Watch me burn

      Не смотря на задержку, их хорошо приняли. Настя познакомилась с Александром Устюговым – режиссёром-постановщиком проекта. Миша уже был с ним знаком. Вместе они обсуждали зонг-оперу, когда лучше поставить гастрольный тур группы так, чтоб это не помешало индивидуальным занятиям с Устюговым и специальным курсам по актёрскому мастерству. Бодровкова тоже сидела и слушала. Договорились, что она будет помогать только писать тексты и музыку, но в составе актёров её не будет. Панк напомнил, что в будущем возможно он захочет сделать ещё какой нибудь новый проект и совместно с Анастасией будет думать какой именно, и она обязательно будет принимать участие на сцене. Поэтому девушка не очень расстроилась и как только поняла, что больше «не нужна», решила пройтись немного по зданию, стараясь не уходить далеко, чтобы не заплутать. Вскоре послышался зовущий её голос Горшка. — Я здесь! — прокричала она, выглядывая из за поворота коридора, откуда был другой голос. Там стоял фронтмен с режиссёром. — Ну что ж, до завтра тогда, — протянул руку для пожатия Александр. — Да, увидимся, — принял жест Михаил. — До встречи, Настя, приятно было с вами познакомиться, — не забыл он про студентку. — И с вами тоже, до свидания, — заулыбалась она волнительно, как и бывает обычно с новыми знакомствами. Парочка направилась к выходу. Кареглазка интересовалась, о чём говорили двое мужчин в её отсутствие. И Горшенёв без претензий рассказывал ей как есть, ведь Бодровкова тоже должна знать когда, чего, что. — Короче говоря, у нас всё получилось, как я и хотел. В грядущем июне и июле я учусь актёрству, а в августе тогда тур. М-да, это хорошо предугадал, что на август тур делать надо, переносить ничего не пришлось. А ты, кажется, июнь весь учишься, да? — Ага, до двадцатого числа. Эх, практика... Не хочу. Хочу вообще этот колледж бросить в пекло! Надоело, только зря свои часы трачу там. Тебе то хорошо – ты не работаешь, музыка тебе доход приносит, — шагала по улице Анастасия, пиная по дороге камушек. — Хм, ты думаешь у меня всё так сразу пошло-поехало? Я тоже учился...и работал. Учился в реставрационке, выпустился как маляр третьей степени, во, я такой! — фронтмен в шутку благородно поднял голову. — Работал на молочном заводе. Грузчиком ещё, потом спину сорвал и больше там не работал. А что? Денег за концерт в Там-Таме было мало, больше нам предлагали не бабло, а ящик пива, ну мы и соглашались. Отец потом часто бочки катил, что денег в дом не приношу, что я урод последний, мягко говоря, и давай чеши работать на «нормальную» работу, — бодрый тон сменился на унылый, — ладно, не хочу вспоминать, — тревожно и быстро выговорил Миша, решив, что уж больно сильно разоткровенчился и думал, как сменить тему. — Ты уже в группе. Тур отъедем – заработаешь свои первые деньги. В Тодде тоже участие принимаешь, значит ещё деньги. Я бы на твоём месте уже давно бы бросил этот колледж. Но это я про себя, ты сама решай! Конечно по-хорошему надо «корку» иметь на всякий, если трезвой головой думать, а так пошло оно всё в пизд... нахрен, — поправил себя Горшок, решив на удивление, что мат здесь ни к чему. — Ой, да ладно тебе! — Не да ладно, мы культурные интеллигентные люди и у нас только серьёзные деловые разговоры! — Да, да, конечно. Ох, как можно забыть! Матерятся только алкаши, нарики и рокеры, которые пальцы веером, — подыграла Настя, смеясь. Они замолчали. Путь был не длинным до дома, но и не коротким. На землю нещадно палило солнце, нагревая асфальт и воздух. На небе, как специально нет ни облачка, которое бы спасло ненадолго от горячих лучей. Студентка вся измаялась, ей было очень жарко, не смотря на свою простенькую тоненькую белую кофточку, висевшая на ней, как тряпка, мокрая тряпка. — Я не могу больше, жарко.. Кожу бы с себя содрала, — она плелась за спокойно идущим рокером. — Мне тоже жарко очень, не переношу жару, лучше холод. — По тебе не скажешь! Идёшь, как ни в чём не бывало. Я сейчас сдохну! — Бодровкова догнала и схватилась за руку Михаила, повиснув на ней. — Я вся вспотела, мне надо помыться... а ещё у меня в ушах уже звенит от жары. У меня ноги не ходят, они плавятся, как металл. — Не ной. Хочешь зайдём куда нибудь? — Нет, давай дойдём до дома и я сегодня точно больше ни ногой на улицу... Кстати про дом, не говори мне, что ты теперь будешь ночевать в гостинице... Оставайся у нас... навсегда!! — Ну... мне не удобно... — Зато мне ахуеть как удобно! Ахаха! — девушка вытянулась и посмотрела на собеседника большими выпученными глазами, — ни слова про «удобно-неудобно»! Ты будешь жить с нами! Точка. — Пойдём быстрее, а то у тебя уже бошку сносит от жары. — Так будешь жить? — Буду, буду!

***

      Девица дома сходила в душ, как и хотела. А музыкант сидел в это время в гостиной на диване, щёлкая каналы по телевизору. Анастасия осторожно зашла в помещение и села рядом в халате и полотенцем на голове. Она хитро смотрела на друга, чуть открывая и закрывая рот. — Хочешь что-то сказать? Давай, — он выключил звук и прищурился, подозревая неоднозначный вопрос или высказывание. — Я забыла совершенно спросить, — Настя хихикнула, — сколько тебе лет? — Лет? Ну... Семьдесят пять. — Да нет же, видно что нет! — Ладно вру – шестьдесят! — Ты не выглядишь на шестьдесят. Вообще нет, — она подсела ближе. — Спасибо, хорошо сохранился значит. Вот что значит вести здоровый образ жизни. — Хватит, я серьёзно. И не надо, ты не ведёшь здоровый образ жизни, — Бодровкова улыбнулась. — Я серьёзно, мне шестьдесят. Юбилей, между прочим! Юная музыкантша рассмотрела всего его и удивлённо похлопала ресницами. Она почти поверила, но зачем-то задала такой вопрос: — А какого ты года рождения? — Семьдесят третьего, — приложив указательный палец к губам, на лице Миши вознеслась хитрая лыба, — тысяча восемьсот. — А вот это точно не правда! Сейчас посчитаю... Тебе получается... Тридцать восемь! Ты мне соврал! — Настя накинулась на Горшенёва, не сильно стуча кулаками по его груди и потом через недолгое время отстранилась, поправляя запах халата, слегка оголивший грудь. — Семьдесят третьего... В этом году моя мама родилась. А когда у тебя днюха? — Седьмого августа. — А у ней двадцатого ноября... Ты на пару месяцев её старше. — Даа, на целых пару месяцев! И мне пока что тридцать семь, не прибавляй! — Ну я ж не знала когда у тебя день варенья! Значит будет. Вдруг в гостиную вошла Анна Ивановна и слегка удивилась, увидев что внучка в одном халате рядом с вокалистом. Она натянула улыбку и спросила: — Вы уже вернулись? — Как видишь. Я помыться успела даже, на улице такая духотень! — Насть, я у тебя в комнате кое-что нашла, пойдём покажу. Мы скоро. — Да? И что же ты у меня нашла интересного? — кареглазая поднялась и последовала за бабушкой. Пустив Анастасию, она плотно закрыла дверь за собой. — Ты что делаешь то!? — развела руки пенсионерка. — Что я сделала опять? — девушка закатила глаза. — То! Уже не маленькая, пора бы мозг включать! — Ты, кажется, что-то нашла у меня здесь, и где это? — Ты в одном этом халатике рядом с ним сидела! — И что? Не голая же. — Всё равно. Вдруг у тебя видно, не думала об этом? — Конечно думала и следила за этим. И даже если бы и видно было, то Миха набросился б что-ли на меня? Он нормальный. — Угу, а тебе значит приятно, что на твои сиськи пялятся мужики? Мне, например, было бы неприятно! — Неприятно тоже! Но я про то, что Миша не из таких, можешь не опасаться. Да и с такими, которые сразу бросаются, как на кусок мяса, я не вожусь, тошнит от них. Ты вообще меня за другим позвала! Что ты нашла? — За этим и позвала, — пожилая женщина отвела взгляд. — Ааа, понятно, — «придумала, чтобы вывести меня поговорить, ага», — кстати, я узнала сколько ему лет. Тридцать семь, в августе тридцать восемь! — Чудно, самый сок, — иронично высказалась Анна Ивановна, продолжая смотреть по сторонам, но уже скрестив руки.       «Так и знала! Не надо было говорить! — Бодровкова отвернулась. — Надо новости сказать, точно!» — У нас будет тур в августе, информирую. — Поедешь? — А ты как думаешь!? Глупый вопрос! — студентка была раздражена. — И ещё забыла сказать – Миша будет жить у нас всё это время. — Это он такое заявил? — Нет конечно! Я решила, потому что ему так будет проще, чем платить за номер по дням! — Хорошо устроился! — Бабуль, ну хватит! У него и так много работы предстоит и у меня тоже. Он продукты себе на свои деньги покупать будет, а не есть наши! — Что ж ты за него так печёшься!? — А как по-другому? Сама учила быть доброжелательной и помогать друзьям! Я хочу ему помочь – это ненормально? — Нормально, нормально. Всё правильно делаешь, — пенсионерка внезапно покинула комнату. — И как я это должна понять? — сказав в пустоту, Анастасия сняла с головы мокрое потоленце и подумала отвлечься и сесть прямо в таком виде с влажными волосами поиграть на гитаре, да так, чтоб стены дрожали. Решила, что Горшок сам с любопытством придёт на громкий перегруженный звук.