Подруга по переписке

Рома поглядывает на Катю, что сидя переминает ноги. Естественно, так просто шпион себя не выдаст, хоть и был застигнут врасплох. Видимо, сейчас она решила попробовать тактику «невидимка», исходя из её молчания. Не очень надёжная, но Роме было забавно наблюдать за такой смущённой, виноватой Катей. Стоило бы догадаться раньше. Ксюша — вовсе не Ксюша. А Катарина — с Ксюшей слишком не вяжется, а вот… Катя вдыхает как можно больше воздуха в лёгкие, медленно выдыхает, а затем, наконец, тихонько спрашивает: — С чего вы так решили? Игре в «шпиона-невидимку» пришёл конец? Как мило. Теперь на нашем утреннике следующая игра: «Разыграй дурачка!». Ну что ж, Пушкарёва, в первой игре ты продержалась не столь долго, что же будет во второй? — Ну, даже не знаю, — ехидно склонил голову, придерживая рукой подбородок, а большим пальцем поглаживал щёку, — какая-то Ксюша, которую ты мне хотела показать, что ли, — сделал вид, будто призадумался, хотя и в самом деле просто играл, — не скромница, — с приподнятыми уголками губ, мотал головой. — Роман Дмитрич, — выдохнула она, протараторив его имя, — люди в переписке и жизни… отличаются, — опустила голову, не желая смотреть ему в лицо, когда так нагло врёт. Катя-Катя, готовилась ты совсем слабовато. Совсем на тебя не похоже, любительница сделать идеальный подлинный отчёт, и такой профан в простом, человеческом! По сравнению с теми выкрутасами, что ты вырисовываешь с цифрами, это же пустяк, но не для тебя. Рома откинул ногу на ногу и приподнял голову на довод Кати. — М, — кивнул. — Я бы с этим даже согласился, Катя-Катерина-Катарина, — хмыкнул и застыл взглядом на собеседнице. Именно так, она дрогнула на последнем прозвище. Что он и ожидал. И приблизился лицом чуть ближе к ней. — Ка-та-ри-на, — не скрывая ни малейшего ехидства, произнёс по слогам. Ему это приносило некое удовольствие. Он не чувствовал к Кате обиды, совершенно, да и зачем? Да, перед ним не ультраклассная модель, но… он видел её в другом образе. В купальнике, простом, довольно закрытом, но уже кое-что открывающем. А что может скрывать ещё дурнушка, что, вероятно, может показать больше, чем эти тряпки и скобки? Какие секреты в ней таятся? Не это ли азарт? — Ну, Катарина, — наклонил голову вновь, приблизившись достаточно близко к её опущенной макушке, — ну, хорошо же имя, а тебе как же подходит. А Ксюше, ну, вообще нет, — выпятил губы и снова покачал головой. — Да она персонажа в честь меня просто назвала!— резко подняла голову, воскликнув, а затем мигом испугалась, увидев его лицо перед собой слишком близко, и робко отодвинулась. — И детей. Всех. Обязательно назовёт, — кивнул Рома. А ему было всё забавно. Нормальный человек с такими подозрениями был бы как минимум ошарашен, а этот только и делает, что улыбку давит, и не скажешь, что это неискренне. Наоборот, Катя прекрасно замечает, как он наслаждается этим моментом. И он прекрасно знает, что окажется в победителях. Но и она была не так воспитана, что даже при полном поражении не опускает руки, а пробует за себя постоять. Это безнадёжно, Катя. Но папа бы первым стал кричать за такие мысли! Никогда не сдаваться и идти до конца! Пока ещё есть силы! — Мы подруги, — пожала она плечами. Рома прыснул. — Лучшие? Катя не выдержала и закатила глаза. От того, что Малиновский продолжал быть налегке, и ей передавался настрой, уже не хотелось так сжиматься, убегать и прятаться. Он совершенно не зол. Что за странный человек? Поступи он, например, с ней так, она бы, как минимум, позлилась, хоть немного. — Екатерина Валерьевна, ну признайтесь, видите же, я не кусаюсь, — расставил ручки в стороны, продолжая резко переключаться с «ты» на «вы». — Не в чем, — Катя становилась всё невозмутимее, решительнее, не запиналась, не заикалась, не ерзала на месте. Тук-тук, планета Земля вызывает, куда вы забираете от нас госпожу Пушкарёву? Хотя чего греха таить? Вызывает это тоже некий азарт — заставить её сдаться. Заставить орешек расколоться. А ведь бывают такие заразы тяжёлые, не расколешь и уж даже выкинуть хочется, но как приятно всё-таки запихнуть их себе в рот, когда цель достигнута. Малиновский посмеялся и начал качаться из стороны в сторону. — Вы плохая врунья, Катенька. — Просто это вы не в силах принять правду, — облокотилась на спинку лавки, как будто чувствовала себя действительно наиболее расслабленно. Ну, Малиновский, непорядок, она ведь так и в самом деле прожмёт своё. И неужто их Катюшка такое умеет? Чудеса! — Я-то как раз в силах, — кивнул он сам себе. А затем снова повернулся к ней, положил локоть на коленку, а головой оперся на ладонь, не спуская своей уверенной ухмылки. — Ну, Ка-а-ать, давай знакомиться! — Чего? — со скепсисом посмотрела на него. — Ваш несравненный — Мистер Казанова! — выпрямившись, он начал словно объявлять в микрофон. — Роман Малиновский! Можно по батюшке — Дмитриевич. Самый обаятельный, умный, неповторимый, ну и, без сомнения, сексуальный мужчина города Москвы, — протянул ей руку. Катя пару секунд поглядела на его протянутую руку, выгнула бровь и всё же неуверенно пожала. — Я... вас прекрасно знаю, Роман Дмитрич. Рома усмехнулся. Была в нём маленькая надежда, что эта девчушка поступит его примеру и объявит себя. Ксюша из переписки что-то такое бы и сделала. Колоть этот орешек надо, колоть! Катя слишком скромная! Но он же знает, с кем он общается, Катя может быть интереснее. — Ой-ой-ой, — отставил ладошку и начал бегать глазками, что Катю немного напугало. Что это с ним вообще? — Да у нас выходит на сцену... Леди К! Да ладно? Собственной персоной? Давайте дадим ей слово: — направил к ней кулачок, якобы это микрофон. Катя выдохнула и подняла на него глаза. — Вы серьёзно не злитесь? — Только немного, — выпячив губы, Рома покивал. — Потому что моя старая подруга продолжает обращаться ко мне на «вы»! И пытается пролезть в норку от меня подальше! — разочарованно откинул руки. И тут вдруг на лице Кати отразилась улыбка, она старалась сдержать смех, который так и хотел вырваться. — Это невозможно... — лишь усмехнулась она, отвернув от него лицо. — Ну почему же? Представиться так сложно нашей дорогой Леди К? — разочарованно продолжал он, чуть ли не скуля. Катя выдохнула, собралась с мыслями и снова взглянула на легкомысленного Рому. Хотела бы она в любой ситуации быть таким же бодрячком. Как ему это только удаётся? — Екатерина Валерьевна Пушкарёва, — тихонько подыграла ему. — Вот это да! Зрители, — встал он с лавочки, размахивая руками в стороны, — дорогие телезрители! Она заговорила! Она признала! — затем он сделал небольшую паузу, радостно поворачиваясь к ней. — А что же тогда дальше в нашей программе? — протянул ей руку и подмигнул. — Намечается ещё какая-то программа? — Кате тут же стало вновь не по себе. — Разумеется! Это же только начало передачи, Екатерина Валерьевна Пушкарёва. Как же мы завершим на такой ноте нашу чудесную программу? Ну так нельзя! Ну нельзя! — со всеми замашками ведущего играл Рома. — Ну согласись! Ну невозможно! Зрители встанут и захлопнут дверь! И больше не включат!У нас упадут рейтинги, и... ох! — схватился за сердце, а лицом корчил гримасу боли. — Мы лишимся шоу, денег, славы, останемся без дома, без похлёбки... Какой мрак! — опускался медленно к её коленям. И тут же переменился в лице, на свою повседневную мордочку. — Ну так что? Продолжим? Катя не сдержала смеха. Что это за выступление? Сейчас должны быть скандалы, интриги, расследования, но вместо этого она смеётся над его потешными сценками. В этом весь Малиновский. В этом весь Казанова, с которым ей поэтому и нравилось общаться. С ним никогда не бывало сложно, лишь весело. Конечно, до поры, когда она сама всё решила усложнить… — И что же дальше за программа такая? — сквозь смех спросила Катя. — Ох! — возрадовался Рома. — Зрители! Зри-те-ли! Наша гостья согласна! Ну что ж, ведущий должен откланяться и приступить к новой роли для следующей программы! Не переключайтесь! — повернул голову куда-то в сторону и подмигнул. Затем он встал и протянул Кате руку. — Приглашаю за мной, Катя. Верю, что теперь узнать друг друга настоящих будет гораздо лучше, чем подсылать других людей, — усмехнулся Рома. — Иначе в следующий раз, и я могу послать… Жданова, например, — снова эта ехидная улыбка. — Знаю, что тебе понравится. Но, признай, он не такой обаятельный, как я. Катя лишь подумала, что в Роме нет ни капли скромности. Но правда в том, что из-за всей этой истории она думала гораздо меньше об Андрее Палыче. Можно ли было вообще говорить, что она его любит? Но тогда кого она любит? Не Рому же… это уж совсем извращённая фантастика. В лицо такому писателю смотреть не хочется! Она подала ему руку и сама встала. — Отлично. Я вижу согласие в твоём лице. Ну что ещё несчастному Ромео для счастья надо? Доверься, хорошо? Щёки Кати побагровели, и она отвела взгляд. Что с ним вообще происходит? Выглядит он в самом деле будто не то что не опечален, а вполне даже не против такого расклада событий, наслаждается этим. Они сели в его машину. Катя была на переднем сиденье. — Ну что ж, Екатерина Валерьевна Пушкарёва, расскажи, как ты догадалась, что это я? Не думаю, что с самого начала. Ты бы уже давно свалила сверкая пятками. Или... ох! — прислонил ладонь к губам, изображая удивление. — Ты хотела всё это время меня соблазнить? Хотелось смущаться, и в то же время ей было смешно. Коля направлялся за Светой, но его путь был перегорожен двумя старыми знакомыми. Увы, недобрыми. Витька и Генка. Один теребил ключ на пальце, так вальяжно, другой ухмылялся при одном виде Коли; пришибить бы его за такую самодовольную рожу. Нет бы к нему так девушки частили, да мир подаёт только такие гостинцы. — Какие люди в Голливуде! — воскликнул Генка. Коля закатил глаза. — Чего вам? Я тороплюсь, — раздражённо выдохнул Коля. — Николай, ну вот чего так недружелюбно? Мы по-дружески подошли, поздороваться. Прогуливались, увидели знакомое лицо, а оно вон как к нам, — начал заявлять Витя. Свет мой, зеркальце, скажи, кто на свете всех доставучее и тупее? Эти двое. Ну вот и чего им на этот раз? Подумалось Кольке. — Да-да, привет. Но сейчас правда не до вас, — попытался пройти мимо Коля, но Витя его схватил за плечо. — Ну куда? Куда? К Катьке опять бежишь? Точно, она же тут рядом работает. Да никуда твой очкозавр не денется, поболтай со старыми друзьями. Вон, там рядом шаурмечная. Поговорим по душам, угостишь, — натянул улыбку Витя. — И дня прожить без своего любовного монстрика не может, — мелодично проговорил Гена, качая в ритм головой. — А мы ж, это, в обиде не оставим. Оля сегодня к нам заедет, потусить тебя позовём, познакомим. Она мужиков щедрых и умных любит, — продолжал улыбаться Витя. Пожалуй, жизнью Коля был научен — с этими шляться не стоит. Да и тем более, там в самом деле Катя ждёт в плачевном состоянии, а Света вот-вот и упархнёт куда подальше к таким же идиотам. Разговор неотложный, жизненно важный! — Я вам ещё раз повторяю: мне надо идти! Отвалите, — оскалил зубы Коля. — Ты смотри, наш мальчик, кажись, злится, — усмехнулся Гена. — Ну правда, Коль, нельзя так с друзьями, — покачал головой Витя. — Да какие вы мне друзья? — оттолкнул руку Вити Коля. — Чего пристали? Со своими очкозаврами… шуруйте… — указал глазами на другое направление, лишь бы прямым текстом не выражаться. — Ты погляди, Вить, вот осмелел! Грубит тока так! — начал немного раздражаться Гена. — По-хорошему ты разговаривать не хочешь? Вот жаль. Давай так: ты нам пятьсот рублей, и, так уж и быть, твоё лицо останется чистеньким, — кивнул Витя. — Да вы! — вскрикнул Коля, снимая с глаз очки. — Ещё чего? Да это ваши лица сейчас!.. Витя устало выдохнул, а затем неожиданно вмазал Коле по лицу. — Коль, мы правда хотели по-хорошему. Коля почувствовал сильную пульсирующую боль в правом глазу, и не сразу смог дать ответ, а руки одного из гопников уже тянулись к его карману. Он сумел найти в себе силы хлопнуть по этой ладони, а затем вскрикнул: — Да я тебе щас! — накинулся он на Витю, размахивая кулаками. Понимая, насколько это неравный бой, Генка просто стоял в стороне и надрывался от смеха. — А ну стоять! — послышался позади звонкий женский голос, из-за чего каждому пришлось прерваться, дабы перевести туда взгляд. Света собственной персоной стояла позади дуралеев, скрестив руки на груди. Неторопливым шагом она направилась к ним. — Светуль! — обрадовался Генка, думая, что сейчас они перед красоткой покажут силушку. Вытряхнут из ботана побольше денег и пойдут её окучивать. — Какого чёрта вы тут вытворяете с моим Колясием, идиоты? — но она лишь кидала на них раздражённые взгляды. Ошалев, Витя тут же откинул от себя Колю. — С твоим?.. — переспросил Витя. — Ну да, — невозмутимо ответила она и приблизилась к побитому товарищу, приобнимая за плечо. — Вам кто вообще дал право посягаться на чудесное личико моего Колясия? — убрала руку Коли, которая уже прилипла к глазу, и оглядела его. — Свет, ты по дороге головой стукнулась? — спросил удивлённый Витя. — Я? Это вас давно по головке не стукали, идиоты, — закатила глаза. — Вы чего человеку проходу не даёте? На драку нарываетесь. Не по-человечески себя ведёте. — Вы типа?.. — хотел спросить Гена о её связи с Колей, но у него даже изо рта не смогло такое вырваться. — Мы типа, — кивнула Света, дуя в глаз Зорькина, который сам был удивлён не меньше. — Ещё раз увижу, как вы докучаете моё «типа», — злостно взглянула на них, — добра не ждите. Я девочка при связях, — затем симпатично построила глазки. — Свет, ну ты чё... — попробовал подойти Генка поближе. — Девчонку трогать — позор на весь район, — тут же осадила. Гена сделал шаг назад. С ума сошла, не иначе. Или неужто «Колясий» крутит такой оборот денег, что на него уже вешаются такие, как… она! — Не переживай, Колька, — обернулась к Зорькину и взяла его за ручку. — Сейчас отшлефуем твою ранку, ну, походишь недолго с синячком, зато как по-мужски, — улыбнулась ему и начала отводить от них подальше. И наконец у Коли нашлись слова. — Да ты чего, Свет? Да я б их щас на раз-два! Только дай, я сейчас как подбегу к ним!.. — завосклицал Коля. Света рассмеялась от его храбрости. — Успокойтесь, господин Зорькин. Лишнее кровопролитие нам не усра... — запнулась, — не нужно, — мило улыбнулась. — А так да, верю, конечно, — больше с иронией сказала она. Да, она верит, что Коля может там до последнего вдоха бадаться, но кому оно надо? Тут даже количественно он совсем не в плюсе, что уж говорить о силе. Пожалуй, Коля с ней согласен, ни к чему эта драка. Да и он совсем позабыл о главном! — Так что там с Малиновским? — снова прислонил руку к глазу, испытывая жгучую боль. — Да фиг его знает. Думаю, пока не отвянет. Но может, ещё пару сеансов, и всё схвачено. — Да Катя там от твоего сеанса чуть в обморок не свалилась! Что это вообще было? Специальное растягивание на добавление свиданий? — Да оно же само, — подняла глазки Светка, — я не виновата. Ну, как, не виновата, виновата, конечно. Но это полная импровизация, сценария у меня не было. А Кате следует больше смотреть кино для взрослых, если такое её валит. Ну как она проживёт в нашем бренном мире? — Не издевайся. Ты же специально. — Ну нет. Мне неинтересен этот ваш Малиновский. Больно глаза у него хитрющие. У тебя красивше, хоть один теперь и покоцан, — усмехнулась она, вглядываясь в лицо Коли, что немного смутился. — Как-то разговор так завертелся. Да и может, расстроится, что его интернет-подружка такая же, как все барышни, и успокоится. — Думаешь? — Да кто его знает? Я людям в голову не заглядываю, только предполагаю. У них подержалась небольшая пауза, а затем Света сказала: — Поехали домой. Тебе надо хотя бы лёд к глазу приложить, а то так и будешь корчиться. — Стой. Надо Катю забрать. И перед ней заодно объяснишься. Но, когда они явились к той лавке, никого уже на месте не было. Коля сразу же начал набирать телефон Кати. Та переминала пальцы, сидя в машине Малиновского, что продолжал без устали болтать. Откуда в нём столько энергии и бесконечный поток слов? Но звенящий мобильник прервал беседу. — Алло? — ответила Катя. — Ты одна домой поехала? Я тут со Светой у лавки. Ты же обещала подождать! — начал восклицать Коля. — Нет, не домой, — она настороженно поглядела на Рому, что с той же улыбкой на губах следил за дорогой. — Потом объясню. Скоро вернусь домой. — Так уж скоро? — невзначай спросил Рома. — Это голос Малиновского был на фоне? — ошалело задался вопросом Коля. — Нет! — воскликнула тут же запаниковавшая Катя. — То есть, да, но... — сжала губы, — в общем, позже объясню. Извини, отключаюсь. И бросила трубку. — Мсье Зорьки́н переживает? — усмехнулся Рома. Катя прижала к себе телефон. — Что значит «так уж скоро»? — изогнула бровь Катя. — Ну я надеялся на длинную программу, — выпятил губы Малиновский, внимательно наблюдая за дорогой. — В смысле, длинную? — настороженно спросила Катя. — Оп, подъезжаем. Ты любишь петь? — В детстве занималась немного... — оглянулась на окно. — Да ладно? Тогда выдастся послушать! — Что?.. За окном виднелась яркая вывеска: «Караоке-бар Микрофонья». Почему-то Катя и не догадывалась, что такие заведения работают днём. Рома припарковал машину, приглушил мотор, вышел из неё и приоткрыл дверцу для Кати. — Выходим, не стесняемся. Гарантирую — с Малиновским скучно не бывает. Она неуверенно вышла, а он подал ей руку, которую брать она не стала. — Зачем это всё? — Ну как же? Часть программы. Попытка познакомиться лучше за весёлой беседой, я очень люблю петь, не поверишь. — Почему же? Верю. — Ну ты же согласилась, — начал строить ей глазки, словно кот. — Не обламывай, когда мы только начали! — Я вас не понимаю, Рома… — Надо говорить: «я тебя не понимаю», а концовку я прервал на самом удачном месте, — усмехнулся он, покачав указательным пальцем перед её лицом. — И всё же. Не понимаю. С чего такое внимание к моей персоне? Сверкая пятками должны убегать вы… — Ты. Тут тоже нужно будет, видимо, провести урок. Когда я был школьником, то мечтал встать на место учителя и раздавать люлей. Потрясающе, возможность закрыть гештальт, — посмеялся Рома. — Ну пойдём-пойдём, — потянул он Катю за собой. — Слава богу, вы не в этой профессии, — усмехнулась Катя. — Точно. Пока что у меня с трудом получается донести правило «ты» одной ученице. Ну ничего, всё приходит с опытом. — А я была самой примерной ученицей, — не могла не улыбаться Катя от этого несуразного диалога. — Талантом в этой области я однозначно обделён, получается, — театрально выдохнул он. — Но я не сдаюсь и надеюсь, отличница оценит мои преподавательские навыки, и соизволит и на моём предмете получать круглые пять! Место было шумным, но в такое время не особо людным. Люди не были пьяны, в основном выходили петь те, кто действительно не обделён талантом и хотел продемонстрировать свои навыки. Хотя было и пару компаний людей, которые, на радость даже в дневное время, ухлёстывали алкоголь. Рома и Катя присели за столик и получили меню. Цены здесь были щадящими, Катя могла себе позволить что-то заказать. Конечно, она предпочла ограничиться обычным соком, в то время как Рома заказал себе виски. На фоне симпатичная девушка красиво исполняла «Вне зоны доступа» группы «Город 312». Рома качался в ритм и, казалось, даже наслаждённо наблюдал за Катей, от чего она чувствовала себя слегка некомфортно. — Днём не выпиваем? — поинтересовался он. — Признак алкоголизма. Впрочем, вечерами тоже. — Совсем-совсем? — удивился Рома. — А я вот помню тебя в клубе. Да и сплетни женсовета… — Исключения, — твёрдо ответила Катя, стуча ногтем по столу. Рома посмеялся. — В виде моей компании, да? Кстати, что бы ты хотела спеть? Ай да дуэтом! — Ну нет. Вы говорили, что любите петь, — Катя кивнула и ухмыльнулась. — Покажите. — Интересно? Ну что ж, раз заинтриговали, то я не в силах отказать даме, — облокотился он на спинку кресла и удобно расположил на нём руку. Им принесли напитки, он немного отпил своего и направился к сцене. Что-то прошептал ведущему, а затем схватился за микрофон. — Минуточку внимания! Эта песня посвящается девочке-загадке Екатерине Валерьевне Пушкарёвой! Слушайте внимательно, а особенно она! Катя почувствовала на себе взгляды, потому что он жестом показал на неё, и сразу начала пить свой сок, бегая по залу глазами. И Рома начал исполнять. «Когда ты идёшь по улице, в нашем городе паника, люди в машинах волнуются, гонят на красный свет». Что это ещё за песня, полная комплиментов? Подумала Катя. «Нервные бьются в истерике, дико ревут динамики, и соревнуются первые полосы жёлтых газет». Он щурил глаза на неё, вскидывая в её сторону руки, а к припеву спрыгнул со сцены направляясь к спутнице. «А ты танцуй, дурочка, танцуй и улыбайся, тебе ведь всё это действительно идёт, не сомневайся». Он в самом деле полон энергии, притянул её к себе и закружил, а она и не успела включиться. От того что люди вокруг на них поглядывают, то становится очень неловко, а он так беспечно поёт и пляшет. Не зарядиться этим настроем очень сложно, поэтому и Кате тяжело сдержать улыбку, она начинает прямо таки смеяться. А он продолжает петь, подначивая тем самым танцевать. Когда припев завершается, и он переходит к куплету, то начинает её приобнимать и сам легонько кружится. Но, пожалуй, этот жест Катя уже не оценила и неловко отстранилась, от чего Рома дурашливо закатил глаза, но продолжал игриво ей петь. Потянул за руку к сцене к началу припева. — Выучила припев? — шепнул он ей на ушко перед тем, как начались слова песни. Катя неуверенно кивнула, а затем он прямо всучил ей микрофон в руки, подмигивая. Делать нечего? Надо спеть. К залу она спиной, что немного успокаивало. — А ты танцу-уй, — негромко начала она, а Рома принялся дурашливо наворачивать круги вокруг неё, — дурочка, танцуй, — совсем не её амплуа, отчего она чувствует себя немного глупо, но веселье Ромы продолжало передаваться и ей. Двигаться, конечно, так же потешно ей не позволял характер, но в ритм песни она качалась. — И улыбайся! Рома приблизился к ней, приобнял за плечо и наклонился к микрофону, отчего их лица оказались снова близко. Но Катя на сей раз не стала смущаться, он просто поёт вместе с ней, ничего же такого, да? — Тебе ведь всё это действительно идёт! Не сомневайся! — громко напевает, глядя на неё. Повторение припева. Они спели его полностью вместе, и у Кати уже начинал скакать голос от того, что она пыталась сдержать смех. Как только песня закончилась, Рома резко повернулся к залу, а затем развернул Катю, взял её за руку, поднял их руки и поклонился; она тут же последовала его примеру. А затем они в смехе спустились со сцены. Катя тут же схватилась за щёки, чувствуя, как они горят. Стыд какой! Она в самом деле только что пела с ним, да и такую дурашливую песню. Света и Коля зашли к нему в квартиру. Не впервые, но на этот раз Света почему-то начала тщательнее осматривать всё вокруг. — Не могу поверить, что Катя с Малиновским. Неужто он всё понял? — взвыл Коля. — Ну, это тоже неплохой исход, — подметила Света. — Если они сейчас вместе, а не на той лавке, то значит, заключили мир. А представляешь, если он даже рад, что его подружка — она, а не я? — Малиновский? — со скепсисом спросил Коля. — А мужчины — странные существа.Казалось бы, простые, как белый лист бумаги, а потом как на нём что-то разрисуется само собой, и на тебе: попье-маше. — Папье-маше, — поправил её Коля. — Главное, что ты понял, — махнула она рукой. Коля тем временем искал лёд в холодильнике, а Света подхватила полотенце, которое заприметила на кухне. — Давай мне, — увидев его находку, перехватила пакет и обмотала лёд полотенцем. — А теперь, шуруй за мной, — раскомандовалась, будто у себя дома. Они вошли в комнату, и Света усадила его на диван. — Ну чего как не свой? — посмеялась она, подмечая, как послушно Коля двигается за ней. — Своя хата, а молчком сидишь и слушаешься девку. — Ну ты так не говори про себя: «девка», — по-джентельменски подметил Коля. — «Девушка» — красивое и приятное слово, — кивнул он, а затем ойкнул, когда она приложила полотенце к его лицу. — Ну как галантен, — в смехе пролепетала Светка. Она оглядела его комнату, и взгляд остановился на паре красующихся фотографий одной симпатичной, но с виду стервозной брюнетки. — Ты её фанат? — решила спросить она. — Модель какая-то? — Нет, — качнул он головой. А потом, словно блаженный, начал говорить: — Это Викуся. Она работает в «Зималетто». Это не просто женщина, а моя мечта. — Викуся, значит, — хмыкнула Света. — Ты, получается, с ней… — Увы, — расстроенно выдохнул Зорькин. — Она на меня такого никогда не посмотрит. Я птица не её полёта. Но, знаешь, я не планирую сдаваться. Я и горы ради неё сверну. — Сердечко твоё, получается, занято, — выдохнула Светка. — Но какой ты романтик, оказывается, — хихикнула она. — Да я вообще прекрасный. Просто она пока не заметила. Но вот увидишь, обязательно глаза откроются. — Я ей даже немного завидую, — задумчиво произнесла Света. — Почему? Она отвела от его глаза полотенце, чтобы посмотреть. Да, фингал тут однозначен. Но пусть хоть боль отойдёт. Приложила обратно. — Ну, Колясий, сам же говоришь, что прекрасный. Дура твоя Викуся, если не заметила, — посмеялась она. Коля довольно посмеялся в ответ, а затем опомнился и сказал: — Не называй её дурой! — Ну вот. В самом деле прекрасный, — улыбалась Света. — Вступишься даже на пороге смерти. — И ты. Ты ведь вправду меня выручила. Я бы им, конечно, вот так и так, — начал играючи размахивать Коля руками, представляя себя в эпичной схватке. — Но и меня бы покоцали тоже. — Ты, кстати, мог бы стать героем фильма, — улыбалась она. — Да ну? Какого? — Ну, знаешь, такого... про ботаника, который неожиданно оказывается тем ещё бунтарём, — усмехнулась она, поправляя ему волосы. — Думаешь? Приглашу тебя на съёмки. Ты ведь тоже отлично выступила, — посмеялся Коля. — О, а вот это моя мечта. Она убрала полотенце и спросила: — Лучше? — Гораздо. — Вот и славненько, — наклонилась и коснулась его лба губами. — Как говорится, у всех боли, а у тебя не боли, — подмигнула ему. — Это ты чего? — смутился Колька. — Не понравилось? — выпятила губы. — Да просто... не ожидал. — Ну, — она поднялась на ноги, направляясь на кухню, — стоит привыкать. Я тоже так просто не сдаюсь. — В смысле? — похлопал глазами Коля. Рома и Катя уселись по своим местам. — Не обманула. Петь умеешь. Но смех сдерживаешь с трудом, — усмехнулся Рома. — Вы тоже фальшивили немного, — усмехнулась в ответ она. — Ой, — изобразил обиду и закатил глаза. — Но было же весело? Вот и нечего зажиматься, Катерина. Персонаж у тебя вовсе не сжимался. — На то он и персонаж, что не я, — хлебнула сока. — М, — кивнул он. — Но ты же спела. Молодчина, — подмигнул, играясь стаканом. — Ты оказывается не такая скучная, как кажется. По переписке я это давно, конечно, понял, но вот если бы ты сама пришла и заявила ещё тогда, что это ты — я бы не поверил, — посмеялся. — Но немного пообщавшись, рассмотрев, я понял, что ты интереснее, — улыбнулся ей. — Ну, спасибо, конечно, — чешет она нос, отводя взгляд. — Нет, серьёзно. Можешь стоять уверенно, когда надо, уверен, что за этим тряпьём скрывается очень даже неплохой вид. И за очками тоже, это я уже знаю, — подметил, указывая на них пальцем. — Танцуешь, поёшь, смеёшься, кстати, не менее заразительно. — Вот это вы расщедрились на комплименты, — усмехнулась она. — Поверьте, я слышала, какие слова вы говорили обо мне раньше. — А ещё умеешь оказывается язвить. Прямо как в переписке, — улыбался, поглаживая рукав рубашки. — Что говорил глупец раньше, не имеет значения, ведь сейчас глупец подрос, немного. — Вас действительно ни капли не смутило, что это я? Это же... я, — указала на себя пальцем, издав смешок. — Как я говорил, — подался он вперёд к ней, — меня смущает только «вы», разве мы не давние друзья? Да и ранее я уже говорил, — приподнял взгляд, — что мне интересно, что скрываешь и ты. Оказывается, всё время только и было интересно, пока искал. — Не могу «ты», — честно призналась Катя, направив кулак ко рту и поперхнувшись. — Ага, — кивнул он. — Мне кажется, ты была бы ещё интереснее, если бы просто расслабилась. — Расслабилась? — Именно, — откинулся он на спинку дивана, взмахнув пальцем. — Ну, не держала бы себя так в рамках. Позволила бы себе больше свободы, — голос его стал томнее, и от этого Катя чуть напряглась. — В смысле... больше свободы? Перейти на «ты»? — Начало неплохое, но... — наклонил он голову. — Смотри, тебе же было весело? Катя кивнула. — Ага. И ты улыбалась. — Ну да... — И даже смеялась! — Ну и что? — А то, что сдерживаться совсем необязательно. Это же весело, — он делает паузу. Заглядывает ей в глаза. — Можно продолжить... где-нибудь в другом месте. Катя чувствует, как в груди что-то проваливается. — В другом месте? — неуверенно спросила она. — У меня, например, — Рома легко кивнул. Сказал так естественно, как само собой разумеющееся. — Я живу совсем недалеко, — продемонстрировал свою привычную улыбку. И вот теперь до неё доходит, к чему он ведёт. И скорее всего, даже к чему вёл с самого начала, привозя её сюда. — Вы... серьёзно? — взглотнула Катя. — Конечно, — пожал плечами Рома. — Это же логично. Катя резко вскочила с заметной краской на щеках, которая происходила от разрывающегося смущения и... злобы. — Да уж, логично. — Ну чего ты? — спокойно спросил Рома. — Уверяю, это один из лучших способов раскрепощения, уж я-то знаю. — В гробу я вертела такие раскрепощения, — резко выпалила Катя, чем удивила Рому. Она и так может выражаться? — Зрители встают и уходят. Программа окончена, рейтинги падают, и пусть погорят... — опустила она глаза. — Даже так? — с интересом глядел на неё Рома. Она подержала заметную паузу, а затем схватила свою сумку и хотела было направиться к выходу, но Рома схватил её за руку. — Погоди. Просто на секунду позабыл, что ты очень скромная девушка. Катя раздражённо выдохнула. — Я ведь знала… — тихо сказала она. — Знала, что вы из себя представляете… и всё равно будто намеренно продолжала… — сквозь зубы проговаривала, да так, что из-за музыки вокруг было тяжело расслышать, но Рома вслушивался. — Ну конечно, ведь я... — Запомните раз и навсегда, — резко обернулась она к нему, перебив. — Я — Екатерина Пушкарёва никогда в жизни не окажусь в вашей койке. Ни под каким предлогом! Рома подметил, как её карие глазки блестели, пламя ярости. И, на удивление, его это вовсе не отпугнуло, хоть он и привык, что девушки обычно тут же летели за ним ради приятного времяпрепровождения. Нет, её слова уже звучали как вызов. И он усмехнулся. — Ну зачем так категорично? Никогда нельзя говорить «никогда», — усмехнулся он. И Катю это только сильнее разозлило. Она откинула его руку, и каждая частичка её лица дрожала, словно она была готова расплакаться. — Да как вы можете... — сжала губы, тут же отбросив взгляд в сторону. — Это мерзко. И затем она убежала, оставив его одного со своими мыслями. Ну а он прекрасно понимал, что бежать за ней смысла нет. Никакого результата это не даст. Что поделать, если он очень честный малый. Тем более, не убежала она восвояси, — на работе её ещё триста раз увидит.