Приправа Особого Случая

      «Вот дернул же черт этого Люпена уйти куда-то по своим делам, оставив меня охранять какую-то пигалицу!» — с такими мыслями Дзиген сидел у окна, привычными движениями протирая Магнум от пыли и полируя ствол. Он часто вдыхал едкий дым от помятой сигареты и выдыхал густые облака.       Причина его недовольства тихо и скромно сидела на диване в этой же комнате и старалась лишний раз не двигаться.       Милен Фуше — так ее звали. Люпен «положил глаз» на нее, что называется, и подговорил своего лучшего друга сделать организованное похищение прямиком из ресторана, где она работала шеф-поваром. Всего и делов-то, отвлечь на себя внимание охраны и персонала, пока пронырливый вор проникал на кухню, звал девушку под видом санинспектора якобы для «проверки» и «подписи документов», чтобы потом резко утащить ее к припаркованному неподалеку Фиату.       В общем-то, Люпену практически без труда удалось осуществить задуманное. Милен, попав в такую ситуацию, практически не пыталась как-то помешать, а кротко сидела на заднем сидении, с испугом глядя на дуэт.       «Прям как маленький птенчик, выпавший из гнезда… — подумал Дзиген, иногда бросая взгляд на нее. — В принципе, она и сейчас похожа на испуганного птенца… Не знает, как себя вести, а потому предпочитает замереть и не двигаться…».       Девушка действительно старалась не отсвечивать. Не говорить, не кричать, даже не двигаться. Лишь изредка можно было заметить, как она перебирает пальцами и мнет свой фартук — ее похитили прямо в рабочей форме, даже колпак остался на ее голове, хоть и не высокий, какой должен быть у шеф-повара. Иногда она осматривала комнату, но в остальном просто сидела и думала о чем-то своем.       Дзиген снова вздохнул. Подобное поведение он, конечно, видел и раньше, когда жертвы просто замирали и не знали, что им делать. Но вот настолько тихо они себя никогда не вели, все равно рано или поздно они начинали выносить мозг и требовать объяснить им причины своего нахождения в плену, а то и вовсе заставляли воров вернуть их туда, откуда умыкнули. Из многих таких случаев он вспоминал одну прям очень строптивую особу, которая, едва очнувшись в их машине, сопротивлялась, дралась и кричала как дикая кошка, не слушая никаких доводов.       Солнце медленно садилось за горизонт, и небо становилось довольно ярким, красно-золотым, переходящим в синеву ночи. На другой стороне неба уже виднелась убывающая полу-луна… Мужчина не был романтиком. Но иногда он просто засматривался от нечего делать.       Люпен все не приезжал. Хотя прошло уже как минимум три часа.       — Чтоб тебя ёкай побрал, Люпен… — тихо проворчал Дзиген, поправляя шляпу и убирая Магнум в кобуру. — Где ты там шляешься… И что мне теперь делать?       Он посмотрел на девушку. Та все еще сидела на диване, хотя судя по ее расслабленному телу, она уже более-менее привыкла к обстановке и тоже просто ждала дальнейших указаний или действий. Она сняла с себя колпак, расстегнула рубашку и сняла фартук. Теперь хотя бы вся обстановка в общем не выглядела комичной, и перед мужчиной сидела вполне милая девушка с кротким лицом, волосами, затянутыми назад в пучок, складной фигурой (не такой, конечно, пышной как у Фудзико, хотя так даже было лучше) и… Довольно грубыми на вид руками, покрытыми шрамами от ожогов или порезов. На них даже не было базового маникюра, ногти просто были, что называется, «в хлам».       «Да уж, работа повара требует некоторых жертв…» — подумал мужчина, садясь напротив и поглядывая на нее из-под шляпы.       — Похоже, Люпен задерживается. Черт знает, надолго ли… — начал он с ней разговор. — И, честно говоря, я вообще не знаю, что с тобой делать. Он мне просто сказал приглядывать за тобой.       — Да… Я помню… — сказала она тихо.       — Надо решить, как мы поступим. Вставай, я покажу тебе комнату, где ты можешь лечь поспать.       Милен кивнула и, взяв стопку своей поварской формы, пошла вслед за ним. Она кротко шла по коридору, даже не оглядываясь на довольно богатое убранство особняка, где Люпен со своей бандой временно остановился. Как будто ее вообще не интересовало, где она. «Странная…» — Дзиген почесал голову, но не стал заострять на этом внимание. Он подошел к одной из комнат, открыл дверь.       — Вот. Заходи.       Девушка вошла внутрь и осмотрелась. Спальня была уютной, хотя кровать была явно кинг-сайз, к чему она попросту не привыкла. Только сейчас она заметила, насколько тут дорогая обстановка — мебель, явно сделанная под заказ, красивые шторы на окнах, обои с интересным рисунком, похожим на какой-то фамильный герб семьи, которой раньше и принадлежал особняк. Шкафы были полупусты, можно было увидеть лишь пиджаки разных цветов и пару комплектов кимоно с хакамой. Зато на прикроватном столике, явно предназначенном для утреннего туалета, находились духи, косметичка, зеркало… Отдавало эдаким антиквариатом.       — С-спасибо… — сказала Милен, кладя форму на стул.       — Если тебя эта комната смущает, то… Можем поискать поскромнее. — ответил Дзиген.       — О, нет-нет, правда! Все хорошо. Я просто редко вижу такие дорогие помещения. Лишь пару раз работала в таких особняках поваром для вечеринок…       — Вот как. — мужчина усмехнулся. — И, я так полагаю, тебе не давали выйти за пределы кухни, так?       — Что-то вроде того. Ведь обязанность шеф-повара в основном следить за порядком на кухне и составлять меню, а не шастать по особнякам и рассматривать всякие богатства. Мало ли, захочу украсть какую-нибудь золотую поварешку с бриллиантами на ручке…       Дзиген невольно рассмеялся, да и Милен тоже улыбнулась. Обстановка более-менее разрядилась, и они уже не чувствовали себя столь скованно. Хотя стрелка немного смущало подобное поведение девушки. Он много слышал о ней, ее ресторан имел три звезды Мишлен, и уж она наверняка не была обижена средствами и богатствами. Тем не менее, исходя из ее слов, она жила… Скромно? Это заинтересовало Дзигена, и он решил немного задержаться в комнате, все равно Люпен никак не давал о себе знать.       — Я думал, что ты привыкла видеть такие особняки, да и наверняка живешь в одном из таких. Деньги-то позволяют…       — Не всегда человек с высоким достатком будет тратить деньги на что-то подобное. — ответила Милен, садясь на край кровати. — Вы не ошиблись, я действительно… Достаточно обеспечена. Но я предпочитаю об этом не сильно распространяться.       — Боишься, что кто-то попытается тебя ограбить?       — Нет. Я об этом как-то не думала… Я просто не люблю… Подобное. Мне мой отец всегда говорил, что огромные особняки для проживания «в одно рыло» покупают себе только, как он выразился, понторезы. — девушка была очень серьезной, когда говорила такое. — Люди, которым похвастаться больше нечем. Ни талантами, ни знаниями, ни чем-то еще. Вот они и бросаются деньгами, чтобы показать себя миру. Ведь это единственное привлекательное, что у них есть. А без денег они просто «пустышки»…       Дзиген аж шляпу приподнял, чтобы посмотреть на заложницу. Он впервые видел, чтобы богатая девушка, имеющая достаточно средств на помпезную жизнь, рассуждала вот таким образом. И не было похоже, что она это от кого-то переняла. Да, что-то ей сказал ее отец, Камиль Фуше, но… Было заметно, что Милен говорила это все искренне. Она и сама считала подобный образ жизни не более чем «понтами»… Что можно жить с большими деньгами и не выставлять это напоказ. Можно жить как самый обычный человек, пусть и работая в крутом ресторане шеф-поваром.       И вдруг у него в груди что-то всколыхнулось. Он и сам не понял, что именно, но взгляд на эту девушку пробуждал в нем давно забытое ощущение…       — Возможно, ты права. — сказал он тихо. — Далеко не всегда деньги нужно вот так тратить. Но ведь… У тебя есть какие-то дорогие вещи? Или…       — Есть. Самые дорогие вещи у меня — это лучшие кухонные приборы с передовыми технологиями. — Милен пожала плечами и слегка улыбнулась. — Например, я недавно купила себе аэрогриль, который может выполнять функции восьми отдельных приборов. Очень удобная вещь, позволяет сэкономить на пространстве и на средствах. Можно пожарить шашлыки, а можно приготовить картошку фри, как во фритюрнице.       — Надо же… Ты действительно думаешь чаще о кухне, чем о дорогих украшениях или картинах. — Дзиген ухмыльнулся.       Внезапно послышался звук урчащего живота. Мужчина нахмурился — слежка за пленницей и разговор как-то отвлекли его, да к тому же он и не думал, что подобные посиделки затянутся так надолго. А все Люпен, чтоб ему пусто было…       — Вы голодны? — обеспокоенно спросила Милен. — У вас здесь… Есть продукты?       — Есть… Кажется. Просто мы как-то не планировали, что засидимся так долго. — проворчал мужчина, вставая со стула. — Я не уверен, что мы сможем нормально поесть.       — Давайте я посмотрю? Может быть, я смогу приготовить что-нибудь простое.       Стрелок только ухмыльнулся. Но спорить не стал, просто повел девушку в сторону кухни особняка. Она, как и все остальные комнаты, была очень богато и со вкусом обставлена. Большое количество плит, металлических столов для разделки или приготовления кремов, соусов, вытяжки, специализированная вентилляция, духовки, даже настоящая печь. И все это имело позолоченные ручки, опрятный вид, как в самом дорогом ресторане мира, где за условное «дифлопе из палабы с семенами кациуса» нужно заплатить семьдесят долларов.       Милен, сориентировавшись, пошла сразу к холодильнику. Картина предстала не самая радужная: немного овощей, фруктов, пару кусков мяса, колбаса, десяток яиц. А в шкафчике для специй девушка обнаружила пару мельниц с солью, перцем, итальянскими травами и парочкой бутылок недорогого подсолнечного масла. Придирчиво оценив обстановку, девушка быстро покинула кухню, ничего не сказав. «Пф, ну конечно, она ведь работает с дорогущими деликатесами… — мрачно про себя отметил Дзиген, доставая колбасу. — Она не станет вообще даже прикасаться к таким простым продуктам».       Но не успел он взять нож для нарезки, как девушка вернулась, но одетой в свою форму. Фартук, колпак, скрывающий ее волосы, рубашка. Она выхватила у него колбасу, нашла пару сковородок, достала яйца, мясо и овощи, к тому же где-то достала молоко — похоже, оно хранилось где-то в другом месте, — разложила все на столе, как следует вымыла руки и начала работу.       Нож резво нарезал овощи и колбасу в небольшие кубики, отбивая быстрый, но четкий ритм по разделочной доске. Вскоре небольшая тара была наполнена овощными кубиками, и настала очередь для мяса. Она взяла другой нож, по виду более острый, и начала резать. Куски плоти легко поддавались действиям столь хрупкой на первой взгляд девушки, и она лишь методично превращала большой шмат в аккуратные кубики.       Дзиген смотрел на все это действо с изумлением. Нет, он знал, что Милен владеет рестораном — все-таки он ее оттуда же и похищал. Но он никогда не видел ее «в действии». Никогда не видел работу настоящего шеф-повара из дорогого и элитного заведения. Ему это казалось неким таинством, несмотря на то, что и он, и Люпен, и Гоемон… В общем, они все умели готовить, просто он привык это все видеть, да и готовили они весьма простые блюда, никаких изысков.       Вот и тут — Дзиген думал, что Милен будет брезговать, но сейчас она довольно ловко, резкими, но отточенными до автоматизма движениями взбивала яйца с молоком в одну густую массу, периодически проверяя консистенцию. Вилка, слегка бившаяся о стенки миски, отбивала четкий и быстрый ритм, а лицо девушки было сосредоточено. Закончив с массой, она поставила сковородки на плиту, включила ее, налила в емкости масла и стала ждать, периодически помахивая рукой сверху.       — Что ты делаешь? — спросил мужчина.       — Я хочу приготовить омлет. — ответила та. — Вы… Простите, я не уточнила, но… С чем вы любите омлет? Или же…       — О, нет, все нормально. В принципе я ем все. Доверюсь твоему «поварскому чутью». — стрелок слегка улыбнулся, приподнимая шляпу. — Я просто как-то не ожидал, что ты начнешь готовку, причем с таким энтузиазмом. Я как-то подумал, что…       — Думали, раз я готовлю высокую кухню, то на простые блюда я больше и в жизни не посмотрю? — Милен улыбнулась, чем смутила Дзигена. — Напрасно. Знаете, это как нынешний король Швеции, Карл XVI Густав.       — А что с ним?       — Ну… Из того, что мне известно, он хоть и король, высокопоставленное лицо, но в жизни он вполне простой человек. Так же, как и все, платит налоги, корону не носит, предпочитая на торжественных мероприятиях носить фуражку, да и в целом он достаточно приземленный человек, любящий проводить время с семьей или друзьями. Ну или Стив Джобс, когда был жив и разрабатывал новые технологии для своего главного изобретения — iPhone…       — Тоже простачком был?       — Не совсем, конечно. — Милен забросила на сковородки мясо и овощи, попеременно помешивая их и переворачивая в масле. — Просто поговаривают, что он своих детей сильно ограничивал, им свои iPhone не давал. Казалось бы, создатель Apple и сам должен «купаться» в собственной продукции, но… Это не так. Вообще, я считаю, что… Многие изобретатели или профессионалы высшей категории четко разделяют свои обязанности и увлечения. В том плане, что… Да, я шеф-повар, и я готовлю изумительные блюда, которые стоят достаточно больших денег. Я и сама могу придумать новые рецепты, чтобы разнообразить меню. Но в обычной жизни… Мне не нужны изыски. Я питаюсь самыми простыми блюдами, и меня это устраивает.       — Тогда зачем ты в принципе устроилась шеф-поваром?       — Это своего рода искусство. Искусство создавать неповторимые и изысканные вкусы, которые доселе никто никогда не пробовал. И не только совместить, казалось бы, несочетаемые ингредиенты, но и суметь сервировать их так, чтобы у гостя ресторана проснулся аппетит. Это как… Как художник рисует свою картину, после чего выставляет их в галерею, показывая это публике. Не может же художник завесить всю свою студию работами и никому не показывать, так?       Девушка залила яичную массу в обе сковородки, а Дзиген задумался. И ведь правда, готовка — это тоже творчество. Он видел со стороны, с какой дотошностью и тщательностью Милен выверяла те или иные ингредиенты, иногда даже брала на пробу и добавляла какие-то специи, если вдруг ей что-то казалось неправильным. Даже такое простое блюдо, как омлет, она готовила с особенной тщательностью. Невольно в голове у мужчины всплыли кадры одного мультфильма, про крысенка, который тоже обладал таким вот чутьем прекрасного сочетания ингредиентов в неповторимом блюде. От сравнения девушки с крысенком он невольно хихикнул.       — Что-то не так? — спросила Милен, услышав тихий смешок.       — Нет, все хорошо. Просто… Шутку вспомнил, достаточно смешную. Только и всего.       Девушка кивнула. Она ловко перевернула оба омлета на сковородках, поджаривая слегка и обратную сторону. Запах уже разлетелся по всему обеденному залу, и у любого пришедшего сюда человека уже бы потекли слюнки, прямо водопадом, наверное. Кто бы мог устоять от такого?       И тут Милен достала из кармана фартука… Какую-то продолговатую баночку, закупоренную пробкой и заполненной где-то наполовину черным порошком с редкими золотистыми, белыми и красными кристалликами. Она открыла склянку, слегка опоробовала запах, а потом, бросив быстрый взгляд на Дзигена, посыпала пару щепоток на один из омлетов. Затем, закрыв баночку, она сложила оба омлета пополам и разложила по тарелкам, поставив их на стол перед собой и перед стрелком.       — Хм. Я заметил, что ты что-то сыпанула. — ответил тот, подозрительно глядя на свой омлет и угрюмо спрашивая. — Ты меня отравить, что ли, хочешь?       — Если бы я хотела вас отравить, пожалуй, я бы сделала это более скрытно. — спокойно ответила девушка. — Скажем так, я бы мастерски заменила соль на цианистый калий. Или же вместо куркумы добавила бы порошок чистой кристаллизированной серы. В любом случае, я бы не делала это столь очевидно у вас на виду.       — Тогда что же это ты мне подсыпала? — Дзиген не мог спорить с доводами, но все равно не собирался есть то, что в теории могло ему навредить.       — Это… Особая специя. Она передается в моей семье из поколение в поколение. — она достала баночку. — Это, можно сказать, древнейшая семейная реликвия. Видите вензель на сосуде? Это символ нашего семейства. Фуше — признанные по всему миру повара, способные создать блюда, о которых никто и никогда и подумать не мог…       — Интересно. Получается… Сколько лет этой твоей приправе? — стрелок все еще подозрительно смотрел на свой остывающий омлет. — Она, случаем, не испортилась? Ну, там… Засохла, окислилась?       — Это и есть самая интересная часть истории об этой приправе. В нашей семье ее называют «Приправа Особого Случая». Потому что… Можете верить, можете нет, но по слухам эта приправа имеет каждый раз свой особенный вкус. Неповторимый. Каждый раз при добавлении этой специи в блюдо она приобретает уникальные нотки. Одним кажется, что это итальянский шафран… Другим — что это французский розмарин. А некоторые и вовсе думают, что это черный вид молотой куркумы…       — Ага. Конечно. Специя, которая внешне никак не меняется, внезапно имеет свойство меняться по вкусу от случая к случаю. Так я и поверил… — Дзиген отодвинул от себя тарелку с омлетом. — Знаешь, я, конечно, всякое видел: и механизмы древних цивилизаций, и всякие проклятые маски, и воскресших людей, и волшеб-ну-ю лам-пу… — он стал замедляться, осознавая, насколько сейчас он абсурден в своем неверии, после чего он плюнул и выругался. — Твою мать.       Милен только хихикнула. Она понимала, что, возможно, постоянно меняющийся вкус специи звучит как бред, но то, что сказал ее похититель, звучало еще более дико и невероятно, больше как история из какой-нибудь сказки для детей или подростков, как в «Сказках 1001 ночи». Ее легкий смешок заставил Дзигена только сильнее надвинуть шляпу на глаза, молча придвинуть к себе тарелку и все-таки начать ковырять омлет вилкой, ворча себе что-то неразборчивое под нос — очевидно, какие-нибудь нецензурные выражения.       Но когда мужчина наконец-то попробовал омлет… Все его плохое настроение испарилось. Потому что вкус блюда был совершенно, абсолютно не похож на любые деликатесы, которые он когда-либо пробовал. Какой-то особенный, навевающий воспоминания из далекого прошлого… Создающий особенный уют в настоящий момент… И о чем-то шепчущий про будущее… Дзиген слегка закрыл глаза, пытаясь распробовать специю, уловить те маленькие гранулки. В его голове рождались смутные образы, и ему даже показалось, что он слышит спокойную музыку, передающую всю атмосферу его маленькой мечты когда-нибудь все же обрести покой и, возможно, семью…       Он как будто вернулся ненадолго в свое прошлое, когда только-только познакомился с Люпеном. То были беззаботные времена, несмотря на то, что до встречи с величайшим вором мира он работал на мафию и пытался защитить одну женщину, к которой был неравнодушен. Самое интересное, что сейчас он чувствовал тот же трепет в сердце от странной и извращенной влюбленности… Лицо той несчастной женщины, которое он так старался забыть, снова всплыло в его памяти, и оно искренне ему улыбалось…       Дзиген снял шляпу и посмотрел на Милен из-под своей челки. Посмотрел в ее глаза — как будто он искал что-то в ее взгляде. Но она лишь наблюдала за ним с неподдельным интересом и, отчасти, беспокойством. Через некоторое время ее лицо выразило вину, и она тихо сказала:       — Если… Если вам не нравится… Я могу сделать другой! В-вы только скажите, и я…       — Нет, Милен. — неожиданно спокойно сказал мужчина, отрезая еще один кусок омлета. — Все в порядке. Я просто не ожидал, что… Твоя специя действительно будет такой необычной. И кто бы мог подумать…       — Вы… Вы вспомнили что-то плохое? Или…       — Наоборот. Я как будто ненадолго вернулся в то время, когда я хоть и был более угрюмым, но все еще был способен искренне любить и желать женщину, без оглядки на ее голый и холодный расчет и без опаски от того, что она может меня обмануть. Так было до тех пор, пока я не встретил Фудзико…       — Фудзико? — Милен непонимающе склонила голову набок.       — Да. Мине Фудзико, главная зазноба у Люпена. Он ее любит больше всех на свете, и готов ради нее на все… Но она та еще мегера. Обманет любого ради выгоды и ради того, чтобы выкрасть алмаз… Может предать или кинуть. Из-за нее я стал так подозрителен к девушкам. — он тут же поднял взгляд на гостью. — Не подумай на свой счет. Я, конечно, знаю, что не все девушки такие, как я описал Фудзико. Просто я в последнее время стал очень осторожен… Сама понимаешь.       — Понимаю… — та кивнула, ковыряя вилкой остатки омлета. — Но правда, если вам не нравится, я могу переделать…       — Все в порядке. Очень вкусно и необычно. И твоя специя тоже уникальная. Только, наверное, тебе лучше ее не отсвечивать перед Люпеном. А то мало ли, он захочет это себе, он падок на всякие семейные реликвии.       Милен посмотрела на Дзигена и смущенно улыбнулась. А у того на сердце как-то потеплело — такая милая и наивная с виду девушка… Она не заслуживала быть ограбленной или использованной в каких-либо мошеннических или воровских целях. Как еще пару часов назад он себе отмечал — она все еще походила на маленького птенчика, которого так легко удержать в клетке, но стоит ли оно того? Ведь… Птенчик может превратиться в прекрасную певчую птицу, если будет расти на воле.       Стрелок в какой-то момент осознал, что вся эта авантюра с похищением явно не стоит того, что задумал Люпен, и не важно, что именно он придумал в этот раз. Милен Фуше была слишком невинна, чтобы быть инстурментом шантажа или эдаким «товаром на выкуп» — возможно, его босс именно это и задумывал, заставляя Камиля Фуше выплачивать огромную сумму. Да и для сексуальных утех она была слишком милой и простой, и очень не хотелось, чтобы Люпен в порыве своей страсти испортил такую красоту невинности…       Дзиген принял решение: «К черту все это, я сейчас же верну ее домой. И пусть Люпен хоть накричится…».       Он доел свой омлет, поставил посуду (свою и девушки) в мойку, немного сполоснул лицо холодной водой из-под крана, надел шляпу и коротко бросил девушке:       — Собирайся. Мы уезжаем.       — Что? Н-но… Но куда? — казалось, пленница была слегка обескуражена.       — Ты скажи, где живешь, я тебя отвезу. Хватит тебе здесь сидеть, пора домой. Наверняка уже твой папаша город на уши поднял…       — Но… Но как же ваш…       — Переломится Люпен. — Дзиген фыркнул. — В конце концов, в мире еще достаточно сокровищ, которые только и ждут, чтобы быть украденными его загребущими руками. А ты… Скажем так. Я не хочу, чтобы он с тебя что-то поимел. Считай это моей благодарностью за вкусный ужин. Давай, поднимайся и спускайся к главному входу. Я прикачу машину.       Девушка кротко кивнула и вышла из кухни, собирая свои нехитрые пожитки. Ее сердце очень сильно колотилось, она была крайне взволнована таким поворотом событий. Такой угрюмый и мрачный с виду мужчина… Вдруг проявил к ней доброту и искренность? Она не привыкла судить людей по внешности, но все равно такой контраст был ей непривычен. Однако выбирать не приходилось. Она спешно сложила свою форму и выбежала из главного входа, у которого уже стоял желтый Фиат. Дзиген открыл ей дверь пассажирского сиденья, и Милен быстренько села, пристегнувшись.       Мужчина, кивнув, быстро помчал прочь от особянка-убежища. Ехали они в сторону города. Было уже темно, и лишь одинокие фонари освещали путь своим желтым светом. Создавалось слегка пугающее ощущение, особенно в такой гнетущей тишине, поэтому Дзиген включил радио. Из динамиков послышались спокойные и приятные французские мотивы. Милен слегка улыбнулась:       — О, я знаю эту песню… Мой отец говорил, что именно под эту песню он впервые потанцевал с моей мамой на званом ужине…       — Надо же. Романтично… — хмыкнул мужчина. — Типичная французская любовь.       — Ну, вообще, моя мать не совсем француженка. У нее родители — француз и немка. Так что во мне, можно сказать, частично есть что-то немецкое… — Милен тихо хихикнула. — Типа… Стереотипная немецкая педантичность и…       — Любовь к пенному? — на этом моменте уже оба засмеялись. — Я бы не отказался как-нибудь с тобой встретиться вновь и пропустить по кружке темного пива.       — Да, это было бы здорово… — девушка мечтательно вздохнула. — Но мы с вами по разную сторону закона… Боюсь, если вы появитесь в моем окружении, то вас точно повяжут полицейские. Или мой отец раскатает вас скалкой, как тесто.       — Уже боюсь, но ради тебя, наверное, я уж потерплю превращение себя в отбивную для шашлыка. — и снова парочка засмеялась, подобные шутки и каламбуры очень легко снимали напряжение. — И будет у тебя свидание с шашлыком в маринаде из коньяка. Поговаривают, это очень вкусно!       Так они и доехали до города — искрометно шутя на тему еды и свиданий. Стрелок еще никогда не чувствовал себя настолько близким с девушкой с момента гибели той женщины, жены босса итальянской мафии. Как будто он встретил родственную душу, пусть и ненадолго. Милен была искренней, обаятельной, пусть и пугливой и наивной. Такую хотелось обнять и защитить… Даже от Люпена. Тот наверняка бы попытался ее совратить, а она явно не заслуживала такого.       Машина остановилась у здания с апартаментами — туда его попросила отвезти сама Милен. Прежде чем отстегнуть ремень, девушка быстро посмотрела на Дзигена, чмокнула его в щеку, сказала: «Спасибо… Увидимся когда-нибудь!» и вышла из машины, не дав мужчине опомниться, направившись ко входу в подъезд. Тот сидел, ошеломленный таким жестом. Его щека слегка горела от милого маленького поцелуя, и он чувствовал, как все его лицо залило краской смущения. Но он только хмыкнул, вставил в зубы сигарету, прикурил и выпустил дымок.       Тут его взгляд мимолетом прошелся по пассажирскому сиденью, и он заметил ту самую баночку с интересной специей. На самой склянке был вензель, исполненный в виде поварешки, откуда шел пар в виде ветви оливкового дерева, а также была видна надпись «Maison Fouche». Внутри был все тот же черный порошок с редкими золотистыми, белыми и красными кристалликами.       — Забыла… — хмыкнул про себя Дзиген. — Маленькая растяпа…       Он взял склянку в руку и рассмотрел поближе. В принципе, он мог бы сейчас пойти внутрь здания, в тот же подъезд, и у консьержа попросить дать ему номер квартиры, где живет Милен… Но почему-то в глубине души ему не хотелось этого делать. Как будто если сейчас он так поступит, то совсем оборвет связь с девушкой, пусть даже если это была мимолетная встреча из-за прихоти Люпена не пойми для чего. Так захотелось оставить эту склянку на память…       Мужчина хмыкнул, сунул баночку во внутренний карман пиджака, завел машину и уехал. Он не знал, что из окна первого этажа за ним наблюдала Милен, которая тоже обнаружила пропажу своей семейной реликвии, но не стала поднимать панику и волноваться. Она видела, что Дзиген забрал ее специю… И улыбнулась. В голове мелькнула мысль, что так и должно быть. Так и должна закончиться их встреча.       — Надеюсь, вы найдете свой Особый Случай, чтобы применить эту реликвию… — прошептала она, глядя на удаляющуюся вдаль желтую машину. — И вы ни за какие сокровища мира не променяете ее…