Перси Джексон и наследие триединой богини

Перси не знал, что хуже: что он снова оказался в Подземном Царстве или что за ним гналась адская гончая. Этот был гораздо крупнее: больше, чем Миссис О’Лири и его глаза, полыхающие красным, обещали не пушистых и тяжелых обнимашек, а разорвать на части, как кусок мяса. И плевать, что в пасти у него был потухший факел. Зачем гончей факел? Перси не смог найти в своей голове ответ на свой же вопрос — время и место были неподходящие. Он принялся бежать ещё быстрее, ища глазами место для укрытия, но пустынное поле перед ним было бесконечно. Огромный адский пёс продолжал за ним бежать, крепко держа в зубах факел. Белые клыки опасно сверкали. Перси бежал, а вибрация от его рыка проникала ему в самые кости. В тот момент, когда ему показалось, что пес его нагнал, Перси почувствовал холод. Не как от морского бриза или холодного ветра зимой. То был мертвенный холод, проникавший в самую душу и морозящий до полного отключения любых чувств. Такой холод в последний раз он испытывал в Тартаре, когда чуть не растворился в Смертельном Тумане. Перси окаменел. Он не мог повернуться, но был уверен, что адский пёс уже рядом. Его контрастно жаркое дыхание у самой шеи опалило его, и Перси проснулся. Первые минуты он не мог понять, где находится, а сердце колотилось так сильно, будто пыталось прорваться через грудную клетку. В ушах стоял шум. Его футболка была мокрая от холодного пота, и лежать стало невыносимо. Он встал с постели на трясущихся ногах и подошел к фонтанчику, чтобы умыться. В домике было тепло, но могильный холод преследовал его до сих пор, а тело все еще было в напряжении в ожидании нападения. Перси включил воду и подставил голову под струи, позволяя воде унести страх и успокоить его сердце. Холод сменился жаром. Дыхание пса точно опалило его и подожгло что-то внутри, отчего ему казалось, что его теперь распирает изнутри. Его сила просыпалась. Шум океана звучал в ушах, шипение волн слилось с ритмом его сердцебиения, и Перси казалось, что весь океан сейчас готов ему подчиниться. Перси сделал пару глубоких  вдохов, успокаиваясь, и, наконец, поднял голову, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Маленькие струйки воды стекали с головы по телу, возвращая чувствительность. Он открыл глаза. В отражении он увидел себя, но глаза его сверкали золотом. — Это из-за меня,— признался Перси на утро, когда весь лагерь уже проснулся и лицезрел разрушенный штормом пляж. Зефиров ручей вышел из берегов и затопил оружейную, арену и проложил себе дорогу дальше, обогнув чудом Домики, и слился с рекой, берущей свое начало с озера. Старосты собрались сразу же после того, как двое дежурных во время утреннего обхода заметили затопления и неожиданно разбушевавшийся ручей. Перси даже не было смысла скрываться. Он прекрасно понимал, что это случилось во время его кошмаров. Он неосознанно вызвал шторм и наводнения, и чувство вины топило его даже быстрее, чем ручей топил арену ночью.   Нико только хмуро уставился на Перси, мол, и так очевидно чьих это рук дело и продолжил молча стоять в углу, скрестив руки на груди. Аннабет не могла смотреть на Перси совсем, да и Перси тоже смотрел куда угодно, только не в ее сторону. Ему больше всего было страшно столкнуться с её неодобрением, и увидеть в её глазах страх и разочарование. Он пытался оттянуть неизбежный разговор и с самого утра еще не оставался с ней наедине.   — Что-то произошло ночью?— обеспокоенно  спросил Гроувер. Перси покачал головой. Вопрос сатира хоть немного отвлек его от тяжелых  мыслей, и он попытался сосредоточиться на разговоре. — Нет, просто... — Просто? Это ты настолько не контролируешь свою силу?— перебила его Пайпер, едва ли скрывая в голосе возмущение. Гроувер и Перси синхронно поджали губы и кинули на Маклин недовольный взгляд. У Джексона с ней изначально были напряженные отношения, а Гроувер просто был солидарен со своим другом. Кроме того, Пайпер была вообще тут проездом и перестала выполнять обязанности старосты домика, так какого  черта она тут делала, хотелось спросить им обоим. Но её вопрос был резонный, и некоторые полукровки закивали в знак согласия. В ушах Перси опасливо зашумел океан. Он сжал челюсти, останавливая себя от грубой язвительности в адрес Маклин. Как будто судьба Лагеря её действительно волновала. Только Нико и Хейзел не смотрели на Перси с осуждением и тем более не ждали от него никаких объяснений. Дети Аида не понаслышке знали, какого это— быть неспособным контролировать собственную силу. Разница была только в масштабе. — С ареной все в порядке, только дать воде уйти оттуда, а вот из оружейной нужно все достать и проветрить,— сухо и быстро проговорил Уилл, будто репетировал это в своей голове сотню раз, прежде чем сказать. Перси подумал о том, что может приказать воде испариться, но предложить не рискнул: вряд ли кто-то будет рад очередной демонстрации сил сына Посейдона. Он сам не был уверен, что может вовремя остановиться. С тем, как отзывается стихия на его любые желания, он мог с успехом испарить всю воду вообще во всем лагере. — Но вы ж не будете игнорировать причину,— снова вмешалась дочь Афродиты, явно недовольная тем, что Уилл пытался сменить тему. Океан зашумел громче, и Перси почувствовал небывалое напряжение внизу живота. Ему казалось, что стоит ему сейчас шевельнуться или открыть рот — и он действительно выйдет из-под контроля. — Пайпер, деточка, у тебя есть предложения или ты просто явилась сюда на каникулы свой яд выпустить?— любезно поинтересовалась Кларисса. Перси не удивился выпаду Ла Ру. Более того, он сделал себе мысленную заметку поблагодарить её. Та готова была защищать кого угодно, даже Перси, потому что Пайпер стояла колом у неё в горле и, казалось, само существование Маклин было способно расшевелить волосы у неё на голове. — Одно другому не мешает, зайчик,— ядовито пропела дочь Афродиты.— Если вам так уж надоел этот Лагерь, то без проблем, можете не обращать внимания на то, что Перси во сне подтопил арену, оружейную и вызвал шторм. Перси крепче сжал спинку стула, чувствуя, как весь живот скручивает от напряжения в один большой узел. Джейсон как-то долго и хмуро посмотрел на Пайпер, не совсем понимая, с чего она так ополчилась на него. Конечно, она недолюбливала сына Посейдона, и это было весьма заметно ещё во время их путешествия, но это пока ещё в открытую вражду не перерастало. А потом они все почувствовали, как земля под ними опасно задрожала. Словно тихо зарычала, заставив предметы в доме немного дернуться и удариться друг о друга с характерными стуками и трещанием. Присутствующие обменялись перепуганными и ничего не понимающими взглядами. Перси сделал долгий выдох. Костяшки его пальцев побели, так сильно он вцепился в дерево. Вены на шее вздулись.   Пайпер поймала взгляд Джейсона и только усмехнулась, легко пожав плечами. Мол, «я же говорила». А потом она закатила глаза и раздражённо выдохнула, словно устала объяснять очевидное толпе младенцев. Когда земля под ними перестала дрожать, в гостиной Большого Дома воцарилось тяжелое молчание. Даже часы, казалось, приостановили свой ход и замолкли. Кто-то уставился на Аннабет, которая в свою очередь смотрела на дверь, кто-то — на Хирона. Единицы могли посмотреть на Перси, и сам сын Посейдона не поднимал головы. Нико как был в тени, так и наблюдал за происходящим оттуда, не выходя на свет. Полубоги глазами искали ответов у сторожил Лагеря и героев: у Аннабет, Пайпер, Джейсона. Дионис все это время оставался незамеченным. Он тихо пил свою диетическую колу и безразлично смотрел в окно. Только задумчивый и серьёзный взгляд его маленьких чёрных глаз  говорил о том, что он всё же внимательно следил за диалогом. Перси понятия не имел, что делать. Его сила выходила из-под контроля. Он боялся, что когда поднимет голову, в его глазах снова будет золото. И что с ним происходит? Как ему объяснить это другим? — Я высказываю не только свое мнение,— заявила Пайпер, нарушая своим звонким голосом эту тишину и в упор посмотрела на Перси. Каждое её слово звучало как приговор. — Ты не можешь управлять своей силой. Даже сейчас. Ты опасен даже во сне. Это нельзя просто игнорировать. — Как и нельзя устраивать самосуд,— вмешался Хирон, который до этого сидел тихо. Он долго посмотрел на Аннабет, но она отвела взгляд и от него, а потом повернулся к Перси. Он хотел было обратиться к ученику, рассчитывая отвлечь его от своих тяжелых мыслей, но Пайпер снова вмешалась: — Если кто-то из Богов об этом узнает... Дионис, тоже сидевший в стороне и не желавший принимать во всех этих полукровских делах прямое участие, весьма выразительно прокашлялся. — Очень мило, что вы доверяете мне до такой степени, но крайне опрометчиво выражать свое доверие таким способом,— сухо заметил директор и весьма недовольно посмотрел на дочь Афродиты. А потом он перевел взгляд на Перси.— Но, Перри Джонсон, даю свое слово, я никому  ни о чем не расскажу, если ты сам снесешь здесь все. Тем более у тебя это неплохо получается. Но учти, что времени у тебя осталось мало. Последняя фраза, обращенная к Перси, когда он посмотрел на директора, была глаза в глаза. Это было предупреждение? Предсказание? И то, и другое в одном виде? — Давайте все успокоимся,— предложил Хирон.— И не будем бросаться в крайности,— он тут же кинул строгий взгляд на Пайпер, и та впервые не ответила.— Я попрошу вас всех не распространять слухи и не сеять панику. Уверен, это все была простая случайность и не более.  Уилл, ты лучше всех изучил фронт работ, так вот возьми ребят и займитесь этим. Аннабет, Перси, останьтесь, пожалуйста. "Ты можешь бежать и дальше. От себя. От своей силы. От судьбы. От прошлого. Но оно догонит. Обязательно. И я тебя догоню. Обязательно. Так как долго ты собираешься еще бежать?" — Перси понятия не имел, кому принадлежал этот голос. Он был низким, с хрипотцой, вкрадчивым и резонировал в каждой клеточке тела Перси. Он тряхнул головой, желая избавиться от голоса, но перед глазами возник образ гончей из его сна: огромный пёс с погасшим факелом в зубах и красными глазами теперь просто сидел. И его спокойное ожидание было даже страшнее погони. Он смотрел Перси не в глаза, а в душу, и просто ждал.