Отче

      — О чём ты говоришь? — спросил Гарри.       Том расхаживал по комнате, заложив руки за спину и не глядя на Гарри.       — Я много размышлял эти дни, раскладывал в голове по полочкам все воспоминания и пришёл к выводу: нам лучше держаться вместе, чем идти друг против друга. Мы можем добиться больших успехов.       — Подожди, почему речь о каких-то успехах? Мы говорили раньше с тобой о нас, о любви, вот об этом обо всём, Том.       Том медленно повернул голову и свысока взглянул на Гарри.       — Любовь? Ты заблуждаешься, мальчик. Очевидно, что ты освободился от влияния Дамблдора, перестал быть чьей-то пешкой, на плечах не лежит чужой груз, и ты, наконец, узрел настоящую силу. Правильно сделал, что решил примкнуть к тому, кто сильнее. Лорд Волдеморт великодушно одобряет твой выбор.       — Какую силу? — Гарри подошёл к нему вплотную и слегка встряхнул. — Я нашёл тебя, забывшего собственное имя и понятия не имеющего о магии. Это же я открыл тебе волшебство.       — Да, — снисходительно кивнул Том. — Я не помнил ничего. Незавершённый ритуал сыграл со мной злую роль. Я забыл о своей цели, отвлекаясь на ненужное. А ещё это молодое человеческое тело подвело. Жизнь среди презренных магглов развращает, уводя от истины. Тело желало плотских утех и удовлетворения низменных страстей, а тут подвернулся ты — молодой и горячий. Охочий до запретного. Да и привлёк ты меня, скорее всего, тем, что бессознательно я пытался тебя вспомнить. Была в тебе какая-то загадка.       — А сейчас? — Гарри почти не дышал.       — Сейчас загадки нет, и я схожу с ума, думая, что спал с тобой, — Том запустил пальцы в волосы Гарри, прочесывая пряди. — Я помню тебя годовалым, когда ты случайно убил меня. Я помню тебя одиннадцатилетним, когда ты причинил мне боль. Я помню тебя семнадцатилетним, когда ты снова убил. Ты столько раз убивал меня, что я подумал, может, нам попробовать быть на одной стороне? Ты не самый сильный волшебник, но у тебя есть что-то… Удача? А у меня есть огромные знания, что я кропотливо собирал всю свою жизнь. Я владею такими чарами, что никому и не снилось. Но мне не хватает твоего везения, — Том вздохнул и заправил непослушный локон за ухо Гарри. — Ты мог бы поделиться им со мной, находясь рядом, а я, в свою очередь, поделился бы знаниями.       — Том, очнись, — Гарри смотрел в глаза Тома и видел в них пустую отрешённость. — Мы с тобой говорили о любви. Ты говорил мне о любви. Я узрел не силу Волдеморта, а полюбил моего Тома. Я знаю, какой ты на самом деле. Да, не самый честный и добрый, но я видел твою уязвимость, и в ней нет ничего плохого. Наверное, я единственный, кто знает о тебе всё. Я знаю, что моего Тома укачивает на воде, — Гарри взял его руку в свою, пожимая тонкие прохладные пальцы. — Мой Том любит абрикосовое варенье. Мой Том умеет танцевать и любит музыку Шнитке и Синатры. Мой Том читает Мольера и много знает об итальянской архитектуре. Мой Том спас жизни маленькой дочери и жены своего любовника. Мой Том показал мне сокровенное место. А ещё мой Том невероятно соблазнителен и потрясающе целуется.       — Поттер, — Том скривился, будто съел лимон.       — Т-с-с, — Гарри накрыл его рот ладонью. — Именно Том, а не Волдеморт, отдавался мне несколько дней назад. Отдавался по любви, не думая, кто кого и зачем. Так же, как и я отдавался тебе — не потому что ты сильнее, а я слабее, а исключительно по любви. Ты замалчиваешь это, делаешь вид, что тебя не волнует, но я хочу, чтобы ты понял: в тот момент ты был искренен, и ты меня любил. Не стыдись чувств, что жили в тебе до возвращения памяти.       — О какой любви может идти речь, если ты отдался мне под влиянием наркотиков? Твой грех — похоть, Гарри Поттер, — лицо Тома выглядело застывшей гипсовой маской. — Может, ты и раньше испытывал ко мне влечение? Пубертат — вообще сложный период. Вдруг мне стоило не пытаться тебя убить, а оказать внимание по-мужски? — мерзкая улыбка зазмеилась на губах, делая маску устрашающей.       — Фу! — Гарри толкнул Тома, но тот лишь покачнулся, не сдвинувшись с места.       — Скажи-ка мне, Гарри, — Том наклонился ближе, так, что влажное дыхание щекотало лицо. — Какие чувства ты испытал, когда твоим первым мужчиной стал Волдеморт?       Гарри вспыхнул. Он буквально кожей ощутил, как загорелось лицо. Той самой кожей, под которую Том пытался забраться, и ему почти удалось.       Нет, он был готов к подобному разговору. К тому, что будут манипуляции и издевательства, дабы не признаваться в уязвимости. Поэтому Гарри должен стерпеть, чтобы пробить броню Тома. Чтобы добраться до его более мягкого нутра.       — А что испытал ты, когда понял, что тебя взял Гарри Поттер? — парировал он.       Тома так перекосило, Гарри на секунду показалось, что того хватил удар.       — Ты, — Том резко толкнул Гарри в стену и предплечьем придавил шею. Алый блеск в глазах стал ярче. — Не смей, — задохнулся от ярости.       — Том, не было Гарри Поттера и Волдеморта, — тихо сказал Гарри. — Были Том и просто Гарри. Святой отец и его заплутавший в жизни прихожанин, которые сперва общались за стенкой исповедальной кабинки, а затем по телефону. Я был беспристрастен. Мне понравился отец Томас, как и тебя заинтересовал некий Гарри.       — Ты заинтересовал меня лишь по одной причине, — Том зло усмехнулся. — Я думал, ты наивный богатый простачок, который сможет сделать большие пожертвования Церкви.       — Хорошо, а потом что изменилось?       — Я просто тебя трахнул, — мстительно сказал Том.       — И просто организовал свидание в Венеции. И просто показал край мира. И просто признался в любви. Всё просто так? — Гарри бесстрашно смотрел на него, не пытаясь убрать руку, что сильно давила на горло.       — Да, мальчик. Ты просто скрашивал мой досуг. Развеял скуку. Твоя похотливая сущность всегда забавляла меня. Я просто прекрасно проводил время. Однако наши отношения могут стать чем-то большим, и мы оба получим выгоду. Вдвоём мы сможем многого добиться в жизни.       — Какие конкретно предложения? — заинтересовался Гарри. Неизвестно, какого он ожидал ответа, но послушать Тома было крайне занимательно.       — Мы сможем вместе добиться больших высот, как в маггловском мире, так и волшебном. Ты поможешь мне вернуться в магическую Британию, но на этот раз я не хочу воевать, хочу занять высокий пост и уже так управлять страной. А позже, — Том сделал многозначительную паузу, — можно создать Международную Конфедерацию магов и возглавить. А ты станешь моей правой рукой. Весь мир будет принадлежать нам. И заметь, — он выделил, — без войны, — рука убралась с шеи Гарри.       — Ты неисправим, — покачал головой Гарри. — Я тебе о любви, а ты мне о сексе и власти.       — Ты сам спросил о конкретных предложениях! — обидчиво воскликнул Том, но быстро собрался, снова надевая маску. — Вот мои размышления. Они либо устраивают тебя, либо нет.       — Не устраивают, — мотнул головой Гарри. — Мне не нужен целый мир. Мне нужен ты. Помогать тебе захватывать власть я не собираюсь. Если только такое условие, значит, дальше ты идёшь один, без меня. Мы просто расходимся в разные стороны. Не волнуйся, преследовать тебя, пока ты действуешь в рамках разумного, я не буду.       Том несколько мгновений смотрел на Гарри, словно пытался что-то найти в его лице особенное. И не найдя, прижался ближе. Спину Гарри холодила стена, а вот грудь раскалилась от жара тела Тома.       — Как же ты будешь без меня? — он оставил легкий кусачий поцелуй на щеке. — Твоя похоть родилась раньше тебя, Гар-р-ри, — нежно пророкотал на ухо, отчего толпы мурашек осадили тело. — Подумай, сколько ещё приятных мгновений ты можешь урвать рядом со мной, — руки Тома забрались под футболку.       Они оставляли следы на коже, обжигая, клеймя, прикипая навечно. Гладили, сжимали, чуть царапали ногтями. Губы Тома двигались от виска к шее, нанизывая поцелуи на невидимую нить, украсившую Гарри.       — Сколько часов наслаждения мы можем подарить друг другу, — бархатный голос был всё тот же. Будоражащий, заставляющий бурлить кровь, вынуждающий сдаться без боя.       От поцелуев в памяти воскресали горячие ночи, грешные часы удовольствия в запретных местах, и Гарри по-прежнему хотелось верить, что ничего не изменилось, что его Том не помнит прошлого и живёт только будущим, где есть любовь.       — Мы обязательно будем счастливы, милый.       Стоило щёлкнуть замку на пряжке ремня, как Гарри тут же очнулся от своих грёз и резко оттолкнул Тома.       — Снова твои манипуляции. Я могу контролировать себя, и не всё вертится вокруг твоего члена.       — Да? А я думал, как раз-таки вертится, — самодовольно усмехнулся Том. — Ты, например, и твой рот. Я не забыл чудесный отсос в машине. Такой умелый ротик… м-м-м… будто совсем не девственный. Где учился? Может, любимый директор поощрял тебя очками за особенные старания над его старым сморщенным ч…       Гарри не дал договорить, впечатав кулак в скулу, за которую Том, охнув, схватился.       — Ш-ш-ш, — зашипел от боли почти на парселтанге.       — Лучше заткнись, Том, — угрожающе сказал Гарри. — Я не позволю затоптать то, что было хорошего между нами. Не падай низко, лишь потому что тебе отказали. Я не буду с тобой, пока ты имеешь планы по захвату мира. Это противоречит всем моим убеждениям. Потому я ухожу.       — То есть, если я откажусь от своих планов, ты останешься? — внезапно донеслось до Гарри, когда уже стоял на пороге.       — Да, — Гарри обернулся.       Том стоял, замерев статуей. Красивой такой. Из белого мрамора. Холодной.       Всё в нем было холодным — светлая кожа, чёрные волосы с синим отливом, напряжённая поза, бескровные губы и даже острота скул казалась льдистой.       И только в глазах горело пламя. Адское. Поглощающее. Беспощадное.       — Это твоё условие?       — У меня нет условий, — пожал плечами Гарри. — Ты сам решаешь, Том, что для тебя важнее. Власть или любовь.       След удара на щеке Тома тоже имел холодный оттенок. Парадоксально.       Но более парадоксальным оказалось то, что Том неожиданно очутился рядом с ним, на пороге, хватая за руку.       — Не уходи, — безжизненно прошептал он белыми губами. — Салазар тебя подери, Гарри Поттер. Ты… ты сотню раз ломал мне жизнь, но сейчас сломал что-то внутри меня.       — Это же просто секс, Том, — сказал Гарри. — Ты сам так сказал.       — Да, — прозвучало почти беззвучно. — Просто секс. Но очень хороший.       Гарри проигнорировал бессмысленную попытку Тома солгать. Глаза не лгали — чёрные, как бездна, с алым кольцом, раскалённым по краям радужки.       Лицо, которое он обхватил руками, было прохладным, но внутри Тома полыхал пожар, Гарри чувствовал его по бешеному стуку сердца, что вторил биению сердца Гарри.       — Ну, секс так секс, — с этими словами он поцеловал ледяные неподвижные губы Тома, вкладывая в поцелуй всё, что не мог сказать словами, отогревая их и возвращая к жизни.       — Решай сам, — сказал Гарри, оторвавшись от Тома.       На Тома было жалко смотреть, настолько он растерялся, кажется, Гарри видел его таким впервые.       — Это настоящий ад на земле, — пробормотал Том. — Но ты каким-то фантастическим образом возносишь меня на самые вершины восьмого неба. Туда, куда боятся подниматься даже боги, и только Левиафану есть доступ. Что узрею я там? Откровенные ужасы или сладкие мечты? Радость или Абсолютную темноту? Гарри, я… запутался.       — Ты зовёшь меня «Гарри», — тепло разлилось в душе от того, что Том назвал по имени.       Том внимательно посмотрел в глаза и пожевал свою нижнюю губу.       — Не хочу, чтобы ты уходил.       — Я не уйду, если ты оставишь свои замыслы по захвату мира.       — Ты понимаешь, о чём просишь, мальчишка?       — Я не прошу, Том. И ничего не требую. Но быть рядом с тобой в моменты захвата мира не смогу.       — Если я пообещаю тебе это, ты останешься со мной? — Том внимательно смотрел на него.       — Пообещаешь или сделаешь?       Гарри не верил словам Тома, но глаза не лгали, — он знал, что не лгали! — и когда тот кивнул и произнёс: «Сделаю», прочитал в них подтверждение.       — Значит, мы поднимемся на восьмое небо вместе, — сказал Тому.       — Ты же веришь мне?..       — Верю, Том. Я верю в твою любовь. И ты поверь в мою. Это главное, всё остальное вторично.       — И я не погибну от меча? — улыбаясь, спросил Том.       Гарри тоже улыбнулся.       — Просто не веди себя как гондон, — резюмировал он, на что Том только вскинул бровь.       Напряжённая атмосфера развеялась, и Гарри постарался выкинуть из головы всё, что Том наговорил обидного на эмоциях. В конце концов, другого и не ожидал. Том ещё мягко отреагировал, очевидно, новая жизнь и новое тело влияли на поведение и поступки.       Гарри очень надеялся, что любовь снова победит, как бы наивно ни звучало.

***

      Документы на развод лежали на столе и мозолили глаза. Джинни сдержала слово, а суд Британии вошёл в положение и вынес решение довольно быстро, несмотря на их нахождение в другой стране. Кей оставалась, конечно, с Гарри, а Джинни ничего не забрала из дома, кроме своих личных вещей.       — Будь счастлив, Гарри, — сказала она на прощание, держа в руках уменьшенный чарами чемодан. — Мне жаль, что я была плохой женой тебе.       Её волосы были собраны в высокий хвост, и ничего не скрывало безобразные красноватые шрамы на доброй половине лица, левый глаз стал более миндалевидным из-за того, что один рубец пересекал бровь и веко. Гарри ощутил, как сжалось сердце. Джинни дёрнулась, заметив его невольный взгляд, но никак не обозначила это.       — Ты не была плохой женой, Джин, это я…       — Довольно, — резко прервала его извинения. — Что было, то было. Прощай.       Когда дверь за ней захлопнулась, Гарри почувствовал опустошение. Словно ему пришлось покинуть некогда уютный тёплый дом. В этом доме догорели последние угли в камине, и стало холодно. Оставаться больше было невозможно, и теперь Гарри с сожалением покидал прежнее жилище и уходил туда, где угли горели и дымили с огромной силой. Там ему должно быть тепло. Ведь так?       Арендовать виллу Гарри прекратил. Собрал пожитки, документы и окончательно переехал к Тому.       В итальянском бюро по разводам тоже нужно было отметиться, поэтому, собрав папку бумажек, Гарри отправился туда.       — Вот здесь распишитесь, — сказал ему толстый итальянец за стеклом и ткнул пальцем в строчку.       Гарри поставил подпись, заверил её магией и уже хотел уходить, как вдруг заметил за соседним столом Гуццоло. Тот тоже расписывался в каких-то бумагах по указке работника бюро.       — Добрый день, сэр, — сказал Гарри. — Не ожидал вас здесь встретить.       Гуццоло поднял глаза и строго взглянул на него.       — А, Поттер. Уладил семейные дела?       — Уладил. А вы здесь по какому вопросу? — нагло спросил Гарри, не стесняясь.       Гуццоло хмыкнул. Положил ручку. Встал, поправляя рубашку.       — По аналогичному, Поттер. С женой развёлся.       Гарри удивлённо открыл рот.       — О, — смог сказать он. — Не ожидал.       — Это давно зрело, — неожиданно признался Гуццоло. — Мы стали чужими, просто не могли развестись по причине болезни матери жены. Сейчас она умерла, и нас ничего не держит. Так что не нужно удивляться.       — Понятно, — Гарри засунул руки в карманы. — Тогда успехов вам в личной жизни.       — И тебе, — усмехнулся тот. — Завтра жду на работе без опозданий.       Гарри проводил взглядом удаляющуюся фигуру начальника и слегка улыбнулся.       Впереди их ждала новая счастливая жизнь.       Наверное.

***

      Помимо дел в бюро разводов, Гарри получил документы на всех коллег-авроров своего отдела. На месте ознакомиться не смог, сотрудник бюро Тайн пытался заглянуть к нему и задать какие-то вопросы, пришлось оглушить его Конфундусом и быстро уйти. Гарри нисколечко не испытывал угрызений совести за все запрещённые методы, которые применил ради того, чтобы достать эти документы. Убедиться в правоте Тома — вот что было важно и первостепенно.       Поэтому, придя домой, удостоверившись, что Том отсутствует, открыл папку с досье на Пауля.       С первой страницы на него укоризненно взирал напарник. Колдофото было старым, а Пауль, наоборот, молодым. Татуировка на шее ещё отсутствовала, скулы казались не такими острыми, а волосы не столь длинными.       Пауль родился и провёл детство в провинции Италии, отец умер, когда ребёнку не было и года, вырастила и воспитала мать. Посещал обычную школу, а потом пришло письмо в магическую школу чародейства Ильверморни. Пауль был распределён на факультет Птица-гром. После обучения вернулся в Италию и поступил в Академию авроров.       Гарри листал страницы биографии напарника, — весьма непримечательной, надо сказать, — и пытался абстрагироваться от того, что считал Пауля своим другом. К сожалению, прочтение сведений о детстве не способствовало беспристрастному отношению.       «Мать Селеста Романо умерла в 1997 году, оставив в наследство двухкомнатную квартиру и тысячу евро», — прочитал Гарри в досье.       Умерла? Значит, всё-таки она умерла, а не отдыхает на островах!       Гарри охватило нервное возбуждение. Он не знал, радоваться или нет. С одной стороны, этот факт говорил о том, что Пауль может быть невиновен, а с другой… С другой стороны, означал, что Том ему солгал. Зачем-то.       Он трясущимися руками листал бумажки, те падали из папки, и приходилось то и дело подбирать с пола. Неожиданно бумаги вылетели из рук. Гарри вскинул глаза и увидел Тома, держащего папку. Лицо было обезображено злобой, а с губ чуть ли не капал яд.       — Ты же сказал, что доверяешь мне? — шипел он. — А сам думаешь, что я тебе лгу?!       — Так ты и правда лжёшь! — крикнул Гарри. — Ты оклеветал Пауля! Его мать мертва, а значит, и всё остальное тоже неправда, ведь так, Том? Ты первый мне солгал. Ответь, зачем?       Том в ярости испепелил бумаги за секунду, и Гарри оставалось только беспомощно всплеснуть руками.       — Пауль, Пауль, Пауль, только и твердишь постоянно его имя. Уже оскомину набило, — брызгал слюной Том. — Пауль то, Пауль это, — изображал он Гарри. — «Мы с Паулем сегодня разозлили начальника», — кривлялся с перекошенной гримасой. — «Сегодня я изменил жене с напарником», «Сегодня мы идём в клуб с Паулем, а ты иди на хрен», «Сегодня Пауль посидел с Кей». Постоянно этот Пауль! Такой хороший, просто ангел во плоти, а Том, значит, плохой! Недостойный! Неважно, что Том спас Кей и жену от смерти, плевать, что выслушивал твоё нытьё, Том всё равно хуже какого-то грязного итальяшки!       — Ты передёргиваешь, — попытался успокоить Гарри, но тщетно. Том завёлся так, что, казалось, на них рухнет потолок. Волны неконтролируемой магии заставляли ходить ходуном особняк, люстры дребезжали, ручка на столе прыгала, готовясь скатиться на пол, а электричество, исходящее от Тома, Гарри ощущал кожей. Даже волоски на теле поднялись.       — Я не передёргиваю, что бы я для тебя ни сделал, всегда буду хуже, ты лгал мне о своей якобы любви! Ты не можешь меня любить из-за прошлого! Сказал, что веришь мне, а сам проверяешь данные.       — Ты себя слышишь вообще? Обвиняешь меня в том, что я раскрыл твой обман? — Гарри потрясённо уставился на него. — Ты подставил невиновного! Это подло, и ты знаешь об этом. Ты не изменился, Том. Скорее всего, все твои слова — ложь. И утром тоже была ложь, чтобы манипуляциями заставить меня остаться с тобой. Больше я не верю тебе. Ты даже не рассказал мне о ритуале; Кей нуждается в помощи, но тебе, конечно же, наплевать.       — Я не знаю, как ей помочь, — на лбу Тома выступила испарина, а глаза всё ещё метали молнии. — Ритуал прошёл не так, как планировался, и я не знаю, чем вообще всё кончится. Я вообще себя плохо контролирую в этом теле и с последствиями ритуала, — с надрывом сказал он.       — Сними этот чёртов медальон, — твёрдо ответил Гарри. — Ты можешь это сделать, ведь так?       Том кивнул.       — Это совсем неважно…       — Сними его, — перебил Гарри. — Сейчас же. Сними и докажи, что можешь измениться. Я знаю, кто ты такой. Я отдаю себе отчёт, с кем я сплю и кого люблю. И прекрасно понимаю, что легко не будет, но и ты должен делать ответные шаги, если тоже хочешь продолжения наших отношений. Без манипуляций, Том. Без угроз, без вредительства из ревности. Ты должен уяснить, что с Паулем у нас ничего нет и не было. Не нужно валить все беды на него, лучше помоги найти реальную крысу. А сейчас просто пойди и сними медальон с Кей.       — Что ж, может, тогда ты и сам поймёшь, что её лучше умертвить, — равнодушно сказал Том. — Ибо я не знаю, что с этим делать.       Руки и ноги похолодели от слов Тома, и Гарри приготовился к худшему, но от своих планов не стал отказываться. Он узнает эту тайну, даже если она окажется самой неприглядной и отвратительной.       Они зашли в комнату Кей. Девочка сидела с куклой в руках и дёргала той волосы в попытке расчесать. Завидев их, она улыбнулась.       Белое платье, — Гарри впервые видел, чтобы она надела что-то кроме чёрного, — и тёмные волосы подчёркивали бледность лица. Наверное только сейчас Гарри заметил, что она больше походила на Тома, чем на Беллатрису. Это не могло не радовать.       Кей, казалось, позабыла, что недавно случилось в ванной, или сделала вид, что позабыла, в любом случае, относилась к Гарри и Тому как обычно.       — Милая, как дела? — спросил Гарри, садясь рядом. — Как зовут твою куклу?       — Сильвия. Она моя служанка, — невозмутимо ответила Кей.       — А зачем тогда ты её причесываешь? — спросил Том.       — И правда, — Кей отбросила куклу. — Обойдётся.       Гарри зыркнул на Тома, тот не повёл и бровью.       — Ты можешь показать Тому свой медальон? — спросил он у дочери.       — Хорошо.       Том, протянув руку, взял в ладонь кулон. Он несколько секунд рассматривал родовой герб, а потом переключился на личико Кей.       — Ты точно хочешь этого, Гарри? — спросил он, не глядя на него.       — Да. Детка, можно Том снимет с тебя медальон, чтобы получше рассмотреть?       — А он сможет? Те дядьки не смогли, — скептично заметила Кей.       Гарри услышал только щелчок застёжки, медальон соскользнул с шеи в руку Тома, поддавшись невербальной магии.       Отчаянный крик вырвался из горла, оглушая самого Гарри.       Он был не готов к такому.