пристанище в Призрачном городе и соблюдая его законы и порядки.       — Территория за храмом мне уже не принадлежит, — он пожал плечами. — Местные демоны не согласны жить по установленным мною правилам.       Се Лянь внимательно слушал его, составляя свое собственное мнение об этом месте. Храм выглядел старым, даже древним, слегка перекошенным под собственной тяжестью, но стоял уверенно, не собираясь разрушаться до основания в ближайшие годы. Стены были покрыты мхом и вьюном, что оплетал само здание и ведущие к нему тории в хаотичном порядке, а черепица на крыше потеряла свой цвет и пооблупилась. Тем не менее, было что-то удивительно комфортное в нахождении в этом нетронутом человеком месте. Оно словно слилось с самой природой и было защищено ею от корыстных поползновений людей и диких демонов.       Но более того Се Ляню было приятно, что Хуа Чэн решил привести его сюда. Это наверняка очень личное место, раз сюда никто обычно не ходит, но демон решил приоткрыть для него завесу своего прошлого, пускай и не вдавался в подробности, но Се Лянь в любом случае оценил этот жест.       Однако Хуа Чэну были неведомы чужие мысли. Он оглядывался по сторонам с чувством приятной ностальгии, какого-то успокоения, что приносило ему это место. В памяти были всё ещё живы воспоминания о днях, которые демон коротал в этом заброшенном храме, который он даже слегка благоустроил изнутри для собственного удобства. Тогда он редко покидал его территорию, разве что для того, чтобы сходить к расположенному неподалеку озеру или на охоту — будучи на тот момент ещё довольно посредственным демоном, Хуа Чэн нуждался в пище как в источнике силы, хотя сейчас ел исключительно из-за эстетического удовольствия и вкуса приготовленных блюд.       Мало кто знает, как был создан Призрачный город и само поместье Князя Демонов, который ещё на тот момент им и не был, но сам Хуа Чэн редко рассказывает кому-то эту историю, просто потому что не считает сделанное им чем-то особенным, даже если многие отзываются иначе. Он просто столкнулся с группой слабых демонов, что случайно забрели на его территорию и попросили защиты в обмен на верность, а Хуа Чэн и согласился от скуки. Эти демоны построили временные жилища ниже по склону, и в какой-то момент весть о том, что более сильный демон защищает слабых, широко распространилась среди нечисти, что стала прибывать со всех краёв, ища спасения от собственных одичалых сородичей или озлобленных заклинателей, что стремились всеми силами сжить со свету и так мёртвых демонов. В конце концов маленький лагерь разросся в целое поселение, и Хуа Чэну ничего не оставалось, кроме как покинуть маленький храм, что стал ему прибежищем на многие годы, и взять управление в свои руки, организовывая строительство и расширяя будущий город. Вместе с этим параллельно строилось его поместье, что раньше было намного меньше нынешнего варианта, но с увеличением влияния Хуа Чэна рос и его дом, чтобы соответствовать статусу. Так, простое поместье превратилось в богатую резиденцию с несколькими примыкающими зданиями и целым штатом слуг, существуя в таком виде и по сей день.       Поэтому сейчас нахождение в месте, откуда всё началось, казалось Хуа Чэну чем-то ностальгическим и умиротворяющим, отсылая его в те времена, когда всё было как-то спокойнее. Несмотря на то, что он не жалел о том, что приобрёл, и давно привык к подобной жизни на широкую ногу, временами он скучал по тем дням, когда всё было проще. Когда был только он и мир вокруг, в котором юный демон учился выживать, не неся ни за кого ответственность и ни от кого не зависев.       Вдруг откуда-то донёсся смех, вырывая Хуа Чэна из его мыслей, и он невольно задумался, что могло рассмешить Се Ляня в этом месте, однако почти сразу же застыл, как вкопанный, чувствуя ползущие по затылку мурашки, когда увидел две маленькие фигурки, играющие друг с другом в догонялки. Нетрудно было догадаться, кто привиделся Князю Демонов в этот момент, однако у него ещё ни разу не было таких галлюцинаций наяву, а не во сне, разве что слуховых, но никак не зрительных. Поэтому Хуа Чэн не мог оторвать взгляда от двух детей, что бегали друг за другом, счастливо хихикая, и не обращал внимание ни на что вокруг.       Вдруг один из мальчишек остановился, — это был он сам, — и развернулся, чтобы поймать в объятия другого. Принц никак не ожидал такой подставы и с удивлённым писком врезался в своего друга, что тут же обнял его, слегка приподнимая над землёй.       — Сань Лан! — воскликнул безликий мальчик, цепляясь за чужие плечи. Впрочем, его удивлённый возглас быстро сменился смехом, что не прекратился, даже когда его поставили на землю. — Сань Лан такой сильный!       Его голос звучал восторженно, особенно из уст восьмилетки, и другой мальчик горделиво вздёрнул подбородок, слегка покраснев от похвалы.       — Конечно, я ведь должен защищать гэгэ! — воскликнул он со всей серьезностью. — Ваше Высочество может ничего не бояться, Сань Лан всегда вас защитит!       Столь смелые высказывания, сорвавшиеся с языка мальчишки, насмешили Хуа Чэна, и он по-доброму хихикнул, даже не думая о том, как выглядит со стороны. Он прекрасно знал, что энтузиазм Сань Лана далеко не беспочвенный, ведь собственными глазами видел, как мальчик возмужал с течением времени и даже перегнал в росте своего обожаемого гэгэ. Во взрослом возрасте он был похож на самого Хуа Чэна, как две капли воды, и не оставалось сомнений, что Сань Лан — это сам демон до того, как, собственно, им стал. Разве что более нахальный и беспечный, с присущей подросткам дерзостью и лёгкой непосредственностью, особенно в присутствии наследного принца, с которым они были не разлей вода. О, и куда же без этого откровенно восхищенного взгляда, который Сань Лан даже не пытался скрыть, стоило его драгоценному «гэгэ» появиться в поле зрения. Он был как открытая книжка с картинками, удивительно, что принцу потребовалось время, чтобы узнать о чужих чувствах и осознать свои собственные. Хуа Чэну было неловко наблюдать за их зарождающимися отношениями: казалось, что он вторгается в личное пространство (не то чтобы у него был выбор), и каждый раз ему приходилось напоминать себе, что это он сам. Что во снах он становился свидетелем собственной влюблённости, что когда-то давно, ещё до своей смерти, у него был возлюбленный, который, к тому же, отвечал ему взаимностью. Это осознание поселило в душе Хуа Чэна чувство одиночества, какой-то безысходности, ведь утерянного было уже не вернуть. Он чувствовал, что лишился чего-то очень важного, и терзал себя сомнениями и домыслами. Ему хотелось узнать, что же такого произошло, что он позабыл обо всём, что было с ним до становления демоном. Позабыл всю свою жизнь, что привела его к тому, кто он есть сейчас. Почему воспоминания стёрлись из его головы, и, что самое важное, могло ли статься, что его возлюбленный был всё ещё жив? Хотя бы в качестве демона, как и сам Хуа Чэн. Что, если он тоже не помнил их совместного прошлого и также, как и демон, мучился от терзающих разум воспоминаний и недосказанности, что висела между ними, как полотно, мешая увидеть всю картину целиком?       Это вселяло робкую надежду на то, что, если Хуа Чэну всё же удастся распутать этот клубок, в который превратился его мозг, то он сможет что-то сделать с этой информацией. Сможет сдвинуть дело восьмисотлетней давности с мертвой точки.       Но это было делом не сегодняшнего дня. Вряд ли всё разрешилось бы так просто, нет, Хуа Чэн чувствовал, что ему придётся побороться за возвращение воспоминаний, чтобы это ни значило. А пока он позволил себе отвлечься на детей, которые, решив, что это место им наскучило, — где бы они на самом деле ни были, — побежали прочь от Хуа Чэна, что в его случае было диким лесом за территорией Змеиного дома. Не давая себе времени на раздумья, демон трусцой побежал за ними, с лёгким удивлением замечая, насколько мальчики были шустрыми. Они в два счета преодолели расстояние, разделявшее храм и озеро, лежащее чуть ниже в долине, и уже играли рядом с ним, даже если были всего лишь воспоминанием, галлюцинацией Хуа Чэна, что наблюдал за ними с лёгким интересом, остановившись неподалёку.       Сейчас, пока демон не был заперт в ловушке собственного сна, эти дети не пугали его, — даже безлицый, — ведь он был в сознании и мог при желании развеять иллюзию (Хуа Чэн на это надеялся). Вместо этого он решил дать своему воображению разгуляться и показать ему то, что оно, собственно, хотело, чтобы он увидел, хотя вряд ли детские забавы можно было назвать хоть сколько-нибудь значимой информацией…       — Хуа Чэн!       …Тем не менее, Хуа Чэн позволил иллюзии захватить себя, пока она не разбилась о реальность, а сам он не услышал зовущий его голос. Он вздрогнул, быстро моргая и замечая, как силуэты тают, растворяясь в воздухе, только сейчас осознавая, что всё это время был не один.       Резко развернувшись, Хуа Чэн столкнулся с обеспокоенным взглядом Се Ляня, что прибежал за ним, заметив отсутствие демона рядом с собой, и это подняло в его душе волну стыда: что подумал о нём Се Лянь? Как он вообще выглядел со стороны в тот момент, когда побежал за детьми, что были лишь плодом его воображения?       Чёрт, как же неловко.       — Хуа Чэн, что-то случилось? Ты кого-то увидел? — тут же завалил его вопросами Се Лянь, выглядя в известной степени обеспокоенным. — Ты так резко убежал, что я подумал…       — Нет, — оборвал его демон, покачав головой. — Всё в порядке. Я просто… — он замялся, чувствуя, как Се Лянь смотрит на него, ожидая ответа. — Мне показалось, что я увидел кое-что знакомое, однако я ошибся. Не бери в голову.       Хуа Чэн надеялся, что его голос звучал достаточно небрежно, чтобы у человека не возникло сомнений в его словах, однако что-то подсказывало, что Се Лянь ни на секунду не поверил в его сумбурные объяснения. Что ж, Хуа Чэн это понимал, хотя и не желал вдаваться в подробности собственных галлюцинаций.       Вместо этого он почувствовал, что что-то не так. Чувство неправильности вытеснило все остальные, и демон напряженно огляделся по сторонам, только сейчас понимая, что из-за собственной беспечности заставил Се Ляня, который, естественно, волновался за него, покинуть безопасную территорию Змеиного дома. От этого осознания его пробрала дрожь: а что было бы, не услышь он чужой зов? Если бы был настолько поглощен воспоминаниями, что даже не заметил бы, что Се Ляня нет рядом?       — Се Лянь, подойди сюда, — напряженно произнес Хуа Чэн, подзывая к себе человека и побуждая его встать рядом. К его удивлению, Се Лянь подчинился сразу же. — Не отходи от меня ни на шаг. Здесь небезопасно, особенно для людей. За нами уже наблюдают.       К своему стыду, Хуа Чэн заметил это лишь сейчас. Он настолько погрузился в свои иллюзии, что не сразу почувствовал на себе взгляды одичалых демонов, что не смели приблизиться, ощущая его подавляющую силу, однако не переставали смотреть на человека, что, к их неудовольствию, стоял слишком близко к Князю Демонов, чтобы его можно было попытаться схватить.       Чёрт, как же Хуа Чэн был беспечен. Сам привёл Се Ляня в потенциально опасное место, сам оставил его одного и сам же вынудил идти за собой по диким лесам. Чудо, что на него не напали раньше, и Се Лянь успел добежать до Князя Демонов.       Сам Се Лянь только сейчас осознал, что они находятся уже за пределами Змеиного дома, и невольно подошел еще ближе, позволяя Хуа Чэну приобнять себя за плечи. Обычно он не трусил (не так сразу, во всяком случае), но сейчас у него не было при себе меча, и, что ещё хуже, он даже не видел затаившихся в листве демонов. Хуа Чэн вряд ли бы стал обманывать его в чём-то подобном, так что нечисть и правда пряталась в густом лесу, вот только человеческий глаз не в силах был распознать её маскировку.       И, словно в подтверждение этому, листва в трёх местах вокруг них подозрительно зашуршала, когда Хуа Чэн перестал скрывать свою ауру, отпугивая одичавшую нечисть, что теперь стремительно убегала прочь от более сильного сородича. От этой картины у Се Ляня побежали мурашки по спине, напоминая о том, насколько на самом деле человек беззащитен перед теми, кто ходит по земле посмертно, но он заставил себя успокоиться и расслабиться в надёжных объятиях Князя Демонов.       — Никогда не ходи здесь один, понятно? — наставительно произнес Хуа Чэн, вызывая у Се Ляня легкий смех с каплей иронии. Как будто он вообще может покинуть территорию Дома без разрешения.       — Понятно, — кивнул он, не решаясь указывать на просчет демона. — В любом случае, сейчас-то мне нечего бояться. Кто осмелится подойти ко мне, когда ты рядом?       В его речи была отчетливо слышна слащавость, которую Се Лянь и не скрывал, поддразнивая демона. Хуа Чэн фыркнул, позволив маленькой улыбке окрасить его лицо.       Се Лянь, тем временем, решил оглядеться, ведь из-за беготни за демоном даже не обратил внимание на то, куда они пришли. А вокруг было действительно красиво: густой лес редел, обрываясь у кромки воды, и блестело под осенними лучами широкое озеро, конца и края которому было не видно. Оно извивалось, огибая лес и уходя куда-то вдаль, позволяя лишь догадываться о своём истинном размере, и Се Лянь улыбнулся, глубоко вдыхая присущий лесу запах свежести.       — Можно подойти поближе? — поинтересовался он, не решаясь действовать без одобрения Хуа Чэна. В конце концов, из них двоих только он мог увидеть спрятавшихся вокруг демонов.       Хуа Чэн перевел взгляд на водную гладь, словно оценивая уровень опасности, и вскоре кивнул, выпуская Се Ляня из объятий и позволяя ему подойти к самой кромке озера, что омывало земляной берег.       Ледяная вода заставила поежиться, когда он окунул в неё пальцы, но она была настолько прозрачная, что Се Лянь мог идеально видеть собственную ладонь сквозь холодные воды озера. Он услышал, как демон подошел ближе и встал позади него, наблюдая за открывшимся перед ними простором и никак не мешая человеку в его маленьких исследованиях. Беспокойство о видении наяву сменил страх за Се Ляня из-за собственной беспечности. Хуа Чэн видел, что тот больше не волновался о том, что вокруг них могли быть другие демоны, ведь, казалось, безоговорочно доверял Хуа Чэну и знал, что его защитят в случае чего.       Это было так глупо, на самом деле. Именно Князь Демонов — тот, кого нужно бояться, а не поворачиваться к нему спиной, показывая свою уязвимость. От диких демонов он отличался лишь тем, что контролировал свою силу и не причинял вред всем подряд, но при желании мог бы заставить того же Се Ляня мучиться в агонии пострашнее зверств, на которые способны одичалые.       На самом деле, у Хуа Чэна были сотни возможностей лишить Се Ляня жизни, разница лишь в том, что он ими не воспользовался. Помимо обычных способов убийства у него был ещё один, которым он пользовался крайне редко, больше из эстетических соображений и собственной неприязни. В конце концов, многие забывали, что он был не просто демоном — он был змеёй, а они имеют свойство быть ядовитыми. В любой из дней, когда они с Се Лянем придавались утехам, он мог поцеловать его шею, а после вонзить в неё клыки и заставить человека задыхаться от раздирающей его агонии. Его яд был способен полностью парализовать жертву на несколько часов, а при большей дозе — буквально иссушить её тело до неузнаваемости.       Хуа Чэн пользовался этим крайне редко, поскольку ему не очень-то хотелось прикасаться к случайному человеку или демону ртом и губами, однако это не отменяло того факта, что при желании он мог бы укусить Се Ляня, напитав его тело ядом. И, пускай у Хуа Чэна никогда не возникало подобных мыслей, этот человек был слишком беспечен и не осознавал в полной мере, кому доверяет свою жизнь. И все же, подобная уверенность Се Ляня в нём была приятной, и глупо было пытаться доказать обратное.       И, пусть поведение человека порой было довольно легкомысленным, сейчас, глядя, как Се Лянь свободно наслаждался природой, Хуа Чэн почувствовал окутывающее его тепло и ощущение безмятежности. Оказалось, ему не хватало чего-то такого простого и обыденного, как прогулка с другим человеком. Возможно, всему виной был здоровый сон впервые за много дней, — спасибо Се Ляню, — однако Хуа Чэн чувствовал себя удивительно отдохнувшим, и даже неожиданная галлюцинация не испортила его настроение и не ухудшила самочувствие. Не зря, видимо, говорят, что сон и отдых на природе положительно влияют на состояние организма. Если уж Хуа Чэн отказывался ходить к Юйши Хуан, то стоило хотя бы прислушаться к этим советам.       В конце концов они вернулись в поместье, идя ещё медленнее, чем до этого, и просто наслаждаясь прогулкой. Се Лянь с улыбкой оглядывался по сторонам, — казалось, что ему вообще не надоедало наблюдать за природой, — и все также вертел в руках листок, словно маленький сувенир, оставшийся с совместной прогулки. Хуа Чэн заметил за собой, что всю дорогу не отрывал взгляда от Се Ляня, ощущая приятное тепло в душе от чужой безмятежной и немного робкой улыбки. Он всегда так выглядел? Всегда ли в нём была эта спокойная красота и сдержанность, или это Хуа Чэн всё время был слеп?       Почему-то на Се Ляня хотелось смотреть. Не только из-за его вполне очевидной привлекательности, но и по ещё какой-то причине, которую демон не мог осознать. Как будто нахождение человека рядом с ним было правильным, но Хуа Чэн не видел в этом никакого смысла. В конце концов, они знакомы всего ничего, и через время, когда Се Лянь умрёт, демон забудет о нем, как и о всех остальных, кто остался в его жизни лишь историей. Но пока у него было время, и Хуа Чэн надеялся потратить его с пользой, ведь чужая жизнь не вечна.       Се Лянь же ни о чём таком не думал, а просто наслаждался совместным времяпрепровождением, чувствуя себя довольно уютно в компании Князя Демонов, даже если с ним вряд ли хоть кто-то согласится. Тем не менее, в такие моменты в его душе становилось теплее, а на губы сама собой ложилась улыбка. Чем больше и ближе он узнавал Хуа Чэна, тем проще демон ему казался. В его глазах он больше не выглядел некой загадочной личностью, преисполненной алчностью и похотью. В такие моменты, как этот, Хуа Чэн был обычным человеком, не лучше и не хуже самого Се Ляня. Просто…обычным. И именно это по какой-то причине ему так нравилось. Осознание того, что ему не нужно взбираться по семиметровым ступеням, чтобы достичь уровня Князя Демонов, ведь можно просто спустить его к себе, а ещё лучше — встретиться на середине.       Уже зайдя в поместье они разошлись по своим комнатам: как бы Се Ляню ни хотелось провести с демоном больше времени, он не желал навязываться и понимал, что у Хуа Чэна наверняка есть дела, так что он не стал его отвлекать, возвращаясь к себе и чувствуя странную нервозность, что преследовала его, пока они были в диких лесах на виду у местных демонов, но только теперь на территории Дома.       Если Се Ляню и показалось, что кто-то за ним наблюдает даже в коридорах поместья, то он решил проигнорировать это чувство.

***

      Вечером следующего дня к нему обратились с просьбой. Уже тогда Се Лянь должен был заподозрить неладное, однако поручение было безобидным и вполне обыденным, так что он не увидел в этом ничего дурного. Всего-то принести вино из погреба, чтобы подать вечером Князю Демонов. Се Лянь уже раньше выполнял похожие просьбы, поэтому поход туда не стал для него чем-то новым. Разве что демон, попросивший сделать это за него, настаивал на том, что вино должно быть не моложе ста лет, но это, скорее, просто было предпочтением Хуа Чэна. Не нашел Се Лянь ничего странного и в том, что запрос поступил от рядового демона, с которыми он обычно дружбу не водил, но мог перекинуться парой деловых фраз, а не от Линвэнь, которой тоже не было видно. Хотя, учитывая, сколько ответственности лежит на ней в Змеином доме, не удивительно, что она нигде не задерживалась дольше положенного и следила за работой со всей тщательностью, словно ястреб, наблюдающий за происходящим с верхушки дерева.       Тем не менее Се Лянь решил помочь и так занятым весь день слугам и, взяв с собой лампу, спустился в винный погреб, в котором стоял слегка душноватый запах спертого воздуха, но в целом это было терпимо. Из бочек доносился слабый пряный аромат вина, однако Се Лянь прошел мимо них, подходя к полке с уже закупоренными бутылками и поднёс к ней фонарь, чтобы рассмотреть надписи на этикетках. Ещё в прошлый раз он поразился разнообразию здешней коллекции, отметив про себя, что некоторые вина были старше его раза в три, если не больше. Се Лянь не был уверен, может ли вино храниться так долго в естественной среде или же это происходит благодаря магии демонов, но, впрочем, ему было всё равно. Он не был ценителем вин и алкоголя в принципе, так что для него все эти бутылки не имели особенного значения.       Найдя подходящую на его взгляд бутылку, Се Лянь уже собирался взять её и уходить, как вдруг услышал чужие шаги, что направлялись в его сторону. Поначалу он не придал этому значения, — мало ли что кому-то понадобилось в подземелье Змеиного дома (в конце концов, здесь располагался не один лишь погреб), однако вскоре шум стал ближе, а на пороге возникли три фигуры, в одной из которых Се Лянь узнал того самого демона, что и послал его за вином.       От их хмурого и слегка напыщенного вида и того факта, что они перегородили собой единственный выход, Се Ляню стало не по себе, и он поджал губы, разворачиваясь к пришедшим и нервно сглатывая.       — Я могу чем-то помочь? — как можно более дружелюбно спросил он, на ходу пытаясь вспомнить, успел ли он когда-нибудь насолить чем-то этим троим, однако в голову ничего не шло.       Демон со слегка деформированной головой, в которой угадывались кошачьи черты, нагло ухмыльнулся, облизывая шершавым языком губы и глядя на человека с каким-то странным голодом.       Другой, тот, что и заманил Се Ляня в эту западню, был больше всех похож на человека, а демона в нём выдавали лишь витиеватые рога, загнутые назад, один из которых был обломан посередине, да и нетипично длинные пальцы, из-за которых он выглядел немного нелепо.       Третий демон был полным и похожим на свинью, с копытами вместо ног, разве что руки были человеческими. Его маленькие поросячьи глазки окидывали человека сальным взглядом, а из горла вырывалось хриплое дыхание.       Этот контингент был явно не тем, кого захочешь встретить ночью в подворотне, разве что в случае Се Ляня это был пустой погреб, расположенный под землей, где его крик вряд ли кто услышит. Хуже всего было то, что демоны загородили собой проход, из-за чего шансы на побег стремились к нулю.       И всё же Се Лянь старался не терять надежды. Если ему повезёт, демоны окажутся тупоголовыми и неповоротливыми, и тогда он сможет сбежать.       — Можешь-можешь, — наконец-то ответили ему, начиная медленно подходить ближе, из-за чего Се Лянь невольно попятился. — У нас есть к тебе дело?       — «Дело», — хихикнул кошачий демон себе под нос, что вызывало ухмылку на лицах двух других.       — Я слушаю?       — Нам кажется, что ты стал забывать своё место. Думаешь, снял ошейник, и всё? Можешь позволить себе всё, что захочешь? — рогатый ходил вокруг да около, а Се Лянь на мгновение замер, обдумывая чужие слова.       …Где-то он уже это слышал.       — Я не уверен, что понимаю, о чем вы, но-       — Ой, да ладно, не понимает он. Кончай прикидываться! — хрюкнул демон. — Нас попросили позаботиться о тебе.       — Очень настойчиво попросили, — усмехнулся кот, широко улыбнувшись, словно вспоминал о чем-то очень приятном.       По телу Се Ляня пробежала волна дрожи. Что значит «позаботиться о нём»? Что эта троица собиралась сделать?       Не желая больше медлить и ждать, пока демоны решат совершить задуманное, он сорвался с места, бросив в троицу лампу, чтобы отвлечь их хотя бы на мгновение, и попытался оббежать вскрикнувших от неожиданности демонов. Он уже почти проскользнул в дверной проём, когда его кто-то грубо дёрнул за воротник, затаскивая обратно и захлопывая дверь, словно крышку гроба.       — Вот же сука! — воскликнул свин, недовольно топая копытом. — Ещё и бегать от нас вздумал.       — Пора проучить мальчишку, — усмехнулся рогатый, толкая человека на землю. Се Лянь, не удержав равновесия, упал на пол, больно ударившись коленями и заработав первые ссадины на ладонях.       — Отвалите! Отпустите меня! Что вы делаете?! — в панике воскликнул он, стараясь вырваться из хватки трёх демонов, однако это было не так то просто.       — Что мы делаем? — удивлённо протянул кот, переглядываясь со своими напарниками, а после все трое громко засмеялись. — Используем тебя по назначению.       Се Лянь испуганно замер, как добыча перед хищником, а тело обдало холодным потом.       …Используют?       — Ты же простая шлюха, а возомнил о себе невесть что, — фыркнул свин, рассматривая тело под собой, словно оно было величайшим деликатесом.       Вдруг демон со сломанным рогом грязно усмехнулся.       — Те дамочки хорошо заплатили за то, чтобы мы тебя проучили, так что лежи смирно и наслаждайся.       Двое других демонов засмеялись, будто услышали хорошую шутку, а у Се Ляня словно земля ушла из-под ног. Так это было рук тех демониц? Они натравили на него этот сброд? В момент Се Лянь почувствовал себя глупо: он беспечно проигнорировал их угрозы, думая, что он неприкосновенный, раз на его стороне сам Князь Демонов, но не тут-то было. Хуа Чэна здесь не было. Он даже не знал, что прямо сейчас Се Ляня собираются подвергнуть насилию.       Чувство беспомощности охватило Се Ляня, сковав его мышцы, пока демоны вокруг него предавались воспоминаниям.       — Ах, до чего же Лан Хуа была хороша, — пошло ухмыльнулся свин, довольно хрюкнув.       — Да-да, я и не знал, что эти девицы так могут. Раньше ведь они нас не обслуживали, а тут все разом!       — Чёрт, хотел бы я посмотреть на лицо этого самодовольного змеиного ублюдка, когда он узнает, что с его девицами перетрахались все демоны в поместье!       Вся троица разразилась непристойным смехом, довольствуясь своим жалкими достижениями, и лишь попытки Се Ляня сбросить с себя их прикосновения вернули их к реальности.       — А ты чего, тоже хочешь нас обслужить? — ухмыльнулся кто-то, но Се Лянь уже не разбирал, кто именно.       — Нет! Отпустите меня! Вы, что, не понимаете, что с вами сделает Хуа Чэн, когда узнает?!       Это был его последний рычаг давления. Если и это не сработает, то Се Лянь обречен.       Однако все его надежды разбились, как хрупкое стекло, когда демоны лишь рассмеялись.       — А ты уверен, что он сможет тебя найти после того, как мы с тобой позабавимся?       В этот же момент они решили привести свои угрозы в действие и схватили человека, довольно грубо переворачивая его на живот и заламывая руки за спиной. Почувствовав невиданный ранее приступ паники, Се Лянь начал бешено вырываться, стараясь сбросить с себя чужие руки, однако его попытки тут же пресекли сильным ударом по голове и в живот, отчего у него потемнело перед глазами. Решив, что этого недостаточно, демоны ещё несколько раз хорошенько отпинали его в живот и рёбра, для профилактики.       — Лежи смирно, сука, — процедил один из демонов. — Свяжите его, чтоб не дергался.       Се Лянь отчаянно изворачивался, но в конечном итоге его просто придавили к полу, связывая запястья за спиной каким-то обрывком ткани. С его губ сорвался стон боли, когда его голову за волосы приподняли с пола, а в приоткрытый рот засунули ещё один лоскут, слишком сильно затягивая узелок на затылке.       Се Лянь чувствовал себя беспомощным, ощущал липкий страх, что тёк по его телу, словно кровь, а в голове набатом звучало одна и та же мысль.       Его никто не спасёт. Никто не найдёт его в запертом винном погребе, никто не остановит демонов от насилия.       Он совсем один.       От осознания этой простой, но неутешительной истины, у него на глазах выступили первые слёзы. Се Лянь дёрнул руками на пробу, но всё было тщетно. Он не сможет остановить демонов от совершения злодеяния. Ему придётся просто пройти через это. Просто стерпеть боль и унижение, которому его собираются подвергнуть из собственной прихоти, словно он не больше, чем бездушная кукла, пустая оболочка без сознания внутри.       Но ведь Се Лянь человек. И он хочет кричать.       К горлу подступила тошнота, когда он почувствовал, как с него стянули штаны, задирая полы ханьфу и касаясь грязными руками его ног. Эти прикосновения неправильные, мерзкие, те, после которых хочется содрать с себя кожу, но Се Ляню оставалось их лишь стерпеть.       И всё же он был не готов к той боли, что последовала дальше. Он до последнего молился, чтобы эта пытка каким-то образом прекратилась, чтобы хоть кто-то нашел его и спас. Плевать, в каком унизительном состоянии его увидят, главное — сбежать от демонов, что собирались его изнасиловать.       Но спасение не пришло. Никто не услышал его криков, приглушенных воткнутой в рот тканью, когда один из демонов всё же грубо вторгся в его тело, разрывая нежные ткани. Слёзы брызнули из глаз, но некому было их утереть, пока тело Се Ляня и саму его душу раз за разом оскверняли таким омерзительным способом. Он кричал, извиваясь в своих путах, потому что это было больно. Адская боль пронзила нижнюю часть его тела, отдавая в позвоночник и ноги, и она не прекращалась, лишь нарастала с каждым новым толчком, с каждым нежеланным вторжением.       Се Лянь безвольно лежал на покрытом пылью полу погреба, пока его насиловали трое демонов. Он не пытался остановить стекающие по лицу слезы, не старался заглушить хрипов, что вырывались из его горла. В какой-то момент он потерял волю к борьбе и сдался, облегчая демонам работу. Его ноги онемели от боли, а по бёдрам, пачкая одежду, стекало что-то теплое. Наверное, это была его кровь. Приступ тошноты был заглушен вставленной в рот тряпкой, когда Се Лянь почувствовал внутри себя что-то постороннее. Он уже знал это чувство по проведенным с Хуа Чэном ночам и перестал смущаться его, но когда кто-то из этих мерзких, грязных демонов кончил в него, Се Ляню хотелось умереть.       Это было больше, чем унижение, хотя сейчас ему не хватало сил придумать этому ощущению правильного слова. Он лежал без движений, как кукла, позволяя им делать с его телом всё, что заблагорассудится, и не моргая смотрел на брошенный им же фонарь, в котором медленно догорала свеча, капая воском на холодный пол. Казалось, что время застыло в этом мгновении, и Се Лянь не осознавал, когда один демон отходил от его истерзанного тела, а его место занимал другой. Это всё было словно как в тумане, и всё, что чувствовал Се Лянь, это постоянную боль. Боль душевную, боль физическую.       Он просто не понимал, как до этого дошло. Как его мирные дни с Хуа Чэном превратились вот в это?       Это было унизительно. Се Лянь чувствовал себя грязным, он не хотел представлять, как выглядели эти демоны, измываясь над его телом, — от этих мыслей к горлу раз за разом подступала тошнота. Казалось, что-то в нём умирает с каждым новым прикосновением, с каждым грубым толчком. А что они с ним сделают после, убьют?       Хотя плевать, если честно.       Пускай даже и убьют, Се Ляню было уже всё равно. Он никогда не испытывал ничего хуже того, что с ним происходило сейчас, и он не был уверен, что сможет нормально жить после такого.       Как же он жалок.       Как же ему страшно.       Обида, гнев, боль и отчаяние смешались в его душе в комок, что подступал к горлу и не давал произнести ни звука. Лишь слезы беспрестанно лились по окрашенному ссадинами лицу.       Невозможно сказать, сколько времени прошло, прежде чем демоны вдоволь наигрались с его телом. Се Лянь едва ли осознавал происходящее, лежа неподвижно на холодном полу и глядя, как догорает свеча. Вдруг один из демонов схватил его за ворот одежд, по неосторожности больно дернув за волосы, но с губ Се Ляня едва ли сорвался хоть стон. Он зажмурился, боясь скорой расправы, — он был уверен, что его не оставят в живых, — однако вместо этого демоны потащили его куда-то прочь из погреба, чьи полы теперь были окрашены его кровью и позором.       Грубый камень царапал кожу на ногах, но, как бы он ни хотел, Се Лянь не мог вырваться из крепкой хватки. Он понятия не имел, куда его тащат, — он раньше никогда не был в этой части подземелья, — и поэтому даже не пытался запомнить дорогу. Не казалось, что он сможет по ней пройти, в его-то состоянии.       Однако вскоре до него донеслось бормотание демонов.       — Давай бросим его в какой-нибудь камере. Я помню, там есть пустой неохраняемый отсек. Чёрта с два его хоть кто-то там найдёт.       Остальные двое согласно закивали головами и захихикали, искоса поглядывая на безвольное тело, что они тащили за собой, а Се Лянь чувствовал новый приступ паники. Кажется, его хотят бросить умирать медленной, ужасной смертью, когда он даже не сможет никого позвать на помощь. Никто даже не догадается искать его здесь.       Как забавно. Се Лянь никогда не представлял, что умрёт так: изнасилованный, брошенный в холодном подземелье, словно старый хлам. Однако каждый день был полон сюрпризов. Сегодняшний Се Ляню не понравился.       Краем уха он услышал скрип железной решетки, а после вновь прочувствовал собственным телом твердость каменного пола, когда его грубо бросили внутрь, как мешок с песком. Снова скрип, и ещё один, словно кто-то с силой согнул металл, чтобы запереть связанного, обессиленного человека в одинокой камере под весом поместья Князя Демонов.       Удаляющиеся шаги и сытый смех стали для Се Ляня единственным предупреждением о том, что он наконец остался один. Вскоре и демонов стало не слышно, и подземелье погрузилось в оглушающую тишину. Здесь было темно, хоть глаз выколи, и ни единой души вокруг, живой или мертвой, кроме человека, что больше себя им не ощущал.       Он приоткрыл глаза, но в этом не было особенного смысла, ведь вокруг стояла кромешная тьма. Кожа вокруг них неприятно саднила от беспрерывного плача, но Се Лянь не мог к ней прикоснуться: связанные за спиной руки сильно ограничивали диапазон его движений, что уж говорить об обессиленном от боли теле. Се Лянь вообще не был уверен, что сможет пошевелить ногами без мучений.       Ему хотелось плакать, но плакать было уже нечем. Все слёзы остались на полу винного погреба. Сейчас в душе Се Ляня была лишь пустота и горечь, что чувствовалась на кончике языка. Он ощущал себя вещью, которой воспользовались и выкинули за ненадобностью. Даже в ту первую ночь с Князем Демонов он не чувствовал ничего подобного. Да, его принудили к сексу, но не изнасиловали. Невозможно было поставить в один ряд тот день и то, что произошло сегодня. По сравнению с этим, можно было сказать, что Хуа Чэн ещё был с ним ласков.       Ах, Хуа Чэн. Наверняка он даже смотреть на Се Ляня не захочет после того, как узнает, что его обесчестили. Если вообще найдёт его, конечно. Это, наверное, будет ещё большим унижением: видеть в глазах другого человека отвращение и пренебрежение, брезгливость, — ведь кто хочет касаться грязных вещей? Наверняка Хуа Чэн от него откажется, либо снова вернув в штат слуг, либо вообще выгнав из поместья.       Да и плевать. Лишь бы нашел, а остальное Се Лянь вытерпит. Стерпел ведь изнасилование, стерпит и отвращение демона, что стал ему небезразличен.       Эти мысли были липкими, как грязь, которой Се Лянь был покрыт с ног до головы и даже изнутри. Они в край истощили его тело, и сознание Се Ляня было более не способно бодрствовать, погружая своего хозяина из одной тьмы в другую.